Текст книги "Одна (ЛП)"

Автор книги: Мари Арден

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

Глава 13

Тремя годами ранее

В воздухе пахнет какой-то гнилью.

Это отвратительный запах, и я зажимаю нос, надеясь, что это помешает вони повлиять на мои чувства. Сегодня нет луны. И хотя мы далеко от города, звезды кажутся тусклыми оттого, что их закрывают плотные серые облака. Каждый инстинкт гонит меня прочь, уговаривает повернуть назад. Я тяжело дышу, но мои шаги легки, едва вижу перед собой, поэтому двигаюсь с осторожностью, использую остальные чувства, чтобы пробраться по заросшей тропинке.

Мы пропустили грузовик. Он забрал остальных работников час назад. Я ждала на нашем месте встречи, как она мне и сказала. Деньги, которые заработала, все еще в моем кармане аккуратно свернутые и перевязанные резинкой для волос. Волосы прилипли к коже, обернулись вокруг шеи, как тонкая веревка, отчего она чешется.

Мне отчаянно хочется позвать ее, но что-то подсказывает, что это может быть опасно. Пригибаюсь ниже, щурюсь, чтобы видеть в темноте. Сегодня она была одета в желтый. Ее блузка с длинными рукавами была цвета подсолнухов, а брюки были черными и грязными, но блузка была чистой. Я сама ее стирала.

Отдышавшись за большим стволом, делаю усилие, чтобы двигаться дальше несмотря на сильное беспокойство, перекрывающее горло, словно бейсбольный мяч. Такого никогда раньше не случалось. Даже когда мне было пять лет, и я должна была оставаться в сарае весь день одна. Она всегда приходила на место встречи. Всегда.

Закрываю глаза, вспоминаю события дня. Помню, как проснулась и выглянула на улицу в поисках солнца. Не обнаружила его, потому что оно еще не встало. Утро выглядело как ночь, но я не жаловалась. Почистила зубы и завязала волосы в хвост. Она напомнила мне подстричь ногти, но это больше по привычке. Теперь всегда стригу ногти коротко. В конце концов мне пришлось выучить, что длинные ногти и работа руками плохо совмещаются. Потребовалось дважды сорвать ногти, чтобы эта мысль по-настоящему укоренилась.

Мы быстро позавтракали овсянкой. Отрезала для нее несколько кусочков банана. Это вдохновило ее надеть желтую блузку.

– Маленькое солнышко для сегодняшнего хмурого дня, – сказала она. Обычно я не работаю с ней на этой конкретной ферме. Она не хотела, чтобы я это делала. Но сегодня разрешает. Грузовик забрал нас ровно в 5:38. С нами было еще двое пожилых мужчин. Они не говорили по-английски, а я лишь немного владела испанским, поэтому наша беседа выдохлась через пару минут.

Она шепчет мне на ухо. Наказывает мне запомнить поля, пролетающие мимо и то, как пейзаж становится каменистой горной местностью. Заставляет запомнить провал оврага, практически перегородившего дорогу, говорит, что это половина дороги от дома до того места, куда мы направляемся. Она указывает назад.

– Иди по этой дороге все время прямо и увидишь ручей. Потом можешь идти вдоль него до дома.

Я спрашиваю, зачем она говорит мне это.

– Одинокая женщина, особенно молодая – это серьезное искушение, – отвечает она, выглядя серьезной.

В ее серых глазах столько мудрости, что иногда это меня пугает. Я не могла припомнить времени, когда мы не беспокоились из-за денег или отчаянно не старались свести концы с концами. Именно тогда я поняла, что ее мудрость не от хорошей жизни, она должна была прийти с горьким опытом.

Когда грузовик высаживает нас четверых, я машу двум пожилым мужчинам, желая им хорошего дня на испанском. Они выглядят хрупкими и изможденными, слишком слабыми для той работы, которая, как знала, ждет их сегодня. Поворачиваюсь к бабушке, замечаю, что она выглядит немного более здоровой. На ее щеках был даже слабый румянец, подчеркивающий ее возраст. Она подходит к большому дереву. Указывает на крестик, который нарисовала на нем.

– Встречаемся здесь ровно в 19:45, – говорит она. Объясняет, что будет, куда я пойду и в чем заключается моя работа. Ведет меня к участку. Пока мы идем по импровизированной тропинке, стоит жутковатая тишина. Я никого не вижу. Не было даже птиц.

Когда мы добираемся до участка, она показывает, как обрезать пожелтевшие листья и куда их класть для просушки на солнце. Демонстрирует, как срезать лист около почек и куда класть. Все это время пытаюсь не глазеть на то, что у нее в руках. Растение не кажется знакомым.

– Что это такое? – наконец спрашиваю я, когда она делает паузу.

– Разве это имеет значение? – спрашивает она, выглядя уставшей. – Разве это когда-нибудь имеет значение?

В ответ качаю головой. Нет, это не имеет значения. И никогда не будет. Глядя на нее, понимаю, что она ценит то, что считает важным. Не образование, она бросила учебу после восьмого класса. Не мужчин, так как я никогда не видела ее ни с кем с тех пор как стала с ней жить. Не косметика или другие штучки, которые могут нравиться женщинам. Я? Конечно она волновалась обо мне, потому что любила. Решаю, что единственная вещь, имевшая для нее значение – это выживание.

– Ты здесь, чтобы работать, Джулс, – журит она тихим спокойным голосом, которым прогоняла мои ночные кошмары. – Не задавай вопросов.

Ее слова подтверждают мои мысли, и, как ни странно, я чувствую себя лучше. Она не была для меня загадкой. Я знаю ее как свои пять пальцев. С энтузиазмом киваю, чтобы продемонстрировать понимание.

– Когда мы встречаемся на нашем месте? – спрашивает она.

– Ровно в 19:45, – отвечаю я.

– Отлично. Не опаздывай.

– Не буду, – уверяю я, когда она повернулась, чтобы подняться в место, про которое мне не рассказывала. Смотрю на ее удаляющуюся спину и замечаю, что она кажется грустной, а шаги медленными. Ее темные волосы подернуты сединой, а кожа пигментная и загрубевшая. Внезапно мне становится интересно как она выглядела, когда ей было четырнадцать, как мне. Интересно, наблюдала ли она за своей матерью также, как я наблюдала за ней самой. Была ли она красивой.

Я смотрю как лес поглощает ее. Как приветствуют тени, как желтый растворяется, пока не исчезает совсем, впитанный вертикальной черной дырой. После ее ухода воцаряется мертвая тишина. Если бы не видела ее своими собственными глазами, подумала бы, что там никого не было.

Выныриваю из воспоминаний, когда правый ботинок проваливается в грязь. Медленно вытягиваю его, пытаюсь не потревожить тех, кто может в ней жить. Шагнула назад, прижимаюсь к жесткому стволу за спиной. Тяжело дыша, осознаю, что моя первоначальная мысль была верной. Это место настоящая дыра. Тени играют с моим зрением. Тьма заманивает. «Неужели она видела это каждый раз, когда приходила сюда?» – с содроганием думаю я. И все же продолжала приходить. Думаю, она сильнее меня.

Продолжаю двигаться вперед, я слишком упряма, чтобы повернуть назад. Внезапно вижу, как что-то поблескивает. Это лишь легкий отблеск, но я его замечаю. Лучик надежды. Шагаю вправо, пытаюсь найти это. Опускаюсь на четвереньки и медленно ползу по земле, кишащей насекомыми и, вероятно, растущим ядовитым плющом. Я должна быть напугана, но еще больше меня пугает то, что я ее не найду.

Земля одновременно жесткая и мягкая. Рукой ощупываю листья, стебли, кору и сучья. Чувствую, как что-то мягкое и пушистое жужжит рядом, но не отгоняю. Слабый звук – мое спасение в тишине. Позволю ему взять то, что он хочет взамен.

Внезапно чувствую что-то твердое, то, что выглядит как металл. Сжимаю пальцы вокруг этого, волна облегчения хочет затопить меня, но удерживаю ее, пока вглядываюсь в то, что нашла. Наклоняюсь так, что мой нос почти касается находки, понимаю, что это. Армейский жетон. Чувствую бусинки цепочки, на которой он висел. Сердце начинает биться чаще. Дедушка подарил его ей. Если бы здесь было больше света, я смогла бы увидеть его имя, выгравированное на нем: Мэтью Адамс. Он пытался нацарапать ее имя под своим: Глен Хендрикс. Она дала маме свою фамилию, а мама поступила также со мной. Мы были женщинами Хендрикс. Почти расплакалась, когда ощутила царапины. Думаю, она здесь. Где-то.

Продолжаю медленно двигаться, сердце почти выскакивает из груди. Картины того, что могло случиться крутятся у меня в голове. Я уже смирилась с тем, что случилось что-то плохое. Это единственная причина, по которой она не пришла к 19:45. Она...

Застываю.

Пистолетный выстрел.

Птичьи крики. Все тело начинает трясти, я неистово дрожу. Нет, нет, нет...

Так сильно закусываю губу, что чувствую привкус крови. Густые листья впереди неподвижны, словно стена. Вижу, как что-то мелькает. Лицо. Лишь мгновение, но я знаю, что оно будет выжжено в моей памяти навечно.

– Вот как это делается, парни, – произносит низкий мужской голос спокойным тоном. – В следующий раз будьте настороже и обращайте внимание на окружение.

Кто-то отвечает по-испански и вскоре разговор в самом разгаре. Если бы я попыталась достаточно сильно, то смогла бы разобрать несколько слов, но полностью оцепенела от шока, слишком застыла, чтобы сделать что-нибудь, кроме как замереть.

Мои инстинкты выживания активизировались. Несмотря на то, что в глубине души знаю, что она здесь, тело отказывается двигаться, пытаясь защититься от опасности. Не знаю сколько оставалась в этом положении. Как долго пустота охватывала сознание, делая совершенно невосприимчивой к окружающему, но, в конце концов, начинаю снова слышать. Шелест листьев. Слабое трепетание птичьих крыльев. Затем... тишина.

Тишина – то, что побуждает меня действовать. Это сигнал того, что опасность миновала. Пока. Внезапно бросаюсь вперед, не разбирая дороги. Кажется, я словно была подвешена в воздухе, а теперь резко освободилась. Несусь вперед, онемевшие щеки не чувствуют царапин, которые зарабатываю, прокладывая дорогу. Вдруг вижу это – желтый проблеск. Не могу удержаться. Кричу. Звук достаточно громкий, чтобы породить эхо.

Я резко останавливаюсь, взгляд затуманивается слезами. Ее блузка такая грязная, что проглядываются только кусочки желтого. Она лежит на животе. На мгновение кажется, что она спит. Хочу в это верить, но звуки выстрелов снова звучат в голове, как набат. Протягиваю руки, чтобы ее коснуться. Холодная. Мысль поражает сознание, словно пинок в живот.

– Бабушка, – шепчу я дрожащим голосом. – Очнись.

Кажется, слышу стон. Воодушевленная беру ее руку и пытаюсь растереть. Смотрю на ее ноги и вижу, что брюки порваны. Ноги босые и повсюду на ней и вокруг нее кровь. Нет, нет, нет, нет...

Я смотрю на ее темную неподвижную фигуру.

– Бабушка...

Мой шепот звучит как отрицание. Разум застыл. На секунду мне кажется, словно я покинула тело и гляжу сверху, как сова в ночи. Вижу все в замедленной съемке, как дрожат мои пальцы, когда касаюсь бабушкиной руки, готовясь перевернуть ее, как сжимается моя рука, пытаясь найти в ней какое-нибудь тепло. Наблюдаю, как медленно разворачиваю ее к себе. Вижу выражение своего лица, когда, наконец, смотрю на нее.

Это последнее, что я вижу перед тем, как слышу крик.

Глава 14

Я не могу смотреть ему в глаза.

Как я могу так ошибаться в человеке? Я думала, у него есть все. Он выглядит так, словно живет как в сказке. Следует присмотреться повнимательнее.

Мне следовало сходить с ним на свидание.

«Теперь слишком поздно», – раздраженно говорю я себе. Он не собирается встречаться со мной, только не после того, что я сделала. Кто бы стал? Я бы точно не стала.

– Ты в порядке? – спрашивает Алекс, когда прохожу мимо. – Выглядишь чертовски раздраженной.

Я поражена, что он замечает. Пытаюсь стряхнуть раздражение.

– Да, я в порядке. Просто отнесла им еду, – объясняю я, поворачиваясь спиной к девятому столику. Не могу смотреть на его идеальное лицо и видеть идеальную улыбку; только не тогда, когда знаю, что его жизнь не идеальна.

– Как твои столики? – спрашиваю я, пытаясь говорить как обычно. Чего мне на самом деле хочется, так это закрыть лицо и сделать несколько глубоких вдохов.

– Порядок. – Он улыбается. – Хотя второй столик пытался меня закадрить.

– Весь столик? – Я кидаю на него взгляд через плечо.

– Ага. – Он пытается не выглядеть самодовольным.

Алекс стоит рядом со мной, облокотившись на стойку. Мышцы напрягаются, когда он скрещивает руки на груди.

– Должно быть, это из-за твоих мужских сисек, – говорю я, кивком указывая на грудные мышцы, выпирающие из-под тонкого хлопка рубашки.

– Должно быть, – соглашается он нисколько не смущаясь.

Я осматриваю себя, а затем остальных девушек в черно-белой униформе «У Мэдди».

– Алекс, – серьезно начинаю я. – Я здесь самая страшная? – Взмахом руки показываю на группу работников неподалеку.

Он задумывается с серьезным видом и отвечает не сразу.

– Полагаю, красота в глазах смотрящего, – говорит он наконец.

Я должна быть рада, что он не ответил «да», но почему-то все равно чувствую себя слегка оскорбленной.

– Почему Анна наняла меня? – спрашиваю я вслух.

Алекс наклоняется ближе, изучая мое лицо. Его глаза анализируют, но я все равно чувствую себя неловко. Он поворачивает за подбородок мое лицо к свету.

– Ты интересная, – произносит он через пару мгновений.

Интересная? Так назвал меня Пакс.

– И что во мне такого интересного?

Что такого интересного, что самый классный и популярный парень в кампусе из кожи вон лезет, чтобы заполучить свидание?

– Хмм... Не уверен. – Он выглядит озадаченным. – Твои глаза скромного серого цвета, нос чуть-чуть маловат, рот самый обычный и скулы торчат... – Он снова касается моего лица. – Обыденные черты, – бормочет он про себя.

Я шокировано приоткрываю рот от его грубоватой честности. Обыденные черты? Решаю, что ему никогда не следует знакомиться с Нэт. Вместе они совершенно уничтожат мою самооценку.

– Не останавливайся, – говорю я слегка саркастично, пока Алекс продолжает меня разглядывать. – Ты так хорошо начал.

Алекс изгибает губы в улыбке.

– Так много обыденных черт и все же, когда они объединяются, образуется нечто необыкновенное. – Он заглядывает мне в глаза. – Это и делает тебя интересной, Джулс.

Этого я не ожидала. Несколько раз моргаю, прежде чем до меня доходят его слова. На его лице небольшая усмешка, словно он знает, что сказал правильные слова.

– Вероятно, ты получаешь много чаевых, – произношу после длительного молчания.

– Чертовски верно, получаю.

– Иди, пофлиртуй со вторым столиком. – Я закатываю глаза, пытаюсь не улыбаться. – Они вероятно до сих пор пускают на тебя слюни.

– Что ж, не откажусь. – Он становиться более серьезным, когда произносит это. – Дай знать, если тебе что-нибудь понадобится. Не забывай часто проверять девятый столик.

Брови сходятся на переносице. Я чувствую знакомый укол раздражения, когда лицо Пакса возникает у меня в голове.

– Да, – бормочу я.

– Кстати, почему бы тебе прямо сейчас не проверить все свои столики?

Да, мистер Анна.

– Ладно.

– Я буду...

– Непринужденно прохаживаться вокруг, позволяя всем глазеть на мои мужские достоинства, если я тебе понадоблюсь, – перебиваю я, заканчивая за него предложение.

– Схватываешь на лету, новичок. – Он хлопает меня по спине.

Смотрю, как он уходит прогулочным шагом и вижу, как посетители останавливаются и восхищаются им. Перевожу взгляд на других работников и замечаю то же самое. Все работники «У Мэдди» одеты в черное и белое, так что мы выделяемся в толпе. Вижу, как Кортни склонилась, демонстрируя декольте. Худенькая азиатская девушка смеется над чем-то у четвертого столика, мужчины за ним практически упиваются ее смехом, словно это прохладный лимонад в жаркий день. Смотрю через зал и замечаю Элейну. Желудок мгновенно обрывается. Ну почему мне не везет? Уже чувствую себя дерьмово из-за того, как обошлась с Паксом; мне не нужно, чтобы она добавляла еще.

С трудом изображаю улыбку, пока проверяю каждый из своих столиков. Восьмой отправляет обратно пасту. «Слишком хрустящая», – пожаловался один из посетителей. Так что отношу ее на кухню и прошу переделать. Одиннадцатому столику нужна добавка. Вскоре я позаботилась обо всех своих столиках, кроме девятого. На свинцовых ногах направляюсь туда. Пакс замечает меня издалека и откидывается назад, его улыбка с ямочкой на щеке появляется как по волшебству.

– Это был отличный выбор, Джулс, – обращается он ко мне. – Паста попала в точку.

Как его глаза могут сверкать, когда он потерял двух самых важных для него людей?

Почему он не мрачный, как я?

– Я рада, – немного натянуто отвечаю я. – Как остальные блюда?

С облегчением отворачиваюсь от Пакса.

– «У Мэдди» никогда не разочаровывает, – повелительно произносит тренер, хлопая Кейда по спине. – Передай родителям, это место все еще лучшее в городе.

– Да, сэр, – отвечает Кейд. – Они будут рады это слышать.

Внезапно то, что они сидят за девятым столиком, обретает смысл. Семья Кейда владеет «У Мэдди». Должно быть поэтому они с Паксом так близки. Наверно вместе росли, до того, как... до того, как... Даже мысленно не могу произнести это слово. Я его не боюсь. Видела слишком много подобного, но по какой-то причине чувствую себя настолько высохшей изнутри, словно сломаюсь в тоже мгновение, как подумаю о родителях Пакса. Мысль о них заставит меня вспомнить бабушку. Я пережила это давным-давно; не хочу переживать это снова.

Я выныриваю из своих мыслей, когда двое в костюмах начинают подниматься.

– Вы очень убедительны, молодой человек, – сообщает Паксу старший из мужчин, наклоняясь, чтобы пожать ему руку. – Никому раньше не удавалось выудить у меня так много.

Он кажется пораженным и даже веселым вместо того, чтобы излучать раздражение.

Пакс смеется. Теперь, когда я знаю о нем больше, подобный звук кажется очень ценным.

– Спасибо, сэр. Дети, пациенты и я благодарим вас за щедрость.

– Нет, это я вас благодарю за то, что вселили в меня уверенность, что, когда я покину эту землю, останутся люди подобные вам, которые убедятся, что мы по-прежнему заботимся друг о друге.

– Спасибо за комплимент, сэр. – Казалось, даже на деловой встрече Пакс чувствовал себя непринужденно.

– Все за счет заведения. – Кейд жестом подзывает меня ближе.

Киваю, шагая назад, чтобы дать им возможность выйти из-за стола. Мне хочется выдохнуть от облегчения. Не оборачиваюсь, чтобы посмотреть, как они уходят, проходя мимо меня. Вместо этого начинаю ставить тарелки одна на другую.

– Эй. – Он так близко, что я подскакиваю. Пакс смотрит на меня зелеными глазами. – Привет, Джулс.

Сердце мгновенно начинает колотиться. Его голос хриплый, чувственный и совсем не похож на тот, которым он говорил пару минут назад. Он звучит как у любовника.

– Пакс, – пищу я словно маленькая мышка.

– Мы же не слишком загрузили тебя, правда?

– Нет. – Трясу головой.

– Я помогал здесь, когда был младше, – сообщает он, наклоняясь над столом так, что я не могу продолжать работу. Вынуждена посмотреть на него. – Я знаком с суетой и однообразной работой. Ее может быть много.

– Да.

Смотрю на мускулы на его руке, которые не могут скрыть два слоя хлопка. Верю, что он хорошо здесь трудился. Уголком глаза замечаю, что двое парней из-за второго столика уходят. Алекс начинает убирать со стола и на его губах играет улыбка.

– Так тебе здесь нравится? К тебе хорошо относятся? Анна мила с тобой?

Несколько раз моргаю. В его глазах искренняя забота и это причиняет мне неудобство, особенно после того, что я сделала.

– Да, все хорошо.

– Дай мне знать, если что-то пойдет не так. Знаю нужных людей.

– Неужели. – Я вскидываю брови. – И что же сделают эти... нужные люди?

– Все, что захочешь, детка. – Он наклоняется ближе.

Ненавижу то, что он делает. Как он может заставить меня улыбаться, даже не сказав ничего смешного. Обаяние. Ненавижу это.

– Думаю, я буду в порядке. – Сжимаю губы, чтобы улыбка не вырвалась. – Я сильнее этих девушек. У меня толстая кожа.

Он слегка наклоняет голову, чем-то озадаченный.

– Я верю тебе, – медленно произносит он. – Ты такая маленькая и хрупкая, но думаю, ты права. Внутри тебя сталь.

Вздрагиваю от его слов.

– Бабушка всегда говорила, что для того, чтобы выжить, нужно быть стальным внутри. Лед может таять. Он может сломаться, а сталь не может.

Не знаю, почему рассказала ему об этом. Никогда не говорю о бабушке. Даже с Брейденом. Я гляжу на Пакса.

– Моя стальная девочка, – мягко говорит он. Каким-то образом его губы оказываются ближе ко мне. Почему-то его лицо в паре дюймов от моего. Неожиданно ощущаю вину, грызущую изнутри.

– Я сожалею, – выпаливаю я. Это звучит неожиданно. Он не отводит взгляд.

– По поводу прошлой ночи, – объясняю я. – Ушла, не сказав ни слова. Это было грубо, и я сожалею.

– Случается. – Он все также не опускает глаз.

«Нет, не случается, – хочется закричать мне. – Почему ты такой понимающий? Ты должен быть зол и оскорблен. Ты не должен даже смотреть на меня».

– Это неправильно. – Качаю головой. – Я хотя бы должна была объясниться. Я просто почувствовала себя не в своей тарелке. – Глубоко вдыхаю. – Мы с парнем расстались как раз перед тем, как я сюда переехала, – признаюсь я. – Это были... не самые лучшие отношения, и я всего лишь пытаюсь...

...выжить самостоятельно. Но не произношу этого вслух. Я в ужасе, что вообще рассказала ему так много.

Вспышка зеленого огня в его глазах практически засасывает меня.

– Я только полгода назад закончил отношения, – тихо сообщает он. – Не думал, что найду кого-нибудь, кого захочу узнать поближе так скоро, но ты скатилась с того холма и что-то во мне снова зашевелилось. На самом деле довольно многое во мне зашевелилось.

Сексуальный подтекст заставляет мое лицо вспыхнуть. Паксу это удается без усилий. Его улыбка – это сразу и усмешка, и поддразнивание. Мне приходится отвести глаза, пока не сделаю чего-нибудь глупое, например, поцелую его.

– Знаешь, что я осознал, Джулс? У нас только одна жизнь. Мы не можем знать того, что решит преподнести нам вселенная, но мы можем управлять своей реакцией на это. Мы контролируем свой выбор и можем выбирать людей, которыми себя окружаем, – его голос соблазняет, и я наклоняюсь ближе. – Одна, Джулс. Одна жизнь. Один шанс. Почему бы не извлечь пользу из этого? Не сделать больше того, что тебе кажется, ты можешь? Почему бы не рискнуть? – Я наблюдаю, как с его губ срываются слова. – Я хочу пойти с тобой на свидание, Джулс, – продолжает он низким голосом. – Ты мне нравишься и чувствую, что, если дашь мне шанс, я тоже могу тебе понравиться.

Последняя часть пронизана самонадеянностью, которую он не может скрыть. Он уверен, знает себе цену.

– Ты всегда получаешь то, что хочешь? – задаю я встречный вопрос.

– Не всегда. Но я терпеливый человек.

– Ты очень упрямый. Похоже, у тебя в голове камни, – я пытаюсь потянуть время.

– Моя голова такая же крепкая, как и тело.

– Вероятно потому, что это твое тело сделано из цемента, – парирую я.

– Я думал, девушки любят крепких парней.

Резко выдыхаю.

– Не все, – удается выдавить в ответ.

– А тебе?

– Что мне?

– Нравятся крепкие парни?

Это начинает выходить из-под контроля. Сердце бьется чаще, но ощущения приятные, словно адреналин проходит сквозь каждую клеточку.

– Нет, – выпаливаю я, пытаясь не чувствовать его крепкое как сталь тело, которое касается моего.

– Докажи это. – Он бросает вызов.

– Что? – В голове шумит.

– Пойдем со мной на свидание, когда у меня... твердый.

Ощущаю, как румянец сползает на шею, и все же губы каким-то образом пытаются улыбаться. Борюсь с собой: хочется шагнуть ближе, но другая часть меня, отчаянно жаждет сбежать. Никогда раньше не чувствовала ничего подобного. Все, что пробуждает во мне Пакс, новое, неожиданное и... приятное. Понимаю, что он вроде алкоголя. Вызывает опьянение, даже не попробовав. Он дурманит.

– Обещаю, тебе понравится, – дразнит он.

– Одно свидание, – Я сдаюсь, пытаясь говорить сурово. Почему-то выходит мягче, чем я намеревалась.

– Одно, – повторяет он. – Мое любимое число.

– И после этого...

– Мы пойдем на свидание номер два.

Все. Начинаю смеяться. Он проказливо улыбается, что заставляет его выглядеть значительно младше двадцати одного. Обнимает меня и дарит быстрый, целомудренный поцелуй в щеку. Чувствую, как задерживается тепло на коже, пока смотрю на его уход.

– До встречи, Джулс, – говорит он.

Машу ему. Я не замечаю, что улыбаюсь, пока улыбка внезапно не увядает.

На меня уставилась Элейна.

Ее зеленые глаза кричат об убийстве.