Текст книги "Убийство на Потомаке"

Автор книги: Маргарет Мэри Трумэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

16
На следующее утро

В то утро вторника все вокруг словно договорились перессориться.

Именно тогда частный детектив Антонио Буффолино (Буффолино – через О, как он всегда настойчиво повторял секретаршам) покинул свой дом в 5 часов. В ушах его не переставали звучать «нежные» напутствия Алисии: «Ты никогда не переменишься. Безответственный, равнодушный, черствый болван».

Перепалка между Тони и его третьей женой пробила брешь в довольно долго продолжавшемся периоде спокойствия. Два предыдущих брачных союза не отличались длительностью мирных передышек. Два дня без стычек казались годами мирного сосуществования.

С Алисией все обстояло иначе. По крайней мере егоотношение к ней отличалось от поведенияс двумя предыдущими супругами. Возможно, она смогла подобрать к нему ключ. Может, отсутствие детей смягчило атмосферу в их семье (его дети от двух браков жили со своими матерями) или он стал с возрастом мягче характером. Такая возможность время от времени приходила ему в голову, но он быстро отвергал ее. Он предпочитал, чтобы дело было в Алисии или в отсутствии постоянной детской возни. Непредвиденный взрыв произошел за обедом накануне, когда Тони объявил, что до окончания дела он переезжает в дом к Тирни, где ему отвели комнату.

– Он хочет, чтобы я находился на службе двадцать четыре часа в сутки, – пытался Буффолино объяснить жене свой переезд.

Аргументы Алисии выглядели логично. Особняк Тирни находился в тридцати минутах езды от их дома. Тони пытался возражать, подчеркивал, что инициатива исходила от Тирни. Их богатый клиент пожелал, чтобы он, Тони, жил рядом.

– А что мне надо было сделать, Ал, послать его подальше? Ты мне все уши прожужжала насчет баксов. Теперь я заколачиваю их у Тирни, мне кажется, тебе надо радоваться.

– Радоваться? С чего это? Не оттого ли, что ты будешь болтаться неизвестно где и с кем? Ты женатый человек, Тони.

И так далее, в том же духе. Перебранка продолжалась до самого его ухода. Тони вышел из дома, едва сдерживаясь.

– Я позвоню, – бросил он жене.

– Можешь не беспокоиться, меня не будет, – не осталась в долгу Алисия.

Тони приехал в особняк Тирни и распаковал вещи в отведенной для него небольшой, тесноватой комнате над гаражом. Там стояла узкая кровать, металлический ящик, служивший шкафом, рядом в ванной комнате были раковина, душ, который не мешало почистить, а также туалет – вот все удобства, ждавшие Тони в его новых апартаментах. Закончив устраиваться, Буффолино спустился вниз, во двор, окаймленный хозяйственными постройками, и отправился делать обход. Он подошел к трем нанятым им охранникам. Один из них был на пенсии, второй на инвалидности, а третий продолжал служить в полиции, но нуждался в дополнительных деньгах. Перекинувшись с ними несколькими словами, Тони обошел дом и остановился рядом с маленькой закрытой верандой, расположенной непосредственно под окнами спальни хозяев. До него донесся женский плач.

– Пожалуйста, возьми себя в руки, – раздался голос Венделя Тирни.

Буффолино застыл, затаив дыхание.

– Ты опозорил семью, – проговорила женщина громко, пытаясь сдержать рыдания.

– Я не могу отвечать за других, – оправдывался Вендель. – Я не писал этих писем, и я вне себя из-за того, что они стали достоянием прессы. Но я не в силах что-либо сделать, Мэрилин.

– Но ты мог бы держать себя в рамках с этой женщиной. – Голос принадлежал другой женщине. Буффолино предположил, что говорила дочь Венделя – Сюзен.

– Тебе лучше помолчать, – отрезал Тирни.

– Держал бы брюки застегнутыми, и мы не оказались бы в таком неприглядном положении, – выпалила Сюзен в ответ.

Воцарилось молчание, затем хлопнула дверь. Буффолино представил себе комнату наверху и сделал вывод, что Сюзен ушла.

– Она права, – сказала Мэрилин.

– Она просто маленькая потаскушка и больше ничего, ты это прекрасно знаешь.

В ответ прозвучал сдавленный, холодный смех Мэрилин.

– Кстати о потаскушках. Ты не смог сохранить в тайне свои делишки. Спать с Полин – одно дело, но писать ей пылкие письма это глупо.

– Я уже говорил тебе, что неписал никаких писем. И не спал с Полин. Господи, Мэрилин, все это тяжело и без твоих упреков. Почему ты не можешь мне поверить?

Миссис Тирни говорила тихо, Буффолино едва различал слова. Он склонил голову набок и приложил ладонь к уху, чтобы лучше слышать.

– Я верила тебе долгие годы, Вендель, мирилась с твоей самонадеянностью и необузданными инстинктами. Большея этого делать не буду.

Дверь снова громко хлопнула. Буффолино прислушивался к разговору наверху и не заметил, как к веранде подошел Чип Тирни. Молодой человек кашлянул, Буффолино оглянулся и изобразил на лице улыбку.

– Доброе утро, Чип, – поздоровался Тони. – Похоже, день будет хороший.

Молодой Тирни промолчат.

– Ваши дома? – вежливо осведомился Буффолино.

– Думаю, да. – Губы Чипа искривила язвительная усмешка. – Извините. – Он исчез в доме.

Буффолино повернулся на шуршание шин по гравию дорожки. Машина остановилась, и из нее вышли двое мужчин – дневная смена охранников. Но их должно было быть трое. Тони поинтересовался, где третий.

– Мы заскочили за ним, – ответил один из приехавший, – но жена нам сказала, что он сегодня не выйдет на работу.

Буффолино выругался сквозь зубы. Всегда возникают проблемы, когда для выполнения задания приходится привлекать других людей. На них нельзя положиться, даже на полицейских, особенно на полицейских.

Тони обошел дом и спросил у охранника, дежурившего ночь, не согласится ли он остаться еще на одну смену. Тот начал недовольно вздыхать, потер глаза, встал, потянулся.

– Полуторная ставка, – пообещал Буффолино.

– Ладно, Тони.

Буффолино вернулся во двор и вошел в дом через заднюю дверь. Хотя ему было сказано, что он может свободно распоряжаться в доме, он понимал, что ограничения существуют. Он набрал номер Смита.

Мак ответил сразу.

– Ты как будто дожидался моего звонка.

– Вовсе нет. Вот сижу и стараюсь понять, почему повысился налог на дом, а еще я читал эту желчную статейку в газете о письмах, найденных в квартире Полин Юрис. А ты где?

– В резиденции Тирни.

– Реакция твоего клиента была бурной?

– Достаточно сильной.

– Представляю. Нравится новое задание?

– Еще бы. Это очень многообещающее дело, не знаю, как тебя благодарить, что ты свел меня с этим клиентом. Но думаю, что это перестраховка с его стороны. Здесь система охраны, как на военной базе.

– Ты сказал ему об этом?

– Я что, чокнутый? У тебя есть на сегодня планы?

Обычно беседы Смита и Тони были редкими и короткими. Но в то утро частный детектив вел себя, словно старый друг, приглашающий приятеля на партию в гольф.

– Почему ты спрашиваешь? – поинтересовался Смит.

– Подумал, не согласишься ли прокатиться со мной.

– Прокатиться? Куда?

– Вверх по реке. Мои люди на местах, полагаю, что могу пару часиков отдохнуть на воде. Может быть, и перекушу в одном из прибрежных кафе.

«Он действительно приглашает меня прогуляться», – подумал Смит.

– Знаешь, Тони, у меня на сегодня нет ничего особенного, надо только купить кое-что к ужину, может быть, позанимаюсь в зале или порасспрашиваю тебя о деле Юрис.

– Значит, ты адвокат Тирни, – довольно крякнул Буффолино.

– Не говори чепухи.

– Я сам слышал.

– О чем?

– Что ты снова на коне.

– И где, черт возьми, ты об этом слышал?

– Весь город говорит, Мак. Ты же знаешь Вашингтон. В любом случае для меня большая честь быть с тобой в одной лодке. Сможешь подъехать к Тирни к десяти?

У Смита появилось ощущение, словно его неудержимо влечет к себе мощный магнит. Ему не хотелось ехать. Смит был так воспитан, что считал зазорным болтаться без дела в рабочее время. Иногда он обещал себе, что как-нибудь днем обязательно сходит в кино, но так никогда на это и не решился. И неважно, что он мог дремать в своем кресле или убивал время, листая каталоги и информационные бюллетени. Он не видел в этом ничего предосудительного. Но вот кино днем? Или прогулка по реке с Тони Буффолино?

А почему, собственно, и нет?

Сюзен Тирни пулей вылетела из дома, села в машину и долго сидела в ней, приходя в себя. Отца она ненавидела, но ее чувства не распространялись на машину – «Крайслер ле Барон» выпуска 1992 года с откидным верхом, которую он купил ей два месяца назад. Отец всегда был властным и деспотичным. Как могла мать мириться с этим столько лет? Он настаивал, чтобы все в доме поступали так, как считает нужным он, подчинялись установленным им правилам. Одно это доставляло мало радости, а тут еще письма к Полин.

Сюзен в какой-то степени даже радовало, что письма обнаружились. Пришла пора раскрыться обману. Об отношениях между отцом и Полин знали все. Нужно было быть просто глухим и слепым, чтобы ничего не замечать. Естественно, в доме таких не имелось. Мать закрывала на все глаза и предпочитала, как сказано в Писании: «подставлять другую щеку». И все из-за того, что она любила деньги, ей нравилась дорогая обстановка дома, сам дом, поездки в Европу, Южную Америку. Как можно за это продаваться?

Много раз она умоляла мать уйти от отца. Но безрезультатно. Мать рассказывала, каким унижением было для нее играть роль радушной хозяйки, принимать его друзей и деловых партнеров, как нестерпимо было видеть, что он возвращается в три-четыре часа утра, не потрудившись объяснить, где и с кем проводил время. В минуты откровения мать признавалась ей, что семья значила для нее больше, чем ее личные переживания. Чушь и вранье. Сюзен любила мать, но знала, что деньги и только деньги крепче цепей приковали мать к отцу. Что же это за жизнь? По крайней мере, у нее, Сюзен, хватило духу порвать с этим. Уехать прочь… на машине последней модели, купленной отцом.

Она поставила автоматический перевод передачи в нижнее положение, машина отъехала, из-под задних колес брызнул гравий. Рядом с ней на сиденье лежала застегнутая на молнию пустая полотняная сумка. Сюзен едва успела в аэропорт, чтобы сесть на девятичасовой рейс в Нью-Йорк.

Угрюмый, неразговорчивый водитель такси довез Сюзен до Школы драматических искусств Саула, расположенной в нижней части Бродвея. При виде скудных чаевых араб-водитель разразился потоком брани – здесь его английский был доведен до совершенства.

Сюзен торопливо открыла дверь и побежала вверх по испачканной всевозможными надписями лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. И вот она в основном репетиционном зале, где еще тридцать полных честолюбивых замыслов актеров и актрис ожидали появления основателя школы и ее гуру – духовного вождя. Многих из присутствующих Сюзен знала, она поздоровалась со всеми, обнялась с некоторыми, толкнула в грудь молодого человека, позволившего себе легкомысленное замечание в ее адрес.

И вот вошел он.

Небольшого роста, с отмеченным оспинами лицом, черными волосами, волнистыми прядями, ниспадавшими на плечи. Темные глаза блестели за стеклами больших очков в тонкой оправе. К груди он прижимал пачку сценариев. Сам Артур Саул прошествовал мимо своих студентов и занял обычное место в центре импровизированного репетиционного зала. Его более молодой помощник, высокий, с крашеными светлыми волосами, явно не пытавшийся скрывать свои гомосексуальные склонности, оглядел собравшихся, как пастух, выбирающий овцу для заклания.

– Сюзен Тирни, – произнес он с присвистом.

– Я первая? – нервно выкрикнула Сюзен, окидывая взглядом зал. Она была готова отказаться, попросить, чтобы начинал кто-то другой, но вовремя вспомнила, что произошло в прошлый раз. Саул пришел в ярость.

– Знаешь, моя миленькая, богатенькая дрянь, – взорвался он, вскакивая со стула, – передай своему режиссеру, что тебе еще нечего здесь делать.

Вспомнив эту сцену, Сюзен поднялась по трем ступенькам, отделявшим ее от сцены, вышла на середину и посмотрела на Саула.

– Как дела, мисс Тирни, каков денек выдался? – усмехнулся он.

– Все прекрасно, Артур. Я в порядке, прилетела сегодня утром.

– На папочкином личном самолете?

Лицо ее вспыхнуло смущением и гневом.

– Нет, – ответила она, – я прилетела обычным рейсом.

– Как демократично, – с притворным одобрением захлопал в ладоши Саул. – А как поживают ваши состоятельные мама с папой?

Она стояла, прижав к бокам руки со сжатыми кулаками, и беспомощно оглядывалась.

– Почему ты все время напоминаешь мне о семье? – спросила она, выходя на авансцену. – Я приехала учиться, мне хочется стать хорошей актрисой. Причем здесь моя семья? Я не выбирала, где мне родиться. Я знаю, где я сейчас и чем хочу заниматься.

– Рвешь связывающие тебя путы, – еще громче зааплодировал Саул, неправдоподобно высоко поднимая брови. – Ты, видно, сильно взволнована. Неприятности дома?

Сюзен глубоко вздохнула и сунула руки в карманы джинсов. Она немного помолчала, глядя в пол, затем подняла голову.

– Да, я очень злюсь.

– Хорошо, – сказал Саул, – ты можешь этим гневом пропитать ту сцену, которую хочешь сыграть?

– Думаю, что смогу.

Саул вскочил и подошел к сцене.

– Сюзен, кажется, ты наконец осознала то, о чем я не перестаю говорить все эти месяцы. Твой гнев внутритебя. Ты испытываешь любовь, сочувствие, замешательство. Но все это не имеет смысла, пока хранится в тебе самой. Ты хочешь играть, войти в образ, созданный воображением безумного писателя, приютившегося в убогой каморке на чердаке. Он писал о рассерженном человеке. Что вызвало его гнев? Политика, жена, проблема голода в мире, грубость официантки? Может быть, родители? А сможешь ты перенести свой гнев, свое раздражение, которые, я не сомневаюсь, обращены на твоих богатых и властных родителей, в состоянии ли ты выразить это через создаваемый тобой образ?

– Я хочу показать сцену из «Стеклянного зверинца», – только и ответила Сюзен.

– Великолепно, – сказал Саул, продолжая обращаться ко всем присутствующим. Призываю вас со всем вниманием следить за игрой мисс Тирни, прибывшей к нам из столицы, ее переполняют ненависть и отвращение к тому привилегированному образу жизни, который она вела, и к тем, кто его для нее создал. Какое счастье для нас созерцать эту метаморфозу: превращение девушки из богатой семьи в беспризорное существо. С нетерпением жду этого момента.

Сюзен срывающимся голосом начала сцену. Саул и другие студенты не проронили ни слова. Часть из них сочувственно переглядывались, некоторые злорадствовали. Когда она закончила, несколько человек захлопали. Саул не был в их числе. Он медленно взошел на сцену и остановился рядом с Сюзен, снисходительно улыбаясь.

– Ты их ненавидишь, ведь так? – тихо спросил он.

Она ответила ему удивленным взглядом.

– Ты ненавидишь своих родителей. Если бы тебе удалось вложить еще больше этого чувства в свою игру, ты смогла бы действительно стать актрисой.

В этот момент все чувства, которые ей удавалось пока сдерживать, прорвались наружу неудержимым потоком слез. Она обхватила себя руками.

Саул обнял ее за плечи и притянул к себе.

– Разбейтесь на пары и репетируйте до моего прихода, – сказал он своему помощнику. Не отпуская Сюзен, он спустился с ней со сцены. Они вместе вышли из комнаты и прошли в его кабинет, там он закрыл дверь, сел на маленький кожаный диванчик и похлопал по нему рукой, приглашая Сюзен сесть рядом.

– Садись.

Она покорно опустилась рядом с ним. Артур обнял ее снова.

– Знаю, ты считаешь, что я жесток с тобой, – голос его на этот раз звучал мягче, – но я должен это делать, если хочу, чтобы ты осознала свои возможности актрисы. Я хочу, чтобы ты сердилась, чтобы плакала.

Ее рыдания сменились отдельными всхлипываниями, глаза покраснели от слез, по щеке покатилась одинокая слезинка.

– В прошлый раз я уже говорил тебе, что мне необходимо демонстрировать свою власть. Кроме того, мне не хочется, чтобы они говорили, будто я проявляю снисхождение к одной из своих лучших учениц, которая однажды засияет звездой, если будет продолжать работать вместе со мной. Будет меня слушать и верить мне.

– Ты постоянно говоришь об этом, Артур, – промолвила Сюзен, глядя ему в лицо беспомощно, с мольбой в глазах, – а потом бываешь так жесток.

– А ты такая талантливая, но ленивая, а еще очень красивая. Верь мне, Сюзен, я знаю, как помочь тебе раскрыться.

Он встал, запер дверь и стал расстегивать на себе рубашку.

Сюзен не вернулась на сцену, где остальные студенты продолжали показывать, на что способны. Она пошла по Бродвею по направлению к центру, у одной из витрин остановилась: ей понравились туфли. Сюзен их тут же приобрела и небрежно забросила покупку в полотняную сумку, после чего продолжила свой путь. В кафе она купила салат и, захватив его с собой, отправилась в недавно реконструированный Брайан-парк, там она позавтракала принесенным салатом и взглянула на часы: было ровно 13.30. Время еще оставалось.

Она прошла по парку до высокого административного здания, перед фасадом которого были высажены цветы, а низкая мраморная стенка служила ограждением, на ней расположились люди, греющиеся в лучах солнца. Сюзен остановилась на углу и стала ждать. Вскоре во дворик учреждения вошел молодой худощавый латиноамериканец, в руках у него был большой пакет, упакованный в оберточную бумагу и перевязанный веревкой. Он присел на каменный парапет. На секунду их глаза встретились. Он подождал несколько секунд, затем поднялся и ушел, оставив пакет у края цветника.

Сюзен подошла к тому месту, где сидел молодой человек, и огляделась. Никто не обращал на нее внимания. Она положила пакет в сумку и застегнула молнию.

Через час она летела обратным рейсом в Вашингтон, перед ней под сиденье была втиснута полотняная сумка.

17
10.00, утром того же дня

Когда Смит подъехал к дому со стороны посыпанного гравием двора, Тони Буффолино уже ждал его. Он сменил свою роскошную форму яхтсмена, в которой красовался в субботу, на черные слаксы, толстый вязаный свитер оливкового цвета, словно позаимствованный у командира подводной лодки, и черный берет, как у десантника.

– Рад, что тебе удалось вырваться, Мак.

– Куда мы отравляемся в рейд, командир?

– Когда меня нанимают, чтобы обеспечивать безопасность, я хочу соответствующе выглядеть, это придает клиенту уверенности в своей защищенности.

– Хороший день для речной прогулки.

Буффолино и Смит обогнули дом и по длинной деревянной, в несколько маршей, лестнице спустились к пристани Тирни, где на воде покачивалась вся маленькая флотилия: яхта «Мэрилин», катер «Акваспорт», рыбачья лодка и гоночное судно класса «Сигаретт» с выкрашенным в красный и белый цвета изящным корпусом.

– Мы берем яхту? – улыбнулся Смит.

– Думаешь, мне с ней не справиться? – испытующе посмотрел на него Буффолино.

– Просто пошутил, Тони. Кроме того, ты без надлежащей формы. Так на чем же мы все-таки поплывем?

– На «Акваспорт». – Буффолино указал на катер с натянутым над ним тентом.

– Какая шикарная, – показал Смит на «Сигаретт».

– Просто красавица, – восхищенно покачал головой Буффолино. – По максимуму дает все 100.

– «Акваспорт» тоже подойдет.

– Занимаешься фотографией? – спросил Тони, увидев маленький фотоаппарат, висевший на шнурке на шее у Смита.

Смит хотел пошутить, но воздержался.

– Решил, что смогу сделать несколько неплохих кадров. – Он поднял фотоаппарат к глазам. – Разрешите вас запечатлеть, капитан?

– Пожалуйста, – расплылся в довольной улыбке Тони. Он направился к «Акваспорт», но Смит предложил ему в качестве фона «Сигаретт». – Она больше соответствует твоему виду «солдата Фортуны», – пояснил он.

– Может, я скорее выгляжу как после распродажи в магазине армейского обмундирования? – Буффолино позировал, и Смит сделал три снимка. Они сели в катер, и Тони завел один из двух подвесных моторов, прикрепленных к транцу. Он аккуратно уложил в лодке швартовы и вывел катер на середину реки. Смит стоял рядом у приборной доски. Он был рад, что согласился поехать с Тони. Последние несколько дней он не столько был занят, сколько старался себя в этом убедить. И теперь ему было приятно сознавать, что он на время расстался с тягостными мыслями, отошел от повседневной рутины своих занятий в университете, проверок работ дома и всего того, что ассоциировалось с прозой каждого дня.

– Хорош, а? – улыбнулся Буффолино, заметив настроение Смита.

– Слабо сказано, – ответил Мак. – По твоему виду заметно, что тебе по душе твоя работа.

– Еще как, вот только Алисия недовольна. Тирни захотел, чтобы я переехал к нему в дом, я так и сделал. А она считает, что я где-то шляюсь; мне кажется, все женщины думают одинаково. Но ведь она должна меня лучше знать, верно?

– Конечно, Тони.

– Хочешь попробовать повести? – спросил Буффолино, прибавив скорость.

– Хочу, – ответил Смит, плотнее запахивая ветровку, поскольку встречный поток воздуха усилился из-за возросшей скорости катера.

– Держи нос в этом же направлении, – сказал Тони.

Пока Смит управлял катером, Буффолино достал навигационную карту и стал ее изучать.

– Куда мы направляемся? – повысил голос Смит, стараясь быть услышанным сквозь свист ветра.

– Полагаю, что мы заглянем на остров Рузвельта. Интересуешься?

Смит утвердительно кивнул. Он предчувствовал, что их маршрут проходит мимо этого места.

Тони положил карту на панель управления, и они молча продолжали путь, пока не подошли к мосту Ки-Бридж. За ним вырисовывался остров. Тони показал на карте место, где проходил пешеходный мост. Смит обратил внимание, что этот участок имел голубой цвет. Идущий с другой стороны острова более глубокий канал обозначался белым цветом. Белый фон указывал на значительную глубину, голубой означал мелководье.

– Да, действительно мелко, Мак, но у этого суденышка высокая осадка. Думаю, нам удастся подобраться поближе, чтобы все лучше рассмотреть. Как ты?

– Ты капитан, дружище. Но не забывай, что это не твой катер. Его хозяин Тирни.

– Не о чем беспокоиться, – ответил Тони и сбросил скорость, теперь мотор работал на самых малых оборотах. Они медленно прошли под мостом. Буффолино повернул катер направо. Он постоянно сверял его движение с картой.

– Ты уверен, что это была удачная мысль? – не выдержал Смит.

Буффолино не ответил: все его внимание было занято маневром. Они медленно продвигались к пешеходному мосту. Несмотря на бурый цвет воды, на дне отчетливо просматривались камни, вода лишь слегка покрывала их. Смит поднял голову. Прямо по курсу он заметил бревно. Буффолино заглушил мотор и подождал, пока бревно пронесет мимо, затем снова перевел мотор на малые обороты.

– Вот как раз там они ее и нашли, – сказал Тони, когда они подошли к берегу достаточно близко. Он выключил мотор, предоставив катеру дрейфовать. «Акваспорт» снесло еще ближе к берегу.

– Как, по-твоему, тело оказалось здесь? – спросил Смит.

– Мне кажется, его прибило течением.

– Откуда ты знаешь?

– Сомневаюсь, чтобы кому-нибудь в голову пришла мысль тащить тело через весь мост, ты только посмотри, какой он чертовски длинный, – ответил Тони, глядя на мост.

– Если только убийца и жертва не пришли сюда вместе, – предположил Смит.

– Не думаю, Мак. Кроме того, ворота на ночь запирают. Я читал.

– А я слышал, что в ту ночь они остались открытыми.

– Но кто мог знать об этом, кроме смотрителя парка? Нет, в этом нет смысла.

– Если тело столкнули в воду, его бы несло к берегу, как и нас сейчас, правда? – высказал свое мнение Смит, наблюдая за движением катера.

Буффолино кивнул.

– Из того что было написано, следует, что тело почти скрывал мусор. Но оно недолго пробыло в воде, и немного времени прошло с момента убийства.

– Реку здорово почистили, – сказал Буффолино, глядя в ту сторону, откуда они приплыли. – Убрали всякие химикаты или как их там. Рыба даже появилась. Но от водопада река проходит до этих мест еще двадцать миль и успевает собрать много мусора. – Тони снова переключил внимание на берег. – Думаю, часа за два река принесет предостаточно листьев, сучьев и разной дряни, которую швыряют в волу всякие скоты.

Но Смит еще продолжал сомневаться.

– Мы сделаем так. – Тони прошел на корму и отвязал оранжевый пластиковый буфер, который смягчает удар судна о причал.

– Что ты хочешь делать? – заинтересовался Смит.

– Проведу эксперимент, – откликнулся Буффолино, бросая буфер в воду. Оба стали следить, как его подхватила волна. Медленно, но верно оранжевое пятно относило к кромке берега.

– Здорово, а? – спросил Буффолино. – Похоже, его несет как раз к тому месту, где нашли тело.

Смит кивнул.

– Мы сделаем вот что, – предложил Буффолино. – Сейчас поедем обратно и что-нибудь перекусим. Куда ты хочешь? Знаешь, в районе Седьмой улицы есть ресторанчик, где хорошо готовят рыбу. Что бы ты съел?

– На твой вкус, – ответил Смит. – Я все блюда пробовал.

Буффолино осторожно развернул катер и завел мотор.

– Ленч займет у нас пару часов, – сказал он. – Вернемся, посмотрим, занесет ли наш буфер всякой дрянью.

– Хорошо работается у Тирни? – поинтересовался Смит, когда они сидели за ленчем в ресторанчике у самого берега.

– Да.

– Ну и кто же убил Полин Юрис?

– Это мог сделать кто угодно, – покачал головой Тони. – Тот, кто с ней работал, а может быть, и тот, с кем она спала. Возможно, убийца связан с ее прошлым. Не исключено, что это кто-то из семьи Тирни.

– Насколько хорошо ты познакомился с семьей?

– Достаточно хорошо. Отношения еще более натянуты, чем у меня в доме. Я кручусь там постоянно, прислушиваюсь, приглядываюсь, я умею слушать. Супружескую жизнь мистера и миссис Тирни счастливой никак не назовешь. Постоянно готовы друг в друга вцепиться. И еще дети, они, конечно, уже не маленькие, но все равно их дети. Их дочь, Сюзен, точно подвинутая.

Смит недоуменно поднял брови.

– Чокнутая, значит, – пояснил Тони.

– Ты, наверное, китайской грамотой увлекся? – рассмеялся Смит.

– Нет, просто где-то слышал это слово. Она актриса, а ты знаешь, что это за публика. Одно самомнение, сплошные страсти и надрывы. Берет уроки в Нью-Йорке, в театральной студии, работает у какого-то антрепренера в столице. И не очень почтительна с отцом.

– А как она относится к матери?

– Здесь, кажется, все нормально.

– А Чип Тирни? Как он с остальными членами семейства?

– Смотря с кем. Он близок к отцу. Парень старается на него походить. По мнению Чипа, мистер Тирни всегда прав, он не может поступить неверно. Его отношение к матери такое же, как и у отца, презрительно-пренебрежительное. Он нетерпим с ней.

– Мэрилин очень несчастлива, – заметил Смит.

– Очень. И с Сюзен они обращаются одинаково. Отец ею недоволен, значит, и Чип тоже.

– А Сунь Беньчонг?

– Кажется, у них с Чипом все в порядке. Чипу надо идти в политику или держать роскошный ресторан: сама вежливость и любезность. Но представляется, что это только игра. Не всегда следует доверять глазам.

– Ну раз ты занялся психологическими портретами, что ты думаешь о Суне?

– Темная лошадка, но ему и следует отличаться от остального семейства. Ведь он же китаец.

– Ты заметил, что в нем что-то есть?

– Я ничего не упускаю, Шерлок. Он какой-то сухой и хладнокровный. Никогда не улыбнется, очень неприветливый. – Буффолино наклонился к Смиту и громко зашептал. – Я слежу за ним тоже.

– Что значит тоже, за кем еще ты следишь?

– За всеми.

– Зачем?

– Хочу побольше о них узнать.

– А Тирни знает?

– Нет.

– Ты превышаешь свои полномочия, Тони.

– Ладно, Мак, взгляни на дело трезво. Мне нужно знать людей, которых я должен защищать. Разве я не прав? Мистер Сунь Беньчонг Тирни сорит деньгами в Атлантик-Сити.

– Я слышал, что он играет.

– А мне говорили, больше проигрывает, – тихо рассмеялся Буффолино.

– И?

– Должно быть, Сэм Танклоф платит ему хорошие баксы.

– Полагаю, что так. Его считают финансовым гением. Знаешь, он будет читать лекции в университете Джорджа Вашингтона.

– Я в курсе, но здесь большими деньгами не пахнет.

– Что еще ты о нем выяснил?

– Это почти все. Пока. Вот разве еще только подозрение. Я интуитивно чувствую, что между ним и его сводной сестрой Сюзен существует какая-то особая связь.

У Смита на лице отразилось сомнение.

– Это только интуиция, Мак, – с улыбкой кивнул Буффолино. – Конкретно ничего нет, просто у меня такое ощущение.

Они заспорили, кому расплачиваться. Буффолино настоял на своем, заявив, что чувствует себя в долгу перед Смитом, который свел его с Венделем Тирни, устроив ему прибыльную работу. Они вернулись на катер, пришвартованный рядом с рестораном, и направились в обратный путь.

Обойдя остров по каналу, они подошли к тому месту, где Тони опустил буфер. Он оказался прав. Буфер почти полностью занесло листьями, ветками и другим мусором. Тони с помощью багра вытащил буфер и, умело обходя камни, которые держали Мака в постоянном напряжении, благополучно привел наконец «Акваспорт» к причалу.

– Спасибо за чудесный день на реке, Тони, и за ленч, но тебе не нужно было платить за двоих.

– Для тебя, Мак, всегда пожалуйста. Что еще я могу для тебя сделать?

– Достань те любовные письма, которые Вендель якобы ей писал.

– Мне нужно их достать?

– Просто воображение разыгралось, – рассмеялся Смит. – Любопытно, что в них действительно написано. Будь осторожен, Тони, – предупредил Смит Буффолино, когда они поднимались по деревянным ступеням к дому.

– А в чем дело?

– Тебя наняли, чтобы ты охранял Тирни и его семью, а не затем, чтобы ты занимался расследованием убийства Полин Юрис. Знаю, что после стольких лет в полиции у тебя срабатывает инстинкт, но я бы старался быть предельно осторожным, наводя справки о любом из членов этой семьи.

– Полагаю, что ты прав, Мак. Но, как я уже сказал, мне хочется знать, кого я охраняю. И все же я буду осторожен. Зайдешь в дом?

– Нет. Дела. Еще раз спасибо. Держи меня в курсе событий и не теряй головы.