Текст книги "Убийство на Потомаке"

Автор книги: Маргарет Мэри Трумэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

37
В середине того же дня

– Все это действительно стоило закончить убийством, – угрюмо заметил Мак, когда они шли домой после спектакля.

– Понимаю тебя, – ответила Анабела, посмеиваясь. – Сцена суда была сплошным мучением. А священник, который играл Бака Бьюкенена, – я все ждала, что он вот-вот разразится проповедью.

– Как ты выражаешься, это делается из добрых побуждений. Жаль Венделя не было, возможно, он посмотрел бы с удовольствием. Хотя в его теперешнем положении убийство вряд ли можно считать поводом для развлечения. Тем не менее все прошло нормально и собралось достаточно много зрителей.

Как только они переступили порог дома, их встретил Руфус, весело барабаня сильным хвостом о стену холла.

– Пойду прогуляюсь с ним, – сказал Смит.

– А ты разве не собираешься позвонить Венделю? Ты обещал Сэму, что позвонишь.

– Все дело в приоритетах, – проговорил Мак, выходя из кухни с поводком. – Руфус в отличие от Венделя нуждается в том, чтобы его выводили. Тирни может и подождать.

Анабела занялась на кухне делами, а Мак вышел. Она вдруг вспомнила, что они не прослушали автоответчики, и направилась в кабинет, где стояли оба аппарата. Она включила свой. Там была только одна запись: «Берегитесь».Она снова прослушала пленку, потом еще раз.

– Я вернулся! – крикнул из холла Мак.

– Зайди, пожалуйста, сюда, – позвала Анабела и повторила для него запись. – Узнаешь голос? – спросила она.

– Нет, достаточно трудно узнать голос по одному слову. Включи еще раз.

– Должна признаться в предвзятом мнении, если не в прямом предубеждении.

– Что ты хочешь сказать?

– Я пытаюсь уловить признак азиатского акцента. Возможно, Сунь Беньчонг все же заметил меня, когда я играла в сыщика, и ему не понравилось, что я узнала о компании MOR, что бы за ней ни скрывалось. Я не перестаю думать о его двойнике и Сюзен, которая к ним присоединилась. А что ты об этом думаешь?

– Пока ничего конкретного, но давай вместе размышлять. Из твоих наблюдений следует: Полин потихоньку брала деньги из специального фонда и передавала их Сунь Беньчонгу, возможно, через какую-либо компанию типа MOR. Может быть, у него в Гонконге есть родственник, который приехал его навестить. Кроме того, существует еще обвинение в финансовых преступлениях. На Кайманах у него явно были какие-то секретные счета, но деньги, лежащие на них, совсем не обязательно заработаны нечестным путем. – Смит нахмурился. – Но всем также известно, что счета за границей часто используются для отмывания грязных денег, полученных от продажи наркотиков, они могут быть капиталами мафиозных организаций и так далее. Это интересное, но всего лишь предположение.

– Самым главным продолжает оставаться вопрос, какое это все имеет отношение к убийству Полин. Мы знаем, что она приобрела землю незадолго до того, как купила у бывшего мужа принадлежавшую ему долю их общей земельной собственности. Объединение этих двух участков – очень дальновидный шаг, поскольку Вендель намеревается развернуть там строительство. Будет ведь справедливо предположить, что она еще до покупки знала, что иена объединенного участка возрастет многократно?

– Конечно. Хочу еще спросить. Если она позаимствовала из музея достаточную сумму, чтобы купить землю – сколько, ты сказала, составила недостача? Сто восемьдесят тысяч? – Зачем ей тогда был нужен Сунь Беньчонг?

– Значит, все-таки нужен. Возможно, земля стоила значительно больше, чем Полин могла получить из фонда.

– Если она дешево заплатила бывшему мужу за его долю, зная ее истинную цену, это могло его порядком разозлить, – сказал Мак.

– И подтолкнуть к убийству.

– Может быть. Но возможно, не только его Полин вывела из душевного равновесия. Если мое предположение ошибочно и письма все же писал Вендель, тогда она вполне могла угрожать ему шантажом. Еще мы имеем Чипа Тирни. Была ли у него действительно связь с Полин? А что Сюзен? Тони говорит, что они с отцом совершенно чужие, и она прямо обвиняла его в близости с Полин. Но, как я уже говорил, это только наши домыслы. В список подозреваемых можно включить еще многих людей, с которыми она была в контакте: это могут быть деловые партнеры, с которыми у нее происходили столкновения. Не исключен и тайный любовник, и еще Сунь. Если она переводила ему деньги, украденные в музее, значит, существовала паутина финансовых сделок, в которой наметился разрыв. Мы имеем столько потенциальных подозреваемых, сколько есть мотивов. Что касается записи на твоем автоответчике, я хочу ее сохранить и сделать копию. Возможно, это не стоит воспринимать серьезно, однако лучше нам быть осторожными. Сейчас позвоню Венделю и узнаю, собирается ли он присутствовать на обеде. Я сказал Сэму, что постараюсь его убедить, однако совсем не уверен, стоит ли это делать. Возможно, для него было бы лучше на некоторое время отойти от светской жизни.

– Он придет? – спросила Анабела у мужа, когда тот вернулся на кухню.

– Нет, хотя я говорил, что ему, может быть, будет полезно отвлечься. Честно говоря, я бы тоже с удовольствием туда не пошел.

– Знаю. – Она закончила полировать второй из имеющихся у них двух серебряных подсвечников. – Нам необязательно долго задерживаться, – сказала она, вытирая руки. – Если тебе только не придет мысль потанцевать после обеда.

– Очень возможно. – Мак обнял жену. – Я готов, как это сегодня называют, к многозначительным отношениям и отпуску.

– Давай устроим себе настоящий отпуск, – проговорила Анабела, поворачиваясь к мужу и целуя его. – Мы говорили о поездке на Бермуды. Но может быть, ты поедешь со мной в Сан-Франциско? Конференция продлится два дня. Мы могли бы остаться и немного попутешествовать, к примеру, съездить в страну красного леса или полюбоваться, как клубится туман над Золотыми воротами, может быть, проведем пару дней в Кармеле или Напе?

– Звучит заманчиво. Позвони своему агенту в туристическом бюро, пусть закажет два билета.

38
Вечером того же дня

До того как общество «Алый грех» влилось в бурлящий поток светской жизни Вашингтона, город оказывал поддержку в проведении трех ежегодных благотворительных балов. Один из них проводился в пользу Оперного общества, другой – с целью собрать средства для музея Коркоран, но, возможно, самым щедрым из всех становился гала-концерт в пользу Национального симфонического оркестра. Проблема проведения четвертого масштабного мероприятия состояла в том, чтобы отыскать необходимое количество женщин-энтузиасток, располагающих ко всему и достаточными средствами, чтобы воплотить эту идею в реальность. Всегда находились женщины, чья жизнь неразрывно была связана с благотворительной деятельностью, о которых можно было с уверенностью сказать, что они готовы свой ум, усердие и организаторский талант направить на реализацию достойных акций. Однако для успеха дела необходимы были десятки таких преданных энтузиасток. Но ряды их значительно поредели, что явилось следствием возвращения женщины к трудовой деятельности, диктовалось финансовыми причинами или потребностью сделать карьеру.

Когда Вендель Тирни предложил организовать в благотворительных целях еще одно впечатляющее ежегодное действо, близкие друзья советовали ему умерить свои честолюбивые устремления. Но Тирни всегда привлекали масштабы. Поэтому он старался увлечь своей идеей главных в городе «дам-устроительниц балов», как обычно их называли.

– Они будут с энтузиазмом трудиться для общества «Три С», – часто говорил Вендель, – а секрет в том, что оно отличается от других, все дело в его своеобразии. Арии, картины и увертюры – все это прекрасно, но убийство обладает своей притягательной силой.

И он оказался прав. Очаровательное своеобразие общества «Три С» признали не только влиятельные лица Вашингтона и энтузиасты-организаторы. Размер пожертвований от спектакля и званого вечера потряс общественное сознание всех заинтересованных лиц. Оперным обществам и музеям, конечно же, нужны были деньги. Но никто из них не был обделен. Программы помощи жителям гетто, центры реабилитации наркоманов, молодежные центры, проекты помощи пожилым и неимущим гражданам – все они получали финансовую поддержку за счет постановок театральной группы клуба «Три С». Почитатели Моцарта, Пуччини и Пикассо могли теперь сказать, что от их щедрот жизнь многих людей стала хоть немного, но лучше. Это принесло энтузиастам «Три С» удовлетворение. Налицо был продуктивный эгоизм. Сделка, выгодная всем.

Ежегодный спектакль и званый обед вместе с танцевальным вечером с самого начала завоевали признание. В этом году число билетов, приобретенных богатыми и влиятельными людьми, еще больше возросло. Свыше шестисот пар из Вашингтона и состоятельных любителей развлечься из других городов заплатили по семьсот долларов за вечер с коктейлями, экзотическими блюдами и танцами под музыку высоко почитаемого в высшем свете оркестра Жене Донати. Сотни других разместили дорогие рекламные объявления в бюллетене бала и установили внушительное количество призов, включая оплаченную недельную поездку в Париж, пользование в течение года «роллс-ройсом» и целый ряд других, не столь шикарных, но не менее дорогих сюрпризов.

Британское посольство также склонили стать спонсором вечера. Им было предоставлено восемь тысяч долларов, а также каждого гостя ждал комплект из шести романов Агаты Кристи. Кроме того, для тех, кто готов был внести в качестве пожертвования пятнадцать тысяч долларов, чтобы почувствовать себя высокопоставленными лицами, британское посольство устраивало во время уик-энда два приема. Щедрость этих немногих избранных была причиной их вступления в члены клуба, названного Тирни «Уютным клубом», в честь таинственных преступлений, отмеченных печатью благородства.

Поток гостей, подъезжающих в лимузинах к Национальному музею строительства, приветствовала у входа группа музыкантов из оркестра Донати.

В Большом зале, у одной из возносящихся ввысь коринфских колонн, стоял в окружении небольшой свиты Монти Джемисон. Он был великолепен в щегольском смокинге. Вокруг него собралось с десяток пар. Монти был особенно оживлен и весел, что случалось всякий раз, когда он находил заинтересованную аудиторию, готовую внимать его рассказам о малоизвестных исторических фактах.

– Возможно, мы находимся рядом с доказательством, – говорил Монти, вынужденный повышать голос, чтобы быть услышанным среди говора публики и звона посуда, – что за убийством честнейшего Эйба Линкольна скрывается гораздо больше того, в чем нас уверяют историки. Когда президент Линкольн был убит, его сын занимал пост военного министра. В то же самое время под бдительным, хотя и не всегда согласующимся со здравым смыслом руководством квартирмейстера Монтгомери Мейгса возводилось это величественное здание. В обязанности молодого Линкольна входило также утверждение планов Мейгса по строительству здания пенсионного архива. Хотя это и не было доказано, но существуют серьезные и, я должен отметить, заслуживающие доверия предположения, что к Роберту Линкольну попали многочисленные документы, подтверждающие более запутанную сеть заговора. Чтобы не усугублять нервозность и нестабильность нации, он предпочел отдать бумаги Мейгсу, чтобы тот спрятал их для потомков в одной из этих колонн.

Джемисон самодовольно оглядел лица слушающих.

– А есть какое-нибудь конкретное тому доказательство? – поинтересовался педантичный, лишенный воображения вашингтонский юрист.

– Нет, – рассмеялся Джемисон, стараясь таким образом скрыть досаду, – не более чем свидетельств того, что по ночам по этим залам разъезжают бестелесные всадники или безногий призрак бродит по коридорам. Но тем не менее один из ночных сторожей попал в сумасшедший дом, повстречавшись с таким призраком как раз в этом самом зале.

Гости откликнулись веселым смехом.

Мак и Анабела приехали поздно, они задержались, поскольку не могли сразу взять такси у Центра Кеннеди. Анабеле нравилось бывать на церемониях, для которых Мак облачался в вечерний костюм. Он выглядел в нем особенно красивым, и она сразу же ему об этом сказала.

Что касается очаровательного рыжеволосого существа, бывшего его женой, то Мак всегда с гордостью шел с ней под руку. Она была совершенно неотразима в сером с зеленым вечернем платье от Черрути, купленном специально для такого случая.

Едва они подати свои пригласительные билеты женщинам у входа и вошли в большой зал, как Мака подхватила под руку Джолин Лаззарас, жена выдающегося хирурга, специалиста по пластическим операциям, и одна из первых дам светского общества Вашингтона.

– Анабела, ты не будешь возражать, если мы с Маком потанцуем? Если я не сделаю этого сейчас, то потом придется стоять в длинной очереди, – сказала она.

Анабела улыбнулась, заметив смесь эмоций на лице мужа: «Я не должен быть грубым, но прошу, спаси меня», – услышала она молчаливую просьбу.

Ее быстро окружили; благодаря высокому росту Анабела могла наблюдать, как ее муж героически выдерживал ритм с подъемом исполняемой оркестром мелодии «Как раз вовремя». Она заметила Тони и его жену Алисию. Тирни всегда приглашал не только принадлежащих к светскому обществу людей. Ему доставляло удовольствие вращаться в разнородной среде, а не в однородной массе. Чета Буффолино обосновалась у одного из длинных столов, ломившихся от закусок. На одном из столов возвышались ледяные скульптуры, изображающие Шерлока Холмса и доктора Ватсона. В руках у каждой статуи были серебряные чаши, доверху наполненные креветками. Хотя десятки официантов и официанток беспрерывно сновали между гостями, разнося на подносах еду, Тони предпочитал самообслуживание.

Анабела взяла себе мусс из утиной печени, официантка проносила мимо нее шампанское, и она облегчила поднос на один бокал. Запрет на красное вино существовал с тех пор, как в Большом зале уложили ковровое покрытие. Анабела поискала глазами Мака: он разговаривал с Джолин и ее мужем, отличающимся непревзойденными складками на животе. Наконец Маку удалось вырваться, и он направился к ближайшему бару. Анабела улыбнулась.

– Я только что разговаривал с Тони, – сказал Мак, когда вернулся. – У него вид потерянный. Мне нужно было попросить Венделя посадить нас за один стол.

– Тони найдется в любой ситуации, – рассмеялась Анабела.

– Я бы тоже был не прочь затеряться.

Стоило ему это сказать, как к ним подошел Чип Тирни и тронул Мака за плечо.

– Добрый вечер, Чип, – обернулся Мак.

– Добрый вечер, миссис Смит, – поздоровался Чип. – Вы не могли бы пройти со мной на несколько минут, – сказал он, близко наклоняясь к уху Смита. – Отец хочет поговорить с вами.

– Он здесь? – удивился Мак и, обращаясь к жене, спросил: – Ты не возражаешь?

– Нет, поскольку он не станет приглашать тебя танцевать, – пошутила Анабела. – А твое желание исполнилось – затеряться.

– Анабела, как приятно увидеть тебя, – приветствовала ее жена британского посла.

Анабела тоже обрадовалась. Именно жена посла познакомила ее с Маком на приеме в посольстве.

– Тебе здесь нравится?

– Да, очень. – Анабела проследила взглядом за Маком, пока он не скрылся за колонной.

– Потанцуем? – Анабела узнала в мужчине частого посетителя галереи.

– С удовольствием, – откликнулась она, неожиданно припомнив, что он обожал тратить деньги.

Оркестр исполнял «Где и когда», придерживаясь одинакового темпа для всех мелодий. Анабела закружилась в своем первом за вечер танце.

Смит был уверен, что Чип проводит его в другую часть зала. Вместо этого тот стал подниматься по лестнице в западной стороне здания. Смит собирался последовать за ним, но в этот момент его окликнули.

– Дарси, – произнес он, оборачиваясь.

– Профессор Смит, – сказала она, – не ожидали меня здесь встретить?

– Нет.

– Мистер Тирни щедрый человек, он пригласил комиссара и нескольких детективов, которые на протяжении ряда лет состояли членами его общества. Думаю, мое приглашение продиктовано более практическими соображениями.

– Через минуту догоню вас. – Смит бросил взгляд на лестницу, где его ждал Чип Тирни, и повернулся к Айкенберг. – Желаю приятно повеселиться. Вендель всегда устраивает отличные вечера.

– У вас уже все танцы расписаны? – спросила она.

– Я уже станцевал раз, боюсь, что лимит исчерпан.

– Я не видела мистера Тирни. Он здесь?

– Если и так, то я его тоже не видел.

– Рада снова встретиться, Мак. Я пришла с моим бывшим мужем Ником.

– Звучит многообещающе.

– Вовсе нет. Но он лучший танцор из всех, кого я знала. И для него лимита не существует.

Смит и Чип достигли второго балкона, Чип продолжал подниматься.

– А где же отец? – спросил Смит.

– На четвертом этаже.

– Как можно дальше от празднества.

– Что-то в этом роде. Он может расположиться в любом офисе, но предпочитает тот, который арендует компания Тирни. Своеобразное убежище, где он может уединиться и поразмышлять. Вас здесь вряд ли потревожат.

«А кто может это сделать?» – подумал Смит.

На четвертом этаже он был всего один раз, когда заходил в офис к юристу, состоявшему на государственной службе. Зданием распоряжались на правах партнерства Главное бюджетно-контрольное управление и совет музея. Здание находилось на содержании государства, музей также освобождался от арендной платы, все остальные расходы покрывались из средств, полученных от создания благотворительных фондов. Федеральные службы размешались на третьем и четвертом уровнях. Очевидно, что Тирни, пользуясь своим влиянием в музее, без труда стал одним из немногих частных нанимателей. Балкон четвертого этажа в отличие от первых трех представлял собой всего лишь платформу из сварного железа, шириной около полутора метров с ограждением из того же материала, выкрашенного в золотистый цвет.

По мере того как они поднимались, задорная музыка, веселые голоса и звон бокалов утрачивали отчетливость, сливаясь в один неясный шум. Поднявшись на четвертый этаж, Чип, а вслед за ним и Смит направились к просторному офису в северо-восточном углу здания. Смит остановился и посмотрел вниз на сотни веселящихся гостей. Оркестр исполнял мамбо.

Через стеклянную дверь Смиту был виден сидящий за столом Тирни, лампа с зеленым абажуром отбрасывала на стол небольшое пятно бледного света. Чип открыл дверь, и Смит вошел, ожидая, что молодой человек последует за ним. Но вместо этого Чип закрыл дверь и ушел.

– Прекрасный праздник внизу, Вендель, – сказал Смит, – тебе нужно было бы там быть.

Тирни был одет в смокинг, но в его движениях чувствовалась несвойственная ему подавленность и даже уныние. От его обычной жизнерадостности не осталось и следа.

– Извини, что оторвал тебя от веселья.

– Ничего страшного. Чип сказал, что ты хочешь со мной поговорить.

– Да, садись. – Он показал Смиту на мягкое коричневое кожаное кресло с хромированными подлокотниками. – Мак, события последнего месяца тяжело подействовали на меня. Говорят, что молодым не свойственно задумываться о смерти. Они стремятся вперед, полагая, что здоровье и жизнь вечны. Наверное, я всегда оставался ребенком, потому что разделял эти взгляды вплоть до убийства Полин. Теперь еще эти неприятности с Сунь Беньчонгом окончательно выбили почву у меня из-под ног.

– Тебя несложно понять, – заметил Смит.

– Страдаем мы от собственных ошибок.

– Шекспир?

– Не знаю автора, помню, что мне встречалась где-то эта фраза. Я не очень начитанный человек, не хватало на это времени. В молодости я поставил себе задачу заработать миллион, никогда не отступал от этой цели и шел дальше… Ты понимаешь, что это означает.

– Каждому нужна цель в жизни, Вендель.

– Верно, но одних целей добиться легче, чем других. Полагаю, ты стремился сталь самым лучшим адвокатом Вашингтона.

– Нет. Я просто решил стать адвокатом. А целью своей считал счастливую жизнь.

Тирни неподвижно сидел в кресле, руки его лежали на столе. Он развернулся в сторону Смита. Свет лампы освещал только половину его лица, оставляя другую в тени.

– Ты говоришь верно, но полагаю, что ты двигался к своей цели, не вредя другим.

– Надеюсь, что так, но, если я ущемил чьи-то интересы, это было непреднамеренно.

– Жаль, что я не могу сказать то же о себе. Но не переступая через других, невозможно было добиться того, чего достиг я. Не обойтись было без сломанных жизней. Если оглянуться назад, видится слишком много горя и печали.

Смит промолчал.

– Нетрудно найти оправдание своим поступкам, ведь так? – продолжал Тирни. – Особенно когда речь идет о семье. Я считал себя хорошим отцом и мужем, поскольку обеспечивал семью всем, что можно купить на деньги.

Смит нетерпеливо поерзал в кресле. Не для того ли позвал его Тирни, чтобы иметь возможность выговориться и тем облегчить свою совесть? Как всегда, Смит готов был слушать, но надеялся, что процедура не затянется надолго. Исполняя роль исповедника, Мак всегда испытывал неловкость, не имея преимуществ настоящего служителя церкви.

– Мак, я всегда был уверен, что смогу справиться с любыми трудностями. Раньше мне удавалось устранять проблемы, касающиеся семьи или бизнеса. Наши ссоры с Мэрилин не показатель всей нашей супружеской жизни. Вначале отношения между нами складывались хорошо, но пару лет назад все стало меняться. Не знаю, в чем причина. Мне кажется, она изменилась. – Он выдавил из себя какой-то вялый смешок. – Бог свидетель, я остался прежним, но, может быть, мне и стоило перемениться. Невозможно всю жизнь ехать по скоростному шоссе, а потом неожиданно остановиться.

Смиту вспомнилось, как он сам принял решение оставить бурную и напряженную адвокатскую практику и сменить ее на спокойную и размеренную жизнь университетского профессора. Он хотел напомнить об этом, но не решился прерывать монолог Тирни.

– Мак, ты не против того, что я изливаю перед тобой душу? Ты единственный человек на свете, которому я открылся. Я не из тех, кто занимается самоанализом, никогда не обращался к психоаналитику, не выворачивался наизнанку перед священником. Последний раз я был в церкви, когда участвовал в торгах в связи с крупным проектом по реконструкции. Я выиграл, потом внес немалое пожертвование, и больше ноги моей там не было. Я ни с кем не делюсь тем, что происходит у меня в душе, говорят, что это вредно для здоровья, надо выговориться, чтобы стало легче. Может быть, считающие так правы, но что-то я не ощутил особого облегчения в последние несколько минут.

– Вендель, ты находишься в постоянном напряжении после смерти Полин, – начал Смит, ему хотелось подвести разговор, скорее, монолог, к концу. – Я не знаю об обвинениях против Сунь Беньчонга, но это ложится на тебя дополнительной тяжестью. Мне бы очень хотелось помочь тебе, но я действительно не знаю, что…

– Понимаю, понимаю, тебе хочется поскорее вернуться к своей красавице жене, немного потанцевать, насладиться едой, за которую пришлось выложить бешеные деньги. Но прошу тебя, удели мне еще несколько минут. Все разговоры о моей связи с Полин – сплошная чушь. Да, она была влюблена в меня и призналась мне в этом. Несколько раз мы были на грани близости, но я всегда уходил в сторону. – Тирни жестом подтвердил свои слова. – Да, я не хотел близости с ней. Пойми меня правильно. Я далеко не добродетельный и совсем не ангел, когда дело касается женщин. Но с Полин мне не хотелось заходить далеко. Я хорошо понимал, к чему она стремилась.

– К чему же?

– К власти и деньгам. Власть она имела, поскольку была моей правой рукой. И она отлично справлялась. Меня поражали ее энергичность и умение работать. Уверен, что без ее помощи мне не удалось бы ничего добиться. Но что касается денег, здесь я все держал в своих руках. Время от времени я давал ей кое-какую конфиденциальную информацию по бирже. Она покупала несколько акций и зарабатывала на этом. Когда я собирался приступать к реализации проекта строительства торгового центра в Западной Виргинии, мне стало известно, что Полин и ее бывший муж владеют участком земли как раз в центре территории будущей застройки. Я предложил ей откупить его долю. В теперешнем виде земля, где растет сосновый и дубовый лес, не имела особой ценности. Я также намекнул ей, что нужно приобрести соседний участок, который тоже входил в границы строительства. Я сказал ей, что если она купит у мужа его часть и прибавит к этому соседний участок, то мы заплатим ей за всю землю в десять раз больше, чем потратит она.

– И она последовала твоему совету.

– Конечно, но только не успела оценить его достоинства.

Смит подумал о докторе Лукасе Вартоне. Не намекал ли Тирни непосредственно на него?

Но Вендель переключился на Сунь Беньчонга и его проблемы с законом.

– Мак, у него карточный долг на миллион, и даже больше. Ты знал об этом? Наверное, поэтому он и сделал то, что сделал.

Тирни признавал виновность Беньчонга. Вендель наклонился и придвинул кресло поближе к Смиту. Они почти касались коленями друг друга. Падающий косо свет искажал черты его красивого лица.

– Ты был со мной откровенен, Мак. Ты всегда откликался на мой зов. Ты никогда не задавал этот вопрос, но боюсь, что тебе придется узнать.

– Что же я должен узнать? – нахмурился Смит.

– Кто убил Полин Юрис.

Если бы Сюзен не была в составе исполнителей, она бы не пошла на званый вечер. Но она появилась там в сопровождении Сеймура Флетчера. А поскольку бунт не получился и ей пришлось прийти, Сюзен решила свой протест выразить в наряде. На ней была розовая хлопчатобумажная фуфайка, она расшила ее искусственными бриллиантами, воспользовавшись набором, который заказала, увидев передачу по телевизору. К фуфайке она надела длинную голубую хлопчатобумажную юбку и серьги в форме колец. Голову посыпала металлическими блестками конфетти, которые, отражая свет, делали Сюзен похожей на рождественскую елку. Флетчер был одет в белую рубашку с черной бабочкой и фиолетовый смокинг, черные брюки и черные туфли. Они направились к столу, у которого стояли Тони и Алисия Буффолино. Чаша с креветками в ледяных руках Холмса почти опустела, но не стоило прибегать к помощи детектива, чтобы установить, куда исчезли креветки.

– Привет, Сюзен, – поздоровался Буффолино.

– Здравствуйте, мистер Буффолино, – ответила она. – Это Тони, телохранитель отца, – объяснила она Флетчеру.

– Я не телохранитель, – возразил Буффолино, пожимая Флетчеру руку. – Телохранители обеспечивают личную охрану, а я отвечаю за безопасность в целом.

Флетчера явно не интересовало, что говорил Тони, и он не пытался это скрыть. Взгляд его был устремлен мимо Буффолино на Хейзл Бест-Мейсон и ее мужа Хола – руководителя столичного комитета по планированию, которые как раз закончили танец.

– Мистер и миссис Взятка, – сказал Флетчер.

– Как? – Тони посмотрел, кому было адресовано замечание Сеймура, которого он с первого взгляда невзлюбил так же сильно, как любил креветки.

– Папочка типичных местных проституток, – сказал Флетчер, обращаясь к Сюзен. – Я подал заявку на получение лицензии, чтобы иметь возможность использовать свободную площадь в цирке Дюпона для театральных постановок. Заявка попала к Мейсону, но мне позвонила его жена. Она сказала, что просьба будет рассмотрена, если я часть доходов стану перечислять, как она выразилась, в общий фонд развития цирка Дюпона. – Сеймур презрительно усмехнулся. – Общий фонд развития. Проще говоря, взятка. Подкуп.

Присутствия Сюзен и Сеймура было достаточно, чтобы оторвать Тони от его любимых креветок. Чета Буффолино отправилась на поиски более приятной компании. Проблема состояла лишь в том, что знакомых на вечере у них было немного.

– Потанцуем? – предложил Тони.

– С удовольствием, – обрадовалась Алисия, беря его за руку. Оркестр играл медленный фокстрот: вариации на тему мелодии «Наша любовь останется с нами», темп как раз устраивал Тони. Он прижал к себе Алисию, поднял высоко свою левую, а ее правую руку и заскользил в такт мелодии, украшая танец периодическими вращениями партнерши.

Анабела на этот раз танцевала со специалистом по продаже антиквариата, в частности, мебели эпохи Карла Великого, он входил в число ее добрых друзей. Танцуя, они приблизились к сыщику и его жене. Обе пары остановились.

– Анабела, рад вас видеть, – произнес Буффолино. – Вы выглядите потрясающе.

– Могу сказать то же самое о вас обоих. У тебя такое красивое платье, Алисия.

– Спасибо, Анабела.

– А где Мак? – поинтересовался Тони.

– Именно это мне и хотелось бы узнать, вы его не видели? Он ушел, чтобы поговорить с Венделем Тирни.

– Тирни здесь? – удивился Тони. – Последнее, что я слышал не далее как сегодня днем, это то, что он не собирается ехать сюда.

– Я его не видела, – ответила Анабела, – это Чип сказал Маку, что отец хочет с ним переговорить.

Оркестр переключился с умеренного фокстрота на рок-н-ролл.

– Это не для меня, – вздохнул Буффолино.

Анабела поддержала его, но ее партнер задвигался в такт музыке.

– Покажем класс, – пригласил он Анабелу, и та рассмеялась и стала повторять его движения.

– Увидите Мака, – обратилась она к Тони, – скажите, что я в плену у мастера экстра-класса.

Буффолино улыбнулся, и они с Алисией сошли с площадки.

– Достаточно, – несколько минут спустя сказала Анабела, когда оркестр снова заиграл рок.

Партнер отвел ее к друзьям, с которыми она разговаривала, до того как он ее похитил. Компания пополнилась другими гостями, среди которых Анабела увидела, к своему удивлению, Дарси Айкенберг, стоявшую рядом с шефом полиции округа.

– Добрый вечер, миссис Смит, – поздоровалась Айкенберг. Она представила комиссара, с которым Анабеле приходилось встречаться раньше.

– Кто-нибудь видел моего мужа? – спросила Анабела.

– Я видела, – лукаво улыбнулась Айкенберг.

– Да, и где же он?

– Не знаю, где сейчас, но в последний раз я видела его, когда он поднимался по той лестнице. Он был вместе с сыном Венделя Тирни.

– Он пошел наверх? Там тоже гости?

– Насколько мне известно, нет, – ответила Дарси.

– Извините, – произнесла Анабела и направилась к лестнице в западной части музея.

– Прошу вас занять свои места за столами, – объявила в микрофон распорядительница бала. – Обед сейчас будет подан. Нас ждет первоклассное угощение.

Анабела с трудом продвигалась среди потока гостей, двинувшегося ей навстречу к накрытым столам. Но наконец она остановилась у основания широкой кирпичной лестницы. За спиной у нее остался зал, залитый светом, полный музыки и веселых голосов. Впереди и выше ее встречали тишина и таинственная полутьма. Она раздумывала, идти ли ей дальше. Мак не стал бы так долго задерживаться, если бы не было необходимости, и ей совершенно не хотелось появляться в середине важного разговора. С другой стороны, она предполагала, что Маку может потребоваться помощь. Если Тирни удавалось завладеть чьим-либо вниманием, он был мастер его удерживать, особенно если ему попадался такой человек, как Мак, который был очень терпеливым слушателем.