Текст книги "Убийство на Потомаке"

Автор книги: Маргарет Мэри Трумэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

33

– Дьявол, опять попала на его автоответчик, – с раздражением сказала Сюзен Тирни, бросая трубку на рычаг. Она звонила из офиса Артура Саула.

Сам Артур, одетый в салатовую фуфайку без рукавов, джинсы и голубые шлепанцы, был занят подсчетом чеков, полученных от студентов его актерской студии.

– Не могу поверить, что все это происходит на самом деле. – Сюзен развела руки в стороны и с досадой хлопнула себя по бокам. – Черт бы все побрал. – Она сняла трубку и снова набрала номер телефона Сунь Беньчонга в его комнатах в особняке отца.

«Меня нет дома. После сигнала вы можете…»

– Да где же он, черт его возьми? Сегодня утром я разговаривала с Чипом. Он сказал, что Сунь собирался несколько дней отсидеться дома. Так отец рекомендовал.

Саул поднял глаза и сдвинул очки на нос.

– Позвони отцу, – посоветовал он, – может быть, Беньчонг у него.

– Я не могу звонить отцу. Услышу еще одну речь по поводу того, почему я не рядом с ним в трудный для него час. Что за семейка – сплошной бардак.

Саул опять занялся своими финансовыми расчетами, а Сюзен как заведенная ходила по комнате, через каждые несколько минут набирая один и тот же номер. Сначала она оставила на автоответчике только свое имя. Теперь же она умоляла Беньчонга позвонить в студию Саула, как только он услышит ее сообщение.

– Прошу тебя, Сунь, пожалуйста, это очень важно для меня.

– Может быть, тебе стоит сказать, что ты сожалеешь о его аресте? – заметил Саул. – У него есть над чем подумать, кроме как о том, чтобы отдать тебе деньги.

– Ты что же, Артур, тоже против меня? Он мне обещал эти деньги. Я их за-ра-бо-та-ла.

– Заработала? И как же? – усмехнулся Артур, откидываясь на спинку потертого кожаного кресла.

– Это мое дело, – отрезала она.

– Чем же ты занималась? Спала со своим братом?

– Ты просто отвратителен.

Сюзен села на маленький стул у стола, на котором стоял телефон. Разные чувства смешались в ее душе, но преобладающим оказался скептицизм. Деньги были так близки, так реальна возможность поставить в Нью-Йорке свое шоу. А теперь случилось все это. Ее источник финансирования арестован. Но это не означало, что он не может дать ей денег. Разве он не знает, как много они для нее значат, какие мучения она терпела. Но почему бы ей так удивляться? Ведь он ничем не лучше остальных мужчин в семье: эгоистичных, самовлюбленных, жадных, думающих только о себе. Женщины в этом семействе – мать и она – оказались жертвами мужчин рода Тирни. И даже Сунь Беньчонг не стал исключением, хотя его не связывали с семьей кровные узы. Он приобрел эти черты под влиянием отца и брата.

– Послушай, детка, – обратился Саул к Сюзен, после того как положил в ящик стола заботливо перетянутую резиновым кольцом пачку чеков, – я должен точно знать, появятся у тебя деньги или нет. Я хочу поставить твое шоу, но у меня есть и другие предложения. Если твоя сделка сорвется, я не могу себе позволить отказаться от них.

– Что ты хочешь от меня? – спросила Сюзен. – Я уверена, что получу деньги. Просто произошедшие события отодвигают все на день-два.

– На день-два? – Саул задумался. Он встал, прогнулся и вытянул вперед руки со сцепленными пальцами. – А почему бы тебе не съездить в Вашингтон? – предложил он. – День-два я могу подождать. Поезжай туда и поговори со своим братом. Отсюда ты ничего не сможешь сделать.

Сюзен знала, что предложение разумное. Она просто надеялась, что здесь, в Нью-Йорке, сможет успокоить Саула. Но было очевидно, что для него имели значение только деньги. А они как раз находились в Вашингтоне.

Сюзен зашла в ванную, взбила волосы, подкрасила губы, затем вернулась в кабинет и достала спортивную сумку, с которой приехала. В ней лежало только белье и футболка.

– Мне кажется, ты прав, Артур, полечу ближайшим рейсом. Вечером позвоню.

– Ты не застанешь меня, детка, звони завтра днем.

– Хорошо, – ответила она и направилась к двери, но в этот момент зазвонил телефон. Саул медленно потянулся к стоящему на столе аппарату, но Сюзен опередила его, схватив трубку на параллельном телефоне.

– Алло, студия Артура Саула, – выдохнула она.

– Сюзен? – раздался в трубке голос Беньчонга.

– Сунь, слава Богу, ты получил мое сообщение? Где ты был?

– Деньги тебе нужны? – холодно спросил он.

– Конечно, – торопливо ответила Сюзен и потом, словно спохватившись, добавила: – Я слышала, что с тобой произошло, мне очень жаль.

– Возьми посылку в обычном месте через два часа. Принести ее ко мне в офис. После этого я отдам тебе деньги.

– А ты не считаешь, что это может быть…

– Или ты сделаешь это, Сюзен, или можешь распрощаться со своим великолепным шоу.

Она взглянула на Саула, который с интересом наблюдал за ней из-за стола.

– Ладно, через два часа, – ответила она брату, понижая голос. – А ты уверен, что у тебя уже будут деньги, когда я приеду?

– Делай, как я сказал, Сюзен. – И она услышала звук зуммера.

Специальный агент ФБР Джордж Дженкинс довольно улыбнулся, когда разговор между Сунь Беньчонгом и Сюзен закончился. Дженкинс находился в маленькой комнате в доме на Аш-стрит в чайнатауне, как раз напротив офиса Беньчонга. Весь складной стол был завален белыми контейнерами с остатками пищи из китайского ресторана. Возле занавешенного окна на треноге стояла оптическая труба. За спиной Дженкинса на катушечном магнитофоне медленно двигалась десятидюймовая лента, по мере того как установленный на телефоне Беньчонга «жучок» посылал на записывающее устройство устойчивый сигнал.

Пост прослушивания установили за месяц до этого, когда в Бюро и других федеральных ведомствах пришли к выводу, что Беньчонг замешан в отмывании денег. И с этого времени каждый его звонок фиксировался на пленке.

Дженкинс повернулся к другому агенту, находившемуся в комнате, Максу Джонсону, худощавому темнокожему мужчине, который слышал весь разговор через динамик.

– Ничего себе парень, а, Макс? К его услугам куча подонков, горящих желанием забрать для него грязные деньги, а он отправляет за ними свою сестру. Вот это класс, нечего сказать.

– Семейный бизнес, – ответил Джонсон. – На этом была построена Америка.

– Да, дружно работают, хоть премию давай. Есть хочешь? Заказать тебе что-нибудь?

– Конечно, если бы ты нашел китайский ресторан да с негритянской кухней, где доставляли бы еду по заказам. А то я уже доел последний фаршированный блинчик.

Но драматическая ситуация складывалась не только в студии Артура Саула. В это же время в Вашингтоне режиссер театральной труппы «Потомак плейерс» Сеймур Флетчер горячо упрашивал Карла Мейберри, первоначально утвержденного на роль Бартона Ки, участвовать в спектакле. Перед этим Флетчеру позвонил Чип Тирни и, ссылаясь на неблагоприятные обстоятельства, отказался играть в предстоящей постановке театра общества «Три С».

– Я был с тобой суров, Карл, – говорил Флетчер, – но я режиссер. Моя работа заключается в том, чтобы помочь актерам и актрисам наиболее полно раскрыть себя. Если бы я не считал тебя самым талантливым актером своей труппы, мне было бы решительно все равно, как ты играешь.

– Знаю, Си, – ответил Мейберри, – он пил всю ночь, и теперь разговор давался ему с трудом, – и понимаю, но ты должен уважать мои чувства. Ты не можешь обращаться со мной как с другими, как с собакой. К каждому актеру нужен свой подход. Меня не вдохновляют твои крики и оскорбления.

– Знаю, знаю, признаю, что выбрал не лучший путь, чтобы раскрыть твои способности. Меа culpa. [16]16
  Моя вина (лат.).


[Закрыть]Признаю, что был не прав, что еще мне сказать?

– Ценю твое признание, Си, но талант – не водопроводный кран, который можно по желанию открыть или закрыть. Его нужно поддерживать.

– Конечно, нужно, – согласился Флетчер. – Послушай, выступи завтра. Твое участие необходимо для спектакля, и важно именно твое понимание характера Ки. Избавь меня от этого богатого, избалованного юнца. Но хочу сказать тебе еще об одном. В Вашингтон с большим шоу приезжает на гастроли театральная труппа с Бродвея, возможно, я буду отвечать у них за режиссуру. Больше ничего не могу сообщить, но в этом спектакле есть роль, написанная для тебя, я имею в виду, что автор пьесы словно был знаком с тобой и писал эту роль специально для тебя.

– Ты не шутишь?

– Серьезнее быть не может. Так ты сыграешь Ки?

– В котором часу начало?

34

Детектив Айкенберг ушла с работы пораньше, чтобы успеть принять душ и сменить будничную одежду на что-либо менее официальное. Ее ждет работа, но может быть, и не только она.

С самого начала службы в полиции для Дарси было важно не влезать, по примеру своих коллег-женщин, в «униформу» – бесцветный костюм блеклых тонов и закрытые туфли. Отец учил ее одеваться для работы немного лучше других, независимо от того, какую карьеру она предпочтет. И она не забывала этот совет. Возможно, она одевалась иногда чересчур нарядно для детектива, она сама чувствовала это, но в этом не было ничего страшного, пусть ее упрекают только за модные наряды.

Когда Дарси появилась в ресторане на крыше отеля, она выглядела свежей и жизнерадостной. Именно эти слова пришли в голову Смиту, стоило ему увидеть Дарси, направляющуюся к его столику у окна.

В отличие от нее Мак выглядел далеко не свежим и бодрым. Последние несколько дней ему приходилось поздно ложиться, и усталость давала о себе знать. На щеках отчетливо проступила щетина, ставшая особенно заметной к концу дня.

– Красивый отсюда вид, – заметила Дарси. На фоне расплывчатого горизонта начинали отчетливо проступать огни Вашингтона.

– Выпьете что-нибудь? – спросил Смит.

– С удовольствием, официально я сейчас не на службе. – Она заказала водку с тоником. – Должна признаться, Мак, меня очень обрадовало, когда вы позвонили сегодня утром, а еще больше я довольна, что вы пригласили меня сюда. Я начинаю уставать выполнять в жизни одни лишь служебные обязанности. Всегда только правила, распоряжения, указания – сплошная бюрократия. Вечно ублажать начальство, умиротворять политиков. За приятный, неофициальныйвечер, – провозгласила тост Дарси, поднимая бокал и со значением прищуриваясь.

Мак откликнулся без особого воодушевления, скрытый подтекст в ее словах вызывал у него неловкость. Он поинтересовался, как продвигается расследование.

– Я считала, что вы сейчас не на службе, – заметила она.

– Верно, если смотреть по часам. Это точка зрения профсоюзов и касается гражданской службы.

– Вы забываете, что я и есть государственный служащий. Живу на жалованье, оплаченное налогоплательщиками.

– И все же, как идет следствие? – повторил свой вопрос Смит, деланно улыбаясь.

– Ну хорошо. Первая партия ваша. Вы поэтому предложили встретиться? Чтобы задавать мневопросы? Вы говорили, что у вас есть для меня информация по делу Юрис.

– Да, это так, я перейду к ней через минуту. Просто я посчитал, что вы могли бы ввести меня в курс событий неофициально, возможно, я помог бы ускорить дело.

– Хорошо, давайте попробуем. Итак, Джо Честер.

– Директор музея строительства.

– Да, он начинает поддаваться. Мы не ослабляем на него нажим, потому что предполагали, что это произойдет. Его отношение к Полин далеко не дружественное.

– Вы считаете, что он и есть предполагаемый убийца?

– Я думаю, это не исключено, мы будем продолжать работать с ним. Мне встречались люди такого типа, пассивные с виду, но ожесточенные. Когда их прижмут, они выплескивают чувства наружу и способны на все.

Смиту вспомнился недавний разговор Анабелы с Честером. Будь он его адвокатом, он потребовал бы у полиции либо предъявить обвинение, либо оставить Честера в покое. Но он не являлся его адвокатом, как, впрочем, и ничьим другим.

– Сегодня утром я провела час в обществе Чипа Тирни, – сказала Айкенберг.

– И?

– Вы меня изумляете, Маккензи Смит. – В смехе Дарси прозвучала еле заметная ирония. – Я здесь всего несколько минут, а чувствую себя так, словно даю показания.

– Мне как раз не хочется, чтобы вы себя так чувствовали, – парировал Смит. – Что же сказал Чип?

– Он отрицал, что был в любовной связи с Полин Юрис.

– Это вас удивляет?

– Нет, но я ему не верю. Он безвольный и слабохарактерный. Папенькин сынок. Он также отрицает связь отца с Полин. Он не хотел говорить со мной наедине, предлагал пригласить его невесту. Я отказалась.

– Из-за того, что он не захотел бы обсуждать в присутствии невесты свои отношения с Полин?

– Да, с ней я встретилась после разговора с Чипом.

– И конечно, вы упомянули о своем подозрении, что ее жених был в любовной связи с секретаршей отца?

– Конечно, я предположила, что она могла знать об этом, что, естественно, давало ей повод убить свою соперницу.

– И она это сделала? Я хотел спросить, она подтвердила, что Чип…

– Нет, но я и ей не верю.

– Вот один из недостатков профессии полицейского. В конечном счете можно перестать верить всем.

– Это не так. Я поверила, что у вас есть важная информация. – Он хотел ответить, но она продолжала: – Но я не спешу услышать ее. Жаль портить приятный вечер разговорами о делах. Мне нравится, что мы с вами не соперники.

– Нет причин для этого. Позвольте мне перейти к делу, ради которого я вам звонил.

– Вы наметили уже, где будете ужинать? – спросила Дарси.

– Да. – Вопрос Айкенберг застал его в неудобной позе; он в этот момент наклонился, чтобы достать из-под стола конверты с копиями писем и рукописью Полин.

– У миссис Смит? – игриво улыбнулась Дарси. – А что вы там делаете?

– Да, я ужинаю с женой, – ответил Смит, выпрямляясь и держа конверты в руках.

– А вы часто ходите ужинать в ресторан?

– Реже, чем раньше, – ответил Смит. – Мы предпочитаем ужинать дома. Я считаю себя неплохим поваром, хотя друзья, наверное, правы, когда говорят, что секрет моего успеха в свежести купленных продуктов и простоте блюд.

– Вы просто незаменимый мужчина. Мне это нравится. Без вас никуда, как без мяса и картофеля.

– Сейчас мясо ем уже не так часто, все больше рыбу или макаронные изделия. – Он положил конверты на стол. – Ко мне в руки…

– А я иногда не прочь съесть бифштекс из вырезки и от куска филея не откажусь, хотя позволяю себе их не часто.

– Разговор на гастрономические темы всегда доставляет мне удовольствие, но сейчас речь идет об убийстве.

– Жаль, что вы так настроены. Я уже не на службе, профессор. Я отдыхаю.

– А я нет и не могу долго задерживаться.

– Хочу еще выпить. Присоединяетесь?

– Нет, а вы – пожалуйста. – Он заказал для нее еще порцию водки с тоником, а сам продолжал пригубливать свой бурбон с содовой.

– Мак!

– Да?

– Я не хочу, чтобы вы чувствовали себя неловко.

– Неловко? Я не чувствую…

– А я считаю, что это так, и могу только гадать о причине.

Смит снова попытался перейти к делу, он взял верхний конверт и открыл его.

– Буду с вами откровенна, – начала Дарси, – вы…

– Это копии писем, написанных, как считают, Венделем Тирни Полин Юрис. Те самые, всем скандально известные письма.

Кокетливый тон Дарси Айкенберг исчез без следа.

– Откуда они у вас?

– Отказываюсь отвечать. У вас серьезные нарушения в отделе вещественных доказательств. Эти копии были переданы моему знакомому, а он отдал их мне. Я снова возвращаю их вам.

– Черт возьми! – воскликнула Дарси, уставившись на верхнее письмо.

– А это, – Смит открыл второй конверт и достал рукопись, – это семейная хроника, которую писала Полин. Без сомнения, она трудилась над ней много лет.

– Какое отношение она имеет к письмам?

– Очень большое, как мне кажется, сами увидите, когда прочитаете и то и другое и сравните. Я считаю, автор у них один.

На лице Айкенберг отразилось явное замешательство. Она начала что-то говорить, замолчала, посмотрела на второе письмо в стопке, затем перевела взгляд на обложку рукописи Полин.

– Вы сказали, что эту хронику написала Полин Юрис. Но правильно ли я вас поняла: по-вашему мнению, эти письма написала она, значит, писала самой себе?

– Именно так.

Дарси еще раз безуспешно попыталась заговорить, потом все же овладела собой.

– Абсурд, нелепость, – нервно рассмеялась она.

– Нелепостью вам кажется, что она сама себе писала любовные письма? Конечно, это необычно. Но я считаю, что так все и было.

– Она, должно быть, была сумасшедшей?

– Совсем не обязательно. Она была безумно влюблена в Венделя Тирни, но не встретила взаимности. Вначале я ошибочно подумал, что она написала эти письма, чтобы заняться шантажом, потом решил, что она хочет показать письма Мэрилин, жене Тирни, в надежде, что это разрушит их брак. Но сейчас я другого мнения. Не знаю, как объяснят этот факт психиатры, но она находила удовлетворение в написании писем. Она обращала к себе слова, которые отчаянно хотела услышать, но не могла на них надеяться.

– Кто сделал копии? – спросила Айкенберг, к ней уже полностью вернулось самообладание.

Прямолинейному Смиту пришлось на этот раз уклониться от прямого ответа.

– Их достал журналист и передал моему знакомому, о котором я говорил. Кто был источником утечки информации в полиции, меня не касается, это ваша проблема. Но я советую вам и вашим коллегам прочитать рукопись и письма, а потом сравнить. Мне кажется, вы придете к аналогичному заключению. Между прочим, на мой взгляд, последняя часть рукописи выполнена на той же машинке, что и письма.

– Должна сказать… когда мы договорились о встрече, я не предполагала, что вы мне расскажете. Помимо других ваших отличительных черт, вы еще обладаете умением устраивать поразительные сюрпризы.

– Дарси, мне действительно пора уходить.

Айкенберг разложила бумаги по конвертам и посмотрела в окно. Громада погружающегося в сумерки города была усеяна светящимися точками окон административных зданий. Мощные прожектора высвечивали знаменитые памятники столицы, своим жаром наделяя их новой жизнью, не давая тьме поглотить их.

– Мне кажется, я могу понять женщину, пишущую себе любовные письма.

Смит промолчал.

– Вы не согласитесь поужинать со мной сегодня?

– Боюсь, что нет, Дарси. – Смит жестом попросил официантку выписать счет. – Рад был вас видеть, – сказал он, – но, возможно, идея пригласить вас выпить была не очень удачной.

– Вы ведь знаете, правда?

– О чем?

– О том, как я к вам отношусь. Боюсь, что скрывала это не слишком умело.

Официантка взяла кредитную карточку Смита и чек.

– Детектив Айкенберг, мне кажется, между нами возникло какое-то непонимание. Если я сделал что-то, что…

– Нет, вы ничего такого не сделали, – покачала головой Дарси, глядя на свои руки, – вы просто были и остаетесь Маккензи Смитом. Я влюбилась в вас, когда еще была вашей студенткой. Недавно я ужинала со своим бывшим мужем Ником, он напомнил мне, что я только о вас тогда и говорила. Просто как влюбленная школьница. Ничего нет удивительного, студентки часто влюбляются в своих преподавателей. Я уверена, что была не первая, в ком вы возбудили подобные чувства. Забавно, но я иногда думаю, не послужило ли то сильное увлечение вами причиной нашего развода с Ником.

– Вы предположили раньше, что я чувствую себя неловко, так вот теперь мне в самом деле неловко, давайте уйдем отсюда.

– Можно мне, по крайней мере, закончить свое нескромное признание?

– Не буду лишать вас такой возможности, – сказал Смит. Он поставил свою подпись под чеком и снова спрятал карточку в кошелек. – Почему бы нам не забыть об этом разговоре? – спросил он. – Возможно, я каким-то образом ввел вас в заблуждение. Я этого не хотел, но, наверное, мой голос, выражение лица говорили о том, что я считаю вас в высшей степени умной женщиной, не говоря уж о красоте. Вы производили впечатление еще будучи студенткой. И сейчас вы не перестали впечатлять, детектив Айкенберг. Но я женат на такой же красивой и умной женщине. Вот и все.

– Хорошо сказано, профессор. Видите, я все же умею сдерживать свои чувства. Пойдемте.

Он вышел из-за стола и отодвинул ее стул. Они прошли бок о бок к лифту, молча спустились вниз и, так же не говоря ни слова, пошли к стоянке. Дарси поискала в сумочке ключи, наконец нашла. Смит открыл перед ней дверцу машины. Они стояли рядом. Она подняла голову, и ее мягкие, как лепестки цветка, губы оказались совсем близко. Букет ароматов ударил ему в ноздри.

– Мы могли бы остаться друзьями, – тихо сказала она, глаза ее умоляли и требовали, – могли бы просто иногда разговаривать, мне это нравится.

Сказав это, она прижалась к нему всем телом, и ее губы почти касались его губ. И вот они соприкоснулись, она застонала от удовольствия. Поцелуй сначала был неуверенным, но постепенно становился все настойчивее, нерешительность исчезла.

Непреодолимое влекущее чувство, вызванное их объятием, было резко разрушено: Мак вдруг осознал, что, как летчик, достиг критической точки, того рубежа, пересекая который он делал невозможным возвращение назад, на базу, а был бы обречен лететь вперед навстречу своей судьбе.

Смит отступил назад и перевел дыхание.

– Восхитительно, – сказала она. – Мы могли бы быть друзьями, хорошими друзьями.

– Я… спокойной ночи, Дарси.