Текст книги "Убийство на Потомаке"

Автор книги: Маргарет Мэри Трумэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

– Мне больно видеть людей в таком состоянии, – шепнула Анабела на ухо мужу.

– У них проблемы, я тебе рассказывал, – ответил Мак.

– Которые, надеюсь, нам не грозят.

– Ни в коем случае.

– Не будь таким самоуверенным. – Анабела сжала руку мужа. – Все может произойти, если мы не будем стараться, чтобы этого не было.

– А мы именно так и поступаем, – улыбнулся Мак. – Мы оба очень стараемся, кстати, неплохое занятие. – Он поцеловал ее, потом взял за руку, и они прошли на корму яхты, где и расположились в желтых шезлонгах.

Но не долго они наслаждались уединением. На корму пришли еще две пары: светловолосый, с красноватым лицом конгрессмен и от штата Алабама Уэлс Монтгомери и его жена Трисия, которая своей энергичностью и напористостью напоминала лидера спортивных болельщиков или группы поддержки. Монтгомери в палате общин выполнял функции партийного организатора. С ними были Аманда Коул, основатель и главный спонсор фонда коалиции «За улучшение жизни в столице», ее сопровождал супруг, Ричард, преуспевающий владелец сети торговых центров с кинотеатрами на окраинах столицы.

– Меня просто в дрожь бросает, – неожиданно нарушила молчание Аманда с нехарактерной для нее серьезностью, глядя на остров Рузвельта. В этот момент яхта вошла в узкий канал, чтобы обогнуть остров с севера и выйти на простор Вашингтонской гавани.

– Немыслимо и непонятно, – откликнулся конгрессмен. Они обменялись еще несколькими менее эмоциональными репликами и присоединились к гостям, стоявшим у правого борта, откуда открывался вид на шпили университета Джорджтауна и острова Трех сестер – картина, менее беспокоящая душу.

– Знаю, о чем ты думаешь, – сказала Анабела.

Мак вздрогнул от звука ее голоса. Высказанные другими замечания заставили его представить тело Полин у кромки воды среди водорослей и сломанных веток.

– Правда? – Он резко повернул голову в сторону жены. – Ну конечно, ты догадалась, я думал о Полин Юрис.

– И еще о Венделе Тирни, который хочет, чтобы ты ему помог.

– Нет, – покачал головой Смит, – об этом я как раз не думал. Я выслушал его, больше ничего не могу для него сделать.

Раздался звонок, извещавший гостей, что в главной каюте подан ленч.

– Мак, не ходи.

Он посмотрел на нее вопросительно.

– Пожалуйста.

Он хмуро кивнул.

– Есть хочешь?

– Омаров? Выглядят аппетитно.

Они наполнили тарелки, поставили их на колени и приступили к еде, предоставив солнцу, свежему ветру и вкусной пище отвлечь себя от невеселых мыслей. Они мирно наслаждались прогулкой до самого входа в залив, там у дозорной башни капитан сделал большой круг, и после этого яхта отправилась в обратный путь.

К тому времени, когда судно подошло к заливу Бретон-Бей, ленч был завершен, на сервировочных подносах в бокалах стали преобладать янтарный и белый цвета. Мак и Анабела перебрались поближе к носу яхты. Они старались поймать нежную ласку слабеющих лучей клонящегося к западу солнца, их приятно бодрил ветерок, создаваемый движением судна.

– Хорошо проводите время? – спросил, подходя к ним, Вендель Тирни, с которым они мало общались в этот день.

– Мы очень довольны, Вендель, – ответила Анабела. – День замечательный и прогулка чудесная.

– Полагаю, несколько портит впечатление то, что мысли всех заняты только одним мрачным событием, – сказал Тирни. – Какие сплетни удалось услышать, Мак?

Смита очень удивил этот вопрос.

– Уверен, что все только и думают, что о Полин, несмотря на эти притворные восторги, – заметил Тирни, облокачиваясь о перила и устремляя взгляд вперед.

– Таких разговоров мало, – солгал Смит. – День уж слишком хорош, чтобы думать об убийстве. – Второе его замечание было гораздо ближе к истине.

– Но не для того, кто под подозрением.

– Думаю, ты прав. Узнал что-либо новое?

Тирни засунул руки в карманы белых брюк и уставился в палубу.

– Они закончили со вскрытием.

– Когда? – спросил Смит.

– Вчера вечером. Мне сегодня утром звонила детектив Айкенберг, я как раз собирался уходить.

На лице Смита отразилось удивление. К чему ей было сообщать об этом Тирни?

– Не установили ничего неожиданного, – продолжал Вендель. – Убита тяжелым гладким предметом правильной формы. Время убийства – несколько часов спустя после заседания. – Обращаясь к Анабеле, он добавил: – Хорошенькое начало для нашего нового члена совета.

Анабела промолчала.

– Мак, нельзя ли тебя похитить на пять минут у твоей супруги?

Смит бросил вопросительный взгляд на жену.

– Конечно, – ответила она и добавила, обращаясь к мужу: – Я подожду тебя здесь.

Смит прошел вслед за Тирни через просторную спальную каюту с широкой кроватью и ванной джакузи и дальше, в самую маленькую из трех кают для гостей, которая была оборудована под кабинет.

– Мое любимое убежище, – проговорил Тирни и указал на небольшой диванчик, приглашая Смита сесть. – Когда мне нужно что-то обдумать, я вызываю команду, и мы уходим на реку. Я забираюсь в эту берлогу и начинаю размышлять. Полагаю, что в ближайшие дни мне как раз этим и придется заниматься. – Тирни уселся на край стола и продолжал: – Айкенберг звонила не только чтобы сообщить о результатах вскрытия. Она сказала, что в квартире Полин нашли письма.

– Что за письма?

– Любовные письма.

Во взгляде Смита отразились удивление и вопрос.

– Детектив сообщила, что это мои письма Полин.

– Понятно, – сказал Смит. В комнате воцарилось молчание, нарушаемое лишь ровным урчанием мощных двигателей «Мэрилин». – Ты действительно их писал? – задал Смит очередной вопрос.

– Конечно же, нет.

– Тогда почему такие письма оказались в ее квартире? Я хотел спросить, утверждает ли Айкенберг, что они подписаны тобой?

– Да.

– А ты говоришь, что их не писал, значит, это сделал кто-то другой и подписался твоим именем?

– Полагаю, что это логическое объяснение, но вот согласится ли она с ним?

Смиту не понравилось, что Тирни гадает, примет или нет полиция эту версию.

– Дарси Айкенберг говорила что-либо еще по поводу писем? Какой-то особый стиль?

– Она только сказала, что они личного свойства и могут быть названы любовными.

– Вендель, а зачем ты мне рассказал об этом?

– Потому что я не знаю, к кому мне еще обратиться, Мак, – ответил Тирни, и лицо его оживилось. – Естественно, я не могу обсуждать этот вопрос в семье. В моем распоряжении масса адвокатов, которым я плачу баснословное жалованье, многие были бы рады заняться этим делом, а есть несколько и таких, кто не прочь увидеть меня замешанным в какую-либо скандальную историю.

Смит встал, выпрямил затекшую спину и снова сел.

– Вендель, полагаю, мне должно быть лестно твое доверие. Но, честно говоря, я сейчас в таком же недоумении, как и в тот день, когда они нашли Полин. Я ничего не могу сделать для тебя, разве что только по-дружески сочувственно выслушать.

– Мак, – не колеблясь, начал Тирни, – я надеялся, что ты воспользуешься своими связями, чтобы подробнее узнать об этих письмах, или, может быть, тебе удастся их достать.

Смит некоторое время недоуменно смотрел на Тирни, потом коротко рассмеялся.

– Почему ты считаешь, что в моих силах это сделать? – спросил он.

– В моем понимании, Маккензи Смит – человек, который может чертовски много сделать в этом городе, если захочет. Это зависит от связей.

– Тебя неправильно информируют, Вендель. Сейчас я профессор права, веду замкнутый образ жизни, почти ни с кем не поддерживаю связь.

– Перестань, Мак, в течение многих лет ты был в числе ведущих адвокатов по уголовным делам в Вашингтоне и у тебя нет ниточек, за которые можно потянуть? И некому позвонить? – Он рывком поднялся и хлопнул Смита по плечу. – Кроме того, ты был у меня одновременно с полицией. Главный детектив училась у тебя, а еще я обратил внимание, как эта красотка из полиции на тебя смотрела – с явным восхищением. Возможно, ты бы мог на этом сыграть. Я был бы тебе бесконечно признателен. Назови свою цену.

– Об этом речь не идет. – Смита покоробила прямота Тирни, но он успокоил себя тем, что такова была его природа. Он привык поступать так, как хотел, нанимать на работу и увольнять, заниматься финансовыми проблемами – властная фигура в столичной деловой среде. Манера властвовать стала его второй натурой.

– Ну так как, Мак? Может быть, хотя бы попробуешь? Я не жду чудес, но буду благодарен за твои усилия. Всего несколько телефонных звонков. – Тирни сел на диван рядом со Смитом и заговорил, понизив голос, глядя на закрытые двери, сквозь которые слабо доносились голоса и звуки музыки.

– Что мне нужно, Мак, так это чтобы письма не стали достоянием публики. Мне не хочется, чтобы сведения о них просочились в прессу благодаря какому-нибудь сукину сыну. Ты можешь себе представить, что это будет означать для Мэрилин и детей. Это просто ужасно.

– Но все будет не так, если ты их не писал, – возразил Смит.

– Какое имеет значение, писал я их или нет. Если полиция говорит, что под ними стоит мое имя, – дело сделано. Мак, прошу тебя. Да, я знаю, что со дня смерти Полин эксплуатирую тебя, навязываю свои проблемы, но я стараюсь сделать все, чтобы сохранить семью. Она мне нужна сейчас, как никогда раньше. Не знаю, смогу ли я все пережить без поддержки родных.

Искренность, прозвучавшая в голосе Тирни, возымела действие. Смит встречал много подобных людей: самоуверенных, высокомерных, бесцеремонных и в то же время обладающих магическим даром склонить собеседника к сочувствию и привлечь на свою сторону.

– Мое дело мне безразлично, – продолжал Тирни, – о себе я тоже не забочусь. Но для меня важно одно – семья. Тот, кто написал эти письма и поставил под ними мою подпись, задался целью уничтожить меня. И нет абсолютно никакой разницы, происки ли это конкурентов или здесь примешаны личные мотивы. Я уверен в одном: постараюсь сделать все, чтобы оградить от неприятностей мою семью. Один звонок, Мак, только чтобы узнать, что можно сделать. Вот все, о чем я прошу.

– Дай мне подумать, Вендель, – со вздохом сказал Мак, вставая.

– Не могу просить о большем, – согласился Тирни. – Между прочим, Мак, ты оказал мне большую услугу, познакомив с Тони Буффолино. Я нанял его, пока все не закончится. Ты не считаешь, что у меня мания преследования, и я хочу устроить дополнительную охрану, правда?

– Лучше перестраховаться, чем потом жалеть.

– Он – сильная личность. Но знаешь, с нашей прошлой встречи Тони изменился. Не скажу, чтобы совсем обтесался, но острых углов в нем стало значительно меньше.

– Надеюсь, он не растерял слишком много из этих углов, в них заключается его обаяние и в значительной степени кроется секрет успеха, – улыбнулся Смит.

Маккензи вернулся на палубу и нашел Анабелу на корме вместе с другими гостями. В ее глазах был вопрос. На лице у Смита она прочитала ответ: «Все расскажу дома».

Наконец яхта пришвартовалась у пристани Тирни, был спущен трап, и гости покинули судно. Каждая женщина получила сувенир на память о прогулке: серебряную музыкальную шкатулку в форме балюстрады, украшающей здание Национального музея строительства.

В машине Анабела и Мак говорили мало. Но вот наконец они вошли в дом. Анабела поставила подарок на камин и искренне проговорила:

– Какая прелесть.

Потом они сели на кухне, и Мак рассказал жене о разговоре с Тирни.

– И что ты об этом думаешь? – спросила Анабела.

– Я не могу ничего утверждать, но, так или иначе, я верю ему. Мне кажется, он не писал те письма. С другой стороны, возможно, и писал. Но если он не делал этого, то кто-то упорно старается не только связать его с убийством Полин, но окончательно уничтожить.

– Будешь звонить в полицию? – спросила Анабела.

– Да. Сомневаюсь, что мне удастся много узнать. Но мне хочется иметь возможность сказать, что я пытался.

– Кому позвонишь?

– В полицейское управление.

– Детективу Айкенберг?

– Ей поручено это дело, и она звонила Венделю по поводу писем.

– Поступай, как считаешь нужным. А теперь извини. Я взяла домой бухгалтерские книги из галереи, чтобы совместить приятное с полезным. Пойду займусь делом.

– Может, продолжим этот чудесный день, проведенный на Потомаке? – спросил Мак, останавливая и обнимая жену, когда та собиралась выйти из кухни. – Только теперь мы будем вдвоем. – Он нежно потерся носом об ее ухо и хотел поцеловать в шею, но она высвободилась из его объятий.

– Давай прибережем свой пыл до другого раза.

– Значит, завтра?

– Разбуди меня утром.

Мак остался на кухне и слышал, как Анабела пришла в гостиную и завела шкатулку – полилась мелодия «Мы плывем и плывем по открытому морю». Затем она направилась в спальню, где у нее стоял небольшой письменный стол; дверь за ней закрылась.

Смит сел за стол на кухне и просмотрел почту. Руфус водрузил свою большую голову на колени хозяину и пристально глядел на него умными влажными глазами. Смит почесал пса за ухом.

– Да, мой четвероногий друг, – сказал он, – хозяйка недовольна, ей кажется, я опять собираюсь влезть в дело об убийстве. Она ошибается, Руфус, я невиновен. – Смит склонил голову набок и снова обратился к псу. – Ты что-то скептически смотришь, Руфус. Но советую тебе помнить поговорку, что не стоит кусать руку, дающую пищу.

Руфус продолжал не отрываясь смотреть на хозяина.

– Ну ладно, ладно, – со вздохом проговорил Смит, – я меняю свой ответ суду, Ваша честь. Виновен, но есть смягчающие обстоятельства. – Он снял с крючка поводок и пристегнул его к ошейнику. – Пойдем гулять, – сказал он.

15
Утро понедельника

– Профессор Смит.

Мак обернулся, услышав свое имя.

– Доброе утро, – поздоровался он. – Что привело вас в эти благословенные стены?

– Я пришел на собрание, меня назначили адъюнкт-профессором экономики, – ответил Сунь Беньчонг. В его голосе звучалаудовлетворенность, лицо же, как всегда, оставалось бесстрастным.

– Тогда добро пожаловать и примите мои поздравления.

Они обменялись рукопожатиями.

– Буду работать не с полной нагрузкой, у меня в течение семестра предстоит несколько лекций по банковским инвестициям.

– Не знаю, кто мог бы лучше осветить этот вопрос. Талантливые преподаватели тоже редкость. Жаль, что вас не было на прогулке.

– Не смог на нее успеть. Я был в деловой поездке. Как я понимаю, путешествие на «Мэрилин» удалось.

– Очень.

– Рад был вас увидеть. Считаю за честь работать на том же факультете.

– Я также, всего доброго.

Смит за час решил все обычные административные вопросы и был готов отправиться к себе на Двадцать пятую улицу. До встречи в кафе «Фогги Ботом» оставалось время, и он подумывал о том, чтобы прогуляться, но вместо этого пошел в кафе и заказал в баре «Кровавый позор» – как ему помнилось, этот коктейль был в Англии переименован в «Деву Марию» и лишен прежней крепости, чтобы умиротворить официантов-католиков, отказывавшихся подавать заказ с известным названием.

Потягивая приправленный специями крепкий томатный коктейль, Смит размышлял о своей случайной встрече с Сунь Беньчонгом в университете. Смит слышал, что тот считался финансовым гением, но это отнюдь не делало его автоматически хорошим преподавателем. Время покажет.

Симпатичная молодая барменша успела дойти только до середины истории о том, как прошлой ночью у нее в машине заглох мотор, как кто-то тронул Смита за плечо.

– Я опоздала? – спросила Дарси Айкенберг.

– Нет, минута в минуту, – ответил Смит. – Пунктуальный детектив.

– А вы, профессор, из ранних пташек.

– Уж лучше ранняя, чем поздняя. Выпьете что-нибудь?

– Спасибо, но я на службе, хотя, возможно, это и незаметно. Давайте оставим выпивку до другого раза, когда я буду свободна.

На Дарси отлично сидели бежевый свитер и кожаная коричневая юбка до колен.

Смит бросил на стойку несколько банкнот и сделал знак хозяйке, что они переходят за столик. Они сидели и вели непринужденный разговор о погоде, спорте, политических событиях; перед ним стоял его коктейль, она потягивала содовую.

– Мне действительно кажется, что он в ноябре выиграет, – сказала Дарси. – И я очень рада, что вы приняли мое предложение и пригласили меня на ленч.

– Сначала я думал, что с ленчем не получится. Нет, я считаю, что он не выиграет.

– Предлагаю пари.

– Хорошо. Но потом я вспомнил, что запланированная встреча отменена, и вот мы здесь. Теперь расскажите мне, как продвигается дело Юрис.

– Сначала заключим пари. Десять долларов, идет?

– Я всего лишь скромный профессор, спорю на доллар.

– Договорились. Что касается дела Юрис. Конечно, я могу обсуждать его с вами. Я могу все, но за мной право выбора. Итак. Вы позвонили мне по поводу писем, написанных мисс Юрис мистером Тирни. Да, в квартире мисс Юрис мы нашли письма. Они от него.

– Вы так уверены?

– Нет причин сомневаться. Они интимного характера и содержат факты, которые, вероятно, были известны только ему.

– Сколько всего писем? – поинтересовался Смит.

– Полдюжины.

– Больше, чем я ожидал.

– Количество не произвело на меня впечатления. И одного письма было бы достаточно.

– Достаточно для чего? – насторожился Смит.

– Достаточно, чтобы убедить меня в существовании между ними любовной связи.

– Однако мне представляется, что такое заключение можно сделать с очень большой натяжкой.

– Вы правы, конечно. – Она улыбнулась и положила на его руку свои красивые, с отменным маникюром пальцы. – Натяжка, безусловно, есть, по крайней мере, в этом утверждении.

– Вендель отрицает, что писал эти письма.

– А что он говорит о своей связи с ней?

– Мы не касались этой темы. Я не верю, что между ними существовала связь.

– Нетипичный мужчина.

– Не думаю. – Смит горячо заговорил о том, что, с тех пор как они с Анабелой поженились, у него не было другой женщины, не было этого и при первом браке. Иметь кого-то на стороне или не иметь – личное дело каждого. Как выразился в своей песне Билли Холидей: «Никому нет дела, если кто-то есть у меня», или если нет, от себя прибавил Смит. – Вы покажете письма Венделю? – В голосе Смита звучала уверенность в утвердительном ответе.

– Возможно, да, а может быть, и нет, – разочаровала его Айкенберг. – Все зависит от того, как они будут вписываться в общую канву расследования.

– Понятно. – Смит поднял глаза на молодого официанта, стоявшего у их столика с блокнотом и карандашом наготове. Смит заказал себе, как обычно, салат из курицы и предложил Айкенберг право выбора. Она остановилась на салате из жареных креветок.

– Полагаю, вы читали о бывшем муже покойной, докторе Вартоне? – спросила Айкенберг, после того как заказ был сделан.

– Да, насколько я понимаю, их брак был недолгим.

– Приблизительно таким же, как и наш с моим мужем.

– Должен признаться, у меня вызывают любопытство такие короткие браки. Вероятно, будущие супруги недостаточно хорошо знали друг друга…

– Наверное, в большинстве случаев причина в этом, но о нашем браке подобного не скажешь. Мы с мужем знали друг друга слишком хорошо. Мы вместе учились в университете.

Смит порадовался, что заказ принесли невероятно быстро. Ему не хотелось углубляться в эту тему. Он воткнул вилку в спасительный кусок курицы.

– Ну давайте, – предложила Айкенберг. – Расспрашивайте меня, почему мой брак оказался таким недолговечным.

– Нет, – усмехнулся Смит, отрываясь от еды. – Я не буду задавать вопросы, расскажите сами, что сочтете нужным.

– Хорошо, он был чертовски красив. И сейчас такой же. Кровь горячая, энергия бьет ключом. Мне все казалось чудом. Все мои подруги тоже встречались с неплохими парнями. Но здесь было что-то особенное. Дар небес. Наверное, так должно было быть. – Она коротко рассмеялась. – Как только мы закончили университет, то сразу поженились, и началась наша «взрослая» жизнь.

– Все шло, как задумано, – заметил Смит.

– Да, с топ лишь разницей, что автор стал менять в сценарии текст. Мой муж Ник все время говорил, что собирается открыть свое дело, но вместо этого пошел работать в Управление переписей. Вот почему мы оказались в столице. Он стал чиновником, а я пошла в полицию.

– А как он отреагировал на то, что его жена стала офицером полиции.

– Резко отрицательно. По его мнению, все женщины-полицейские – лесбиянки. В любом случае каждый из нас пошел своей дорогой, иногда мы жили вместе, чаще порознь. По-современному. Мы хорошие друзья.

– Он продолжает работать в Управлении? – спросил Смит.

– Да, стал там крупной фигурой.

– А вы сделали карьеру в полиции.

– Ник посчитал, что это произошло слишком быстро, – засмеялась Айкенберг. – Он решил, что лесбиянка использовала свои хитрости и уловки, чтобы добиться благосклонности особей мужского пола. Так что перед вами женщина-гермафродит. – Смех ее на этот раз звучал глубже и мягче.

– Интересная история, – сказал Смит, ковыряя вилкой салат. – Я рад, что вы и сейчас остаетесь друзьями.

– Вы давно женаты с миссис Смит?

– Нет, не очень, – ответил он.

– И сколько же?

– Три года.

– Это второй брак для вас обоих?

– Только для меня. Моя первая жена и сын погибли на кольцевой автодороге по вине пьяного водителя.

– Я знаю, – откликнулась она. – Мне очень жаль.

– Вы упомянули имя доктора Вартона, бывшего мужа Полин, – напомнил Смит, помолчав. – Я читал, что он должен был приехать в Вашингтон, чтобы давать показания.

– Он уже приезжал, и мы задали ему необходимые вопросы.

– Узнали что-нибудь?

– Во-первых, позвольте спросить: вы выступаете как адвокат Тирни?

– В большей степени как друг и консультант.

– Вартон, оказывается, был в городе в тот вечер, когда ее убили, – сказала Айкенберг. – Они беседовали недолго, по крайней мере, так он говорит. Они совместно владели участком земли в Западной Виргинии и встретились, чтобы поговорить о возможности его продажи.

– Ага, – сказал Смит с преувеличенной торжественностью, – подозреваемый.

– Как и другие. Недостатка в них нет.

– Он был последний, кто видел ее живой? – спросил Мак.

– Не уверена. Она также встречалась в тот вечер с режиссером театральной труппы, которая ставит пьесы на темы преступлений, совершенных в прошлом веке, для общества «Три С» мистера Тирни.

– Сеймур Флетчер его имя, – сказал Смит.

– Да, а вы с ним знакомы?

– Вы уже спрашивали меня об этом, когда были у нас. Нет, я с ним не знаком. Между прочим, я поинтересовался у жены, слышала ли она разговор между Венделем и Полин. Да, она слышала, но забыла о нем.

– Отлично.

– По какому поводу они встречались? – спросил Смит.

– Финансы. По словам мистера Флетчера, Полин прислал Тирни, чтобы она четко определила рамки бюджета театра. Театральная труппа явно превышала установленную сумму.

– И здесь и в Голливуде одни проблемы. А они, мне кажется, не ладили?

– Всякий раз, когда Флетчер упоминал имя Полин, он начинал брызгать слюной от злости.

– Вот и еще один подозреваемый.

– Можно подозревать всех, как я уже и сказала, – тихонько рассмеялась Айкенберг, она снова коснулась его руки и вздохнула.

Смит не понял, собиралась ли она сказать что-либо серьезное или это был вздох удовлетворения. Ее последующая реплика не дала ответа на этот вопрос.

– Вам бы хотелось увидеть письма? – без всякого выражения проговорила она.

Смит был удивлен, что она заговорила о такой возможности.

– Да, – ответил он, – конечно, хотел бы.

– Значит, вы все же адвокат Тирни, – сказала она, наклоняясь вперед, лицо ее просветлело.

– Нет, я не адвокат его. Вы предлагаете мне посмотреть письма?

На ее лице отразилось раздумье, Дарси словно решала, заслужил ли ребенок награду. Они посмотрели друг другу в глаза.

– Нет, – ответила она. – Но это относится к сегодняшнему дню, а есть, как вы говорите, еще и завтра.

– Иногда для тех, кто попал в затруднительное положение, «завтра» может и не наступить, – резко проговорил Смит. – Ну ладно, ваши слова о письмах звучали многообещающе, хотя вы и не сказали мне больше того, что сообщили Венделю. Думаю, что мне не стоит вас винить в этом. Мне нравятся люди, играющие по правилам. Но возможно, вы мне поясните, насколько это личные письма.

– Вы хотите знать, есть ли там откровенные описания их любовных ласк, воспоминания о минутах, полных страстных стонов и вздохов. Нет, ничего подобного там нет. Их можно назвать так, как я их назвала сразу, – это любовные письма. Определение достаточно точное. Эти письма писал мужчина, который сильно влюблен.

До этого момента Смит не определил четко для себя, писал или не писал Тирни эти письма. Сейчас же у него появились сомнения. Возможно, Тирни и Полин состояли в интимных отношениях, но расчетливый и сухой, в высшей степени деловой человек, Вендель вряд ли был способен на пылкую любовь, еще менее вероятно, что он начал бы изливать свои чувства на бумаге. Но Смит не стал вслух говорить о своих сомнениях. Он ждал, что еще скажет Айкенберг. И у нее действительно было, что сказать.

– Мне кажется, будет справедливо сообщить вам, Мак, что кто-то дал информацию о письмах… – Она назвала его Мак, и от этого Смиту стало одновременно беспокойно и приятно.

– И кому же была передана информация? Прессе? – Смит весь напрягся в своем кресле.

– Боюсь, что так. – Она избегала его взгляда и смотрела в тарелку с недоеденным ленчем.

Смита охватил гнев.

– Они появятся в газетах завтра утром. – Теперь она подняла глаза и грустно покачала головой.

– Вы хотите сказать, что не можете передать эти письма Венделю Тирни, и в то же время их завтра напечатают в этих дурацких газетах.

– Не говорите так. – Она подняла руки, словно защищаясь. – Я к этому не причастна.

– А кто? В чьем ведении они находились?

– В отделе вещественных доказательств.

– Хороший отдел!

– Да, да, я согласна. Я потребовала провести расследование, чтобы установить источник утечки информации.

– Не поздно ли запирать конюшню, когда лошадь сбежала?

– Но я не могла предположить, что «дверь» оставят открытой.

– Были переданы подлинники?

– Нет, нет. Письма продолжают находиться в папке с делом. Насколько я понимаю, кто-то передал репортеру их содержание.

«Слабое утешение», – подумал Смит. И хотя был очень рассержен, он понимал, что не стоит срывать зло на Айкенберг.

– Ну что ж, – покорно вздохнул Смит, – я благодарю за информацию. Передам все Венделю. Для него и его семьи последствия будут катастрофическими.

В первый раз с момента своего прихода в кафе Дарси казалась смущенной. Она заговорила, потом оборвала себя, затем продолжила:

– Мне искренне жаль, Мак, что так хорошо начавшийся ленч завершается подобным образом. Могу уверить вас только в одном. Меня, как и вас, глубоко возмутило произошедшее. Надеюсь, что вы скажете об этом мистеру Тирни.

– Обязательно. Мне пора идти. – Он потянулся к чековой книжке, но Айкенберг остановила его.

– Мое предложение о ленче, я и плачу.

– Мы можем его повторить когда-нибудь? – спросила она уже на улице, протягивая на прощанье руку.

И хотя Мак намеревался ответить что-либо типа: «Думаю, что это не лучшая мысль», он сказал:

– Возможно, спасибо за ленч и за информацию, – и пожал протянутую руку.

Из ресторана Смит прямиком отправился в спортивный комплекс при университете Джорджтауна, чтобы привести в порядок мысли и немного встряхнуться. Он много лет приходил сюда потренироваться и привык посещать именно этот спортивный зал, хотя мог заниматься в своем университете. Он провел два интенсивных часа у тренажеров, а затем несколько раз пересек бассейн, почувствовав в итоге полное изнеможение.

Домой Смит приехал в 16.30, купив на ужин две порции меч-рыбы и набор продуктов для салата. Он позвонил Венделю Тирни, но тот уехал на день по делам. Смит настоятельно просил сообщить ему, где он может застать Тирни. Ему дали номер телефона отеля «Уолдорф Астория». Смит оставил для Венделя сообщение, в котором просил обязательно позвонить.

Анабела вернулась, когда Мак собирался жарить во дворе рыбу на жаровне. Она прошла в спальню, несколько минут провела за письменным столом, затем переоделась в спортивный костюм и вышла к мужу. Они поцеловались.

– Как прошел день? – спросил он.

– В основном он был суматошный и бестолковый, – ответила она. – А как у тебя?

– Думаю, что могу сказать то же и о себе, хотя мне и удалось интенсивно потренироваться.

– Ты поговорил с детективом Айкенберг?

– Ты знаешь, да. Плохие новости для Венделя. Кто-то из полиции передал содержание писем прессе. По словам Айкенберг, завтра информация об этом появится в газетах.

– О Господи, – охнула Анабела. – Это же ужасно.

– Именно так. – Через раскрытое окно до них донесся телефонный звонок.

– Возможно, это Вендель. Я звонил ему в Нью-Йорк. Извини.

– Может, ты хочешь, чтобы я чем-то помогла? – спросила Анабела.

– Нет, но все равно спасибо. Все под контролем. Более или менее.