Текст книги "Убийство в ЦРУ"

Автор книги: Маргарет Мэри Трумэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

– Нет, но найду.

– Через час.

– Прибуду.

15

Коллетт надела серую юбку, туфли на низком каблуке, полосатую красно-белую блузку навыпуск и синий блейзер. В кофейне за углом она съела яичницу с ветчиной, потом села в машину и помчалась на свидание с Хэнком Фоксом.

На бульваре памяти Джорджа Вашингтона она послушно держала допустимую скорость, но мысли ее летели быстрее. Не обнаружил ли Фокс связь между смертью Барри Мэйер и гибелью Дэйвида Хаблера? Такое допущение подводило еще к одной мысли: и Дэйвид Хаблер тоже мог быть связан с ЦРУ. Прежде ей это в голову не приходило, теперь же, когда пришло, отнюдь не казалось нереальным. Хаблер и Мэйер работали вместе в одном агентстве. Частые поездки Мэйер в Будапешт и ее постоянная связь с писателями вроде Золтана Рети вполне естественно могли стать у них темой для обсуждения. Даже если они это и не обсуждали, все равно по конторе должен был гулять хоть какой-то запашок от внеурочной работы Мэйер на ЦРУ. Не исключено даже, что именно она привлекла Хаблера к участию в своей второй жизни. В таком случае, надеялась Кэйхилл, сделала это Барри с благословения Управления. Вовлечение посторонних без данного на то распоряжения грозило весьма серьезными осложнениями, достаточно серьезными, поняла она, чтобы стоить обоим жизни. Она слышала об агентах, которые были «устранены» самим ЦРУ не в отместку и не в наказание, как то проделывает мафия, а в качестве наиболее подходящего средства ликвидировать утечки раз и навсегда.

Машин на улицах было мало, настолько мало, что Кэйхилл заметила следовавшую за ней зеленую легковушку, едва только свернула на бульвар. Держалась та на почтительном расстоянии, но, время от времени бросая взгляд в зеркало заднего вида, Коллетт всякий раз убеждалась: зеленая по-прежнему на хвосте. Она решила не останавливаться на месте, указанном Хэнком Фоксом, до тех пор пока зеленая легковушка не перестанет ее беспокоить. Поравнявшись со смотровой площадкой, упомянутой Хэнком Фоксом, миновала ее, тщательно осмотрев все вокруг. На площадке стояли две машины: четырехдверный бледно-голубой «шевроле» и белый с металлической отделкой фургон. Молодая женщина, прижимая к бедру малыша, вела на поводке серого дога. «Остановились собачку прогулять», – подумала Кэйхилл, съезжая на ближайшем повороте с бульвара. Она круто петляла по близлежащим улочкам, пока не отыскала выезда на бульвар. Сверилась с часами: до встречи оставалось десять минут, но они уйдут на то, чтобы снова попасть на бульвар и вернуться к площадке. Посмотрела в зеркало. Зеленой легковушки нет. Можно вздохнуть.

Ровно через час после телефонного разговора с Фоксом она въезжала на стоянку у смотровой площадки. Женщины, малыша и дога уже не было, «шевроле» остался в одиночестве. Кэйхилл пристроилась рядом, подтянула ручной тормоз, обернулась и, заглянув в «шевроле», встретилась взглядом с Хэнком Фоксом, смотревшим на нее из-за стекла. Заметила, что рядом с Фоксом кто-то сидел. Сразу насторожилась: зачем он привез еще кого-то? Кто это? Попробовала разглядеть, но блик стекла позволял увидеть лишь смутное очертание фигуры на месте, рядом с водительским.

Обе дверцы «шевроле» открылись. Со стороны водителя наружу выбрался Хэнк Фокс, с другой стороны – Джо Бреслин. Коллетт вздохнула с облегчением. И тут же удивилась: что Бреслин здесь делает?

Фокс уселся рядом с нею, Бреслин устроился на заднем сиденье.

– Джо, вот так сюрприз, – произнесла Кэйхилл, оборачиваясь и улыбаясь.

– Да, для меня – тоже, – откликнулся Бреслин, захлопывая дверь.

– Поехали, – сказал Фокс.

– Куда? – спросила Кэйхилл.

– Прокатимся, вот и все. Правь на аэропорт.

Кэйхилл снова развернулась и поехала по бульвару на юг, вдоль Потомака, пока не добралась до Национального аэропорта. Фокс велел ей приткнуться на платной автостоянке. Когда она встала у колонки со счетчиком и заглушила мотор, Фокс сказал:

– Вы вдвоем идете внутрь. Я посижу в машине.

Они вошли в здание аэропорта, и Бреслин повел ее к входу на обзорную галерею. Заплатив, прошли в дверь и встали у перил. Внизу под ними располагались причальные стоянки для самолетов, а впереди были видны действующие взлетные полосы. Резкий порыв ветра взметнул волосы Коллетт. Она слегка зажала средними пальцами уши, спасаясь от свистящего рева реактивных двигателей.

– То, что нужно, – сказал Бреслин.

– Что?

– То, что нужно для шумового прикрытия. – Он придвинулся, повернулся к ней и заговорил почти что на ухо: – Планы изменились.

Кэйхилл взглянула на него вопросительно.

– Не хочешь немного на солнышке понежиться? – спросил он.

– Звучит соблазнительно. Я как раз собиралась спросить про отпуск.

– Это не отпуск. Задание.

Ничего больше он не сказал. Тогда она сама спросила, и он ответил:

– Хотят, чтобы ты отправилась на БВО.

– Зачем?

– Познакомиться с Эриком Эдвардсом. Хотят, чтобы ты сошлась с ним поближе, выяснила, что у него на уме.

Кэйхилл устремила взгляд на взлетную полосу, от которой оторвался «боинг-737» и круто ушел в серое небо. Бреслин, держа руки в карманах плаща, а потухшую трубку зажав в зубах, подождал, пока до нее дойдет сказанное им, потом вынул трубку изо рта и полуобнял Кэйхилл.

– «Банановую Шипучку» здорово подпортили, Коллетт. Мы должны знать, как и почему.

– Эдвардс в Вашингтоне, а не на БВО, – сказала она.

– Это мы знаем, но он возвращается туда через пару дней. От тебя хотят, чтобы ты вошла там с ним в контакт и сделала все… на что угодно пошла бы, чтобы… чтобы в душу к нему залезть. Попробуй, исхитрись получить от него приглашение погостить на Виргинах.

– Минуточку, – остановила его она, и лицо ее запылало от гнева, – вы что, хотите, чтобы я в постель к нему залезла?

– В приказе такая задача не ставится. Только просили передать…

– Сделать все что угодно, чтоб «залезть к нему в душу». Номер не пройдет, Джо. Наймите шлюху. «Фабрика Засолки» ломится от них.

– Ты перегибаешь палку.

– Я еще даже не взялась за нее, – ответила она резко.

– Говори что хочешь, но приказ спущен, и в нем значишься ты. Выбора у тебя нет.

– Ты когда-нибудь слышал про увольнение?

– Много раз. Но ты не уволишься. Я этого не хочу. Тебе не надо ни с кем спать, надо только разузнать немного о его деятельности и рассказать о ней нам. Парень стал чересчур независим, недостаточно управляем.

– А если он не пригласит меня на БВО, что тогда?

– Тогда, значит, ты провалилась. Постарайся не допустить такого.

– Откуда вы получаете информацию об утечке?

Прежде чем ответить, Бреслин оглянулся по сторонам.

– От твоего человека в Будапеште, Арпала Хегедуша.

– И это точно Эдвардс?

– Не знаем, только он логичная точка отсчета, откуда стоит начать. Он наши глаза и уши там, на островах. Нам известно, что он выпивоха и трепач. Возможно, он пьет и треплется с дурными людьми.

– Русские знают все?

Бреслин пожал плечами:

– Они знают слишком много, в этом сомнений нет. – Какие-то люди вышли на обзорную галерею и остановились поблизости. – Вот два билета в концертный зал Центра Кеннеди. Там завтра вечером дают какое-то танцевальное представление. – сообщил ей Бреслин. – Сходи туда. Во время антракта я буду на балконе. Отыщи меня.

Коллетт сделала глубокий выдох и положила руки на перила.

– Зачем они тебя послали в такую даль из Будапешта, чтобы поведать мне про это? – спросила она.

– Зачем они вообще все делают, Коллетт? Помимо прочего, то, что прислали меня, указывает, насколько важно задуманное. Когда ставки высоки, они достаточно заботливы в подборе своих самых лучших кадров. – Джо улыбнулся.

Кэйхилл не удержалась и тоже улыбнулась:

– Тебя они послали потому, что знали: ты сумеешь втянуть меня в это.

– Так втянул?

– Буду стараться изо всех сил, но никаких обещаний.

– На большее никто и не рассчитывал, – сказал он, беря ее под руку.

Полчаса спустя они вернулись на автостоянку. Прежде чем Фокс и Бреслин выбрались из ее машины, Фокс спросил:

– Как прошел вечер у Джейсона Толкера?

– Вы знаете об этом?

– Да.

– Прошло довольно мило. У них с Барри была связь. Мне хотелось разузнать у него все, что можно.

– Получилось? Узнали что-нибудь?

– Немного.

Бреслин подал голос с заднего сиденья:

– Прибереги это до завтра на балконе, Коллетт. – И, хлопнув Фокса по плечу, бросил: – Пошли.

Они пересели в машину Фокса и укатили, причем ни один из мужчин даже не оглянулся. Когда они скрылись из глаз, Кэйхилл почувствовала себя одинокой и беззащитной. Она вцепилась в руль и увидела в зеркале заднего вида свои глаза. Чужие! Выходило, будто это вовсе не ее глаза. Она переключила зеркало так, чтобы лицо больше в нем не отражалось, завела мотор и на полной скорости помчалась к своему временному пристанищу, не забыв несколько раз провериться с помощью зеркала. Зеленой легковушки не было.

16

– Эрик Эдвардс?

– Слушаю.

– Это Коллетт Кэйхилл, подруга Барри Мэйер.

– Приветствую! Как поживаете? Секретарша сказала мне, что вы звонили. Полагаю, до вас в Будапеште дошло мое послание?

– Дошло. Извините, что раньше не связалась с вами, но было много дел.

– Понимаю.

– До сих пор не верится, что она умерла.

– Всем нам трудно в такое поверить. Барри про вас много рассказывала. Вы, кажется, были ее лучшей подругой?

– Мы очень дружили. Я вот подумала, может, встретимся где-нибудь в баре, или пообедаем, или что вам больше подходит. Вы в Вашингтоне еще долго пробудете?

– Завтра уезжаю. А вы в отпуске?

– Да.

– Как дела в Будапеште?

– Прекрасно, если только не считать эту страшную новость про Барри. У вас время пообедать есть?

– Нет, к сожалению, я занят. У меня тут расписание плотное.

– И времени выпить по рюмочке днем не найдется? Я свободна целый день.

– Ну, мне кажется… около шести подойдет? У меня деловой ужин на семь назначен.

– Прекрасно. – Она поняла, что за час ей вряд ли удастся пробудить в нем такой интерес к себе, чтобы дело кончилось приглашением на БВО, поэтому сказала: – Вообще-то я не до конца честна с вами. Я и вправду хочу поговорить о Барри, но, кроме того, лелеяла надежду посоветоваться насчет БВО. Часть отпуска собираюсь провести там, вот и подумала, что вы могли бы порекомендовать хорошую гостиницу, ресторан и всякое такое.

– Буду рад. Вы когда собираетесь?

Быстренько сообразила.

– Через несколько дней.

– Вечером сегодня встретимся, и я вам все изложу в лучшем виде. Деньги под расчет?

– Вроде того, но не в обрез.

– Добро. Парусничать любите?

Коллетт в жизни не была ни на одной парусной посудине.

– Да, – ответила она, – обожаю. – И тут же поняла, что ответ свой надо вставить в рамки. – Правду сказать, не очень-то я в этом понимаю. Так, несколько раз пробовала.

– Посмотрим, может, удастся сделать для вас суточную прогулку под парусами. Я занимаюсь сдачей яхт внаем.

– Я знаю. Звучит… – Она засмеялась. – Звучит чудесно и романтично.

– Ломовая работа в основном, хотя, признаться, лучше, чем с девяти до пяти в пиджаке с галстуком – для меня, во всяком случае. Где хотели бы встретиться сегодня?

– На ваш выбор. Я слишком долго пробыла вдали от Вашингтона.

– Может, прямо здесь, в «Уотергэйте»: мне так будет легче. Приходите ко мне в номер. А я что-нибудь закажу. Вы что пьете?

– Виски с содовой.

– Получите. Жду вас в шесть. Номер 814.

Она отправилась в литагентство Барри Мэйер. Марсия Сент-Джон и Кэрол Джеффин сидели за своими столами. Тони Тедещи, один из внештатных агентов, рылся в углу в шкафу с досье.

Сент-Джон, долговязая привлекательная мулатка, работавшая в агентстве дольше всех, сдержанно приветствовала Кэйхилл.

– Я уже знаю, – сказала ей Коллетт.

Сент-Джон горестно повела головой:

– Сперва Барри, теперь Дэйвид. С ума сойти.

– Как поживаете, Коллетт? – спросил, обернувшись, Тедещи.

– Я-то ничего, Тони. Главное, вы как?

– Держимся. Что-нибудь новое про Дэйвида слышали?

– Нет, только то, что по телевизору и в газетах. Когда похороны?

– Еще не решили, – сказала Сент-Джон. – Как Будапешт?

– Когда уезжала оттуда, все было прекрасно. – Коллетт взглянула на дверь, что вела в личный кабинет Барри. Дверь была на щелочку приоткрыта, и Коллетт увидела, как кто-то пересек кабинет и пропал из виду. – Кто это там? – спросила она.

– Наш новый вождь, – ответила Сент-Джон, высоко поднимая брови.

– Новый вождь?

– Марк Хотчкисс.

– Серьезно?

Кэйхилл подошла к двери и распахнула ее. Хотчкисс (рубашка с короткими рукавами, галстук, желтые помочи) восседал за когда-то рабочим столом Барри Мэйер. На коленях у него лежала кипа папок и проспектов.

Глянув поверх своих очков-половинок, он бросил:

– Через минуту я к вашим услугам, мисс Кэйхилл, – и продолжал рыться в бумагах.

Кэйхилл прикрыла дверь и подошла вплотную к столу. Она сдерживала себя некоторое время, прежде чем выговорила:

– Я считаю ваше поведение самонадеянным – в лучшем случае.

Он снова посмотрел вверх и заговорил:

– Самонадеянным? Я бы так не сказал. По непредвиденным обстоятельствам, в этом агентстве образовался убийственный провал. Я взял решение на себя. Если это считается самонадеянностью, пусть будет так.

– Мистер Хотчкисс, мне хотелось бы взглянуть на партнерское соглашение, подписанное вами и Барри.

Он улыбнулся, обнажив желтые зубы, вздернул очки на лоб и откинулся на спинку кресла Мэйер, заложив руки за голову.

– Мисс Кэйхилл, не вижу никаких оснований показывать вам что бы то ни было. Партнерское соглашение, составленное Барри и мною, вполне здраво и вполне законно. Если вы хотите удовлетворить свое любопытство, рекомендую обратиться к поверенному Барри… адвокату Ричарду Вейнеру. Вам дать его адрес и номер телефона?

– Нет, я… да, давайте.

Хотчкисс отыскал на столе бумажку, списал с нее, что нужно, на другую бумажку и протянул ее с самодовольной улыбкой на лице.

– Пожалуйста. Обратитесь к нему. Увидите, что все вполне в порядке.

– Обращусь непременно.

– А теперь, – сказал он, вставая и подходя к ней, – помнится, у нас были планы поужинать вместе здесь, в Вашингтоне. В какой вечер вам удобно?

– Боюсь, что все вечера у меня заняты.

– Жаль. Уверен, нам о многом стоит поговорить. Что ж, если передумаете, звоните. Боюсь, мне придется дневать и ночевать тут, чтобы как-то навести порядок. – Лицо его неожиданно приобрело сочувствующее выражение. – Мне так жаль этого беднягу Хаблера. У нас были с ним свои разногласия, но когда такой представительный молодой человек кончает жизнь в столь юном возрасте, это, черт возьми, просто ужасно. Пожалуйста, передайте мои глубочайшие соболезнования его семье.

Кэйхилл настолько расстроилась, что продолжать разговор не имело смысла. Она резко повернулась и вышла из кабинета. Первым ее увидел Тедещи.

– А-а, и вы тоже?

– Чушь какая-то, – выдохнула Кэйхилл. – Он что, так вот запросто пришел и подмял все под себя?

– Боюсь, так и было, – ответил Тедещи. – Притащил какую-то бумагу. Предъявил Дику Вейнеру. Вейнер тоже глазам своим не верил, но с виду бумага была законной… Зачем Барри склеилась с этим субъектом, понять не могу, только, похоже, леди совершила ошибку.

– Она сделала, а нам расхлебывать, – вставила Марсия Сент-Джон, которая слышала их разговор.

– У Барри было завещание, – сказала Кэйхилл. – Она передавала все Дэйвиду в случае собственной смерти.

Тедещи отрицательно мотнул головой:

– Завещание силы не имеет, так Вейнер считает. По какому-то юридическому крючкотворству, партнерское соглашение имеет преимущество, по тому, как оно было составлено, что ли. Кто поймет? Для меня это все равно что иностранный язык.

– Я поеду к Вейнеру.

– Вы с ним знакомы?

– Нет, но познакомлюсь.

– Он добрый малый и приличный адвокат, но вы только время потеряете. Хотчкисс получил агентство как оставшийся в живых партнер. Извините, Коллетт, мне надо поработать над справкой.

– Этому просто невозможно поверить! – воскликнула Коллетт, качая головой и понимая, сколь беспомощно патетичны ее слова.

– Жизнь – дорожка скоростная, – заметила Кэрол Джеффин.

– Как у Дэйвида в семье, держатся? – спросила Коллетт.

– Все как полагается, наверное. Боже, какой же он был молодой! – Сент-Джон зарыдала и ушла в туалет.

Коллетт вновь задала вопрос о похоронах и узнала, что сегодня во второй половине дня решат, где и когда они состоятся. Она вышла из конторы, нашла телефонную будку и позвонила адвокату Ричарду Вейнеру. Объяснила секретарю, кто она такая, и через несколько секунд адвокат был на проводе.

– Этого не может быть, – заявила Кэйхилл. – Барри никогда не подписала бы соглашение с Хотчкиссом, которое делало бы его полноправным партнером, к кому переходило бы все агентство, если она умрет.

– Я тоже так полагаю, мисс Кэйхилл, но документы на вид действительно в полном порядке. Говоря откровенно, я не могу предпринять никаких дальнейших шагов без обращения со стороны семьи. Им следовало бы оспорить соглашение, добиться графологической экспертизы, чтобы удостоверить подлинность подписи; выяснить все связанное с данной сделкой.

– Вся семья – это ее мать.

– Я знаю. И говорил с нею сегодня утром после того, как услышал о Дэйвиде Хаблере.

– И?

– Она заявила, что слишком стара, чтобы впутываться во что-либо подобное.

– А что, если семья Дэйвида? Ведь Барри в завещании позаботилась о нем. Не будет ли в их интересах разобраться с Хотчкиссом?

– Вероятно, нет. Барри не оставляла ему агентство. Она просто указала, что в течение пяти лет Хаблер должен получать вполне определенное компенсационное содержание. Кроме того, она оставила ему страховку ключевой фигуры фирмы, пятьдесят тысяч долларов.

– Кто получит их теперь, когда он мертв?

– Агентство.

– Хотчкисс.

– В конечном итоге, хотя и не прямо. Страховые деньги идут в корпоративную казну. А корпорация – это он.

Коллетт со злости стукнула кулаком по телефонной будке.

– Вначале ее, теперь Дэйвида. Не думаете ли вы?..

– Не думаю ли, что Хотчкисс мог убить Дэйвида? Как можно такое подумать, мисс Кэйхилл?

– А я могу. И думала.

– Ну, знаете ли, мне кажется, что вы… а как же тогда Барри? Она ведь умерла по естественным причинам.

Кэйхилл с трудом поборола в себе желание рассказать адвокату, что Барри умерла не по естественным причинам, что ее убили. Сдержавшись, она сказала лишь:

– Рада была возможности переговорить с вами, мистер Вейнер.

– Подождите минуточку. Если вы отыщете какие-либо сведения касательно этого дела, звоните мне в любое время дня и ночи. – Он продиктовал ей свой домашний телефон, она притворилась, что записывает его, сама же пальцем не шевельнула. Знала: ни домой она ему звонить не станет, ни в его контору больше не позвонит. Деловая сторона жизни Барри Мэйер ее не интересовала, если только Марк Хотчкисс не был причастен к обеим смертям. В чем она сомневалась. Вейнер был прав: Хотчкисс не из того теста сделан.

Все ж оставался вопрос: чем он прельстил Мэйер, что она согласилась подписать столь обязывающее партнерское соглашение? Может, было у него что занести у нее над головой? Тогда что? Ой, не туда заехала, подумала она. И решила поразмыслить над этим позже, а пока заняться основным – предстоящей встречей с Эриком Эдвардсом.

Это вызвало у нее в голове целый рой других мыслей, которые занимали ее на всем пути до квартиры Уитли, и она даже остановилась у книжного магазина, чтобы купить путеводитель по Британским Виргинским островам.

Знал ли Эдвардс, на кого она работает?

Вот одна из самых больших сложностей при прослеживании жизненного пути Мэйер накануне ее смерти: кто о чем знал? Толкер знал. Следует предполагать, что и Эдвардс знал. В его послании, записанном на автоответчик в Будапеште, нет никакого намека на это, не прозвучал он и в их кратком разговоре по телефону сегодня утром. Все равно: он знал! И действовать надо, исходя из такой предпосылки.

Все тяжелее давило на нее осознание того, сколь безнадежно наивно она вела себя в этом деле. Ни разу не поставила она под сомнение мотивы действий таких людей, как Джо Бреслин, Хэнк Фокс, Стэн Подгорски, и всех прочих, с кем у нее сложились отношения «как у отца с дочерью». Факт остается фактом: все они отвечали более высокому предназначению, чем того требовали нужды и будущее лично Коллетт Кэйхилл. Они были людьми Компании, абсолютно способные продать и предать кого угодно во имя торжества дела, ради которого их наняли, или для сохранения собственной карьеры, привычного им образа жизни. «Черт побери, – бормотала она, поставив машину на стоянку и направляясь к квартире брата Верна Уитли, – как же я это ненавижу!»

Впрочем, все волнения были забыты после того, как она час корпела над путеводителем и составлением вопросов Эрику Эдвардсу по поводу ее «отдыха». Когда она закончила, уже перевалило за полдень. Кэйхилл позвонила в контору Мэйер узнать, нет ли чего нового про похороны Дэйвида.

– Сугубо приватные, – сообщила ей Сент-Джон. – Только в семейном кругу.

– Почему?

– Потому что таково их желание.

– Кто входит в семейный круг?

– Мать с отцом, сестра, которая прилетает из Портленда, двоюродные братья и, полагаю, еще кто-нибудь.

– Вы ведь тоже для него были семьей, во всяком случае, частью ее.

– Коллетт, я всего-навсего тут работаю. Вон в кабинете Барри сидит какой-то тип, который странно выражается и носит желтые подтяжки. Парня, лучше которого я мало кого знала в своей жизни, нынче хоронят. Тони полирует свои справки, будто это президентские послания «О положении в стране», а Кэрол только и думает, в какой дискотеке нынче вечером подберется лучшая коллекция сексапильных мудозвонов. Мне пусто без Дэйвида. Я бы поехала туда, если б они позвонили. Понимаете, Коллетт?

– Разумеется. Сочувствую. Я могу звонить?

Послышался безрадостный смех.

– У-в-а-ж-ь-т-е, – протянула Сент-Джон. – Звоните хоть каждый день, проверяйте, жива ли я еще.

Коллетт повесила трубку и обхватила себя руками: от последнего замечания Сент-Джон у нее дрожь пробежала по всему телу. Двое мертвых на одну контору. Осознание этого побудило ее начать заново обдумывать все произошедшее. Может, смерть Барри Мэйер не имеет абсолютно и однозначно ничего общего со шпионами и правительствами. Может, за ней стоит коммерция – просто и ясно. Может быть… может быть…

Много их, всяких «может быть».