Текст книги "Космический десант"

Автор книги: Маргарет Дэвис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

– Эта тебе понравится, – ухмыльнулся Кинан, когда Лукас пожаловался ему на слишком сильный эффект предыдущей. – Ну, давай, глотай. Сонливости не будет, ты ощутишь лишь чувство благополучия.

Лукас неохотно проглотил таблетку, с тревогой ожидая неприятных, ощущений, но Кинан не обманул его – ничего страшного не случилось. Они поговорили: Кинан задал Лукасу несколько вопросов о годах, прошедших после окончания Академии, потом сам рассказал о своей учебе в медицинском колледже й работе во флотском госпитале, предшествующей поступлению во Второй Отдел. К Концу беседы Лукас даже забыл, что разговаривает с психиатром, он общался с Кинаном просто как со старым, добрым знакомым.

Два часа спустя Кинан отпустил Лукаса. Тот хотел было отправиться на капитанский мостик, чтобы заступить на свою обьгчную вахту, но Кинан категорически запретил ему работать на мостике или в машинном отделении в период приема лекарств.

– Но и слоняться без дела не следует, – добавил он. – Надо чем-то заняться. Чем-то таким, что отвлекло бы тебя от наблюдений за собственными ощущениями. Знаешь, попроси-ка ты Джона Роберта, чтобы он подыскал тебе работу попроще, которая не требует использования сложной техники.

– Ну, не знаю, – пожал плечами Джон Роберт, когда Лукас обратился к нему. – Вообще-то хорошо бы сделать уборку в коридорах грузового отсека. Автоматическими скребками управлять не сложно, так что тебе не составит труда работать с ними. Закончишь там, можешь помочь Лайе в оранжерее.

Остаток дня Лукас добросовестно драил коридоры и не встречался с Кинаном до вечера, когда тот пришел к нему в каюту и принес еще одну розовою пилюлю. Лукас попытался отказаться от снотворного, но Кинан был непреклонен.

– Приказы врача не обсуждаются, – заявил он, и Лyкаcy пришлось подчиниться.

Пробуждение следующим утром оказалось нелегким. Глаза Лукаса не желали отбываться, а когда ему наконец удалось разлепить веки, он почувствовал, что они опухли и невероятно тяжелы. Снова пожаловавшись Кинану, Лукас получил от него следующую белую таблетку.

– Прими ее и садись, – приказал психиатр. Новый сеанс Кинана начался с вопроса о том, чем занимался Лукас в предыдущий день, затем спросил, нравится, ли ему работать на семейном корабле и что он думает о Майклсонах. Выслушав ответы Лукаса, он разрешил ему уйти.

– Это все? – скептически спросил Лукас. – Но ведь я провел с тобой всего несколько минут. Я знаю, что ты хочешь дать мне возможность расслабиться, прежде чем приступить к основным этапам работы, но с такими темпами вряд ли ты добьешься существенных результатов.

– Так ты полагаешь, что пробыл здесь всего несколько минут?

Тон Кинана насторожил пилота, Лукас внутренне напрягся.

– Посмотри на часы, Грег, – тихо сказал Кинан. – Уже время ленча.

Лукас взглянул на циферблат своих наручных часов, и его окатила волна паники. Последние четыре часа пролетели, будто пятнадцать минут. Заметив его беспокойство, Кинан все так же тихо произнес:

– Не стоит так волноваться, Грег. Не случилось ничего страшного. Мы просто…

– Разговаривали, – процедил Лукас. – Верно.

– Ты меня загипнотизировал.

– Да.

– Что я говорил? – спросил Лукас, повышай голос. – Что?

– Я не могу тебе сказать, что ты говорил. Я лишь скажу, что у нас получился хороший контакт. Прогресс налицо.

– В следующий раз такого контакта не будет, – сердито пробормотал Лукас.

– Да? Ну ладно, это обсудим потом. А сейчас сделаем перерыв. Ступай поешь и вздремни. Встретимся здесь же в пятнадцать ноль-ноль.

Направляясь в свою каюту, Лукас решил, что ни за что не вернется к Кинану, но в четырнадцать пятьдесят девять он предстал, перед психиатром, и следующие четыре часа снова прошли незаметно для него. Придя в себя, он почувствовал сухость во рту и боль в горле, и ощутил такую усталость, что едва добрался до своей каюты, даже не заходя на камбуз пообедать.

Вскоре к нему опять заглянул Кинан. со своими розовыми пилюлями. Лукас безропотно принял одну из них й спустя несколько минут впал в забытье. Следующий день прошел как в тумане. Из-за тяжелой обволакивающей усталости Лукас еле двигался, горло его болело – видимо, оттого, что он слишком много говорил, находясь под гипнозом – и, несмотря на принятое вечером снотворное, последнюю ночь он провел беспокойно. Лукас то и дело просыпался в холодном поту, не соображая в первые секунды пробуждения, закончился ли только что душивший его очередной кошмар или продолжается. Он попросил Кинана дать ему какое-нибудь другое, более сильное снотворное, но тот наотрез отказал.

– Нельзя, Грег. Кошмары скоро должны прекратиться, но пока придется тебе потерпеть.

Лукас не стал пререкаться, чувствуя себя слишком утомленным даже для разговоров. Навалившаяся на него усталость становилась невыносимой. На следующее утро ему стоило огромного усилия воли заставить себя подняться с постели и проковылять в ванную. Лукас надеялся, что, может быть, ледяной душ принесет ему какое-то облегчение, однако и это не помогло. Стуча зубами от холода, он протянул руку, чтобы отключить воду, и вдруг заметил след от укола на левом предплечье. Ему показалось, что он вот-вот упадет в обморок, но паника продолжалась всего мгновение, вновь уступив место страшной усталости. Он оделся, добрел до каюты Кинана… И еще один день оказался вычеркнутым из жизни.

Следующим утром Лукас обнаружил у себя на коже еще несколько следов от уколов, но теперь отнесся к этому с абсолютным безразличием. Приняв душ й одевшись, он настолько обессилел, что ему пришлось минут десять отдыхать, прежде чем отправиться завтракать. Добравшись до камбуза, Лукас вынул из холодильника первую попавшуюся под руку упаковку, даже не взглянув на этикетку. При одной только мысли о еде его начинало тошнить, но поесть было необходимо. Единственная проблема заключалась в том, что он забыл, как открывается упаковка. Так он и стоял, вертя пакет в руках и тупо уставившись на него, когда на камбуз пришли Джон Роберт и Холли.

– В чем дело, Грег? – спросил Джон Роберт, озабоченно глядя на пилота.

– Никак не открою, – буркнул тот,

– Давайте я помогу, – предложила Холли, протягивая руку к пакету.

– Нет! – яростно отказался Лукас. «Это мое! Она не отнимет этого у меня!»

Холли снова потянулась к пакету, но Лукас отшвырнул ее руку от резкого движения упаковка отлетела далеко в сторону, ударилась о прилавок и разорвалась. Просыпавшиеся из нее крошечные замороженные зеленые шарики раскатились по полу камбуза. Лукас едва не заплакал: «Мне их никогда не собрать. Я опоздаю к Кинану. Он рассердится на меня».

Он закрыл глаза, сильно сжимая веки, чтобы сдержать подступившие вдруг слезы. Из горла его вырвался сдавленный стон: казалось, еще секунда, и Лукас разрыдается.

– Позови Дэниэла! – услышал он встревоженный голос Джона Роберта, и мгновение спустя громадная рука инженера обняла Лукаса, ничего кроме успокоения, не предлагая ему. Он, однако, расценил это как злобное намерение лишить его свободы. Лукас изогнулся, пытаясь высвободиться.

– Нет! – прохрипел он. – Нет!

Джон Роберт обхватил его теперь уже обеими руками, достаточно сильными, несмотря на травму, для того, чтобы крепко держать Лукаса. Лукас сделал еще одну попытку высвободиться, и тут на камбуз ворвался Кинан.

Он, вероятно, принимал душ, когда его вызвала Холли – с волос капала вода, а из одежды на нем были только брюки. В правой руке психиатр держал шприц. Остановившись на долю секунды в дверях, Кинан мгновенно оценил ситуацию и двинулся прямиком к Лукасу.

– HET! – возопил тот, но крик его не ослабил хватки Джона Роберта и не замедлил наступления Кинана. Психиатр приставил инжектор к руке Лукаса и нажал на курок, вводя препарат, от которого по руке Грега прошла горячая волна. Лукас отчаянно дёрнулся, и на этот раз ему удалось сбросить с себя руки Джона Роберта, но лишь для того, чтобы тут же угодить в объятия Кинана, который не давал ему пошевелиться. Лукас почувствовал, как тепло распространяется по всему телу, и вот оно, достигнув мозга, будто взорвалось. Пилот услыхал свой последний пронзительный крик, прежде чем погрузиться в кромешную тьму.

Долгое время после этого Лукас ничего не мог вспомнить. Затем медленно, очень медленно в черной пустоте начали появляться бледно-серые, размытые пятна. Сформировалась первая робкая мысль, устремилась было вверх, подобно пузырьку воздуха в толще воды, но лопнула, не достигнув поверхности разума. Следующий «пузырек» оказался более удачливым и сумел вырваться на поверхность – Лукас кое-что вспомнил.

Он разговаривает с Кинаном. О чем и как долго – ему неведомо. Впрочем, он и не желает знать об этом. Ничто не имеет значения – ни слова, ни корабль, ни люди.

Ничто. Ни тогда, ни на протяжении многих последующих дней.

А может, прошли уже годы? Или всего несколько часов?

Лукас не знал.

И это его ничуть не беспокоило, до тех пор, пока с ним не заговорила Кайли.

Очередной «пузырек» Достиг поверхности. Лукас моргнул глазами и обнаружил что сидит в столовой. На столе перед ним – тарелка с бифштексом, жареным картофелем, зеленым горошком и каким-то желтым фруктом. На тарелке, в пределах досягаемости руки Лукаса, лежала вилка, но он не делал попыток взять ее.

Кроме Лукаса и Кайли в столовой никого больше не было. Она стояла рядом с ним, положив ему ладонь на плечо. Она никогда прежде не прикасалась к нему так, как сейчас. Лукас, удивленный, взглянул ей в лицо. Она очень устала, тупо подумал он. Кайли исхудала со времени их первой встречи: под глазами залегли темные, почти черные, круги. «Ты виноват в том, что она так выглядит», – укорил его внутренний голос. Лукас понял, что чем-то подвел Кайли, что-то сделал не так, как нужно. На мгновение стало стыдно, но лишь на мгновение. По крайней мере, она не сердится на меня, подумал он с благодарностью.

– Грег, вам надо поесть, – говорила ему Кайли. Он покачал головой.

Я не голоден.

– Грег, вы должны… – начала она посеклась, увидев выражение его лица. – Извините. Я не буду заставлять вас; Просто я беспокоюсь за ваше здоровье. Мы все беспокоимся.

– Со мной все будет в порядке.

– Конечно, с вами все будет хорошо, – сказала она, убирая ладонь с его плеча. – Мне нужно возвращаться на мостик, но если вам потребуется помощь…

– Я дам вам знать, – закончил он, гордый тем, что ему удалось улыбнуться.

Но Кайли эта улыбка не обманула. Печально взглянув на Лукаса, она удалилась.

Он отодвинул тарелку в сторону и закрыл лицо руками.

«Со мной творится нечто ужасное, – затравленно подумал он, – а я не знаю, что со мной творится, не говоря уж о том, чтобы как-то бороться с этим. Тогда кто же знает?» «Дэниэл, – снова заговорил внутренний голос. – Дэниэл поможет тебе. Ты должен идти к Дэниэлу. Немедленно!»

Лукас встал и, пошатываясь, двинулся к выходу. Добравшись до каюты Кинана, он нажал на кнопку рядом с дверью, и та с тихим Шипением отошла в сторону. Кинан сидел за столом, глядя на экран портативного компьютера. Он поднял голову и изумленно уставился на Лукаса.

– Грег? Ты зачем здесь? Сейчас ведь время обеда, тебе следует находиться в столовой. Что случилось?

– Немедленно, Дэниэл, – громко прошептал Лукас. – Сделай это немедленно.

«Что сделать? – панически завопил его разум. – Что?»

Но Кинан, видимо, знал, что надо делать. Он встал из-за стола, шагнул к Лукасу и, внимательно взглянув в его глаза, кивнул.

– Пойдем, – сказал он, взяв Лукаса за руку. Кинан провел его в смежную комнату и указал на кровать.

– Ложись, Грег, – приказал он и, когда пилот лег, подошел к столу, выдвинул один из ящиков и вынул оттуда одноразовый шприц и ампулу с какой-то бесцветной жидкостью. Наполнив шприц, Кинан подошел к Лукасу и протер участок кожи на его руке чем-то холодным и влажным. Лукас не смотрел вниз, он не спускал глаз с лица психиатра, силясь понять, что происходит. «Что?» – мысленно потребовал он объяснений у Кинана. А Кинан тем временем вводил ему препарат, и спустя несколько секунд Лукас уже не желал ничего знать.

– Не бойся, – тихо сказал Кинан, извлекая иглу шприца из руки Грега. – Здесь ты в безопасности. Я позабочусь 6 том, чтобы ничто не причинило тебе боли. Обещаю.

Лукасу снились отвратительные, внушающие животный ужас кошмары, подробности которых он позже не мог вспомнить, как ни старался. Он отчаянно пытался проснуться, освободиться от них, но каждый раз, когда он приближался к поверхности, что-то толкало его назад в глубину страшной темноты, и кошмары наваливались на него с новой силой.

Наконец ему удалось пробудиться. Он лежал на кровати, в смежной с каютой Кинана комнате. Все мышцы болели, будто он всю ночь занимался тяжелыми физическими упражнениями, глаза распухли, а ресницы казались липкими и влажными. Наверное, я опять плакал во сне, решил Лукас.

– Грег, ты проснулся? – спросил Кинан: Лукас пошевелился. Кивнул

– Можешь повернуться?

Лукас покорно перевернулся на спину.

Кинан откинул одеяло и поводил зондом биосканнера над телом Лукаса, глядя на дисплей, потом положил прибор на стул и тепло улыбнулся другу.

– Просто проверяю, – сказал он. Накрыв Лукаса одеялом, Кинан присел на край постели. – У тебя была беспокойная ночь. Ты что-нибудь помнишь? Хотя бы что-нибудь?

– Меня тошнило, И снились кошмары.

– А сейчас тебя тошнит?

– Нет.

– Есть хочешь?

Лукас на секунду задумался, затем покачал головой.

– Мы прибыли на станцию Сиддорн, – сообщил ему Кинан. – Пробудем здесь до вечера. Мне придется оставить тебя на несколько часов, а ты никуда не уходи отсюда. Дождись меня, хорошо?

– Ладно.

Кинан улыбнулся и потрепал Лукаса по плечу.

– Ты хороший пациент, Грег. Лучший из всех, с кем мне доводилось иметь дело. Скоро ты почувствуешь себя лучше. Очень скоро. Наша с тобой работа еще не завершена, но худшее уже. позади. Думаю, что через несколько дней память начнет возвращаться к тебе. Не сразу, постепенно – я сам установил несколько блоков, с тем чтобы воспоминания не обрушились на тебя все разом. Но если ты всё же почувствуешь, что они тебя расстраивают или возвращаются слишком быстро, немедленно обращайся ко мне. Я помогу.

Кинан Сделал паузу, изучая выражение лица Лукаса.

– Ты меня понял? – спросил он.

– Да.

– Прекрасно. А сейчас постарайся уснуть. Лукас покорно смежил веки и стал засыпать.

На этот раз кошмары не мучили его.

ГЛАВА 13

Оману назначил встречу Кинану в девять часов тридцать минут. В означенное время Кинан постучался в металлическую дверь на одном из нижних уровней станции Сиддорн. Оману открыл дверь и кивком пригласил Кинана войти,

– Садись, – указал он на кровать у противоположной стены каюты.

– Неважнецки выглядишь, – заметил шеф, взглянув в усталое лицо Дэниэла.

– Трудная выдалась неделя, – объяснил тот, присаживаясь. – Продуктивная, но очень трудная.

– Как Лукас? Удалось привести его в норму?

– Пока не совсем, Хэл Мне нужно еще дней пять поработать с ним. А лучше – еще недольку. Я сумел убрать установленную Ренаром блокировку и узнал то, что тебя интересует, но мне пришлось воздвигнуть собственные блоки, чтобы у Лукаса не случился новый срыв, когда он узнает, что с ним произошло.

– Но показания он сможет давать?

– Думаю, да, однако не следует давить на него слишком сильно.

– У меня не очень хорошие новости, Дэн. Я получил донесение с базы Цёррон – Сорсели начинает проявлять беспокойство. Может, это и не связано с нашей миссией, но мы должны предпринять все усилия, чтобы он каким-то образом не разнюхал о предпринятом нами расследовании. Невозможно предсказать, как далеко он способен зайти, чтобы не допустить свидетельствования Лукаса против него. Вы оба в опасности – и Лукас, и ты. Чем скорее я возьму его под свою охрану, тем спокойнее буду чувствовать себя.

– Ты., может быть, и будешь, но он – нет. Грег испытывает страх и ярость не только по отношению к Сорсели, но и ко всему Корпусу в целом. Если ты сейчас задержишь его, он обратит свою враждебность и на нас. Оставляя Грега в нейтральной обстановке на «Галактике Виддона», я приложу все усилия, чтобы сфокусировать его гнев исключительно на Сорсели, но я не смогу этого гарантировать, если ты прикажешь задержать его.

– Куда направляются Майклсоны отсюда? Они нашли здесь какой-нибудь груз?

– Да. Они доставят два шаттла на Кардос,

– Кардос! Но ведь Кардос – в юрисдикции базы Церрон. Они не могут выбрать другой пункт назначения?

Кинан покачал головой.

– Ризу удалось найти груз только до Кардоса.

– А если попробовать договориться с начальником дока?

– Риз подписал контракт полчаса назад… Уже идет погрузка.

– Проклятье! – выругался Оману. – Когда они стартуют?

– Около полудня. На Кардос «Галактика Виддона» прибудет через семь суток.

– Ты подготовишь Лукаса к тому времени? Я имею в виду, он сможет отправиться с нами на Эверест для дачи показаний?

– Думаю, да, Хэл, но полной гарантии я дать не могу.

– А ты не слишком осторожничаешь?

– У меня нет выбора, – вздохнул Кинан. – Послушай, Хэл, я не преувеличиваю, говоря о крайне нестабильном состоянии Грега. Слишком многое пришлось ему испытать, и сейчас он балансирует на грани полной потери рассудка. Если его хоть что-то напугает, срыв почти неминуем. Я смогу уберечь его лишь в том случае, если ты позволишь ему остаться на «Галактике Виддона» и предоставишь мне возможность довести дело до конца.

– Ну ладно, картина: ясна. Я даю тебе еще неделю – но ни часа больше.

– Благодарю.

– Благодари себя. У тебя прямо-таки талант уговаривать меня поступать вопреки своим замыслам..

Оману встал и прошелся по комнате.

– Дэн, адмирал Квиллер получил наконец доступ к секретным документам, в которых указывается причина объявления Джайноса запретной зоной. Теперь нам известно, за чем охотился Сорсели. На планете был звездолет. Корабль неизвестной нам конструкции. Он, очевидно, потерпел крушение незадолго до того, как на него наткнулась команда Службы Дальней Разведки. Признаков жизни они не обнаружили, но Адмиралтейство приказало заморозить исследования в том секторе, как только команда предоставила отчет об обнаружении чужого судна.

– Думаю, их напугало то, что раса, построившая этот корабль, обладает настолько передовой технологией, что наши люди даже не сумели догадаться, на основе какого источника энергии функционирует судно, не говоря уж о том, чтобы разобраться, как управлять звездолетом. На корабле нет ничего такого, что хотя бы отдаленно напоминало пульт управления. Более того, нельзя определить, где находятся двигатели. Чиновники из Адмиралтейства просмотрели отчет и запаниковали. Что бы ни являли из себя существа, прилетевшие на этом корабле, откуда бы ни прибыли, они представляют для нас потенциальную угрозу. А посему Адмиралтейство и Совет не придумали ничего лучше, кроме как полностью изолировать сектор. Но не исключена возможность, что неведомые пришельцы будут разыскивать пропавший звездолет.

– А каким образом Сорсели узнал об этом звездолете?

– Он и обнаружил его, будучи в то время капитаном корабля Дальней Разведки. Фактически, его быстрые действия по предотвращению утечки информации о существовании звездолета помогли ему получить звание контр-адмирала и место в Совете. У него могущественные друзья, Дэн. Адмирал Квиллер полагает, что он рассказал о звездолете одному из них, и тот загорелся желанием исследовать артефакты пришельцев, которые доставил бы ему Сорсели.

– В обмен на что? Что такое могли предложить Сорсели, из-за чего он рискнул проникнуть в запретную зону?

– Адмирал Квиллер считает, что ему, видимо, пообещали голос – решающий голос, который требуется Сорсели для того, чтобы стать следующим директором Корпуса.

– И все же он Очень сильно рисковал, – задумчиво произнес Кинан. – Рано или поздно кто-то из экипажа «Келсоу Моран» проговорился бы об этом рейсе.

– Сорсели Мог позаботиться о том, чтобы никто не проговорился. С кораблями порой бывают несчастные случаи, а иногда они вообще пропадают во время прыжка. Сорсели вполне мог устроить для «Келсоу Моран» катастрофу.

– Ты хочешь сказать, что он способен совершить диверсионный акт с одним из своих же кораблей… Убить всех членов экипажа?

– Я хочу сказать, что он мог иметь запасной план на случай провала первоначального.

– А каков был его первоначальный план?

– Думаю, он с самого начала решил впутать в свои делишки кого-то еще в качестве козла отпущения. Сорсели получил бы свои артефакты, а за их вывоз из запретной зоны к ответственности привлекли бы кого-то другого. Артефакты же были доставлены некоему влиятельному заказчику для тщательного исследования.

– И вину за все взвалили на Грега Лукаса. Сорсели это дорого будет стоить, Оману. Он совершил роковую ошибку, отдав Грега в руки Ренар а. По сравнению с этим отправление «Келсоу Моран» в запретную зону выглядит незначительным проступком.

– О чём ты говоришь? Проникновение в запретную зону или отправление туда своего подчиненного грозило бы Сорсели смертным приговором трибунала. Неужели приказ о реабилитации онной терапии Лукаса может повлечь за собой подобное наказание? Даже если Ренар намеренно истязал Лукаса – физически или психологически, – Адмиралтейство не сочтет ото более серьезным преступлением, нежели похищение секретных материалов.

– То, что сделал Ренар, очень близко к истязанию, к пытке. Но не это приведет в ярость Адмиралтейство, а та часть рассказа Лукаса, которую никто и никогда не слышал благодаря стараниям лейтенанта Стюарта Макларена и адмирала Джеймса Сорсели.

– Что ты имеешь в виду, Дэн? – сузил глаза Оману.

Кинан встал и извлек из кармана две дискеты и подал их Оману.

– Я записывал наши беседы с Грегом, и они могут быть использованы в качестве улик против Ренара в случае преследования его судебным порядком.

– Что, его сеансы были настолько вредны для Лукаса? – рассеянно спросил Оману, вертя дискеты в руках, будто пытаясь увидеть их содержимое.

– Вредны – не то слово. Они были крайне жестоки и губительны. Ренару пришлось потрудиться, преодолевая сопротивление Грега, и на каком-то этапе он прямо-таки возненавидел его. Впрочем, чувство было взаимным. Однако Ренар имел в своем распоряжении все средства, и у Грега не оставалось ни единого шанса выстоять в этой схватке. Ренар давил на негр денно и нощно ив конце концов сломил Грега, после чего дальнейшая работа пошла как по маслу, Он знал, что Грег едва не утонул будучи ребенком. Его родители увлеклись парусным спортом и частенько брали с собой в море маленького Грега, Однажды они попали в шторм, и их яхта перевернулась. Грега удалось спасти, а родителей так и не нашли. С тех пор Грег стал панически бояться воды. Уже учась в Академии, он загорелся идеей преодолеть свой застарелый страх, поэтому записался на курсы плавания. Единственная проблема заключалась в том, что его страхи оказались настолько иррациональными, что одной лишь решимости для их преодоления было недостаточно.

– Но он пытался.

– Да, он старался изо всех сил Он произвел такое впечатление на инструктора по плаванию, Эббота, что тот решил заниматься с ним индивидуально. Все шло хорошо, но на экзамене по физической подготовке Грета снова охватил ужас, едва он окунулся в воду. Он буквально остолбенел. Мы никогда не обсуждали с ним его фиаско, но после этого случая он считал, что его учеба в Академии закончена. Ведь если проваливаешь любую дисциплину, пусть, даже такую незначительную, как плавание, тебя исключают.

– Да, я помню, – согласился Оману. – Как бы хорошо ты ни успевал по всем предметам, всегда есть опасение, что тебя отчислят. Тебе постоянно напоминают об этом. Впрочем, такая система имеет свой резон. Если человек не способен выдержать какое-то испытание, лучше выяснить это во Время его обучения в Академии, а не тогда, когда он приступит к работе.

– Значит, ты понимаешь, как переживал Грег свою неудачу? Когда он вернулся в тот день из бассейна, на нем лица не было. Не проронив ни слова, он начал собирать свои вещи, и тут в нашу каюту заглянул Эббот. Он сказал Грегу, что обязан доложить о случившемся начальству, но попросит руководство нашего курса разрешить Грегу попытаться еще раз, на заключительном экзамене. Эбботу удалось уговорить нашего руководителя, и тот позволил Грегу сдать плавание на следующий день.

– Той ночью Грег не сомкнул глаз. Он понимал, что все его будущее поставлено на карту. Не знаю, каких усилий воли стоило ему заставить себя отправиться на следующее утро в бассейн, но он прошел тест… Ив течение нескольких дней после экзамена был сам не свой.

– Но, насколько я знаю, он оправился от потрясения. На выпускных экзаменах его результаты были едва ли не самыми лучшими.

– Да, но к несчастью для него, тот инцидент упоминается в дипломной характеристике. Большинство офицеров командного состава сочли бы это положительным фактором, признаком того, что Грег не спасовал перед трудностью, а сумел преодолеть ее. Ренар, однако, усмотрел в этом то, что Грег испытал глубокий психологический и эмоциональный стресс, который запомнился ему навсегда, хотя и на подсознательном уровне… Ренару удалось пробудить у Грега эти крайне неприятные для него воспоминания, после чего он заставил его вновь пережить несчастный случай на море, закончившийся смертью родителей, и неудачу на экзамене по плаванию. Затем Ренар принялся манипулировать эмоциями Грега, связанными с этими воспоминаниями, искажая и усиливая их до такой степени, что они превратились в эмоциональную стену монументальных размеров. А когда стена эта стала непреодолимой, Ренар «привязал» к ней свою блокировку памяти Грета,

– Хэл, самостоятельно Грег ни за что бы не вспомнил произошедшего с ним. Для этого ему пришлось бы снова иметь дело со своими застарелыми страхами, причем усиленными в сотни раз. При любой попытке вспомнить что-либо его охватывала столь сильная тревога, что он немедленно давал задний ход.

– Но почему же Лукас не обратился к кому-либо за профессиональной помощью? – спросил Оману. – Он ведь должен был понимать, что с ним не все в порядке.

– Ренар добился того, что Грег не способен был даже поделиться с кем-то своими переживаниями н страхами, не говоря уже о том, чтобы просить помощи. Ренар оставил в его сознании шрамы столь глубокие, что их не залечить и годами реабилитационной терапии. Что еще хуже, он оставил их умышленно, полностью отдавая себе отчет в том, чему он подвергает Грега. Когда дело дойдет до суда, яхочу присутствовать на нем, чтобы свидетельствовать против Ренара. Я гарантирую, что после этого ему запретят вести медицинскую практику, а, может быть, и самого подвергнут реабилитационной терапии.

– Боюсь, что это невозможно, Дэн.

– Невозможно? Почему нет? Имеется более Чем достаточно доказательств его…

– Ренар пропал, Дэн, – перебил его Оману. – Мы потеряли его след вскоре после того, как Сорсели разрешил ему выйти в отставку. Похоже, его уже нет в живых. Ренар был бы слишком опасным свидетелем против Сорсели в случае пересмотра дела.

Оману умолк на секунду, затем спросил Кинана:, – Ты уверен, что нам не следует брать Лукаса под охрану?

Кинан вдруг отчетливо осознал, какой опасности подвергается не только Лукас, но и он сам, но решительно заявил:

– Грег не готов покинуть «Галактику Виддона». Слишком нестабильно пока его состояние.

– Ну что же, тебе виднее, – вздохнул Оману. – Как скажешь, так и будет. Но ты подвергаешь Лукаса огромному риску, а без него мы не сможем пересмотреть дело,

– Но ведь у тебя есть записи моих бесед с Гретом, – кивнул Кинан на дискеты в руках Оману. – Там содержится более чем достаточно доказательств виновности Сорсели.

– Подобные записи не могут быть доказательством, Дэн. Их слишком легко смонтировать.

Эти могут. Я позаботился о том, чтобы обеспечить их достоверность. На протяжении всего периода съемки камера фиксирует показания хронометра, так что никто не посмеет утверждать, что записи смонтированы, Я указал названия и дозировку всех используемых мною препаратов. Записи отображают все мои вопросы и ответы Грега на них. Ни у кото не останется сомнений в том, что Сорсели приказал Лукасу отправиться на Джаинос, или в том» что рассказ Грета о произошедшем там соответствует действительности. Впрочем, увидишь сам… Я хочу, чтобы ты услыхал все Из уст самого Грега.

– Я немедленно просмотрю дискеты, – сказал Оману.

– Только подготовься к тому, что уснуть тебе после просмотра не удастся. Я, например, не смог.

– Оно и видно. Выглядишь ты ужасно. Может, тебе дать кого-нибудь из наших людей в помощь? Я знаю, какими изматывающими бывают подобные расследования, особенно когда приходится работать с близким человеком. Если хочешь…

– Мне не нужна помощь, Оману. Я начал это один, один и закончу.

– Хорошо, но как только мы в целости и сохранности доставим Лукаса на Эверест, ты отправишься в месячный отпуск.

– Я бы не прочь, но, боюсь, месяца мне будет маловато.

Оману пристально взглянул в лицо Кинана и нахмурился.

– Извини, Дэниэл я понимаю, что ты страшно устал. Слишком напряженно ты работал на протяжении последнего года. Я не хочу терять тебя, Дэн. Ты – лучший наш следователь. Я не буду возражать, если ты подашь прошение о долгосрочном отпуске. Скажем, на полгода.

– А что, если я захочу большего, Хэл? Что если я… уволюсь из Отдела?

Кинан, видимо, и сам не ожидал, что задаст этот вопрос, и подобная внезапность удивила обоих.

– Ты… действительно этого хочешь? – ошеломленно спросил Оману после продолжительной паузы.

– Я не знаю, – неуверенно произнес Кинан. – Но ты прав, Хэл, я устал Устал от лжи, устал видеть, как разбиваются человеческие жизни, устал нести за это все ответственность. Видимо, мне следует оставить профессию следователя и вернуться к тому, с чего я начинал – к исцелению людей.

– Дэниэл я понимаю, что тебе хотелось бы заниматься тем, что тебе нравится – работать штатным психиатром в госпитале Флота, но ты слишком хороший следователь, чтобы адмирал Квиллер позволил тебе покинуть Второй Отдел без веских причин. В Корпусе имеется множество штатных психиатров, но следователей, обладающих уникальным сочетанием объективности и способности проникновения в психологию людей, единицы. И ты обладаешь таким сочетанием. Давай договоримся, я дам тебе отпуск, но не принимай поспешных решений, а хорошенько все обмозгуй.

– А если я не передумаю?

– Если не передумаешь, тогда мы поговорим о твоем переводе.

– Клянешься, Хэл?

– А без клятвы ты мне не веришь? Кинан вздохнул.

– Верю.

– Надеюсь. Но если это поможет, вот тебе моя клятва: если ты захочешь оставить Второй Отдел, обещаю добиться твоего перевода в госпиталь Флота.

– Спасибо, Хэл. Это действительно помогает… осознавать, что имеешь возможность выбора.