Текст книги "Осколки тени и света (СИ)"

Автор книги: Мара Вересень

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)

Грань пришлось пересечь, когда определяли уровень дара. Регистрирующий темный пришел в восторг и вписал в примечании – стабильная некроформа. В Академию приняли без вступительных. «Инд. обуч., темн., м.-некр., магистр, вне кат. С. М. Холин» в графе базовое магическое образование тоже поспособствовало, вместе с внушительной стипендией от новосозданного специального фонда поддержки юных дарований.

Холина Ине сначала люто ненавидел, а потом понял, что так же люто уважает. Сразу после того, как они случайно встряли с драконом на самой границе с Деймом. Ине всю дорогу психовал, потому что оказался так близко к месту, из которого бежал, сверкая пятками, а тут еще и не-мертвый дракон.

От туши остался почти один костяк, выпирающий из земли хребтом, и этот хребет ерзал. Темный всплеск и не такое может.

Скелет ворочался, Холин любовался и думал. Долго. Минут пять. Потом сказал, что только на крови работать, а силой – точечно, по-другому не ляжет. Будто играючи «подцепил» восставшего и пошел вокруг него. Ритуальный нож у Холина был страшный, с клинком в форме полумесяца. Таким только вены вскрывать. Мрак так и сделал. С левой руки текло, а правой он оставлял на земле цепочку тлеющих колючих синих рун. Ине шел следом и удивлялся, сколько в человеке бывает крови и сил.

– Почему неперейдешь? – спросил он.

– У иной формы нет крови в том виде, в котором она нужна, Кайт, – ответил некромант, к моменту вопроса белый, как ползущая вверх луна. Было еще светло, а она выперлась.

– Тогда возьми у меня, – неожиданно для себя предложил Ине, поддавшись порыву. Ему тяжело было держаться и не соскальзывать во тьму так же, как и Холину – кровь пахла слишком сладко.

– Хорошо, – сказал мастер-некромант и обжег провалами глаз в цвет силы: вместо белков и зрачков – бездный мрак и острые синие звезды, осколки, сколы и лезвия. – Возьму, потом. А ты учиться пойдешь, Кайт. Как положено, в старшую школу и в Академию. Я помогу. Но и только, потому как не нянька, а некромант, поднимаю трупы, упокаиваю трупы. Драконов, сиганувших за грань и сохранивших при этом боевую форму, еще не приходилось, но все бывает в первый раз.

Мрак Холин всегда звал его Кайт, что без стоящего не на своем месте отрицания значило «один, единственный в своем роде». Ине сам себя так никогда не звал. Предпочитал быть тем, кого нет. Когда тебя нет, с тебя и спросить нечего, а с единственного все только и спрашивают, потому что больше не с кого._________________________[1] Истинная речь – язык эльфов, пришедших в мир Нодлута сквозь межмировые врата. Не путать с Изначальной речью – языком дивных, уже живших в этом мире.

Часть 2. Крайний. Глава 1

Часть 2. Крайний

1

Сплетенная из разноцветной тесьмы закладка с мелким бубенчиком на хвостике мелодично тренькнула, и я, конечно же, раскрыла протянутую книгу именно в этом месте.

– Те, кто желал обрести будущее, стали светом, отдав за право войти свое прошлое, а взамен получили голос, чтобы звучать даже там, где света недостаточно. Те, кто желал власти и крови, стали тьмой, отдав за право войти свое тепло, а взамен получили власть над кровью, но и она стала властвовать над ними. Те, кто сомневался, шли дольше прочих. Свет опалил их снаружи, а тьма выжгла изнутри, они изменили себе и изменились. Скитались, не видя врат в новый мир, пока, приняв неизбежное, не взмолили Хранящих о прощении и стали тенью, что всегда скользит по краю, отдав за право войти все, что в них оставалось, а взамен и в наказание им была оставлена память.

Я читала, эльф мечтательно улыбался. Пристроился на подоконнике, высокий, изящный и тонкий, с пронзительными бирюзовыми глазами и волосами теплого светло-каштанового цвета, которые вились на концах, особенно в сырую погоду, как сегодня. Глаз не отвести. Но вовсе не красота была главным инструментом поражения.

–Это что?– спросила я, вся приготовившись к чуду.

–Сказка,– сказал Альвине, и от звука его голоса меня будто осветило изнутри. –Наша. Очень старая даже для нас. Там много таких.

–Что значит «адаптированное»?– удивилась я занятному слову во вступительной статье.

–Значит перевран… пересказанное так, чтобы хрупкие человечки не падали в обморок от кровавых рек,– лукаво сказал эльф и тихо вздохнул. –Это тебе подарок на память. Отцу надоело стыдиться за мое несовершенство и несоответствие дурацким правилам, и он отправляет меня в Светлый лес. Решил, что с меня довольно мудростей Арен-Феса, и мне пора поучиться быть наследником великого дома Эфар, притом что самого отца эта участь миновала. Хоть он идеален во всем, включая снобизм, формализм и прочие измы.

Я хихикнула. Хотелось расхохотаться, но рядом с Альвине вести себя недостойно было как-то неловко. Мне шестнадцать, а он – умопомрачительно красивый. Он выглядел моим ровесником, хотя лет ему было почти вдвое больше. Это он предсказал родителям мое рождение.

–Надолго?– спросила я.

Иметь в приятелях такого родовитого дивного было перспективно, ему – просто любопытно. Наверное.

–Для нас – нет, не долго, а для тебя – да.

–Тогда прощай, тьен Эфар.

–До свидания, эхо пламени,– теплом отозвалось внутри.

Едва прекрасный эльфийский юноша, махнув тонкими косичками в каштановой гриве, покинул насиженное место на вогнутом подоконнике, в приоткрытое окно пролез, скрипя перьями, крупный надутый ворон. Поцокал когтями, поглядывая на меня круглым желтым глазом, подпрыгнул. В воздухе замельтешило.

Глава Нодлутского магнадзора Ворнан Пешта, досадливо хмыкнул. Элегантный темный костюм, пальто… Шейный платок и жилет без рубашки смотрелись любопытно. Редкий случай, когда ему удавалось обернуться обратно и иметь при этом полный комплект одежды. Теперь мне никто не мешал хохотать.

Отец скупо улыбнулся в ответ, и тепла у меня внутри стало столько, что я казалась себе похожей на свет-сферу. Волосы сразу зазолотились.

Я бросилась ухаживать.

–Что нужно было здесь этому смазливому щеглу?– проворчал папа, утыкаясь носом в любимую чашку с любимым кофе.

–Ничего такого,– поспешно отозвалась я, но черная бровь вздернулась, темный глаз глянул настороженно, подозревая меня в том, чего у меня никогда и в мыслях не было по отношению к Альвине. –Забежал попрощаться, подарок оставил. Сказки.

Отец уже сам листал книгу. Вряд ли такое можно купить в лавке.

–Сказки,– снова заворчал ведан Пешта, всюду ему подвох мерещится. Понял взгляд на меня и вздохнул. –Почти взрослая. Мне будет немного жаль отдавать тебя тому, кто однажды тебя позовет, Эленар.

• • • • • • • • • • • • • • • • • • •

Элле’наар…

Меня зовут? Что?..

– Что ты делаешь, бездна тебя побери? – возмутилась тьма, а в мою грудь уперлась пятерня.

Раздался щелчок. Комната и постель, на которой происходило непотребство, осветилось зеленовато-синим.

– А ты? – чуть оторопев от внезапного пробуждения с вызовом спросила я, маскируя смущение наглостью.

Гладко выбритый, слегка растрепанный и совершенно не похожий на себя обычного некромант таращился на меня с подозрением, будто я специально караулила его, чтобы… Чтобы что?

Сердце громыхало, на губах таяло ощущение шелка.

Рядом с сидящим на краю постели Ине, на покрывале, чуть накренясь, стояла плошка с темной субстанцией, лежала тонкая кисточка. Совершенно чистая. Но я же чувствую, как стягивает кожу на щеках.

– Какой бездны подкрадывался?

– Я делаю, что обещал. В целости и сохранности, как бы. А тут набрасываются с невнятными намерениями, – буркнул каланча, отодвигаясь, и как-то подозрительно быстро руку отдернул. Чтоб я когти не заметила? Он ими знаки рисовал?

– Еще поори, что я тебя чести лишила.

– Без твоего участия обошлось, слава Тьме.

– Избавь меня от подробностей, – скривилась я.

Мы с пару минут потаращились друг на друга, потом я молча легла и дала некроманту закончить роспись. Кисточкой.

– Замри, – велел темный, поднимаясь с постели.

– Надолго?

– Желательно навсегда, – сообщил он, презрительно окинув взглядом свою мазню. – Тогда не придется тащиться к эльфам.

– Тебе же все равно к ним тащиться, – намекнула я о своей осведомленности, чуть скосив глаза на торчащего рядом некроманта. – Зачем было выпендриваться? Цену себе набивал?

– Надеялся, что ты внемлешь и отвяжешься. Тащиться в Светлый лес налегке или тащиться с таким довеском, как ты. Две большие разницы.

– Не бывает двух разниц.

– А это зависит от размера обузы, – он дернул рукой, рисуя в воздухе что-то округлое.

Я села.

– Что? – мерзко ухмыляясь, спросил темный.

– Ты… ужасен. Просто чудовищен. И кто тебя только воспитывал?..

– Холин.

Я вздрогнула, внутренности связало узлом от дикой смеси страха, сожаления и отвращения. К себе и не только. Вдруг услышать это имя… Почти как петля договора, когда дышать нечем.

Глава 2

Я потянула одеяло на себя и снова легла, отвернувшись спиной. Дотлевал, выгорая, лишенный дополнительной подпитки светляк, комната погружалась во тьму. Холин-мар, дом, похожий на склеп, глубоко пустил в меня корни, помимо поводка договора. Я хорошо помню мертвую тишину, нарушаемую лишь едва слышными шагами слуг-конструктов и собственным сердцебиением, тишину, за которой так много всего, что если быэтовдруг обрело голос…

Кожа покрылась ознобом. Вспомнился мальчик Джейм Холин, которого я однажды увидела в глазах мужа и которого уже не спасти, и другой мальчик, Кастор, которого я родила и ни разу не держала на руках. Что ждет его? Станет такой же послушной куклой Эдера, как Драгон?

Петля шевельнулась, скользнув по горлу шелковой лентой, будто погладила. Кем был Холин, о котором говорил некромант? Был ли он среди тех, что присутствовали на ритуале? Я помню, как они пахли, когда касались моей сути.

Я иногда думала, что было бы, если б утром после ритуала рядом со мной оказался Драгон, а не его отец? Я осталась бы в Холин-мар?

Озноб медленно уходил. Лицо было мокрым. Вытру – размажу знаки. Или уже можно? В спину смотрели.

Это мешало, беспокоило, причиняло неудобство, как зуд в ухе так глубоко, что не почесать. Можно сколько угодно тереть ухо о плечо и сглатывать, прижимая язык к небу – бесполезно.

– Я вообще-то пытаюсь спать, – сказала я, поворачиваясь к источнику беспокойства.

– Спи, – ответила темнота, запалив два красных огонька-гляделки. Ине Тен-Морн, мой проводник, прописная зараза икто-то еще, судя по шуршанию, устроился в кресле.

– Ты таращишься, – сказала я гляделкам.

Интересно, ему видно, что у меня лицо мокрое? Не хотелось бы. Это – только моя… обуза.

Тишина была густая, мягкая, будто комнату накрыло шерстяной шалью. В лицо повеяло теплом, щекоча влажные ресницы.

– Кто такой Ромис Эверн? – зашуршали в темноте угольки голоса, а угольки в глазах продолжали смотреть, не моргая. – Это он надел на тебя поводок? Ты говорила во сне.

– Он меня от него прятал.

– Плохо прятал, – пренебрежительно отозвался некромант.

– Получше, чем ты, – ответила так же, снова чувствуя накатывающую неловкость от того, что я его… Зараза темная. Не очень-то торопился вырываться, когда я, спутав во сне одну тьму с другой, притянула его к себе. – Его последнее плетение продержалось почти трое суток, а твое и суток не выдержало.

– Какой бездны ты на изнанку полезла?

– Я не лезла. Меня… потянуло.

И сейчас тянет, будто некромант держит в руке несуществующую нить, на которой висела теперь уже его гранатовая бусина.

– Кто поймал тебя, элле’наар? От кого ты бежишь? Кому ты родила ребенка?

– Откуда ты?.. Как?..

– Ты говорила. Ты вообще много говоришь. А у меня очень хорошая память.

– Зачем тебе это?

– Я должен знать. Не хотелось бы идти против того, кто меня учил.

– Как его звали?

– Север. Север Мрак. Холин.

Он опять это сделал. Паузу, перед тем, как произнести имя рода. Видел, что меня перекашивает, и нарочно? Значит, видел и мокрое лицо, и мою панику. Видит и сейчас. Волосы, как всегда, принялись тлеть, выдавая раздражение. Зачем я вообще с ним разговариваю? Я так устала, я хотела спать, я… сижу и таращусь на беспокойные красные точки в темноте, потому что они отпугивают призраков Холин-мар.

Север Холин пропал еще до моего рождения. Ине был его учеником после исчезновения или до? Если до… Некромант мне почти что в отцы годится. Впрочем, какая разница, сколько ему. Глупая ошибка, как с кошкой в темной комнате, где все одинаково черные. Теперь и мысли такие же. Глупые.Мне будет немного жаль отдавать тебя тому, кто однажды тебя позовет, Эленар.Так папа сказал. Драгон не звал меня. Он меня «поймал», как удачно выразился каланча. И Ромис меня не звал – «прятал». Зато сам он… позвал. Оттуда. Позвал и тянет за нитку которой нет, будто привязал меня к этому миру. Выдернул. И продолжает дергать, дразнить, даже когда мне хочется замереть и застыть. Как сейчас.

Воображение тут же подкинуло картинку этой самой «привязки» – лохматая нитка, которой вяжут тюки, свернутая кокетливым бантиком, и Ине с придурковатой улыбкой рядом. И «золотко». «Золотко» нужна обязательно, иначе не комплект. Иначе… Ине… Иней… Такой он был, когда я дотронулась. Морозный рисунок на окне, прохладный и тут же тающий от прикосновения. Вот перед глазами – диковинный хрупкий лес, ветки, листья, но если провести рукой – под пальцами гладкое стекло. Щелк вместо острых ледяных иголок. А потом пальцам вдруг становится горячо.

Я провела вниз от ключицы к ложбинке груди. Кожа была чистой. Субстанция, замешанная, судя по запаху, на крови, впиталась полностью. Но я не за этим. Рука замерла там, где я носила гранат, тяжесть которого все еще слышу памятью тела. Пальцы сомкнулись.

Это так удивительно и странно: видеть и знать одно, а чувствовать… иное.

Иное… Ииинеее…

Тьма бросилась, и меня опрокинуло в подушки. Вспыхнувшие волосы упали на лицо, мешая нормально смотреть, щекотная прядь лежала на губах. Тяжелая рука придавила поперек груди, прижимая мою собственную, в которой я держала воображаемую бусину. Другой ручищей темный обхватил за шею, упираясь большим пальцем в мой подбородок, приподнимая его все выше. Шея казалась совершенно беззащитной, и ощущение, что сейчас в нее вопьются зубами, заставило сердце трусливо дернутся. Я сглотнула вставший в горле ком.

Некромант наклонился ниже, обволакивая своим странным запахом.

– Не на-а-адо, – потрескивали угольки, – не надо дергать за поводок, если не знаешь, что за зверь сидит на другом конце.

Подбородок кольнуло и тут же отпустило. Темный поддел и стянул упавшую на губы прядь, пульсирующую огнем в такт какофонии у меня в груди, задумчиво пропустил между пальцев. Его лицо, подсвеченное моими волосами, выглядело незнакомо. Резкие тени сделали скулы острее, да и все черты как-то вытянулись, будто он был эльф или вампир.

– От тебя слишком много шума, назойливый сполох. Перестань вопить у меня в голове. Там и без тебя… тесно.

Прижатая между пальцев прядь натянулась и упала.

– Ты так и не сказала, кто такой этот Эверн. Кто он тебе?

Я молчала. Я не знала. Проводник, телохранитель, случайный любовник? Гадать смысла нет, как, скорее всего, нет и его самого.

Отпустил, убрал руку, которой прижимал меня к постели, встал, прячась в темноте. А потом и вовсе… Вот только рядом стоял. Вроде дверь шуршала. Ушел? Ощущение, что он все еще здесь. Безопасно. Поводок не давит. И можно бы закрыть глаза, но сон сбежал. Просочился за дверь вслед за И… этим?

– Лит’маре, элле’наар, – пакостливо шелестнула тьма, и веки закрылись сами собой.

Вот зара…

Глава 3

Около месяца назад

Я казалась сама себе странным старым деревом, которое видела, когда мы с мадженом Нери подъезжали к Дат-Кронен. В мутноватом окошке поплыло сначало монументальное и мрачное строение – тюрьма для опасных одаренных – подсвеченное холодными бледно-голубыми свет-сферами, а потом это дерево, будто несколько сросшихся боками стволов, вполовину голое, вполовину покрытое листьями, но живое. Живущее одновременно сейчас и когда-то еще.

Около получаса по колдобистой дороге и показался сам городок. Едва вышли, Бернет решительно потянул меня в сторону гостиницы. Я уперлась.

– Тьма с вами, Эленар, это не то, что вы думаете, – оскорбился некромант, – хотя подобный способ обмена энергией куда более эффективен, чем тот, которым я пользуюсь сейчас.

Я опустила взгляд на наши сомкнутые руки и устыдилась.

– Хозяйка гостиницы – ведьма, ее дом похож на ваш, там мне не придется сидеть с вами как привязанному, ведь у меня работа. В гостинице легче найти транспорт, куда бы вы ни отправлялись дальше. Просто спросите у управляющего или в ресторации.

Бернет помог с сумкой, коротко попрощался и ушел по своим делам. Он и так сделал больше, чем я осмелилась бы просить.

Защита в стенах маленькой гостиницы была не та, что давал мне мой собственный дом, но вышло не хуже, чем от руки маджена Нери. Петля давила, однако получалось терпеть. Я даже уснула в снятой комнатке и почти выспалась.

Каково же было мое удивление, когда на следующее утро, спустившись вниз, чтобы чем-нибудь позавтракать, я увидела за одним из столов Бернета, о чем-то договаривающегося с мужчиной с нашивками почтовой службы.

– Через полчаса до Ливено идет почтовый. Возница согласен взять еще двух пассажиров, – сообщил мне некромант.

Нери выглядел довольно бодро, хотя не был похож на того, кто провел ночь в постели.

– Как вы? Вы хоть немного отдохнули? О, извините, Эленар, я забыл сказать… Доброе утро.

От заботы и прикосновения к краю рукава стало тепло. Я кивнула и присела. Мы позавтракали, а потом он решительно взял мои вещи, а меня – за руку, и повел к расположенной рядом почтовой станции.

– Зря вы вернулись. Вы рискуете своим положением. А как же гнев главы и… Холины?

– У меня выходной, так что я вполне могу прогуляться до Ливено в приятной компании. К тому же ужасно хочется щелкнуть по носу этого надутого индюка Драгона, который увел у меня перспективную невесту.

– Вы шутите, Бернет.

– Немного, – пожал плечами маджен Нери, чуть смущенно отводя взгляд в сторону. – Оставить вас сейчас все равно, что убить, а меня потом совесть замучает.

– Вы же понимаете, что это только отсрочка неизбежного.

– Куда лучше вас, Эленар. Вам не избавиться от петли договора, но можно спрятаться. Нужен кто-то владеющий магией крови. Желательно, хладен из анАтрай или анФеррато. Самые лучшие заклинатели крови, после уничтоженных инквизицией Драгулов, из этих кланов.

– Но вы же как-то прячете меня. Я, во всяком случае, могу дышать и не падаю с ног.

– Я просто глушу ваш энергетический фон более сильным своим. Это не продлится долго. Довольно скоро ваша иная оболочка адаптируется, перестанет реагировать, и все вернется.

Затем мы сели и говорить стало неудобно. Иногда Бернет отпускал мои пальцы, чтобы передохнуть, и я закрывала глаза – так было легче смириться с наваливающимся удушьем. А немеющие ноги значения не имели, ведь мне не нужно было никуда идти. Маджен Нери склонялся ближе, тихо спрашивал, как я, проверял пульс и оставлял пальцы на запястье, потом обнимал мою ладонь своей, так тесно, будто мы были парой. Пожилые супруги, попутчики до Ливено, как раз и приняли нас за молодоженов. Дама, переглядываясь с мужем, мило шутила про молодые годы, не зная, что для меня отпустить руку Бернета означало почти тут же начать задыхаться.

Она все пытаясь приободрить меня, то и дело принимаясь рассказывать, как ей приходилось сложно в дороге, когда она ждала первенца. Делилась рецептами средств от тошноты и советовала, что лучше нанять ведьму-повитуху, чем обращаться в целительский центр, когда придет время.

Это время у меня уже было, только в памяти не осталось ничего, кроме боли и неприятия. Разве что вынужденная забота Драгона. И болезненная привязанность, случившаяся от того, что ему необходимо было кого-то любить и о ком-то заботиться, а никого, кроме меня, рядом не нашлось.

– Зараза! – экипаж встал так резко, что я клацнула челюстью и прикусила кончик языка. Боль притупила ощущение петли на шее, вернувшееся, едва маджен Нери отпустил мои пальцы, онемевшие почти за день пути.

Мне все же пришлось признаться Бернету, куда я еду. После того, как потеряла сознание у тумбы информатория, где смотрела расписание. Пришла в себя потому, что маджен Нери меня… целовал. Физически это так и выглядело, а по факту Бернет делал то же, что когда-то Драгон – делился силой. Потом он надрезал запястья и испачкал меня своей кровью.

Гостиничный номер мало чем отличался от того, где я провела предыдущую ночь. Я лежала, Нери деликатно пристроился рядом на шатком стуле.

– Это чистой воды шаманство, но должно помочь, – бормотал некромант, отводя глаза. Я знала почему – в какой-то момент процесс передачи силы перестал быть таковым, но Бернет остановился.

– Вы слишком совестливый для темного, маджен Нери, – проговорила я, когда петля разжалась настолько, что позволила мне говорить. – Как такое могло произойти?

– Увы, я слишком много времени провел вдали от семьи и соответствующего круга общения. Наверное. Не вставайте, я скоро.

– Куда вы?

– Не думаете же вы, что я брошу барышню в беде, принимая во внимание мою излишнюю совестливость? – он наконец посмотрел на меня. – Если сложится удачно и старик будет в городе, вы сможете доехать до… Вам придется сказать, Эленар, чтобы я смог помочь.

– Корнэ, мне нужно в Корнэ к… неважно. Это на всякий случай. Вы не будете знать и вам не придется врать, если спросят.

– Действительно.

– Что за старик?

– Ливиу. Хоран Ливиу. Ведьмак, мастер щита, бывший инструктор по ближнему бою Нодлутской академии магии. Сегодня четверг, а значит он с большой вероятностью будет сидеть в гостиничной таверне.

Глава 4

* * *

Вонь от диковато выглядящего фиала из белой глины способно было мертвого на ноги поднять, а само зелье, проглоченное неимоверными усилиями, подняло и меня. Выморозило изнутри до волдырей, выдавило слезы из глаз, колкие, как стеклянная крошка, а окружающее сделалось похожим на эскиз углем по серой бумаге. К моменту, когда краски стали понемногу возвращаться, мне было совершенно безразлично, какого цвета обои в комнате, или покрывало на постели, где я вполне себе уверенно сижу, хотя несколько часов назад едва могла шевельнуться. Бернету даже пришлось повысить голос, а потом чуть похлопать меня по руке, чтобы я обратила на него внимание. Я посмотрела сначала на него, потом на упавший на покрывало пузырек, подняла за узкое горлышко, качнула в пальцах – осталось еще на один мучительный глоток. Впрочем, это мне тоже было безразлично.

– Потом, – сказал маджен Нери и отобрал фиал, когда я собиралась допить. Вонь меня больше не беспокоила, а вот Бернет, сглатывая и стараясь не дышать, поспешил закупорить узкое горлышко.

– Здесь ровно две дозы, – продолжил он, пристально вглядываясь мне в лицо. – Так сказал ведан Ливиу. Обещал, что вам сразу же станет легче. Добавил, что отсутствие эмоциональной реакции – довольно серьезный побочный эффект. Но если не принимать зелье регулярно – пройдет быстро и почти без последствий.

– Почти? – спокойно поинтересовалась я, вставая и игнорируя протянутую Бернетом руку.

– Есть вероятность спонтанных эмоциональных всплесков: гнев, эйфория, влечение…

– Думаю, это не так фатально, как перестать дышать.

Комментировать было излишне и маджен Нери промолчал. Затем мне был предложен ужин и ночной пассажирский скорый до Корнэ.

Мое желание возместить траты Бернет принял в штыки, попросил не обесценивать чарами его, возможно, единственный стоящий поступок.

– Так странно, – признался некромант, проводив меня к экипажу, который оказался запряжен конструктами, а не живыми лошадьми. – Старик ждал именно меня, хотя я бываю здесь довольно редко. Пару месяцев назад наткнулся на него как раз в пабе. Ливиу весь вечер буравил взглядом, но так и не подал знака, что хочет поговорить. Цедил из кружки, кривился и смотрел. Разносчик сказал, что старик приходит по четвергам, проводит несколько часов с одной кружкой, и уходя, говорит, что никогда не пил пива отвратнее. Только возвращаясь, снова берет то же самое. Как будто забывает. Впрочем, не удивительно, ему уже значительно больше сотни. Надо было видеть облегчение с каким ведьмак отодвинул кружку, когда я подошел. Я рта не успел раскрыть, как получил то, что вы выпили. «Помогло спрятать пламя, укроет и свет от него», – заявил Ливиу. Затем добавил про два глотка и что сделал, что должно, а дальше не его забота, посоветовал не брать имбирное и ушел.

– Так не бывает.

– Отчего же? Очень даже бывает. – Нери устало потер переносицу, он заметно вымотался от того, что пришлось почти непрерывно делиться силой. – Ходили слухи, что Хоран – темный прорицатель. Я не особенно верил, такой дар сложно утаить, однако вот. И получается, что я не ошибся, решившись вам помогать.

– Знаете, – спокойно ответила я, после выпитого меня вообще мало что беспокоило, даже мое незавидное положение и весьма неопределенное будущее, – как человек, которому я не настолько нравилась, вы сделали неоправданно много.

– Хоран назвал это «сделать, что должно». Именно это чувство не дало мне уехать из Дат-Кронен после того, как я закончил свои дела. И оно же подсказывает мне сейчас, что должное исполнено. Надеюсь, у вас все получится, Эленар. Прощайте.

Рукопожатие. Пауза. Деликатный поцелуй руки. Вежливая улыбка с оттенком сожаления. Кивок. Так мы расстались.

Я заняла свое место. Наверняка мне было бы страшно или беспокойно, или еще как-то неуютно, но гадкое зелье напрочь избавило меня от каких-либо эмоций и почти лишило ощущений. Я видела окружающее, подернутое пыльноватой дымкой и даже не пыталась гадать, что будет дальше.

До Корнэ было далеко. Экипаж сделал остановку только к следующей ночи, лошадям-конструктам это не требовалось, а вот тому, кто ими управлял и пассажирам – да. Краски и чувства вернулись еще до остановки, а вместе с ними то, что не давало мне дышать, тянуло обратно в не-живой особняк Холинов. В комнате приземистого гостевого дома, я опрокинула в себя оставшийся в фиале глоток. Второй раз прошло легче.

По всему выходило, что старый ведьмак знал моего отца. Иначе к чему слова о пламени и отсветах. Это удивило бы, но после дозы снадобья я была не способна на удивление и просто отметила как данность. Провела ночь, бездумно глядя в низкий потолок, а остаток пути – размышляя, что скажу при встрече хладену Лайэнцу Феррато, которого видела лишь однажды в детстве. Зато помню мамины беседы с ним по магфону, папины язвительные комментарии и почти сомкнувшиеся над переносицей брови, отчего ведан Пешта становился похожим на ворона даже в человеческом обличье.

Вряд ли к главе клана можно попасть прямо с порога. Да и чем я смогу заинтересовать его настолько, чтобы он для начала согласился меня принять и выслушать, а потом оказать покровительство? Мама была его музой, а я – назойливым ребенком, который опрокинул вазу с вареньем на белоснежные брюки почетного гостя, чтобы обратить на себя внимание.

Я так торопилась сбежать, что не догадалась взять с собой ничего, что указывало бы на общее прошлое. Лучшим доказательством был бы подаренный маме “феррато”, но у меня при себе имелся только документ, подтверждающий, что я – Эленар Пешта, и воспоминание о глупом детском проступке.

Глава 5

– Лем, ты больной придурок! Какого предка? Тебя на полдня подменить как нормальное существо попросили. Тебе условно-досрочное зубы не жмет, идиота кусок?

Голос угрожающе шептал, но приемная была большая и гулкая и даже эти приглушенные звуки разносились прекрасно.

– Да не пил я ее! – воскликнул обвиняемый собеседник.

– Не ори, как в зад укушенный! А чего она белая и дышит через раз?

– Я ей сказал, глава не примет, все расписано, а она – я подожду.

– А кровь откуда?

– Губу о подлокотник рассадила. Сидела-сидела, и раз.

– Вот я тебе сейчас два раза так же сделаю и еще добавлю. Не у нее, у тебя на морде кровь откуда, чудовище?

– Так она… пахнет так… Но я ни вот ни капельки, я ее положил аккуратно, чтоб на пол не свалилась, и тебя вызвал. Лизнул только.

– Лем! Вот же слов приличных нет кто ты такой! А еще брат. На принудительное лечение захотел с пожизненным лишением права на кровь? Я за тебя, упыря, поручился, тебя, зараза, на стажировку взяли в приличное… Клыки подбери, стыдобище, распустил по колено. У-у-у… уйди! На пост уйди и… Набирай главе.

– Думаешь? Она все бормотала, мол не ругайте, Лайэц, но я мамкин маард продала. Только этих девок за день по три штуки тут бывает, что, всем на слово верить?

– Нет, вот ты мало того, что идиот, так еще и слепой. На портрет смотри. Какие тебе еще доказательства.

– Так не похожа она на главу.

– На другой портрет смотри, балда.

Эти портреты бросались в глаза сразу же, стоило шагнуть в приемную, потому что находились как раз напротив входа в широком простенке между двумя арочными окнами.

На одном красовался импозантный и довольно молодой для своего статуса Лайэнц Феррато, глава нового клана, отделившегося от анАтрай. На хладене Феррато на портрете был странноватый черный плащ с алой подкладкой и высоким стоячим воротником с острыми удлиненными уголками. Шейный платок пристегнут вычурной рубиновой брошью, волосы – гладко зачесаны. Лукавая и немного зловещая улыбка чуть оголяла края клыков. А еще глава носил в ухе серьгу каплей. Во всяком случае, на картине она была.

На портрете рядом на фоне красного магмобиля была изображена моя мать. Она изящно опиралась на трость и мечтательно, почти влюбленно, смотрела на кого-то. Портреты висели так, что ее взгляд был направлен на хладена Феррато, но это было просто совпадение. Мама никогда не позировала возле маарда, а лицо писали по снимку в газете. Я помню. Вспомнила сразу, как вошла. Снимок прятался в мамином альбоме для набросков, и когда папа его нашел, я впервые услышала о Севере Холине и его таинственном исчезновении.

От станции, где остановился экипаж, до дома Лайэнца Феррато я добралась без приключений. Ворота миновала с группой служащих, меняющихся у входа охранников с деловым видом и фразой «Мне назначено». Дальше так гладко не вышло. Действие зелья закончилось, как и мои силы. Вампир, не то секретарь, не то еще один охранник, устроил меня на стульях и вызвал старшего. Весь их диалог надо мной я слышала сквозь звон в ушах и, наверное, посмеялась бы, если бы мне не было так плохо.

– Бдительные мои, а что это у вас тут так оживленно? – раздался еще один голос. Спорщиков потеснили и на лоб легла прохладная ладонь. Затем меня уверенно подняли на руки, прижимая бережно и аккуратно, будто я вот-вот рассыплюсь.

– Целителя ко мне в кабинет, не нашего, из госпиталя везите. Быстренько, что застыли? И… пусть Эверн зайдет.

Я поняла, что меня не бросят без помощи и облегченно позволила сумраку сомкнуться.