Текст книги "Пламя разгорается (СИ)"

Автор книги: Максим Субботин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)

– Похоже, они не такие уж и дикари, как расписывал умник! – крикнул в отсек зарккан. – След свежий… кажется… Мы точно готовы к знакомству?!

– По-моему это обычные крестьяне, – сказала шивера. – Умник прав! – она выделила первое слово. – Они не опасны для нас. Такие милые простачки…

– Я против! – послышался голос Кэра.

– Ты же сам говорил, что можно дорогу узнать, – непонимающе уставилась на него шивера.

– Говорил… Теперь думаю иначе. Направление мы выдерживаем, этого достаточно! Любопытство наказуемо. Это мы уже знаем.

– Рурк? – спросила Марна.

– Зачем они нам?! Йарика фыркнула, отвернулась к окну.

– Значит, так и сделаем. Гракх! Двигатель тягача взвыл, однако почти сразу вновь стих.

– Кажется, нас заметили… – сказал Гракх, указывая в окно. От начала колеи бежал мужчина и отчаянно размахивал руками.

* * *

– Бог вам в помощь, добрые люди! – мужчина поклонился, затем развел руки в стороны, демонстрируя пустые ладони. Его одежда лишь с большой натяжкой могла называться таковой. Скорее, это было грубое рубище, под которым виднелись плотные холщевые штаны. Обуви мужчина не носил вовсе. Несмотря на откровенную бедность, ткань выглядела чистой и аккуратно заштопанной. На вид мужчине можно дать лет пятьдесят: аккуратная окладистая борода, длинные, хорошо расчесанные волосы, пронзительные глаз. Одно брошенного на него взгляда, достаточно чтобы сказать: он не глупец.

– Здравствуйте, – немного помедлив, ответила Марна. Вместе с Кларком она стояла возле кабины. Памятуя рассказ Кэра, женщина не стала отправлять на переговоры кого-то из нелюдей. Она понятия не имела, пересекли ли они границы Земли Обетованной, но излишне рисковать не собиралась.

– Меня зовут Марна. Это – Кларк. Мы мирные путешественники. Не могли бы вы сказать, где мы сейчас находимся?

– Я Михаил, – чуть склонил голову мужчина в рубище. – Вы находитесь в преддверии благословенных земель.

– А ты, что ли, привратник? – скривился Кларк, за что тут же получит чувствительный тычок от Марны под ребра.

– Прошу простите его. Он не хотел вас обидеть. Мы с дороги. Немного устали.

– Если подуешь на искру, она разгорится, а если плюнешь на нее, угаснет: то и другое выходит из уст твоих, – со скорбным лицом произнес назвавшийся Михаилом.

– Я не в обиде, сестра. На лице Кларка отразилось непонимание, но более он ничего не сказал.

– А не могли бы вы рассказать нам об этих землях? Можно ли нам проехать по ним?

– С радостью отвечу на все твои вопросы, сестра. Только негоже держать гостей в пороге. Я живу не один. Здесь, недалеко, за лесом, деревня. Милости прошу посетить нашу скромную обитель. Марна покосилась на Кларка. Тот стоял с невозмутимым видом.

– Можно нам посоветоваться? – спросила женщина.

– Конечно, – улыбнулся Михаил.

* * *

– Можно нам посоветоваться?! – нарочито громко произнес Кларк, с недовольством поглядывая в окно. Тягач неторопливо ехал за шагающим впереди мужчиной. Никакого воодушевления его предложение не вызвало, однако и бурных протестов тоже. Только Кларк во всеуслышание объявил, что это очередная ловушка. Подобную возможность никто и не отрицал. Но, с другой стороны, – соваться в чужую страну, не зная ее законов и устоев, казалось неблагоразумным. В итоге решили деревню посетить, но на ночь остаться в машине.

Дорога к скромной обители оказалась недолгой. Вскоре деревья разошлись, открыв нетерпеливым взорам путешественников то самое поселение, за которым совсем недавно наблюдали Кэр и Йарика. Михаил замахал руками.

– Кэр, как называется чувство, когда понимаешь, что когда-то уже был в подобной ситуации?! – крикнул из кабины Гракх.

– Голову лечи! – бросил эрсати.

* * *

Тягач оставили у ворот, отогнав его немного в сторону, чтобы не закрывать проезд. Кто тут мог еще появиться – было неясно. Кларк с винтовкой в руках занял место на мачте. Марна, Абель и Свельса выбрались из отсека. Охрана на вышках оружия не подняла.

– Добро пожаловать в нашу обитель, – указывая на раскрывающиеся ворота, сказал Михаил. – Паства на работах, но вас встретит сам преподобный. В глазах Свельсы загорелся азартный огонь, она потянула Марну за рукав. Но та лишь дернула рукой.

– Скажите, а преподобный всех гостей встречает лично?

– И встречает, и провожает, – кивнул Михаил. – Возможно, вам будет сложно понять. Мы верим, что любое богоугодное дело следует начинать с благословения. Тогда и работа спорится, и дорога становится легче.

– И правда помогает? – спросила Свельса.

– Знаешь, дитя, когда-то была такая поговорка: «На бога надейся, а сам не плошай». Совершенно верная поговорка. Не стоит перекладывать свои заботы на Божьи плечи. Но, неся его помощь и защиту в сердце, истинно верующий человек всегда найдет силы, никогда не отчается и не собьется с пути.

– Скажите, а как вы относитесь к… нелюдям? – спросила Марна. – Мы слышали, в Земле Обетованной их не очень жалуют. Не хотелось бы вам создавать неудобств.

– Не судите, да не судимы будете, ибо каким судом судите, таким будете судимы. И какою верою мерите, такою и вам будут мерить. Мы рады всем приходящим. Верим, что истинная вера и человеколюбие найдут отклик в каждом сердце. И не важно, в чьей груди оно бьется.

– Очень приятно это слышать, – Марна улыбнулась. Свельса снова потянула ее за рукав.

– Простите, у нас есть особенно нетерпеливые, – Марна чувствовала себя очень неловко. – Хотят поближе осмотреть вашу деревню. Это возможно?

– Разумеется, я сам все покажу. А к вам выйдет настоятель нашего храма – преподобный Антоний.

– Я думала – вы здесь главный… ну, по духовным вопросам.

– Что вы, – Михаил снисходительно улыбнулся. – Я всего лишь смиренный ученик, встречающий проезжающих путников и помогающий вести службу.

– А много здесь путников проезжает?

– Бывают, – снова та же улыбка. – Но об этом вам лучше расскажет сам преподобный.

* * *

Йарика со скучающим выражением лица плелась за почти неумолкающими женщинами.

Они наперебой сыпали вопросами, завороженно внимали каждому слову Михаила. А тот размеренно, словно учитель, рассказывал о жизненном укладе деревни, истории ее жителей, целях и прочей, с точки зрения шиверы, ерунде. Подумать только – эти клуши всерьез думают, что где-то здесь может начинаться какая-то новая земля. Обетованная земля! Шивера скривилась. Она бы с удовольствием оставила безмозглых куриц в этой дыре. Интересно, как они закудахчут через недельку, когда снимут свои пусть изношенные, но теплые одежды и нарядятся в мешковину?

– Скажите, а у вас лучше, чем в Фениксе? – спросила одна из женщин. Шивера не помнила, как ее звали. С острым лицом, тонкими губами и бегающими глазами – она производила впечатление сплетницы.

– Да, знаете, мы ищем этот город. Говорят, в нем до сих пор работают ученые, – поддержала другая. Эту звали Кассилия. Весьма приятная, даже с точки зрения Йарики. Разве что глуповата. Но чего ожидать от человека? А, тем более, женщины!

– Феникс? – переспросил Михаил. – Вы ничего не путаете? Женщины переглянулись.

– Не путаем, – сказала Свельса. – Вот она, – девушка кивнула на шиверу, – сопровождала их группу до Генка. Это на севере. Ой, там так страшно. А они не испугались…

– Продолжим ознакомление с деревней, – Йарика еле заметным тычком под ребра заставила Свельсу замолчать. Если глупость этой девки еще как-то можно объяснить ее молодостью, да и то относительной, то чем объяснить фанатичные взгляды остальных женщин? Шивера не знала. Основываясь только на слухах и услышанной от Михаила ахинее, они построили до небес идущие планы. Йарика только усмехалась, поражаясь людской наивности и глупости. А вот «длинные языки» женщин ей совсем не нравились.

Здешний уклад показался ей до невозможности скучным. Работа и молитвы, молитвы и работа. Свихнуться можно! Чего ожидать от людей, которые все свободное время либо вкалывают до потери пульса, либо стоят на коленях, бубня бессмысленные тексты? Оттого и походят на болезных да убогих. От Йарики не могло укрыться, какие взгляды бросают местные жители в ее сторону. В них было столько неприязни, столько непонимания, словно их грязь месил настоящий огнедышащий демон. Не могли же они никогда раньше не видеть шивер. Или могли? Тогда странная реакция понятна. Особенно глазеющим Йарика отвечала самой обаятельной своей улыбкой. Изнутри деревня не выглядела столь запущенной, как показалось с обрыва. Несомненно, поселение старое. Самолет производил впечатление старого металлолома, словно упал еще до войны. Он глубоко врос в землю, и, если бы не старания трудолюбивых послушников, или как они там назывались, металл давно бы прогнил и превратился в труху. Вся поверхность фюзеляжа была тщательно промазана каким-то желтоватым составом. Никаких следов ржавчины. На фоне покосившихся домишек он казался настоящей цитаделью – незыблемой и отстраненной. Вся остальная деревня не вызвала у шиверы никаких эмоций. Ей показалось, что все это хозяйство долгое время простояло пустым и лишь недавно вновь обрело жильцов. А вот поля преподнесли сюрприз. К ним Михаил вывел их в последнюю очередь, да и то по просьбе Свельсы, которая воочию захотела взглянуть на аграрные достижения деревни. Достижения повергли в шок…

– А это что такое? – до того весело галдящие девицы замолчали. Их лица вмиг побелели, глаза чуть не вылезали из орбит.

– Это? – Михаил виновато улыбнулся. – Искупление. Прошу прощения, совсем забыл о них. Неподготовленным чадам не след лицезреть кару Господню.

– Ха, как мило! – шивера змеей скользнула из-за женских спин. Вся ее тоска улетучилась. У самого поля на дереве висели два гроба. Сколоченные из плохо обработанных досок, они были обмотаны толстой веревкой, которая терялась где-то в ветвях.

– Какой интересный урожай! – шивера подошла к одному гробу. – Перезрел даже…

Доски в средней части гроба надтреснули, а одна подалась вперед, словно выдавленная изнутри. Йарика заглянула в небольшую щель.

– Точно… перезрел… Сквозь щель виднелась коричневатая, покрытая темными потеками кожа.

– Оригинальный способ захоронения, – Йарика пристально посмотрела на Михаила. Тот легко выдержал взгляд. – А почему мне кажется, что покойник очень хотел выбраться?

– Имея пропитание и одежду, будем довольны тем. А желающие обогащаться впадут в искушение и сеть, и во многие безрассудные и вредные похоти, которые погружают людей в пагубу, – нараспев произнес Михаил.

– Вы поняли, что он сказал? – шивера обернулась к женщинам.

– Это воры? – одними губами спросила Свельса.

– Ибо корень всех зол есть сребролюбие! – закончил мужчина. – Греховники во множестве утаивали зерно, с чем были пойманы. Нам надлежит жить здесь и трудиться, руководствуясь единственной целью: очистить души свои от греховных помыслов. Только так – переродившись в строгости и лишениях, мы можем надеяться на Царствие Божие здесь, на земле.

– Ой, как мне это все не нравится… – протянула Йарика.

– Я надеюсь, вы останетесь до завтра, – сказал Михаил. – На утро назначено отрешение двух заблудших овец от стада. Вы сами все увидите и поймете: в этом нет жестокости. Ибо сказано: удаляйся от неправды и не умерщвляй невинного и правого, ибо Я не оправдаю беззаконника.

– Можно вас попросить об одном одолжении? – Йарика прищурилась.

– Конечно, дитя.

– Хотя… нет, ничего. Мне кажется, завтрашний день пойдет на пользу некоторым нашим сестрам! – последнее слово шивера выделила.

* * *

Преподобный Антоний обладал глубоким, низким голосом. Одетый немногим лучше остальные жителей деревни, он производил впечатление человека, который находится выше всей окружающей его грязи. Строгая осанка, гордый профиль, глубокие морщины не портили его, даже не добавляли возраста. Вкупе с холодными серыми глазами они служили признаком серьезных намерений и проницательности. Эдакий столп, внушающий уверенность всем, кто выбрал одну с ним дорогу.

– Приветствую вас, путники, – пробасил преподобный. – Милости прошу в мою келью. Туда вскоре принесут снедь.

– О еде не беспокойтесь, – сказала Марна. – Нам бы поговорить. Женщина не решилась бросать тягач на произвол судьбы. Радушный прием не смог усыпить бдительность. Она кивнула Абелю. Тот скрылся в жилом отсеке. Почти сразу оттуда появились Кэр и Гракх. Эрсати выглядел так, словно ненавидел весь белый свет. Марна понимала его состояние, но идти на переговоры без специалиста не видела смысла. Оставалось надеяться, что в своей раздражительности Кэр не ляпнет чего лишнего. Несмотря на то что и эрсати и зарккан имели при себе оружие, никто из местных не обратил на это никакого внимания. Часовые на вышках проводили гостей равнодушными взглядами, встреченные на улицах деревни жители и вовсе опускали глаза, стараясь поскорее пройти мимо незнакомцев.

Как и говорил Кэр, роль храма действительно выполнял самолет. Вернее сказать – одна из его половинок. Стены, освобожденные от всего лишнего, покрывали еще свежие росписи. Художник явно был мастером своего дела, несмотря на то что поверхность стен имела множество выступов, провалов и неровностей. Не надо быть экспертом, чтобы понять: ремонт или реставрация шли полным ходом, и до их окончания времени пройдет немало. Келья находилась рядом – через стену. Небольшая, только-только чтобы разместить четверых человек.

– Слушаю вас, – сказал преподобный.

– Не могли бы вы рассказать нам о здешних землях? – начала Марна. – Мы мирные путешественники. Едем издалека, ищем себе новый дом. Не хотелось бы невольно нарушить какие-нибудь законы.

– Что ж, вопросите – и глас ваш будет услышан, – кивнул преподобный. – Вижу, пришлось вам многое испытать. Вижу смятение в ваших душах. Предложу остаться с нами. Здесь вдоволь снеди, вдоволь места. Оставьте оружие, стройтесь, обратитесь к земле и Богу.

– И все же. Расскажите, пожалуйста. Преподобный пожевал усы, заговорил.

– Здесь начинается Земля Обетованная. Ее главой стоит Карл Людвиг Фридрих – великий кардинал, благословенный избранец Божий. Кэр скривился, но промолчал.

– Четырнадцать лет назад он объединил вокруг себя десять праведников и с их помощью заронил в греховные земли семя надежды. С тех пор было много крови, много искушений, но семя дало росток, а из ростка поднялось древо. Кэр уставился в потолок.

– Теперь к западу, юго-западу и северо-западу отсюда простер свои длани Новый Иерусалим – город-сад. Ибо сказано: увидел я святый город Иерусалим, новый, сходящий от Бога с неба, приготовленный, как невеста, украшенная для мужа своего. Будет же он наградой праведным чадам Божием. Не будет ни горя там, ни разрухи, ни хаоса, ни беззакония. А станут улицы его из чистого золота и прозрачного стекла. И не будет он иметь нужды ни в солнце, ни в луне для освещения. Прекрасен мир этот, светел и справедлив! Ибо слава Божия осветила его!

– Можно вопрос? – поднял руку эрсати. Марна взглянула на него с удивлением. Ей-то казалось, что он если не спит, то слушает вполуха.

– Конечно, – внимательный взгляд преподобного.

– Даже два вопроса. Первый: этот город так огромен? Второй: если город столь хорош, почему вы живете здесь?

– Ты совершенно правильно мыслишь, сын мой. Нет, город не огромен, но его влияние безмерно. Это оплот веры, наше сердце и душа. Негоже попирать его улицы любому возомнившему о себе. Прежде необходимо деяниями и смирением доказать свою на то готовность, свое право. Ибо сказано: побеждающий наследует все, и буду ему Богом, и он будет мне сыном. Боязливых же и неверных, и скверных, и убийц, и любодеев, и чародеев, и идолослужителей, и всех лжецов участь в озере, горящем огнем и серою.

– Ничего не понял, – фыркнул Гракх. – Сначала надо отбраковку пройти что ли? Не все подходят?

– Если тебе так привычнее, – согласился преподобный.

– Я правильно поняла, что таких деревень, как ваша, разбросано множество по всей стране? – спросила Марна.

– Истинно правда. Каждому приходу выделяется свой клочок земли, дается своя миссия.

– Не в обиду вам, – сказал Гракх. – Чтоб я облез! Но все это напоминает мне свору дворняг.

– Отчего же?

– Деревни выслуживаются, чтобы получить возможность попасть в какой-то там город. А что с него толку?

– Лучше кусок сухого хлеба и с ним мир, нежели дом, полный заколотого скота, с раздором. Позволь я расскажу одну поучительную историю. Новый Иерусалим – не единственный большой город в этой части континента. Недалеко стоял еще один. Построенный еще до войны, он успешно противостоял всем катаклизмам и смог не только выжить, но и обрел возможность принять новых жителей. На многих радиочастотах транслировались его призывы – и люди пошли. Феникс – так они назвали этот город… Гракх даже икнул от неожиданности. Кэр никак не отреагировал, Марна напряглась.

– Но вместе с чистыми душами на призыв откликнулись жаждущие наживы. Прискорбно, но таких людей оказалось больше. Тайным обманом и интригами они завладели городом, убили его прежних хозяев. В их руки попало страшное оружие.

Содом и Гоморра вновь завладели человеческими душами. Но Бог милостив. Он не дал свершиться новому Армагеддону! Его карающая длань опустилась на мятежный город и превратила его в руины! – в маленькой комнате голос преподобного обрел силу громового раската. Гракх снова икнул.

– До сих пор на руинах обретаются потомки тех злодеев. Их разум не знает света. Они ненавидят все живое. Живут, подобно скоту, насилуют и убивают. Новый Иерусалим встал на их пути, препятствуя распространению в этой части материка. Мечом праведного возмездия святая инквизиция борется с укоренившейся в Фениксе заразой. Для этого инквизиторы отрекаются от мирской жизни, полностью посвящают себя борьбе со злом, но для этого терпят нечеловеческие муки. После смерти они будут стоять подле небесного трона. Преподобный замолчал. Еще некоторое время эхо его голоса разносилось по самолету, отражаясь от металла стен. А может быть, это только казалось…

* * *

– Рурк, ты ничего не напутал? Группа, которую ты привел в Генк, действительно собиралась устанавливать в нем какие-то датчики? – спросила Марна. Вся община разместилась в жилом отсеке тягача и держала совет. Несмотря на уговоры Михаила, никто из них не остался на ночь в деревне. Если рвавшиеся на экскурсию девицы сначала были готовы и на это, то после увиденного у полей сникли и теперь сидели молча. Минувший день принес не только новую информацию, но и родил множество вопросов, главным из которых стал, конечно же, Феникс.

– Не напутал! – мотнул головой вурст.

– Хорошо, тогда, может быть, они все же что-то говорили о своих целях? Зачем им все это?

– Вы знаете. Номер Три рассказал.

– Рассказал-то рассказал… Только что теперь получается? Все напрасно?

– Марна, ты сама понимаешь, что тот старик не выглядел, как бандит с большой дороги, – сказал Кэр.

– И кто тогда врет?

– Есть один способ, – эрсати отчаянно расчесывал щеку. – Найти этот Феникс и все увидеть самим.

– А что потом? Ладно, если город действительно существует и действительно занимается научными исследованиями. А что если прав преподобный? Много у нас шансов выжить?

– То-то они обрадуются, – засмеялся Гракх. – Приехали, привезли машину, топливо, оружие. Где еще таких дураков найдут? Я предлагаю вернуться на завод, пока не поздно.

– То есть ты веришь, что опустившийся сброд станет посылать экспедицию черт знает куда, чтобы поставить какие-то датчики? – спросил Кэр. Зарккан насупился:

– Откуда я знаю – может, грибов каких переели…

– Дельное предположение, – скривился эрсати. – Я думаю, что нам врут.

– А им с этого что? – не сдавался Гракх.

– Не знаю. Хотят, чтобы мы у них остались.

– Мы очень завидная паства, – послышался смех шиверы. – Во мне сегодня чуть дыру не прожгли взглядами.

– Не хочешь в инквизиторы податься? – подмигнул ей Гракх. – Правда, придется навсегда распрощаться с плотскими утехами. Но, чтоб я сдох, оно того должно стоить!

– Я обязательно подумаю, – шивера ответила ему белозубой улыбкой хищницы. – Только после того как еще немного утешусь… – она перевела взгляд на эрсати.

– Шутки шутками, – не обращая внимания на Йарику, сказал эрсати, – а что-то не пойму я с этими инквизиторами. Что у них за строй в Иерусалиме? Каша какая-то. Я не эксперт… но инквизиторы, кардинал, цитаты… По-моему, кто-то взял из вашей истории, – он кивнул на Марну, – яркие образы и на их основе создал нечто свое. При этом постарался угодить большинству. Даже его имя… как его…

– Карл Людвиг Фридрих, – напомнила Марна.

– Именно. Готов спорить на что угодно: откопал его в исторических хрониках. Звучит так, будто нарочно хотел показать свое отношение сразу к нескольким странам.

– Это плохо?

– Пока не знаю. Если работает, то почему нет. Просто меня всегда смущали общества, построенные на фанатичной преданности. Неважно, чему именно – богу, идее, вождю… Очень часто это нехорошо оборачивалось.

– Я могу попробовать помочь, – неуверенно сказала Дезире. Все лица обернулись к ней. Девушка словно почувствовала возросшее внимание, вздрогнула.

– Чем помочь? – спросил Кэр. Собственный голос, как ему показалось, для собрания звучал излишне мягко.

– Я чувствую эмоции. Если человек врет, возможно, я смогу это понять. Только нужно задать ему прямой вопрос.

– А это выход, – сказала Марна. – Йарика, что у них завтра за событие?

– Отрешение заблудших душ. Очень надеются на наше присутствие.

– Многообещающее название, – протянула Марна.

– Прибьют кого-нибудь – и вся недолга, – зевнул Кларк. – Давайте спать.

– Дез, а какие ты эмоции чувствуешь? – Кэр подсел ближе к девушке. На ее губах появилась улыбка. Странная… хитрая…

– Сильные эмоции.

– А если их скрыть?

– Можно скрыться за маской, но внутри чувства продолжают жить. Я только учусь, ты же знаешь… наверное.

– То есть ты можешь прочитать любого?

– Не знаю, сейчас точно нет, – девушка пожала плечами. – Возможно, когда выучусь, смогу. Кэр облегченно выдохнул:

– Спокойной ночи.

– Спокойной.

Засыпая, эрсати думал, что же его так озадачило в коротком разговоре с Дезире. Лишь когда сон окончательно взял верх, понял: улыбка, которой он не придал значения. Она знает о его чувствах!..

* * *

За стенами деревни послышался стук пары молотков, звук распиливаемых досок.

– Что им не спится? – Гракх сонно протер глаза. В животе бурлило. «Надо было хоть поесть, раз в деревне предлагали ", – подумал он. Вечерний сухой паек провалился в желудок, словно состоял из воздуха. Завтрак был быстрым и сумбурным. Никто не рассчитывал, что отрешение начнется так рано. Из окон тянуло сырой прохладой, однако день обещал выдаться погожим. На небе ни облачка, кроны деревьев еле шевелятся.

– Хороший день для смерти, – глядя на раскрывающиеся деревенские ворота, сказал Кларк. – Никто не передумал смотреть на представление?

– Пойдем не все, – сказала Марна. – Нужно оставить охрану. На всякий случай…

– Я не останусь! – почти выкрикнул Кларк, потом уже спокойнее добавил: – Вдруг я не прав? Сам хочу в этом убедиться.

– Не останешься, не переживай, – в голосе Марны звучало раздражение. – Рурк, Абель, присматривайте здесь. Хилки, а тебя попрошу посидеть с Ани. Мало ли что там будет. Не дело ребенку на все смотреть. Посидишь? Старик кивнул.

– А почему вы все думаете о худшем? – скривила носик Свельса. – Я все равно верю, что они молодцы. Без строгости здесь не выжить!

– Скажи это тем ребятам, которых мы вчера видели в деревянных костюмах, – прошептала ей на ухо шивера. Со вчерашнего дня деревня преобразилась. Создавалось такое впечатление, что местные, занятые грандиозной уборкой, не спали всю ночь. Грязь и мусор исчезли, словно по волшебству. Если еще вечером пройти по улицам, не запачкав ног, было невозможно, то теперь место жидкой глины занял чистый песок.

– Клянусь станками родительских цехов, – оттопырив нижнюю губу, сказал Гракх, – это не люди, а автоматы. Сразу за воротами, на импровизированной площади, в песке, лежал идеально круглый настил из досок. В воздухе еще пахло деревом. На настиле стояла большая клетка. В ней, скорчившись на полу и прижавшись друг к другу, сидели двое – юноша и девушка. Обоим лет по восемнадцать, не больше.

– Я чувствую страх. Очень сильный… – тихо сказала Дезире. Она шла, опустив голову, опираясь о плечо Марны. Вокруг настила стояли люди. Наверное, их одежды можно назвать праздничными – чистые суконные рубахи и штаны у мужчин, длинные платья у женщин. На ногах плетенная из бересты обувь. Взгляды исподлобья, но не сказать, чтобы неприязненные. Скорее, удивленно-испуганные.

– Мы точно не лишние? – озираясь, спросила Свельса. – У меня ощущение, как будто в чужую спальню заглянули.

– Так пригласили, – подмигнула ей шивера. – И, знаешь, подсматривать тоже очень интересно. Поверь…

– Проходите, добрые путники! – услышали они голос Антония.

Преподобный стоял перед той частью самолета, которая использовалась в качестве храма. Сегодня он нарядился в белоснежную мантию до пят, расшитую красными и желтыми нитями. Орнамент из переплетающихся ломаных линей затрагивал широкие рукава, пояс и плотно обхватывающий горло воротник. На спине и груди золотом сияли кресты с расходящимися во все стороны лучами. На голове красовался высокий колпак, в основании обмотанный чем-то вроде полотенца. В руках он держал посох: длинный, резной, с маленьким крестиком на оголовье.

По правую руку преподобного стоял Михаил. Он тоже сменил одежду: светло-серая, без узоров, мантия, серый колпак. Путь от храма до настила был усыпан травами и зернами.

– Все в сборе! – Михаил поднял руки к небу. – Господь благоволит нам, ибо смотрит незамутненными очами на рабов своих. Внемлите же гласу Божьему! Услышьте плач его по детям своим, ибо запутались они в грехах своих. Мы, избранные перстом его, должны хранить оставленные нам заветы, почитать их, следовать им.

Ибо сказано: нет ничего тайного, что не сделалось бы явным, ни сокровенного, что не сделалось бы известным и не обнаружилось бы. Замолчав, он перекрестился. Внимавшие ему жители последовали примеру. Преподобный Антоний ступал чинно. Перед ним склонялись, он же изредка кивал в ответ. Вскоре все жители стояли на коленях. Все, кроме двоих, запертых в железной клетке. Они, напротив, поднялись на ноги. Затравленные взгляды скользили по согнутым спинам. Антоний остановился рядом с клеткой. Запертые в ней отшатнулись, словно их обожгло пламенем.

– Братья и сестры! – громогласно начал он. Люди поднялись с колен.

– Всем нам ведомо, какие ужасы творятся за границами Земли Обетованной. Одобрительный гул.

– В землях, от которых Господь отвернул свой взор, нет места благодетели. Там царит мрак и хаос. Немногие уцелевшие бегут сюда. Тому пример – наши гости, – он выразительно посмотрел на общину Марны. – Они, неся в душах слабый огонь надежды, нашли верный путь. Просите – и дано будет вам. Ищите – и найдете. Стучите – и отворят вам, ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят.

– Скажи чего-нибудь, – уголком рта прошептал Кэр. – Смотри, ждут… Марна сглотнула. Она и подумать не могла, что членам ее общины предстоит выступить не только в качестве зрителей, но и участников.

– Мы очень рады, что смогли добраться досюда, – сказала она, чувствуя себя не в своей тарелке. На губах преподобного появилась одобрительная улыбка.

– В то время, как на севере вскрылся адский нарыв, сквозь который орда демонов устремилась в наш мир! В то время, как на юге и востоке царят разброд и анархия! И даже самопожертвование инквизиторов уже не приносит должного облегчения! – голос Антония набрал силу. – В наших рядах еще находятся те, кто отвергает ученье Божие. Эти люди живут с нами бок о бок, преломляют один хлеб, молятся!.. Но в ночной тиши предаются греховным утехам! По толпе прокатился недовольный гул, послышались оскорбительные выкрики, проклятья.

– Тиши, братья и сестры! – преподобный примиряюще поднял руки. – Все мы знаем десять заповедей. Когда-то во спасение их получили наши пращуры. Теперь вопрошаю я: о чем гласит седьмая заповедь?! – он резко повернулся к замершим в клетке. – Отвечайте!

– Не прелюбодействуй, – еле слышно прошептала девушка.

– Не прелюбодействуй! – прогремел вслед за ней Антоний. – Если мы будем попустительствовать грехопадению и разврату, потеряем последнюю надежду на искупление грехов отцов наших и дедов. Господь отвернется от возлюбленных чад своих! А потому вопрошаю я снова: хотите ли вы этого?!

– Нет! Не хотим! – раздалось из толпы. Люди махали руками, плевали под ноги. – Отрешить их! Отрешить…

– Я не поняла, – поморщилась шивера. – За что их так?

– Переспали, – бросил Кэр.

– И?

– И все. Грех это, нельзя. Наверняка просто любовники. В законный брак не вступали.

– Не обижайтесь, но люди все такие… такие… – она развела руками, не в силах подобрать отражающего все ее возмущение слова.

– Это жестоко, – сказала Дезире. Ее рука сжалась на плече Марны. – Этого нельзя допустить. Они чисты.

– Мы не можем диктовать, как им поступить, – процедила та.

– Не в устрашение вершим суд праведный! – продолжал преподобный. – Но в усмирение мыслей греховных, усмирения плоти. Ибо плоть слаба, но через нее мы начинаем постигать промысел Божий. Наг я вышел из чрева матери моей, наг и возвращусь. Господь дал, Господь и взял! Да будет имя Господне благословенно! Должно ли нам горевать по душам падших? И скажу я: должно! Плоть – бренна, но вечна душа. И наша с вами цель – спасти души заблудших овец. Как – спросите вы?

– Как?! – раздалось в толпе.

– Через терзания плоти! Так учит нас великий кардинал Карл Людвиг Фридрих. Так он обрел благословение Божие, так искупает наши грехи! Очищение через боль!

– Боль! Боль! Боль! – пронеслось по рядам собравшихся.

– Внести очищающие сосуды! Ибо знайте, что никакой блудник, или нечистый, или любостяжатель, который есть идолослужитель, не имеет наследия в Царстве Божием! Михаил, который все это время стоял у самолета-храма, отошел в сторону, пропуская мимо себя двоих мужчин. Они вышли из храмовой двери. Каждый из них нес на спине деревянный гроб.

– Ой, – вскрикнула Свельса и закрыла лицо ладонями. – Они их похоронят заживо.

– Что, девочка, не нравится благость? – хихикнула Йарика.

– Марна, мы должны что-то сделать! – Дезире умоляла. – Я чувствую как им страшно. Они молоды, они хотят жить. Так нельзя. Это никакая не благость. Это убийство!

– Молчи, пока не услышали! – осадила ее Марна. – Думаешь, они послушают меня?

– Дезире, Марна права, – сказал Кэр. – Это неразумно.

– Тебе ли не знать их отчаянья… – Дезире повернулась к эрсати. Незрячие глаза широко распахнуты. – Или я ошибаюсь? Кэр почувствовал, как по лбу скатились неведомо откуда взявшиеся капли пота.

– А я бы каждому из них по болванке в зад запихал, – вздохнул Гракх, ведя взглядом по толпе. – Жаль, "Плевок" в машине остался.