Текст книги "Мертвые не разговаривают (СИ)"

Автор книги: Максим Субботин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

– Зачем?!

– Доехать до больницы, или полиции, или мотеля. Куда‑нибудь.

– Наверное, – неуверенно проговорил Вячеслав.

– Тогда слушайте. Я могу ошибаться. Да, скорее всего, и ошибаюсь. Но не могу не проверить. Насть, ты сказала, что я исчез после аварии, так?

Девушка кивнула.

– Сейчас попытаемся все повторить.

– Аварию?! – воскликнула она.

– Нет. Только результат. Вам биться не к чему. Вяч, ты должен вырубить меня. Желательно одним ударом.

– В смысле? – не понял здоровяк.

– Сделай так, чтобы я потерял сознание.

– Уверен?

– Нет. Но сделать придется, – Андрей вышел из машины. – Если останусь лежать перед вами – значит, я не прав. Тогда старательно приводите меня в чувства. Все равно как, лишь бы быстрее.

– Я чего‑то не знаю? – Вячеслав тоже выбрался из салона. – Куда ты пропадешь?

– Она тебе потом расскажет, – Андрей кивнул на Настю. – Готов?

– А если ты прав? – услышал он ее голос.

– Тогда вы едете… лучше – в больницу. И ждете меня там.

– Долго ждать? – спросил Вячеслав.

– Надеюсь – нет. Не сломай мне челюсть…

Он посмотрел здоровяку в глаза, кивнул.

Удар оказался таким, как нужно: тяжелым и точным. Андрей потерял сознание прежде, чем упал.

Глава 8. Оборотная сторона медали.

Головная боль! Он уже начинал к ней привыкать.

Андрей медленно приходил в себя. Он до сих пор не был уверен, что поступил правильно. Черт возьми, он толком не понимал, на что решился. Да и решился ли? Спонтанная мысль, рожденная из ничего, из разрозненных ощущений и догадок, заставила его действовать, прежде чем чувство собственного сохранения подняло голову.

Лица коснулся порыв сухого ветра, который, казалось, наполнен мельчайшими острыми песчинками.

Андрей открыл глаза, сел. Видимость не более десятка метров. Дальше все тонет в желтых пыльных облаках. Дышать почти нечем – пыль забивает носоглотку и глаза. Но зато никаких сомнений в том, что первое предположение полностью подтвердилось: переход в мир кошмаров происходит либо во сне, либо после потери сознания. Дело за малым – проверить вторую догадку. Но для этого придется бежать. И очень быстро.

Закрывая лицо рукавом пиджака, Андрей двинулся в сторону автозаправки. Идти далеко, но на то и расчет. И – надежда, что черное облако, сквозь которое он уже дважды уходил от неминуемой опасности, подвернется по дороге, что позволит хотя бы на этот раз обойтись без встречи с призраками. Или кто там все эти сумасшедшие уроды, только и помышляющие о том, чтобы пустить кровь первому попавшемуся им на глаза.

Щурясь, он двинулся быстрым шагом. Пылевая буря пришлась очень некстати. Поиски значительно усложнялись, да и возможную опасность в такой круговерти вряд ли не то что увидишь, но даже не услышишь. Мерный завывающий шелест напоенного пылью ветра будто насквозь пробуравливал уши. Андрей даже собственных шагов не слышал, но продолжал идти. Из мутной пелены, ранящей глаза, появлялись очертания зданий и деревьев. Кое–где пробивался свет расставленных вдоль дороги фонарей. Странно, они не всегда горели в реальном городе, так кому нужны здесь, в призрачном?

Откуда здесь столько песка?

Андрей помнил, как по весне несколько раз попадал в большой ветер, поднимающий клубы пыли. Дышалось тогда с трудом, тоже приходилось щуриться, но в сравнении с тем, что творилось сейчас вокруг, тот ветер походил на легкий бриз. Сейчас приходилось пригибаться, то и дело протирать глаза. Песок скрипел на зубах. Что‑либо отыскать в таком безумстве казалось совершенно невероятным.

Что ж, видимо, придется снова наведаться к парочке красавцев на автозаправке. Приятного мало, но отступать поздно. Да и некуда.

Он как раз миновал очередной фонарь, проводивший одинокого прохожего желтым глазом, когда за спиной раздался лязг металла. Андрей резко обернулся, замер, вслушиваясь. В ушах завывало, перед глазами мельтешили клубы колючего песка.

Никого не видно.

Показалось?

Недолгий опыт пребывания в призрачном городе показал: здесь не бывает случайностей, не бывает мелочей, которые можно просто отбросить.

Осторожно ступая, Андрей вернулся к фонарному столбу. Он ожидал увидеть что угодно и кого угодно, но не обнаружил ничего. Стоя возле металлической мачты, он оглядывался, всматривался в клубящиеся тучи мелкого песка.

– Ладно… – проговорил себе под нос и с места перешел на бег.

Ему казалось, будто в глотку и легкие засыпали целую пачку мелкой, першащей гадости, которая теперь превращается в вязкую густую смесь. Он остановился, присел на корточки и сплюнул на мостовую. Плевок был черен, будто пятно мазута. Андрей поморщился, покачал головой. Именно так он себя и ощущал: мешком, набитым дорожной грязью.

Но делать нечего, некого винить. Сам затеял игру, самому и расхлебывать. А это значит – бежать.

Где‑то в бушующем море песка снова раздался лязг металла. Пронзительный звук будто острой бритвой резанул по коже. Андрей почувствовал, как холодеет. За ним определенно кто‑то шел. И шел давно. Охотник, загоняющий дичь.

– Выходи! – не жалея легких, заорал Андрей. – Выходи, кто бы ты ни был!

Он стоял – взведенная пружина, напряженная до предела. Но ответа нет.

– Ну что же ты?! Выходи!

Злость вползла в сознание и разрасталась стремительным пожаром. Она захлестывала, застилала глаза.

– Выходи, тварь!

Ему послышался надменный смех, а вслед за ним протяжный скрежет – долгий и нервирующий. Кто‑то там, за клубами пыли и песка, пытался привлечь к себе внимание. И весьма успешно.

Андрей медлил еще несколько секунд, а затем снова побежал. Скрежет следовал за ним по пятам. Он обрывался, возникал снова. Иногда короткими рваными отзвуками, иногда длинными и протяжными завываниями. Скрежет гнал, а потом резко стих. Андрей даже замедлил бег от неожиданно навалившегося равномерного шелеста бури.

Неужели неведомый шутник отстал?

В клубах песка и пыли что‑то промелькнуло.

– Стой, стой, стой… – голос немногим отличался от смолкшего скрежета.

Кто‑то пронзительно закричал. Женщина. Недалеко. Несчастная надрывалась, выплевывая голосовые связки, в клочья разрывая горло.

– Ты постой, не уходи, – заскрежетал мужской голос. – Распущу твои кишки.

Андрей резко повернулся на звук, но снова разглядел лишь смазанную тень.

– Нет, нет, нет, постой, стервец! Раз, два три – и ты мертвец!

Крик женщины перешел в тонкий вопль. Оборвался. Потом послышался вновь, с невнятными выкриками, закашлялся.

– Нет! – долгим эхом разлетелось по городу и утонуло в шуме бури. – Нет! Не надо!

Андрей не выдержал. Он чувствовал себя последним идиотом, но не смог просто уйти. Бросился на женские крики. Почти сразу на пути попался ржавый остов какого‑то автомобиля. Боковые двери исполосованы размашистыми росчерками глубоких царапин. Некоторые пробили металл насквозь.

– Пожалуйста! – женщина захлебывалась. – Нет!

Андрей несся на крик. Под ноги попадалась какая‑то металлическая рухлядь, куски битого шифера и гнилые доски. Нос уже не дышал, забитый пылью. Горло превратилось в иссушенный долгой жарой колодец, жерло которого неумолимо заполняется песком.

Он скользнул в переулок между двухэтажными зданиями. По их деревянным стенам, с облупившейся краской, пролегали уже знакомые царапины. Похоже, здесь прошелся сам Фредди Крюгер или Росомаха.

– Зайка наш попал в ловушку, – скрежещущий голос послышался прямо за спиной. – Раз, два, три – ловите тушку!

Андрей на ходу подхватил с земли кусок арматуры, потом резко остановился, развернулся и метнул кусок металла в пустоту переулка. Раздался грохот прута по мусору.

– Никого ты не найдешь, – проскрежетали над самой головой. – Не успеешь – пропадешь!

Андрей отшатнулся, ударился спиной о стену. Продолжая судорожно всматриваться то над собой, то по сторонам, нащупал на земле еще один металлический прут.

Куда идти? Голос порядком нервировал, но если ли смысл поворачивать обратно? Черное пятно может оказаться где угодно. А тащить за собой неведомого шутника к автозаправке – не дело. Отвязываться он, судя по всему, не намеревался.

Андрей чувствовал в руке шершавую поверхность металлического прута. Неплохое средство обороны от живого человека, но будет ли оно эффективно в схватке с призраком? Призрачный мир, призрачные обитатели, призрачный кусок металла в ладони. Почему бы не рискнуть?

Он двинулся в направлении крика. В голове крутились десятки кадров из всевозможных фильмов ужасов, в которых герой настырно идет к ловушке, расставленной злобными силами. Зачем соваться в темную дыру, зачем шататься по подземельям и заброшенным домам? Бежать прочь – вот единственное верное решение во всех случаях. Сначала бежать, а потом думать.

Андрей сначала подумал, а теперь клял себя за глупость и настырность, из‑за которых так и не решился развернуться.

Переулок тянулся нескончаемым коридором. Андрей уже не раз прокрутил в памяти примерное расположение улиц и домов Водино, но так и не вспомнил подобного в реальном городе. Какие‑то древние бараки, с кирпичными трубами на крышах и узкими, точно бойницы, проемами. Из обшарпанных окон, с практически полностью выбитыми стеклами, смотрела неподвижная темнота.

Скрежещущий голос раздался сразу с двух сторон и звучал из внутренностей домов:

– Милости просим, в гости зайди. Первое блюдо – живые мозги.

Желание внимательнее всматриваться в темноту оконных провалов исчезло напрочь.

Женский крик сбился с пронзительного вопля, опал. Несчастная закашлялась, что‑то невнятно пробормотала, а потом всхлипнула, забулькала. Странно, но звуки, которые издавала терзаемая незнакомка, не тонули в шуме бури, хотя та тише не стала.

Переулок оборвался резко. Андрей выскочил на небольшое свободное пространство, за которым угадывались очертания каких‑то нагромождений. Подойдя ближе, он увидел ржавые остовы автомобилей, остатки каких‑то конструкций, сваленных в полном беспорядке. Куски этих же конструкций торчали из земли. Свалка металлолома – дикая, никем не обрабатываемая.

Булькающие звуки доносились именно отсюда.

В мельтешении пыли и песка показался стол. На нем, под белоснежной простыней, угадывались очертания человеческого тела. Рядом, на растрескавшейся деревянной колоде, лежат топор, ножовка и большие ножницы по металлу – такими впору перекусывать и металлические пруты. Поверхность инструментов покрыта коричневыми пятнами. Не ржавчина – кровь.

Особенно инородно смотрелся здесь большой аквариум, стоящий на земле возле колоды и наполовину заполненный зеленой водой. В воде кто‑то плескался. То ли пытаясь выбраться на волю, то ли пытаясь кого‑то догнать.

Андрей сглотнул, замер.

Вот, он нашел ту, которая кричала и молила о пощаде. И что теперь?

Женщина дрожала и продолжала постанывать. Даже скорее – поскуливать.

Андрей шагнул к ней – и тут краем глаза заметил еле различимое темное мерцание в мареве бури. Недалеко, шагах в десяти. Мерцание висело над землей и выделялось подобно гнойному нарыву на чистой коже.

Выход?

Он было дернулся к мерцанию, но остановился. Еще успеет. Не зря же притащился на эту ржавую помойку.

Андрей чувствовал собственную одеревенелость. Ступал на прямых ногах. Руки подрагивали от напряжения. По спине пробегали волны мурашек. Не страх – волнение.

На простыне, скрывающей тело, начали проявляться кровавые пятна. Они расцветали небольшими разводами, а потом быстро расползались, становясь яркими и насыщенными. Песчинки, витающие в воздухе, будто не решались садиться на эти пятна, скользили мимо, не задерживаясь.

Он вслушивался в шелестящий вокруг шум. Пытался вычленить из него малейшие чужеродные звуки.

Рука застыла над простынью.

Сколько крови!

Где‑то вдалеке послышался скрежет металла. Андрей вздрогнул. Его этот звук резанул по ушам.

Порыв сильного ветра бросил в лицо пригоршню песка. Андрей зашипел, зажмурился. Под веками нещадно елозили наждачной бумагой. Пришлось немного обождать, прежде чем он снова смог более–менее держать глаза открытыми. По щекам катились слезы. В уголках глаз собралось каменное крошево.

Не давая себе времени на дальнейшие раздумья, Андрей резко сдернул с тела женщины покрывало. От увиденного пальцы разжались сами собой. Пропитанная кровью ткань выскользнула из руки. Подхваченная ветром, поползла прочь.

Женщина все еще оставалась жива. Неведомо как, но жива. Больше того – даже не потеряла сознания. Обнаженная, она лежала распластанная на металлической столешнице, привязанная к ней колючей проволокой. Испещренная острыми иглами нить плотно пролегала по груди несчастной и по животу. Но даже это оказалось не самым страшным. Женщину четвертовали или расчленили. Ее руки и ноги – точно ломти чудовищной колбасы. Аккуратно порезаны и сложены в строгом порядке. И при всем при этом – почти нет крови. Кожа несчастной белая, почти той же белизны, что и недавнее покрывало, пока то не стало пропитываться алыми пятнами. Лицо красивое. Красивое даже сейчас, искаженное невыносимой мукой.

Она ничего не говорила. Даже перестала стонать. В ясных глазах застыла мольба. На чуть раскрытых губах пузырится кровь, так нелепо смотрящаяся на идеальном лице, будто высеченном из мрамора.

– Кто это сделал? – промямлил Андрей, понимая всю абсурдность вопроса.

Она не ответила, только в глазах промелькнуло нечто вроде… усмешки?

Андрей уронил кусок арматуры, схватил с деревянной колоды ножницы по металлу, перекусил ими проволоку, стягивающую несчастную. Та задержала дыхание, всхлипнула.

– Не… – шевельнулись окровавленные губы.

– Что? – Андрей наклонился к ней.

– Не надо… – выдохнула она.

– Я помогу. Здесь есть выход…

Как он поможет? Чем? Как она вообще может говорить и соображать?

Вопросы чугунными молотами звучали в голове, но Андрей их игнорировал. Он осторожно развел края колючей проволоки в стороны. Под иглами проступили глубокие раны, соединенные вместе темно–красным змеящимся следом от тонкой металлической нити.

– Не надо… – снова прошептала она.

– Я не оставлю тебя здесь, – Андрей сбросил пиджак.

– Убей…

Он замер.

– Убей меня…

Андрей даже не был уверен, что слышит слова, а не читает выражение ее глаз.

– Пожалуйста…

Он отступил на шаг, выронил ножницы, подобрал кусок арматуры.

Она права. Конечно, права. Он не сможет вытащить ее. Больше того – возможно, она мертва уже давно, либо вовсе плод его воображения. И все же рука продолжала сжимать металлический прут, но не поднималась.

– Ты не знаешь, как это… не мучь меня… пожалуйста…

Андрею показалось, что он услышал собственный вопль – крик, поднявшийся над бурей и распавшийся сотней осколков.

Он ударил. Ударил изо всех сил. Ржавый прут так врезался в стальную столешницу, что оставил на ней глубокую вмятину. Отдача резанула кисть, скрутила ее острой болью. Прут вывалился из руки.

Ничего не изменилось. Женщина продолжала смотреть на него немигающим взором.

«Этого не может быть…» – билось в голове.

Он же касался ее, чувствовал холод гладкой кожи, но кусок арматуры просто прошел сквозь ее тело.

За спиной что‑то заскрежетало.

– Кто стоит, разинув рот, головы не сбережет!

Андрей резко обернулся. Успел рассмотреть очертания человеческой фигуры, скрывшейся в клубах бури.

– Кто ты, тварь?! Выходи! – заорал, теряя самообладание.

Его трясло. Дыхание с громким хрипом вырывалось их груди. Глаза, которые все время приходилось щурить, дико болели и слезились. Картинка расплывалась. Возможно, именно поэтому он пропустил момент рывка.

Человек выскочил бесшумно и стремительно. Андрей среагировал только тогда, когда в каком‑то метре от него показалась тень с парой топоров, прижатых крест–накрест к груди. Он отшатнулся, споткнулся и спиной налетел на стол. Тот с грохотом опрокинулся, а следом за ним завалился и Андрей. По инерции его перебросило через стол. Он грохнулся на тело покалеченной женщины, но арматуры из руки не выпустил. Несчастная жертва садиста уже никак не реагировала на происходящее. Лишь ее глаза продолжали жить. Продолжали умолять.

Не призрак! Холодная, но точно не призрак!

Человек с топорами медленно обходил стол.

– Червячок ползет в земле. Я убью тебя во сне…

Он замахнулся и ударил сразу с двух рук. Андрей дернулся в сторону – лезвия с чавкающим звуком рубанули тело женщины. Чуть развернуться, выбросить арматуру вверх. Ржавый кусок металла вошел глубоко в глазницу убийце. Тот выпустил топоры, схватившись руками за торчащий прут, отшатнулся.

Не сводя глаз с человека, Андрей поднялся. Напавший был одет в выцветшие джинсы и рваный свитер. Не полосатый – грязно–зеленый, однотонный. На ногах – видавшие виды берцы. Худой, с взлохмаченными волосами и на удивление длинными, ухоженными ногтями. Он вертелся на месте, не то пытаясь выдрать из черепа кусок металла, не то вгоняя его еще глубже.

Андрей поднял оба топора.

На этот раз он не сомневался. Перед ним тварь – убийца и садист. Тварь живучая и, судя по всему, изощренная в своих фантазиях.

Лезвие первого топора вонзилось убийце в шею. Того бросило на землю. Отхаркиваясь кровью, он что‑то пробормотал, но слов Андрей не разобрал. Да и не хотел разбирать. Лезвие второго топора пробило человеку череп. Руки убийцы упали вдоль тела, а сам он повалился на колени. Еще несколько секунд судорожных движений – и тварь, недавно чувствующая свою полную власть над происходящим, рухнула лицом вниз. Металлический штырь, торчащий из его глаза, уперся в землю, не позволив человеку упасть окончательно.

Андрей стоял, дрожа всем телом. Кровь стучала в висках. Он не жалел ни о чем, но нервное напряжение вот–вот должно дать выход. Ни на что не надеясь, он на всякий случай проверил тело изуродованной женщины. Ни пульса, ни сердцебиения. А были ли они? Крови вокруг того, что когда‑то было женским телом, а теперь превратилось в заготовку для шашлыка, так и нет, словно полностью, до капли, впиталась в простыню.

Пошатываясь, Андрей направился к черному клубящемуся облаку, еле различимому в буйстве пылевой бури. Он шел медленно. Впервые за все время пребывания в призрачном городе он не убегал. У самого облака обернулся. Убийца так и стоял на коленях. Отсюда казалось, что человек просто молится. Неожиданно мертвое тело дернулось, голова мотнулась из стороны в сторону, поднялась. Руки ухватились за металлический штырь, рванули его из черепа. Следом убийца вырвал топор из шеи. Его голова сильно кренилась, но, судя по всему, это его не особенно беспокоило. Убийца ухватился за второй топор, торчащий в голове. Но Андрей только сплюнул песком, шагнул в темноту клубящегося облака.

Он вывалился в прохладу слабого дождя. После песчаной бури влага, неспешно падающая с неба, показалась настоящим благословением. Андрей встал в полный рост, запрокинул голову. Перед внутренним взором все еще стояла картина гладкой поверхности металлической столешницы, к которой колючей проволокой привязана истерзанная женщина. Пусть не живая женщина, пусть призрак. Кем надо быть, чтобы сделать с ней такое? Случилось ли подобное убийство в действительности, пусть и когда‑то? Или все увиденное лишь плод его взбудораженного воображения? Отчего‑то в последнюю версию не верилось.

Что же здесь произошло?

Андрей протер лицо, чувствуя, как под ладонями перекатываются острые песчинки. Кожу от прикосновения засвербело. Наверняка вся морда красная – отшлифовал неровности.

И все же переход через призрачный город он миновал. Больше того – попал туда, куда и планировал. Хотя вернее сказать – надеялся попасть. Подтвердилось и второе предположение. Призрачный город – это не все, что приготовило гостям Водино. Существует третий уровень, измерение, отражение… черт его знает, как назвать правильно.

– Всем выйти из сумрака, – пробубнил Андрей, продолжая наслаждаться дождем. Он готов был кожей впитывать влагу, только бы унять сковывающее его ощущение пыльного кокона.

Чем мэтр не шутит, а что, если «Дозоры» писались не обычной приключенческой сказкой, а имели под собой реальную основу? Тогда в ближайшее время стоит ожидать появления рядом вампиров или магов.

Андрей протер глаза. Жутко хотелось пить. Ощущение разлитой вокруг влаги нисколько не унимало жажды. Даже напротив – распаляло ее с еще большей силой.

Он огляделся. Вокруг простиралась унылая пустошь, поросшая густой травой. Кое–где виднелись остовы строений. Скорее всего, некогда жилых домов. Но подходить к ним желания не возникло. Слишком свежим оставались воспоминания о бездумном бегстве с завывающими за спиной неведомыми тварями.

Но он пришел сюда не столько проверять предположения, сколько найти ту, без которой вряд ли бы смог в тот раз спастись. Странная большеглазая девица в странной одежде. Маленькая и грязная, но удивительно выносливая и быстрая. Вот только непонятно – зачем сначала помогать, а потом пытаться выбить мозги? Теперь‑то надо быть осторожнее и следить за ее движениями. Не хотелось бы раньше времени отправиться обратно в призрачный город. Впрочем, сначала девчонку следует отыскать. Вот только где?

Андрей примерно понял, где находится относительно расположения улиц и строений в реальном городе. За время блуждания в пылевой буре он успел порядочно отойти от стоянки такси, но до автозаправки, недалеко от которой и начал свое бегство от неведомых тварей, еще далеко. В принципе найти дорогу до норы, где прятались они с незнакомкой, он сумеет. Вот только лезть в темный провал без света – чистое безумие. Вот когда пожалеешь, что не куришь. Ни спичек, ни зажигалки при себе. А озаботиться и купить хоть что‑нибудь в реальном городе он не догадался. Слишком торопился, слишком боялся передумать и не поддаться идее отправиться в призрачный город по собственной инициативе.

Он осмотрелся еще раз. Дождь почти кончился, и небо немного просветлело. Очертания разрушенных строений больше не смазывались изморосью, а лес будто даже придвинулся. Андрей нахмурился: над деревьями поднималась струйка дыма. На всякий случай он проморгался, взглянул еще раз – дым не исчез. Поводил взглядом из стороны в сторону, по черным верхушкам деревьев, вернулся к тонкой серой струйке, неуверенной ниткой поднимающейся к небу.

Люди?

Больше некому. В такую‑то погоду. Вряд ли огонь нужен призракам. Хотя кто этих тварей знает?

Андрей размышлял недолго. Поиски дыры в земле казались ему куда менее удачной идеей, чем прогулка к костру. Не обращая внимания на мокрую траву, он направился к лесу.

По пути попалось несколько неплохо сохранившихся домов, в том числе двухэтажная кирпичная коробка, подозрительно напомнившая больницу Водино. Но от клумб и рисунков на стенах не осталось и следа. Подходить ближе, чтобы удостовериться в своем предположении, Андрей не стал. Если время здесь течет так же, как в реальном мире, то до темноты осталось часа два – два с половиной. И это в лучшем случае, если вдруг небо не разразится новым дождем.

Ни к чему медлить и отвлекаться.

У самого леса он подобрал крепкую палку – не столько из соображений самообороны, сколько из нежелания напрямик лезть в чащобу. А лес оказался густым. Подлесок состоял из плотных зарослей орешника и небольшого количества тонких берез. Травы почти нет. Зато дальше, через несколько метров, власть на самом низком лесном этаже забрали папоротники. Они раскинулись сплошным ковром, и из него, точно из воды, поднимались облепленные мхом стволы деревьев.

Дерн под ногами пружинил и, будто губка, отдавал накопленную воду. В ботинках, до того влажных, но не промокших окончательно, захлюпало.

Пахло грибами и мокрой древесиной.

Андрей, по возможности, прибавил шагу. Здесь уже царили сумерки. Ни о каких двух часах света не шло и речи.

Он не старался ступать тихо, больше заботясь о том, чтобы не сбиться с выбранного при заходе в лес направления.

Прошло минут двадцать, когда Андрей остановился, втягивая носом воздух. К запаху грибов и гнили примешался запах дыма. Он на верном пути! Сердце забилось быстрее. Кто или что ждет впереди?

Еще через пару минут он вышел на хорошо утоптанную тропу. Такую вряд ли смог бы протоптать один человек. Если, конечно, он не ходит по ней несколько раз на дню. Тропа загибала немного в сторону от того направления, в котором двигался Андрей, но, поразмыслив, он все же зашагал по ней. И, как оказалось, правильно. Тропа огибала глубокий овраг, по дну которого журчал весьма полноводный ручей.

Запах дыма стал отчетливее, а вскоре Андрей расслышал отрывистые выкрики. Но их смысл тонул между деревьев.

Впереди показался просвет, а еще спустя минуту тропа оборвалась просторной вырубкой с частоколом заостренных бревен, поверху которых в два ряда бежала колючая проволока. До полной картины не хватало только вышки и вооруженного охранника с прожектором.

Голоса доносились именно из‑за частокола. Но голоса спокойные, хоть и на повышенных тонах. Вроде как обсуждали… крышу?

Андрей замер в нерешительности. Признаться, он ожидал увидеть что‑то более открытое и менее массивное: землянку, небольшой домик или вовсе костер. Но уж что есть – то есть. Он подошел к воротам, в которые упиралась тропа, постучал.

Голоса вмиг стихли. Некоторое время из‑за стен не доносилось ни единого звука, а потом одна створка ворот дрогнула, с протяжным скрипом начала открываться. Андрей отступил, чтобы не мешать ей и дать себя рассмотреть.

В нескольких сантиметрах от его лица застыли наконечники трех копий. Сверху послышался протяжный треск. Андрей поднял взгляд: двое мужчин с луками на стене. Вот и вооруженная охрана. Давно его заметили?

– Простите, – выпуская из рук палку, проговорил он. – Я друг. Заблудился.

В воротах его встречали пять человек. Все мужчины, все вооружены. Трое – самодельными копьями, наконечники которых больше походят на лезвия ножей; еще двое – с луками наизготовку. Лица насупленные, волосы грязные. Одежда такого же грязно–неопределенного цвета, как и у спасшей его девчонки. Только вместо туники – штаны и плотные рубахи.

Они молчали. Но выражение лиц менялось буквально на глазах. Из настороженного и решительного до ошарашенного и опасливого.

– Это он… – прошептал один мужик, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Чушь, – в том ему ответил второй.

А третий просто дернул копьем, лезвие скользнуло Андрею по щеке. Тот отшатнулся, но небольшой порез все же остался.

– Полегче, мужики, – проговорил, отнимая окровавленную руку от щеки.

– Ты кто такой? – спросил тот, который заговорил первым.

– Андрей. Из… – он осекся. – Издалека. Разговор есть.

– Ну‑ка, зови Аленку, – мужик толкнул в плечо товарища. Тот неуверенно кивнул и, то и дело оборачиваясь, бросился прочь.

Ждать остались в тишине. Андрей заметил, как взгляды мужиков вцепились в его пиджак, в грязные ботинки и брюки.

Послышались поспешные шаги и тихие голоса.

За спинами лучников появился мужик с копьем, за ним шла девушка – та самая…

– Привет, – улыбнулся Андрей. – Помнишь меня?

И без того большие, глаза расширились, лицо побелело. Девушка с трудом сглотнула, ее рука вцепилась в предплечье стоящего рядом мужика.

– Это он? – спросил кто‑то из лучников.

Девушка неуверенно кивнула.

Не услышав ответа, лучник обернулся.

– Он, – одними губами прошептала девчонка.

Свою несуразную тунику она сменила на линялую рубаху до колен. Что‑то вроде байковой, но штопанной–перештопанной, да и цвет уже не определить. На ногах – лапти. Жесткие волосы распущены – недлинные, еле–еле достают до плеч. Похоже, тоже грязные, хотя и не столь засаленные, как у мужиков.

Мужик, ранивший Андрея, опустил копье, осторожно шагнул вперед, пальцами коснулся пиджака.

– Старосту! – крикнул кто‑то за его спиной.

Андрея буквально волоком втащили в пределы частокола. Ворота за спиной захлопнулись.

Без сомнения, здесь, в защитном круге частокола, располагалась деревня. Небольшая, десятка три дворов – точнее не рассмотреть. Дома деревянные – довольно добротные. Некоторые крыты железом, другие – шифером или рубероидом. Впрочем, встречалась и дранка, но то больше на хозяйственных постройках. Под ногами вместо тропинок – деревянные мостки, местами прогнившие, но все еще прочные, чтобы не распасться грязной трухой.

Из домов начали появляться люди. Лица настороженные, но враждебности вроде бы нет, хотя некоторые держат в руках оружие – топоры, копья, что‑то вроде мечей.

Его провели к дому из белого кирпича. На пороге уже стоял бородатый мужчина лет шестидесяти – крепкий, с руками, на которых отчетливо выделялись синеватые вены. Один его глаз был настолько мутный, что Андрей с трудом разглядел зрачок. Зато во втором застыло стальное спокойствие.

– Меня зовут Степан Михайлович. Староста, – проговорил он ровным сильным голосом. – Ты и есть тот глупец, который сунулся в развалины старого дома?

– Похоже, я, – пожал плечами Андрей.

– Откуда ты?

– Приезжий. Сейчас живу в Водино. Возникли небольшие проблемы – городок не отпускает.

– Водино… – медленно повторил староста. – Возвращает город?

– Да, – удивился Андрей. Он‑то уже подбирал слова, чтобы объяснить свои «небольшие» проблемы и при этом не выглядеть идиотом.

– Давно возвращает?

– Со вчерашнего дня, – с трудом вспомнил Андрей. А ведь действительно, со времени их приезда прошло всего ничего времени, а будто целая жизнь пролетела. И не одна.

– И живешь здесь?

– Нет, в городе, – Андрей неопределенно махнул рукой за спину. – Только не в таком городе, как у вас. В настоящем, живом.

До него долетали тихие перешептывания. Собравшиеся чего‑то не понимали, сомневались в его словах.

– Ладно, – пригладил бороду Степан Михайлович, – заходи. – Он толкнул низкую дверь, отошел в сторону. – Все по домам! – крикнул в толпу. – Ален, а ты куда? Ты кашу заварила, тебе и пробу снимать. Иди‑ка сюда.

Людям явно не хотелось расходиться, но ослушаться повеления они не смогли. Вскоре на улице осталась одинокая фигурка девушки. Она закусила губу, нервно кивнула. Девчонка определенно боялась. Но почему? При последней встрече она успела показать себя уверенной в собственных действиях. Что изменилось?

Андрей, наклонясь, вошел в дверь. Небольшое темное помещение, скорее всего, служило сенями, но рассмотреть его подробно Андрей не смог – прошел дальше.

– Направо заворачивай, – услышал за спиной голос старосты.

Комната, в которой он оказался, не отличалась ни размерами, ни обстановкой. Сложенная из кирпича печь, явно не классическая русская, большой стол, лавки, несколько стульев и… угловой диван – порядком потрепанный, но во вполне приличном состоянии. За печкой Андрей рассмотрел несколько навесных шкафов из ДСП.

– Садись, – вошедший следом староста указал на стол. – Говорить будем.

Аленка неслышной тенью скользнула в комнату последней, села на край дивана. Ее руки еле заметно дрожали, спина ровная, плечи расправлены. Она, будто нашкодивший ребенок, опустила глаза и замерла.