Текст книги "Мертвые не разговаривают (СИ)"

Автор книги: Максим Субботин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

Тяжело дыша и ощущая на губах горький привкус, Андрей откатился от воняющей лужи. Ненадолго он даже позабыл о боли, пронзающей все тело. В голове немного прояснилось. Полежав еще несколько минут, попытался приподняться на руках. С трудом, но удалось. Медленно, чуть не теряя сознание, встал на колени. Липкие капли упали на глаза. Андрей машинально провел рукавом по лицу. Кожа на ладонях содрана до мяса, висит окровавленными лохмотьями. Больно, но вполне терпимо. Видимо, организм еще не отошел от шока.

В груди родился и тут же разлетелся сотнями мельчайших игл ледяной ком. Всего в четырех–пяти метрах от Андрея, немного позади него, лежала Настя. Безвольная кукла, разбросавшая неестественно выгнутые руки и ноги. Голова повернута в сторону Андрея, глаза распахнуты…. один глаз. Вместо второго – месиво алой плоти. Лицо сильно посечено осколками стекла.

Из горла Андрей вырвался беззвучный всхлип. Опираясь на руки, откашливаясь кровью, он пополз к неподвижной девушке.

Не может быть! Этого не может быть!

Время, пока он полз, растянулось ноющей в груди бесконечностью. Не осознавая себя, он до крови кусал губы, но не чувствовал этого.

Дрожащая рука коснулась лба Насти. Холодный. Мертвенно–холодный.

Нет, так ничего не определить. Пальцы коснулись шеи девушки. Но оголенная плоть пульсировала собственной болью, чтобы распознать чужую жизнь.

Убил! Он убил ее! Самоуверенный мудак, вздумавший с больной головой сесть за руль!

– Настя… – не сказал – прокаркал Андрей.

Он заозирался вокруг. Машина стояла в нескольких метрах от них. Правыми колесами она выскочила на тротуар, где и врезалась в фонарный столб.

С какой скоростью надо было ехать, чтобы вылететь через лобовое стекло? Он же тащился черепахой.

Оправдания – глупые, никому не нужные оправдания. Груда бездушного металла выплюнула своих пассажиров и теперь наблюдала за ними все еще горящими глазами–фарами.

– Помогите, – прошептал Андрей. – Помогите! – заорал во все горло – и его тут же скрутило приступом кашля.

Улица пустовала.

Андрей пополз к машине. Водительскую дверь заклинило – и она поддалась не сразу. Облокотившись о сидение, Андрей ударил в центр руля. Улицу наполнил долгий гудок.

«Они не могут не услышать…» – билось в голове.

Он сигналил минуту или две, потом потянулся в карман за мобильным телефоном. На дисплее аппарата расползлась сеть трещин, на нажатие кнопок он не реагировал. С безумным остервенением Андрей обрушил телефон об асфальт. Он бил и бил, пока в руке не осталось лишь жалкое напоминание о бесполезной электронной игрушке.

Он еще раз взглянул на Настю, потом взгляд переместился дальше – на заправку.

Там должен быть телефон!

Припадая на одну ногу, то и дело опускаясь на колено, Андрей побрел к заправке. Иногда он оборачивался, надеясь, что на дороге кто‑нибудь, да появится, взбудораженный звуком гудка. Но город, насколько хватало глаз, пустовал.

Силы оставили его, когда нога споткнулась о «лежачего полицейского», предваряющего въезд на заправку. Андрей повалился безвольным мешком – тихо лежал, отдыхал. Пять минут, десять? Время будто остановилось. Потом пополз дальше. Снова поднялся.

У одной из колонок заправки замерла машина. Пистолет воткнут в отверстие бензобака, водительская дверь раскрыта настежь, но самого водителя нигде не видно.

– Кто‑нибудь! Помогите! – прокричал Андрей, но голос хрипел, срывался на кашель.

Тишина. Лишь тихий прерывистый шорох полиэтиленового пакета, терзаемого порывами ветра.

Касса располагалась в стеклянном здании, по совместительству – придорожном магазине. Бесшумно разъехались автоматические двери. В нос Андрею ударил сильный запах ванили. В небольшом помещении расположились два автомата. Один с напитками, второй – с шоколадными батончиками и всевозможными цветными пакетами, на содержимое которых Андрей не обратил внимания. Между автоматами вписался прилавок с кассовым аппаратом и металлическими держателями, в которых покоилось несколько журналов и газет.

Оператора за прилавком нет. Но видна полуоткрытая дверь.

Да что за черт?!

– Есть, кто живой?!

На краю прилавка он заметил трубку радиотелефона. Чуть не уронив держатель с газетами, схватил его. Ободранные ладони оставляли на белом пластике алые разводы. Андрей приложил трубку к уху – длинные гудки. Занято… Номер спарен?

За спиной послышались шаги. Андрей резко развернулся, продолжая держать телефон у уха. У раздвижных дверей стоял мужчина лет пятидесяти, в униформе охранника, с резиновой дубинкой на боку. Из‑под козырька кепки смотрели глубоко посаженные темные глаза. Лицо мужчины рассекали глубокие морщины.

– Здравствуйте, – выдохнул Андрей. Человек. Наконец‑то! На плечи вдруг навалилась гнетущая усталость. Боль, до того сдерживаемая какими‑то внутренними барьерами, всколыхнулась затмевающей сознание вспышкой.

Андрей покачнулся, схватился свободной рукой за прилавок.

– Добрый день, – послышался в ответ спокойный голос. – Чем могу быть полезен?

– Мы попали в аварию, – промямлил Андрей. – Тут, недалеко. Нужна помощь. Нужен врач.

– Вас много?

– Нет. Я – и моя спутница. Она до сих пор лежит у машины. Не двигается.

– Понятно… – голос охранника не изменился. Он прошел к стоящему у стены высокому стулу, сел на него.

– Помогите, – Андрей шагнул к мужчине. В груди что‑то надрывно ворочалось, будто пыталось выбраться наружу.

– Я не врач, – охранник пожал плечами. – К тому же не могу оставить пост. Вы же понимаете – служба.

– Какая служба?! Там человек умирает!

– Сожалею. Вы знаете, что неквалифицированная помощь часто приводит к еще худшим последствиям, чем неоказание помощи вовсе?

– Чего? – до Андрея с трудом доходил смысл услышанного. – Как позвонить в скорую?

Охранник тяжело вздохнул, подошел к Андрею, забрал у него трубку. Морщинистое лицо искривилось, точно от сильного омерзения. Держа телефон двумя пальцами, он достал из внутреннего кармана чистый платок, тщательно протер пластик.

– Скажи номер, я сам позвоню! – не выдержал Андрей.

– Спокойно. Не надо нервничать. Судя по вашему виду, волноваться вам вредно.

Андрей дернулся, попытался вырвать телефон из руки охранника, но тот легко отвел руку в сторону. Его взгляд, выражение лица, даже движения – все говорило о застарелой и непробиваемой скуке.

– Не балуй, – охранник вернулся к своему стулу, набрал на телефоне номер. Не прошло и нескольких секунд, как трубку взяли, и мужчина в нескольких словах обрисовал сложившуюся ситуацию, назвал место предполагаемой аварии.

– Они приедут? – спросил Андрей.

– Да.

– Когда?

– Скоро. Что с вами? Хотите воды?

– Там умирает женщина, которую я знаю несколько лет! – Андрей указал в сторону дороги. – Умирает по моей вине! И вы спрашивает, что со мной?

Охранник пожал плечами, смолчал.

– Вы не слышали шума аварии? Не слышали гудка?

– Слышал. Я же не глухой.

– Тогда почему сразу не вызвали скорую? – опешил Андрей.

– У меня были дела. К тому же я не видел, что там случилось.

Невозмутимость морщинистого урода поражала. Он сидел и вел себя так, будто ничего экстраординарного не случилось. Будто не случилось вообще ничего.

– Буду ждать их у машины, – сказал Андрей и двинулся к дверям.

– Нет, – вздохнул охранник.

– Что нет?

– Будет лучше, если подождете здесь. Там вы ничем не поможете.

– У вас с головой все в порядке?

– Конечно. Вы, наверное, ехали заправиться. Так? Сейчас оператор разберется с предыдущим клиентом и обслужит вас.

– Прощайте, – Андрей более не желал слушать сумасшедшей чуши.

«Хороший город, хорошие люди…»

Охотно верится.

Он успел сделать всего один шаг, когда услышал тихий скрип стула, краем глаза увидел размытое движение. В грудь сильно толкнуло. По телу Андрея прокатилась болезненная судорога, вызвавшая приступ рвоты. В животе заворочался тошнотворный слизень, но выползти наружу так и не смог.

Охранник стоял вплотную, вцепившись Андрею в грудки. В его иссиня–черных глазах сверкала ярость. Морщины шевелились, точно клубок копошащихся червей.

– Я сказал – сиди здесь! – прошипел он и оттолкнул Андрея от себя. Тот отлетел к прилавку с кассовым аппаратом, сильно приложился спиной, но чудом устоял на ногах.

Сон?! Снова сон?!

Охранник снял с пояса дубинку.

– Я сломаю тебе ноги, – проговорил он. Спокойствие, вернувшееся в его слова, заставило попятиться. – Зачем тебе ноги? Ты попал в аварию, убил человека – убил свою подругу, а все еще ходишь. Это несправедливо. Не находишь?

– Я сам решу свои проблемы, – Андрей бросал отрывистые взгляды на прилавок, выискивая хоть что‑то, чем можно защититься. Впрочем, собственные дрожащие руки и спазмы по всему телу вряд ли позволят ему оказать должное сопротивление.

– Такие, как ты, их даже не видят. Торопитесь. Всегда торопитесь. Скажи – экономия минуты так важна? Важнее чьей‑то жизни?

– Что? – Андрей продолжал пятиться вдоль прилавка, а охранник все наступал. Неспешно, но неотвратимо.

– Не понимаешь? Ты – убийца. А убийца нуждается в наказании. Жаль, официальное правосудие не способно воздать тебе в полной мере. Это ничего. Всегда есть те, кто встанет на сторону закона. Настоящего закона, а не того убожества, о которое вытирают ноги ублюдки вроде тебя. Хочешь изменить страну – начни с себя.

Андрей откинул крышку прилавка, перевалился за него. В боку ужасно кололо, во рту снова появился кислый привкус.

– Боишься? Это хорошо. Но бояться следовало раньше, когда садился за руль. Когда чувствовал себя королем дороги.

– Вы потеряли кого‑то в аварии? – осенило Андрея.

Охранник криво ухмыльнулся.

– Разве это так важно?

Неуловимо быстро он замахнулся дубинкой и обрушил ее на прилавок, сметая с него все. На пол полетели газеты и журналы, посыпалась какая‑то мелочевка, загрохотали металлические держатели.

Андрей рванул полуоткрытую дверь, ввалился в полумрак.

– Они были всем для меня! – неслось вслед. – Всем!..

Опираясь о стену, он быстро миновал короткий коридор – и оказался… наверное, это можно назвать небольшим складом. На деревянных стеллажах стояли коробки, лежали какие‑то упаковки. У одной из стен застыл большой двухдверный холодильник. Вроде бы самый обычный, только подрагивающий, будто перед ним из пола бил поток горячего воздуха.

В центре складской комнаты стоял стол с небольшими пластиковыми контейнерами, в которых обычно носят еду. Рядом с контейнерами, накрытое белым полотенцем, застыло что‑то круглое.

Арбуз?

За спиной раздались твердые, по–прежнему неторопливые, шаги.

Держась за бок, покалывание в котором разрослось пожирающим плоть жаром, Андрей направился через склад к выходу. Взгляд неотрывно приклеился к массивной металлической двери. Если она заперта – можно заказывать отходную.

Дверь не была заперта. Ее даже не пришлось открывать – распахнулась сама перед самым носом Андрея, чуть было не влепившись тому в лицо. Хорошо, успел поднять руки. Звук гулкого удара наполнил небольшое помещение. Кости рук будто разлетелись мельчайшим крошевом. Андрей вскрикнул, отшатнулся.

В дверном проеме стоял молодой человек, в поношенных джинсах и легком свитере с закатанными рукавами. В руках, затянутых резиновыми перчатками, он держал большой тесак темной стали.

Увидев Андрея, незнакомец остолбенел. Его глаза забегали, точно у крысы, попавшей в ловушку.

– Что вы здесь делаете? – наконец произнес он. – Это служебное помещение.

– Ваш охранник хочет меня убить, – прокашлял Андрей. Он с трудом удерживал норовившее ускользнуть сознание. От боли хотелось кричать, хотелось выть. На ее фоне все потуги страха опутать сознание липким коконом терпели неудачу.

– Правда? – незнакомец шагнул в комнату, закрыл за собой дверь. – Значит, вы тоже были неосторожны… Хотя нет, папа всегда видел таких, как вы, насквозь. Самоуверенность иногда играет плохую службу, – он вздохнул, потом заговорил громче, но обращался уже не к Андрею, а к кому‑то за его спиной. – Скольких?

– Одну!

Андрей отшатнулся, пятясь, отступил, стараясь поймать в поле зрения сразу обоих говоривших.

– Немного, – кивнул парень с тесаком. – А сам не сдох. Где справедливость?

– Она здесь, – ответил ему охранник с противоположной стороны комнаты. – Ты знаешь, во что они превращаются? – обратился к Андрею. – Знаешь?

Тот молчал. Попасть в клещи к двум психам – отличное продолжение дня.

– Покажи ему…

Молодой человек чуть опустил голову, посмотрел на Андрея исподлобья, потом провел пальцем по лезвию тесака.

– Острый, – проговорил шепотом.

Андрей схватил с полки пару банок с каким‑то коктейлем. Не оружие, но хоть в голову попробовать запустить.

Но на него не нападали. Парень поднес тесак к собственному горлу, а потом, медленно подняв подбородок, провел по коже. Раз, другой, третий… Кровь тугими струями вырывалась из все расширяющихся разрезов, падала на пол, стеллажи. А сумасшедший со взглядом крысы улыбался. Его свитер уже пропитался кровью, лицо покрылось темными разводами, а губы не переставали кривиться в самодовольной усмешке.

Наконец его движения замедлились, из них исчезла прежняя уверенность. Пару раз тесак скользнул по груди, раз – по подбородку. Скользящие движения темной стали уже наверняка перебили все артерии, добрались до позвоночника.

Сумасшедший парень замахнулся в очередной раз, но руки больше не слушались его – упали вдоль тела. Он стоял еще несколько секунд, покачиваясь из стороны в сторону, наблюдая за Андреем пустым взглядом забрызганных кровью глаз, а потом рухнул на спину. Тесак загрохотал по полу.

Тишина.

Мгновения гнетущей, напоенной запахом крови тишины. Андрей тяжело дышал, но молчал. Для него смерть одного из психов – неплохая новость. Шансы выбраться с заправки живым немного увеличились. Он сделал шаг к металлической двери. Сторож никак не отреагировал на его движение.

Еще шаг.

Сколько же крови… Бордовая лужа растекалась густым пятном, центром которого служил раскромсанный провал в плоти еще недавно живого человека.

Шаг.

Лужу не удастся обойти. Расплылась слишком сильно.

Он еще раз посмотрел на охранника. Тот будто в каменную статую превратился. Кажется – даже не дышит.

Плевать, пусть хоть вскроет дубиной себе голову.

Андрей ступил в поблескивающую в свете ламп дневного света жидкую массу. Глаза вскрывшего себе горло парня, до того закрытые, распахнулись. Его рука дрогнула, метнулась к ноге Андрея, но тот оказался быстрее – в один прыжок миновал окровавленное тело и оказался возле металлической двери. Дернул за ручку. Та даже не пошевелилась, точно заваренная снаружи.

Человек на полу что‑то пробубнил, но вместо слов из его рта вырывались лишь булькающие звуки. А потом он начал меняться. Продолжая бороться с дверью, Андрей не смог отвести взгляда от жуткого представления.

Сначала он услышал треск. Одна рука сумасшедшего самоубийцы задрожала, а потом переломилась в предплечье. Кожа натянулась, вспучилась и, наконец, лопнула под давлением острого куска кости. Та же участь постигла вторую руку, только та переломилась в двух местах. Влажный треск продолжался. Тело человека билось в конвульсиях. Вот правая нога, жестоко вырванная из тазобедренного сустава, выкручивается, изгибается под немыслимым углом. На джинсах расцветают и быстро расползаются пятна крови. Грудная клетка под свитером резко опала, схлопнулась с чавкающим звуком. Нижняя челюсть, раскрывающаяся в немом крике, сдвинулась в сторону и будто под чудовищным ударом вошла в череп, еще больше разворотив рану на шее.

А потом по коже сумасшедшего пролегли сначала темно–красные, но с каждой секундой темнеющие борозды. Они вгрызались в плоть, стаскивали ее сначала с мяса, а потом с костей. Человек сгорал в невидимом пламени, превращался в головешку.

– Они сгорели, – Андрей услышал голос охранника. – Не смогли выбраться из машины. И сгорели. Заживо. Их тела вырезали вместе с кусками кузова – так они сплавились.

– Местью ты ничего не исправишь и никого не вернешь, – сказал Андрей. Он прекратил попытки прорваться сквозь дверь. Та стояла монолитом.

– Здесь ты прав. Но я могу оградить других от подобной участи. Это моя жизнь. Это моя справедливость.

– Жизнь? Тебя нет! Ничего этого нет! – Андрей обвел вокруг рукой. – Я сплю – и это всего лишь сон. Пусть даже кошмар, если тебе от этого будет легче.

Охранник нахмурился.

– Если тебе приятнее так думать, – сказал он и направился к Андрею, – думай.

Андрей понимал, что каким‑то образом снова провалился в сон. Все, что творится вокруг, – просто не может происходить в реальности. Оставалось надеяться на то, что заснул он до аварии и за руль сесть не успел.

Он коротко замахнулся и что было сил метнул одну из банок, которые все еще держал в руках, в голову охранника. От броска он чуть было не задохнулся – тело отозвалось волной оглушающей боли. Но снаряд попал в цель. Охранник не успел среагировать. Его голова откинулась, по телу пробежала судорога, руки взметнулись в защитном жесте, но слишком поздно. Кепка слетела с головы.

Удар пришелся ровно в переносицу, но остановить сумасшедшего не смог. Охранник взревел. Его лицо исказилось ненавистью, начало оплывать: морщины увеличивались, становились глубже, растекались грязными складками кожи; в глазах появилась нездоровая желтизна, испещренная сетью пылающих капилляров; складки на шее приобрели синеватый оттенок, обвились кольцами, будто от толстой веревки.

Андрей запустил в охранника вторую банку, но на этот раз промазал. Разъяренным кабаном тот бросился через комнату, одним движением отбросил в сторону стоящий в центре стол. То, что Андрей принял за арбуз, покатилось по полу человеческой головой. Широко распахнутые глаза уставились на него с немым укором.

Охранник врезался в Андрея на полном ходу, впечатал в стоящий за спиной стеллаж. В спине что‑то хрустнуло – и ноги почти отнялись. Размякшими сгустками они подгибались, с трудом удерживая Андрея в вертикальном положении. В лицо несло гнилым смрадом. Охранник что‑то кричал, брызжа грязной слюной, но слов не разобрать. В ушах какофония металлических дребезжащих звуков.

Его подхватили за грудки и бросили на пол. Что‑то мокрое и теплое заскользило под ладонями. Андрей полз, оглушенный и ослепший. Пытался ползти. В бок дважды ударили. Сильно. Уже после первого удара воздух застрял в горле спертым комом. Второй удар заставил выхаркивать легкие.

В лицо что‑то вцепилось. Шершавое и корявое. Что‑то елозило, пыталось выдавить глаза, разорвать рот. Андрей вяло мотал головой, но сбросить цепкой хватки не мог. Лишь когда в одной глазнице сводящей с ума болью вспыхнула темнота, он немного пришел в себя.

Он лежал в луже чужой крови, а над ним безумной усмешкой на обожженных губах скалился безумец, недавно вскрывший себе горло. В выжженных провалах его глаз пульсировала мягкая, отсвечивающая красным плоть. Изо рта вырывался язык, испещренный вскрывающимися нарывами. Не человек – выходец из могилы. И эта тварь тянула к лицу Андрея свои руки–головешки.

Отбросить их! Выкручивая, ломая пальцы, сдирая обожженную кожу. Тварь продолжает улыбаться, но поддается.

Андрей откатился в сторону. Совсем недалеко – когда его снова подхватили сильные руки и метнули, будто он шар для боулинга. На этот раз он оказался за обожженной тварью – и той пришлось спешно разворачиваться, чтобы вновь добраться до добычи. Несколько секунд форы. Только что с них толку, когда тело разбито вдребезги, а над тобой нависает урод, который, судя по отметинам на его шее, давным–давно свел счеты с собственной жизнью?

Перед глазами что‑то заклубилось. Очертания холодильника искажались в дрожащем, окутывающем его мареве. Но если поначалу это марево было прозрачным, то теперь оно сгустилось, почернело. Рваная гноящаяся рана, висящая прямо в воздухе.

Что это? Кошмарный сон готовит новый сюрприз?

– Иди ко мне… – заклокотал булькающий голос.

Андрей обернулся. К нему ползло обожженное нечто. Подтягиваясь на руках, оно клацало по полу внезапно отросшими черными когтями. Охранник стоял, смотрел на своего сына – и на его губах играла умильная улыбка.

Андрей сплюнул. По спине бежал колючий холод. Проснуться! Надо обязательно проснуться! Но что, если в этот раз его не выбросит в реальный мир? Он столько говорил об опасности сна, столько убеждал Настю и Вяча не спать, а сам не заметил, как снова с головой окунулся в кошмарный омут.

По ноге полоснули когти. Вспороли брюки, немного оцарапали кожу. Андрей судорожно подтянулся на руках. Гноящаяся рана пульсировала над самой головой.

– Заканчивай с ним, – проговорил охранник. – Пора обедать…

Андрей рванулся вперед, зажмурился в ожидании удара о дверцу холодильника.

Удара он не почувствовал. Что‑то холодное и липкое сомкнулось вокруг него, сдавило гидравлическим прессом. Ни пошевелиться, ни вздохнуть. Отличая ловушка – подходи и делай с беспомощным телом что хочешь. Хоть жри, откусывая по кусочку.

Он уже начал задыхаться, почти задохнулся, когда липкие объятия исчезли. Будто и не было. Лишь слабое, быстро исчезающее ощущение невероятно высокого давления.