Текст книги "Времена былинные. Книга Вторая. Вольные стрелки (СИ)"
Автор книги: Максим Макеев
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 35 страниц)
Я хотел купить много разного сырья, на опыты да на производство. Медь хотел местную попробовать, свинец мне был необходим, олово, камни да руды привозные... Но этого мне никто не продавал! Вот как с тем кузнецом-медником – все видят во мне потенциального конкурента и на сырье своё задирают такие ценники, что волосы на голове шевелятся. А то и просто посылают куда подальше. Мол, хочешь – бери готовое изделие, стоимость которого, кстати, тоже далеко не гуманная, да и качество в моих глазах не выглядит отменным. Сырье же – ни-ни, нам и самим пригодиться. А то ещё на торг выйдешь сам, разоришь местных промышленников да предпринимателей. Я злой, как собака, бегаю по всей Ладоге, а тут ещё и хазарин под ногами крутиться, канючит... В сердцах отправил его договариваться о закупках. Мол, договоришься о поставках необходимого мне товара – лодка твоя. Балтийскую-то, трофейную, мы чуть не в первый день на аукционе толкнули.
Самуил не подвёл! Не видел его до утра, а с рассветом он меня потащил по закоулкам да подворотням, к каким-то барыгам да прочим тёмным личностям. Переговоры вёл он отменно, тут ничего не скажешь – посредством каких-то многоплановых сделок, личных отношений и взаимных обязательств, он менял мои расписки на необходимое сырье, которое ручейком стекалось в тримаран. Финальным аккордом стала закупка материалов для сельского хозяйства. Набрал семян разных, будем пробовать их сажать для разнообразия диеты и на промышленное производство. Ягнята, куры, утки, поросята – все уходило на тримаран. Корову и жеребёнка, правда, Торир вернул обратно – тупо кончилось место на лодке. Оставшиеся деньги потратил на две вещи. Первая – подарки родным и близким, ткани да украшения с посудой, в основном. Вторая же...
Наверно, тут ещё долго слухи ходить будут, как дурной хлопец гонял по всему рынку, да просил показать монеты, искал разные. Я решил стать первым нумизматом. В процессе закупок с Самуилом я повидал столько разных денег, что глаза разбегались. Да и попытки понимания стоимости отдельных из них превратились в сущий ад. Вот почему хазарин одну круглую монетку меняет на две квадратных с дыркой, если вес серебра разный получается? Плюнул на попытки удержать в голове курсы обмена, решил записать. А как это сделать, если на руках только ограниченный набор есть? Вот и стал менять расписки да гривны на различные платёжные средства. Даже бисер в коллекцию включил. Каждыйобразец завернул в мешочек да записку приделал, а в записной книжке – гигантская таблица с данными. Откуда такая, как ценится, как соотносится с другими, где хождение имеет. Монетки тут разные, круглые и квадратные, гладкие да угловатые, мелкие и большие. Сидел на лодке вечерами, перебирал их, Торир мне комментировал отдельные образцы, помогал, значит с коллекцией. Смысла в ней он не понял, но по моей просьбе рассказывал про каждую монетку. У меня чуть не половина оказались порченные, обрезали тут по краям серебро. Потому и форм столько разных. Я-то думал они по номиналу отличаются, например, круглая и шестигранная, а оказалось – просто обрезанные. Так что часть монет пришлось пометить как порченные, но теперь у меня золотой запас есть. Ну, серебряный, ладно. В таких вот событиях и проходило время до нашего уезда. В ночь перед отплытием в деревню мы с Лисом обсуждали последние два месяца...
– В следующий раз записки правильно пиши! Чтобы понятно было! – Лис назидательно поднял палец.
– Ага, если он будет, этот следующий раз, – я отхлебнул пива.
– Где обитаешь, так и не скажешь? – хитро прищурился Лис.
– Не, не скажу, – я поставил кружку на стол, всю неделю Лис допытывался о расположении нашей деревни, – сам понимаешь, дело такое... Ты вон у Белимира, если что, поинтересуйся.
– Хм, волхв теперь за тебя горой, мне уже все уши прожужжал о Перуновом любимчике Сергее, – Лис при моём упоминании местного служителя культа чуть скривился, не может он противостоять сверхъестественному, приходиться прислушиваться к религиозным деятелям, – с пленными что делать будешь?
Это он о тех ребятах из рыбацкой деревни, что мы в качестве доли себе взяли. Эта гоп-компания в данный момент лежала связанная на лодке. А нечего было пытаться убежать!
– Да что что... На землю посажу, работать на меня будут. С этим какие-то трудности? Рабство тут у вас не в чести?
– Да не то чтобы так, – Лис неопределённо махнул рукой, – правила есть, порядок. Как держать, как выкуп брать с них... Продавать не собираешься?
– А ты купить хотел?
– Прекращай с Самуилом общаться! – развеселился Лис, – У того тоже на вопрос два других появляется в ответ. Нет, я покупать не буду. Но если соберёшься – в Новгород лучше не суйся.
– Чего так? Не промышляете таким? Вроде я даже тут видел рабов.
– Ты их по мурманскому обычаю на меч взял, и у нас такое есть. Но Торир своих рабов на веки-вечные получает, а Гостомысл того не любит. Раньше, было дело, замятни часто случались, много словен на полдень продали. Земля оскудела людьми, и Новгород тоже. Потому и решили все рабов не плодить, а трудом с них брать да на земле рассаживать со временем. Торг людской, что был в землях словенских, пожгли, теперь по-другому всё. Чужим покупать и продавать рабов не позволяют, свои другим обычаям следуют, чаще ряд заключают на лета долгие. А кто сунется холопить народ – тому головы не сносить! – Лис разъяснил политику в отношении зависимого населения, – Ты же не наш, не Новгородский? Вот и думай.
– Хм, я тут тебя даже поддержу – нечего населением разбрасываться. Торговать людьми не стану, что-то не хочется. И так денег хватает, – я не лукавил, даже после всех покупок у меня остались наличные во всех их проявлениях.
– Купеческим делом заняться не хочешь?
– Не, не лежит душа. Мне бы домой, к семье.
– Жаль. Прибыток от тебя Ладоге знатный получился, – искренне сказал Лис.
– Ну, Ладоге-то ладно, и твой карман... сума твоя тоже того, оттопырилась, – я подначил местного чиновника.
– Да если бы, – Лис махнул рукой, – на зерно всё идёт, и доля та тоже. Ладогу кормить надо.
– Просто так!!??
– Нет, в долг. Я зерно с полудня беру, люди у меня его по зиме в долг берут, работы разные выполняют, крепость строят, лес рубят. Голодно сейчас. Второй год земля плохо родит, – грустно закончил Лис, и вздохнул.
Я посмотрел на мужика с искренним уважением. Вот ведь как! Думал, он взяточник обыкновенный, а он, оказывается, тут народ от голода спасает, да ещё и город развивает. Сильно Лис поднялся в моих глазах после этих слов. Врать ему резона вроде нет, по внешнему его виду не скажешь, что он олигарх, живёт в детинце, на служебной, так сказать, квартире. Вот бывают же люди правильные в любом времени!
– Извини, не знал. Правда не знал, думал, себе в карман, ну, в суму работаешь.
– Да какая там сума! Хватило бы зиму на Ладоге всем пережить – и ладно.
– Ну если дальше дело хорошо пойдёт, может, и с этим подсоблю, – я хотел помочь Лису картошкой, чувствовал себя перед ним виноватым за мысли дурные, в которых взяточником его представлял.
– Как с данами? – ухмыльнулся местный чиновник.
– Ага, вроде того. Тоже быстро и без потерь... Как там Волк, провёл лодки, есть новости?
– Лодка пришла вчера, с Варяжского моря. Купец сказывал, что Рюрик с дружиной других данов, что возле Двины были, разбил, и к нам шёл, помогать. А тут его Волк встретил. Так все вместе и пошли на закат...
– И то хлеб. Ладно, засиделись мы с тобой. Давай прощаться, завтра затемно уйдём домой, – мы встали из-за стола и крепко обнялись.
Рано утром вышли на озеро. Погода не очень радовала, начало немного штормить. Тут такое частенько бывает, а иногда прям очень большие волны появляются. Но Кнут и Торир сказали, что время до непогоды есть, проскочим. Я тут только и мог, что на их опыт опираться – ни спутников, ни телевизионного прогноза погоды не было. Поэтому сидел в машинном отделении с Обеславом и думал о превратностях судьбы.
Если я правильно всё понимаю, то Рюрика могли позвать в Новгород как раз из-за победы над данами. И если я эту ветвь хронологии разрушил, позволив Волку и Лису победить самостоятельно, без помощи других варягов, то дальнейшая история может пойти совсем другим путём. Сейчас для Ладоги и Новгорода Рюрик хоть и воин славный, но не тот "спаситель Отечества", которого можно позвать княжить. Блин, лишь бы сам варяг этот боевитый не узнал, кто его трона Новгородского лишил! А то ещё по шапке надаёт...
Когда погода чуть наладилась, я выбрался наружу, воздухом подышать. Обратно шли по приборам и ориентирам, быстро справились. Только вот не смогли найти нашу заводь. Вроде место то, вон пляжи песчаный, вон пролысины, там где лес рубили, вон скала приметная. А заводи нет! Кусты сплошные да деревья. Правда, часть зарослей зашевелилась, и ушла куда-то вглубь. Открылась лодка мурманов, вытащенная на берег, и я увиделродных людей, которые махали нам руками.
Зашли в заводь. Не успел сойти на берег, как на шею бросилась Зоря.
– Родимый мой! Дошёл! Думали, сгинул! Месяц-то уже прошёл две недели как.
Я обнимал жену, вдыхал запах её волос, гладил по голове.
– Ну прости, милая, прости. Задержаться пришлось, дело большое делали...
– Ой! Да вы голодные наверно! Пойдёмте к столу! Мы сейчас все поставим, хлеб из нового урожая уже!
– И то верно! Кормить мужиков надо! – подошёл Буревой в камуфляже.
– Да и бражка готова новая, – это Кукша.
– Как же я по вам всем соскучился! – я сгрёб подошедших родственников в свои объятия.
Мы крепко обнялись. Все. Я Дома.
2.Деревня на Ладожском озере. Осень 859 года.
Мы быстро раскидали товары с Ладоги по сараям, потом разберёмся. Пленных подростков, которых до сих пор не развязали, да ещё и на глаза повязки сделали, занесли в сарай, пусть ещё полежат, с них не убудет. На кормежку и водопой их развязывать будем, а пока пусть «промаринуются». Приезд наш отметили знатно. Мы выставили подарки с Ладоги, даже вина чуть взяли на остатки наличности. Стол ломился от яств, мурманы, оказывается, с Буревоем четыре раза на сейнере за рыбой ходили, насолили да навялили кучу, жира наплавили и клея запасли. Урожай в этом году был больше, помогло, видать, наше продвинутое земледелие в виде переноски снега на поля да сев по очереди разных культур. Наконец, уселись, и я двинул тост:
– Ну, за встречу!
И пошла гулянка! Утолили первый желудочный голод, начали утолять информационный голод тех, кто не был с нами в походе. Рассказали про Ладогу, про данов, про бои и победы. Про Лиса да Волка, про добычу крупную да регату весельную. Про договорённости с властями и волхва Перунова. Ясное дело, чуть преувеличили, но тут так все делают, это нам не в минус. Торир потом долго рассказывал про планы свои, мурманов посвящал в новые возможности. Количество добычи и авторитет вождя на Ладоге, что вырос до немыслимых высот, позволил ему зафрахтовать чуть не пять кораблей с зерном, да ещё и по вполне себе низким ценам. Этот караван от отведёт домой, а на следующий год его опять будут ждать на торге с распростёртыми объятиями. Засиделись чуть не до утра, при свете скипидарных светильников. Освещённость в нашем посёлке сильно упала, ибо Буревой достроил крепость.Да не одну! Потом все мне должен показать да рассказать.
А когда легли спать, меня огорошили другими новостями. Я только полез с любовью к Зоре, только начал гладить да ласкать, как был отодвинут на край кровати и ударен словно обухом по голове. Им выступала новость о том, что я скоро стану папой. Так что я вообще почти не спал, радовались с женой новому пополнению. Лишь бы все прошло хорошо, без осложнение.
День посвятили подготовке мурманской лодки к долгому походу. Потом провожали Тоира с дружиной, им ещё на Ладогу идти, корабли с зерном забирать, торопятся мужики. Лодку их нашим товаром грузить не стали – и так добычи выше крыши. А вот волхву словенскому я все запасы бумаги выгреб – вождь обещал передать мой презент. Своё судно мурманы, которые провели тут всё лето, держали в порядке, да и Буревой помогал, потому так быстро и справились. Спустили лодку на воду, добавили припасов в дорогу, и насталапора прощаться.
На берегу обнялись все, Торир обещал если будет возможность зайти в гости. Но такое может и не получиться – уж слишком много планов у вождя на торговлю зерном. А учитывая его новые возможности на Ладоге и количество финансов, все они имели высокую вероятность сбыться. Потом мурманы погрузились в своё судно, и стали выдвигаться в новый поход. Видели бы вы лицо Кнута, когда он выплывал из заводи! Такая тоска, такая печаль! Ну да, на вёслах это тебе не под паром ходить. Да и гребцы, которые ходили на нашем тримаране, тоже что-то не излучают оптимизма. То сидишь себе в ячейке стрелковой да на озеро пялишься. А тут деревяшкой здоровенной ворочать приходится, кому ж такое понравится? Дождались, пока мурманы скроются на горизонте, закрыли специальную маскировку на входе в гавань, и отправились в деревню. Хотя нет, уже крепость – мне Буревой всё хотел похвастаться своими достижениями.
Отчёт деда принимал на натуре, то есть, со стены защитного сооружения. Западная стена крепости проходила по валу, отделяющему нас от озера, восточная смотрела в сторону Перуново поля и холма с "плато". Северная шла вдоль заводи, оставляя полоску твёрдой земли. Южная смотрела в сторону полей и лесоповалов. Деревья вокруг были вырублены метров на сто, высота защитного сооружения была метров семь. В принципе, враг преодолеть сможет, если сопротивления не будет. Но мы же не голые стены-то оставим! Мы же их оборудуем противодиверсионными и защитными сооружениями! Ворот у крепости было двое. Одни выходили в сторону поля, вторые – в сторону заводи. Вал возле озера лопатами обработали так, что подняться с воды на него нереально, но при этом самой крепости не видно, кусты скрывают. Здорово получилось. Как и защитная маскировка входа в гавань. Её сделали в виде лодки, заполненной землёй,и насадили в неё молодых деревьев и кустов повыше. Специальной верёвкой, если надо выплыть, устанавливали защиту вдоль заводи, для сокрытия деревни ставили поперек входа в неё.
Вторая же крепость появилась из-за чересчур хозяйственного Буревоя. Люди есть, брёвна, трактор, а мы всё не возвращаемся. Дед сначала сделал с мурманами себе ещё два поля, брёвен стало ещё больше. Потом он подумал, и решил, что дополнительное защищённое место не помешает, и соорудил ещё одну крепость, пристроив её с восточной стороны уже существующей! Крепости были связаны двумя воротами, вторая из них нуждалась в доработке. Из недостроенной вели ещё одни ворота наружу, в сторону Перунового поля. Таким образом, из нашей деревни мы имели выход на север, на юг и на восток. Внутри крепостей была куча необработанного лесоматериала, который остался после строительства и обустройства полей. Ну и другое сырье лежало, кучами. Его было... Цензурно это количество описать сложно, одним словом.
И руды намыли, и мрамора нарубили, и песка с глиной нанесли, и кирпичей сделали, и золы кучу выжгли – громадная по меркам нашего села толпа взрослых мужиков, под командованием Буревоя, вооружённого эффективными способами организации труда и передовой техникой, умудрилась чуть не по самую верхушку стен завалить все наши защитные сооружения ресурсами. Утрирую, конечно, но не сильно – я реально ходил между больших куч разных местных материалов.
Чуть меньше было готовой, так сказать, продукции. Мои родичи просто не успевали перерабатывать то, что привозил дед с Кукшей и мурманами. Да, запасы тканей, кудели, смолы да скипидара, поташа, банок стеклянных и пиломатериалов были огромные, даже чугун и железо дед с Кукшей лили периодически, заготовки делали. Но справиться с потоком "ништяков" всё-равно не могли – кучи сырья росли быстрее, чем заполнялись склады готовой и полуготовой продукции. А аграрная наша технология, с многопольем и навалкой снега, дала не менее гигантское количество урожая. Как продовольственной его части, вроде ржи, так и промышленной, куда относилась крапива и конопля. И опять не хватало сил все обработать! Семена конопли ждали маслобойки, тары требовали зерна и травы, картошка просто задыхалась без ящиков. По расчётам Буревоя, наш род из пятнадцати человек мог выдержать на существующих ресурсах чуть не двухлетнюю осаду. А ещё рыба! А ещё ягоды! А ещё грибы, что пытались выращивать сами! А ещё!.. Да сколько всего ещё!
Мы, как Кощей над златом, сидели на грандиозных по местным меркамресурсах. Их защищала сдвоенная крепость, триста на шестьсот метров где-то получились её размеры. Жаль вот только народу у нас не так много, придётся что-то мудрить с дополнительной защитой поверх основной стены крепости. И кстати, о населении деревни, надо что-то с пленными решать.
Пошли к сараю, по дороге рассказывал Буревою о наших новых жителях.
– Рабы значит, – дед почесал бороду, – а что мы делать с ними будем? Нам, вроде как и не надо ничего.
– Это пока не надо. Я тут смотрел на работу твою, очень круто, ну, здорово вы все сделали. И пара мыслей появилась. С кирпичами у нас как?
Буревой произнёс фразу, которая означала большое, очень большое количество, только вот она была нецензурная.
– Это хорошо. Они там же, возле болота?
– Большая часть – да, сюда меньше перенесли. Мы когда на болоте работали, много кирпичей сделали. А вот руды меньше выходить стало на прежнем месте, пришлось идти вдоль берега болота.Вот по пути кирпичи делали. Часть, правда, только на солнце просушилась, не до рубки дров было. Выход новый железа нашли, но из него кислоты меньше, зато фосфор этот твой выпаривается. При плавке более хрупкий чугун выходит, – дед горестно вздохнул, – даже не знаю что делать.
– Ну ты сильно не расстраивайся. Сколько чугуна заготовили?
Опять фраза из непереводимого народного фольклора. Блин, да когда ж они успели-то всё!
– Молодцы! Просто нет слов! Летопись как?
– Дошёл до сего дня, дальше уже вместе писать будем.
– Я там монеток привёз разных, тоже положим для потомков к летописи. А вот и наш сарай.
Мы вообще-то Кукшу охранять его поставили, но что-то двери открыты, и пасынка моего не видно. Изнутри зато раздаютсяголоса. Зашли с дедом, увидели как Обеслав и Кукша кормят с ложечки связанных ребят картошкой.
– Здорова. молодёжь!
– А мы тут это... вот... покормить решили... – замялись мой Кукша с двоюродным братом.
– Это вы правильно придумали. Как закончите, сарай закрыть не забудьте. А тот вон тот очень прыткий малый, да девица его тоже кузнечик тот ещё.
– Хы-хы, кузнечик! – Кукша и Обеслав заржали, пленные сидели грустные.
Я вообще-то никакого желания держать их в рабах не имел. Ну вот зачем мне кандальники в нашей деревне? Охранять их ещё, кормить, содержать. Да и толку от их труда... Сколько Обеслав, который меньше их по возрасту, сделает на тракторе, а сколько – рыбаки эти, трудясь руками? Им-то станок не доверишь, сломают машину или сами руки-ноги покалечат. Учить их? Из под палки да себе на пользу? Я вот не уверен, что такое выйдет. Просто представил себя на их месте, вкалывал бы я за пайку, выказывая образцы трудолюбия и послушания? Наверно, нет. Потому основная идея была влить их в наше общество как полноправных членов коллектива. Но и тут проблема. Мне нужны полноценные преданные жители села. А как их в этом убедить? Ну, в том, что именно это моя задача, а не содержание их в рабах и получение бонусов от их работы? Как добиться лояльности? Они ведь гордые тут все, могут и деру дать да сгинуть в лесу. Не хочется такого результата – люди нам нужны.
Запасы, сделанные дедом с толпой мурманов, явно показывают, что сколько не разрывай Тришкин кафтан, состоящий из усилий моих родичей, по всем работам, сколько не планируй до мелочей любое дело, сколько не оснащая инструментами народ, сколько не изобретай машин, всё равно итог один – больше людей, больше возможностей. Ведь ещё до моего уезда наметилась тенденция неприятная. Чем больше мы хотим получить разных "ништяков", тем больше времени мы тратим впустую на перемещения между болотом, озером, лесом, полями и лесоповалами. Нам бы пару-тройку моих клонов полноценных – мы бы и Ладогу под себя подмяли, теоретически. Я бы одного на плавку поставил, второго на болото – и металл бы рекой тёк. А так, наш "рванный" ритм, переходы постоянные между видами деятельности, постоянные марш-броски за ресурсами за пределы деревни – это всё крайне снижало нашу производительность. Нужны люди. Обучаемые, лояльные, мотивированные.
На Ладоге, после разгрома данов, была мысль купить рабов или аналогичного по статусу населения. Но сразу напрямую спрашивать об этом ни у кого не стал, побаивался. Да и Лис потом мне политику партии в этом направлении объяснил. Торира исподволь спрашивал про такое, в принципе, в Скандинавии можно невольников найти. Но там тоже своя специфика, и порядки соответствующие. Да и рабы взрослые в основном продаются, и чаще – семейные. А таких под себя ломать, заставлять учиться и подчиняться, делать из них коллег по ремеслу гораздо сложнее. Тем более, что из рассказов мурманов я понял, что рабы у низ ближе к крепостным, то есть скорее пашут сами себе на уме, и долю отдают хозяину. Он же особо не вмешивается в работу подчинённого населения, лишь привлекая подопечных к большим проектам. Ну стену там построить, за которой все, включая рабов, прятаться во время нападения будут, поле хозяина клана обработать, урожаем с которого кормиться в случае голода будут, и тому подобные вещи. Я прикинул, такой подход меня не очень устраивал, не хватит у меня опыта и навыков в управлении такого рода подчинёнными. А вот этих ребят можно попробовать перековать под себя. Молодые мозги мягкие, жизненные принципы и стереотипы ещё не пустили глубокие корни в сознании подростков, может что и выгорит. На таких опыта наберусь, глядишь – и у Торира населения прикуплю.
С рыбаками решил на контрасте действовать. Пусть связанными пока побудут, понервничают, смирятся с судьбой своей рабской. А потом мы их чуть приподнимем – благодарны буду. Правильно сообразят как признательность проявить – учёбой займутся, трудом на благо всей общины – опять чуть статус поменяем, в сторону улучшения. Так, глядишь, и вольются в наш коллектив, и станем мы им второй семьёй. Я не зверь, но какие тут другие варианты? Гуманизма тут нет, только сила. И они это тоже прекрасно знают. Чуть дашь слабину, получишь копьё в пузо, это я по рассказам понял. Вот и приходится быть жёстким, чтобы, значит, сила та видна была всем. Боятся и уважают тут одновременно, и только в нашей деревне всё по-другому. Значит, надо совершить медленный переход в их мозгах от парадигмы власти от силы к концепции власти от ума, от подавления к сотрудничеству. Вон, Славик рассказывал, его тоже чёрном теле держали, пинки отвешивали. Потом, когда притёрся, стали больше воли давать и лучше относиться. Затем он уже сам никуда не хотел уходить, прижился у мурманов и по-своему был счастлив. Так и тут надо сделать. После стресса перенесённого у них мысли все спутаны, надо их ещё больше огорошить, да постепенно вводить в наше сообщество.
О моих планах подростки не догадывались, вот и грустили. Ещё и эти два тинейджера, Кукша с Обеславом, ржут, как кони.
– Так, отставить смех! Сами давно такие были, тощие да оборванные? Или может напомнить, как даны тут первый раз появились. Вон, идол стоит, туда сходите да посмейтесь.
Пацаны сразу стали серьёзными.
– Мы ж не со зла. Просто действительно на кузнечика похожа, – за обоих ответил Кукша.
– Сам ты кузнечик! – это тот старший из пленных подростков, Юхо, вступился за подругу, – Ты мне только руки развяжи, я тебе покажу!
– Ты бы тоже тут не сильно выёживался бы, – это я уже пленному, – если бы штаны в руках держал, подруга твоя бы не пострадала.
Это правда. Как показали опросы, бедную девчонку изнасиловали только потому, что их обоих даны забрали с сеновала, в процессе, так сказать. Гопники древние сделали вывод, что такую, порченную, дорого не продашь, вот и пользовали. Хорошо, что только парочка особо ретивых да молодых, остальные силы берегли для боя. Таки образом, их роман и стал причиной насилия. Юхо от моих слов опустил голову.
– Ладно, с едой заканчивайте, вечером сбор в актовом зале. Кукша! Сарай закроешь, да охранять их будешь. Вечером еды принесём, тут ещё пар дней переночуют, а потом уже будем дальше разбираться, куда их девать.
Мы с дедом ещё поговорили про события лета, вроде все обсудили. На сегодня у нас выходной – это я объявил. И завтра выходной, сил набраться надо перед новыми свершениями. Поэтому посвятил время общению с семьёй, передал им свои мысли о пленных. Народ в целом идею поддержал, надо теперь только реализовать. Поэтому расписали роли да прикинули, как кому себя с подростками вести. Обеслав теперь у нас брал на себя роль просветительскую, будет им рассказывать о жизни нашей. Кукша – силовую, следить за поведением да жёстко пресекать попытки неподчинения. Женщины и остальные дети – жалостливую роль возьмут на себя, кормить, одевать, да жалеть бедных рыбаков будут. Ну а мы с Буревоем выступали в виде адвоката и прокурора. Я жёсткий, но справедливый рабовладелец, дед же будет у меня всякие бонусы для пленных выбивать, причём так, чтобы они слышали. Из крепости пока их выпускать не будем, на хозяйстве посидят, пока не притрутся.
Второй свой выходной я провёл с Зорей. Лежали в кровати, я занимался прожектёрством. Меня мысль о том, что у нас теперь всё есть несколько пугала. А ну как обленятся, да и перестанут мои идеи поддерживать? Надо искать новую цель да масштабную, чтобы много времени ей посвятить. Тут супруга меня, кстати, малость успокоила. Пока народ с мурманами тут жил, самой большой проблемой оказалась скука. Со мной было весело, сложно порой, но интересно. Учёба, рассказы мои, придумки новые – всё это добавляло разнообразия. А тут за полтора месяца народ с тоски уже "Азбуку" от корки до корки выучил, счёт до миллиона освоили почти все. Даже в игры уже наши сами стали вносить изменения, карточки новые делать. Так что любые мои начинания род готов был поддержать, лишь бы не скучать.
Прожектёрство моё было направлено на развитие села вместе с инфраструктурой. Я на Ладоге насмотрелся на кривые грязные улочки, понатыканные тут и там дома да сараи, и хотел у нас в селе этого избежать. Надо делать генеральный план деревни и осуществлять его застройку. Плюс немаловажный фактор – я решил организовать бюрократию. Может, не в том виде, в котором она была в моё время, но какие-то правила для наших пленных надо сделать. Там, в более населённых местах, устоялись порядки, традиции да устои определяют взаимоотношения между разными слоями населения. А у нас натуральная анархия – внешних признаков, отличающих нас от наших рабов нет, внутреннего ощущения, показывающего их роль в нашем обществе, тоже не наблюдается. Надо придумать всё это, да таким образом, чтобы пленники видели чёткое достаточно направление, работа в котором позволит им изменить своё положение в нашем микроскопическом обществе. Ну и подспудно, при помощи разработанных правил, решать задачу интеграции рабов в наш коллектив в качестве полноценных жителей, которым можно довериться.
После выходных мы приступили к планированию дальнейшей деятельности. Весь день спорили да рядили, думали да гадали, писали и рисовали. Сейчас самое главное было достроить крепость и навести порядок с хранением сырья и материалов. Потом строиться будем, техникой новой займёмся, трактора модернизировать станем и думать, что делать дальше. После определения порядка работы, все разошлись по делам. Мужская часть населения – на создание тары и стройматериалов, женская – на добор ягод и грибов, укладку продовольственных припасов на зиму, на ткачество. Хотели рабов малость приодеть, уж очень поношенная на них одежда, не спасает от начинающейся осени. Ну а для разработки правил сосуществования у меня есть вечера да воскресенье.
Десять дней мы посвятили запланированным мероприятиям. Станок, что раньше проволоку тянул, соединили с гвоздевой машинкой, и это всё теперь работало только на создание крепежа. Лесопилок стало три, и они трудились чуть не круглосуточно, выдавая доски и горбыль. Крепость вторая обрела недостающие части, ворота, мостки для наблюдения и ведения огня. Общественная жизнь тоже кипела.
Пленные также жили в сарае, мы разве что ихразвязали. Они натурально выли с тоски. Два раза в день Обеслав приходил с едой, кормил всех и капал на мозги. Кукша пресекал попытки выйти из сарая, причём иногда даже с рукоприкладством. Женщины приходили периодически и жалели подростков. Веселина так вообще "в тайне" носила им леденцы медовые, мы её с дедом посылали специально. Несколько раз из водили в баню,отдельно мальчиков и девочек. Хорошо ещё, что после изнасилования данами, романтики "в горизонтальной плоскости" мы в сарае не наблюдали.Видать, оба наших "маленьких гиганта большого секса" осознали причину насилия со стороны данов до подкорки мозга. В бане мы с Буревоем устраивали спектакли на тему "Не положено!" и "Ну давай чуть-чуть побольше им дадим". Так у пленников появилось белье новое и комплекты верхней одежды, вроде как дед им чуть не с боем у меня выдрал обновку. Роли расписаны, инструкции соблюдены, рабы на наши "разводы" велись. Мы подслушивали пару раз их разговоры вечерние, вроде пока все шло по плану.
И вполне себе по расписанию настал момент, когда я собрал всех родичей в общем доме, и начал разъяснять политику партии:
– Родичи мои! Собрал я вас здесь, чтобы сообщить пренеприятное известие – у нас появляется бюрократия.
– Это вроде данов? Или болезнь такая? – спросил дед .
– Хуже, много хуже. Это та сторона жизни, которая очень нужна, но съедает много сил и времени. Пока мы жили тут в стороне от всех, только своим родом, обходились мы без писаных правил, только на родственном отношении. Пленные же наши нам не родичи, и порядки для них должны быть иными. А чтобы правила те они не нарушали, нужно подать пример. Самим тоже тем правилам следовать, чтобы не могли они сказать, что вы тут по углам гадите, а нам почему нельзя? Да и новые люди могут появиться, как их заставить вести себя правильно, по-Игнатьевски? Нужны законы. Я тут слегка поработал, получилось у меня пока для внутренней жизни нашей такой вот свод.
Я выложил на стол результат своих трудов. Честно сказать, увлёкся сочинительством, поэтому стопка бумаги была довольно толстой. Начал-то вроде писать просто, мол, "Рабы должны..". А где должны? А кому должны? А на какой территории они вообще этим бумагам подчиняются? Так появился черновик Конституции, которая определяла границы села и наличие собственно рабов и вольных людей. Туда же добавилась международная деятельность (был у нас один договор с Лисом), воинская повинность. В Конституции же закрепил права на жизнь, труд, образование и медицинское обслуживание, жилье, свободу перемещения. Это распространялось только на свободных граждан, как и право собственности.