Текст книги "Времена былинные. Книга Вторая. Вольные стрелки (СИ)"

Автор книги: Максим Макеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 35 страниц)

Леда доложила о запасах промышленного сырья. Она подтвердила мои слова о том, что всё оно сейчас у нас делятся на три очень неравные группы. Необработанное сырьё, полуфабрикаты и готовая продукция, которой забиты склады, навесы и окрестности крепости, наличествуют в пропорциях двадцать, шесть, один. То есть, лежит в крепости грандиозная куча руды, тонна десять, по моим прикидкам. Рядом – килограмм семьсот обожжённых и готовых к употреблению катышков из неё, что прошли рудничную мельницу. А вот железа и чугуна в заготовках – лишь пара центнеров от силы. И так почти со всем.

– ... И такими темпами мы скоро все леса вырубим, руду перетаскаем, но всё это так и будет лежать чуть не под открытым небом, – констатировала Леда – надо или склады новые строить, или перерабатывать это всё, или чем-то другим крепостных занять.

– Эх, мне бы ваши проблемы на Ладоге, – тоскливо произнёс Лис.

– И не говори, – поддержал его Святослав, – люди есть, еда есть, а занять их – нечем.

– Обеслав, – спросил я племянника, – как там народ машины осваивают? Я краем глаза видел, ты кого-то за рычаги сажал уже?

– На три с плюсом, – скривился Обкеслав, – подростки ещё куда ни шло, но им дисциплины да ума не хватает. А взрослым – образования. Пару человек я бы может и порекомендовал, как водителей. По прямой ездить. Недолго. Навесное оборудование вообще мало кто освоил.

– А с пиролизом что? Буревой, твоя стихия. Неужто не получатся у крепостных?

– Да не то, чтобы нет, – пожал плечами дед, – но и самих оставить нельзя. Я пробовал – три партии дров испоганили. С поташем чуть лучше, но тоже... Ну, как Обеслав сказал, на троечку.

– Про металлообработку и не говорю, сам всё видел. А вы, – обратился я к Лису и Святославу, – не сильно-то завидуйте. Эти проблемы наши, может, похуже, чем голод да недород будут. Там хоть ясно, что делать, а у нас, как правильно Леда сказала, темп взят хороший, остановимся – можем потом не выйти на такие показатели, расслабятся люди. Сами понимаете.

– Ну да, как на лодке, – согласился Лис, – если гребёшь долго, одинаково, ровно, то и вроде как и проходишь дальше, и не так устаёшь. А как бросишь весло, отдохнёшь чуть, так потом за него и браться не хочется.

– Где-то так. Остановимся дух перевести – потом крепостные могут в нужный темп работ не войти, – согласился я с такой аналогией, – но вот если мы продолжим в том же темпе, то просто до верху, в прямом смысле слова, набьём крепости, и задохнёмся от сырья, не успевая его перерабатывать. Надо сбалансировать хозяйство. Да, запасы важны, но их уровень не должен быть самоцелью.

– Мы просто при планировании, – с толикой оправдания в голосе сказала Леда, – не учли, что так производительность возрастёт. А поменять росписи хозяйственные не успели, времени не было. Да и ты, Сергей, говорил, что надо дать людям привыкнуть к машинам. А они слишком быстро это сделали.

– Да я никого не обвиняю, сам всё знаю. Но из ситуации выкручиваться придётся.

– Учить лучше надо, – внёс свою лепту Влас, – тогда и на другие производства людей переведём, сырьё переработаем.

– Дык мужики взрослые уже, плохо наука идёт. Читать чуть начали да цифры наши понимают, – вставил Буревой, – а с остальным никак. Не соображают они, как трактор работает, почему.

– Вот-вот, – поддержал деда Обеслав, – я уже и объяснять пробовал, и примеры приводил. Пока показываю и рисую – всем всё ясно. А как до дела доходит, то сцепление не отожмут, то про давление забудут, то ещё что...

– Ну ладно, на осень мы их за парты посадим – а потом что? Поднимутся руки у мужиков да баб также самозабвенно работать? Я вот так не считаю. Мозолей себе на заднице натрут, а как до дела дойдёт буде ещё год в себя приходить. Помните, как в мае было? С тракторами? Обеслав сосны пилит, а толпа поодаль стоит и про себя богам молится. Мы тогда только на высокой производительности тракторов и выкрутились, месяц, считай народ только в режиме "принеси– подай" трудился. А если мы их сейчас из ритма выбьем, на более длительный срок? Что, до следующей осени в себя приходить Москва будет. Не-е-е, темп снижать нельзя.

– Надо что-то придумать такое, чтобы и их занять, и образование подтянуть, – резонно заметила Зоряна.

– Лодку соорудить? Торговлей заняться? – предложил Лис под одобрительные кивки Святослава.

– Ну и что продавать будем, покупать? У вас-то на торге в основном украшения всякие, оружие да ткани. Зерно ещё, но оно объёмное сильно, надо большущую лодку мастырить. А самое главное – что в ответ закупим? Кольца с серьгами? Меч дрянной да топор узкий? – моя речь вызвала ухмылки, действительно, ради чего торговлей заниматься, вроде, всё есть, – я считаю, пока надо коммерцию на второй план отставить. Потом, как здесь, в Москве, разберёмся, станем жалом по окрестностям водить в поисках того, чего вкусного себе наменять можно. А пока не надо. Да и дело-то с лодкой такое, мелкое. Не потянет на постоянную занятость крепостных.

– Ну дык мы их на вёсла посадим, людей меньше станет, – не согласился со мной Святослав, – оставшиеся перестанут тягать в Москву брёвна да руду, вот всё и переработать успеете.

– А потом что? – парировал ему Буревой, – Два месяца на вёслах будете гонять, ни образования дать не сможем, ни полезному чему научить.

– И не забывай, – добавил Кукша, – их ещё и воевать на озере учить надо. Я поспрашивал, такой опыт человек десять имеют, и то – чуть-чуть. Оружие ещё им надо, доспехи, обучение...

– ... И опять получим толпу военных, которая нам вроде как пока – я подчёркиваю, пока – ни куда не нужна. Я надеюсь, мыслей Новгород штурмовать ни у кого нет? Вот. Не подходит такой выход. И с повышением времени на учёбу воинскую – тоже не решим проблему. Нам-то не воины нужны, а рабочие да инженеры. Вот когда базис экономический сделаем, людей полностью самостоятельно оставить работать сможем, тогда и про вояк думать надо. А пока и пулемётами отобьёмся, со стен.

– Вам надо такое, чтобы и польза была от труда, и чтобы знания получать в процессе работы? – подала голос Веселина, – Я правильно поняла?

– Ну да, – согласился я, – чтобы и работали по прежнему плодотворно, и обучение в процессе проходили, образование повышали.

– Так есть у нас такое, – вскочила Веселина, – я сейчас.

Племянница выскочила за дверь и вернулась через десять минут, нагруженная охапками листов бумаги, томом Строительного кодекса и большущим ящиком. Последний она водрузила на стол:

– Вот, смотрите. Город наш, что мы из камня строить хотели. А то я макет уже сколько раз делала да переделывала, а про него все забыли.

Веселина сняла ткань с ящика. Под ней был наш план по строительству каменной Москвы. Старый, ещё до появления крепостных его не спеша сооружали. Прикидывали, чего бы мы в идеале хотели, и мастерили модели зданий и стен. Всё без опоры на реальные ресурсы, так, мечта, считай, а не план действий. В макет заложили все те вещи, которые бы мы хотели видеть в населённом пункте. Стены крепкие да склады обширные – это родичи мои настояли. Дороги широкие да ровные линии застройки – это уже моя паранойя, связанная с теми перекосами в планировании населённых пунктов, что я в будущем насмотрелся. Так, сочетая местное представление о прекрасном, и моё видение города, мы и делали макет. Параллельно, по выявленным принципам планирования Москвы, формировали Строительный кодекс. История с крепостными несколько отодвинула наши задумки, отвлекла. Но Веселина никогда проект этот не забрасывала, постоянно совершенствуя маленькие домики, дорожки, гавань, не забывая при этом рисовать эскизы и наброски.

– Это что? – Лис заинтересованно разглядывал рисунки и макет.

– Да мы тут хотели до вашего появления в камне строиться, – ответил ему Буревой, – собственно, водокачку в качестве эксперимента из кирпича сооружали. Чтобы понять, как с домами получиться.

– Красиво, – просто сказал Святослав.

– Мы с мамой посчитали, – сказала Веселина, достав листок, исписанный аккуратным подчерком Леды, – вот что нам надо для города.

– С текущей производительностью мы за год-другой такое соорудим, – добавила Леда, обведя макет рукой.

Он представлял собой каменную крепость, построенную по внешним границам существующей деревянной, без внутренних перегородок. Линии домов, административные здания, школа да прочие социальные постройки стояли на месте наших теперешних домов. Там, где были бараки крепостных да склады, на месте второй деревянной крепости, была промзона. Две эти части города разделялись неким подобием парка. Ну и пара пристаней на заводи стояло, и домиков для лодок.

– А на сколько человек такое хотели построить? – спросила Лада.

– Мы сперва на несколько сотен ориентировались, семей восемьдесят, девяносто.

– Тогда не хватит, – заявила Лада, – у нас, почитай, все жены беременные уже.

Это правда. Народ откормился, отогрелся, и начал строгать пополнение стахановскими темпами. Если всё будет в порядке, то после зимы у нас население города возрастёт человек на восемьдесят. Да, пока младенцев, но ведь и они вырастут, да и новых людей, может, принимать придётся.

– Лада права, на долго такого города не хватит. А если ещё кто придёт на поселение, как в эту зиму, то придётся ещё пристраивать кусок, – добавил дед.

– Ну так давайте сразу больше строить, – разрубил гордеев узел Кукша, – получиться такое?

– Ну..., – задумалась Леда, – Если в два раза больше станем ставить, то тогда года три уйдёт.

– А если плодиться народ такими темпами продолжит, – добавил я, – за это время нас уже человек пятьсот-шестьсот будет, минимум. Да и то, посмотрите на план – новое жильё куда ставить? За промзоной? К кроликам да курам?

– А люди-то крепостные, потянут? – окинула всех взглядом моя супруга, – Им ведь ещё и учиться надо будет.

– Ну вот с учётом этого, кстати, наоборот, город строить побольше надо, – сказал я, ловя непонимающие взгляды родных, – смотрите. Если мы сейчас большой, красивый город заложим, да дом каждому определим или дадим возможность выбрать, как думаете, лучше или хуже народ трудиться станет? Правильно, веселее дело пойдёт. Это мотивация называется, побуждение к работе в нужном направлении с заданным качеством и скоростью. Стимул. Потому предлагаю Москву каменную на плане сильно расширить...

Я достал новый листок бумаги и начал чёркать:

– Делаем город вокруг заводи, буквой "П". Она у нас единственный торговый путь, по сути...

– Только маленький он, путь тот, – прервал меня Лис, – много лодок не влезет, если к нам кто торговать придёт. Да и одна большая – тоже.

– Да ну и хрен с ним! – легко согласился я, – Расширим заводь! Пусть будет размерами триста на триста метров, а то и больше – чего мелочиться? Да поглубже надо гавань нашу сделать. Достанем грунт, его под постройки пустим. Потом набережную каменную сделаем с причалами. Вот тут, в северном и южном крыле, поставим порт торговый, промзону, склады, военную базу. Та сторона города, что на озеро смотрит, будет жилая и административная... – я всё больше меток наносил на листок, постепенно распаляясь всё больше и больше.

– ...Волноломы насыпем каменные, от штормов – я резким движением начертил у входа в будущую гавань две вложенные друг в друга буквы "V", – между ними пусть в гавань входят корабли. Поля от города – на юг тянуть будем. Водопровод – по-другому сделаем, канализация вот так пойдёт! Электростанция..., ладно, это потом. Театр сделаем, большой, с конями наверху! Музей организуем! Заводы поставим! Фабрики!! Башню телевизионную Останкинскую!!! Так, это тоже потом. Бабу с серпом и мужика с молотом вот тут определим! Вокзал железнодорожный! Три! Аэропорт, чтобы с "Аэроэкпрессом" был! Кремль с часами! Площадь здоровую, чтобы красным кирпичом выложена была! Высотки сделаем, для Министерства обороны и университета!! Катера по озеру пустим!!!...

– Серега, ты чего? – участливо поинтересовался дед через минут двадцать.

– А? Чего не так-то? – я глянул на родных.

Те малость шокированы моей речью, слова всякие незнакомые в ней, я взъерошенный на листке чёркаю. Посмотрел на результат самозабвенного труда – размеры Моквы по моему рисунку были где-то десять на десять километров, и на схеме явно просматривались станции метро, а в углу читалась надпись – "Химки". Н-да, что-то разошёлся я.

– Когда про башню говорил, телзённую, – нарушил молчание Лис, – ты видел где такое?

Все мои, Игнатьевы, посмотрели на меня. Секрет своего появления тут я Святославу и бывшему ладожцу не раскрывал. Отмахнулся от Лиса:

– Это потом. Хотя да, ты прав, видел. Хороший город был. Или есть. Ну то не суть. Урежем осетра, меньше Москву сделаем. Давайте подумаем теперь... – я не успел договорить.

– Надо бы дорог добавить, – встрял дед.

– И вот тут оборонительных башен, – добавил Кукша.

– Про торговлю не забываем! Складов – мало! Где канализацию ставить? Почему вот этот дом, порт, поперёк нарисован!? Глубже гавань! – понеслось со всех сторон.

Народ оживился и стал предлагать свои варианты. Включились все. Через час в актовом зале наблюдался форменный бардак. Буревой с Юркой яростно спорят о причалах для рыбного порта. Кукша со Святославом старательно украшают изображения стен сотнями пулемётов. Лада, Веселина и Роза какую-то лепнину на фасаде обсуждают. Смеяна громко орёт о том, что больницу возле школы она поставить не даст. Леда потрясает томом Строительного кодекса, вещая о том, что дорога меньше чем на четыре трактора шириной – это натуральное преступление. Зоряна лезет с вопросами о праве собственности на эти все постройки. Добруш с Власом и примкнувшим к ним Толиком сцепились на момент первоочерёдности проведения дорог за пределы крепости. Агна с Лисом на полном серьёзе прикидывают количество торговых кораблей разных мастей, что смогут зайти в гавань... Дурдом.

Чёрканный-перечёрканный листок, наконец, явил нам финальный план города. Изначальная задумка, строить каменную букву "П" вокруг заводи – остаётся. Размеры стен чуть увеличили, будущая гавань станет тоже немного иной, обретёт маяки и волнорезы, буйки, упорядоченное движение. Порта в ней будет три – военный, рыбный, торговый. Восточная стена крепости упрётся в Перуново поле. Вдоль всей её длины будут жилые, социальные и административные постройки. Набережная же восточная станет прогулочной. Причалы её будут использоваться для дипломатических и пассажирских судов, коли таковые появятся. По центру этой набережной встанет длинное главное здание – Кремль. В нём соберём все административные службы, архивы и типографии. Дальше на восток, через широкую дорогу от Кремля, предполагается площадь для гуляний, где-то на треть от длины администрации с полудня на полночь. Севернее площади – образовательное учреждение, включающее в себя детский сад, школу, университет и техникум, всё в одном. Южнее – торговый и развлекательный центр, тоже в едином сооружении. Это будет ядро крепости. Ну а на юг и на север от него будут жилые кварталы.

Каждый из них по плану включает в себя двадцать четыре двухэтажных дома на одну семью и небольшую толику коммерческой недвижимости с торца. Это для парикмахерских да кафе. Жилые кварталы также заполнят всё место вдоль восточной набережной, что не занято административными и социальными зданиями. Получилось, что почти пятьсот семей мы сможем разместить в таком городе, втрое от текущего населения Москвы. В углу крепости, на стыке центральной части её и северного крыла, будет парк. В противоположном углу – мелкие ремесленные мастерские, гостиница для гостей, склады для товара потенциальных торговцев, их лавки. Так мы хотели отделить приезжих купцов от собственных. Вторые пусть в центральной части торгуют, а первые – подальше от Кремля держаться, в целях безопасности. Мы даже некоторое подобие пропускной системы проговорили между отдельными частями города. Северное крыло планируемой крепости отдано под промышленность, включающую ткацкую фабрику, судостроительный, деревообрабатывающий и металлообрабатывающий заводы. Домну при этом придётся выносить за город, и лучше – поближе к источнику сырья. Да и химический завод, коли таковой появиться отдельно от деревообработки и ткачества – тоже. На выходе из гавани, будет военная база. Южное крыло будущей Москвы занято складами, амбарами, рыбным и торговым портом, МТС, животноводческими фермами. Последние решили не выносить за черту города, так безопаснее. Дальнейшее расширение планировалось на юг – для складов да ферм, на север – для промышленности, на восток, в сторону Перунова поля, обтекая его по сторонам, – дома для людей. Вторая очередь жилой зоны вместит ещё полторы тысячи семей и новый комплект восточных стен. Дальше даже загадывать пока не стали – ибо было страшно...

– Пятнадцать лет на первый этап, – как приговор прозвучали слова Леды, что прикинула время строительства, – ну а количество нулей в строке, что количество необходимых ресурсов означает, сами видите.

В указанном месте были сплошные тысячи и миллионы. Н-да, размахнулись знатно.

– По первой получается, если в каждой семье по пять-шесть детей будет, на три тысячи человек, – прикинул дед.

– Ага, только вот вторую очередь сразу после первой строить придётся. Наши крепостные подрастут, другие придут – всё и заполним, – добавила Зоряна.

– И то верно, – согласился Буревой, – Серёга, потянем ли?

Все посмотрели на меня. Я тоже малость ошарашен сроками и количеством необходимого материала, но мысль пока другая в голове.

– А ну-ка, закрыли все глаза! Олесь, Новожея, не подглядывайте! Представьте себе дома ваши старые. Святослав, ты деревню свою, Лис – детинец, остальные – избы, в которых до меня жили. Войдите туда мысленно. Оглядитесь. На стены гляньте, на крышу. Почувствуйте запахи, пол земляной под ногами, лучину в углу... – народ под мои слова чуть впал в транс.

Зоря скривилась, Агна изменилась в лице, Святослав тоже кислую мину изобразил. Вроде, готовы.

– А теперь другое подумайте. Вот проснулись утром вы в спальне, что размером с эту комнату. Светлая, окна большие, кровать здоровая, занавески висят и ветерок чуть их колышет. Вышли в дверь – там две комнаты детских, на половину от спальни каждая, внутри там так же. Налево повернули, по лестнице спустились. На первом этаже кухня вдоль стены длинной, столовая и комната на всех общая, квадратная, саженей под три по грани. В подвал дверца, там печка воду горячую по трубам металлическим гоняет, мешки с картошкой да хлам всякий. Вышли из дома – а у него четвертинка первого этажа с воротами большими, гараж это, для трактора или других нужд. Огляделись по сторонам – перед жильём тропа малая, тротуар. А через лужок квадратный от него – дорога широкая, камнем отделанная. Вдалеке башня Кремлёвская с часами, озерцо чуть слышно плещется, соседи из таких же домов выходят. По городу идёте, кругом всё так. На площадь центральную подошли, она большая, лавки по краям, красный кирпич под ногами...

– Лепота... – вполголоса сказал дед, не открывая глаз.

– А теперь быстро, быстро! Опять в дом свой прежний вернулись! – крикнул я.

Оцепенение с родичей сошло. Сидят, как оглоблей ударенные. Предвой, сын Леды, самый младший среди нас, ему десять, за всех сказал:

– В новой Москве лучше было. Не хочу обратно!

Народ одобрительно закивал.

– Ну что думаете, крепостные к нашим планам как отнесутся при таком раскладе? Достаточно мотивации будет?

– На ночь загонять силком придётся, – выдал Лис, – чтобы не надорвались.

– Это хорошо. По этому пункту возражений ни у кого нет. А по поводу вытянем или нет, Буревой... Мы просто сильно людей недооцениваем. Вон, и с тракторами мы думали лишь на половину производительность вырастет, бояться станут. А посмотри на кучу глины да руды за окном? Обеспеченные едой, одеждой, инструментом, с детьми присмотренными да в безопасности себя ощущающие люди горы свернуть могут! А, знать, и закладываться именно на это надо. Меньше да хуже Москву запланируем – не тот эффект будет, широты не хватит, замаха для свершений трудовых. А вот это им покажи, – я ткнул в рисунок, – да расскажи как оно будет, и добавь отдельно, что именно им там жить, может, народ и работать над созданием такой красоты не в пример активнее станет. Как считаете?

– Дело великое труда великого требует, – сказал Святослав, – но если уж за него люди возьмутся, то никакими за какие коврижки не бросят. По себе знаю. Видел, как капище на полдень сооружали, каменное. И откуда силы брались! Валуны здоровые, неподъемные тягали да радовались. Знать, и тут так будет.

– Верно говоришь, – согласился со святославом Лис, остальные тоже одобрительно закивали.

– Всё равно, – выдал Буревой, – такое дело... Город, да из камня... Вытянем ли? Жилы не надорвём? Людей хватит?

– Я, Буревой, тебя когда в первый раз увидел, ты через дырку в штанах задницу чесал, а не бороду на лице холенном, как сейчас, – дед улыбнулся, вспоминая начало нашего знакомства, – нас тогда пятнадцать было. Теперь нас почти триста взрослых, за семь лет в тринадцать раз больше народу стало. Из трёх ваших избушек крепость встала. Из горстки картошки – поля километровые. Из молотка каменного – трактор образовался. Помнишь это всё? А теперь экстраполируй...

– Ругаешься, – шутейно всплеснул руками дед.

– Не, просто график сделай. Я тебя научу, – я нарисовал график, – вот сколько нас было, вот сколько стало, вот семь лет. Ещё семь прибавь – тысячи людей встанут. Порты и заводы построятся, фабрики и лавки торговые, мастерские и терема, парки и скверы...

– Эх-х-х, дожить бы, – дед мечтательно закатил глаза.

– Какие твои годы! Или ты уже на пенсию собрался? А? Будешь в парке сидеть, да правнуков нянчить да в цирк их водить! Я тебе запрещаю ранее от нас в Ирий твой собираться, понял! – я в шутку погрозил дед пальцем.

– Да понял, понял, тока не бей! – дед со смехом выставил руки перед собой.

– То-то же! Смотри у меня! – я тоже засмеялся, – теперь о дальнейших действиях подумаем. Веселина, Лада, девушки! Месяц вам вот из этого, с позволения сказать, чертёжа, макет сделать. Справитесь? Хорошо. Остальные слушайте сюда...

На первое сентября собрали митинг, посвящённый Дню Знаний. Сегодня дети и взрослые сядут за парты. Не просто будут в школе толпой лекции слушать, в одном классе, а именно учиться по нормальной программе. У детей чуть больше предметов, но они теоретические многие. А у взрослых всего три их – письмо, математика, обслуживание и эксплуатация машин и механизмов. Для обучения в вечерней школе мы сократили на два часа рабочий день, всё равно запасов натаскали кучу уже, девать некуда. Напутствовал народ тем, что чем больше знаний получат – тем ближе к Перуну станут, тем более что за успехи в учёбе даже взрослым теперь доплата полагается. Это было воспринято с энтузиазмом. После митинга отправили рабочие команды – сейчас будем концентрироваться на руде, угле древесном и извести. Много нам придётся из железа делать, ибо план строительства Москвы предусматривал чуть не поголовное оснащение тракторами всех крепостных. Для того, собственно, мы их и будем в вечерней школе готовить.

После непродолжительной дискуссии, первым делом решили строить каменные стены. Старую крепость сносить не станем, будем за двойной защитой, как та игла Кощеева. Затем промышленность, жилые дома, расширение гавани и административные здания. И поверх всего – дороги. Но тут у нас сразу образовался затык – каким образом сооружать каменные и достаточно высокие постройки, да так, чтобы это было быстро и крепко, мы не знали. Да, водокачка стояла спокойно себе, но она хоть и кирпичная, однако не жилая, и требования к ней совершенно другие, нежели к защитным и жилым сооружениям. Тем более, что самую высокую её часть вообще из брёвен делали. А нам практически высотное строительство предстоит. Не небоскрёбы, конечно, лепить собрались, но тем не менее. Одна стена защитная должна быть метров восемь в высоту! И как быть? Потому решили начать стройку по-игнатьевски, с эксперимента. Сначала людей чуть поднатаскаем, потом несколько опытов проведём, а затем и за проект инженерный сам примемся.

Сентябрь вступил в свои права, начались дожди. Периодически были окна сухой, нормальной погоды, но потом опять небо затягивала тучами, жизнь в бараках замирала. Зато кипела в учебном корпусе – при отсутствии возможности работать на улице, мы тренировали крепостных на макете трактора. Колёса одному сняли, установили раму на пеньки и гоняли народ за рычагами, объясняли и рассказывали, как себя вести с машиной, разбирали её и собирали заново, обслуживали и устраняли поломки. Вот в такой обстановке, под мелким противным холодным дождём, и застал нас крик часового на стене. За безопасность, кстати, мы почти не переживали, лодки обходили наш городок стороной, людей после мора стало меньше, мы тут наверно самое большое село аж до Ладоги. Но дозор всё равно выставляли, на всякий случай.

Поэтому, когда раздался крик часового, мы с дедом оставили класс на Обеслава Всебудовича, как его с уважением называли крепостные за его знания, и побежали в первую крепость.

– Кого нелёгкая принесла в такую погоду, – ворчал дед, забираясь на стену.

– Добруш! – я крикнул часового, – Чего там?

– Лодка! Хм... Странная! – вот дела, у нас те, что на одного-пять человек малые звались, такие как у данов были – большие, а тут средняя. Интересно, интересно...

Лодка под дождём вела себя вяло и была малость непривычная. Обычно тут длиннее лодки были, а эта пузатая какая-то. Действительно странная. Лодка двигалась к берегу, вставала, опять чуть шла вперёд. Я смотрел на неё в позорную трубу, сквозь капли было видно плохо. Вдруг на лодке началось шевеление, что-то затряслось. Вроде, тряпка какая-то. Чего машут? Потом судно бодро так направилось в сторону нашей заводи.

– А ну давай посмотрим, что это за гости. Винтовки только взять надо да народ позвать, – мы побежали вооружаться.

На стены залезли, вооружились, огнемёт взвели и пулемёт направили на заводь. Судно отодвинуло нашу защиту маскировочную и аккуратно зашло в нашу лужицу. С него спрыгнул мужик.

Это был Торир.

Полезли ещё люди. Кнут, Атли, Брунгильда, Ивар, Отар, сын его, их жёны. Мы бросились встречать мурманов. Над бортом показалась светловолосая голова с огромными глазами.

– Сигни!... – крик Кукши огласил окрестности, парень бросил винтовку, щит, побежал по холодной воде и почти запрыгнул на судно.

– Ну здравствуй, Торир. Чего так долго? – я обнимал седоволосого мурмана.

– А-а-а, не спрашивай... – тот только махнул рукой.

Мы повернулись к лодке – там была трогательная сцена встречи. Кукша стоял в воде, и нежно, как будто боясь, что Сигни сейчас растворится словно мираж, помогал ей спуститься с лодки, понёс на руках к нам. Остальные спускались сами. Кукша, не замечая нас, понёс девушку в крепость. Ну наконец-то, свершилось! Слава Перуну, добрались! А черноволосый где?

– А Ярослав?

– Нет больше Ярослава, ушел к Хель, – Торир махнул рукой в сторону озера, за моей спиной послышалось всхлипывание.

Я обернулся, Веселина уже тоже прибежала встречать, стояла в метре от меня, глаза от услышанного были полны слез. Бросился обнимать девчушку, та зарыдала.

– Как получилось? Перехватили вас? Напали? – я гладил Веселину, та залила мне уже всю грудь и всё не унималась.

– Нет. Мор. В тот раз через Ладогу пошли. Сигни слегла. Домой пришли – ей худо стало. Потом и мне. Остальные разбежались, чтобы не заболеть. Давен выходить хотел нас, слёг. Ярослав только здоров был. Меня на ноги поставил. Сигни. Давен ушёл к Хель. Поставил Ярослав нас на ноги – сам слёг. Три дня – и тоже ушёл, – Торир снял шлем, рубленными фразами рассказывал про события двух последних лет.

У меня комок в горле, у него тоже, по лицу вижу. Веселина рыдает, я сейчас тоже расплачусь. Народ стоит с опущенными головами, не зная что делать.

– Он в повязке на лице ходил, как у вас были. Да тоже мор его достал. Только и успел нас выходить. Уже больной был. В Хель ушёл, арбалет сжимал ваш.

– То я ему подарила, чтобы защититься смог, – снова приступ рыданий у меня на груди, – а его... Он...

– Мы его по морю пустили. Да все одно. В Хель дорога. Не в бою ушёл, – Торир продолжил тихим голосом.

– Не-е-е, Торир, не в Хель, – я гладил Веселину, посмотрел на Торира, – Не в Хель. В Вальгалу. До последнего бился с болезнью за товарищей своих, даже с той силой, что глазом видеть не мог! До последнего в строю был! И умер за товарищей своих, а нет на свете больше чести!

Последнее я выкрикнул сорвавшимся голосом. Торир развел руками:

– Да. Так. До последнего бился, да себя не сберёг. Может, и впрямь в Валгалле он. Свободный. Я ему свободу ещё в походе дал... Чтобы... Веселина...

Мурман отвернулся, я уставился в небо, племянница всхлипывала у меня на груди.

Новости огрели, как оглоблей. Не такую встречу я планировал, ой не такую... Молча все направились в дом. Я поднял Веселину и понёс на руках. Даже приезд Сигни не улучшил общего мрачного настроения. Разместили всех мурманов, крепостные смотрели через открытые ворота крепости на нас, перешёптывались. Мы зашли в дом.

Церемонию прощания с Ярославом устроили через три дня. За это время Вера сделала металлическую табличку, мы ей все помогали правильно изобразить Ярослава. Кудрявый парень стоял на фоне лодки и заводи, улыбался, ветер трепал его волосы. Хорошая табличка получилась, правильная. И надпись на ней добрая. Вывели мы на табличке, что погиб Ярослав смертью храбрых, до конца выполняя долг перед товарищами, спасая их от болезни, но сам не уберёгся. И пусть навеки память о человеке этом золотом останется у предков наших. Который себя не пожалел, и до последнего, пока кровь в жилах на застыла, вытаскивал с того света своих друзей и соратников. Жизнь свою отдал за товарищей. Веселина заперлась у себя, кроме Сигни никто к ней не ходил, даже Кукша. Тот был смурной, не знал куда себя приткнуть. Сигни же привезла цветов сушенных из дома, Ярослав Веселине собирал, давно ещё. Я боялся, что Веселина на Сигни взъестся, из-за неё ведь тот погиб, по сути, из-за неё и Торира. Но нет, застал их вдвоём у Веселины, сидели на кровати и рыдали, обнявшись. Хороший парень был, добрый и улыбчивый, умный и светлый.

На Перуново поле пошли под первым снегом. Мелкая, противная крупа мела. Пошли мы, мурманы, крепостные за этим наблюдали из крепости, они не знали Ярослава. С дедом прикрутили табличку у основания идола. У подножья языческого символа появилась ещё одна надпись, да ещё и с шестиконечной иудейской звездой, он же вроде хазарин был. Долгих речей не было, больше стояли да молчали.