Текст книги "Времена былинные. Книга Вторая. Вольные стрелки (СИ)"

Автор книги: Максим Макеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 35 страниц)

Лис опять получил по "кумполу", не усмотрел супругу со спины. Поржали, он жену обнял, поцеловал, пошёл с ней в сторону дома. Пленницы на это посмотрели и опять завыли. Пацаны же, те, которые мелкие, наоборот, даже с вызовом некоторым нас взглядом буравят. Ладно, разберёмся.

– Так, пока их в бытовке заприте. Барак в нашей, первой крепости, соорудить надо, на две половины разделённый. Первая – для девочек, этих там поселим, – я ткнул пальцем в девиц, пленницы опять завыли, – пацанов в другую. Будет у нас институт благородных девиц, ну и суворовское училище. Строгого режима.

Наши ржут, Зоря и другие москвички загалдели, обсуждая, что надо в такой барак принести да подготовить. Пленницы воют, пацаны что-то пафосное орать, мол, выходи на честный бой, кто тут смелый? Битвы не получилось, увели их, болезных, под руки, им лет по восемь-десять всем, худущие, грязные. Ну а девиц отдали Брунгильде. Те её увидели – вой чуть не до небес поднялся. У нас смех, у них – слёзы в три ручья. Может мы и сволочи, но правда смешно, тем более что мы-то знаем, что ничего плохого им не будет. А эти пусть пока поплачут, может, хоть ночью выть не будут.

Начали оформлять пленников на правах зависимого населения – ни самообслуживания, ни труда полезного, который бы мог наше пополнение хотя бы в крепостные вывести, от них ждать смысла не было, малы ещё. Думали, хоть теперь успокоятся подростки. Расчёт не оправдался. С пацанами просто. Собрать в охапку, в баню, побрить налысо от вшей и прочей живности, медосмотр, биография, отпечаток пальца в графе "С моих слов записано верно", фотографирование, паспорта, выдача фамилии, оформление личных дел, документы на руки выдали – и всё сопротивление прекратилось. Фотки пацаны рассматривают, удивлению нет конца и края. Вот в таком виде, с раскрытыми ртами, отвели их на новое место жительства, интернат у нас тут теперь появился.

Девки же – это просто ужас. Кусаются, царапаются, воют! Их вроде ласково просят, помойтесь, барышни, а то амбре глаза режет, а они ни в какую, честь, значит, девичью берегут. Пришла Брунгильда, по девице в руку взяла – процесс пошёл. Брить не стали, а то точно на себя руки наложат. Помывка, фото, документы, одёжка. Опрос – сущее наказание, сквозь слезы ничего не слышно, вой стоит и хлюпанье. По одной – стоят в печали, как большим количеством собираются – воют. Выдали на руки паспорта, там фото. Там все зарёванные, но себя узнали. Опять вой, ещё пуще прежнего – "Я не красиваа-а-а-ая!!!". Подвели к зеркалу, сказали, что если в порядок себя не приведут – так и останутся в паспорте зарёванными. Подействовало! Но устроили свару возле зеркала! Они все и разных мест, воют – вместе, а тут – чуть не драка. Опять Брунгильда взялась за дело, разнимает их. Теперь у нас есть две зависимые жительницы с паспортами, где на фото они с "фонарями" под глазом. Крику было – ужас. Сказали, если себя хорошо вести будут – заменим. Эти две чуть успокоились. Остальные – нет. Привели весь кагал в столовую, накормили под пристальным взором Брунгильды, те наелись горячего, по нарам в интернате устроились и вырубились – много нервничали и переживали за последние дни.

Эти жуткие истории рассказывали наши девчонки, которые их обустраивали. Ржач стоял такой, что стены актового зала тряслись. Ещё и в лицах москвички доносили особенности интимного процесса помывки и опроса. Брунгильда рожи страшные корчит, которыми их пугала, Смеяна смехом заливается, рассказывая как пыталась о травмах-переломах узнать, Зоряна про драку у зеркала, захлёбываясь смехом, вещает. А Держислав сидит и пишет, похрюкивая в углу! Поинтересовался, чего он там корябает. Ржач поднялся ещё больше – он пьесой разродился, смешной. По мотивам вот этих вот событий.

– И главное, есть кому играть, – заливается Лис, – вон, целый барак.

– Ага! Господа! Сдаётся мне, это будет комедия! – я сквозь слезы смеха вспомнил фразу из старого фильма, все опять покатились со смеху.

Три дня развивались у нас по одному и тому же сценарию. Побудка от воя в интернате, отправка Брунгильды к подопечным, потом рыдания в обед, затем – под вечер. Мне даже мужики жаловались, которые с вахты со строительства дороги приехали. Мол, никакой жизни от тех баб нету, воют, как волки, ни заснуть, ни подумать, даже во второй крепости слышно причитания. Я только руками развёл, мол, терпеть придётся. А что делать? Девицы вместе только выть могут, половина русских слов не понимает. Все нервы они нам вымотали.

Четвёртый же день начался нестандартно. Опять я проснулся от воя, услышал хлопанье дверей в соседней квартире, выглянул в окно. Заспанный голос Юрки громко сказал:

– Лада! Да оставь ты их! Привыкнут!

– Задолбали они меня! – беременная Лада с фуфайкой на плечах, прохладно уже, и с каким-то свёртком под мышкой пошла в направлении интерната.

Оделся, отправился посмотреть зачем туда корелка выдвинулась в такую рань. Лада на пятом месяце, нервная, мало ли что. Пока подходил к институту (на интернат кто-то вывеску уже с моих слов прибил "Институт благородных девиц") вой прекратился, только командный голос Лады раздавался. Прокрался мимо дежурного, Добруш их ночью всех охранял, заглянул в приоткрытую дверь.

– ...Вы, дуры, счастья своего не понимаете! Вас из грязи вынули, отмыли, накормили да жилье с одёжкой выдали, – вдоль барака прогуливалась, чеканя шаг, Лада, с пузом наперевес, – сейчас побудете тут, привыкните. Потом вас на работы будут водить, потом – на учёбу, там и вольности следующий уровень получите.

– А это?... – рыжая ткнула пальцев в живот Лады.

– А что – это? – Лада не понимала о чем её спрашивают.

– Ну... тот, чёрный, говорил что нас на полдень повезут, там продадут в наложницы. Пальцем во всякие места лазил! Срамные... – со всех сторон занимался вой.

– Молчать! – Лада тряхнула животом, все замолкли и уставились на неё, – Какой тут срам, если от мужа это законного! У меня даже штамп в паспорте есть, вот, глядите.

Все уставились в документ. Непонятно ничего, но какой-то знак в паспорте девицы увидели.

– Я такой же была... Дурой! Нас у данов отбили да в зависимые определили. Потом, как обвыклись, свободы чуток дали, потом – больше. Теперь вот я гражданка свободная, с мужем! Мне тут свадьбу сыграли, вот, глядите.

Свёрток у Лады оказался фотоальбомом со свадьбы. Фоток там мало, но и того хватило. Девки вцепились в него, там наш коллектив, Лада в платье красивом, муж её в камуфляже, красота. Потом пара фоток ужа за столом, потом – у идолов.

– Значит, честь девичью никто забирать не станет? – тихим голосом поинтересовалась рыжая.

– Да ты чего! – Лада замахала руками, на манер мельницы, – У государя с этим строго, насильно – ни-ни! Мы с Юркой чуть не два года ждали, пока заявление подали. А кто возьмёт насилием, того под суд – и в тюрьму! Уголовный кодекс потому что, и Закон! Вот! Так что выть прекращайте, а то я рожу тут от вас раньше срока. И давайте делайте, что говорят.

– А что за знак повесили над дверями? – это про табличку над входом, – Никак, ведунство какое-то, чтобы не сбежали! Или чтобы в жертву нас богам страшным...

Опять занимался вой...

– Так! Молчать! Дуры вы, как есть дуры! Там же написано, русским языком, "Институт благородных девиц"! Девиц! Поняли, дуры воющие! Пока вы тут – девицами останетесь. Положено так, а то у вас родителей нет. Куратора вам дадут.

– А что за инсхринтут такой? – это мелкая, чернявая.

– Это место такое, – отмахнулась Лада, – где девиц благородными делают. Понятно? А теперь по делу. Ещё раз услышу как воете – вон у меня где будете! На отработках мне весь вечер проводить будете! Житья от вас нет никому! Или вы думаете вам одёжка да продукты с неба падают? Мужики да бабы работают, рук не покладая! А вы, нахлебники, им спать мешаете! Пользы ноль, а вой как от стаи волчьей! А тут это дело не любят, волков в смысле, спросите потом. Выть можно только у Держислава, у него место специальное есть для этого, клуб называется. Там все кто хочет – воют!

– Дак как же так, мать да отца родного убили, украли, изверги... – начала причитать светловолосая.

– Мы, что-ли украли-то? – Лада уставила руки в боки.

– Не, другие... – светловолосая притихла.

– Да ради вас воины наши жизнью рисковали! Чтобы у чёрных тех отбить, у хазар! Лодку специально посылали, чтобы на юг вас не отправили да ждали, пока вас привезут!

– Что, прямо нас ждали? – усомнилась рыжая.

– Ну, не только вас, а всех, кого те изверги продать решили бы. Закон того требует, – Лада пошла фантазировать, – чтобы людьми не торговали. У нас вон Святослав так попробовал с одной – чалился потом за это! Ему срок ломился, да адвокат отмазал, прокурор только руками развёл. На нарах за торговлю людьми парился, тоже выл жалостливо...

Вот язык мой – враг мой. Я прикалывался на Святославом – а теперь этот жаргон чуть не официальное описание пребывания Святослава в психоневрологическом диспансере. А он-то теперь чуть не премьер-министр! Ой, позор...

– ... Святослав тот к нам девицу отправил, – продолжала нести "отсебятину" Лада, – чтобы, значит, блуд устроить да выведать всякое. За то и сел. А девица та замужем теперь, в ЗАГС её отвели.

– А что за ЗАГС? – девки успокоились.

– ЗАГС– то место такое, где штамп в паспорте ставят, о том что замужем ты по Закону. Запись о гражданском состоянии, во!

– А что за состояние то?...

– Когда вы счёт да письмо освоите, – терпеливо начала описывать свой нелегкий путь Лада, – тогда вам облегчение выйдет...

Я оставил Ладу общаться с новыми зависимыми. У девушки получилось – больше не выли. Да и смотреть по сторонам стали заинтересованно, примечать что да как. Тракторов пугались, поначалу, потом мы их в клуб отвели, с людьми пообщаться, да сценку про Красную Шапочку посмотреть в исполнении мелких. Там девки поговорили с народом, я даже несколько взглядов заинтересованных уловил со стороны молодых мужиков да парней на новых воспитанниц. Те старались держаться стайкой, не отходя далеко от Брунгильды и Лады, вдвоём они теперь им "жизнь сладкую" устраивают. Брунгильда – по части дисциплины, Лада – по части внушений. Нормально получилось.

С пацанами несколько проще. Вояки у нас есть – бывшим попрошайкам это знакомо, да и относятся мелкие к воинам уважительно. Надпись про "Суворовское училище" над их дверью повесили, я рассказал кто такой Суворов.

– Воин знатный, и вы такими стать можете. Но он ещё и молодое поколение воспитывал, много мудрости от него осталось. Тяжело в учении – легко в бою. Каждый воин знай свой манёвр. Водка без пива... Так, это не то. Если вы вести себя хорошо будете, дисциплину, порядок соблюдать, будет вам и послабление, и воинами стать сможете.

– А если я не хочу? – это самый активный мелкий, хотя и не самый старший.

– Нет так нет – можешь профессию другую, дело значит, освоить, да им заниматься. У нас дел много, на ваш век хватит.

– А если я, к примеру, вот той железякой понукать хочу, которая у вас тут огнём да дымом дышит? – не успокаивался мелкий.

– Хочешь быть трактористом – будь, только учиться сначала надо, сложная та железяка.

– А если...

– Так, вот вам дядька, Толик, вы его знаете. Да старший у вас Торир будет, воин знатный, мурман он, – мелкие понятливо закивали, – вот ему эти вопрос и задавайте, строго по Закону. Желательно, в письменном виде, и в двух экземплярах. Понятно? Ну так вот, пока у вас период кормёжки да привыкания, потом – учёба пойдёт, в класс с другими детьми сядете. Потом – на ремесло, там и вольными станете. Как стать свободным – то в Законе написано, вот чтобы первое послабление вышло, надо уметь его прочесть. Я всё сказал.

В школе в первый день занятий случилась драка между "суворовцами" и нашими ребятишками. Драку разняли, пошили им шлемы и другую защиту, капы сделали, правила объяснили, да разбили на две команды. "Суворовцы" в чистую проиграли мордобой, все также ласково называемый боксом. Переделили команды, перемешали. Дело пошло, подружились даже.

Вот в таких "развлечениях" провели мы время до Нового года. Держислав, после моего совета, собрал себе женский институтский хор. Мол, глотки луженные, так выть целыми днями не каждый сможет, чего добру пропадать? Теперь у нас есть ансамбль песни без плясок, ориентированный на грустные печальные слезодавительные тексты. Ну там "У ЗАГСа стояла карета, там пышная свадьба была...", "Подмосковные вечера", "То не ветер ветку клонит", "Ой то не вечер то не вечер" – я много грустного разного вспомнил. Вся Москва наблюдала за тем, как на работу на кухню и на ткацкое дело, простейшее, идёт под предводительством Держислава и Лады хор, завывая трагически:

Чужая свадьба, чужая свадьба,

Случайный взгляд, распахнутая дверь.

Чужая свадьба, чужая свадьба,

Ну вот и все. Ты замужем теперь.

Наблюдая за этим трагичным воем, Лис, едва сдерживая смех, отвесил мне комплимент:

– Я смотрю, Серега, хорошо у тебя ресурсы использовать получается. Даже такие, как глотки луженные.

– А что делать, – у меня у самого слезы выступили от смеха, – и это тоже – ресурс...

Суворовцы больше налегали на спорт, талантов других пока не проявилось, а вот лупцевали друг дружку мелкие неплохо. Без травм, по правилам, в защите – нечего синяками отсвечивать. Кстати, те девицы, которые с "бланшами" на паспорт попали, преодолев страх, подошли ко мне, такому грозному, и попросили слёзно поменять фото. Мы пошли на встречу, чай, не звери.

Тридцатого декабря традиционно провели совещание, правда, в нетрадиционном месте. На башенке, что стояла в углу между восточной и северной стеной. Наши мужики вывели стену почти до озера, вот с высоты птичьего полёта, правда, скорее парения хорошо подготовленной курицы, и проводили рабочее совещание, с видом на местность. Вид, кстати, открывался замечательный. Две дороги, от рудного болота и от торфяного, сходились в перекрёсток как раз под башней. Стена буквой "Г", заводь льдом покрылась, там дети на самодельных коньках катаются. По дороге, что идёт к будущему металлургическому заводу ползёт "Бычок", везёт сырьё и закрытые брезентом платформы с людьми. Установку по подготовке торфа перенесли прямо туда, чтобы принимать в Москве готовое и формованное уже топливо. На платформах ехали строители, дорожники и металлурги, кто не доехал на своём транспорте.

– Приступим, с божьей помощью, а то вон идолы смотрят, – я махнул рукой в сторону Перунова поля, – с кого начнём? Буревой, давай с тебя. Как там успехи в химии?

– Не очень, если честно, – дед поёжился слегка, – плохо идёт. Особенно с газами. Мы часть научились определять, что по запаху, что по горению, что по охлаждению сгораемого, как водород этот твой. А часть и не знаем как понять, что это такое. Я ребят в школе взял, из тех что посмышлённей, в помощь. Они сейчас там нюхают да греют все. По жидкостям – по запаху, цвету да плотности, по твёрдому всякому – тоже вопросов много. Мы золу сейчас от торфа берём, из неё поташ другой выходит, делить пытаемся его на всякое разное, да с тем, что от сена получается, сравниваем. Я даже микроскоп под это дело себе соорудил.

Дед похвастался самостоятельной работой, молодец.

– Ты растения всякие не пробовал, как определители? А то у них всякое может быть, разное, сложные вещества, которые мы в лаборатории и не сделаем. Как вон селитра та.

– О! По селитре, мы тут попробовали... Вообще... Короче, хороший выход селитры идёт, когда запах этого, мочи, одним словом, пропадает, тогда можно вываривать. А если запах тот задерживать – выход больше получается.

– Запах, говоришь? Мочи, говоришь? Аммиак, наверно, вот так он пишется, – я написал формулу, конкретных цифр не помню, только что азот и водород в нем есть, – его много куда в моё время пихали, даже трубопроводы огромные, на тысячи километров строили. Буревой, попробуй его как-нибудь получить. Жидкость с запахом тем противным, полезной может оказаться.

– Попробую, – дед сверялся со своими уже записями, творческой переработкой моих, – значит, в составе то, что воду родит и азот этот твой?

– Воду родит? Хм, ну да, получается так, – я ухмыльнулся, в голову такое толкование наименования "водород" раньше не приходило, – надо бы тебе ещё центрифугу сделать, на ней вроде делить можно жидкости, а может и смеси, быстро вращающаяся пробирка вот такая, после праздников сделаем, ну или сам попробуй.

– Попробую, отчего нет. Мне бы ещё печку посильнее, чтобы жара больше было, а то я тут воду сильно-сильно нагрел, по углям её пустил, так вспыхнуло! – дед руками обвёл шар, который вспыхнул, – может, что полезное тоже...

– Да у нас сейчас все полезное, лишь бы понять, что это. Сделаем, как металл пойдёт – сразу приступим. А то у нас опять дефицит железа. Да, кстати, Буревой, как там холодильник поживает? Получается с ним чего?

– Проблем много, но толк есть, – оживился дед, – воду можем доставать из воздуха, и потом жидкость тоже выходит. Но другая, никуда не годная. А дальше льдом всё забивается, и машина не работает. Сейчас пробуем осушать воздух так, сливать жидкости, потом в другие поршня воздух пускать и сжимать также. Но там возни ещё много.

– Вторая жидкость это, наверно, углекислый газ. И лёд там у тебя сложный, и сухой, и водяной. Не смейся! Так и зовётся – сухой лёд. Он так тает, что жидкости не получается, сразу газ в воздух идёт при нагреве. Дышать им нельзя, правда. Зато в воду можно, газировка тогда получиться. О! И в пневматику у нас такое заливали, чтобы баллоны меньше делать. Тоже надо попробовать. А с последовательным сжатием и сливом попутной жидкости – это вы хорошо придумали, осушитель получается. Но помочь, вам, правда, ничем не могу – не сталкивался с таким ранее.

Буревой удивлённо посмотрел на меня, пришлось прояснить:

– Холодильник я исходя из общего принципа сооружал. Давление, температура и объём газа связаны между собой, закон есть, то вы знаете. И по нему получается, что если воздух сжать да работу ему позволить совершить, поршень поднять, например, то газ охлаждается. Вот и всё. И если долго так делать, можно на жидкости разделить воздух, и кислород получить, в теории. А он у нас в домну пойти должен, без азоты чтобы. Пока такое не получилось? Нет? Жаль... ладно, то дело наживное, что там с заводом железным, Влас?

– Стены завода сделали, деревянные. Домну собираем. А потом пробовать надо, загрузки, режимы. Здоровая она сильно, мы таких не делали. Если правильно все подсчитаем да построим – за раз килограмм по двести-триста выливать будем, если руды и торфа хватит. По топливу сейчас Олесь, он расскажет.

– А чего там рассказывать? Катышки из торфа получаем, греем, идёт неплохо. Мы теперь не разрываем, пока зима, болото-то, а кусками его берём, воду выдавливаем, спрессовываем да потом храним. Вроде не разваливается и не расплывается. Большую установку для топлива только собираем. Построим – будем много торфяных шариков для тракторов, – пожал плечами сын Агны.

– По руде что? Я так понимаю, это Растимиру и Предвою досталось? Они где?

– Они дома, отмываются. Сказали, что с новым двигателем, насосом да на торфе, хорошо идёт. Вот только там мужики штуку такую придумали, как на тракторе торф подаёт, только для руды, – за кузенов ответил Влас, – вот. С плота руду сюда вываливать, а тут уже и мыть, только металл нужен, да паровик побольше, руда тяжёлая.

На рисунке детском была попытка изобразить шнековый податчик в сетчатой трубе. Вода через него пойдёт, промоет руду. Глину да землю промытую в лоток, в нем – ленточный конвейер выгребает это на стройку, таких конвейера два, под углом, чтобы в разные месте выгребать руду и глину.

– Добро, в план производства, – Обеслав сделал запись, он у нас теперь план этот ведёт, – теперь по путям транспортным. Добруш?

– Мы дорогу к Ближней пристани на Рудном болоте новую начали, рядом со старой. По этому пути больше груза за раз возить можно будет. Если не встретит больших препятствий, может, весной и закончим. Тогда за большую, ту, что к Торфяному болоту да заводу будущему идёт, примемся. Техники новой надо, мужики говорят. Для утрамбовки, выглаживания, смеси готовить...

– Ну так пусть изобретают! Мы-то – только за!

– Да они и изобретают, – заулыбался племянник, – рисунков мне стопку кинули, мол, разбирайся на праздниках. И ещё, нам бы надо что-то придумать быстрое, для перемещения людей, – Добруш обвёл народ взглядом, – сложно мужикам вдали от семей по три-четыре дня проводить. Если бы утром туда, а вечером обратно – лучше бы работали, там ещё беременные у некоторых. Переживают.

– А вот по этому поводу Обеслава заслушаем, – я сделал пометку, – что там у нас с машинами и механизмами?

– По тракторам начну. Мы их на торф все перевели...

– Вот и славно, – подал голос Буревой.

– Славно, да, и работают теперь лучше. Остальные механизмы, стационарные, тоже будем после праздников переделывать, готова оснастка, металл нужен. По тракторам вроде все. По машинам для лодок...

– Погоди, ты ими тоже занимаешься? Вроде. Пока отложили же всё?

– Это я попросил проработать, – вступил Лис, – нам для разведки и перевозки людей нужна другая, на старой не удобно и долго.

– А кого ты возить собрался? – я не совсем понимал слов Лиса.

– Мы в тот раз неправильно поехали, – разъяснил наш министр иностранных дел, – уже на обратном пути это поняли. Надо не девок искать, вон сколько от них вою...

Народ заулыбался, даже сейчас девицы выли, правда, на репетиции хора.

– Так вот, надо вдов с детьми собирать, таких много и живут из последних сил. Семей, что без отцов да родичей обитают, нам по селищам штук тридцать попадалось. Но места нет, их-то не выкупать, а добровольно привлекать станем. Негоже таких связывать и силком в Москву тащить. Но хоть выть не будут. Вот под это дело и надо лодку.

– Мысль правильная, дельная, – после недолгих раздумий сказал я, остальные согласно закивали, – каюты на новой лодке надо сделать, ну, места для пассажиров, кухню малую, сортир нормальный, гальюн зовут его, это предусмотрели? Нет? Блин, граждане! Мы же людей повезем, причём добровольно, надо им сразу показать наше отношение. По верфи после завершения стены подумаем. С каменной крепостью у нас как, Святослав?

– Если всё нормально пойдёт, то к концу зимы сделаем полностью, но мы тут прикинули с Ториром и Кукшей, – Станислав показал мне свои записи, – надо вот так загнуть, чтобы часть стены была вдоль берега. Тогда полкилометра будет вход в гавань, да тут две башенки, берег чуть изменить, срыть, чтобы неудобно высаживаться было. Получится защита неплохая, потом насыпь сделаем, от штормов, и можно рыть гавань. А потом только верфь.

– Ладно, стену доведём до ума, а там подумаем что в первую очередь мостить – верфь, производство или дома? Согласны? Да, придётся, возможно, ещё несколько раз на старой лодке сходить на разведку. Но и верфь в режиме "тяп-ляп" никто, я надеюсь, делать не собирается? Вот то-то и оно. По закруглению стены – делайте, как считаете нужным. По военной части что там у нас?

– Подготовка ополчения идёт своим ходом, наша – хромает, времени нет, – начал Торир, – если стену доделаем – нас отсюда не выковырять.

– По защите завода и пути к нему, надо бы нам четыре башенки сделать, вдоль дороги, да часовых там поставить. Им ракеты сигнальные, и такую же башню на заводе. Друг за другом если пускать будут – как раз и увидим. Смена на троих будет, башня, соответственно, тоже, – Кукша, как начальник штаба, строил планы, – потом надо продумать, как мы будем туда добираться. Раз железной дороги ещё долго не будет, нужно в замен что-то быстрое, лёгкое, человек на десять...

– ...И с пулемётом, – добавил я, – транспортёр тебе нужен. Из трактора сделаем, требования только определи. Скорость, запас хода, вместимость, что за оружие будет, сколько человек, кто управлять станет, время на подготовку к движению... Ведь транспортёр этот под парами не всегда стоять будет? Значит, надо и на заводе так все сделать, чтобы они продержались до подхода подкрепления. Надо по зиме прогуляться, посмотреть, что там у нас вообще твориться, да оценить, сколько там нападающих может прийти.

– Понял, сделаем, – Кукша внёс пометки в записи.

– Если все закончили, я доложусь по остальному. Год этот прошёл у нас очень результативно. И я не стройку имею ввиду, и не заводы. Это тоже важно, но не до такой степени. Главное, как у нас в Конституции записано, если кто забыл – это люди. Так вот по москвичам. За год народ стал более самостоятельным да образованным. Подход наш оправдался, практически все улучшения, которые вы наблюдаете в технике – это их заслуга...

Вот тут народ действительно удивился. Особенно Торир и Кукша – они как-то меньше вникали в жизнь города.

– Да-да, именно их. Молоток отбойный видели новый? Их работа. А через два дня мужик пришёл, с чертежом уплотнителя для грунта, из того же самого отбойника. А потом – вообще как насадки это всё стало. И всего-то за неделю-другую.

– Такими темпами и мы им скоро не нужны будем, – мрачно подметил Святослав.

– Не, без нас они долго ещё обходиться не смогут. Сейчас я могу разбить всех наших рабочих на три категории. Головастые, глазастые и рукастые. Соотношение между ними, в процентах, шестьдесят, тридцать и десять. Рукастые – это те, которые инструментом полученным наиболее плодотворно работают по указанной технологии. Глазастые они видят много, подмечают, где можно сэкономить или выиграть, но на это время уходит у них, поэтому и выработка чуть меньше. А головастые это те, которые с подачи глазастых новое что-то измыслить могут. Вот так вот. У женщин это менее заметно, там работы однотипная больше, а у мужиков – прямо сильно выделяется. И вот приходим мы к странному выводу – План наш надо делать гибче.

– Как!Ведь План – закон? – ахнул народ.

– Ага, только рассчитан он на самого слабого, получается. Мы тут с Ледой смотрели, считали. У рукастых выработка без дополнительной нагрузки на оборудование может на пятую часть больше быть, у глазастых – по плану, а вот у головастых – иногда меньше. Они вдумчивее работают, что ли, много осмыслить пытаются. Вот и предлагаю я установить возможность премий за перевыполнение плана. Причём план тот снизить на десятую часть.

– Получится, что руками, если они из нужного места растут, чуть не на треть зарабатывать больше можно будет. Глазами – столько же, плюс премия за рацпредложение, а вот если головой, то как?

– А для них сделаем выплату, такую, которая от всего эффекта внедрения зависит. Не на одно изделие, а на всё решение или концепцию. Но так, чтобы при добросовестной работе все могли получать тоже хорошо. То есть, от качества работ заработок зависеть станет. Рацпредложения-то сыплются у нас как из рога изобилия, мелкие, но много. А вот более-менее продуманные решения, как новый отбойный молоток, те реже. Но и эффект-то какой! Вот и будем премировать, согласно наиболее сильным сторонам отдельных людей.

– Это получается, если изобрёл, например, новый трактор, посильнее, то и получил премию как за все такие трактора? Ну, если их новыми сделать? – Лис прикидывал деньги.

– Что-то вроде. Только ведь разработки-то долго живут, вот и будем премировать исходя из года использования нового устройства. Например, сейчас мне один товарищ, он на лесе в основном работает, по плотницкой части, толкает идею про "забивалку" для гвоздей по типу отбойного молотка. Поставил гвоздь, и бей с малой силой по нему, но часто. Я ему предложил гвозди приделать впереди, чтобы их не держать да стучать так, чтобы сразу по шляпку вгонять их в древесину. Ничего не напоминает?

– Винтовку! Да он винтовку изобрёл! – Кукша даже подпрыгнул

– Это что же получается, взял ту машинку, да стол или шкаф за пять минут и сколотил – Буревой почесал репу.

– Вот бы такую ещё чтобы дырки для кораблей вертела, – задумчиво произнёс Кнут.

– А можно! Там не сложно, вот так получится, – Обеслав открыл новый лист.

Я засмеялся. Народ посмотрел на меня недоумённо:

– Вот вам рукастый, глазастый и головастый!

Засмеялись теперь все. Все, кроме Власа:

– Надо бы мужика того под замок, чтобы не утёк секрет...

– А вот и госбезопасность подтянулась! – я хлопнул парня по плечу, – Правильно мыслишь, надо сделать так, чтобы секреты не ушли. Но при этом знаниями внутри меняться можно чтобы было, а то если каждый на своей задумке сидеть будет, так и в мракобесие скатиться не долго. Я думаю, надо тебя, Влас, на это дело поставить. С Зоряной продумайте, как, чего, документы, чем привлечь, как сделать, чтобы люди не ушли да не растрепали.

– Подумаю. Завод на кого оставить? – просто сказал младший пасынок.

– А вот с него и начни. Там к людям присмотрись, с Лисом побеседуй, с Ладимиром, но только так, чтобы не раскрывать намерений. Понял?

– Научим, дело нужное, – Лис с ухмылкой посмотрел на пасынка.

– Это хорошо. Теперь дальше. У нас нехватка людей...

– Опять!? – хором высказались мужики.

– Ага. Только вот нехватка та странная. На основные направления хватает, а вот на мелочь всякую, иголки там для шитья, напёрстки всякие, канцтовары, отвлекаться нам постоянно приходится. Даже вон туалетную бумагу не знаю когда делать сяду!

Народ понятливо закивал, проблема была известна. И вот странное дело, раньше лопухом пользовались, а теперь и бумага серая не устраивает!

– Я предлагаю на такое посадить школьников. Буревой, ты с ними по химии контакт наладил, надо и остальных привлечь к ремеслу. Можно даже парового привода не делать, чай, руками карандаши-то накатают?

– Это можно, – дед прикинул в уме, – только как мы их привлекать будем? На оклад?

– Не, на зарплате мужики у нас работают. А этих как предпринимателей будем оформлять. Артелями. Направления придумать, инструмент выдать им в аренду от государства, помещение в бараке, госзаказ, сырье со склада. Цены им поставим, с возможностью чуть больше-меньше их делать да через лавку нашу продавать всё это будем. Прибыль, что останется, пусть на доли делят, между людьми в артели. Ушёл из команды – приработок потерялся. Тарифную сетку только надо продумать...

– Да мысль понятна, сделаем, – дед спрятал блокнот, – игрушки бы ещё, а то народу прибавляется, а дети чуть не молотками играют.

– Это, о прибавлении, – Обеслав отвлёкся от записей и покраснел, – я тут, дядя Сережа, думаю... Вообщем, свадьба будет у меня... И у Толика... И у Отара... Спросить хотели мы тебя, разрешишь ли...

– И кто у нас счастливые невесты? – только и смог я выдавить из себя.

– Вера, Роза, Сати, – Обеслав помялся, – Мы тут это... Давно уже... Вот так вот.

– Племянничек, да я только за! Что ж ты о таком разрешения просишь! Радость-то какая! – я обнял парня, мужики тоже одобрительно зашумели, – Только вот с жильём, в бараки то вроде как вас не хочется...