Текст книги "Исход неясен (Гарри Поттер – Женская Версия) (СИ)"

Автор книги: Макс Мах

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 38 страниц)

«Приглашение к разговору на равных? – предположила Анна. – А максимальный комфорт должен, по идее, снизить уровень конфронтации? Неплохо, директор, и неожиданно. Что ж, посмотрим, поговорим, погреемся у камелька, раз приглашают…»

День был, и в самом деле, пасмурным. То и дело начинал идти дождь, и резко упала температура воздуха. В северной Шотландии с опережением графика начиналась полноценная осень, так что разговор у камина можно было рассматривать, как жест доброй воли.

«Жест засчитан, – улыбнулась она мысленно. – Я здесь. Ваше слово, профессор!»

– Анна, – начал директор разговор, ради которого, судя по всему, пригласил ее в свой кабинет, – буду искренен. Я знаю, что в последние годы у нас с вами сложились весьма непростые отношения, и виновником такого положения дел, в большой мере, являюсь именно я.

«Ничего себе?! – Удивлению Анны не было предела, но лицо она, естественно, держала, так что знать, о чем она думает, собеседник не мог. – Кажется, в лесу сдох кто-то особенно большой».

– Что именно вы хотите этим сказать, Альбус? – спросила она с едва ли не равнодушной интонацией.

– Именно то, что сказал, – сверкнул Дамблдор стеклами своих очков-половинок.

Анна подозревала, что этот прием был придуман и разучен Дамблдором много лет назад, уж очень естественно он выходил у директора, и так раз за разом.

– Хочу только уточнить, Анна, – продолжил между тем Дамблдор, – что в большинстве случаев мое поведение было продиктовано, как мне казалось, благими намерениями и стремлением к общему благу. Другое дело, что из этого вышло.

«Самокритично, – признала Анна. – Но к чему он ведет? Ведь есть же у его признаний какая-то цель?»

– Я много думал об этом в последнее время, анализировал те или иные моменты наших взаимоотношений, пытался посмотреть на свои поступки вашими глазами, и должен сказать, что я не остался доволен тем, что обнаружил. Слишком часто моими поступками руководили ложные представления о ваших целях, Анна. И, кроме того, как часто бывает в жизни, случались так же досадные недоразумения, ошибки, просчеты и обыкновенное недопонимание. Поэтому, собственно, я хотел бы объясниться с вами сегодня по поводу тех неурядиц, которые мешают нам стать, пусть не друзьями, но хотя бы союзниками. В преддверии новой войны это было бы, на мой взгляд, оптимальным и наиболее ответственным поступком, как с моей, так и с вашей стороны.

– Полагаю, начать следует с событий 31 октября 1981 года, – сделала Анна свой первый ход.

– Не возражаю, – согласился Дамблдор. – И скажу вам сразу, Анна, я не горжусь тем, что тогда сделал. И дело не только в том, что мои поступки выглядят скверно с этической точки зрения. Я знал, на что иду. Но я ошибся в главном, и эта ошибка может нам всем теперь дорого обойтись.

Он замолчал. Молчала и Анна. Кто начал разговор, тому его и продолжать, таковы правила.

– Скажите, Анна, вы знаете о пророчестве, сделанном в 1980 году Сивиллой Трелони?

Анна кое-что об этом действительно знала, но знание ее, основывалось на серии книг, написанных госпожой Роулинг, и на фильмах, снятых на основе этих книг. Однако сама она ни одной из этих книг целиком не читала, а фильмы, если и смотрела, то лишь урывками. Так что, во-первых, ссылаться на это знание было бы в высшей степени неосмотрительно, а во-вторых, оно, это ее знание, было весьма неполным и потому, по большей части, бесполезным.

– Нет, Альбус, – покачала она головой. – До меня лишь доходили слухи о каком-то пророчестве. Это все, что я знаю.

– Что ж, так я и думал. И скажу вам сразу: пророчество было. И его, к несчастью, частично слышал Северус Снейп. Он не знал, что пророчество касается Поттеров, и донес его, вернее, тот отрывок, который слышал, до темного лорда. Из-за этого, когда пророчество стало воплощаться в жизнь, Волан-де-Морт начал свою охоту на Поттеров.

– Скажете мне текст этого пророчества? – спросила, тогда, Анна, уже понимая в какую пропасть позволил ей заглянуть Альбус Дамблдор.

– Да, разумеется, – снова сверкнул директор стеклышками своих очков-половинок. – Пророчество гласит:

«Грядёт тот, у кого хватит могущества победить Тёмного Лорда… рождённый теми, кто трижды бросал ему вызов, рождённый на исходе седьмого месяца… и Тёмный Лорд отметит его как равного себе, но не будет знать всей его силы… И один из них должен погибнуть от руки другого, ибо ни один не может жить спокойно, пока жив другой… тот, кто достаточно могуществен, чтобы победить Тёмного Лорда, родится на исходе седьмого месяца…»

«Да, это серьезно, – признала Анна, выслушав текст пророчества, – и многое объясняет, учитывая взгляды Дамблдора и его модус операнди. Впрочем, послушаем оппонента. Если ему есть, что сказать по этому поводу, сейчас самое время…»

– Сопоставив пророчество с фактами и узнав, что Волан-де-Морт связал его с Поттерами, я совершил первую грубую ошибку. Я настолько поверил в это пророчество, что решил не прятать Поттеров по-настоящему, чтобы позволить темному лорду их найти. Знаю, сейчас вы в очередной раз уверились в том, что я обыкновенный подонок, мерзавец без совести и чести. Однако, попробуйте все же встать на мое место и понять мои мотивы. Война затягивалась, и мы ее явно проигрывали. Не проходило недели, чтобы не погиб кто-то из маглорожденных или даже из чистокровных, но принадлежащих к светлому лагерю. И в этот трагический момент в мои руки попадает невероятное по мощности оружие. Пророчество, обещающее покончить с лордом Волан-де-Мортом сразу и навсегда. Разумеется, я отдавал себе отчет в том, что в этом последнем поединке может погибнуть вся семья Поттеров, но соблазн прекратить войну оказался сильнее голоса сердца. Во всей этой ситуации меня смущало только одно: я не знал, кто из двоих детей является Героем пророчества? Ну и заодно, как именно этот ребенок уничтожит Волан-де-Морта? После долгих расчетов, – увы, но арифмантика и пророчества не моя сильная сторона, – я пришел к выводу, что наш чемпион – это Гарри. Не стану вас обманывать, Анна, не имея достаточно точных расчетов, я поддался характерному для нас, волшебников, мужскому шовинизму. Мальчик в роли героя выглядит куда предпочтительнее девочки. Впрочем, я так и не смог понять, как именно маленький ребенок сможет победить грозного темного волшебника.

«Чем дальше в лес, тем больше дров!» – рассказ Дамблдора оказался для нее не то, чтобы полным откровением, но многое из случившегося тогда теперь становилось понятным или подлежало переосмыслению. И да, это была мерзкая история. Что бы ни говорил сейчас Дамблдор, он совершил тогда, возможно, правильный с военной точки зрения, но гнусный поступок. Он повел себя, как лидер и полководец, перестав быть учителем и другом. Да, и человеком в полном смысле этого слова – тоже. Не говоря уже о том, что это был поступок, совершенно не ассоциирующийся с образом Великого Светлого Волшебника.

– Я настаивал на том, чтобы Поттеры прятались «на виду», – продолжил, между тем, старик. – Лили боялась и хотела уехать за границу, но я имел достаточное влияние на Джеймса, чтобы они остались на месте. Поэтому в качестве защиты было избрано заклятие Фиделиуса[2], которое, на самом деле, можно обойти, если знаешь, где именно в широком географическом смысле этого слова спрятан дом.

«И поэтому, – поняла вдруг Анна, – Джеймс в Аврорате вдруг стал нарасхват! Ты хотел, старик, сохранить Поттера. Лили и дети – ультимативная жертва, а Поттера потом можно было бы женить повторно на какой-нибудь подходящей для такого случая девице, и этим продлить древний светлый Род. Но об этом ты мне ничего не скажешь, потому что это уже подлость, которую твоя репутация не переживет…»

Впрочем, в ее глазах от репутации Дамблдора теперь не осталось даже тени.

– Я окутал особняк в Годриковой впадине огромным количеством сигнальных чар, и когда они сработали, аппарировал прямо в дом Поттеров. Я был первым, Анна, кто нашел в холле убитого Волан-де-Мортом Джеймса, Лили, лежащую с множественными переломами у дальней стены детской, останки темного лорда, орущего благим матом Гарри, которому в лоб попал осколок кирпича от полностью разрушенной стены, вернее, разрушены были две стены, там просто выбило напрочь весь угол комнаты вместе с окном. Вот Гарри и прилетело кирпичом в лоб. Очень больно и очень много крови.

– А Гарриет? – спросила Анна, еще раньше построившая себе модель произошедшего.

– Гарриет? – переспросил Дамблдор, задумавшийся о чем-то своем или, возможно, ушедший в мир воспоминаний. – Гарриет в это время мирно спала в своей кроватке.

– Вы сразу поняли? – решила она уточнить.

– Не сразу, но быстро, – признался директор. – Видите ли, Анна, я в молодости читал одну очень редкую книгу. Собственно, это даже не книга в полном смысле этого слова. Это были протоколы Большого Конклава Магов, который заседал в 1678 году в волшебной Сорбонне. Обсуждался случай Георга Пфаффа из Гамбурга. Ребенок двух лет путешествовал с отцом на торговом судне. В гамбургском порту один шутник, – как позже выяснилось, это был корабельный боцман, – решил «повеселиться», напугав мальца. Он надел на себя дерюжный мешок и африканскую деревянную маску и заглянул в каюту Пфаффов. Ребенок, как и следовало ожидать, испугался и выдал спонтанный магический выброс невероятной силы. Боцмана и наблюдавших за его развлечениями матросов убило на месте, снесло несколько переборок и высадило огромный кусок борта. К счастью, над ватерлинией, а не ниже, иначе, судно могло затонуть. Так вот, во время обсуждения были перечислены еще семь таких случаев. Самый ранний произошел во время Троянской войны, а самый близкий к обсуждаемому случился в 1599 году в Праге. К сожалению, эти случаи практически не обсуждаются в литературе…

– Обсуждаются, – прервала его Анна. – Есть одна книга на древнегерманском и еще одна на древнееврейском. Евреи написали свою книгу во времена Маккавеев[3], а германцы – в IV веке нашей эры.

– Значит, вы поняли, что произошло?

– Гарриет испугалась, – озвучила Анна свою гипотезу, – и у нее случился выброс, который развоплотил Волан-де-Морта и разрушил комнату.

– Я это так и понял тогда, – кивнул Дамблдор. – И совершил следующую чудовищную ошибку или даже две. Во-первых, я решил, что темный лорд повержен окончательно и уже никогда не вернется. А во-вторых, я испугался, что следующим темным лордом станет Гарриет.

– Темной леди, – поправила его Анна.

– Не суть важно, – отмахнулся Дамблдор. – Вы меня поняли. Такие выбросы случаются только у очень сильных магов, которые к тому же отличаются ранним развитием способностей. Я не мог точно замерить силу девочки, но по косвенным признакам, – а у нее в ее-то возрасте, было уже наполовину сформировано магическое ядро, – оценил силу Гарриет в двадцать единиц.

«Двадцать четыре, сукин ты сын!» – мысленно заорала Анна, но внешне себя ничем не выдала.

– Огромная сила и очевидный темный спектр… Все предпосылки, чтобы избрать путь Тьмы. К тому же, думал я, если оставить все, как есть, она станет героиней всей магической Британии. Ее избалуют, она привыкнет к почестям и захочет большего…

– И поэтому, вы приговорили ее к смерти, – жестко констатировала Анна.

– В тот момент я думал об общем благе, о том, что будет лучше для всех… Я просто не думал о Гарриет в таких терминах, как жизнь и смерть. Ее надо было убрать из уравнения, причем времени на это у меня почти не оставалось. Сначала появился Снейп… Потом начался бой на улице. В общем, я решил действовать быстро, и естественно, наделал много ошибок. Начать с того, что Лили пришла в себя как раз тогда, когда я ставил Гарриет второй ограничитель… Так что пришлось ее вырубать и «корректировать» память. Но занятый судьбой Гарриет я упустил из виду, что мои действия окажут на Лили восстанавливающее действие. Она пришла в себя в тот же день в Мунго и успела расспросить персонал раньше, чем я смог вмешаться…

«Значит, Лили зря себя ругает, – поняла Анна. – Она действовала правильно, просто противник ей попался слишком сильный!»

– Эти воспоминания, как я понимаю, вы ей не вернули.

– Не вернул и постараюсь убедить вас, Анна, что делать этого ни в коем случае нельзя.

– Почему?

– Потому что, во-первых, героем магической Британии пока остается Гарри Поттер. Влияния на него у меня практически не осталось, но пока хотя бы Лили не настраивает его против меня. А он нам нужен. Да, он нужен нам не для боя, – дуэли с темным лордом ему не пережить, – но в сфере политики, в контактах с Министром и прессой…

– Понимаю, – остановила его Анна. – Не согласна, и, по-прежнему, считаю, что ошибки надо признавать и исправлять, но я понимаю логику ваших рассуждений. Какова вторая причина?

– Гарриет. Когда мы ее найдем, ей, возможно, захочется обрести настоящую мать. Будет неправильно, если к этому времени Лили окончательно меня возненавидит и начнет настраивать против меня Гарриет, которая одна равна по силе Волан-де-Морту.

– Полагаю, Альбус, вы снова выдаете желаемое за действительное, – покачала Анна головой. – Вы ведь мне не всю правду сказали. Дело в пророчестве. Вы дали ему в ту ночь несколько иную, я бы сказала, тенденциозную трактовку. В рамках вашей концепции мира равная Волан-де-Морту по силе, Гарриет тождественна ему по своим целям, стремлениям и прочему. То есть, из нее вырастет его точная копия, замена ему. Я права?

– Вы очень умная женщина, Анна, – заговорил Дамблдор после долгих двух минут молчания. – Признаюсь, именно так я тогда и подумал, тем более что она совершила в тот день свое первое убийство! Любое убийство разрушает душу, но убийство, совершенное в столь юном возрасте…

«Фанатик или моральный урод? – спросила себя Анна, услышав очередной перл либерального бреда. – Он приравнивает спонтанный выброс, случившийся у испуганного ребенка с преднамеренным убийством?! Урод!»

– Что ж, Альбус, – сказала она вслух, – должна вас разочаровать. Гарриет выросла доброй и умной девочкой. Она знает, кому обязана страшными годами «каторги» у Дурслей, и о том, что именно вы поставили ей ограничители, которые могли лишить ее магии, она тоже знает. Поэтому любить вас ей не за что. Уважать тоже. Но она не лелеет мысли о мести, так что по чистой случайности, врага в ее лице вы не заполучили.

– То есть, влияния Лили…

– Не будет, – подтвердила его догадку Анна. – Ничьего влияния из тех, кого мы с вами знаем.

Себя она из этой формулы элегантно исключила. Из тех, кого она знает, никто. А сама она – это кто-то совсем другой. Наблюдатель, а не Актор.

– Вы знаете, где она, но мне не расскажете, – кивнул Дамблдор. – Расскажите тогда хоть то, о чем можете и хотите.

– Она жива, – ровным голосом сообщила Анна. – Здорова. Теперь здорова, – подчеркнула она этот момент. – Красивая, что при таких родителях, как у нее, совсем не странно. Умная. Опять же есть в кого, – и я, увы, не имею в виду ее покойного отца, и, разумеется, она очень сильная волшебница. Магию, а вернее, Дар магии она не потеряла, благодаря счастливой случайности. Ее вовремя нашли и успели снять ограничители до того, как процесс угнетения магического ядра стал необратимым. Это все.

– Ритуал проводили вы? – не выдержал Дамблдор.

– Альбус! – покачала головой Анна. – Не разрушайте то доверие, которое вы так хотите создать. Мой рассказ не содержит тех подробностей, которые могли бы указать на Гарриет и навредить ей.

– Она учится?

– Не знаю, – пожала плечами Анна, не желавшая выдавать местоположение Гарриет даже намеком. – Возможно, ее отдали в одну из европейских или американских магических школ, или она получает домашнее образование. Во всяком случае, вам об этом волноваться не стоит. К соответствующему возрасту она станет хорошо образованной ведьмой. Это все, Альбус. С Гарриет мы закончили.

– И все-таки я не хотел бы окончательно портить отношения с Лили, – собравшись с силами, продолжил Дамблдор. – Я виноват перед ней и хочу сделать для нее то немногое, что может помочь ей в нынешней ситуации.

– Что, например?

– Полная профессорская позиция в Хогвартсе с возможностью совмещать преподавательскую работу с исследованиями в Отделе Тайн, – начал Дамблдор перечислять свои «хорошие» поступки. – Жилье. У школы есть в Хогсмите кое-какая недвижимость, включая двухэтажный коттедж. Я уже распорядился, Лили сможет переехать в него уже сегодня. Кроме того, один из хогвартских эльфов будет прикомандирован к ней на постоянной основе, чтобы освободить ее от домашних обязанностей. Возможна так же, специальная стипендия для Гарри. И еще мы, я имею в виду наши фракции в Визенгамоте поможем ей оформить развод и не потерять при этом дочь. Вы ведь поддержите эту инициативу?

– Разумеется! – усмехнулась Анна. – И раз уж мы заговорили о Лили, Альбус, у меня есть для вас важное сообщение. В связи с вновь открывшимися обстоятельствами Совет Магов Германских земель принял позавчера решение считать Лилиан Эванс/Поттер/Сметвик чистокровной волшебницей, принадлежащей старинному прусскому роду волшебников Эвенштайн или фон Эвенштайн, если иметь в виду магловский мир. Тогда же, глава Рода Эвенштайн, то есть, я провела на Родовом камне Эванштайнов ритуал приема в Род Лили, Гарри и Виолы. Не скажу, что это было просто, я имею в виду вывезти из Англии Лилиных детей, но мы с этим справились. Так что теперь Сметвику придется бодаться уже не с Лили, а со мной. А у нас с ним все-таки очень разные весовые категории…

Итак, она сделала выбор. Дамблдор, разумеется, подлец. Впрочем, подлец – это слишком мягко. Может быть, подонок? Мерзавец? Чудовище? Все так, но правда в том, что прошлого не воротишь, и, убив Великого Светлого, ничего, на самом деле не докажешь, и даже отомстить по-человечески не сможешь. А вот использовать его вполне реально. В Визенгамоте, в Министерстве, в том же Хогвартсе. Раз предлагает сотрудничество наверняка будет «дружить», хотя спиной к нему поворачиваться по любому не стоит. Союзник на доверии. Где-то так. И это все о нем.

Эпизод 3 : Хогвартс-экспресс, 1 сентября 1992 года

Поттеру нравились изменения, происходившие с ним и вокруг него. Это был любопытный и небесполезный опыт. Все, что происходило с ним сейчас, все, что случилось с ним и его семьей весной и летом этого года, все это было похоже на те игры, в которые он играл, чтобы развеять скуку. Истории, что он сочинял, были похожи на книги. Каждая история – это, как ненаписанная книга. Но рассказанная книга – это все равно книга. Их жизнь в доме Сметвика была скучна, а истории, описанные в книгах или сочиненные им самим, расцвечивали серые будни, превращая рутину в подобие настоящей жизни. В этом смысле поступление в Хогвартс имело все признаки изменения к лучшему, потому что это были уже не его фантазии о жизни, а сама эта жизнь, в которой довольно много хорошего, но не меньше плохого. Столкновение с горным троллем – это страшная история. Маглы называют такие книги и фильмы ужастиками или хоррором. Что ж, он сам побывал участником такой истории. Но, если так, то знакомство с Гарпиями – это драма и комедия в одном флаконе, да еще и с элементами романтики, потому что, положа руку на сердце, ему очень нравилась Эрмина, и детектива, поскольку они всё время что-то разыскивали, разнюхивали, кого-то подозревали и все прочее в том же духе. Ну а нападение пожирателей – это чистой воды триллер и боевик в одном флаконе. Все это было жутко интересно, но трагедий в этих историях тоже было немало. Трагедия Гарриет, которую ему еще только предстояло узнать, и трагедия Рона – трагедия короткой глупой жизни и бессмысленного конца. Однако одно очевидно, если так дальше пойдет, уже незачем будет придумывать новые истории, потому что жить станет намного более интересно, чем читать о ней, писать или рассказывать.

– Привет, Поттер!

Гарри вздрогнул и, что называется, вернулся в себя.

«Ох! – сказал он себе, оглядываясь. – Ну надо же! Это я, что, так задумался?»

Получалось, что именно так все и произошло.

– Привет, Эрми! – ответил он девочке. – А где все остальные?

– Надо думать, они уже в вагоне, – пожала она плечиками. – Ты чего сегодня так поздно?

– Мама не успела меня собрать, – развел Поттер руками. – Вся в делах, знаешь ли, в заботах… Пришлось собираться самому и тащиться каминами из Хогсмита на Кингс-Кросс, чтобы сесть здесь на Хогвартс-экспресс и снова тащиться в Хогсмит, но уже по железной дороге. Как тебе такой закольцованный маршрут?

– Ничего себе! – удивилась девочка. – А что так-то?

– Ты что, не знаешь наших новостей?

– Нет. Но знаешь, что? Пойдем-ка в вагон, и в купе расскажешь всем сразу и обо всем. Как тебе такая идея?

– Мне нравится! – улыбнулся мальчик. – А теперь смотри, как я умею!

– Локомотор[4]! – коротко и четко произнес он, направив палочку на свой сундук, метлу и клетку с совой.

– Клево! – кивнула ему девочка. – Пошли уже!

И она двинулась вперед, увлекая за собой Поттера, не без труда левитировавшего свой сундук и все прочее. Так они пересекли платформу, вошли в вагон и вскоре оказались в купе, в котором разместились три девочки и два мальчика: С Изабеллой, Елизаветой и Невиллом Гарри расстался буквально только-что, еще трех дней не прошло, а вот Вегу Блэк и Драко Малфоя в последний раз он видел еще в мае и должен был признаться, что за лето они достаточно сильно изменились. Вега чуть подросла, но, казалось, стала еще кукольнее, Драко вырос сразу сантиметров на пять или шесть, но при этом сильно не изменился, как, впрочем, и он сам. Из всех его друзей больше всех изменились за лето Изи и Невилл. Изабо стала еще красивее, хотя куда, кажется, дальше, и, пожалуй, еще чуточку повзрослела. Выглядела сейчас лет на пятнадцать, а то и больше. С Невиллом, правду сказать, тоже произошла неслабая метаморфоза. Подрос он или нет, Гарри сказать затруднялся, но парень перестал сутулиться, сбросил килограмм пять лишнего веса, подтянулся и, словно бы, раздался в плечах. Изменилось и лицо. Исчезла детская «пухлощекость», более четко проявились черты лица и появилась достаточно заметная твердость взгляда.

«Другой человек!» – отметил Гарри, устраивая свой сундук на багажной полке и усаживаясь на диванчике рядом с Эрминой.

– Какие новости? – спросил он, поскольку, перездоровавшись, все замолчали, то ли ожидая, что первым начнет кто-то другой, то ли стесняясь заговорить раньше других.

– Мои родители поправились, – ответил на вопрос Невилл, и это действительно была всем новостям новость.

– Оба? – чуть подалась к нему Вега.

– Да, – улыбнулся мальчик. – Оба. И уже выписались из Мунго.

– Здорово! – обрадовался за приятеля Поттер, для которого, как и для гарпий это, почти как месяц, уже не являлось новостью. – Поздравляю, Невилл!

– Теперь ты рассказывай! – потребовала Эрмина, поворачиваясь к Гарри.

– О чем? – поинтересовалась Лиза.

– Не знаю, – пожала плечами Эрми. – Он мне на перроне сказал, что у них новости.

Вообще-то, девочки знали, в чем дело, потому что они с матерью, как и Лонгботтомы, тоже отдыхали на их вилле. Но, возможно, он ошибался, и они были осведомлены только о ссоре его матери со Сметвиком. В этом случае вопросы были вполне объяснимы. К тому же, о переезде стало известно буквально несколько дней назад.

– Тогда, рассказывай! – согласилась с сестрой Изабо.

– Мы с мамой переехали в Хогсмит, – сообщил он. – Мама получила позицию профессора зельеварения в Хогвартсе и ей предоставили служебное жилье – коттедж в Хогсмите.

– Вау! – восхитилась Лиза.

– А где будет жить Виола? – задала правильный вопрос Изи.

– Сейчас она живет у бабушки с дедушкой, то есть, у родителей мистера Сметвика, но как только Визенгамот утвердит их с мамой развод, она тоже переедет в Хогсмит.

– Твои родители разводятся? – заинтересовалась Вега.

– Ну как родители? – пожал плечами Гарри. – Моя у нас только мама. Сметвик мне не отец, даже не отчим. Он меня не усыновлял. А так, ты права. Мама ушла от него сразу после майской бойни.

– Ничего себе! – покрутил головой Малфой. – А разве волшебники могут развестись?

– У них не магический брак, – объяснил Гарри, – а министерский. Его можно расторгнуть через Визенгамот.

– О как! – очень по-простецки почесал голову Малфой. Когда он оставался наедине с друзьями, то «отпускал вожжи». Дома бы ему такого нарушения правил не позволили.

– Новость хотите? – в проеме двери появилось милое личико Дафны Гринграсс.

– Излагай! – предложила Изи.

– По вагонам ходит никому неизвестный красавчик и ищет…

– Меня, – не дала ей насладиться «минутой славы» Изабо.

– Тебя, – упавшим голосом подтвердила Дафна. – Так ты его знаешь?

– Ну, как знаю, – усмехнулась чуть покрасневшая от смущения Изи. – Сватается он ко мне.

– И вы молчали?! – негодующе вздернула брови Дафна.

– А о чем говорить? – заступилась за сестру Эрмина. – Прилип, как банный лист. Хочу, говорит, жениться на красавице. А мама ему, молодой человек, моей дочери всего двенадцать лет. Куда ей замуж?!

– Вообще-то, мне скоро тринадцать, – запротестовала Изи. – И мама не с ним разговаривала, а с его отцом. Но все так и есть, хочет жениться.

– Так он твой жених, получается? – уточнила Дафна, рядом с которой возникло второе любопытствующее лицо. Это подоспела Панси Паркинсон.

– Нет, – отрезала Эрмина. – Пока еще нет. Ему разрешили перевестись в Хогвартс, чтобы иметь возможность культурно ухаживать за Изи. К вам, между прочим, на Слизерин попадет.

– С чего ты взяла, что именно на Слизерин? – влезла Панси.

– Слишком чистокровный, – прокомментировала этот момент зарозовевшая «невеста».

– Кто такой? – подалась вперед Дафна.

– Сын герцога Людовико Сфорца VII, дожа Венецианской республики, – не без гордости в голосе сообщила Лиза.

– Ничего себе! – округлила глаза Панси. – Где это вы его подцепили.

– Мы его не цепляли, – кисло улыбнулась Изи. – Сам как-то приблудился.

– Выглядит взросло, – задумалась Дафна. – Сколько ему лет?

– Шестнадцать, кажется, – сообщила Эрмина.

– Могут увести, – хмыкнула Вега Блэк. – Половина старшекурсниц со Слизерина и Рейвенкло начнут ходить на уроки без трусов и лифчиков.

Вега в этом смысле мало чем отличалась от Гарпий. За языком не следила и порой несла такое, что Гарри даже слушать ее было стыдно. Впрочем, последнее замечание Веги заставило покраснеть не только Невилла с Малфоем, но и Паркинсон с Гринграсс.

– Да пусть хоть в Большом зале на столе трахаются, – «отмахнулась» Изи. – Мне-то что? Пока он не мой жених и, тем более, не муж, пусть тренируется на дурах.

– Ну ты даешь! – выдала, наконец, красная, как рак, Паркинсон.

– В том-то и дело, что не дает! – ухмыльнулась Эрми.

– И не дам до тех пор, пока контракт не подпишем, – уточнила Изи. – Но на самом деле я еще не уверена, что хочу начинать свою активную половую жизнь именно с него.

– Посмотрим, – добавила, воспользовавшись возникшей в купе немой сценой. – Поглядим…

Сказать, что Гарри был шокирован, значит ничего не сказать. Все то, о чем нельзя было не только говорить вслух, но о чем приличные молодые люди не могли даже думать, все это слетало с языков Гарпий словно само собой разумеющееся. А им в их возрасте, – им всем, но, в особенности, девочкам, – о таком и знать не следовало. Конечно, сам Поттер кое-что об этом знал. Читая книги по биологии или истории, трудно не сообразить, откуда берутся дети, хотя Сметвик, например, считал, что «это лишнее и ведет к одному лишь разврату». Однажды Гарри его этим очень сильно разозлил, наткнулся в книге по истории магловских королей на упоминание о бастардах, и спросил, откуда же берутся бастарды, если их папа и мама не состоят в законном браке. Сметвик его за этот вопрос наказал, и Поттер его больше никогда ни о чем не спрашивал. «Отчим» был исключен из его референтной[5] группы раз и навсегда. С мамой же о таком говорить было стыдно, так что Гарри, вообще, старался о такого рода вещах не думать. А вот девочки Энгельёэн не только знали, о чем идет речь, но и не стеснялись об этом говорить. Впрочем, Вега Блэк, похоже, знала, над чем смеются Гарпии, и ее это не смущало, чего не скажешь о Драко и Невилле, Паркинсон и Гринграсс. Эти четверо, скорее всего, знали даже меньше, чем знал Гарри. Впрочем, додумать свою мысль Поттер не успел. На сцене, вернее в проеме двери купе появился виновник торжества. А в том, что это он, сомневаться не приходилось.

Прежде всего, – и это важно, – парня, появившегося за спинами Паркинсон и Гринграсс, Гарри не знал. Все-таки за год учебы в Хогвартсе он успел познакомиться, хотя бы заочно, со всеми учениками всех четырех факультетов, но этого лица явно никогда не видел. Между тем, парень был отнюдь не из тех, о ком забывают через минуту после знакомства. На вид ему было лет шестнадцать-семнадцать, и он был высок и хорош собой. Темно-каштановые волнистые волосы, собранные сзади в довольно-таки длинную – ниже лопаток, – косу, высокий лоб, прямой нос, красиво очерченные губы, зеленые, как ранняя листва, глаза и крепкий мужественный подбородок. Даже его смуглость шла парню впрок, не говоря уже о легкой небритости, намекавшей на то, что он уже взрослый мужчина, а не прыщавый подросток. В общем, все было при нем, и Гарри неожиданно почувствовал укол ревности. Впрочем, как он тут же понял, зависть в его душе тоже присутствовала. Какому двенадцатилетнему мальчику не хотелось бы выглядеть старше своих лет, да еще так, как этот незнакомый ему парень!

– Я услышал ваш голос сеньорита Изабо! – сказал между тем незнакомец. – Рад видеть вас и ваших сестер! Дамы, – чуть поклонился он Веге и обернувшимся к нему Гринграсс и Паркинсон, господа, – повернулся он к мальчикам, – разрешите представиться Галеаццо Сфорца, к вашим услугам!

«Сфорца? – удивился Гарри, неплохо знавший историю Европы, и только сейчас обративший внимание на фамилию «жениха». – Это, в смысле, Франческо Сфорца[6] и Катарина – «Тигрица Романьи»[7]? Круто!»

Похоже, имя молодого человека произвело впечатление не на него одного. Впрочем, некоторые успели уже удивиться несколькими минутами раньше.

– Вы итальянец? – поинтересовалась Дафна Гринграсс. – Имеете отношение к династии Сфорца?

– Вы правы, сеньорита, – улыбнулся юноша. – Я потомок того самого Франческо Сфорца, который был кондотьером в Милане. Но наш Род возник несколько раньше. Он берет свое начало от кондотьера Муцио Аттендоло[8].

– В четырнадцатом веке, – уточнил он. – Один из сыновей кондотьера и его младший брат были волшебниками. Впрочем, существует семейная легенда о том, что волшебники рождались в нашей семье, как минимум, со времен императора Адриана[9], но документально это, увы, не подтверждено.

– Так тоже неплохо, – задумчиво произнес Малфой. – Так вы сохранили герцогский титул?