Текст книги "Исход неясен (Гарри Поттер – Женская Версия) (СИ)"

Автор книги: Макс Мах

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 38 страниц)

– Ты хочешь сказать, что он испугался всего лишь возможности? – ужаснулась Лили. – Не факта, а всего лишь предположения, что… Господи, да он безумец! И потом, откуда у Хэтти такая сила? Джеймс имел индекс восемнадцать, а у меня – тринадцать, и к тому же я маглорожденная…

– Откуда – это совсем другой вопрос, – возразила ей Анна. – Прожив с двумя ограничителями почти шесть лет, она не потеряла свою магию. Объяснение может быть только одно – ее индекс был изначально запредельно высок, и Дамблдор, к счастью, ошибся в своих расчетах.

Помолчали. Анна никуда не спешила, а Лили глубоко задумалась над тем, что только что услышала.

– Где она сейчас? – спросила после долгой паузы. – Что с ней?

– Я тебе многого не могу рассказать, Лил, – тяжело вздохнула Анна. – Вокруг Гарриет завязана какая-то интрига, смысла которой я не понимаю. Гипотеза – это всего лишь гипотеза, но я опасаюсь, что, если Дамблдор ее найдет, девочка может пострадать. Поэтому наберись терпения! Она жива, здорова. Очень сильна магически и живет с людьми, которые о ней заботятся. Тебя и Гарри она видела, и очень хочет вас обнять, но понимает, что пока делать этого нельзя.

– Она учится в какой-нибудь школе?

– Без комментариев, – покачала головой Анна, – но поверь, у нее есть все, в чем она нуждается, и даже больше.

– Я занимаюсь Окклюменцией…

– Я знаю, Лил, но ты пока не так хороша в этом деле, чтобы противостоять Дамблдору или Северусу, – объяснила ей Анна. – Продолжай заниматься, придет и твое время!

– Ты ее видела? – почти шепотом спросила Лили после очередной, которой уже по счету паузы.

– Видела. – Ну не рассказывать же ей, что девочка спит сейчас в этом самом доме!

– Какая она?

– Красивая, умная, смелая и одаренная сверх всякой меры, – ответила Анна. – И это все, что я могу тебе пока сказать. Если любишь дочь и желаешь ей добра, угомонись. Я не для себя стараюсь.

– Знаю, – «отступила» Лили.

– Тогда, поговорим о другом, – предложила Анна.

– Обязательно сейчас? – спросила расстроенная женщина.

– Лучшего времени мы все равно не найдем, – пожала плечами Анна. – И к тому же, то, что я хочу тебе рассказать, напрямую связано с Хэтти и твоим возможным будущим.

– Серьезно? – распахнула глаза Лили, заинтригованная таким поворотом. – Рассказывай!

– Мой отец довольно много лет собирал выморочные титулы и Рода. Сама понимаешь, ни один Род лишним не будет, даже если от него осталось одно только имя. Когда отец умер, его адвокаты продолжали вести тяжбы, и за четыре года до моего возвращения оттуда, откуда не возвращаются, мне перешли права на главенство в роду Эванштайнов. Это немецкий, лучше сказать, прусский род волшебников. Не такой древний, как Поттеры или Блэки, но все же он был официально основан в 1674 году. Род пресекся во время войны с Гриндевальдом, и к тому времени, как перешел ко мне, никаких денег там уже не было, ни банковских сейфов, ни библиотеки, ничего. Все давно уже растащили все, кто только мог, но права на имя никто, кроме меня, получить так и не смог. Я этим делом не занималась, была занята, но недавно все же решила закрыть этот вопрос раз и навсегда. И тут выяснилась одна любопытная деталь. В волшебном Кёнигсберге, вернее, в городском архиве Кёнигсберга, эвакуированном в Кобленц в 1944 году, нашлись документы, прямо указывающие на принадлежащий Эвенштайнам замок в окрестностях Магдебурга. Замок этот, точнее, развалины замка Эвенштайн по-прежнему принадлежат Роду, то есть, мне. И вот недавно я туда наведалась, и представь, Лили, мое удивление, когда в катакомбах под замком я обнаружила нетронутое грабителями хранилище. Скрыто оно было мастерски, и нашла я его совершенно случайно. Удача улыбнулась, где-то так.

– Захватывающая история, – хмыкнула Лили. – Но я…

– Потерпи! – остановила ее Анна. – Немного осталось.

– Как скажешь, – не стала спорить подруга.

– Я вскрыла хранилище… – продолжила Анна свой рассказ. – Денег, я имею в виду, нормальных денег там не было. Одни рейхсмарки. Много, но теперь – это всего лишь фантики. Другое дело – семейный архив и шкатулка с фамильными драгоценностями. Не бог весть что, но все же ценность. Но дело в другом, стала я разбирать архив и нашла там кое-какие крайне любопытные документы: письма, дневник, копии документов и колдографии. Не буду мучить тебя подробностями, но, когда я изучила бумаги и просмотрела колдографии, я поручила работающим на меня детективам дорасследовать вопрос, проверить факты и все такое. Очень уж не хотелось мне ошибиться. И вот десять дней назад я получила итоговый отчет, с которым хочу тебя ознакомить. Вернее, с выводами, к которым пришли детективы. А выводы таковы. Последними Эвенштайнами были братья Готлиб и Мельхиор. Младший из них, Мельхиор, был слабым волшебником, и поэтому большей частью работал среди маглов. Он был нацистом и членом СС. Штандартенфюрер… это, как полковник. Занимался научными разработками… Не знаю толком, чем именно, но он был скорее ученым, чем солдатом. Погиб под американскими бомбами в 1945. Он не был женат и не оставил потомства. Но в 1944 году он помог вывести из страны двух детей. Сына Готлиба Ричарда, тридцать четвертого года рождения, и дочь близких друзей самого Мельхиора Эмили, 1938 года рождения.

– Ты хочешь сказать…

Ну, еще бы не догадалась, два имени и созвучная ее фамилии фамилия.

– Да, Лил, это были твои родители, Эмили и Ричард Эванс. Я потом передам тебе все документы. Получается, что ты не англичанка… То есть, ты как раз англичанка, но родители твои немцы. Чистокровные волшебники, и отец, и мать. Но оба сквибы. А вот Готлиб, твой настоящий дед был довольно сильным волшебником и сражался в армии Гриндевальда, его жена – твоя настоящая бабушка была ведьмой, но она умерла еще в сороковом. Готлиб погиб в сорок втором… А Мельхиор опасался, что его племянника убьют мстители. У родителей Эмили оказалась похожая история. В общем, ему удалось вывезти сирот с доверенными людьми туда, где их никто не стал бы искать. В Канаду, а оттуда они переехали в Англию уже в пятьдесят втором.

– То есть, мои бабушка и дедушка…

– Те, которых ты знаешь, совершенно чужие тебе по крови люди…

– Что теперь? – Все-таки Лили взяла себя в руки и смотрела на Анну в ожидании продолжения.

– Примешь титул, если захочешь, конечно. Но я бы рекомендовала принять. Война давно закончилась, счеты с тобой никто сводить не станет, а Эвенштайн – старинный род, да еще и чистокровный. Сразу все недоразумения с мужем рассосутся… Кто он, и кто ты! Твой род древнее…

– Но глава Рода ты!

– Я и останусь, – кивнула Анна. – Такие вещи не переиграть. Я приняла Род, магия меня признала, но зато теперь я без труда введу тебя в Род и смогу объявить тебя леди-наследницей. Это статус, между прочим. А я тебе еще и замок передам.

– Зачем он мне? – удивилась Лили.

– Иметь свой замок, даже если это развалины, престижно. Владетель всегда выше того, кто ничем таким не владеет.

– Получается, я сплю со своим сюзереном?

– Такое случалось в истории не раз и не два, – хмыкнула Анна. – Даже между мужчинами. Эдуард II и рыцарь Пирс Гавестон и так далее, и так далее. Но, кроме смеха, под моим крылом и тебе, и твоим детям будет спокойнее, чем в одиночном плавании. Дамблдор будет вынужден принимать меня в расчет, и это тебя хоть отчасти обезопасит.

Идея выглядела просто великолепно, и было очевидно, Лили от такого подарка судьбы никогда не откажется. Да и ей, если честно, так будет спокойнее во всех отношениях…

Эпизод 3 : Хогвартс, 24 августа 1992 года

Пейзаж, открывавшийся из западного окна директорского кабинета, был попросту великолепен. Запретный лес – бесконечное, уходящее за горизонт море зелени. Мнимая плоскость, лишь кое-где нарушаемая разновеликостью деревьев и размерами их крон и окрашенная во все оттенки зеленого, – от малахита до мяты, – с пятнами темной, едва ли не черной зелени. Красивее этот лес бывает только осенью, когда лиственные деревья, – а их в запретном лесу куда больше половины, – меняют цвет своих листьев.

«Еще пара таких неудач, как в прошедшем учебном году, и этим видом будет наслаждаться кто-то другой».

Даже теперь, по прошествии достаточно большого промежутка времени, Дамблдор все еще недоумевал, как такое, вообще, могло случиться? Впору поверить, что над ним довлеет проклятие, но неоднократные самопроверки, – не говоря уже о тщательном обследовании на отделении проклятий в Мунго, – не выявили даже тени чужой волшбы. И получалось, что все это результат несчастливого стечения обстоятельств. Вот только, следовало признать, что среди разнообразных случайностей и непредсказуемых совпадений затесались и его собственные, порой весьма серьезные просчеты и ошибки. Дилетантизм тоже имел место быть, потому что не им сказано, что нельзя объять необъятного[10]. Так и есть, невозможно быть одинаково талантливым и компетентным во всем без исключения. Он всегда, например, был более чем хорош в трансфигурации и чарах, но уже в зельях совсем не так силен, как тот же Северус. В предсказаниях, в ритуалах, в арифмантике он оставался обычным среднестатистическим волшебником. Но то, что верно для магии, верно и для других областей человеческой деятельности. Оказалось, что он недостаточно проницателен, во всяком случае, когда речь идет о детях. Да и понимает он их куда хуже, чем хотелось бы. Администрирование, планирование, воспитание и обучение… Так много всего надо знать и уметь, чтобы быть директором такой школы, как Хогвартс, но он, – будучи, прежде всего, ученым и политиком, – об этом забыл. Возгордился и пропустил момент, когда стал считать себя непогрешимым. И вот результат. Он ошибся в оценке того, что произошло в Хэллоуин 1981 года, и теперь это имеет для него и всей магической Британии крайне серьезные последствия. Темный лорд не уничтожен и пытается вернуться, возвратив себе физическое тело. Предпринял уже две попытки, и обе сорваны отнюдь не Дамблдором, и непохоже, что это конец истории. Попробовал вернуться один раз, попробует и в другой, и, если все же вернется, сражаться с ним будет некому. Гарри Поттер национальный герой, знамя сил Света, но никак не боец. Ни сил, ни умений, ни желания стать смертником, пожертвовав собой во имя общего блага.

«Мальчик прав, – вздохнул мысленно Дамблдор, – что такого замечательного сделал для него волшебный мир, чтобы требовать от него бессмысленного самопожертвования? Ровным счетом ничего».

Отец, которым мальчик мог бы гордиться, погиб. Мать… Что ж, будем честны, хотя бы перед самим собой. В том, что Лили стала такой, какой стала, виноват в немалой степени именно он, Альбус Дамблдор. Тогда, в тот роковой день, он слишком спешил и принял в спешке ряд непродуманных решений, и вот теперь, десять лет спустя прошлое начинает мстить за все, что было им тогда сделано. За хорошее и за плохое, а он, – и это правда, – совершал и дурные поступки. Вынужденно, в силу сложившихся обстоятельств, зачастую не оставлявших ему выбора, но многим из того, что он тогда совершил, гордиться нельзя. И даже более того, о многих поступках ему теперь стыдно даже вспоминать, не то, что кому-нибудь о них рассказать. Однако история не знает сослагательного наклонения[11], сделанного не воротишь, и время не повернуть вспять. Поэтому, хочешь или нет, но приходится жить с тем, что имеешь.

«Гарриет…»

Вот уж по отношению к кому он совершил настоящее злодеяние. Для общего блага, разумеется, для победы Света над Тьмой, но ей-то от этого не легче! Не легче ее матери и брату, и даже ему, Альбусу Дамблдору, все это непотребство совершившему, пожертвовав благом маленькой девочки для того, что он считал, общим благом. И ведь ничего уже не изменишь, и даже прощения не попросить, потому что Гарриет пропала. Она стала жертвой его небрежения, не говоря уже о прочем. Не уследил, потому что не думал, что в этом есть необходимость, и теперь не знает даже того, когда это произошло. Пропала словно ее никогда и не было, но зато, как нарочно, – а, возможно, что и с умыслом, – всплыл «Документ Бернштайна». Не целиком, а частями, но Дамблдор прекрасно понимал, что именно пропущено в газетных публикациях. Мало того, документ без купюр, судя по всему, читала Лили Сметвик и, возможно, сам Гарри Поттер. Во всяком случае, велика вероятность того, что мальчик знаком с содержанием этого документа в пересказе кого-то третьего. Копия этих ужасных бумаг находится у Анны Энгельёэн, она, собственно, и дала их прочесть матери Гарриет.

«Как же все не вовремя!» с досадой подумал он, отходя от окна и подходя к своему рабочему столу.

Совсем не вовремя, поскольку совпало с целым рядом других неблагоприятных событий. И раз уж об этом зашла речь, следует, наконец, признать, что идея выдать Лили замуж за такую мелкую душонку, как Сметвик, была еще одной его ошибкой. Еще один просчет, еще одно упущение, а в итоге, Лили с ним практически перестала разговаривать. И это она еще не вспомнила о кое-каких щекотливых ситуациях, имевших место быть в ее прошлом. А что как вспомнит? Даже тех воспоминаний, с которых он вынужден был снять печати Обливиэйта, хватило, чтобы расстроить их отношения самым драматическим образом. И теперь, даже если она его не возненавидит, вспомнив о других его прегрешениях, наладить с ней доверительные отношения будет совсем непросто, если возможно, вообще. А значит, он потерял последний рычаг влияния на героя магической Англии Гарри Поттера. На мальчика теперь влияют совсем другие люди, и с этими людьми он тоже едва ли не на ножах.

«В результате, у меня нет ни Гарриет, ни Гарри», – подвел он итог своим невеселым размышлениям.

Очевидно, что Гарриет нужно искать, но, что случится, когда и, если он ее найдет? Неизвестно, потому что многое будет зависеть от того, сколько магии у нее осталось, кто ее воспитал, и что ей известно о событиях 31.10.81. Слишком много переменных и слишком мало объективной информации. Он может найти в ней, если не друга, то хотя бы единомышленника, но может, напротив, встретить в ее лице бескомпромиссного врага. Мстителя, который не остановится ни перед чем, чтобы воздать ему по заслугам. Человека, способного ради мести перейти на сторону темного лорда и залить волшебную Англию кровью своих врагов, вернее, тех, кого она назначит быть ее врагами. И все-таки, опускать руки нельзя – надо продолжать поиски, искать и найти.

Нельзя так же принять, как данность, что Гарри Поттер потерян для дела Света. За него нужно бороться. К нему необходимо найти новый, отвечающий требованиям времени и обстоятельствам подход. А значит, прежде всего, предстоит побороться за сердце Лили. И здесь любые средства хороши! Хочет уйти от Сметвика? Пусть уходит. Желает забрать дочь? Визенгамот ей поможет. Нужны деньги? Что ж, решаемо и это. Переведем ее с должности ассистента профессора на должность полного профессора, – в конце концов, ее научный уровень это позволяет, – и разрешим два раза в неделю работать на отдел тайн.

«Да, это правильное решение, – похвалил он себя. – И отдадим ей принадлежащий школе дом в Хогсмиде!»

Главное, не жадничать. У нее сейчас трудный период, а у него – повод продемонстрировать отеческую заботу и подходящую случаю щедрость.

«И не забыть, приставить к ней кого-нибудь из хогвартских эльфов, чтобы не отвлекалась на уборку и готовку!»

Он еще долго мог крутить в голове эти легкие для решения дела, но существовали проблемы куда как более важные и сложные. И в первую очередь это касалось Анны Энгельёэн и ее дочерей. Зря он начал с ней конфликтовать. Темная или нет, но в прошлую войну она была на стороне Света, и надо сделать все возможное, чтобы в предстоящем противостоянии, – а он был теперь уверен, что новая война неизбежна, – они снова оказались на одной стороне. И это более, чем важно, потому что он за прошедшие годы утратил многие из тех возможностей, которыми располагал прежде, а вот леди Энгельёэн, напротив, набрала в последнее время нешуточную силу. Лонгботтомы теперь, – после выздоровления Фрэнка и Алисы, – считай, навсегда стали ее преданными вассалами. А ведь он мог в свое время помочь им сам, но из-за Гарриет Поттер делать этого не стал. Совершил необходимое, как он тогда полагал, зло. Августу подначил обратиться к Анне тоже он, и тоже с недобрыми намерениями. Хотел подставить графиню, и вот результат, Фрэнк и Алиса проходят курс восстановительной терапии в клинике св. Мунго. Пройдет еще несколько месяцев и дом Лонгботтомов вернет себе прежнюю силу, тем более что Невилл наконец обрел магию, и опять-таки случилось это благодаря леди Энгельёэн, позиции которой от этого только усилились.

Она выиграла, вот в чем дело. И это следует признать, и в дальнейшем исходить именно из этого. Все, за что она берется, – какой бы тьмой от этого не разило, – идет ей в плюс. Вся страна знает, что террористов, проникших в Хогвартс, убила она. Возможно, даже своей рукой. Но ей это не в ущерб. Малодушными слабаками в глазах общественности предстали Министр, Аврорат и Визенгамот. Анна же, напротив, превратилась едва ли в народного героя. Она сама и ее дочери, которые, если верить его собственным словам, – и кто его тянул за язык, – на равных вели бой с двумя взрослыми боевыми магами, и одного из них даже убили. А о том, что в бой они оказались втянуты, потому что спасали Гарри Поттера, рассказала в «Ежедневном пророке» вездесущая Рита Скиттер. Вывод из всего этого очевиден: если он хочет заручиться помощью семьи Энгельёэн, пора ему перестать интриговать против них и начинать с ними сотрудничать. Борясь с Анной, он больше потеряет, чем обретет…

[1] «О мёртвых либо хорошо, либо ничего, кроме правды», − изречение древнегреческого политика и поэта Хилона из Спарты (VI в. до н. э.), приведенное историком Диогеном Лаэртским (III в. н. э.) в его сочинении «Жизнь, учение и мнения прославленных философов».

[2] Пурист – приверженец пуризма, человек, выступающий за чистоту нравов, языка и т. п.

[3] Размер груди B – соответствует 2 размеру.

[4] «Четыре свадьбы и похороны» – британская романтическая комедия, вышедшая на экраны в 1994 году.

[5] Пиньолетто (Pignoletto) – белый итальянский сорт винограда, распространен в Эмилии-Романье, Умбрии, Марке.

[6] Анкона – город-порт у побережья Адриатического моря, в Италии. Административный центр области Марке и одноимённой провинции. Область Марке расположена в центральной части Италии, на побережье Адриатического моря (восточное побережье Италии).

[7] В Великобритании не принято произносить тосты и чокаться. Перед тем как выпить, англичане поднимают бокал и произносят «Cheers» («Чиэз»), что в данном случае означает «Ура”.

[8] Здесь Анна со свойственным ей цинизмом переворачивает с ног на голову известное в эпикуреизме определение половых отношений, как «Естественных, но не необходимых» в отличие от еды и сна, которые и естественны, и необходимы.

[9] D – 4-й размер груди.

[10] Знаменитый афоризм Козьмы Пруткова в оригинале звучит так: «Никто не обнимет необъятного!»

[11] Сослагательное наклонение – ряд особых форм глагольного наклонения большинства индоевропейских языков, выражающих через субъективное отношение возможное, предположительное, желательное или описываемое действие. По-простому, «Если бы».

Глава 20

Глава 9. Что было, что будет, чем сердце успокоится…

Эпизод 1 : Венеция, 26 августа 1992 года

Иногда Анна думала, что она необычайно удачливая и счастливая женщина, а в другой раз отчетливо видела всю ошибочность этого мнения. Однако большую часть времени ей было попросту не до этих глупостей. Слишком много было у нее забот, а еще на ней лежала огромная ответственность едва ли не за все на свете сразу, и довеском ко всему прочему, наверное, чтобы жизнь совсем уж медом не казалась, ее не обходили стороной обычные житейские сложности и несуразности.

Так накануне начала учебного года, ей пришлось отваживать от Изи ухажера, прилипшего к их компании во время прогулки по волшебной Венеции. Нет, если бы не возраст, Анна не стала бы возражать. Парень был просто великолепен. Красив этой их особой итальянской красотой, высок и сложен, как Аполлон. По-английски говорил практически без акцента, да и не наглел без меры. А когда понял, что мать так понравившейся ему девушки настроена категорически против продолжения знакомства, прибег к «последнему средству» чистокровных волшебников – позвал на помощь своего отца. Не успело семейство Энгельёэн – Анна и три ее дочери, – рассесться вокруг стола в фешенебельном рыбном ресторане недалеко от площади святого Марка, как в зале появился представительный мужчина в сопровождении немалой свиты очевидных и отнюдь неочевидных волшебников и волшебниц. Он был не менее красив, чем его сын, – а в степени их родства сомневаться не приходилось, – но был, разумеется, старше, яростно харизматичен и явно привык к власти и почитанию.

«Не было печали… – тяжело вздохнула Анна, понимая, в какой переплет умудрилась нежданно-негаданно угодить, казалось бы, на пустом месте. – Это явно кто-то из первых лиц Апеннинского Содружества…»

– Всем сидеть смирно, – шепнула она дочерям. – Соблюдать спокойствие и вести себя, как гранд-дамы.

Между тем мужчина, одетый, как богатый, разбирающийся в моде магл, взмахом руки остановил свиту, во главе которой стоял давешний красавчик, и к столику Анны приблизился уже в одиночестве.

– Мадам, – склонил он голову в уважительном приветствии. – Разрешите представиться, герцог Людовико Сфорца VII, дож Венецианской республики.

«Я должна впечатлиться или это просто формула вежливости?»

– Рада знакомству, – холодно улыбнулась она в ответ. – Я леди Энгельёэн.

– Графиня Готска-Энгельёэн? – проявил свою эрудицию герцог Сфорца, но при этом в глазах его промелькнуло нешуточное беспокойств. У итальянцев с викингами отношения были не так, чтобы дружескими, хотя жестокие обиды, нанесенные итальянцам варварами с далекого севера, являлись делом давно минувших дней. Но некоторые «детские страхи», как известно, остаются с людьми на всю жизнь.

– Да, это я, – ответила Анна и выжидательно, пожалуй, даже, как бы, сверху-вниз посмотрела на Сфорца.

Конечно, он был дожем республики, – то есть главой государства, – но нынешняя Венецианская республика и в подметки не годилась себе прежней. Одно название, и ничего больше.

– У вас ко мне какое-то дело, герцог? Прошу присаживайтесь, пожалуйста, дон Сфорца, – предложила она.

– Мои дочери, – повела она рукой, представляя сидевших за столом девушек, – Эрмина, Елизавета и Изабелла.

– Я здесь, миледи, именно из-за одной из ваших дочерей. Полагаю, речь идет о сеньорите Изабелле! – галантно улыбнулся дож, присаживаясь на стул, мгновенно поставленный для него официантом. – Мой сын…

– Галеаццо, – «припомнила» Анна. – Милый юноша.

– Ему пришлась по душе ваша дочь, графиня, – озвучил свою проблему дож. – Скажу больше, его сердце похищено юной Изабеллой. В связи с этим, я хотел бы задать вам прямой вопрос, помолвлена ли уже ваша дочь, и, если это так, то с кем? Полагаю, что я мог бы обсудить этот вопрос с родителями юноши…

«Да, – поняла Анна, – это серьезно. Парень влюбился, и отец не против, тем более, теперь, когда он узнал, чья она дочь».

Будь она кем-нибудь попроще, такой тип, как этот герцог Сфорца, мог предложить девушке, пришедшейся по душе или чреслам его сыну что-нибудь вроде конкубината[1], но дочь графини не могла стать содержанкой по определению, поэтому речь, похоже, идет о сватовстве.

– Прошу прощения, герцог, – сказала она после короткой паузы, взятой ею, как будто, на размышление, – но я должна растолковать суть вашей инициативы своей дочери.

– Что скажешь, Изи? – обратилась она к дочери на привычном для них древнескандинавском.

– Парень красивый, – признала Изабо, – воспитанный и, вроде бы, не дурак. Но на данном этапе я против необратимых решений.

– Разумно, – согласилась Анна. – А вы что скажете, девочки?

– Род знатный, – сообщила свое мнение Эрмина, – но нам не нужен наследник. Лучше бы, второй сын. А так, что ж, годный экземпляр.

– С таким в постели будет не скучно, – якобы, на полном серьезе, высказалась Лиза. – Ты, как, Изи, уже потекла или все еще нет?

– Трусы мокрые, – улыбнулась ей Изи. – Но даже если я соглашусь с ним покувыркаться, то уж точно не в ближайшие год-два.

«Не зарекайся, милая, – покачала Анна мысленно головой, – такие вещи редко удается спланировать заранее, осуществить имеющиеся планы – еще реже».

– Правильное решение, – сказала она вслух. – Разрешить ему за тобой ухаживать, не заключая на данном этапе официального контракта?

– Они все равно потребуют какой-нибудь документ, – перешла Лиза на деловой лад.

– Декларация о намерениях? – спросила Анна.

– Это возможно, – чуть кивнула Изи. – Пусть приезжает и выгуливает меня по «злачным» местам Хогсмида.

– Целоваться будете? – сразу же заинтересовалась Эрмина.

– По обстоятельствам, – ухмыльнулась в ответы Изи. Девочки «резвились», и Анну это вполне устраивало.

– Спасибо, я поняла. – Анна улыбнулась дочерям, в который уже раз восхищаясь этими чудными созданиями, столь щедро наделенными природой, магией и богами, что даже не верилось в такое совершенство.

– Есть кое-что, герцог, что вы должны знать о моей дочери, – повернулась она к дожу, – прежде чем мы перейдем к обсуждению более серьезных вопросов. Позвольте, официально представит вам мою приемную дочь: Изабелла Клара Фелиситас фон дер Агте и Энгельёэн, леди-наследница Рода Вильф.

– Понимаю, – посмотрел ей прямо в глаза дож. – Меня это устраивает, думаю, устроит и вас. Галеаццо мой второй сын.

– Это действительно хорошо, – согласилась с ним Анна. – Но есть еще одно важное обстоятельство. Изабелле едва исполнилось двенадцать. Не удивляйтесь, милорд, это особенности, связанные с ее происхождением. Обсуждать мы их не будем. Скажу только, что, учитывая ее возраст, ни о каком брачном контракте в данный момент не может быть и речи.

– Двенадцать? – переспросил Дож. – Я сказал бы, пятнадцать.

– Двенадцать, – повторила Анна. – Она перешла во второй класс Хогвартса. Однако, важнее другое. Мои дочери сами решают, выходить ли им замуж, и за кого именно, если все-таки выходить.

– Но вы не будете против того, чтобы мой сын стал ухаживать за вашей дочерью? – в высшей степени галантно поинтересовался герцог Сфорца. Он явно уловил «доминирующую мелодию». Умный человек.

– Я не возражаю. – Это был четкий и однозначный ответ. – Насколько я могу судить, Изабо тоже не возражает, но, как вы понимаете, герцог, отсюда до брачного контракта, тем более, до постели довольно далеко.

– Моему сыну шестнадцать. Что скажете, если он переведется в Хогвартс? Полагаю, он может перейти на шестой курс.

– Мне нравится эта идея, – улыбнулась Анна.

– Как вы смотрите на подписание декларации о намерениях?

– Мы согласны, – кивнула она, соглашаясь с предложением, которое соответствовало ее планам.

Поворот, что и говорить, неожиданный, но она должна была принимать в расчет тот факт, что при таком ускоренном развитии, еще немного, и девочке потребуется кто-то, кому можно будет дать, не ощутив затем чувства разочарования и обиды. Галеаццо показался ей именно таким парнем. Этот будет любить и после того, как девушка раздвинет ноги.

«Возможно, это судьба!»

Эпизод 2 : Хогвартс, 30 августа 1992 года

В конце августа воленс-ноленс всем им пришлось вернуться домой. На носу был новый учебный год, а это значит, что девочкам Энгельёэн и Гарри Поттеру надо было готовиться к учебе, а Лили – к преподаванию. Анне же предстояло большое заседание Совета Попечителей и беседа тет-а-тет с директором Дамблдором. С предложением встретиться и обсудить «некоторые наболевшие вопросы» обратился к ней сам Великий Светлый, и Анна не нашла достойной причины, чтобы избежать этой встречи. В конце концов, Дамблдор не просто так погулять вышел. Он директор Хогвартса и Верховный Чародей Визенгамота, и пусть Альбус ей не друг, но все еще и не полноценный враг. Во всяком случае, не такой ультимативный враг, как пожиратели смерти или сам темный лорд Волан-де-Морт. Поэтому, обсудив с другими членами Совета последние поправки к бюджету и штатному расписанию, перешли к разделу «Разное». Утвердили прием переводом девяти новых студентов из европейских, азиатских и американских школ, среди которых уже числился Галеаццо Сфорца, и кратко обсудили те изменения, которые необходимо было внести в учебный план. В принципе, нововведения имели место быть уже в этом году: факультативы по боевой магии, дуэлингу и женскому ведовству. Однако на повестке дня были дополнительные шаги в сторону расширения изучаемых тем и углубления знаний в тех областях, которые наиболее пострадали от министерских сокращений в прежние годы. Дамблдору этот праздник либерализма был крайне неприятен, – и он этого даже не скрывал, – но ничего с этим поделать не мог, поскольку новый состав Совета Попечителей пользовался серьезной поддержкой двух из трех основных фракций Визенгамота. Особенно его огорчало то, что уже в этом учебном году в рамках всех четырех основных предметов, изучаемых в Хогвартсе со 2-го по 7-й курсы, – Трансфигурация, Чары, Зелья и Древние руны, – вводились новые темы, под общим названием «Опасные, Пограничные и Запрещенные Магические Практики». Директор возражал, утверждая, что эти знания излишни и небезопасны в столь юном возрасте, но не был услышан. Тогда он попытался спихнуть эти темы на курс «Защита от Темных Искусств», но получил и здесь яростный отпор. Его оппоненты, во-первых, апеллировали к тому, что это совершенно разные предметы, а во-вторых, напоминали, что с преподавателями ЗОТИ в Хогвартсе уже несколько лет происходит какая-то ерунда. Они слишком часто сменяются, и, по большей части, не отличаются компетентностью. В общем, разговор получился недолгим, но обсуждение – бурным и не всегда конструктивным, а результаты дискуссии оказались гораздо более проблематичными, чем ему хотелось бы.

«Ну, хоть что-то!» – удовлетворенно отметила Анна, поднимаясь из-за стола и направляясь в кабинет директора.

Честно сказать, ей не хотелось встречаться с ним с глазу на глаз. Не то, чтобы она боялась. Вовсе нет. Но у нее имелся определенный опыт общения с Дамблдором, и, надо сказать, это был негативный опыт. Они редко, когда сходились с директором во мнении по обсуждаемым вопросам. Чаще конфликтовали, не переступая, впрочем, черты, за которой начинается «вооруженное противостояние». И сейчас, как обычно, Анна не ожидала от этой встречи ничего хорошего. Пререкания, взаимные обвинения и, в конечном счете, абсолютно неконструктивный диалог. Но делать нечего, приходилось делать хорошую мину при плохой игре, и общаться так, как если бы между ними все обстояло просто замечательно. Однако, на этот раз Дамблдор смог ее по-настоящему удивить. Едва они оказались в его кабинете, он предложил ей сесть в одно из двух кресел, поставленных друг напротив друга около разожженного камина.