Текст книги "Исход неясен (Гарри Поттер – Женская Версия) (СИ)"

Автор книги: Макс Мах

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 38 страниц)

– Вы же понимаете, Анна, что бороться одной темной магией против другой темной магии – это то же самое, что тушить огонь керосином.

– Для начала, Альбус, я впечатлена вашими познаниями в магловских идиомах, – усмехнулась Анна, вполне оценившая выпад директора. Но она не девочка. Знает, откуда что берется. – Ну а по сути вашего вопроса, с чего вы взяли, что меня выхаживали с помощью темной магии?

– Светлая магия такие раны не лечит, – как бы, сожалея о глупости людей, покачал головой старик.

– Магия не лечит, – чуть прищурилась Анна, – или маги слабоваты и плохо обучены?

– Сомневаетесь в моей компетенции?

– Ну, вы же не Мерлин, Альбус, тем более, не господь бог, – возразила она. – Целительством вы, кажется, тоже никогда не занимались. Вы не можете с уверенностью утверждать, что обладаете абсолютным знанием во всех областях магии. Надеюсь, мои мысли вслух вас не оскорбят…

– Вы изменились.

– Умирать непросто, возвращаться еще труднее.

– Долохову вы такого шанса не оставили! – сверкнул Дамблдор половинками своих очков.

– Жалеете злодея? – «в удивлении» подняла Анна бровь. Но на самом деле, его слова ее не удивили, но знатно покоробили.

– Прежде всего, он был человеком, – типически сверкнул стеклами очков Дамблдор.

«Интересно, – подумала она мимоходом, – он действительно в это верит или притворяется? Добрячек, понимаешь ли, выискался! За чужой счет».

– Он был тварью, – сказала она вслух. – И давайте, Альбус, не будем спорить об определениях, мы и раньше расходились во взглядах на Добро и Зло, тем более расходимся теперь. Я повзрослела, вы постарели. Все, как всегда.

– Применение Непростительного карается законом! – напомнил ей директор и снова, сука, сверкнул своими половинками очков.

«Напугал ежа голой жопой! – зло подумала Анна, но лицо ее не дрогнуло. – Вот так он и обрабатывает молодежь, берет на слабо».

– Вам напомнить о Декларации Крауча? – спросила она, сохраняя видимость вежливости и полное спокойствие во взгляде и выражении лица.

– Крауч имел в виду авроров! – Кажется, старик был доволен. Полагал, наверное, что загнал-таки девушку в угол.

– Давно не перечитывали Декларацию? – спросила в ответ.

– Что вы имеете в виду? – нахмурился Дамблдор, уловивший в интонациях Анны провал своей не слишком умной провокации.

– Текст декларации таков, – объяснила она, – что любой, даже не слишком опытный юрист, как дважды два, докажет вам, что Крауч имел в виду не авроров, а «всех способных носить оружие».

– Вижу, вы не зря семь лет отучились на Слизерине.

Хороший выпад, но Анна тоже способна уколоть.

– Зачем вы назначили деканом Слизерина пожирателя смерти? – спросила она, ведь не он один готовился к этому разговору.

– Каждый достоин второго шанса… – начал было Дамблдор.

– Скажите это Джеймсу Поттеру или Алисе Лонгботом, – «вежливо» предложила Анна. – Посмотрим, что они вам ответят.

– Северус не принимал участия в пытках и убийствах! – Судя по всему, ее замечание задело старика. Наверняка он не был так уж уверен в правдивости своего заявления.

Надо было добивать.

– Отчего же тогда я видела его, выбирающимся из дома Поттеров? – Спросила спокойно, без ажитации, ведя по видимости интеллигентный разговор.

– Вы видели там Северуса? – Похоже, старик этого не знал.

– Я много, что видела, Альбус, – сказала она тогда, готовясь отдавить так много мозолей, как только получится. – Хотите расскажу?

Выходить на прямой конфликт с директором она не хотела, не время. Но и разыгрывать из себя дурочку не желала. Тем более, оставлять без последствий его «наезд».

– Рассказывайте, раз уж начали, – вздохнул Дамблдор и сдуру, наверное, попробовал прочесть ее мысли.

– Альбус! – покачала она головой. – Не буду говорить о моральном аспекте вашего поступка, но думать-то головой должны даже великие светлые волшебники. Я же глава древнего Рода! Мы не читаемы по определению. Вы что, не знали?

«Неужели действительно не знал?»

Впрочем, Дамблдор – полукровка, род не древний, значит своих собственных знаний в семье нет, – не успели накопить, – а чужой информации он не верит, потому что ко всей этой зауми о родовых дарах и прочем всем, о чем любят поговорить аристократы, он привык относиться, как к не имеющему практической ценности мракобесию. Вот и прокололся.

– Извините, Анна. Погорячился.

«Ну, надо же! Он извинился! Умереть не встать! Это прогресс!»

– Что ж, тогда, к делу, – не стала она «множить обиды». – Снейп там был. Во время боя войти в дом он бы не смог. Его бы увидели Сириус или Ремус, значит он вошел в дом Поттеров в те четыре-пять минут, которые прошли после их ухода и до их возвращения. А выбрался он, когда уже вовсю шел бой, и на него, скорее всего, не обратили бы внимания.

– Вы же обратили.

– Я не все, – чуть пожала она плечами. – И кстати, раз уж мы тут разоткровенничались. Куда исчез весь тот бой? По моим прикидкам он продолжался никак не меньше двенадцати минут, и участвовало в нем, Альбус, порядка сорока человек.

– Будете добиваться справедливости? – Вроде бы, не иронизирует, ничего такого, но полное впечатление, что насмехается.

– Пока только интересуюсь, – дипломатично предположила Анна.

– Министр считает, что упоминание боя и жертв, понесенных обеими сторонами, принижает подвиг Гарри Поттера. Уничтожение Волдеморта перестает быть уникальным событием, а становится рядовым фактом гражданской войны.

– Это он так сформулировал?

– Не знаю, – почти равнодушно откликнулся Дамблдор. – Может быть, кто-то ему помог. Но вот то, что вы рассказали мне про Северуса… Надо бы, наверное, спросить, что он там делал…

– Хотите еще одну историю?

– Боюсь даже представить, о чем, – снова блеснул половинками очков Дамблдор.

– Скорее, о ком, – ответила Анна взглядом на взгляд.

– О ком на этот раз?

– Об Артуре Уизли, – ухмыльнулась Анна.

– А что о нем? – довольно натурально удивился директор. – Артур хороший человек. У него отличная светлая семья. Или вы считаете, что он тоже пожиратель смерти?

– Нет, не думаю, – покачала Анна головой. – Он, хоть и чистокровный, но трусоват. Так что вряд ли рискнул бы… Я о другом. Все те десять-двенадцать минут, что я вела бой, Артур просидел вместе с Дедалусом Динглом в кустах. Возникает вопрос, за что же он был награжден орденом Мерлина? В других операциях, насколько я помню, он никогда не участвовал, они с Молли, вообще, по другой части. Как кролики.

– За что вы не любите Уизли? – поинтересовался директор.

– Они не торт, их любить не обязательно, – отмахнулась Анна.

– Они хорошие люди, – начал было Дамблдор, но Анна его оборвала.

– Хороший человек – не профессия.

– Вряд ли мы сможем лишить его ордена, – как бы, размышляя вслух, произнес директор. – Однако мы можем сделать так, чтобы восторжествовала справедливость. Кого, как вы думаете, мы обошли вниманием?

«Ого! – удивилась Анна. – Даже так! Взятку предлагает? И это Великий Светлый Волшебник? Браво!»

– Лонгботтомы, – сказала она вслух. – Их сыну и матери Фрэнка, наверное, будет приятно.

– Да, пожалуй, – кивнул старик. – Они заслужили награду. Кто-то еще?

«Много кто еще… Но не всех сразу».

– Братья Пруэт, – вспомнила она. – Уж они-то точно больше достойны ордена, чем Артур. И… Да, я бы добавила в список Сириуса Блэка.

– Блэк предатель!

– Вы сами-то в это верите?

– Закон суров, но он закон.

– Сириус сидит не по решению суда, а по приказу Барти Крауча Старшего, – объяснила она свою позицию. – Он же ваш ученик, Альбус! Гриффиндорец! Могли бы хоть в дело заглянуть, а не подмахивать приговор автоматом.

– Будете свидетельствовать на суде? – Вопрос практический, значит, задело, но Анне мишенью его манипуляций быть не с руки. Поэтому она подстраховалась заранее.

– Уже, – ответила она. – Я записала показания, приложила свои воспоминания, там, к слову, если приглядеться повнимательнее, можно заметить и Артура в кустах… Я бы на вашем месте, Альбус, присоединилась к победителям. А то оправдают Сириуса, и получится, что все старались, верили в его невиновность, из кожи вон лезли, а глава ордена Феникса палец о палец…

– Я вас понял, – кивнул старик. – Вероятно, вы правы. Я что-то замотался, а память уже не та…

– Это простительно, – подстелила Анна соломки. – Возраст…

– Анна, извините за вопрос, а зачем, вообще, вы приехали? – Вопрос прозвучал неожиданно, но он прозвучал. – Вы же хорошо устроены в Швеции, не так ли? Зачем вам Англия?

А вот это была удача. Если бы он не спросил, пришлось бы как-нибудь самой выводить его на этот вопрос. Потому что сейчас, как никогда, Анна боялась неожиданностей. Ей даже не за себя было страшно, а за девочек.

– Альбус, боюсь у меня для вас плохие новости, – с нотками сожаления в голосе сказала она. – Меня попросила вернуться в Англию королева.

– Какая королева? – не сразу сообразил Дамблдор. – Вы имеете в виду…

– Королеву Елизавету II, – уточнила Анна. – Альбус, вы же знаете, что у министра есть канал связи с магловским премьером?

– Да, конечно. Хотите сказать, что королева…

– Хочет иметь свой собственный канал связи, – закончила за него Анна. – А я, так уж вышло, единственная английская аристократка, одновременно являющаяся членом Визенгамота.

– Я не знал, что ваш титул признается маглами… – Произнесено задумчиво и как-то раздраженно.

«Нельзя объять необъятное, – констатировала Анна. – Невозможно знать все, Альбус, вам ли не знать!»

– Мои предки позаботились об этом, – объяснила она вслух. – Я английская графиня, Альбус. Но гораздо важнее то, что я была представлена королеве, еще когда мне было семь лет, и знакома с обоими младшими принцами.

– Спасибо за информацию, – кивнул Дамлдор. – И успехов вам, Анна. Вы выдающаяся молодая женщина, и я не могу вами не восхищаться.

«Вот он вкус власти, – усмехнулась Анна. – Я только что стала третьей силой, с которой придется считаться и Министру, и Дамблдору с его Хогвартсом и Визенгамотом».

Отчего-то вспомнился Киплинг.

Великие вещи, все, как одна: Женщины, Лошади, Власть и Война…

Для полного набора не хватало только лошадей, но время терпит, может быть еще появятся…

***

Когда Анна говорила с Дамлдором, она ему попросту соврала. Вернее, она выдала за правду свои смутные подозрения. Однако действительность достаточно быстро все расставила по своим местам, и оказалось, что не так уж сильно она ошиблась в своих прогнозах. Королева приняла ее в своем кабинете в Букингемском дворце. Встреча была приватной, и, кроме них двоих, в ней участвовал только принц Чарльз. С ним Анна была незнакома. Оно и понятно, разные поколения. Это с Эндрю они одногодки, а Карл старше их на двенадцать лет. Очень большая разница в возрасте. К тому же, Анна знала из своей прежней жизни, что человек он не только блеклый, если говорить о его невыразительной внешности и подловатом, но не сильном характере. Он отличается плохим вкусом, а это уже настоящее преступление. Предпочесть яркой, полной жизни Диане страшненькую, невыразительную и откровенно старенькую Камиллу Паркер-Боулз, это надо быть настоящим извращенцем. Однако Чарльз – наследник. С ним, как ни крути, необходимо быть в хороших отношениях, но нет препятствий тому, чтобы познакомиться с Дианой. Они с Анной одногодки, им и карты в руки.

«А было бы забавно… Хотя она гетеросексуальна, а жаль…»

Впрочем, речь не об этом, а о том, что сказала ей королева. А сказала она следующее. Корона, в принципе, осведомлена о существовании волшебного мира, но Георг V сильно обиделся на английских волшебников за то, что они не поддержали простецов во время первой мировой войны. Во время второй мировой с волшебниками поддерживал связь не король, а премьер-министр Черчилль, знавший, что в магическом мире идет своя война. Однако, времена меняются, и теперь королева хотела бы возобновить исторические связи с соотечественниками-магами. Поэтому, собственно, она и вспомнила об Анне. В свое время она неплохо знала ее родителей, но знала она их лишь, как шведско-британских аристократов. Однако недавно король Швеции – Карл XVI Густав, – обмолвился о том, что у них в стране среди аристократии ходят весьма любопытные слухи о предках графини Готска-Энгельёэн. Слухи относились к раннему средневековью, когда графы звались еще ярлами и о них говорили, что они не только великолепные воины, но также колдуны невероятной силы. Сопоставив одно с другим и вспомнив, как принц Эндрю рассказывал ей о своей подружке-ведьме, королева предположила, что так оно и есть.

Соответственно, Анне был задан прямой вопрос, так ли это на самом деле? Пришлось сказать, что королева права и даже продемонстрировать Елизавете и Чарльзу несколько не слишком сложных, но зрелищных фокусов. Затем, правда, Анна попыталась объяснить, что эти два мира не просто так разделились в 1689 году. Волшебники приняли тогда так называемый «Международный Статут о Секретности», который остается в силе по сей день и не нарушен ни в одной стране мира, хотя какой-то канал связи всегда сохраняется. Объясняется это тем, что волшебники в свое время достаточно сильно испугались. Испуг был вызван отнюдь не охотой на ведьм, а предположением, что слияние этих двух миров приведет к хаосу и вырождению.

Если посмотреть на нынешнее положение вещей с точки зрения руководства волшебников, то можно увидеть, что в их опасениях есть резон. Человечество многократно превосходит волшебников, как по численности, так и по возможностям ведения войны. Даже в 1689 году пушки и ружья зачастую несли магам серьезную опасность. Однако, если взглянуть на проблему, с другой стороны, можно увидеть, что победить волшебников не представляется возможным. Поселения магов редки и малочисленны. Найти их крайне сложно, поскольку их не видят даже спутники. Поэтому атомные бомбы, линкоры и авианосцы, тяжелая артиллерия и танковые колонны не эффективны в борьбе с волшебниками, тогда как обычные люди могут оказаться уязвимы и беззащитны перед магией. Впрочем, у волшебников нет ничего даже близко похожего на атомное оружие. Их средства поражения имеют более локальный и узконаправленный характер. Если не считать, разумеется, чумы, но с эпидемиями простецы борются теперь достаточно эффективно. В результате, возникает патовая ситуация: ни одна из сторон не способна уничтожить противника полностью, но нормальные люди, – волшебники они или нет, – никогда к такому результату не стремились и не хотят этого сейчас. Однако это не значит, что они смогут ужиться, если волшебники выйдут из тени. Существует огромная разница в культуре, в стиле жизни и в мировосприятии. И, возможно, главное: разумеется, те и другие принадлежат к роду Люди или Homo, если использовать латынь, но вот виды у них все-таки разные.

– Вы, – сказала она, – принадлежите к виду Человек разумный или Homo sapiens, а мы – к виду Человек Магический или Homo magicus. Мы почти одинаковые, но все-таки разные. У нас сходная анатомия и физиология, маги время от времени рождаются у обычных людей, и от связи магов с обычными людьми рождается жизнеспособное потомство, не всегда, правда, наделенное даром магии. Но есть и различия. Ваши лекарства плохо действуют на магов или не действуют на нас вообще, однако и наши зелья, эффективные в случае волшебников, практически бесполезны или даже вредны для обычных людей. Мы живем, в среднем дольше, но, в конечном итоге, долгожителей среди нас не так уж много. Слишком опасен для людей наш мир.

В общем, она долго говорила и еще дольше отвечала на вопросы, но, в конце концов, стороны пришли к выводу, что разрушать Статут нельзя, но поддерживать связь все-таки нужно, поскольку безумцы родятся по обе стороны Завесы, и чтобы бороться с ними, зачастую требуется сотрудничество. У премьер-министра – еще со времен Черчилля, – есть такой канал, но Короне это тоже не повредит. Так что королева «настоятельно попросила» Анну стать связующим звеном между двумя мирами и официальным представителем королевы в волшебном мире. Ей даже верительные грамоты выдали, подтверждающие ее статус королевского посла. Так что, получалось, что ничего она Дамблдору не наврала. Как сказала, так все и обстоит.

[1] Принц Эдвард, герцог Эдинбургский (род. 10 марта 1964) – член Британской королевской семьи, третий сын и младший ребёнок королевы Великобритании Елизаветы II и её супруга принца Филиппа, герцога Эдинбургского.

Глава 10

Глава 10. Морщины мыслей и забот на лбу ее легли [1]…

Казалось бы, живи и радуйся. Ты молодая, здоровая и красивая женщина, богатая и знатная, и девочки у тебя просто чудо. Любой позавидует! Однако богатые тоже плачут. По-разному – ведь все люди разные, – и по разным причинам, но все-таки плачут. И Анна, в этом смысле, не исключение.

«Обабилась я, вот в чем дело!» – не в первый и, вероятно, не в последний раз констатировала она, поймав себя на определенного рода мыслях и эмоциях.

Впрочем, не то что бы она, и в самом деле, плакала, но ей действительно было из-за чего расстраиваться. Причин хватало и притом веских причин, – одно предполагаемое возвращение Волан-де-Морта чего стоило, – но на данный момент на первом месте находилась семья. Ее замечательные девочки, которые все никак не могли друг к другу притереться. И Грейнджеры в этом деле тоже спокойствия не добавляли. Они хорошие люди, и Анна была им благодарна за Лизу, что называется, по гроб жизни. Но они почти четыре года воспитывали девочек, как своих детей. При том воспитывали хорошо, правильно, так что Лиза и Эрмина чувствовали в их доме искреннюю любовь и неподдельную заботу, что, естественным образом, оставляет в душе след. Такую привязанность так просто не разорвешь, она годами создавалась. Грейнджеры любили девочек, девочки любили их в ответ и с давних времен, еще из дома Гиты Гульден, обе привыкли всегда быть вдвоем, ощущая себя настоящими сестрами. Теперь же, в их жизни появились причины для розни, для зависти и ревности, и, если не вмешаться, ничем хорошим, по мнению Анны, это не кончится.

Лиза и Изабо теперь жили с Анной. Но Изабо уже превратилась в юную волшебницу, а Лиза – все еще была «одаренной девочкой с высоким потенциалом». Однако она приходилась Анне родной дочерью и практически сразу стала звать ее мамой, тогда как Изабо звала ее мамой Анникой, являясь при этом приемной дочерью. Эрмина же, как бы ни относилась к ней Анна, – а она старалась быть одинаково любящей «наседкой» для всех троих, – оставалась чужой на этом празднике жизни. Не член семьи, а, в лучшем случае, дальняя родня, и живет она с Грейнджерами, продолжая носить их фамилию. Вот вам и первые причины к раздору. Однако Анна не сдавалась и боролась с рознью, как могла.

Девочки, – все три, – проводили в ее особняке, как минимум, пять дней в неделю, прихватывая иной раз и субботы с воскресеньями. Но с уикендом все и так ясно – это время отдыха и развлечений. А в будние дни они шесть часов, – с восьми утра до двух по полудни, – находились в магловском доме на Ватерлоо стрит, где приходящие учителя организовали им младшую школу на дому. А затем, после обеда, они переходили в волшебный дом на Пэлл-Мэлл, где с трех до восьми вечера госпожа Марсвин и капитан Виллем Хофт учили их быть волшебницами. Однако, даже при том, насколько сильной в магическом плане являлась ее дочь, волшебная палочка пока была у одной лишь Изабо. Теоретически Лиза тоже была готова получить свою палочку, но, увы, Эрмина для этого пока еще не созрела, и Анна не хотела торопить события, чтобы, не дай бог, не усугубить и так уже непростую ситуацию.

Дело тут было вот в чем. Согласно общепринятому мнению, магическое ядро созревает у волшебников только к одиннадцати годам, в лучшем случае – к десяти. На самом деле, это было не так или, как минимум, не совсем так. Однако самым удивительным в этой истории было то, что так или иначе, с этой вздорной теорией соглашались даже многие чистокровные, хотя еще четыре поколения назад они высмеяли бы любого, кто утверждает подобную чушь. Правда же заключалась в том, что все люди разные, и тут вполне подошел бы пример с сексом. Причем, лучше и показательнее взять для этого мальчиков, а не девочек. Для абсолютного большинства мальчиков в возрасте одиннадцати лет секса, как бы, не существует, даже если они, по случаю, знают о нем во всех необходимых подробностях. Секс пока еще не является для них ни настоящей потребностью, ни предметом истинного интереса. Однако не секрет, что отдельные индивиды начинают интересоваться этим вопросом несколько раньше, и не только интересоваться. Они могут и, если представляется такая возможность, – иногда такое все-таки случается, – вполне сносно реализуют свою потенцию.

С магией точно так же. У абсолютного большинства маглорожденных – какими бы сильными магами они потом ни выросли, – магическое ядро формируется в период между десятью и одиннадцатью годами. Но даже, если это случается несколько раньше, маглы, имея в виду их родителей, ничего с этим поделать не могут. Они ничего не знают о магии и, даже если верят в ее существование, называя экстрасенсорными способностями, не имеют представления, как с этим быть. А вот у чистокровных, от пяти до шести процентов детей демонстрируют развитие ядра в период между восьмью и десятью годами, а у трех процентов это происходит и того раньше: в 7–8 лет.

Мнение о том, что раньше одиннадцатилетнего возраста детям нельзя покупать палочку, поскольку еще не сформировано их магическое ядро, сложилось на основе мнения "компетентных колдомедиков", министерских чиновников и журналистов. Все эти люди, что не удивительно, были маглорожденными или полукровками. Укреплению этой концепции способствовал так же тот факт, что в европейские школы Чародейства и Волшебства детей принимали именно с одиннадцати лет. Но причина этого была отнюдь не в том, что у детей младшего возраста не было палочек. Это была традиция, сложившаяся в давние времена, когда в этих школах учились практически одни чистокровные, и к формированию ядра это правило прямого отношения не имело. Просто считалось, что обучать одиннадцатилетних проще. У них дисциплина лучше, и мозги уже кое-как работают, во всяком случае, у большинства. Затем, разумеется, добавилась и проблема ядра, поскольку в школы стали принимать все больше маглов. Однако в старых семьях на эту теорию чихать хотели, поскольку существовали особые, чаще всего фамильные чары, позволявшие оценить магическое ядро ребенка, его резерв и мощность истечения магического потока.

Анна такую диагностику провела сразу, как только Лиза и Эрмина переступили порог ее дома. У Лизы все уже было сформировано точно так же, как у Изабо. Обе, по-видимому, относились к тем самым трем процентам, демонстрирующим раннюю одаренность. А вот Эрмине предстояло ждать своей очереди еще, как минимум, год-полтора. И ускорить этот процесс было невозможно. Поэтому, исходя из «интересов семьи», Анна объявила, что узнать, что и как у них обстоит с магическим потенциалом, они смогут только зимой, когда полетят в Швецию проводить на Йоль ритуал включения в Род. Вот тогда, де, можно будет посмотреть, что там у них с ядрами, резервом и прочим всем, и решить, что и как делать дальше. Это была, разумеется, ложь во спасение, но Анна искала способ смягчить удар и не дать некомплиментарным фактам разрушить отношения между Лизой и Эрминой, – в которых они с Изабо и так были третьими лишними, – и как-нибудь наладить собственные доверительные отношения не только с дочерью, но и с другими девочками.

Собственно, этим она и занималась всю осень и начало зимы. Водила девочек в театры и на концерты в магловском Лондоне, показывала достопримечательности магической Англии, устраивала шопинги и набеги на магловские кондитерские, рассказывала сказки и истории из жизни волшебников, учила заплетать новомодные косички и организовывала еще множество других общих дел, которые могли бы сплотить ее «триаду». Она даже Грейнджеров уговорила приезжать иногда к ней в гости на Ватерлоо стрит и оставаться там изредка ночевать. Это, в свою очередь, позволило Эрмине безболезненно получать разрешение от приемных родителей на ночевки в волшебном особняке на Пэлл-Мэлл. И еще одно, но немаловажное обстоятельство. Анна была решительно против того, чтобы девочки появлялись на публичных мероприятиях, – детских праздниках и днях рождения, – пока все трое не пройдут обряд включения в Род. Изабо его уже успешно прошла, но двум другим все это еще предстояло.

***

К моменту наступления «зимних каникул» отношения в триаде более или менее наладились, ну и к Анне все трое, – а не только «избранная» Изабо, – стали относиться с большим доверием. Притерлись немного, поуспокоились, поверили, наконец, что все это «всерьез и надолго», но до идеала было еще далеко. И тогда, не полагаясь на «авось» и на волю слепого случая, Анна решила ускорить процесс своими методами. Дело в том, что к началу декабря в ее распоряжении появились сразу два довольно эффективных инструмента влияния и, соответственно, два решения проблемы, небезупречные с моральной точки зрения, но зато обещающие в конечном итоге положительный результат.

Во-первых, людям фон Шуха удалось-таки найти данные по происхождению Эрмины. Она действительно оказалась чистокровной волшебницей, и даже, более того, ее родители состояли в законном браке. Ее родила сестра Эмиля Гульдена и, соответственно, племянница Гиты – Мона Гульден-Виклунд. К несчастью, мать Эрмины умерла родами, а отец Бьёрн Виклунд погиб во время «осеннего» путча шведских пожирателей в начале октября 1981 года. На чьей стороне он сражался, выяснить так и не удалось. Объединенный Аврорат Гиперборейского союза отреагировал тогда быстро и решительно. Путчистов даже не арестовывали, а убивали на месте. Это, однако, привело к тому, что пожиратели не сдавались и дрались до последнего, что, соответственно, привело к большому количеству жертв, как среди авроров, так и среди бойцов шведского фрайкора[2]. Впрочем, это были дела давно минувших дней. Принципиальным было лишь то, что отец Эрмины принадлежал к старому волшебному роду и закончил Дурмстранг. С ее матерью, к слову, он, судя по всему, познакомился именно там, поскольку она тоже была выпускницей этой школы, только училась на два курса младше, чем Бьёрн. Таким образом, Эрмина имела право на обе фамилии: и Гульден, а они были шведским дворянским родом, и Виклунд, входившими в первые двадцать пять наиболее старых волшебных родов Гипербореи.

Детективам удалось найти подлинное свидетельство о рождении Эрмины и копии записей в церковной книге и в волшебном Родословце Гиперборейского союза. Теперь, ей можно было предложить не просто войти в Род Энгельёэн, но и вернуть себе подлинное имя, что должно было положительно отразиться на ее самооценке. Некоторую проблему, правда, могли создать Грейнджеры, но Анна твердо решила помочь девочке, а значит сделает ради нее даже то, чего в обычной ситуации делать никогда не стала бы. Она собиралась рассказать Грейнджерам о том, что ей удалось, наконец, выяснить, кем были родители Эрмины, и по ходу разговора аккуратно внушить им, что для девочки вернуть себе фамилию Гульден-Виклунд и войти на правах главы вновь образованной боковой ветви в Род Энгельёэнов, – означает обеспечить себе почет и уважение в среде волшебников. «Глубокое» понимание открывающихся перед их приемной дочерью перспектив должно было подвигнуть Грейнджеров к тому, чтобы окончательно отпустить Эрмину к Анне и своей нареченной сестре Лизе.

Вторым фактором уже не в первый и, верно, не в последний раз стал ритуал. Вообще, исторически в семье Энгельёэн практиковалась не только боевая магия, но и ритуалистика. Отсюда и обилие книг по этому предмету, и тайных знаний, записанных от руки в личных дневниках, поколенных журналах и семейных гримуарах «Забытая Магия Гипербореи» и найденной в Гринготсе «Книге Энгельёэнов». Сама Анна в свое время учиться на ритуалиста категорически отказалась, но талант не пропьешь, и от Родовых Даров не откажешься, даже если очень этого захочешь. Поэтому кое-чему ее все-таки обучили, а многое другое получалось у нее просто по наитию. Это все к чему, собственно? А к тому, что в «Книге Энгельёэнов» нашлось немало крайне редких и весьма эффективных ритуалов. И один из них был прямо-таки заточен под ее случай. Назывался он попросту «Обряд Побратимства»[3]. Ритуал предназначался для создания побратимских связей, что для дружин викингов являлось жизненно необходимым. Ну, а в их конкретном случае, не ставя об этом в известность самих виновниц торжества, Анна предполагала создать «истинную сестринскую триаду», и этим свести к минимуму саму возможность для ревности и зависти. Но это все должно было случиться «после того, как». А пока суд да дело, они всей семьей вылетели в Швецию на зимние каникулы.

До Стокгольма добрались на самолете, а оттуда во внутренний замок Стейндорхольм «прыгнули» порт-ключом. Там их уже ждали фон Корбы и домовые ниссе во главе со степенным Токи, а дело происходило как раз накануне праздника, то есть двадцатого декабря. Времени на подготовку ритуалов, прямо сказать, впритык. И все предстояло делать самой, поскольку она глава Рода, ей и ритуалы проводить. Поэтому практически все время до Самой Длинной Ночи, Анна провела, готовясь, как к общим Йольским ритуалам, – праздник, как ни крути, следовало отметить, как полагается, а не лишь бы как, – так и к специфическим родовым и побратимским. Девочки в это время осматривали замок, учились ходить на лыжах, играли в снежки и набивали животы всякими вкусностями и разностями, которых ниссе наготовили столько, что только, чтобы все попробовать, требовались немалые физические усилия, не говоря уже о потребном времени. Анна же присоединялась к ним только во время общих трапез, да еще сходила вместе с ними в замковую мыльню, которая и сама по себе являлась весьма занятным аттракционом. Во всяком случае, девочки, – опять-таки все, кроме Изабо, – мылись в таком чудном месте, построенном еще по древнему римскому проекту, впервые.

– Это термы, – объяснила Анна девочкам. – Их придумали древние греки, но эти, насколько я знаю, довольно точная, хотя и уменьшенная копия древнеримских бань. Один из наших предков увидел это чудо в очередном разграбленном им испанском городе и привез оттуда с собой не только скульптуры, – указала она на мраморных Пана и нимф, украшавших аподитерий[4], – но так же архитектора из местных магов, который и построил эти термы. У маглов они обогреваются специальной печью, но у нас здесь везде работает магия.

– Ты сказала «наш», но мы… – осторожно переспросила ее Эрмина, отвлекаясь на более важную для нее тему.