Текст книги "Исход неясен (Гарри Поттер – Женская Версия) (СИ)"

Автор книги: Макс Мах

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 38 страниц)

Анна обо всех этих телодвижениях директора знала и была ими довольна, хотя и не добилась настоящей справедливости.

«Впрочем, еще не вечер, – усмехнулась она, проверив мысленно все пункты своего плана. – Поиграем!»

***

Вечером, завершив ужин, она посмотрела на девочек, на каждую по очереди, и осталась довольна увиденным. Все живы, все здоровы. Красавицы, каждая в своем роде, но Изабо выглядит уже не, как девочка, а как девушка. Появилась грудь, – пока еще максимум один размер с четвертью, – но это уже полноценная грудь, и ведь еще не вечер. Процесс пошел, и это уже факт истории. Тут ведь дело не только в груди или округлости бедер, но и во всех прочих вторичных половых признаках, если говорить научно-эзоповским языком.

– Девочки, – сказала, улыбнувшись насторожившимся было дочерям, – вы уже поняли, что Изи меняется?

Девочки поняли, но говорить об этом вслух посчитали излишним.

– Различия будут нарастать, – подтвердила Анна, созревшую уже в этих хорошеньких головках гипотезу. – Еще пара месяцев, и тебе, Изи, придется брить подмышки и ноги, но можно обойтись чарами или зельями. Чарам научу, зелья возьмешь у меня.

– Но! – Подняла она вверх указательный палец. – Ты, Лиза, и ты, Эрми, начнете меняться позже. У вас теперь разрыв года в два-три. Считайте, что Изи уже исполнилось пятнадцать.

– Ей надо лифчик купить, – хихикнула Эрмина.

– И презервативы, – закатив глаза, добавила свои пять кнатов Лиза.

– Ничего смешного! – остановила Анна своих не в меру и не вовремя разговорившихся дочерей. – Но, если по существу вопроса, то мы завтра же отправимся в магловский магазин женского белья. Начнем сразу с чего-нибудь приличного, с Victoria’s Secret, например, и кстати, Эрми, интеллигентные люди говорят не лифчик, а бюстгальтер. Вот бюстгальтеры мы Изи и купим.

– Я совершенно серьезна! – чуть подняла она голос. – Считайте, что Изи ваша старшая сестра. Она в бою уже убила своего первого врага. Красиво, к слову сказать, убила. Копьем Асов шестого уровня. На такое из наших знакомых способны только трое: я, старший Малфой и Беллатриса. Так что проявите уважение и понимание. Изи сейчас непросто. Превращение в девушку – это ведь не только появление волос на лунном холме[6]. Это еще и желания. И да, Лиза, в том числе это желания, для удовлетворения которых без последствий маглы используют презервативы. Но вы ведьмы, а у ведьм есть вместо презервативов заговоры, зелья и все те же чары. Учить стану всех, но Эрми, ради бога, пока не захочется на самом деле, не надо. Тебя Лиза это тоже касается…

– У меня уже…

– Знаю, – прервала она Лизу. – Вы все развиваетесь по-разному, потому что вы разные. Я все это вам говорю к тому, что одним не надо хвастаться, а другим – завидовать. Нечем тут хвастаться и завидовать нечему. Просто примите, как факт. Ты, Эрми, развиваешься в том темпе, в каком развиваются все здоровые девочки твоего возраста. Лиза чуть быстрее. Она опережает норму где-то на полтора-два года. Это быстро и очень много. И мы все знаем, отчего это случилось. Однако Изи развивается еще быстрее. Вернее, развивалась чуть быстрее Лизы, но теперь это изменится. Уже изменилось. Сейчас Изи опережает свой возраст, как минимум, на три года. Это непросто, прежде всего, для нее самой. Мне надо продолжать?

– Не надо, – отвела взгляд Эрмина. – Не обижайся, Изи!

– И не думала! – улыбнулась девочка. – Тебя, Лиза, тоже прощаю… За то, что увела у меня Седрика. Ну, да, бог с тобой, я себе лучше нашла.

– Только не увлекайся! – усмехнулась Анна. – Надеюсь на ваше благоразумие, девочки. И вот еще что. Сегодня я не покидала дом. Это понятно?

– Да, мэм! – хором выдали девочки.

– Вольно!

Эпизод 3 : Окленд сквер дом 5, Брумхаус, Эдинбург, 7 июня 1992 года

– Второе окно от угла, – указал на предмет их интереса Виллем Хофт. – Мы с Карлусом его спугнем, и он выпрыгнет прямо на вас.

Прием назывался «Охота на куропаток» и применялся уже не первую сотню лет. Но хуже от этого не стал. Потому что суть загонной охоты понятна даже волкам, а уж людям сам бог велел. Впрочем, Анна была не уверена, что термин «загонная» вполне подходит к ситуации, когда куропаток поднимают на крыло, чтобы было легче отстреливать. Сама она, что в той жизни, что в этой, охотницей себя назвать не могла и особого интереса к этому спорту не проявляла. Так что, вполне могла ошибиться, но дело ведь не в терминах, не правда ли? А дело у нее было непростое, но очевидное: из трех террористов, проникших в этом году в Хогвартс, двое все еще были живы, а это непорядок. Поднявший палочку на ее детей, – даже если сделал это только теоретически или косвенно участвовал в нападении, – повинен смерти. Прежняя она, та, что была профессором в Имперском колледже Лондона, пришла бы в ужас от такой вот внесудебной расправы. Да и та Анна Энгельёэн, которая дружила с Поттерами и Лонгботтомами, была пусть и зубастее птенцов гнезда Альбуса Дамблдора, но никогда не слыла кровожадной. А вот нынешняя Анна четко усвоила, что «хороший враг – мертвый враг», а индеец он там, как у Фенимора Купера, или пожиратель, как в ее случае, значения не имеет. Враг должен быть разбит (и по возможности уничтожен), тогда и победа будет за нами[7]!

Бри Шааф, сидящая сейчас в камере предварительного заключения ДМП, уже мертва, только сама еще об этом не знает. Один продажный джентльмен из Аврората продал какому-то невнятному собирателю «странных» реликвий носовой платок заключенной, на котором, разумеется, остались следы ее пота и крови. Всех дел, с умом использовать Оборотное зелье, да заплатить корыстному мздоимцу пятнадцать галеонов. Случилось это три дня назад, а ритуал проклятия «Вуаль Смерти» Анна и Беллатриса провели позапрошлой ночью. И в предрассветный час, нечувствительно пройдя сквозь все антимагические барьеры Министерства и ДМП, нити проклятия достигли спящей женщины и сплелись в вуаль, окутавшую ее с ног до головы. Серьезное проклятие. Древнее, мало кому известное и стопроцентно смертельное. Такое в нынешней Англии могли сделать немногие, а выполнить ритуал настолько чисто, что не осталось даже следов, смогли только они двое: Беллатриса и Анна. Так что, с Бри все было кончено даже при том, что умирать она будет достаточно долго и в каком-то смысле настолько показательно, что ни у нее, ни у сторонних наблюдателей в Аврорате и ДМП не останется никаких сомнений – это не случайность, а казнь. Сообщение, так сказать, для всех заинтересованных лиц: Хогвартс был и должен оставаться самым безопасным местом в волшебной Англии. Подвергший жизни детей угрозе "повинен смертию казнён быть". И обжалован сей приговор быть не может, потому что для преступлений подобного рода смягчающих обстоятельств не существует даже теоретически.

Сегодня же пришла очередь Вигго Фаусбёлля, известного в Хогвартсе под именем Клэй Мортенсен. И вот, что любопытно. Аврорат его искал-искал, но так и не нашел. Не узнали даже того, кто он такой на самом деле и к какой принадлежит организации. Адара сказала, что Министром было отдано негласное распоряжение: не утруждаться. Люди в Аврорате работают понятливые, они посыл начальства уловили и уже не усердствовали сверх меры. А вот частные детективы, нанятые Анной через подставных лиц, разрешили проблему быстро и качественно. Даже тайную лежку фигуранта вычислили, так что сегодня ночью Анна и ее люди действовали отнюдь не наобум.

«Вот и твое время пришло, дорогой Вигго!» – Анна заняла позицию чуть в стороне от прямой линии, соединяющей под углом окно на втором этаже старого каменного дома и участок между клумбой и живой изгородью.

Внутренний хронометр отсчитал последние мгновения до начала операции, и вот с ужасным грохотом вылетела выбитая Бомбардой входная дверь. И одновременно посыпались стекла в нескольких окнах первого и второго этажей, имитируя штурм дома боевой пятеркой Аврората. Шум, гам, крики «Всем лежать! Работает Аврорат», и летящие во все стороны бессмысленные заклинания. Все, как всегда, и Вигго Фаусбёлль среагировал стандартно: он выпрыгнул в окно. Судя по всему, он умел прыгать по-настоящему. Вылетел в открытое окно, прыгнув не вниз, а вверх и вперед, завис на мгновение в верхней точке и, по-видимому, попробовал аппарировать. Но не судьба, за тридцать секунд до начала операции Хофт выставил антиаппарационные чары, и липовый Мортенсен потерял драгоценные семь секунд, находясь все это время в одной точке.

Анна же стартовала сразу же, как только почувствовала движение за окном. Набросив на себя чары Хамелеона[8], она взлетела вверх, действуя, как ракета перехватчик, и в тот момент, когда Вигго застыл в высшей точке своего прыжка, ударила его тремя подряд Секо. Правое плечо, – и палочка, выпущенная ослабевшей рукой, летит вниз, – правое колено и, поднявшись в прыжке несколько выше, левое плечо. Испытав мгновенный болевой шок, Вигго потерял концентрацию, упустил заклинание и полетел вниз. Семь метров высоты – вполне достаточно, чтобы выбить из человека всю дурь.

– Карл, Виллем, – бросила Анна, опускаясь на землю и приманивая к себе чужую палочку. – Обыщите здесь все и приберитесь, пожалуйста. Нас здесь не было, его тоже.

– Больно? – спросила, подойдя к лежащему на земле Вигго. – Не молчи!

Раненный молчал.

– Ну, ну, – покивала Анна. – Молодец, Вигго! Стойкий оловянный солдатик!

Упоминание его настоящего имени вызвало реакцию, которую лже-Мортенсен скрыть не смог. А вот сказку про оловянного солдатика он, похоже, никогда не читал.

– Ай-яй-йя, Вигго, – усмехнулась Анна. – Собрался покорить маглов, но не удосужился узнать, кого, собственно, хочешь поработить. Мы по сравнению с ними пигмеи африканские. Ни литературы толковой, ни живописи, ни архитектуры. У вас, в Дании, маги и читать-то не все умеют, а у датских маглов Андерсен. Ну да, тебе убогому все это неинтересно…

– Кто я, знаешь? – спросило, резко сломав ход «разговора».

– Молчишь… – кивнула каким-то своим мыслям. – А если так?

Лежащего на земле Вигго Фаусбёлля пробило разрядом тока, вторым, а затем разряды пошли один за другим: то в руку, то в ногу, то в пах…

– Это не Круциатус, дорогой, но тоже больно, – улыбнулась Анна в искаженное болью лицо. – А еще можно так…

Теперь разряды били, словно бы, изнутри организма. По почкам, по сердцу и желудку, по легким и бронхам…

– Чего ты хочешь, сука? – прохрипел пленник сквозь прокатывающиеся по его телу спазмы. И тут же взвыл от нестерпимой боли, это Анна заставила нервные окончания его члена «почувствовать», что их опустили в кипяток.

– Это тебе за суку! – объяснила с любезной улыбкой, перестав мучить и дав пленнику прочувствовать мир без боли. – Будешь сквернословить, сученок, в следующий раз оттрахаю тебя фаллоимитатором. Трансфигурирую прямо в заднице и буду наращивать длину и ширину, пока не порву тебе жопу на наш государственный флаг.

– Но это же тьма… – прошептал лже-Мортенсен.

– Дурачок, – расхохоталась Анна. – Ты что, веришь во всю эту чушь, вроде борьбы света с тьмой? Уморил, честное слово! Я леди Энгельёэн – темная волшебница. Мне плевать на гуманизм, правила и законы. Ты, мудак, пришел в школу, в которой учатся мои дочери, и подверг их опасности. Поэтому живым ты от меня не уйдешь. Умрешь прямо здесь, вопрос, как? Быстро и безболезненно или медленно и печально. Я, знаешь ли, многое умею, да и воображение у меня будь здоров! Итак?

– Спрашивай…

Что ж, она его сломала, теперь главное – задать правильные вопросы и проследить, чтобы не врал. Второе – проще, но и первое – не бином Ньютона.

– Будешь врать, – сказала равнодушно, чтобы подпустить еще немного ужаса, – будет больно, причем не просто больно, а очень-очень больно. Услышал или как?

– Да, – поторопился ответить пленник.

– Отлично, – похвалила Анна. – И вот мой первый вопрос: на кого работаешь, птенчик?

[1] Согласно Гарри Поттер Вики, Легилименция (англ. Legilimency) – способность мага проникать в сознание другого человека (от латинского lego, legere – читать; mens – ум, разум). Маглы называют это «телепатией», «чтением мыслей», но это не совсем верно. Умелый легилимент может считывать воспоминания, некие визуальные образы в памяти, отделять истинные воспоминания от фантазий и снов, даже помещать свои видения в чужое сознание, но читать мысли так, как если бы они были написаны на бумаге, он не может.

[2] Согласно Гарри Поттер Вики, Обливиэйт – заклинание изменения памяти. Может стереть недавно полученную информацию. Побочный эффект – немного обалдевший вид, и невозможность ориентирования в ситуации, пространстве или времени.

[3] В данном случае, в значении – докладная записка, служебная справка.

[4] Драко Малфой, Блейз Забини и Нимфадора Тонкс – герои книг Роулинг про Гарри Поттера.

[5] Оппортунист – тот, кто не имеет собственных чётких убеждений, склонен к уступкам, соглашательству.

[6] Венерин холм, а также лонный холм (холмик), венерин бугор (бугорок) или лунный холм – старый эвфемизм или поэтически возвышенное метафорическое устойчивое выражение, означающее женский лобок, возвышение или бугор, расположенный над наружными половыми органами и завершающий нижнюю часть передней брюшной стенки. В процессе полового созревания лобок постепенно покрывается лобковыми волосами.

[7] Отсылка к известной цитате, «Наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами!» – заключительная фраза обращения к советскому народу, которое заместитель Председателя Совета народных комиссаров СССР В. М. Молотов зачитал в 12 часов дня 22 июня 1941 года – день начала Великой Отечественной войны.

[8] Согласно Энциклопедии Гарри Поттера, дезиллюминационное заклинание (англ. Disillusionment Charm) – чары хамелеона, делающие объект (в том числе и живой) совершенно неотличимым от окружающей обстановки.

Глава 18

Глава 7. Бремя страстей человеческих…

Эпизод 1 : Ватерлоо-хаус [1] , 12 июня 1992 года

После всех ужасов, случившихся в Хогвартсе 23 мая, Попечительский Совет настоял, чтобы учебный год был закончен досрочно, а учеников младших классов, которым не надо было сдавать экзамены, распустили по домам еще раньше. Девочки же Энгельёэн как покинули школу в мае, так в нее уже и не вернулись. Поэтому, как только, Изи восстановилась в достаточной степени, Анна сочла за лучшее отослать сестер, а заодно и Максимуса, на виллу Ca’Engeløya, находившуюся на побережье Адриатического моря близ итальянского города Анкона. С ними туда отправились приближенные графини Готска-Энгельёэн Ида Марсвин и Малин Левенстад вместе с тремя бойцами охраны, без которой Анна детей теперь далеко от себя не отпускала. Группу телохранителей собрал и обучил Виллем Хофт, так что, если не будет нападения по-настоящему сильных боевых магов, от всех прочих угроз они виллу и ее насельников защитить смогут.

Сама же Анна осталась пока в Лондоне, решая массу накопившихся проблем одновременно, и одной из этих проблем неожиданно стал ее сердечный друг Чарльз Бересфорд. Тут прямо, как в поговорке: сколько веревочке не виться, а конец будет. Так и с Чесом. Как ни крути, они знакомы уже почти год, и как минимум, десять месяцев – естественно, когда коммодор не в походе, – «живут активной половой жизнью». Так что, в конце концов, пришлось познакомить его с детьми и впустить в свой магловский дом на Трафальгар стрит. К счастью, в те две короткие встречи, в которых участвовал Максимус, мальчик ничего особенного, кроме детского любопытства, «маминому другу» не продемонстрировал. В остальное же время они не пересекались, поскольку Максимус, в основном, обитал либо в Энгельёэн-мэноре на Пэлл-Мэлл, либо на вилле Ca’Engeløya в Италии. Однако речь сейчас не о Максе, а, если даже о нем, то лишь косвенно, потому что Чарльз Бересфорд надумал жениться. И, как не сложно догадаться, в невесты он себе выбрал Анну. Ничего неожиданного, если честно, но, как всегда, не вовремя, но главное, Анна сама еще ничего не решила. И это было плохо, потому что она терпеть не могла решать сложные вопросы экспромтом, однако, в данном конкретном случае, сама виновата. Нечего было откладывать такие серьезные вопросы «на потом» и на «я подумаю об этом завтра»[2]. Вот и доигралась.

Чес пришел к ней домой в Трафальгар-хаус. Вроде бы, на ужин. Анна его сама пригласила. Ей просто лень было тащиться в ресторан, зато хотелось «принять на грудь» без оглядки на общественное мнение и, разумеется, в хорошей компании. Пила она, в общем-то, редко, а напивалась и того реже, но иногда накатывало. Вот, как сегодня, например. Отсюда и идея с ужином при свечах. Ужин же должен был «плавно» перерасти в ночь любви. Но и только. Однако все стало понятно уже в то мгновение, когда Чес переступил порог ее дома. Тут даже ведьмой не надо быть, все и так было яснее ясного.

– Мы знакомы уже больше года… – сказал он, как только они разместились в креслах, чтобы выпить аперитив. Ужин должны были подать позже, и, разумеется, не в гостиной. А вот сделать девушке предложение руки и сердца как раз лучше здесь, чем за обеденным столом. Так что, догадаться о продолжении фразы, было несложно.

«Ну, началось…» – Простонала она мысленно, но делать нечего, этот вопрос надо было как-то решать.

– Меньше, – сказала она вслух.

– Что, прости? – не понял ее Чарльз.

– Мы знакомы меньше года.

– В любом случае… – снова начал он «разбег», и Анна была вынуждена его остановить, пока он не произнес «тех самых слов».

– Остановись, Чес! – попросила она. – Просто выслушай меня и постарайся понять.

– Мне показалось… – Все-таки такие люди, как коммодор Бересфорд не умеют принимать отказ. А то, что это отказ, Чарльз уже догадался.

– Тебе не показалось, – чуть улыбнулась Анна. – Все так и есть, Чес. Ты мне нравишься. Не любовь, я думаю, но мы с тобой не дети и в подобного рода романтике не нуждаемся. Мне с тобой хорошо, это главное, но замуж за тебя я выйти не могу. Если бы это было возможно после моего отказа, я бы предпочла сохранить тот тип отношений, который называется «дружба с привилегиями».

– Есть причина, по которой ты не хочешь говорить о замужестве?

Ну все. Чарльз взял себя в руки и повел разговор в строгих рамках «обсуждения имеющей место проблемы».

– Есть, – подтвердила она, – но я не хотела бы ее обсуждать.

– Секрет?

– Все очень сложно, – попыталась она выкрутиться, но ей уже стало ясно, объясняться придется. Если не объясниться, то остается только разрыв, полный и окончательный. Так что, надо было срочно решать, каковы ее приоритеты.

– И все-таки?

– Чес, – сказала она, кляня себя за нерешительность, – я просто не все могу тебе рассказать, тем более, объяснить!

– Значит, я был прав… – Словно бы, размышляя вслух, произнес мужчина. – Позволь мне кое-что объяснить.

«Это моя реплика! – возмутилась мысленно Анна. – Ты украл мою реплику, Чес!»

– Объясняй, – обреченно разрешила она.

– Мне скоро должны присвоить следующее звание…

– Поздравляю!

– Речь не о звании, – отмахнулся Чарльз. – Речь о должности, которую мне предложили. Это, Анни, серьезный пост в Адмиралтействе, и перед назначением МИ5 проверяет кандидатов. Соответственно, в поле зрения контрразведки попадают все, с кем я более или менее связан. Моя девушка – прежде всего. Но, вот какое дело, едва они стали наводить справки, как в дело вмешалась Секретная служба Ее Величества и настоятельно рекомендовала контрразведчикам не лезть, куда не следует. Мне об этом сообщили и вежливо поинтересовались, не знаю ли я, в чем тут дело.

«Да, – согласилась Анна, – красивый поворот. Ожидаемый, к слову сказать, но я об этом не подумала. Дура!»

– Что ты им ответил? – спросила вслух, сделав крошечный глоток виски и потянувшись за сигаретами.

– Я пожал плечами и высказал предположение, что это из-за того, что ты дружишь с принцессой Дианой и вхожа в дом наследника.

– Звучит неубедительно, – прокомментировала его слова Анна.

– Думаю, что так они и подумали, – согласился Чарльз, поднося зажигалку к кончику ее сигареты. – А я задал себе несколько другой вопрос.

– Любопытно.

– Я спросил себя, что я сам знаю о тебе, кроме того, что влюблен в тебя по уши?

«Вот же угораздило! – простонала она мысленно уже второй раз подряд. – Любовь – это серьезно!»

– Серьезно, Чес? – спросила она вслух. – Ты только что объяснился мне в любви?

– Да, – улыбнулся он ей. – Могу повторить в правильной грамматической форме. Анна Энгельёэн, я тебя люблю, иначе бы не стал звать замуж.

– Я… – начала было Анна, но Чарльз не дал ей завершить предложение.

– Выслушай меня, Анна!

– Хорошо, говори.

– Так вот, – продолжил мужчина, крутя в пальцах так и не закуренную сигарету, – я спросил себя, что знаю о тебе, и оказалось, что практически единственное, в чем я уверен, это то, что ты английская графиня шведского происхождения, принята при дворе, дружишь с принцессой Дианой и с детства знакома с принцами Эндрю и Эдвардом[3]. Ты богата, у тебя есть замок в Швеции и этот роскошный особняк в центре Лондона. Что еще? У тебя четверо детей. Где находится младший, я так и не понял. Где учатся старшие, неизвестно. Известно только, что ты и их отец учились в той же школе. И все, собственно. Чем ты занята, где проводишь свои дни, куда вдруг исчезаешь и откуда появляешься, снова же неизвестно. Где остальные твои родственники? Где Сириус Блэк, являющийся, как я понял, отцом твоих детей? Где твои знакомые и друзья, и есть ли они, вообще? Все покрыто завесой тайны. И ведь есть еще твои шрамы. Они блеклые и сразу в глаза не бросаются, но мы знакомы достаточно давно. Я их рассмотрел, и не раз думал о том, чем тебя ранили, и насколько опасными были эти раны? И вот еще один вопрос: отчего ты их не свела. Красивая женщина, но не позаботилась о пластической хирургии? Я отчаялся в этом разобраться и отправился к Чарльзу. Спросил его, и знаешь, что он мне ответил?

– Не знаю, – тяжело вздохнула Анна, – но могу себе представить.

– Он сказал, что твой случай особый, но мне он ничего об этом рассказать не может. Сказал, если влюблен, иди и сделай ей предложение. Согласится, сама расскажет. Еще Чарльз намекнул мне, что ты выполняешь некую миссию, которая крайне важна для нашей страны, но я так и не понял, о чем идет речь. Разве что шпионаж в стиле Джеймса Бонда… В принципе, похоже… Твоя жизнь полна секретов… Но я военный человек и умею хранить тайны. Так что, если дело в этом, то можешь ни о чем не беспокоиться.

«Почему бы и нет? – вдруг подумала Анна. – Чес увязывает раскрытие моего инкогнито с женитьбой, но я могу поставить вопрос по-другому. В конце концов, моя правда легко объясняет мое нежелание выходить замуж…»

– Что ж, если ты настаиваешь… – сказала она вслух. – Я не стану требовать от тебя клятв, мне хватит того, что ты не лишен здравого смысла и присягал на верность короне. То, что я тебе расскажу, является тайной, и гарантом сохранения этой тайны выступает сама королева. На данный момент, в мою историю посвящены только королева и принц Чарльз. Готов стать третьим?

– Обещаю, что, как бы ни сложился наш дальнейший разговор, все, что сочтешь возможным мне сообщить, я сохраню в тайне.

– Что ж, – кивнула она, вставая. – Тогда, пошли.

– Куда?

– Сам увидишь, – усмехнулась Анна. – Ты же знаешь, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Впрочем, комментарии тоже будут, но уже по ходу дела. Идем!

Они прошли прямиком в ее спальню. Чес здесь уже бывал, так что немного даже удивился. Но Анна надолго оставлять его в неведении не стала, открыла шкаф-купе, сдвинув дверь в сторону, и, взяв Чарльза за руку, потянула за собой.

– Нарния или пещера Бэтмена? – спросил мужчина, следуя за ней.

– Скорее, Нарния… – ответила Анна, – но для взрослых.

Еще шаг, и они оказались в другой ее спальне. Эта была несколько более роскошной по сравнению с той, что на Трафальгар стрит, но дело было не в этом, а в том, что здесь на Пэлл-Мэлл, прямо из спальни можно было попасть в ее рабочий кабинет.

– Это твои тайные апартаменты? – улыбнулся Чарльз.

– Почти, – ответила она ему улыбкой. – Нам туда!

Они подошли к одной из трех дверей, имевшихся в спальне, и, открыв ее, Анна провела Чеса в свой кабинет.

– Это мой кабинет, – сказала, отступив в сторону, – а это мои родители: Карл и Элеонора Готска-Энгельёэн.

– Отец, – обратилась она к портретам, – мать, разрешите представить вам Чарльза Уильяма де ла Повер Бересфорда, 4-го барона Бересфорда.

– Приятно познакомиться, молодой человек, – улыбнулась мужчине Элеонора Энгельёэн.

– Полагаю, ты привела к нам своего жениха? – спросил отец. – Моряк, барон… но не волшебник, не так ли?

– Нет, – сказала она в ответ. – Не волшебник и пока еще не жених.

– Двадцать семь поколений, – напомнил ей отец. – Тысяча триста лет истории! Ты ведь помнишь?

– Ну, как тебе Чес? – повернулась она к мужчине.

– Это магия? – спросил он в ответ. Любопытно, но он не был ни напуган, ни ошарашен. Удивлен? Возможно. Заинтригован – без сомнения.

«Первое впечатление было верным, – вспомнила Анна день их знакомства. – Крепкий парень, не дурак и воображение хорошее, что для английского аристократа – редкость».

– Да, – подтвердила Анна, – это наши живые портреты. – Впрочем, эти не совсем живые, так как выполнены недавно. Посмертные изображения. По-настоящему «живые» надо начинать писать еще при жизни. В моем замке есть такие. Один из них создавался больше семидесяти лет. А это… Художник использовал мои личные воспоминания о родителях, фотографии, дневники и письма, в общем, все, что от них осталось… книги… Одежда, волшебные палочки и личные вещи… Он сделал все, что мог, но в пределах разумного. С ними можно говорить, но свободой воли они не обладают.

– Весьма исчерпывающе! – усмехнулся отец.

– Зато честно! – пожала она плечами и, сделав короткое движение скользнувшей ей в руку палочкой, «выключила» портреты.

Идея создать их возникла три года назад, а закончены они были совсем недавно. Еще и месяца не прошло. Работал не англичанин, а француз, у них это искусство еще не выродилось в ремесло. Свой портрет она заказала тогда же, но уже художнику-флорентийцу, настоящему мастеру своего дела и признанному гению колдоживописи. Если так случится, что она погибнет на войне, у Максимуса и девочек должен остаться хоть кто-то родной. Пусть даже нарисованный волшебными красками.

– Мы находимся в моем волшебном доме, – сказала она Чесу, изучавшему сейчас «стену памяти» – собрание колдографий, имеющих отношение к прошлой войне. – Ты первый не волшебник, который появился в этом доме и в этом кабинете. Моем личном кабинете.

– Тысяча триста лет? Что имел в виду твой отец?

– Он имел в виду, что за всю писанную историю нашего рода, а это как раз тысяча триста лет, в нашем Роду, в основной ее линии, к которой я принадлежу, никто не женился на простецах, ну или не выходил за них замуж.

– А простецы это все остальные? В смысле не маги?

– Именно так, – кивнула Анна обернувшемуся к ней Чарльзу.

– Эти фотографии, – покрутил он головой, – они, как кусочки фильмов.

– Наши колдографии не статичны, они захватывают от трех до десяти секунд жизни, – пояснила Анна. – Действительно похоже на кино.

– Расскажешь мне об этих людях?

По-видимому, он понял, что эти колдографии собраны вместе не просто так.

– Почти со всеми этими людьми я училась в школе. Той самой школе, в которой сейчас учатся мои дочери. Она действительно расположена на севере Европы – в северной Шотландии, и в ней девочки и мальчики учатся вместе. Она называется Хогвартс – школа чародейства и волшебства.

Она замолчала, переводя взгляд с одного знакомого лица, на другое.

– Мне сложно будет объяснить некоторые вещи… – сказала, наконец, вслух. – Поэтому воспользуемся аналогией. Представь себе, что в Англии появляется политический лидер, придерживающийся крайних расистских взглядов. Нацист, вроде Гитлера, требующий уничтожить всех нечистокровных волшебников. Естественно, у него есть противники. Несколько лет длится противостояние, то и дело выливающееся в уличные схватки. Люди гибнут, но пока немного. А потом вспыхивает настоящая гражданская война. Я закончила школу в 1978, война перешла в активную фазу в 1980 и закончилась 31 октября 1981.

– Твои шрамы…

«Догадливый!»

– Все мои шрамы я заработала как раз в том последнем сражении. Хэллоуин 1981 года. Это, Чес, не обычные раны. Это следы темных проклятий. Тот, что на лице, – она непроизвольно коснулась пальцами своего шрама, – это след «Хлыста Морганы», темного проклятия, которое считается смертельным. Я не умерла буквально чудом, но провела пять лет в коме, и когда очнулась не помнила даже того, что у меня есть дочь. Я тогда не сразу нашла Лизу… А эти люди… Это Сириус Блэк. Да, да, тот самый – отец моих детей. Красавчик, не правда ли?

– Почему он не позаботился о Лизе? – Вопрос закономерный и многое говорит о самом вопрошающем.

– Он успел ввести ее в свой Род. Узаконил и обеспечил будущее, но сам был арестован и по ложному обвинению просидел в тюрьме шесть лет. В волшебной тюрьме, Чес. Вот таким он из нее вышел.

Движение палочкой и перед ними появляется колдография, сделанная Адарой Блэк, встречавшей Сириуса на этом берегу пролива.

– А сейчас?

– Сейчас он снова красавчик! – улыбнулась Анна, и на месте одной колдографии появилась другая, сделанная буквально несколько месяцев назад.

– Здесь он с невестой, – прокомментировала она колдографию, прежде чем убрать ее в архив.

– Про остальных расскажешь?

«Любопытство не порок, Чес. И я тебя хорошо понимаю. Рассказывая о них, я рассказываю о себе».

– Это Джеймс Поттер со своей женой Лили, – указала она фото. – Здесь они со своими детьми. Двойня: Гарриет и Гарольд. Джеймс погиб как раз в ту самую праздничную ночь. Хэллоуин 1981. Его жена была ранена, а дочь пропала. Гарольд учится сейчас с моими девочками.

– А Гарриет?

– Гарриет жива, ее удалось найти, но теперь приходится прятать. Но это, Чес, совсем другая история. И кстати. Поттер, Блэк, Боунс, – начала она указывать на людей на колдографиях, – Лонгботтом и Годбир, все они лорды. На наши титулы, как минимум бароны. А Поттер и Блэк, пожалуй, даже герцоги. Поттер погиб, Блэк сел в тюрьму, Боунс погиб раньше со всей своей семьей, Марлин Маккиннон тоже убита со всей семьей, Дэнни Годбир погиб в том же бою, в котором ранили меня. А Лонгботтомов, Фрэнка и Алису – они были, как бы, офицерами спецназа, – запытали до сумасшествия.

– Не похоже на волшебную сказку, – тихо произнес Чарльз. Он был военным моряком и наверняка участвовал в разных инцидентах. В войне за Фолклендские острова точно участвовал. И, наверное, мог оценить то, что она ему рассказала.

– Да уж какая там сказка! Выпьешь со мной?

– Выпью, – кивнул он.