Текст книги "Поколение войны"

Автор книги: Макс Крест

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 30 страниц)

Они обошли дом. В другом дворе стояли машины полиции и скорая. На дорожке, ведущей к подъезду, лежало тело, накрытое тёмной тканью.

Арвинг замер, не в силах сделать шаг или ещё что-то. Ноги словно приросли к земле, а губы склеились. Зато сердце заметно участило ритм. Прямо как в тот раз, когда машина сбила Федьку.

Сотрудник полиции увидел пару, остановившуюся недалеко от места происшествия и, видимо поняв, что парень родственник, подошёл.

– Вы Арвинг Торесен?

– Да, это он. – Ответил за него Алексей. По парню было видно, что он сейчас никого не видит и не слышит. Не моргающий взгляд остановился на укрытом теле матери. Полицейский встал так, чтобы оказаться на линии взгляда – это вернуло Арвинга в реальность.

– Простите, я всё понимаю, вам сейчас тяжело, но не могли бы…

– Что случилось? – Перебил его Арвинг.

– Она упала с крыши. Во время бури. Возможно по неосторожности – мы не нашли следов насилия. Пока что до вскрытия ничего толком сказать нельзя. Но мы почти уверены, что это несчастный случай.

– Арвинг, пойдём. Не нужно смотреть на это. Он ответит на ваши вопросы позже. – Потащил Алексей шокированного парня. Сотрудник полиции понимающе кивнул.

Следующие два дня для Арвинга стали, как смазанный кадр плёнки, он не понимал, когда кончился первый день и начался второй, а за ним третий. Ему пришлось разговаривать с полицейскими, объяснять, где он был, почему отсутствовал дома.

Как показало вскрытие, то никаких внешних воздействий не было, а значит, несчастный случай. Следствие упиралось лишь в тот момент, что дверь на крышу была выломана, но домоуправление заявило, что не следит за этими дверями, если никаких работ на крыше или техэтаже не производится. Из этого следовало, что дверь могли вынести довольно давно, следы, если они были, смыл дождь.

Всеми делами касательно похорон занимался Алексей, что сильно облегчило Арвингу и без того сложное душевное состояние. Прощание с покойной было в соответствующем зале при здании морга. Устраивать помпезные похороны смысла не было – друзей и знакомых у Хильды немного – хватило бы пальцев рук, чтобы перечесть их.

Гроб был закрыт. Во время опознания, чисто формального, Арвинг убедился, что это действительно его мать – это судить можно было лишь по половине лица. Вторую патологоанатом предпочёл не показывать сыну погибшей.

Народу собралось и впрямь немного, хотя больше, чем рассчитывал Арвинг. Пришёл Алексей с сыном – на него было жалко смотреть, он выглядел разбитым и усталым. Порой он несколько виновато косился на Арвинга, но ничего так и не сказал.

Пришла Кристина. Обняв осиротевшего друга, она сказала что-то, казалось бы, умное, но слова пролетали мимо него. Он до сих пор был где-то далеко от всех. Пришли несколько соседей, что жили с ними в мире и согласии. Одна женщина, с которой Хильда поначалу очень часто ругалась, молча положила пару каких-то цветков на гроб. Женщина из квартиры ниже тоже подошла к гробу, что-то про себя сказала. Положила какие-то деньги в специальную корзину. При открытом гробе положено класть деньги внутрь, но тут случай особый.

Пришли несколько человек, который Арвинг не знал – они были старше его, но он точно их никогда не видел.

Самым последним в зал вошёл Гончаренко Фёдор. Его было не узнать – Арвинг почти год его не видел. Он заметно возмужал, отрастил волосы, которые сейчас ему были чуть ниже ушей и неряшливо убраны с глаз. Он прошёл к гробу, постоял рядом. Затем развернулся и нерешительно подошёл к другу. Он не смотрел ему в глаза. Приобняв за плечи, проговорил:

– Все сляжем, чаще в постель, реже в гроб. Держись, братан. – Он по-братски хлопнул его по плечу и встал позади.

После церемонии прощания Алексей сказал краткую речь, из которой Арвинг узнал, что он встречался с покойной, и они хорошо дружили. Сказал что-то о вечном, лишённое прямого смысла. Припомнил приятные моменты из их отношений. Затем он попрощался.

Стоявший с непроницаемым лицом распорядитель позвал помощников, и те укатили гроб к печи. Стало весьма популярно предавать покойных кремации – это дешевле, да и Хильда как-то обронила, что хоронить в землю – это неправильно. Люди стали расходиться, остались лишь Фёдор и Алексей. Кристина вопреки ожиданиям ушла.

Прошло некоторое время, и распорядитель вынес урну с прахом. Сказал в который раз что-то сочувственное и ушёл.

– Как думаешь, где можно развеять? – Обратился Арвинг к Федьке.

– Надо, где повыше.

– У тебя на крышу выход есть?

– Если и нет – найдём.

Арвинг молча кивнул.

Через час они стояли на крыше двадцатипятиэтажного дома в непосредственной близости с заливом. Взгромоздившись на крышу лифтовой шахты, Арвинг щепотку за щепоткой отдавал прах матери на волю ветра, который мгновенно подхватывал и уносил тлен.

Фёдор сидел рядом с краем крыши, уперев спину на перила, и наблюдал за процессом. По окончании ритуала, Арвинг слез к нему и сел рядом. Вдвоём они пару минут смотрели в небо, на удивление чистое – почти ни одного облака не было видно на горизонте. Федька повернул голову к другу – тот пребывал где-то внутри себя или, наоборот, где-то далеко. Молча он расстегнул сумку и изъял оттуда пакет с сосисками в тесте и литровую бутыль лимонада. Разложил снедь прямо на сумке с явно самодельным рисунком и, толкнув Арвинга плечом, сказал:

– Помянём.

Друг посмотрел на скромный поминальный стол, и его лицо впервые за последние дни озарила улыбка. Он взял одну сосиску в тесте и, откусив приличный кусок, понял, что не ел уже давно. Организм заметно приободрился от мысли о насыщении.

Фёдор улыбнулся, видя, что принесённая еда оказалась по нутру Арвингу. Он поднял стеклянную бутылку.

– Хильда была не человеком – я её всегда буду помнить, как что-то гораздо большее. И если ты умрёшь – тебя тоже. Вы вообще, будто не отсюда, а из другого мира. Прям как… В общем, вечная тебе память – Хильда Торесен.

Он пригубил лимонада, закусил это половиной сосиски.

– До свиданья, мам. – Кратко попрощался с матерью сын.

* * *

Фёдор, точнее Депп, как он теперь всегда себя называл, с уважением посмотрел на друга, с которым вырос. С уважением и огромным желанием задать ему один единственный вопрос, который, скорее всего никогда не задаст. Хотя Арвинг может и не знать на него ответ.

«Как там?»

Он имел в виду то место, откуда была родом Хильда и его учитель – Анхель. А они на сто процентов из одного места, и это не Норвегия и не Испания.

Он понял это около года назад, когда его учитель заявил, что он ангел и всем показал свою спину. Под кожей совсем иначе просматривались кости и мышцы. А на месте крыл остались два жутковатых шрама. Тогда он вспомнил, что уже не раз видел такую же спину у своего друга и, однажды летом во время пикника, у его матери.

Глава 5

Вечер.

Или утро?

Хотя нет никакой разницы. Арвинг лежал на своей кровати и смотрел в потолок. Из комнаты он выходил редко. Из дома он не вышел ещё ни разу после того, как с Федькой развеял прах матери. Что-то не выпускало его за пределы родной квартиры.

Тишина. Раньше тихо тут не бывало – всегда, когда мать была дома, что-то варилось, игралось, говорилось, слушалось. А теперь тишина. Пустота, которую теперь не заполнить. Причём пустота эта не только в квартире, а и в самом сердце, что ещё более угнетает.

А потолок такой белый, почти без изъянов. Разве что эти царапины около люстры – с Федькой заигрались в самураев. Люстру тогда новую пришлось покупать. А ещё вот пятно из сока – мать рассказала настолько забавную историю дня, что он с размаху схватился за лицо, попутно подбросив стоявший на краю фужер с соком. Мать среагировала – спасла посуду, потолок пришлось долго чистить, да так и бросили.

Она здесь всюду. Она купила эту квартиру. Она всё сделала так, чтобы ему было комфортно жить. Она всё делала для него. Всем обеспечила. А теперь что? Последний год учёбы, а далее практика – в принципе, смысл жить есть. Только зачем? Что он будет делать без неё?

Раздался звонок в дверь. Арвинг сначала не поверил и долго ждал следующего – и он прозвучал. Нет – не послышалось. Кто это может быть? Хотя вариантов немного. Нехотя он поднялся, его ощутимо шатнуло – он опёрся о стену. Отметив про себя, что явно залежался. Ноги без особого энтузиазма понесли к двери. В это время раздался третий звонок.

– Да иду. – Сонно и лениво вырвалось у него.

Отперев дверь, и не удосужившись даже посмотреть в глазок или спросить «кто?», Арвинг приоткрыл её и, не дожидаясь кого бы то ни было, пошёл на кухню. Там он обнаружил завал немытой посуды, во многих местах уже поросшей плесенью.

– Мда… – сказал он вслух всё, что думал об этом.

– Арвинг? – Послышалось из коридора.

Дядя Лёша пришёл. Вспомнил.

– Арвинг?

– Я на кухне.

– Здравствуй. Ох… – Увидел пришедший кухонный хаос. – Ты как?

– В норме, дядь Лёш. А вы?

– Арвинг, давай поговорим. Там на прощании я…

– Вы тогда сказали, что встречались с мамой. Я вас не виню, не осуждаю и обижаться не буду.

– Спасибо, но я не про то хотел поговорить.

– А о чём? – Арвинг включил горячую воду в мойке и подставил под струю воды тарелку, сильно поросшую зеленоватой субстанцией.

– Про твоего отца.

– М?

– Про твоего отца. – Чуть громче повторил Алексей, он понял, что из-за шума воды парень его не слышит.

– А что тут говорить?

– Давай хотя бы сядем.

– Надо посуду помыть. А то эти зелёные скоро меня из дому выживут. – Медленно и разделяя каждое слово, сказал он. Голос его был абсолютно бесстрастен и даже слегка заторможен.

– Хорошо, а я сяду, пожалуй. – Он сел. С минуту что-то думал. – В общем, в тот день, когда Хильда – твоя мама, погибла, я заходил в гости. Мы посидели, как обычно – поговорили. Я спросил тогда впервые про твоего отца. Кто был Енгель, где он, что он? Не знаю, что подвигло – просто решил поддержать разговор, а…

Тарелка выскользнула из пальцев Арвинга и грохнулась в мойку. Парень что-то прошипел, поднял её и продолжил натирать намыленной губкой.

– А твоя мама и говорит, мол, не Енгель он был – это я так в роддоме сказала, чтобы сын настоящего имени отца не знал. Да и не звучало, мол, на русский лад. Но главное, чтобы ты его не искал.

Арвинг продолжал натирать тарелку, казалось, он не слушал Алексея. Когда тот прекратил говорить, то Арвинг чуть повернул голову и кивнул, давая понять, что он слушает. Затем отложил тарелку и принялся за кастрюлю.

– Твой отец не норвежец, он испанец. Точнее наполовину – то ли мать, то ли отец оттуда – не помню. Забыл.

«Красота» – подумал Арвинг.

– А зовут его Анхель Руиз. Или Руис – как-то так.

Глаза Арвинга поднялись и упёрлись в стену напротив него – это имя ему знакомо. И что самое главное – явно не частое в ОРД.

– Анхель? – Тем не менее, переспросил он.

– Да – Анхель. Ты знаешь кого-нибудь с таким именем?

– Есть на слуху такое.

– Кто это?

– Я не уверен… – Арвинг положил недомытую кастрюлю и вышел с кухни, оставляя за собой две дорожки капель с не вытертых рук.

Войдя в комнату, он огляделся – телефон нигде не был виден.

– Дядь Лёш, позвони мне.

– Сейчас… – потянулась минута, нигде ничего не зазвенело. – Выключен говорят.

«Сдох, ну конечно». Арвинг почесал затылок и принялся искать телефон – тот оказался под кроватью. Видимо положил рядом, а когда вставал – задвинул, не заметив. Ещё пара минут ушла на подсоединение зарядки и настройку даты и времени, которые телефон перестал снабжать запасом питания в виду долгого отсутствия зарядки. Наконец он смог войти в контакты, нашёл Федьку, благо он был последним в списке – нажал на вызов.

– Аппарат вызываемого абонента выключен…

– Зараза! – Чертыхнулся Арвинг. Время было не то, чтобы идти к нему лично. Лучше завтра сходит, как проснётся. Он может быть только в трёх местах: дома, на работе или на секции – четвёртого не может быть.

Когда парень вернулся на кухню, Алексей домывал посуду.

– Спасибо за помощь.

– Да ладно. Зови если что – буду рад помочь. У тебя должно быть сейчас на душе не очень.

– Очень не очень, но я переживу.

– Если что-то…

– Я понял. Спасибо.

– Ага. Хорошо. Я тогда пойду.

– До свидания. Извините, что у меня не прибрано – я как-то выпал малость из жизни.

– Я, когда попала под машину моя собака, три дня не ел. Потом понял, что я…

– Дядь Лёш – не надо. Правда.

– Хорошо. Пойду.

Он обулся и, чуть помедлив, вышел, напоследок кивнув в знак прощанья. Арвинг ответил ему тем же. Как только дверь защёлкнулась, парень прошёл к тумбочке с телефоном. Дабы не отсоединять его, он сел на пол рядом и прислонился к ней спиной. Снова попробовал набрать Фёдора – тот же результат. Чуть подумав, набрал Кристину – гудок пошёл.

– Да?

– Кристин, привет.

– Привет, Арви. Как ты?

– Жив. Слушай, ты как-то говорила, что видела этого тренера – Анхеля.

– Да, но со спины – я говорила.

– Ну а со спины он какой?

– Эммм… Да мужик и мужик. Здоровый такой, сутулый – волосы пепельные или седые. Длинные, чуть ниже плеч, а что такое-то?

– Да так, озарение тут пришло одно – я и вспомнил, что ты говорила как-то про него.

– Ладно, я не в теме похоже.

– Ну да. Ладно…

– А пошли завтра на крышу какую-нибудь залезем?

– Зачем?

– Завтра затмение, частичное, правда. Поглядим.

– А. Ну можно в принципе. А во сколько оно?

– Что-то в районе полудня, не помню – уточню потом, скину тебе.

– Ладно.

– До связи тогда.

– Хорошо, спасибо.

Арвинг положил телефон назад на тумбочку. Картина стала менять краски. Он внезапно ощутил, что у него и вправду появилось желание выйти из дому. А сначала убраться в нём.

* * *

В кармане высокого статного мужчины зазвучала довольно вольная мелодия. Достав телефон, он сдержанно представился вместо обыденного «Алло».

– Морев. Слушаю… Куда? В военмед?.. Док, время-то!.. Ладно – через двадцать минут подъеду. Всё.

Телефон исчез во внутреннем кармане строгого кожаного пиджака. Человек с военной выправкой, но совершенно не уставной причёской, пройдя несколько метров, сел в отечественную машину тёмного цвета. Авто тронулось с низким звуком и влилось в редкий поток других машин.

Через пятнадцать минут автомобиль остановился возле неприметного здания во дворе на Литейном проспекте. Мужчина вышел, поправил пиджак, посмотрелся в отражение тонированного стекла – причёска в норме. Проведя на всякий случай рукой по убранным в хвост длинным волосам, он прошёл к зданию. Пройдя мимо парадного входа, он спустился по лесенке к двери в подвал. Нажал на кнопку звонка.

– Представьтесь. – Прозвучало из динамика.

– Лейтенант СБ Владислав Морев. Я к Светлову.

Дверь пискнула и приоткрылась. Он прошёл внутрь. Через несколько метров его остановил служащий с металлоискателем. Морев вытащил табельное оружие и, держа его на указательном пальце, дал себя обыскать. Затем он подошёл к столу, достал удостоверение, приложил его к считывающему устройству – на мониторе появились его фотография и данные. Служащий сличил лицо в мониторе и пришедшего, кивнул.

Пройдя по длинному коридору с множеством дверей, Морев постучал в одну из них, ничем не отличающуюся от других. Ни номеров, ни табличек – одинаковые железные двери. Чуть скрипнув, та отворилась – открыл её молодой парень лет двадцати в белом халате.

– Привет, Серёг. – Кивнул лейтенант.

– И тебе, Влад. Проходи – там интересно.

Пройдя внутрь, Морев попал в просторное помещение, хорошо освещённое лампами. В углу помещения за рабочим столом сидел немолодой человек и что-то писал.

– Пётр Геннадьевич?

– А, Морев – точен, как часы. Располагайся.

– Кратко можно?

– Не получится. – Лысоватый доктор лет шестидесяти развернулся к нему. Кроме волос на висках и небольшой щетины ничего примечательного в нём не было. Обычные, глубоко посаженные глаза, добрая отеческая улыбка, нос с горбинкой.

Лейтенант присел на стул.

– Как семья? – Поинтересовался доктор.

– Как неделю назад. Давай к делу, пожалуйста, а то время одиннадцать скоро – домой-то хочется.

– Ну, хорошо. Вот заключение по объекту Торесен.

– Ну и что там? – Тряхнул Морев пухлой папкой. – Только на русском. Какой анамнез?

– Анамнез, молодой человек, составляют со слов ещё живых. – Усмехнулся доктор Светлов. – А заключение такое – эта, назовём её так, женщина – если и с нашей планеты, то данный вид женщин науке не известен.

– Инопланетянка что ли?

– У тебя с биологией как?

– В школе была. Только на уроках я обычно читал что-нибудь более интересное, чем… биология.

– Ну что же… Такие понятия, как воздушные полости в костях, малоподвижные грудные позвонки и сросшиеся поясничные с крестцом – что-то говорят?

– А должно?

– Ну вот, если бы ты хорошо учился по биологии, ты бы знал, что сейчас я тебе перечислил некоторые из важных особенностей скелета птиц.

– И чё?

– Эх, молодёжь. Пошли. И папку возьми. – Доктор встал на цыпочки в поисках молодого лаборанта. – Серёжа! Презентацию заряди.

– Сейчас. – Послышалось откуда-то.

– Презентацию? – Подивился Морев, идя вслед за доктором.

– Её – тебе понравится. Мы с Серёжкой её неделю делали. Чтоб такие остолопы, как ты, всё поняли. В картинках, так сказать.

– Ладно, показывай.

Они прошли к столу, на котором лежало тело женщины с чётко видимыми многочисленными механическими повреждениями. Было ясно, что она упала с большой высоты. Причём упала головой вниз – половина лица представляла малоприятную картину.

– Вот, так называемая Торесен Хильда. Поступила в морг второго октября нынешнего года после бури – упала с крыши. Уголовку заводить не стали – сочли несчастным случаем.

– Не несчастный?

– Ей помогли, совсем чуть-чуть. Но дело совсем не в этом.

– А в чём? Что инопланетянка?

– Погоди. Это хорошо, что я тогда к знакомому врачу там зашёл и глянул на неё. Так бы и впрямь кремировали такое замечательное тельце. Серёж, что там?

– Включаю.

На экране слева от них засветился белый прямоугольник, а затем появился скелет.

– Вот 3D модель скелета нашей жертвы. Если спереди ничего особенного, кроме чуть выпирающей широкой грудины, нет, что на ней не сильно и заметно – объём груди разве что в одежде больше кажется, то вот спина – просто загляденье, Серёж… – Слайд сменился. – Вот она, спина. Что думаешь?

– Уродство?

– Уродство, как правило, несимметрично, часто осложняет жизнь носителю – тут такого нет. Тут смотри что, Серёж… – Следующий слайд отличался лишь тем, что на костях появились некоторые мышцы. – Вот смотри. Вот это, – доктор пальцем указал на одну из группы мышц, – так называемые большие грудные мышцы, а эти вот – подключичные. У птиц, на которых я тебе намекал, такие служат для опускания и подъёма крыльев. Следующий слайд. – Появилось изображение грудной клетки сбоку. – Вот эти мышцы называются межрёберными и у птиц они есть для того, чтобы менять объём грудной клетки.

– Ты к чему ведёшь, Геннадьевич?

– Серёж. – На слайде появился тот же скелет, но меньшего размера и с подставленными крыльями. – Что скажешь?

– Издеваешься?

– Если бы! Я сам в шоке.

– Ангел?! – Скептически, насколько можно, спросил Морев.

– Ну, можно и так назвать.

Владислав посмотрел на нагой труп на столе.

– Геннадьевич, правда – не до шуток. Да и не мальчик я уже, чтоб так прикалываться.

– Ну, как говорится, хочешь – верь, а хочешь – нет. Но факт остаётся фактом – эта «женщина» – ангел. В самом прямом смысле слова.

– И откуда ж она к нам прилетела?

– Да я почём знаю. Крыльев у неё нет уже давно, судя по шрамам. Возраст определить не удалось, отпечатки пальцев нехарактерные для человека – сам посмотри, невооружённым глазом видно.

Лейтенант, пересилив желание не поддаваться на провокации доктора, всё же отошёл от экрана и поднял ладонь «ангела» – как оказалось, Светлов не шутил – таких отпечатков он раньше никогда не видел. Никаких спиралей, прямые полоски, словно протектор шин – немыслимо.

– Ладно. Что ещё?

– А, отрок, уверовал? Так вот. Все описанные мной признаки схожести с птицами присутствуют, мышцы, конечно, атрофировались от бездействия, но они есть. Есть рудименты крыльев, которые были обрублены чем-то очень острым и за один раз. Строение плечевого пояса и поясничного, воздушные полости в костях, ахилловы сухожилия двойные, первая пара, как я понял, сродни нашим, а вторые сложнее и гораздо длиннее, чтобы держать ноги в одной плоскости с телом – всё это указывает на то, что оно летало, могло, по крайней мере. Утверждать не берусь, конечно, нужно много расчётов, но я бьюсь об заклад – это ангел.

– Ещё что-то?

– Могу с уверенностью сказать, благо, за некоторым исключениями частного характера, строение тела сходное, что «она» рожала, как минимум, один раз.

– Дети, стало быть, есть.

– В папке всё – есть сын, двадцать два года. А теперь гляди на неё – тянет на сорок?

– Тридцать от силы…

– По зубам и иным возрастным не смог определить, не проходит по нашим критериям. Дважды упёрся в возраст примерно триста лет и прекратил попытки.

– А если больше? – Со зримой долей недоверия спросил Морев.

– Да может она старше Ветхого Завета. Откуда я знаю?

– Не привык такое от тебя тут слышать. Обычно ты зорче сокола, а тут…

– А тут я чуть в Бога не поверил, когда до меня дошло, ЧТО передо мной.

– Что ж остановило?

– Она, как ты заметил, не бесполая. У сына, кстати, тогдашние врачи сочли всё это, – он обвёл труп пальцем в районе плеч, – уродством. Рудименты, что торчали, убрали и довольны. Из-за того, что парень не может толком наклониться, его в армию не взяли – опять же, особо не глядя. Инвалид и инвалид.

– Адрес сына есть?

– А как же. Всё есть. Но всё есть только на протяжении двадцати трёх лет. До этого – ничего. Скорее всего, жила по поддельной легенде.

– Ладно, натравлю ищеек – всё откопают, никуда не денется, в Рай, разве что.

– Я своё дело, как говорится, сделал – дальше работайте вы.

– Мы поработаем.

– Ну, ты хоть понял, что на тебя свалилось самое великое дело, после, наверное, Розуэлла?

– Я даже не знаю, радоваться мне или прям сейчас чемоданы собирать. А то, как Кеннеди, кокнут.

– А он причём?

– За такие дела – могут. Никто не знал, что они есть – чтоб никто и не узнал. Тебя с твоим Серёжей первых к стенке поставят.

– Типун тебе, Морев!

– Ладно. Живите пока – будут вопросы, наберу.

Они пожали друг другу руки, и Морев направился к выходу.

* * *

– Доброе утро. Спал?

– Ммм… – Потянулся Морев, сидя на кухне за столом. – Доброе. Не, не спал.

– Судя по заваленному столу всякой макулатурой – работал.

– Да. – Он начал спешно собирать листки заключения, различных отчётов и дел в папку, стараясь соблюдать порядок.

– Что-то серьёзное?

– Родная, ну знаешь же – всё секретно. Я и домой-то их приносить права не имею, узнают – погоны снимут.

– Хорошо, тебе пять минут и бужу детей.

– Спасибо.

Владислав постарался как можно скорее собрать бумаги и, разложив сначала по нескольким пачкам, собрал всё в одну папку и убрал на кухонный шкафчик. Чем дальше от детей, тем лучше. За жену он не переживает – она всё понимает, а вот дети – другая статья.

Спустя пару минут сначала в туалет, а затем в ванную прошёл сначала старший Димка, следом более ленивый и сонный Лёшка. Отец следил, как его дети ответственно подходят к ежедневному обряду, который он старался им привить как можно раньше. Сейчас старшему восемь, младшему шесть. Первому нужно собираться в школу, второй пока ещё ходит в детский сад – старшая группа.

На часах было семь утра, когда свет в квартире неожиданно погас. Владислав поначалу думал, что выбило пробки – дом старенький и от перегрузок свет часто летит. Однако краем глаза он глянул в окно и понял, что света нет во всём районе. Подойдя ближе к окну, он увидел, что отключили абсолютно всё, даже уличное освещение. Остановились трамваи, ветка которых проходила под окнами.

Вид из окна завораживал ещё и тем, что когда выключился свет, и в доме стало тихо – до этого работало радио, оглашавшее квартиру лёгкой джазовой музыкой, стало слышно, что за пластиковыми окнами со всех сторон неслись звуки сигналящих машин, крики людей. Под окном была пробка – невиданное зрелище! Улица широкая, да окраина опять же – не бывало тут никогда пробок, только если авария очень крупная, да и то Морев таких здесь не помнил.

– Что там?

– Понятия не имею, свет вырубили везде, плюс затор какой-то.

– Ох, как на работу поедешь?

– Ну, по ходу на метро. Что-то мало верится, что это рассосётся за час.

– Хорошо, школа с садом под боком. Есть ли смысл, если света нет?

– Может, дадут сейчас. Погоди. Всё равно дома сидишь – оставь дома разок, погуляете лучше.

– Ну ладно, может, правда дадут. А свечи у нас есть?

– Керосинка есть.

– Где?

– Чтоб я знал. – Улыбнулся он и пошёл искать. Он точно помнил, что последний раз видел её в районе шкафчика в туалете, куда складировалось всё, что не помещалось в небольшой интерьер квартиры. Тем не менее, керосиновая лампа нашлась там, где и была замечена несколько месяцев назад. На кухне был запалён маленький огонёк, который бедно освещал пока ещё сумеречные потёмки.

Владислав прошёл в спальню и через несколько минут вышел переодетым.

– А завтракать?

– Я не только работал ночью, да и пораньше выйду, а то пока доберусь на метро. А там столовая есть – не пропаду.

– Ну, хорошо. – Жена подошла и поцеловала его.

– Солдаты, чтоб вели себя хорошо! – строго, но с улыбкой пригрозил он детям.

– Слушаюсь, лейтенант! – Хором отозвались дети, положив ладонь на голову и отдав честь. Отец ещё раз поцеловал их мать и пошёл наработу.

Спустившись по лестнице с пятого этажа, он вышел. На улице было чуть зябко, хотя для середины октября всё же тепло. Вокруг него был хаос, машины стояли и сигналили друг другу, при этом понимая, что ничего этим не изменят. Людей, спешащих на работу, было в разы больше, чем обычно, причём многие из них казались весьма помятыми, словно с похмелья. На лицах была какая-то обречённость и нежелание куда-то сегодня идти.

Влад Морев пошёл обычным пешим маршрутом к метро, сквозь дворы, маленькие улочки, затем вышел на проспект. По нему он двигался порядка двадцати минут. Чтобы хоть как то оградиться от вездесущей какофонии сигналов и раздражённых воплей, он надел наушники и включил музыку. Сейчас не так часто, но раньше без подобного он просто не жил, почти всегда при нём была музыка.

До метро Пионерская он дошёл уже почти в восемь утра – опаздывает. Он решил позвонить на работу и предупредить, но первая же попытка не удалась – отсутствовала сеть. Ему показалось это странным, он перезапустил телефон в надежде, что это исчезнет, но нет – сеть не появилась.

Около станции столпилось огромное количество народа – станция закрыта. Вот это номер! Народ негодовал и мало понимал, что делать. В семь утра вместе со светом замолкло и радио, мобильные устройства потеряли связь и доступ в интернет. Молчали даже исторические мегафоны, висевшие местами на столбах, которые в праздники крутили соответствующую духу торжества музыку.

Последняя попытка – телефонные автоматы, всё-таки они запитаны от других линий, которые могут работать. Влад подошёл и, растолкав людей, толпившихся рядом, сунул в аппарат свою карточку – не помогло. В трубке он не услышал ровным счётом ничего. Выйдя за пределы столпотворения около дверей метро, он осмотрел пробку. Невдалеке стояла большая дальнобойная фура – там должна быть радиостанция. Трусцой он подбежал к ней, водитель стоял рядом с машиной и общался с другими попавшими в переплёт людьми.

– Ваша машина? – Напрямую спросил Морев.

– Да. – Ответил мужчина лет сорока, чуть полноватый и отлично загорелый. Одетый вполне в духе профессии и с небольшой щетиной.

– Радиостанция есть?

– Да, но все станции молчат – сплошные помехи.

– Я попробую?

– Ох ёпта, а вы кто,?

– Я из СБ. – Чуть тише сказал он, так, чтобы это услышало как можно меньше людей. Водитель понимающе кивнул и отворил дверь машины. Залез сам и, открыв другую дверь, пригласил человека из Службы Безопасности в кабину.

– Вот, пробуйте.

– Спасибо.

Лейтенант СБ настроился на тревожную волну, к которой имеют доступ только спецслужбы и службы экстренной помощи.

– Внимание всем, кто меня слышит, говорит лейтенант СБ центрального отделения СЗО. Есть кто на связи?

Волна, временами трескавшая, молчала. Он попробовал ещё пару раз, но ему так никто и не ответил.

– Чтоб его, что же это творится?

– На нас никто нападать не собирался? – Спросил шофёр.

– Да вроде нет, хотя я малость не из той структуры – тут у разведки спросить бы.

– А то похоже. – На немой вопрос Морева, водитель пояснил. – Ну, это… Коммуникации отключены, свет там, радио, транспорт, чтоб его, тоже. Даже метро, ёпта, закрыто! Может война всё ж?

– Так ведь не стреляют же, да и самолётов, бомбящих инфраструктуру, не видно.

– Ну, то конечно да. А как шпионский заговор какой? Засланцы, ёпта, всю работу сделали и вот – ща прилетят, бомбить начнут.

– Ну, как прилетят – так и собьём. У ПВО-то свои генераторы – их просто так, обрезав провода, не отключишь.

– Ну, не знаю. – Пожал плечами водитель.

Влад сидел и с высоты кабины оглядывался. Ничего не менялось, люди стекались к метро и, немного постояв, видимо, поняв, что сегодня никуда не уедут, направлялись обратно. «Надо тоже было дома сидеть». Тем, что встряли в пробке сложнее – придётся бросить авто, но в случае, если она таки рассосётся, то оставленные машины образуют новую.

Куда не кинь – всюду клин.

– Ну, бывай. Пойду я. – Пожал руку Морев водителю и вылез.

Пока пробирался между машин, понял, что не знает куда идти. Вариант вернуться домой казался ему наиболее верным, и он решил незамедлительно направиться именно туда. Пока шёл по Коломяжскому проспекту, снова заткнув уши музыкой, ему на глаза попалась весьма занятная троица. Они бежали в другую сторону, в направлении центра города. Двое парней и девушка. Все они были одеты в удобную и видавшую виды одежду. Парни были с длинными волосами, убранными в хвост, девушка носила волосы короче, до плеч где-то, белые у корней и грязного цвета в хвосте. Один из парней был светлый, второй брюнет. Что самое занятное в этой троице – за спиной у них были мечи. Бежали молча, но по взглядам было видно, что они готовы хоть сейчас в бой.

Он такие взгляды видел. Недавняя военная перебранка на Кавказе не прошла мимо него. Там он такие взгляды и видел, но, обычно, уже у служивших по контракту, тёртых воинов. А тут – лет двадцать и, судя по патлам, никакой армии за спиной у парней точно не было.

Но сколь бы странной эта троица не была, другая троица его волновала куда больше – жена и дети. Он ускорился. Идти оставалось не более десяти минут. На всякий случай он зашёл в круглосуточный магазин, который, как ни странно, работал. Света там тоже не было, но продавцы решили работать по древней системе записи того, что продали, с последующим пробиванием чеков, когда свет дадут. Влад набрал припасов на всё, что имел при себе – кто его знает, что будет.