Текст книги "Поколение войны"

Автор книги: Макс Крест

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 30 страниц)

«И вас действительно лучше всего уничтожить» – вдруг прозвучало в голове. Влад остановился, услышав чуждую себе мысль. Огляделся – вокруг никого не было.

– Владу больше не наливать. – Покачал он головой и смело шагнул дальше. Надеяться на общественный транспорт было сегодня глупо, а вести самому опасно. В портмоне нашлись визитки таксопарков, на пятый звонок диспетчер ответил и принял заказ. Через сорок минут Влад сел в жёлтую Волгу и поехал в сторону дома.

* * *

Утром следующего дня радио в срединном мире умолкло, телефоны не звонили, телевизоры не могли поймать сигнал передающих антенн. Мир застыл, затих, затаился, когда вокруг одного единственного города на всей Земле отрылись сотни порталов.

Глава 17

Берсерки входили в мир.

Для тех, кто помнил их прошлое появление, а помнили его все, кто имел возможность лицезреть это, без подсказок могли увидеть различия. Хотя тех, кто решился увидеть это вновь, было не столь много. Большинство людей уехало из Санкт-Петербурга, а в других городах берсерки не появились.

Здесь они решили сконцентрировать свои основные силы.

И вот они шествовали по улицам города от окраин к центру. Шествовали открыто, гордо неся свои клановые штандарты на выделанных шкурах неизвестных местной науке зверей.

Серые тёртые кольчуги укрывали серую кожу Детей Войны, под ними были некие тканые жилеты, портки из сыромятной кожи, подбитые железом сапоги доканчивали скупое обмундирование. При себе они несли своё оружие, как и в прошлый раз, в основном то были алебарды, копья, гвизармы, реже мечи или ятаганы. Талии их украшали разного оттенка пояса – белые, зелёные, красные. Это своеобразные знаки различия, которых у берсерков в разы меньше – воин, конунг, командующий и предводитель.

На сей раз предводителем берсерков стал Оридас, потомок Вердрока, приближённого Одраласа. Оридас шёл во главе самого многочисленного отряда, что шествовал под штандартом своего рода. Одного из царственных родов. За спиной предводитель нёс Гонгнарр – легендарное оружие своего народа, которое переходит от одного великого к другому. Предводителя выбирает совет родов после гибели или смерти предыдущего.

Берсерки встанут лагерем на Марсовом поле, Михайловcком парке и многих других свободных от построек местах, вплоть до промышленных пустырей, широких пешеходных улиц и так далее. Численность воинства, пришедшего в Срединный мир, конечно, не так велика, как в прошлый раз, но и цель немного скромнее – мир захватывать в единый миг не надо, всего лишь отстоять один город, если что-то пойдёт не так. Но об этом старались не думать.

Берсерки шли в гордом молчании, стараясь не оглядывать знакомый некоторым и незнакомый большинству город. Они шли к столбам силы. К колоннам, что подпирают свод Исаакиевского собора, который по сути был ничем. Бездушный камень и металл. Вся его сила, его величие и величие всего города сокрыты в колоннах. В сером граните, что пережил в забвении миллионы лет и был привезён сюда.

Если бы речь зашла о силе столпов с людскими священнослужителями, последние несомненно отнесли бы их к языческому культу. А уж упомяни, что сила их зиждется на энергии страданий, мучений и смерти, то вряд ли сей храм долго пробудет таковым. Этот город, как бы то цинично не звучало, спас сам себя. «На костях возведённый, кровью омытый, смертью пропитанный».

Это Санкт-Петербург.

Он такой со дня закладки первого камня. Таких городов сотни, скажите вы. Но нет – Петербург такой один. Он вырос вокруг источника силы, о котором строители и не догадывались. Город рос, креп и впитывал дух гибельности этого могильника.

Берсерки не были счастливы, пребывая здесь, но не преклонить колена перед столбами силы не могли. И приклоняли. Площадь перед Исаакием освободили от транспорта и всего, что может помешать паломничеству древних жителей этого мира.

Жители города, что решили остаться, молча наблюдали за нестройным шествием. Кто-то просто смотрел, кто-то фотографировал или снимал видео, немногие шли следом, вглядываясь в одежды, оружие и лица недавних захватчиков, а ныне союзников. Хотя верилось в это далеко не всем. Были те, кто смотрел на «серых» с явной опаской и недоверием. И винить их в этом было нельзя. Многим памятны десятки и сотни трупов, вповалку валявшихся всюду, когда начались те бессмысленные бойни по всему городу.

Отрезвляли лишь воспоминания о том, что тела берсерков лежали среди людских. Бёвульсы не щадили никого. И люди их боялись гораздо больше, без преувеличения, с новой страстью рассказывая детям сказки про других «бурых» волчков, что проглотят их не жевавши, коли те будут себя плохо вести. А так как многие дети успели увидеть таких вот волчков хотя бы в грудах трупов, то методика действовала безотказно.

Берсерки стекались к Исаакиевской площади. Их было не менее полсотни тысяч. Они шествовали в гробовом молчании и, подходя к заветным колоннам, преклоняли колени пред ними. Поднимались по ступеням собора, прикладывали ладони к холодному, несмотря на жару, граниту. Граниту, что помнил касания далёких предков этих берсерков, что чтят и помнят память о нём, что из уст в уста передают повести о былом величии своего народа. Что верят в возвращение и обретение отнятых святынь, ибо для них нет такого понятия как «забытьё» – они будут держаться за свою веру до конца.

Их глаза пламенели лишь при виде священных столбов, руки дрожали, перед тем как коснуться их, и их души вспыхивали, когда их длани касались чуть шершавой поверхности, иссечённой паутиной трещин. Отходя они улыбались, они светились – касание зажигало в них свет новой веры, которая не покидала их, но за время лишений угасла, съёжилась и осторожно тлела, опасаясь гибельного порыва ветра. А теперь огонь внутри возгорался смело, открыто, не опасаясь ветра, который раздувал его только сильнее, усиливая ярость огненных плетей и обжигая на расстоянии.

Оридас с благоговением наблюдал за тем, как его воины проходят мимо столбов, как касаясь их, они радуются и как с нежеланием отпускают их. Он решительно был намерен коснуться их последним. Приложить ладонь к колоннам, когда они вберут в себя достаточно силы и веры, чтобы исполнить обряд призыва самому, не прибегая к силе избранных командующих. Он желает быть один во время призыва вестника, что объявит ультиматум этому миру.

Конечно, это всё лишь для соблюдения определённых Законом мер по вызову Мессии на бой. Всё должно быть по Закону, чтобы никто не мог оспорить их взгляды на место под родным небом.

Наступил вечер, а следом и ночь. Поток берсерков начал редеть, показался конец огромной очереди. Оридас смиренно ожидал. В бесконечном, казалось бы, сером потоке никто не роптал, не возмущался – все точно знали, что их очередь придёт, нужно лишь ждать. И последние ряды, шедшие в хвосте процессии, дождались.

Последний воин коснулся колонн, постоял несколько минут, будучи уже никем не подгоняем. Когда он покинул возвышение и спустился, то Оридас мерно прошествовал к ступеням. Также спокойно поднялся по ним и, коснувшись всех столбов по очереди, развернулся и встал со вскинутыми руками посреди площадки.

Несколько минут он стоял в тишине, обратив взор к небу, где нет-то-нет, но проглядывались звёзды. Как и двумя годами ранее, поначалу ничего не происходило, но шло время и постепенно в темноте промежутка между центральными колоннами начали материализовываться крылатая фигура. Поначалу практически незримая, вскоре она стала более отчётливо проглядываться, а спустя минут пятнадцать стала полностью живой и осязаемой.

Пустые глаза крылатого оглядели мир вокруг. Призрак прошёл вперёд – Оридас освободил ему путь. Спустившись на пару ступеней, крылатый начал взлетать. Как и в прошлый раз, крыльями он не работал, скорее обозначая ими желание взлететь.

Крылатая тень поднялась высоко в небо и начала кружить над замершим городом, слабо подсвеченным фонарями, которые по большей части отключили экономии ради. Берсерки и так видят неплохо в темноте. Тень кружила недолго, не более десяти минут, и направилась на юг города. Преодолев несколько километров над Санкт-Петербургом, крылатый завис около невзрачного дома, около которого собралось около десятка человек.

Оглядев каждого из собравшихся, крылатый посланник произнёс:

– Мессия этой сферы, Я лишь посланник, что принёс тебе и твоим спутникам послание. Согласно Закону Разделённого Мира, Мы, Дети Войны, выдвигаем Ультиматум: Будучи первой волной, Мы вызываем Мессию, который избран Древними для защиты сей сферы, на бой. Один на один. С нашей стороны выступит лок, имени что не имеет. Если Мессия не ответит в трёхдневный срок – бой за эту сферу считается проигранным.

Знаком ли ты с Законом, согласно которому живёт ныне Разделённый Мир?

– Знаком. – Ответил ему юноша лет двадцати по местным меркам. Беловолосый и бледный, кажущийся довольно больным.

– В таком случае мне осталось лишь сказать, что тебя и твоих спутников доставят на место боя, как только вызов тобою будет принят, и ты будешь готов биться.

– Я всё понял.

Крылатый сделал церемонный поклон, взмахнул крыльями, которые совершенно не волновали воздух и, чуть отдалившись, исчез, словно его и не было. Ночь вновь обрела свои тона, из которых пропала доля сказочности вместе с таинственной тенью неведомого крылатого существа.

* * *

– Текст раз от разу у него не меняется. – Прокомментировал Шекспир сразу после исчезновения крылатого.

– Ну да, а смысл? Это просто фантом-гонец, у него несколько фраз только и имеется, чтобы основательно с ним поговорить, нужно выходить напрямую на пославшего, а если тот уже не держит его, то ничего не получится.

– Технология, блин.

– Древние и не такое умеют. – Пожал плечами Сеной буднично, словно разговор шёл о покупке в магазине хлеба или консервов.

Арвинг, который держал на плече Меч Света, продолжал смотреть в точку, где пропал посланник. Его белые волосы чуть обдувало ветром, а тусклый свет фонарей придавал его бледности и вовсе мёртвый оттенок.

– Он смотрел не на меня.

– Арвинг, да он, можно сказать, робот, его мало волнует, куда смотреть. – Пояснил Семангелоф.

– Разве? А в тот раз этот робот вполне осознанно головой вертел и говорил напрямую с Анхелем.

– Вер, ты переоцениваешь его возможности. Я думаю, тебе показалось.

– Ты, конечно, Хранитель, но за дуру-то меня держать не надо.

– Я и не держу, вы тогда переволновались, лишь Люцифер был спокоен.

– Ну, так он особо никогда и не психовал. И нам вот не надо. – Закончил спор Вихрь. – Развели тут.

– Ну, а чё он?!..

– Ну, Зверь, хорош.

– Ладно.

Морев искоса глянул на спорщиков.

– Мандраж?

– Конечно, блин! – Зверь развернулась и пошла в сторону «ЦПД», где была открыта дверь, и на пороге сидел один из ищеек, глаза у него до сих пор были чрезмерно круглыми. Перепрыгнув его, Вера поднялась по лестнице наверх и там уселась на первый попавшийся стул.

– Ну, чё вот я такая нервная? – Спросила она себя, на ответ, явно, не рассчитывая. Собственно, его и не последовало. Просидеть одной ей долго не удалось, ввалились все, кто был на улице и ожидал появления гонца. Ну, дальше система уже знакомая – в течение трёх дней их никто тронуть не смеет, когда Мессия будет готов, он подходит к любому из берсерков и заявляет об этом, потом экстремальный забег на адрах до места поединка и бой всему венцом. А что дальше – неизвестно. Сейчас лучше всего отоспаться, Арвинг не собирался долго тянуть с ответом на вызов.

Так было на самом деле. Арвинг решил уже довольно давно, что тянуть с вызовами не будет. С первым уж точно, тем более что биться в первый раз придётся с неким рогатым созданием, от которого особой прыти вроде бы не ожидается. Хотя заранее, конечно же, хоронить этого лока нельзя. Кто его знает…

Как назло, Хранители ведут себя максимально отстранённо, словно врачи при вынесении диагноза. Они в своё время промолчали, когда надо было подробнее описать внешне воителей, и вот так же ведут себя на тему лока. Если верить Варгусу и Тредозу, ещё одному берсерку, который отлично говорит на русском, то эти локи очень похожи на чертей: рога, копыта, свиной пятак вместо носа, хвост, чёрная кожа и так далее. Тредоз даже нарисовать его пытался, что вышло весьма условно. Поэтому Арвинг готовился сразиться с чёртом, ему было так гораздо проще представить врага.

Забавно, но под таким углом было гораздо проще готовить себя к убийству. Черти, если уж припомнить различные мифы и сказания, людям гадили всю историю. Ну, грех хоть одного из них не убить!

Это ещё хорошо, что на плане берсерков есть расходное мясо. Неизвестно, что пришлось бы делать, не будь его. Сражаться насмерть с берсерком Арвинг не смог бы, хотя не исключено, что в порыве ярости он не сильно отвечает за себя. Он становится марионеткой собственного внутреннего огня, который не разбирает врагов и своих – он готов сжечь всё, только бы сохранить жизнь Мессии. Арвинг даже не уверен, что он может как-то этим управлять, он научился это в себе «включать», но управлять толком не получалось. Он словно тонул в этой силе, она его подчиняла и подавляла все позывы, мысли и желания. Он становился убийственной силой. Такая вот эпидерсия!

Хотя, доля страха у Арвинга присутствовала. Пожалуй, это нормально. Вести себя подобно тому, как ведут себя Зверь, Вихрь или Шекс, он не мог. Просто не получалось. По Шекспиру так вообще можно сказать, что завтра не начало очередного конца света, а день рождения или Новый год. Двое Хранителей, хоть и ведут себя внешне спокойно, но глазки у них нездорово бегают, и эти взгляды искоса… Скорее всего что-то идёт не так, но они стараются это умолчать. Приятно осознавать, что если всё падёт прахом, крайних он точно знает. Смотреть на Лужецкого с Вавиловым сегодня определённо жалко, а вот Морев молодцом держится. Молчалив только сегодня и слегка бледен, не заболел ли?

– Предлагаю отбой. – Сказал Вихрь.

– Солидарна. Арвинг?

– Давайте. Никто не против, если на бой я выйду завтра же?

– Конечно, чем скорее, тем лучше. – Зверь огляделась. – Так, спать?

Дружно закивавшие друзья и Хранители сошлись во мнении, и вскоре «ЦПД» уснул. Спали на матрасах, накрывшись, чем придётся, и что нашлось, подсунув под голову. Уснули, правда, далеко не сразу. Шекспир рассказывал Арвингу, как они морально готовились в прошлый раз, на многочисленные замечания Зверя он никак не отреагировал, за что и получил порядочную взбучку, перемежающуюся с устными наставлениями. Потом наступила тишина, когда Арви успокоился от накрывшего его смеха.

Арвинг уснул довольно быстро.

* * *

Он открыл глаза, в голове молотом стучала кровь. Воздух жадно ворвался в лёгкие и чуть не разорвал их. Во рту ощущался вкус крови, губы болели. Ноги подогнулись, и он упал на колени. О пол звякнул меч, доселе покоившийся в руке. В глазах стояла муть. За пеленой было сложно что-либо разглядеть, но света вокруг было достаточно, и сквозь муар он чётко увидел, что лезвие меча в крови.

Ахнув, он отскочил от оружия. Пелена сходила на нет, он узнавал место, где находился – это верхний этаж «ЦПД». Горит свет, здесь всегда он горит – окна забиты для конспирации. Да, меч в крови и полит ею щедро. Арвинг потянулся к лицу, дабы утереть моментально прохудившийся нос, к глазам подступали слёзы. Ладонь была тоже в крови, парень смотрел на неё и ужасался – ладонь, предплечье до самого локтя были в крови. Вторая тоже была забрызгана красной жидкостью, но не так обильно. Арвинг вскочил и всмотрелся в огромное зеркало, что висело на стене. Да – сбылись его худшие опасения, он полностью был забрызган кровью. С ног до головы.

Дыхание спёрло, ноги вновь обмякли, и он упал, но на сей раз на пятую точку. Руки дрожали, сердце отбивало невероятный ритм.

Неожиданно раздались хлопки, Арвинг дёрнулся и посмотрел туда. У стены, где висела доска с различными оперативными записями, стоял ангел. Блестящие доспехи, светлые крылья, жутковатый шрам от подбородка к щеке и хищный взгляд – сомнений не было, перед ним Михаил. Он аплодировал, глядя в глаза Арвингу. Его лицо выражало гордость и, одновременно, самодовольство.

Арвинг смотрел на Михаила, его смятённый внутренний мир не знал, что же делать. Руки не переставали отплясывать, к горлу подступала тошнота, а глаза слезились. Он задыхался.

– Ты оправдал мои надежды. – Тихо сказал Михаил, переставая хлопать. Опустив руки, он сделал шаг навстречу Арвингу. Он шёл с той же миной на лице. Шёл легко, словно парил в сантиметре над полом. Его взгляд скользнул вниз, и он переступил через что-то, доселе незамеченное Арвингом. Опустив глаза, молодой Мессия увидел тело Звери.

Она лежала в луже крови, её шея и грудь были рассечены двумя сильными ударами. Её открытые глаза, залитые кровью, смотрели на него. Арвинг хотел закричать, но крик застрял в горле. Архангел подходил. Его улыбка становилась шире. Он мотнул головой, намекая Арвингу, чтоб тот огляделся.

Гром в ушах усилился в разы – Арвинг повернул голову, медленно отведя взгляд с тела Веры. Чуть в стороне лежал Вихрь. Точнее основная часть тела. Его рука лежала поодаль, в другой стороне валялась срубленная ступня. И снова кровь.

Слёзы уже не стеснялись литься сплошным потоком. У противоположной стены лежали изрубленные Кристина и Шекспир, последний, видимо, до самой своей гибели пытался защитить девушку, его тело выглядит, как пример издевательств маньяка-мясника. Девушка убита точным ударом в сердце.

Совсем рядом с ними Сеной с перерубленным до позвоночника горлом, голова вывернута лицом на спину, на лице маска ужаса. У самой двери лежал труп Семангелофа, который, судя по длинному следу крови, полз к выходу и даже успел наполовину преодолеть порог. Полз потому, что его отрубленные ноги были в другой стороне. Он принял смерть в спину – подло и хладнокровно.

Больше никого в зале не было. Только Михаил, который невесть как очутился прямо рядом с Арвингом. Не опасаясь замарать крылья кровью, он присел перед сидящим у стены Арвингом. Перья обмакнулись в кровь и иные субстанции, что щедро были на полу. Михаил не обращал на это внимания. Он смотрел в глаза Арвингу. Смотрел с безмятежным лицом и чуть улыбался. Было в этом что-то отеческое, что-то одобрительное, словно архангел гордился своим племянником.

– Дыши ровнее – люди умирают каждый день. Такова жизнь.

Арвинг замотал головой, отказываясь верить в то, что это он убил их.

– Да. Да – это ты убил их. Ты не помнишь? – У Арвинга из глаз с большей силой потекли слёзы, он глубоко задышал. – Нет? Так Я напомню. Ты проснулся, включил свет, взял меч. Первой проснулась она, – он указал на тело Звери, – ты подскочил к ней в два прыжка и в два же удара задушил её крик. Вот – этот след, это первая чужая кровь на тебе. Тот медведь не в счёт – он был болен.

Как бы там ни было, проснулись остальные. Вон тот попытался тебя успокоить, но увидев, что ты сделал с его возлюбленной, передумал. Успокоил его ты – отрубил лишнее и убил, затем на тебя налетел Сеной, он даже почти попал по тебе, но ты увернулся и убил его. Затем парочка – парень стоял молодцом. Герой. – Михаил сотворил соболезнующую мину. Затем улыбнулся. – Ты тоже был молодцом. Девчонка даже завизжать не успела, когда её друг пал перед ней грудой мяса. Один удар и всё.

И вот с лестницы примчался на крики Семангелоф. – Михаил поднялся и встал на то место, от которого полз убитый Хранитель. – Вот здесь ты одним ударом срубил его, словно старый сухой дуб. Он заблеял как овца. Пополз обратно, крича о помощи и моля о спасении. Просил тебя пощадить. – Михаил взглянул на рану в области позвоночника. Пожал плечами. – Как по мне – это можно считать пощадой. Он не мучился почти, наверное, умер от стыда, когда наделал в штаны перед последним вздохом.

Михаил демонстративно поморщился.

– Ну что? Ничего не всплывает в памяти?

– Нет… – Выдавил из себя Арвинг. Слёз уже не было, даже сердце стало тормозить ритм. Дыхание выравнивалось. По крайней мере, он теперь мог говорить.

– Ну что ж – жаль. Ты действовал очень грациозно.

– Это не я. Я не верю – это всё ты…

– Посмотри на себя ещё раз – ты в крови, мальчик мой. А мои руки чисты – ты всех убил.

На лестнице послышались шаги. Шёл кто большой и, судя по тяжёлой походке, чем-то обременённый. Грохот приближался и скоро в свете зала показался демон, за собой он волочил Морева, тот отчаянно сопротивлялся, но из стальной хватки воителя выбраться не мог. У Арвинга промелькнуло, что всё-таки берсерки довольно точно описали демонов.

Воитель швырнул Влада на середину зала, тот попытался устоять, но поскользнулся и всем телом рухнул в лужу крови рядом с Вихрем. Он тут же вскочил и огляделся. Его взгляд остановился на Арвинге. Парень лишь отрицательно покачал головой, но взгляд Влада был неумолим. Все улики указывают на Арви.

– Што с этим дтедать? – Прошуршал голос демона. Пустые глазницы направлены на Михаила.

– Убей. – Ни секунды не сомневаясь, сказал Михаил, не сводя глаз с Арвинга.

Демон вытащил из ножен на поясе мясницкий кинжал и пошёл к Мореву, стараясь обходить кровь и внутренности. Влад, поняв, что ему уготовано, попятился к стене, но она оказалась предательски близко. Он завертел головой, но вход был только один, а окна забиты.

Демон в несколько шагов оказался рядом и, схватив Влада за шею, поднял его над полом. Ноги безвольно повисли. Морев пытался вглядеться в провалы глаз демона, но ничего не видел. Воитель занёс нож и всадил лезвие чуть ниже своей руки, над ключицей, лезвием вверх. Убрав руки, демон оценил свою работу – тело под собственным весом тянуло вниз, идеально заточенное лезвие медленно с хрустом прорезало плоть. На шее вспенилась кровь, местами пульсирующе прорываясь наружу. Глаза Влада закатились, тело перестало дёргаться, продолжая медленно опускаться. Наконец этот процесс завершился, когда лезвие упёрлось в нижнюю челюсть.

– Ну, вот и всё. – Прошептал Михаил. – Дело сделано.

Он взглянул на крылья, перепачканные в крови, попытался стряхнуть с них это, но не преуспел. Чуть поклонившись Арвингу, он пошёл прочь, следом за ним вышел демон.

Арвинг остался один среди трупов друзей. В настоящей кровавой бане. Вот как она выглядит на самом деле…

Он попытался подняться. Ноги тряслись, но встать удалось. Сделав пару шагов, он остановился. Стоя посреди зала, залитого кровью, устланного телами друзей и их частями тел, Арвинг закричал.

* * *

– Арви! – По лицу сильно ударила лёгкая ладонь Кристины.

В глазах вспыхнули искры, свет ударил из-за резко открывшихся век. Арвинг вскочил.

Тот же зал, тот же свет, всё то же. Но только все живые…

Он привалился к стене с зеркалом, прямо как во сне, и продышался. Царило гробовое молчание. Арвинг чуть усмехнулся, вышло это довольно плохо.

– Просто сон…

* * *

Просто снов не бывает. В особенности те, которые человек, или ангел, запоминает, и которые ещё некоторое время держат его под впечатлением. Каждый, хотя бы мимолётно, но задумывается – к чему бы это? И каждый для себя что-то решает, хотя в большинстве случаев сон истаивает за час-другой после пробуждения и полностью забывается. Мозг исторгает из памяти ненужное, но навязчивое видение.

Но когда снится кошмар, когда во сне ты ощущаешь всё так, словно это было на самом деле, то избавиться от этого гораздо сложнее. В случае, когда по пробуждению человек, или ангел, или кто бы то ни было ещё, продолжает ощущать боль, чувствовать в руках зажатый предмет, слышит выскакивающее из груди сердце – такой сон забыть очень сложно. Естественно, опять же каждый спросит себя, к чему нужно готовиться после такого сна или чего не стоило смотреть на ночь. Весь день человек находится под впечатлением этого сна, обдумывает его и мысленно возвращается в ту гнетущую обстановку, которая поглотила его, пока он спал. Порой возникает страх увидеть это сновидение снова и начинается бессонница.

Не каждый может с лёгкостью отринуть ощущение страха. Арвинг, пусть и был ангельских кровей, но не смог спокойно продолжать спать, развалившись на матах посреди зала «ЦПД». Зала, который теперь всегда будет являться ему в воспоминаниях залитым кровью и заваленным телами друзей.

Он сидел внизу в импровизированной кухоньке и пил кофе. На вкус он был ужасный, но выбора не имелось. Заедал он напиток, чем нашёл – сыскались белый хлеб, колбаса и майонез. Этим вполне можно было набить брюхо. Руки продолжали подрагивать, но гораздо меньше, чем тогда, когда волна осознания накрыла его.

Это был сон. Просто сон.

Но простых снов не бывает.

Кофе был уже еле тёплый. Арвинг залил кипяток и долго сидел, продолжая переваривать приснившееся. Это затянулось, и кофе незаметно остыл и стал ещё более противным, чем был. Сделав первый глоток, Арви едва удержался от желания выплюнуть его куда-нибудь, но не найдя годного резервуара, сморщившись, проглотил.

– Отлично… – Прошептал он, когда перекошенное от мерзкого кофе лицо приобрело человеческие черты. – Ну и гадость они тут пьют.

Стараясь выпить коричневую мерзость как можно скорее, Арвинг делал большие глотки и сразу заедал бутербродами, ибо в ином случае его бы стошнило.

– Не будешь больше спать?

Как гром среди ясного неба появился Шекспир. Подпрыгнув от неожиданности, Арвинг таки выплюнул последний глоток и закашлялся.

– Нет, что-то больше не хочется.

– Ну, я так и понял. Чё? Сон фиговый?

– Да не то слово… Жесть какая-то. Приснилось, что я вас всех перебил.

– И меня?

– И тебя. – Глупый ответ на глупый вопрос выдавил из Арвинга улыбку. Что-что, а это Шекс умел отлично. Даже в самой, казалось бы, фатальной ситуации брякнуть что-то такое, над чем все обязательно посмеются или хотя бы улыбнутся.

– Чё, и всё? Больше никого не было?

– Михаил был. Сказал, что Вихрь и Зверь… пара…

– Ну, так и есть. Они просто шифруются.

– А ты с Кристей?

Шекспир сделал неясное выражение лица, но после всё-таки утвердительно кивнул.

– Анхель учил нас не влюбляться до тех пор, пока все войны не кончатся. Ну, он имел в виду такие вот – междомировые. Говорил, что это вредно для чистоты мыслей во время боя. Может он и прав, но мне без музы жить надоело. Да и ты вроде видов не имеешь.

– Хех. Муза…

– Ну а что? Я уж год ничего сочинить не могу – заболел, блин! Как сочинил прощальную, так всё – как отрезало.

– Прощальную?

– Угу. Зверю понравилась. И всё. Больше никак.

– Ну, муза так муза. – Арвинг вновь улыбнулся.

Наступило неловкое молчание.

– Ты выйдешь на бой сегодня?

Вопрос Шекспира немного шокировал Арви.

– Да. Ты ведь не думаешь, что сон должен на меня как-то повлиять?

– Всякое бывает…

С этими словами он ушёл, оставив Арвинга одного. Решив не сидеть тут весь остаток ночи, Арвинг вышел на улицу, взгляд сам зацепился за пожарную лестницу. Решив, что терять нечего, Арвинг ловко запрыгнул на неё и влез на крышу. Она была заставлена спутниковыми антеннами и прочим хламом, который сильно тормозил перемещение по ней. Дома вокруг были гораздо выше, но с одной точки крыши был виден горизонт. Время шло к рассвету – небо уже подёрнулось алой пеленой. Скоро взойдёт Солнце.

Прошло ещё достаточно времени, и Солнце показалось из-за домов. К сожалению, горизонт между зданиями не давал широкой панорамы, светило взошло где-то левее. Но это не отменяло своеобразного волшебства момента.

– А отец твой молился перед первым боем.

Арвинг обернулся. За спиной стоял Семангелоф. Он появился точно тень. Ни скрипа крыши, ни громкого шага.

– Молился?

– Да. Первый и последний раз в жизни.

Арвингу взгрустнулось, когда он хотел вновь взглянуть на Солнце, оно уже ушло за дом, отбрасывая из-за него яркую полосу света.

– Я не хочу, чтобы меня сопровождали. Я хочу идти на бой один.

– Это твой выбор. Иди. Подойди к любому берсерку и скажи, что готов. Тебя доставят куда следует.

– Хорошо. Я уйду сейчас.

– Бог в помощь.

Эти слова приостановили Арвинга.

– Бог? Ты, Хранитель, веришь в Бога?

– Да. В того самого, что есть в каждом живом существе – ты должен понять, какого Бога Я имел в виду.

– Да – теперь понял.

Арвинг спустился по ржавой лестнице. Прошёл в Центр, поднялся наверх – все ещё спали. Без особого шума он взял копьё и так же тихо покинул зал.

Идти далеко не пришлось, первый же берсерк, что встретился ему, сам подошёл и спросил:

– Вызов?

– Да. – Спокойно ответил Арвинг.

Берсерк достал нечто вроде свистка и, издав почти неслышимый уху звук, ожидал чего-то. Через несколько минут послышался топот. Он приближался. Вскоре на улицу из-за поворота выскочил громадный зверь. Он видел таких два года назад. Они, несмотря на размеры, невероятно подвижны. Кажется, они называются адрами. Так их именовал Варгус.

Адр, подлетев к стоящей паре, затормозил и, остановившись, присел. Сидевший верхом берсерк указал на некое подобие седла. «Почему нет?» – подумалось Мессии, и он смело запрыгнул на него. Берсерк указал ему на ремни, за которые следовало держаться, и, выкрикнув что-то, развернул зверя. Они понеслись куда-то на северо-запад города.

Машин на проезжей части не было. А со вчерашнего вечера в городе был комендантский час и любые передвижения гражданского населения, что не пожелало уехать, были под запретом. Адр мчался ходко. В районе парка Авиаторов зверь выскочил на западный скоростной периметр и понёсся по нему. Через двадцать минут они миновали район станции Кировский завод. Миновав мост через Екатерингофку, они свернули налево. Это был остров Гладкий, служивший базой хранения контейнеров, здесь же их грузили на сухогрузы или, наоборот, с них сгружали.

Обойдя два ряда сложенных контейнеров, адр выскочил на свободную от них площадку. Там уже ожидали несколько берсерков и некто в клетке. Вокруг неё стояли трое воинов с копьями и время от времени стращали ими находившегося под замком, надо полагать, лока.

Когда адр остановился, Арвинг слез и, оглядевшись, понял, что почти всех берсерков он знал. В центре стояли Варгус и трое прибывших с ним, впереди них находился незнакомый, но, скорее всего, это и был Оридас. Выглядел он так же, как и все остальные, единственное, что отличало его, это светлая мантия, одетая поверх серой кольчуги. Опирался он на дивное копьё довольно грубой работы, но не без эстетства на вкус Арвинга.

– Арвинг. – Чуть поклонился стоявший впереди берсерк.

– Оридас, полагаю. – Ответил Мессия.

– Верно. Ты, надеюсь, в курсе твоей задачи?

– Выжить.

– Отлично. Приступим.

Оридас дал знак выпустить лока. Перед тем, как ему дали оружие – дубину с торчащими железными шипами в ладонь длинной, ему что-то сказали. Лок гневно зыркнул на Арвинга и кивнул.

Сам Арвинг поразился, насколько точно ему описали это существо. Оно и впрямь было похоже на канонического чёрта. За тем исключением, что ростом он был метра два, рога у него были сродни козлиным, но короткие. А ещё он был на зависть накачен, грудные мышцы казались вырезанными по дереву, их не скрывала короткая чёрная щетина, которой лок был покрыт весь. Срам у него был ничем не прикрыт, но тонул в более густой шерсти. Чёрт махал хвостом из стороны в сторону, как разгневанный кот.