Текст книги "Жан Батист де Траверсе, министр флота Российского"

Автор книги: Мадлен дю Шатне

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 33 страниц)

Турецкая угроза

Россия, примкнув к континентальной блокаде, ждала ответа от Англии, которая могла, во-первых, направить эскадру в Финский залив и, во-вторых, убедить турок атаковать русские порты на Черном море.

2 декабря 1807 г. Александр повелел Чичагову усилить оборону побережий Балтийского, Белого и Черного морей. Чичагов немедленно довел императорский рескрипт до сведения адмирала Траверсе, затребовав, кроме того, подробный отчет о состоянии берегов и границ, артиллерии, фортификаций и т.п. Командир Черноморского флота отослал в Санкт-Петербург свой первый рапорт в январе 1808 г. [182]182
  РГА ВМФ. Ф. 25. Оп. 1. Д. 67. К великому сожалению, нам не удалось обнаружить в архивах этот рапорт.


[Закрыть], но инспекционную поездку отложил, так как море у берегов было покрыто льдом. Зима в этом году выдалась на редкость суровая. В декабре граф Ланжерон писал, что в Бессарабии стоят жестокие морозы, двадцать градусов ниже нуля.

Только в апреле 1808 г. северное побережье Черного моря освободилось ото льдов, что позволило адмиралу, которого сопровождал его сын Александр, выйти в море на своей яхте “Твердая”. Началась долгая инспекция берегов и укреплений на Дунае и фортов в Крыму – Балаклавы, Керчи, Кафы. По Азовскому морю, опасному своими ветрами и мелями, яхту вели присланные губернатором Фаншоу лоцманы. Пройдя Таманским заливом, яхта направилась в Таганрог, порт на севере Азовского моря. В Таганроге состоялась встреча с Жаком де Мезоном, французским эмигрантом, в прошлом королевским мушкетером и председателем контрольной палаты. Он обосновался в Ногайской, где пользовался большим почетом у местных жителей, татар и ногайцев, и пытался обучить этих прирожденных кочевников сельскому хозяйству.

“ Весьма любопытная личность, —рассказывает Александр Иванович Траверсе, – и держит себя с большим достоинством. Он пригласил нас в село, которое называл Месниль-Мезон, по своему родовому имени. По его словам, он попросил у государя, пожелавшего его наградить, разрешения дать свое имя этому поселению. Ногайцев он считал своей семьей и хотел быть похороненным на их земле”.

Закончил Траверсе свою инспекционную поездку смотром гарнизона под командованием контр-адмирала Трескина.

Великий визирь пребывает в сомнениях

Начались мирные переговоры с турками, их вел князь Прозоровский. Но с самого начала со стороны турок последовало заявление, что непременным условием заключения мира является уход России из двух дунайских княжеств. Для России это неприемлемо: дипломатия уперлась в тупик. К тому же туркам стали известны секретные статьи Тильзитского трактата, по которым Франция соглашалась, чтобы к России отошли Молдавия и Валахия. Не оставалось сомнений, что Франция ведет в отношении Турции двойную игру.

Последний раз удалось генералу Себастиани использовать доверительные отношения, которые установились у него с султаном. Генерал не переставал убеждать турок, что Наполеон не допустит посягательств на их территориальную целостность, но политика Франции сводила на нет все его дипломатические усилия. В начале 1808 г. он возвратился во Францию, но до этого успел договориться об обмене турецких военнопленных на русских; Траверсе выделил для перевоза турок в Константинополь авизо. Это последнее, что Себастиани сделал в турецкой столице. А последнее его письмо Траверсе датируется 1 февраля 1808 г. В нем он сообщал о завершении переговоров по этому делу, которые проходили трудно, поскольку Порта была крайне недовольна нежеланием России уходить из Молдавии, и завершились благополучно лишь благодаря его заслугам. Новым послом Франции в Константинополе был назначен господин де Латур-Мобур.

Какие цели преследовал Наполеон явствует из статьи первой проекта договора, составленного Талейраном:

“ Договаривающиеся стороны соглашаются с присоединением к Российской Империи румынских провинций[принадлежащих Турции] и Финляндии, а с другой стороны, признают Жозефа Бонапарта королем Испании и обеих Индий”.

* * *

На Черном море продолжалось тревожное ожидание. Князь Прозоровский сообщил 1 сентября маркизу Траверсе, что ему требуется помощь флота для взятия Варны, порта в Болгарии. В то же время от Латур-Мобура Траверсе узнал, что перемирие продлено и что в Париже для переговоров собираются полномочные министры Турции и России. Но турки взяли паузу. Они по-прежнему отказываются отдавать румынские княжества, но и войну продолжать не хотят. Наконец великий визирь Мустафа-паша изъявил желание подписать мир, но без всяких посредников с третьей стороны. Договорились собрать мирный конгресс в Яссах в декабре 1808 г., но он закончился безрезультатно. В течение первых месяцев 1809 г. никакой ясности не возникло.

Траверсе продолжал получать сообщения от Прозоровского. Это настоящая летопись драматических событий, происходивших в Турции и Сербии. К командиру Черноморского флота, как к человеку превосходно информированному, постоянно обращались за советом.

Несколько месяцев прошли в томительном ожидании, и, наконец, Порта объявила России войну. В июле, когда отгремели пушки под Ваграмом, Прозоровский решил форсировать Дунай; война будет продолжаться еще три года.

Хотя Траверсе не принимал непосредственного участия в военных действиях, он не забывал о войне ни на минуту, заботясь о безопасности российских берегов и снабжая русскую армию на Дунае.

Но главной его заботой оставалось восточное Причерноморье. В Новороссии неспокойно, казаки отвечают карательными акциями на вылазки черкесов. Луи де Рошешуар [183]183
  Луи де Рошешуар был братом Леона, служившего адъютантом герцога де Ришелье.


[Закрыть]защитил правый берег Кубани двумя десятками крепостей, но это ничего не изменило. Адмирал де Траверсе готовил к весне 1809 г. новый рейд на Анапу, которая восстала из пепла и, как прежде, служила опорной базой для сеятелей беспорядков. Операцией командовали генерал Рудзевич и капитан Перхуров, которые блистательно ее завершили.

Черноморский флот в 1809 году

Несмотря на то что военные действия продолжались, адмирал Траверсе не жалел сил на строительство флота. Бюджет, которым он располагал для постройки и ремонта кораблей, портовых работ, возведения укреплений, равнялся семи миллионам серебряных рублей. В 1805 г. Санкт-Петербургское Адмиралтейство по просьбе Траверсе увеличило годовой бюджет флота на два миллиона, из которых половина пошла на нужды Черноморского флота. Но и этих сумм не хватало. Финансовое положение было далеко от благополучного, дефицит оставался высоким. В 1807 г. пришлось пойти на эмиссию бумажных денег.

Но строительство кораблей шло своим чередом. С 1806 по 1808 г. шесть линейных кораблей, из которых два стодесятипушечных, строились на херсонской верфи и два мощных фрегата были спущены на воду. В 1809 г. на верфях в Николаеве были заложены два линейных корабля, “Александр” и “Елизавета”, и один фрегат, а корвет “Або” спущен в Буг. Строились и транспорты, нужда в которых была особенно велика: надо было обслуживать коммуникации с Грузией и Ионическими островами. Привели в порядок флотилию канонерских лодок. В Севастополе заканчивалось строительство арсенала, первым судном, поставленным здесь на стапели, стал корвет “Крым”.

Лес с севера поступал слишком медленно, Траверсе пытался наладить поставки корабельной древесины из Мингрелии. Чичагов писал ему: “ Добыча леса в этих проклятых местах мне кажется безнадежным предприятием; туда надо посылать войска”.

Нововведением для Черноморского флота стала практика обшивки судов медью, которую также надо было где-то добывать, потому как надеяться только на поставки из Грузии не приходилось. Траверсе ввел этот метод защиты корабельных корпусов, поскольку воды Черного моря заражены червем-древоточцем. Черноморские черви достигают огромных размеров; особенно страдает от этого бедствия побережье Крыма, где расположен Севастополь. “ Здесь их столько, —писал Траверсе, – что за два года они полностью истачивают обшивные доски. Длиной они в четыре или пять пядей, со стреловидной головкой. Раньше их уничтожали так: заводили судно в небольшую бухту, клали на борт и протравливали весь корпус кипящей смолой и окуривали дымом можжевельника – очень опасная для судна операция”.

На херсонской верфи впервые был обшит медью семидесятичетырехпушечный корабль “Правый” [184]184
  Технология обшивки “Правого” была следующей: медные листы покрывались смесью смолы, льняного масла, сажи, угольной крошки и скипидара. Гвозди использовались также медные. Чтобы медь не соприкасалась с медью (т.е. во избежание электролиза), под головки гвоздей подкладывались картонные прокладки, пропитанные жиром и смолой. С 1710 г. на Ижоре существовали мастерские и лесопильни на водной тяге. По берегам Ижоры росли леса, пригодные для кораблестроения. В кузницах делали якоря, железные части для кораблей, а с 1718 г. медные листы для их обшивки. В 1754 г., в год рождения маркиза де Траверсе, корпуса кораблей Балтийского флота уже обшивали медью.


[Закрыть]. Во время своего путешествия по Крыму в 1807 г. господин де Рейи видел уже три корабля с медной обшивкой.

Историки утверждают, что впервые стали обшивать корабли медью англичане [185]185
  В Англии метод обшивки медью (copper sheathing) предложил в 1708 г. Чарльз Перри, но его предложение было отклонено. Только в 1761 г. англичане, чьи корабли возвращались из Индии с изъеден ными червем корпусами, впервые испробовали этот метод на тридцатидвухпушечном фрегате “Тревога”. К 1783 г. все английские корабли были обшиты медью. Французы только в 1764 г. проявили интерес к этой технологии. «Как только я получу ответ из Англии, куда я послал запрос относительно обшивки судов медью, – писал господин де Руи, комендант Рошфорского порта, – я дам вам знать, стоит ли опробовать эту методу на праме “Кунегунда”». Во Франции эта технология вводилась с опозданием.


[Закрыть]. Это не так. На самом деле эта технология появилась при Петре Великом, и он не заимствовал ее ни у англичан, ни у голландцев, у которых учился кораблестроению [186]186
  The Dutch “Eastindiamen” was the first ships with such an extra protection. The second hull was nailed to the first hull with so many nails that a kind of a third (iron) hull was created to protect the hull from rotting and the growth of various types of sealife. – J. van Beylen “Sheepsbouw”. (Голландский “Истиндиамен” стал первым судном, при строительстве которого применили этот способ защиты. Вторую обшивку прибивали к первой таким количеством гвоздей, что понадобилась третья (железная) обшивка, чтобы обезопасить корпус от гниения и от проникновения морских организмов). Это так называемая техника гвоздь в гвоздь.


[Закрыть]. Из документа, сохранившегося в архивах русского Военно-Морского флота, следует, что в 1723 г. ботик, обнаруженный Петром в 1688 г. в Измайлово и окрещенный им “дедушкой” русского флота, был для лучшей сохранности обшит медью в ижорских мастерских.

Когда Траверсе приехал в Россию, все суда Балтийского флота были обшиты медью. Шведы, как ни странно, свои корабли не обшивали, на что русские всякий раз досадовали, взяв в плен шведский корабль.

* * *

Во всех трех главных черноморских портах кипела работа и их облик сильно изменился. Николаев под руководством Траверсе стал крупнейшим арсеналом Черного моря. Знаменитая реляция господина де Кастельно позволяет нам совершить прогулку по порту и познакомиться со всем, что здесь появилось нового:

“ Господин адмирал построил два больших пирса, тот, что со стороны Николаева, длиной более пятисот футов, ночью он освещается и хорошо вымощен (прогулка по нему – одно из лучших удовольствий); ширина реки в этом месте по меньшей мере две версты. Николаев – приятный город, очень чистый. Господин маркиз де Траверсе что ни день украшает его чем-нибудь новым. Он основал музей, где все науки и искусства представлены предметами, к ним относящимися: здесь есть модели строящихся кораблей, коллекция экспонатов из естественной истории, медали, картины, библиотека, пока еще небольшая, собрание морских карт, что весьма важно и чем до сих пор пренебрегали. Эта последняя коллекция собирается для учащихся навигаторской школы”.

Траверсе особенно был озабочен составлением карт черноморского побережья. От посла Италийского он узнал, что некоторые съемки проводил французский инженер Лафит с помощью французского же офицера, состоявшего на турецкой службе. Императору Павлу карты этих съемок доставил адмирал Кушелев, они хранились в Санкт-Петербурге. Траверсе затребовал их, когда приехал в Николаев.

В картографических работах активное участие принимал Луи де Рошшуар: с помощью инженера он составлял карты и планы укреплений на Кубани. Траверсе также распорядился провести съемку побережья от Кубани до Трапезунда.

К тому, что перечислено в реляции господина де Кастельно, нужно добавить кадетский корпус, а также отлично устроенную лечебницу неподалеку от Николаева. Граф Кочубей, посетив эти учреждения, послал о них восторженный отчет императору, который благодарил адмирала за усердие в весьма лестных выражениях.

* * *

С началом в 1806 г. русско-турецкой войны адмирал де Траверсе счел необходимым ускорить создание мощной обороны главной военно-морской базы. “В 1806 г. он направляет в Санкт-Петербург предложение построить дополнительно к 8 существующим и строящимся еще 17 приморских батарей, а для защиты города и порта с сухого пути возвести 2 больших укрепления и 4 редута, при них построить казармы для войск, пороховые погреба и цейхгаузы для различных припасов, необходимых на случай осады неприятеля. Для выполнения этого плана главный командир Черноморского флота просил ассигновать 929 283 рубля – с такой точностью за короткое время были подсчитаны предстоящие затраты. На предложения адмирала де Траверсе генерал-инженер фон Сухтелен представил свое заключение… По мнению Сухтелена, следовало иметь не 25, а всего 9 укреплений. Для завершения их строительства вместе с казармами и прочими строениями требовалось отпустить из казны 389 045 рублей в течение двух лет… Не ожидая окончательного решения министерства, адмирал де Траверсе приказал заложить по составленному им плану батареи в Казачьей, Камышовой и Стрелецкой бухтах. В 1807 г. батареи были построены и вооружены… В остальном главный командир Черноморского флота придерживался принятого в 1806 г. в Санкт-Петербурге плана, который соответствовал позиции фон Сухтелена” [187]187
  Скориков Ю.А.Севастопольская крепость. СПб., 1997. С. 49—50.


[Закрыть].

8 1809 г. Чичагов писал Траверсе: “ Мне доставило чрезвычайное удовольствие известие о том, что Севастополь в со стоянии обороняться. Это впервые”.

Раздумья о том, как обеспечить безопасность Крыма, не покидают Траверсе и после укрепления военно-морской базы:

“В Крыму не должно быть помещиков. На побережьях нужно селить бывших солдат и, во всяком случае, людей, к туркам не расположенных. Во внутренних областях – болгар и молдаван, которые по натуре своей спокойны и трудолюбивы. Только тогда Крым будет защищен, земли его будут обработаны и населены христианами, а Порта навсегда откажется от мысли его захватить. Если нам удастся овладеть Анатолией, то надобно будет переселить в Крым как можно больше из проживающих там греков”.

По этому вопросу мнения Траверсе и Ришелье решительно разошлись. Ришелье считал, что следует колонизировать татар, прежних хозяев Крыма, Траверсе же опасался, что в случае турецкой интервенции татары немедленно встанут на сторону Порты.

Флот – это большая семья

Командный состав Черноморского флота формировался в значительной части из иностранцев. На флоте так повелось со времен Петра Великого. Немало было русских, которые смотрели на засилье иностранцев неодобрительно, но, как правило, те несли службу безупречно. Россия умела привлечь выходцев из Европы. Флот и армия – это две большие семьи.

9 января 1806 г. император писал Чичагову:

“ Если бы я не прибегал к содействию известных иностранцев, дарования которых испытаны, число способных людей, и без того малое, еще уменьшилось бы значительно. Что сделал бы Петр I, если бы не пользовался службою иностранцев? Чувствую, что в то же время в этом есть зло, но это зло меньшее из двух, ибо можем ли мы отсрочивать события до тех времен, в которые наши земляки будут находиться на высоте всех тех должностей, которые они должны занимать? Все это я сказал вам для того, что в данную минуту нельзя взять за правило не употреблять на службу иностранцев” [188]188
  Александр I – П.В. Чичагову // Новая старина. 1886. № 5. С. 239.


[Закрыть].

На посту командира черноморской эскадры контр-адмирала Пустошкина сменил контр-адмирал Трескин, превосходный моряк. Севастопольским портом командовал вице-адмирал Николай Языков, давний сослуживец Траверсе по Николаевскому адмиралтейству; его заместителем был грек, капитан Бардаки. Англичанин, контр-адмирал Призман, исполнял должность начальника Николаевского порта. Пустошкин, Бардаки и Призман были ближайшими помощниками Траверсе в деле подъема Черноморского флота.

Начальником Херсонского порта был немец, вице-адмирал фон Моллер. Два его младших брата также служили на флоте. Голландец, генерал Хартинг, возглавлял инженерные войска на Черном море и на Кавказе. Еще один немец, генерал Мейден, командовал портовой артиллерией. Наконец, шотландец, генерал Феншоу, был губернатором Кафы.

В сухопутных войсках служило много французов, среди которых граф де Ланжерон, герцог Ришелье и трое его племянников, братья Леон и Луи де Рошешуар, граф Эрнест д'Омон. Наконец, граф Октав де Кенсонна командовал полком в Грузии.

Франция на всем протяжении своей истории более активно, чем какая-либо другая из европейских стран, привлекала в свою армию иностранцев, и они сделали немало для славы ее оружия. Можно вспомнить шотландских гвардейцев Людовика XI, швейцарцев Франциска I, позже беттенские и дизбахские полки, венгерских пандуров и гусар, ирландцев Диллона, Лалли, Рута и Клера, которые сильно потрепали англичан при Фонтенуа. На королевском флоте всегда служило немало шведов. Нельзя не упомянуть пруссака барона де Кальба – сподвижника Лафайета, маршала Франции итальянца Пьетро Строцци, немца Армана фон Шомберга, Мориса Саксонского – победителя при Фонтенуа, герцога Бервикского, и наконец, баварца Николаса фон Люкнера.

Траверсе прощается с Николаевом

Рескрипт, по которому Траверсе был вызван в столицу, был подписан Александром в Петергофе 21 июля 1809 г. и контрассигнирован министром морских сил Чичаговым:

“ Господину Адмиралу Маркизу де Траверсе. С получением сего поспешите прибытием вашим в Санкт-Петербург; начальство поручите над сухопутными войсками генерал-лейтенанту Дюку де Ришелье, а над Черноморским департаментом вице-адмиралу Языкову, который может иметь пребывание в Севастополе или Николаеве” [189]189
  РГА ВМФ. Ф. 166. Оп. 1. Д. 391.


[Закрыть].

Адмиралу Траверсе был предложен пост морского министра: прежний министр Чичагов взял отпуск по болезни. За семь лет совместной службы министра и командира Черноморского флота связали чувства взаимной симпатии и уважения. В июне 1807 г. Чичагов писал Траверсе:

“ Признаюсь вам, дорогой друг, что мне неизъяснимо приятно иметь с вами дело: удовольствие для меня и сообщать вам мои мысли и узнавать ваши мнения относительно того, что я делаю или затеял делать” [190]190
  Там же. Ф. 25. Оп. 1. Д. 27.


[Закрыть].

Маркиз, которого ждала в Санкт-Петербурге высокая и еще более ответственная должность, двинулся в путь вместе с семейством в первых числах августа.

Утром первого августа 1809 г. маркиз прощался с морем. Оно было неспокойно, впрочем, волнение здесь не редкость, как не редкость резкая смена погоды. Бывалый моряк, он изучил все капризы Черного моря. Он любил по нему плавать, увлекаемый желанием повидать новые места или попросту побыть одному, он уходил далеко в море на маленьком судне, не обращая внимания на переменчивый ветер и заставляя тревожиться близких, которые не могут понять, зачем адмиралу нужно вновь и вновь бросать вызов этим коварным водам.

Александр, старший сын, остался в Новороссии. Он стал своим в семье вице-адмирала Николая Языкова, нового командира Черноморского флота, и вскоре возьмет в жены его дочь, очаровательную Наталью Николаевну. Он будет адъютантом контр-адмирала фон Моллера и капитаном канонерской лодки номер семьдесят пять, приписанной к Херсону.

Во главе министерства

Передача дел

Господину Адмиралу Маркизу де Траверсе.

По увольнении в отпуск Министра Морских Военных сил Адмирала Чичагова, возложив на вас на время его отсутствия управление Министерством Морских сил, поручаю попечению вашему оборону берегов и границ наших, касающихся морям: Балтийскому, Белому и Черному с их заливами, во всем на том основании, как сообразно в повелении моем, оному Министру во 2-й день Декабря 1807-го года данном.

С тем вместе должны состоять под главным начальством вашим все сухопутные войска, которые для изъясненной обороны назначены и в ведение помянутого Министерства поручены были.

В Санкт-Петербурге Августа 18 дня 1809-го года.

Александр” [191]191
  Там же. Ф. 166. Оп. 1. Д. 391.


[Закрыть].

Адмирал Иван Иванович Траверсе (так стал именоваться Жан Батист де Траверсе, приняв российское подданство) возглавил Морское министерство в сентябре 1809 г. в качестве управляющего. Встреча с Чичаговым, состоявшаяся незадолго до его отъезда в Англию, была тепла и сердечна. Они долго беседовали о положении на флоте и о неотложных мерах по защите российских берегов.

Князь Александр Борисович Куракин вручил Чичагову паспорт для него, его жены и трех его малолетних дочерей. Жена Чичагова – англичанка по национальности, ее отец служил в английском королевском флоте.

Человек энергичный и дельный, Чичагов умело управлял министерством с 1804 г.: три с половиной года в качестве управляющего, затем полтора года в качестве министра. С императором, однако, у него возникли разногласия. Он считал, что государь не уделяет достаточного внимания флоту и не поддерживает его усилий по подъему военно-морского могущества России. Он изложил Траверсе план необходимых, по его мнению, реформ и особенно сетовал на недостаток средств.

В Петербурге Траверсе с семейством разместился в доме, недавно купленном Адмиралтейством специально для министра морских сил. В письме Чичагова от 23 августа сообщается: “ Государь Император высочайше повелел купить в казну в Адмиралтейское ведомство каменный дом действительного камергера князя Голицына” [192]192
  Там же. Ф. 166. Оп. 1. Д. 3094.


[Закрыть].Он находился в четвертом квартале Адмиралтейской части. Окна выходили на Английскую набережную.

Победы на море начинаются с топора дровосека

Адмирал де Траверсе уже четырнадцать лет служит России. Семь лет прошло на Финском заливе, еще семь – на Черном море. Беседы с Чичаговым, длившиеся целую неделю, позволили ему составить полную картину положения дел на императорском флоте. Изучив записку, представленнную новым морским интендантом, генерал-майором Пущиным, Траверсе попросил увеличить средства, отпускаемые на флот: без них не поднять Балтийскую и Черноморскую эскадры, лишившиеся многих кораблей, которые достались либо англичанам, либо Наполеону.

Радостной была встреча с соотечественниками, морскими инженерами братьями Брюн. Вместе с ними Траверсе отправился инспектировать санкт-петербургские верфи: старые адмиралтейские, откуда уже сто лет сходят на воду корабли, и новые, построенные в 1806 г. на Охте. На них кипит бурная деятельность, а с 1811 г., уже при Траверсе, к фрегатам и канонеркам прибавляются линейные корабли. Траверсе затребовал подробный рапорт о состоянии дел на архангельской верфи, в старейшем порту Московской Руси, стоящем на Белом море, куда через несколько месяцев сам поехал с инспекцией, а также в Охотске, что на Тихом океане, куда так трудно доставлять строительные материалы, людей и провизию.

Как северные, так и южные российские верфи сталкивались с одной и той же проблемой – транспортировкой леса. На нехватку хорошей древесины сетовали в своей записке братья Брюн:

“Мы испытываем большую нехватку дубового дерева, несмотря на множество дубовых лесов в различных частях Империи: разведаны они плохо и используются дурно. Деревья из казенных лесов, расположенных в правобережье Волги и у Казани, доставляются в Санкт-Петербург в течение двух лет после порубки, но без них обойтись нельзя, ибо они дают кривую древесину, необходимую для придания фрегатам и корветам наилучшей формы. Смоленские и новгородские леса расположены ближе к нашим арсеналам, но дерево оттуда не подходит из-за своей пористости. Ливонские же и эстляндские леса сведены варварскими вырубками”.

Брюн де Сент-Катрин указывал также на недостаточную квалификацию мастеровых – простых лесорубов, знакомых лишь с употреблением топора. “От топора дровосека до побед на море лежит долгий путь; требуется время и неустанная работа, чтобы его пройти” —таков вывод Траверсе. Вспоминал ли он при этом о деятельности французских министров Шуазеля и Сартина, которые за двадцать лет сделали французский флот сильнейшим в мире, отобрав у Англии первенство на морях?

Траверсе распорядился, чтобы представители адмиралтейства присутствовали при рубке леса. Этот важнейший этап работ должен проходить под непосредственным наблюдением корабельных мастеров. В своей инструкции он указывал:

“ Древесину надлежит доставлять не полностью обработанной, в кругляшах, не обдирая луба, ибо сия подкорка надежно защищает дерево от преждевременного высыхания и от глубоких трещин, с которых начинается разрушение; дерево, очищенное от луба, трескается и гнется, меняя даже свою форму. Доставленная на место древесина не должна тут же идти в работу; ее нужно выдерживать не менее года”.

К величайшему своему изумлению Траверсе узнал от Брюна де Сент-Катрин, что в начале 1808 г. Наполеон собирался заказывать в России семидесятичетырехпушечные корабли. В связи с этим проектом Брюн лично составлял записку для маркиза де Коленкура. Соглашением, подписанным в Париже 5 февраля (24 января по русскому стилю) русским послом графом Толстым и французским морским министром Денисом Декре, устанавливалось, что в России будут строиться для французского флота линейные корабли и другие военные суда. Брюн успел получить из Парижа чертежи инженера Сане, но от проекта, к большому разочарованию Коленкура, который был его инициатором, пришлось отказаться из-за нехватки дубовой древесины.

Осенью 1809 г. по распоряжению Траверсе начались работы по модернизации петербургской и архангельской верфей с тем, чтобы сделать их пригодными для строительства линейных кораблей.