Текст книги "Жан Батист де Траверсе, министр флота Российского"

Автор книги: Мадлен дю Шатне

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 33 страниц)

1807-1809

Взятие Анапы

Феодосийский губернатор генерал Феншоу неоднократно сообщал в Николаевское адмиралтейство об участившихся набегах черкесов на юго-востоке Новороссии, в районе Кубани, по которой проходила граница России с Кавказом.

На правом берегу Кубани несли дозоры запорожские казаки, черкесы обитали в левобережье – Черкесия считалась независимой, но находилась под сильным турецким влиянием [163]163
  Черкесия расположена на северном предгорье Кавказа, между Черным и Каспийским морями; с севера она ограничена Кубанью, с юга – Мингрелией. Черкесы – одни из самых многочисленных народностей, населяющих эту область.


[Закрыть].

Черкесы отличались воинственностью: переправляясь через Кубань, они нападали на казаков, угоняли скот, захватывали женщин и детей, которых продавали в Кабарду.

Турция в свое время взяла на себя обязательство поддерживать порядок на кубанском левобережье и сурово преследовать тех, кто промышлял разбоем и захватом российских подданных. Тем самым она стремилась упрочить свое влияние в этой причерноморской области.

Штурм Анапы 29 апреля 1807 г.

Черноморский флот в преддверии рейда на Константинополь находился в состоянии полной боевой готовности, и адмирал де Траверсе вместе с герцогом Ришелье решил предпринять карательную экспедицию в закубанскую область, действуя и с моря и с суши. О своих планах адмирал доложил императору:

“ Ваше Величество, я приказал откомандировать в распоряжение герцога Ришелье все казачьи полки, а также двенадцатый егерский полк и два батальона, расквартированных в Тамани. Я намерен дать примерный урок разбойникам. Общее командование буду осуществлятья” [164]164
  РГА ВМФ. Ф. 25. Оп. 1. Д. 20.


[Закрыть].

Герцог Ришелье был назначен командиром ударного корпуса и готовил операцию в Тамани, где находились два батальона пехоты и казачьи части – всего семь тысяч солдат и много артиллерии. В качестве адъютанта он взял с собой своего юного племянника графа де Рошешуар.

22 апреля эскадра, состоявшая из четырнадцати кораблей, вышла из Севастополя. В нее входили четыре линейных корабля: стопушечные “Ратный” и “Ягудиил”, “Исидор” с семьюдесятью четырьмя пушками и “Варахаил”, имевший шестьдесят шесть пушек. Их сопровождали четыре фрегата, один авизо и пять канонерских лодок. На кораблях находился десант. Командир эскадры контр-адмирал Пустошкин держал флаг на “Ратном”.

Адмирал де Траверсе дождался в Севастополе пока эскадра взяла курс на Анапу и на перекладных отправился в Феодосию, где стоял его бриг “Диана”. Ришелье с нетерпением ждал подкрепления, но эскадре преградила путь буря, продолжавшаяся пять дней. Когда волнение стихло, Траверсе подал Ришелье сигнал по телеграфной связи. Эскадра встала на якорь в восьми верстах к западу от Анапы, сам же он на “Диане” произвел осмотр укреплений, держась на дистанции пушечного выстрела. “ На каменных стенах цитадели, нависших над берегом, собралось много людей; на бастионах были хорошо видны батареи; я насчитал около тридцати пушек. Ветер зюйд-зюйд-ост был довольно свеж, я вернулся к эскадре”.

Вечером по приказу Траверсе контр-адмирал послал в Анапу парламентеров, но они не были допущены в крепость. Анапа отвергла условия сдачи. Сигнал к открытию боевых действий был дан 29 апреля 1807 г., началась бомбардировка, красочно описанная Рошшуаром.

“ По сигналу, данному с брига, что находился под парусами вне линии баталии[имеется в виду бриг адмирала де Траверсе], корабли осуществили прекраснейший маневр, который восхитил бы любого моряка. На всех парусах они подошли к крепости на половину дистанции пушечного выстрела и дали один за другим залп по укреплениям порта и по верхнему городу. После этого они взяли курс в открытое море, повернули на другой галс и, вернувшись на прежнюю дистанцию, дали залп из орудий другого борта. Эта жестокая и почти непрерывная канонада, эти пять или шесть сотен ядер, обрушившихся на крепость, разнесли в клочья батареи, укрепления, дома. Сразу в десяти местах вспыхнули пожары: как из-за взрывов пороха, так и благодаря зажигательным снарядам, выпущенным эскадрой. Ни из крепости, ни из нижних батарей не последовало никакого ответа. Адмирал видел в подзорную трубу, как жители в панике покидали город, стремясь укрыться в горах. Третьего залпа не понадобилось” [165]165
  Rochechouart, general, comte de.Souvenirs sur la Revolution, l’Empire et la Restauration. P., 1933.


[Закрыть].

Адмирал приказал эскадре высаживать десант, а войскам Ришелье – наступать на город. Он видел, как уже в три часа егеря и казаки, спустившись на рысях с холма, где они расположились по приказу герцога, вступали в город.

Прапорщик Неверовский водрузил над крепостью русский флаг. Траверсе записал: «Войска под командованием герцога Ришелье и генерала Гагеблова вошли в город, который горел со всех концов. Улицы были пусты, жители бежали. Наконец офицеры собрались у меня на “Диане” и мы проговорили до одиннадцати вечера».

* * *

Свидетель гибели Анапы, рассказывая о ней, не мог скрыть грусти:

“Сей город, принужденно оставленный теперь жителями и объятый пламенем, представляет печальное зрелище и возбуждает в сердце соболезнование. Высокие городские три мечети не избегли печальной участи. Возвышенная на них гордая Луна, почитаемая мусульманами, от светлого северного огня побледнела, поверглась долу и просила с покорностию себе помилования, – но уже поздно: ибо коварные обожатели ее, не склонясь на милостивые обещания нашего Начальника, который, следуя миролюбивым МОНАРХА своего намерениям, предлагал им многие выводы, предались Черкесам, всегдашним своим неприятелям”.

Адмирал де Траверсе отбыл в Феодосию, оставив в Анапе Пустошкина, которому надлежало измерить глубины на рейде, снять подробный план крепости и затем разрушить ее. Генерал Ришелье вернулся в Одессу: его миссию по усмирению черкесов продолжил генерал Гангеблов, располагавший значительными силами из гренадерских и казачьих частей. Оставил Ришелье и своего адъютанта Рошешуара.

Среди трофеев, о взятии которых Пустошкин докладывал Траверсе в донесении от 2 мая, имелось восемьдесят четыре медные пушки различных калибров, три чугунные пушки, шестьдесят три бочонка пороха, большое количество ядер и картечи. Много боеприпасов, однако, по словам взятых в плен, было сброшено в городские колодцы. Русским достались также два черкесских торговых судна в хорошем состоянии. В том же донесении Пустошкин сообщил о факте, показывающем, сколь тесными были связи Анапы с Турцией.

«При сем вам донести честь имею, чтоя, получив сведение верное о прибытии трехмачтового судна из Царьграда с казною на наем в Анапе черкесов и на жалование янычарам и Паши, равно и ремонт на крепость и чин для Паши, для чего послал фрегат “Воин” на первое число мая ночью, который сей час возвратился и донес мне командир оного капитан-лейтенант Подгаецкий, что то судно им было загнано на берег от Суджук-Кале к N в шести верстах и потом вскоре от бывших на оном судне людей предано огню».

Войска ушли из Анапы, полностью разрушив город и крепость. Эскадра вышла в море 6 мая и шесть дней спустя бросила якорь на севастопольском рейде. Казакам удалось вернуть угнанный скот, а взятые ими пленники – около сотни – будут обменены на русских, уведенных черкесами в недоступные горные селения.

Взятие Анапы имело большое политическое значение. Оно продемонстрировало возросшую мощь Черноморского флота и стремление России распространить свое влияние на левобережье Кубани. Рассказ о штурме и разрушении турецкой крепости появился в европейской печати вместе с планом бухты, крепости и схемой действий эскадры.

Траверсе был недоволен, что Пустошкин, описывая взятие Анапы своему зятю (этот рассказ был потом опубликован в “Мессажер де Люроп”), упомянул о его участии. В этом случае ярко проявилась свойственная Траверсе скромность.

“ Мне весьма досадно, что о моем личном участии в походе эскадры стало известно; я не упоминал об этом в моих рапортах в министерство, ибо всемерно старался избежать какой-либо вокруг меня публичности”.

Морской министр адмирал Чичагов, получив рапорт контр-адмирала Пустошкина, написал Траверсе:

“Я полагаю, дорогой друг, что вы принимали участие в этой победе, и сообщил об этом императору. Я уверен, что не ошибаюсь: в любом случае вы руководили всей операцией и достойны именоваться победителем. Можно себе представить, что вы способны совершить, располагая пятнадцатью кораблями, если имея всего четыре, вы уже называли их флотом” [166]166
  РГА ВМФ. Ф. 25. Оп. 1. Д. 20. Ч. 1.


[Закрыть].

Как показывает корреспонденция Чичагова и Траверсе, они были в превосходных отношениях и питали друг к другу чувство истинного уважения. Во всяком случае тон их писем, сохранившихся в Санкт-Петербургском Военно-Морском архиве, не имеет ничего общего с той враждебностью в отношении командира Черноморского флота, которой проникнуты апокрифические мемуары Чичагова, опубликованные в 1909 г. во Франции.

В честь взятия Анапы в Санкт-Петербурге отслужили торжественную литургию и отметили наградами особо отличившихся. Адмирал де Траверсе был, без сомнения, горд тем обстоятельством, что четыре его офицера получили орден св. Георгия четвертой степени [167]167
  Орден св. Георгия давался исключительно за военные заслуги. Он был учрежден Екатериной II в 1769 г. Его девиз: “За службу и храбрость”. Орден св. Владимира, учрежденный той же императрицей в 1782 г., имел девиз “Польза, честь и слава”, в середине его восьми конечной звезды был изображен крест и буквы С.Р.К.В. (святой равноапостольный князь Владимир).


[Закрыть]. Сам же адмирал, как один из главных организаторов победы, был удостоен креста св. Владимира.

* * *

После взятия Анапы командир Черноморского флота обратился к черкесам с прокламацией:

“ Вас постигло суровое наказание за разбойничьи набеги на владения нашего государя, за поджоги мирных жилищ, за убийства и грабежи. Мы могли бы жить как добрые соседи. Если вы имеете к тому склонность, присылайте выборных людей, я же ручаюсь вам, что ваши просьбы не будут отвергнуты государем.

Любой разбойник, захваченный на нашем берегу Кубани, будет караться по российским законам.

Я овладел Анапой и Суджук-Кале. Всякий из вас, явившийся сюда с добром, встретит милостивый прием; в противном случае не ждите снисхождения. Выбор за вами”.

Прокламация была вывешена на пропахших пороховым дымом стенах Анапы, ее копию получил граф Румянцев, министр иностранных дел. Тон ее может показаться чрезмерно резким, но только такой язык был понятен этим еще не вышедшим из дикости народам.

Колонизация Кавказа

Планы колонизации Кавказа активно обсуждались в переписке между графом Кочубеем, министром внутренних дел, и маркизом де Траверсе.

“ Господин генерал, необходимо обезопасить наши границы и вместе с тем нанести ощутимый удар Порте. Анапа, крепость сама по себе незначительная, но через нее турки осуществляли свое влияние на Кавказе; ее взятие наделало шуму в Константинополе и было с удовлетворением встречено в Санкт-Петербурге.

Кочубей.

В 1806 г. в посланиях Кочубею Траверсе излагал свой проект колонизации земель, расположенных южнее Кубани и севернее Грузии:

“ Достаточно взглянуть на карту Кавказа, чтобы убедиться в том, что, не заняв Черкесии, мы никогда не будем спокойны за безопасность Грузии. Пока русским войскам постоянно приходится иметь дело с вылазками немирных горцев. Чтобы их прекратить, надо осуществить полное присоединение Грузии к России. Это дело не из легких”.

В своей записке Траверсе перечислял все трудности, с которыми приходится сталкиваться в этих краях, вспоминал о тридцатитысячном корпусе Суворова, направленном Екатериной II для умиротворения черкесов и кубанских татар и вынужденном отступить. Он указывал также на особенности кубанского пограничья, где одним казакам не под силу сдерживать противника.

“ К этому надо прибавить камышовые заросли, которыми почти на всем протяжении реки покрыты ее берега: они чрезвычайно облегчают вылазки такого дерзкого и хитрого врага, как черкесы; они легко проникают повсюду и часто скрываются под водой, где способны оставаться очень долго, дыша с помощью тростинки.

Необходимо во что бы то ни стало обеспечить спокойствие на границе и покорить эти мятежные племена, от набегов которых страдает русское население, соседствующее с Черкесией.

Жить в мире с ними невозможно. Они убеждены, что разбой есть лучший способ для обеспечения своей независимости и для получения средств к существованию. Собственность не имеет никакого значения для этих людей, которые обитают в горах и не знакомы с идеей денег как платежного средства. Серебро они ценят, лишь когда оно идет на отделку оружия… К членам своего семейства они зачастую относятся как к тому, что может пойти на обмен, и отличаются величайшей коммерческой аморальностью.

Анапа – настоящий работорговческий рынок. Турки приезжают сюда в поисках кавказских красавиц, которых потом запирают в своих гаремах, и юношей, которых обращают в своих рабов; приобретают они их в обмен на соль, оружие и порох. Соль – необходимый продукт для жителей Кавказа; она требуется им и для собственного потребления и для их животных.[Уровень солености Черного моря очень низок]”.

И Траверсе делает следующее заключение:

“ Желательно, чтобы два корвета постоянно крейсировали вдоль побережья Абхазии, обеспечивая его надежную блокаду и прерывая сообщения с турками”.

Записка Траверсе основывается на результатах расследования, которое было проведено по его приказу для выяснения, какой позиции придерживаются местные беи – как в прибрежных районах, так и в горных:

“ Проживающие вдали от моря менее подвержены турецкому влиянию и более склонны к соглашению с Россией. Те же, кто располагают портами, всегда готовы переметнуться на другую сторону и весьма преданы туркам, от которых получают продовольствие и оружие”.

Ко всем местным правителям Траверсе обратился с обширным посланием, которое было дополнено “секретными инструкциями касательно торговли с Россией”.

Грузия —провинция, отрезанная от России

Высокие Кавказские горы делали затруднительным сообщение между Россией и Грузией, морем достичь ее было легче. Грузия не так давно вошла в состав России. Снабжение частей русской армии, расквартированной в Тифлисе, шло через Поти – порт в устье Фасиса. Затем грузы отправлялись волоком вверх по течению через всю Мингрелию.

Между Россией и Турцией продолжалась тайная борьба за влияние на две эти провинции, Мингрелию и Имеретию. Хотя официально они находились под протекторатом России, тем не менее для торговли с ними по-прежнему требовалось согласие Порты – еще один камень раздора в отношениях с Диваном.

В 1804 г. Траверсе распорядился отправить из Севастополя в Поти два корабля, “Михаил” и “Исидор”; они должны доставить в Грузию продовольствие и войска – тысячу восемьсот человек. Турция весьма неохотно и после множества проволочек дала разрешение на заход русских транспортов в порт, причем это разрешение было действительно только на один раз. Италийский серьезно опасался каких-либо значительных демаршей со стороны Порты: во всяком случае, в Константинополе специально собрался большой Диван, а в Мингрелию для наблюдения за положением дел был направлен высокопоставленный турецкий офицер Мубачир Эмир-Ага. Адмиралу Чичагову пришлось предпринять немало усилий, чтобы добиться этого разрешения.

Турки давно рассматривали Мингрелию и Имеретию как свои владения. Отсюда к ним в гаремы поступали самые красивые девушки, здесь они приобретали рабов для работы на полях, отдавая за них соль, железо и рыбу.

Генерал Цицианов, командующий русским корпусом в Грузии, запретил местному населению вести торговлю с Турцией и обратился с просьбой прислать соль из Крыма. Траверсе организовал ее доставку. В августе 1805 г. из Севастополя вновь ушли транспорты. Разгрузились они в имеретийском порту Редут-кале. Турки были в ярости. Когда Траверсе понадобилась медь на обшивку кораблей, он обратился к Цицианову и получил от него образцы превосходного качества.

Порту все больше раздражает русское присутствие в Грузии, и она готова поставить под сомнение права России на эту провинцию. С другой стороны, Мингрелия и Имеретия важны для России не только как перевалочные пункты на пути в Грузию, – они еще богаты и деревом, в котором так нуждаются русские черноморские верфи. Проблема их снабжения, постоянно занимающая мысли адмирала де Траверсе, была бы разрешена.

Доставка леса с севера занимает слишком много времени. Крымские леса вырублены татарами, лучшие деревья пошли на строительство их повозок, а затем были истреблены молодые деревья. Место лесов заняли заросли кустарников.

Прекрасные леса есть в Турции. Но рассчитывать на них, как следует из письма Италийского, не приходилось:

“ Я согласен с Вашим Высокопревосходительством в том, как важно для нашего флота иметь возможность брать дерево из Турции, но переговоры на этот счет связаны с весьма большими, если вообще преодолимыми, трудностями. Порта весьма дорожит своими лесными запасами, и турецкое министерство, и без того озабоченное нашим усилением на Черном море, не станет, конечно, ему способствовать”.

Лес нужен и на Корфу: Траверсе приходится думать о снабжении своих черноморских верфей и русского корпуса на Адриатике.

Новые обстоятельства еще больше осложнили русско-турецкие отношения. К Порте за помощью обратились Бакинское и Талышское ханства, самые крупные на побережье Каспийского моря. Россия контролировала Каспий, русские корабли встречались здесь с турецкими и персидскими. По соглашению, заключенному прибрежными государствами, на Каспий не допускались крупнотоннажные суда. Ханы нарушили эти соглашения, построив три больших корабля; по приказу грузинского генерала Цицианова их сломали.

Этот приказ имел трагические последствия: блестящий офицер, верный слуга России, друг Траверсе, был заключен под стражу и казнен. Отношения с Грузией обострились. Юный граф Эрнест д'Омон, племянник герцога Ришелье, служивший в полку под командованием графа Октава де Кенсонна, погиб при штурме крепости, возглавляя штурмовую колонну [168]168
  О гибели в Грузии племянника Ришелье писал Траверсе – это опровергает сообщения некоторых историков, которые полагали, что граф д'Омон погиб на Дунае.


[Закрыть]. Одесса и Николаев погрузились в траур.

На Трапезунд

В Санкт-Петербурге возник план военных действий на юге Черного моря с высадкой в Синопе или в Самсуне, где располагались крупные турецкие верфи. В апреле 1807 г. адмирал де Траверсе получил пакет из министерства внутренних дел.

“ Господин маркиз, в дополнение к вашим действиям против Анапы, которые я всецело поддерживаю, не могли бы вы предпринять нечто подобное в Анатолии? Оборона в этих краях недостаточно надежная, не утихают смуты и недовольство: турок здесь легко можно было бы захватить врасплох.

Кочубей.

Как явствует из этого послания, Россия готова была нарушить мир с Турцией. Но адмирал де Траверсе считал, что место действия выбрано неудачно – слишком далеко и слишком рискованно. По его мнению, операция против Трапезунда была бы во всех отношениях удобнее: этот крупный турецкий порт расположен рядом с Грузией, а успех в этом районе упрочит влияние России на юго-востоке Черноморья.

Файар-Паша, после взятия Анапы в 1791 г. попавший в плен к русским и перешедший на их сторону, также утверждал, что жители Трапезунда примут русских с распростертыми объятиями. Бывший консул господин де Понтев был того же мнения.

Операцию готовили тщательно, командовать ею адмирал де Траверсе поручил контр-адмиралу Пустошкину. Эскадра состояла из тридцати трех судов, в том числе четырех транспортов для перевозки пехотных частей: двух с половиной тысяч солдат под командованием генерала Энгеля и трехсот тридцати спешенных казаков. Коней для них планировалось приобрести в Трапезунде. Вместе с эскадрой отправились также плотники, каретники, кузнецы, литейщики, не были забыты и материалы для строительства фортификаций. В экспедиции принимали участие также несколько чиновников: полковник Ангиели, которому заранее отдавался пост коменданта Трапезунда, бывший консул господин де Понтев – ему поручались дела по гражданской и дипломатической части, драгоман и другие.

Чтобы прокормить всех этих людей и животных, на суда погрузили огромное количество провизии и фуража: пшеницу, рожь, овес, ячмень и, разумеется, соль, самый важный товар. Для христиан-греков, проживающих в Трапезунде, везли оружие.

Траверсе вручил Пустошкину послание, написанное по-турецки и адресованное бею Трапезунда Шатиар-Оглы, где наряду с уверениями в дружбе, сообщалось о его назначении наместником Файар-Паши, который в это время находился в Санкт-Петербурге и получал там инструкции. Второе послание, по-гречески, предназначалось для местного архиепископа: ему обещали защиту и покровительство России, скорое освобождение всех греков от турецкого ярма и в качестве личного презента сан российского архиепископа [169]169
  После того, как в XVII в. возник Московский патриархат, Россия взяла на себя обязательства по защите всех православных христиан, проживающих в Османской империи. Большую часть населения Трапезунда составляли греки.


[Закрыть]. Господин де Понтев для своего старого друга Шатиара также приготовил письмо, где говорилось, что “капитан-паша Траверсе” выступил в поход не для завоевания, а для обороны, и что жители Трапезунда (весьма важный пункт) получат право свободной торговли с Крымом.

* * *

Уже находясь в море, Пустошкин добавил к одобренному Траверсе посланию довольно далеко отклоняющееся от истины отступление о победах русских над Наполеоном.

Траверсе утвердил маршрут следования эскадры. В нем были учтены направления ветров и сделано все, чтобы не пробудить у турок ни малейшего подозрения. Идти надлежало вдоль северного побережья вплоть до Анапы и затем повернуть на юг. Маркиз вручил командиру эскадры план Трапезунда и памятные записки о Черном море и об Анатолии. Но Пустошкин сразу отклонился от намеченного курса и повел эскадру на юг, рискуя себя обнаружить, что и произошло. Эскадра встретилась с турецким сайком, но контр-адмирал не отдал приказа его преследовать. Переход, кроме того, удлинился за счет встречных ветров, которых удалось бы избежать, следуй эскадра намеченным ранее курсом. Пустошкин сделал все, чтобы провалить операцию.

Когда эскадра подошла к Трапезунду, на берег был отправлен офицер Файар-Паши с посланием для бея. Назад он не вернулся. Тогда для передачи послания Шатиар-Оглы и одновременно для разведки в порт направился бриг “Диана”, где находились сын де Понтева, хорошо знакомый со здешними местами, и юный брат графа де Рошшуар. Паша дал знать, что часть требований для него неприемлемы.

В этот момент стало окончательно ясно, что план, составленный Файар-Пашой и одобренный в Санкт-Петербурге, не имеет под собой никаких оснований. Эскадра начала готовиться к штурму, как и было предусмотрено на случай бесплодных переговоров с турками. У русских был значительный перевес в военной силе, и совершенно непонятно, что помешало Пустошкину его использовать. О неудавшемся штурме рассказывает один из офицеров эскадры:

«Если бы эскадра снялась с якоря в одиннадцать вечера, мы бы вошли на рейд еще до света и могли бы осуществить высадку под покровом ночи и до того, как поднимется волнение. Но этого сделано не было, и утром со “Старого сераля” ударили из трех пушек. “Ягудиил” и флагманский корабль открыли ответный огонь, целя в пушку, что находилась на старом минарете; часть стен обрушилась. Еще несколько залпов с кораблей эскадры, и на этом все закончилось. Эскадра была готова к бою, но в итоге ее шестьсот пушек спасовали перед пятью пушками неприятеля, которые к тому же больше не стреляли. Внезапно был отдан приказ сниматься с якоря и стало известно, что мы возвращаемся в Крым».

Узнав о возвращении эскадры в Севастополь, адмирал де Траверсе впал в ярость. Не было никаких причин для столь поспешного отступления Пустошкина. В Санкт-Петербурге, возлагавшем большие надежды на успех этой несложной и отлично подготовленной операции, также потребовали объяснений.

Ришелье, узнав о неудаче, писал Траверсе:

“ Я скорблю вместе с вами. Вся вина ложится на тех, кто не следовал вашим инструкциям. Никакого снисхождения к офицеру, который, как мне известно, ссылается в свое оправдание на недостаток сил. Если бы вас не было в Анапе, то вышло бы то же самое, и Пустошкин и тогда бы нашел тысячу причин для неудачи. Я пользуюсь случаем, чтобы засвидетельствовать вам мою верную и нерушимую дружбу” [170]170
  D56, письмо 64.


[Закрыть].

Была назначена комиссия по расследованию, опрошены многочисленные свидетели, и истина вышла наружу. Операция, превосходно подготовленная Траверсе, в случае успеха решительно изменила бы к лучшему для России ситуацию в Грузии и в приморских районах Кавказа.

Адмирал де Траверсе действовал строго в русле русской политики на юге. Екатерина, отбросив турок, прорубила окно на Черное море подобно тому, как Петр Великий, преодолев сопротивление шведов, открыл окно на Балтику. Павел получил титул грузинского царя, а при Александре задача состояла в том, чтобы упрочить позиции России на Кавказе и ослабить влияние Османской империи. Перемирие, заключенное между Россией и Турцией в Слободзее 24 августа 1807 г. на время приостановило продвижение России на Кавказ.