Текст книги "Жан Батист де Траверсе, министр флота Российского"

Автор книги: Мадлен дю Шатне

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 33 страниц)

Генерал-майор российской службы

На следующий день после приезда маркиза в Санкт-Петербург, принц Нассау-Зиген доложил об этом императрице. 7 мая 1791 г. вышел указ Адмиралтейств-коллегии о его зачислении на службу:

“ Находившегося в королевской французской службе капитаном маркиза де Траверсе приняв в службу нашу, всемилостивейше пожаловали Мы флота нашего капитаном генерал-майорского ранга и повелеваем определить его в гребной флот” [99]99
  Материалы для истории русского флота. СПб., 1893. Ч. XIV. С. 333.


[Закрыть].

Генерал-майор де Траверсе получил под свое командование парусную эскадру гребной балтийской флотилии, состоявшую из семи фрегатов, шести шебеков и одного галиота [100]100
  Балтийский флот делился на гребной и парусный (в последнем было тридцать два корабля). Гребной флот в свою очередь состоял из двух эскадр: первой, включавшей сто шестнадцать канонерских лодок, командовал адмирал Нассау-Зиген, второй, комбинированной – генерал майор де Траверсе, состоявший под началом у Нассау-Зигена.


[Закрыть].

Отныне мы видим его в мундире императорского флота: кафтан белого цвета с зелеными воротником, обшлагами и подкладкой, зеленые штаны, зеленый камзол с золотым галуном, ширина которого указывала на чин, треугольная шляпа с плюмажем и золотым галуном с кистями.

Фрегаты, которые Траверсе получил под командование, сильно отличаются от знакомых ему по другим европейским флотам. У них две особенности: они ходят под парусами и на веслах, и, кроме того, у них мелкая осадка. Высокие мачты и низкий корпус делают их неустойчивыми, поэтому маневрирование на них требует большой осторожности, но зато они отлично приспособлены к плаванию в водах Финского залива, где множество отмелей, банок и рифов. Эти фрегаты имеют две или три мачты и вооружены двадцатью или двадцатью четырьмя пушками, кидающими ядра от шести– до двенадцатифунтовых.

Шесть шебеков, приданных в сопровождение фрегатов, также ходят одновременно под парусами и на веслах: от фрегатов они отличаются устройством парусов и слабее вооружены – не больше двадцати пушек.

Из Ревеля, где эскадра зимовала, ее привел и передал генерал-майору де Траверсе князь Трубецкой. Флаг командира эскадры – белые полосы по голубому полотнищу – был поднят на фрегате “Александр”, которым командовал капитан 2-го ранга Иван Адамович Пелисье. Траверсе приветствовали экипажи всех судов – тысяча триста пятьдесят семь человек. Участвуя в первых маневрах этого года, Траверсе быстро овладевал искусством навигации в Финском заливе.

Генерал-майор де Траверсе непосредственно подчинялся адмиралу Нассау, командующему всей гребной балтийской флотилией. Она состояла из двух эскадр: одна под командованием Траверсе, другая – примерно сотня канонерских лодок – под командованием самого адмирала. Они базировались в Роченсальме на южном побережье русской Финляндии. Была еще парусная флотилия под командованием адмирала Василия Чичагова: она состояла из тридцати двух линейных кораблей и девяти фрегатов и базировалась в Ревеле.

9 мая Траверсе впервые увидел Финский залив. Своими впечатлениями он поделился с братом Огюстом:

“ Сегодня утром я поехал в Кронштадт с князем Трубецким, предварительно сделав тщательную рекогносцировку фарватера. Рельеф дна – результат обрушения пород, совершившегося в те отдаленные времена, когда сюда проникло море, – делает навигацию весьма сложной и небезопасной, но служит столице естественной защитой. Кронштадт – это порт, окруженный со всех сторон водой, здесь зимует часть Балтийского флота. Эта крупная военная база защищена бастионами, ее артиллерийский парк насчитывает четыреста двадцать два орудия. Я побывал в огромных мастерских, где изготовляются канаты, паруса и все части баргоута: корабли и фрегаты, которые строятся на верфях Санкт-Петербургского Адмиралтейства, отводятся затем в Кронштадт для постановки такелажа. Особенное впечатление оставляет пушечный двор: для вооружения флота там готово три тысячи пушек различного калибра…”

Так Жан Батист открыл для себя Кронштадт, окно, распахнутое Петром Великим на Балтику, бывшую до той поры безраздельным владением шведов.

Блестящее начало карьеры

Весной как обычно эскадры Балтийского флота покидают порты, в которых они находились на зимней стоянке, и вплоть до августа совершают маневры в Финском заливе. Этим летом цель маневров состоит в наблюдении и демонстрации силы. Императрица продолжает не доверять шведам, которых подталкивают к активным действиям англичане: шведские корабли все время держатся у самых границ своих территориальных вод. Ситуацию, установившуюся летом 1791 г. в Финском заливе, никак нельзя назвать спокойной – это балансирование на грани мира и войны. Екатерина II не считает надежным мир, заключенный ею с Густавом III. Парусная флотилия адмирала Василия Чичагова также участвует в этих маневрах. Принц Нассау отправился в Кобленц, где по поручению императрицы должен встретиться с братьями Людовика XVI; Траверсе его заменяет.

“ Из Галерной гавани я отправился в Кронштадт, где принц Нассау-Зиген передал мне командование флотилией: сейчас на рейде стоят сто канонерских лодок, девять плавучих батарей, шесть шебеков и несколько транспортных судов с провиантом и амуницией”.

Через два месяца после своего приезда в Россию Траверсе был возведен в чин контр-адмирала. Нассау аттестовал его императрице в весьма лестных выражениях:

“ Господин де Траверсе ходил со своей эскадрой в до сих пор неразведанные места залива, выказав большое искусство в маневрировании. Он зарекомендовал себя отменным командиром, подчиненные его любят и почитают. Это образцовый офицер и моряк, достойный быть отмеченным Вашим Величеством”.

Императорским указом от 4 июля 1791 г. контр-адмирал Траверсе был утвержден командующим гребной флотилией.

Большую часть флотилии, которой командует контр-адмирал Траверсе, составляют канонерские лодки; есть еще несколько галер, подобных тем, что Петр Великий строил в начале века. Им удалось уйти от шведских ядер при Свенскеунде, их подлатали, и они теперь сопровождают канонерские лодки в составе гребной флотилии [101]101
  В 1789 г. часть российской гребной флотилии была уничтожена шведами в ходе морского сражения, после которого Екатерина II подписала мир с Густавом III.


[Закрыть].

Канонерские лодки отлично подходят для плавания на мелководье. Они обладают хорошей маневренностью, у них неглубокая осадка. Они выстроены по шведскому образцу, их создателем был знаменитый морской инженер Фредерик Чепмен. С его легкой руки этот тип корабля стал популярен во всех северных флотах. Датчане раздобыли его чертежи у шведов, а русские “позаимствовали” их у датчан: первые канонерки появились в России в 1787 г. [102]102
  Во Франции канонерские лодки впервые упомянуты в генеральном морском регистре 1779 г.


[Закрыть], в их конструкцию были введены дополнительные изменения, чтобы лучше приспособить их к плаванию в Финском заливе [103]103
  На канонерках устанавливались одно или два орудия калибром от двенадцати до двадцати четырех фунтов, они приводились в движение веслами, которых могло быть от восемнадцати до тридцати; на каждом весле было по два гребца. В длину лодки были от шестидесяти до восьмидесяти футов, имели осадку три фута и две или три мачты с люгерным вооружением.


[Закрыть].

В 1791 г. канонерки являются наиболее современным отрядом судов в Балтийской гребной флотилии и образуют знаменитую “флотилию Архипелага”, базирующуюся в Роченсальме. Надо уточнить, что название “галера” применялось ко всем видам гребных судов.

Канонерские лодки дополнены плавучими батареями – это широкие прямоугольные деревянные платформы, на которых установлены пушки; такие батареи Нассау-Зиген использовал, штурмуя английский Гибралтар.

Особенностью Балтийского флота является наличие “кораблей-секретов”: это тоже шведское изобретение – по типу они соответствуют фрегату, но их вооружение замаскировано. Вступая в бой, они откидывают фальшборт, за которым скрываются пушки.

Чтобы усовершенствоваться в искусстве управления канонерками, контр-адмирал Траверсе взялся штудировать трактат, им посвященный, работы де Луткена, контр-адмирала датского флота: он составляет его конспект и сопровождает его многочисленными чертежами.

* * *

Пока шведский и русский флоты грозили друг другу на границе своих территориальных вод, Екатерина II направила посланников в Англию, чтобы убедить Георга III отказаться от поддержки шведского короля. Ей стало известно, что в Портсмуте на спитхедском рейде [104]104
  Спитхедский рейд расположен между английским побережьем и северо-восточным берегом острова Уайт. Он служит входом в Портсмутский порт.


[Закрыть]стоит английская эскадра и адмирал Худ готов в любую минуту сняться с якоря и идти в Балтику.

В Лондоне в пользу России действует такой влиятельный политический деятель, как Джеймс Фокс. Он доказывает королю бессмысленность всех этих военных приготовлений: какую пользу можно извлечь из разрыва отношений со страной, которая поставляет Англии большую часть материалов, необходимых для строительства ее флота?

Продолжая демонстрацию силы и одновременно ведя тонкую дипломатическую игру, Екатерина II удерживает политическое равновесие.

Пока на севере Европы установилось относительное спокойствие, тревожные известия доходят из Парижа от доверенного лица русского посла Ивана Симолина. Папа Пий VI выпустил буллу с осуждением Французской революции; взбешенные антиклерикалы сожгли ее вместе с портретом папы в саду Пале-Рояля под крики беснующейся толпы. Прочтя свою парижскую почту, императрица воскликнула: “Французский призрак шагнул в Европу!”

Маркиза де Траверсе, как и всех французов, живущих в России, встревожили эти известия. Особенно его взволновала новость о том, что королевская семья, направлявшаяся в Кобленц, была арестована в Варение. Кто предал короля? – вот вопрос, на который он мучительно искал ответа.

Траверсе во дворце Екатерины Великой

Лето императрица, как правило, проводит в Царском Селе, своем дворце в нескольких верстах от Санкт-Петербурга. В этом году она переехала туда раньше обычного, в первых числах мая.

Маркиз де Траверсе был представлен ко двору. Уже спустя две недели по приезде, до начала весенних маневров, обер-камергер направил генерал-майору приглашение на воскресный завтрак императрицы. Траверсе не любитель обивать пороги у королевских особ, но он был польщен таким отличием. За этим приглашением последовало еще одно, в начале августа.

В “Камер-фурьерском церемониальном журнале” среди отчетов об этих воскресных приемах есть описание приема 25 мая.

“ Перед полуднем, около 12-го часа, прибыл Его Императорское Высочество Государь Цесаревич с Государынею Великою Княгинею из Павловского в село Царское в Свои покои, куда введен и представлен Их Императорским Высочествам дежурным по старшинству господином Камергером Петром Степановичем Валуевым находящийся в Российской службе морского флота Контр-Адмирал маркиз Траверсе и жалован от Их Императорских Высочеств к руке… половине 12-го часа Ее Императорское Величество изволила обще с Их Императорскими Высочествами шествовать через парадные покои в предследовании придворных кавалеров и в провожании фрейлин и приезжих из города некоторых знатных особ в придворную церковь на хоры к слушанию Божественной литургии, после оной, по возвращении из церкви, в парадной комнате ВСЕМИЛОСТИВЕЙШЕ изволила, как приезжих из города знатный воинской Генералитет и прочих знатных персон, так и придворных кавалеров, жаловать к руке” [105]105
  Камер-фурьерский журнал за 1791. СПб., 1890. С. 344—346.


[Закрыть].

После божественной литургии в Большой Галерее был устроен обед на сорок пять кувертов. Во время стола играла духовая музыка, маркиз был из числа приглашенных. Вечером в Арабесковой комнате состоялась игра в карты.

Сверх свиты за столом в этот день, кроме маркиза де Траверсе, находились граф Суворов-Рымникский, князь Николай Сергеевич Юсупов, граф Ангальт-Цербстский (брат императрицы), принц Нассау-Зиген, Григорий Григорьевич Кушелев, – все они относились к числу знатнейших и влиятельнейших лиц империи.

В письме супруге маркиз де Траверсе писал:

“В окружении императрицы я знакомлюсь с цветом петербургского общества. Безупречный французский, на коем изъясняется императорское семейство и двор, порой заставляет меня забыть о том, сколь далеко я нахожусь от родины и родных”.

* * *

14 августа контр-адмирал Траверсе провел смотр эскадры в Кронштадте. Кампания завершилась, фрегаты должны быть разоружены для зимней стоянки.

Императорским указом от 15 августа маркизу был дозволен отъезд из России по семейным надобностям: семья его по-прежнему оставалась в Швейцарии, в Мудоне, близ Фрибура.

“ Всемилостивейше дозволяем контр-адмиралу маркизу де Траверсе отлучиться в отечество его на столько времени, сколько нужно ему для поправления дел его, сохраняя при нем трактамент, ему определенный” [106]106
  Памятные записки А.В. Храповицкого, статс-секретаря Императрицы Екатерины Второй. Репр. изд. 1862 г. М. С. 247.


[Закрыть].

Императрица высоко ценит маркиза де Траверсе; отзывы о его службе самые высокие. В качестве особого отличия, чтобы удержать его у себя на службе, она выдает ему жалованье вперед.

Перед отъездом из Санкт-Петербурга Траверсе присутствовал 25 августа на заседании Адмиралтейств-коллегии. Председательствовал на нем адмирал Голенищев-Кутузов, на заседании присутствовал также вице-адмирал Козлянинов, один из высших руководителей Балтийского флота. Обсуждали вопрос об укреплении обороны Финского залива – вечная забота русских с тех пор, как Петр Великий прорубил здесь окно в Европу. По предложению французского инженера Огюста Прево де Люмьяна, поддержанному контр-адмиралом де Траверсе, было решено усилить береговые батареи и батареи на канонерских лодках. Новые орудия были заказаны в Норвегии.

Эмиссары императрицы

Летом 1791 г. французы, обосновавшиеся в России, ощутили на себе последствия гнева, обуявшего императрицу, когда ей стало известно, что Людовик XVI согласился подписать Конституцию и стал ее пленником. Вне себя от ярости она приказала отправить бюст Вольтера на чердак, а русскому посланнику в Париже Ивану Симолину велела складывать чемоданы.

Что же до официального представителя французского конституционного правительства Эдмона Жене [107]107
  Господин Жене сменил графа де Сегюра в 1789 г. В 1792 г. после его отъезда дипломатические отношения между Францией и Россией были прерваны. Он приходится братом знаменитому педагогу мадам Кампан, которая была первой камеристкой Марии-Антуанетты и за тем руководила коллежем для девиц в Экуэне.


[Закрыть], то его считают “обезумевшим демагогом”. В начале августа Екатерина передала ему через вице-канцлера Остермана, что не желает больше видеть его при дворе. Следующим летом он будет выдворен из России. Сам Жене крайне уязвлен присутствием в Санкт-Петербурге официальных представителей Бурбонов: граф де Сен-При и маркиз де Бомбель были направлены в Россию Людовиком XVI и Марией-Антуанеттой, а в сентябре приехал граф Валентин Эстерхази, доверенное лицо королевских братьев. Всем троим обеспечен у императрицы любезный прием.

Осложнение отношений между Россией и Францией прямо сказалось на судьбе Траверсе. Екатерина вступила в прямой контакт с братьями Людовика XVI. Она устроила торжественный прием графу д'Артуа; она благосклонно выслушивала посланцев принцев, убеждавших ее помочь вооруженной рукой европейской коалиции, поставившей себе целью вернуть французский трон Бурбонам. Правда, она твердо решила не идти навстречу этим просьбам и берегла войска, чтобы держать в подчинении Польшу. По ее словам, она делала все, чтобы у берлинского и венского дворов голова была занята только Францией и не оставалось времени на Россию.

Тем временем в Санкт-Петербург из Кобленца явился еще один посланец графа Прованского и графа д'Артуа – барон Базиль де Бомбель, брат маркиза де Бомбеля [108]108
  Барон де Бомбель, сын посланника, проживал в Санкт-Петербурге с юных лет. Он обучался в кадетском корпусе и, получив офицерский чин, принимал участие в войне с турками. Весной 1791 г. он был в Кобленце, и принцы направили его с секретной миссией к Екатерине.


[Закрыть]. Он приехал просить денег для принцев, которым не на что было содержать их войска. Принц Нассау-Зиген уже имел случай сообщить императрице об их бедственном положении.

Посольство барона оказалось успешным. Екатерина рассматривает двор Бурбонов в изгнании как французское правительство и уже направила к нему двух своих эмиссаров – графа Румянцева и принца Нассау-Зигена. Она велела выдать Бомбелю пятьсот тысяч рублей – это примерно два миллиона ливров, – и с этой огромной суммой он в компании с маркизом де Траверсе в конце августа выехал из России. Их отъезд совершался в обстановке особой секретности: о нем даже не было объявлено в “Санкт-Петербургских ведомостях”, которые обычно сообщали о всех знатных путешественниках.

Бомбель и Траверсе везли с собой также дружеское послание императрицы с обещанием дальнейшей финансовой помощи. До 1796 г. Екатерина передаст принцам еще миллион рублей [109]109
  Принцы, кроме того, получали деньги из Пруссии, от неаполитанского короля (миллион восемьсот тысяч ливров) и значительную сумму из Испании (благодаря маркизу Флорида-Бланка, горячо сочувствовавшему делу эмигрантов).


[Закрыть].

В Кобленце

Кобленц, живописный город в Пфальце на слиянии Рейна и Мозеля, в семидесяти пяти километрах от французской границы, служил местом сбора французской эмиграции; здесь находилась резиденция графа Прованского, объявленного главой французского правительства в изгнании, его брата графа д'Артуа и их двоюродного брата принца Конде [110]110
  Принц Конде с 1789 г. находился в Нидерландах и собрал там армию в двадцать пять тысяч штыков.


[Закрыть].

По приезде в Кобленц маркиз де Траверсе и барон де Бомбель нашли принцев в замке Шернбурнлуст, в четырех километрах от города; замок им предоставил их дядя принц Саксонский, Трирский архиепископ и курфюрст, брат их покойной матери Марии-Жозефы. Двух посланцев императрицы, доставивших принцам ее щедрый дар, ждал весьма теплый прием. Дело не только в деньгах, хотя и они далеко не лишние, – главное, что Россия протянула им руку дружбы.

В Кобленце уже собралось три тысячи эмигрантов, и количество их постоянно увеличивалось. Они стекались сюда из всех районов Франции и представляли все ее социальные слои. Помимо дворян немало ремесленников, бросивших свои мастерские, немало крестьян, оставивших свои угодья, чтобы послужить Богу и королю.

Маркиз де Траверсе встретил здесь маршала де Кастри и имел с ним продолжительную беседу: маршал пытался выяснить, как далеко готова зайти Екатерина в своей поддержке принцев. Похоже, что реальной помощи ждать не приходилось.

Маркиза ждала также новая встреча с принцем Нассау-Зи-геном. Принц, всегда готовый ринуться со всем пылом в новое военное предприятие, утверждает, что легко раздавит якобинцев, если русская императрица даст ему восемь тысяч казаков. “Весьма любопытный тип эмигранта”, – заметит маршал де Кастри, сведший с принцем знакомство на одном из обедов в Шернбурнлустском замке.

Маркиз де Траверсе, испросив разрешение у графа Прованского, отправился в Швейцарию, где его ждала семья. Барон де Бомбель также покинул Кобленц, решив навестить своего брата в замке Вартег на берегу Боденского озера, неподалеку от Санкт-Галлена; следуя совету барона, Траверсе перевез семью в те же места, в Линдау. Здесь он оставался до декабря и потом вернулся в Кобленц.

Переезд семейства Траверсе из окрестностей Фрибура на границу с Австрией объясняется, без сомнения, тем, что в Швейцарии резко изменилось настроение умов. Об этом можно судить хотя бы по тому, что граф Жозеф де Местр писал из Лозанны в августе 1795 г. своему другу барону Винье Дэтолю: “ Французский вельможа ныне покорно внимает нареканиям лозанского или нионского магистрата, который пять лет назад и не мечтал о чести сидеть с ним за одним столом… В Женеве появились памфлеты, в которых нионских священников обвиняют в попытке создать в Юре новую Вандею”.

В конце декабря Траверсе снова в Кобленце. А что тем временем происходит с его старыми товарищами, с офицерами королевского флота? Спасаясь от преследования матросов в портах и на кораблях, от постоянных угроз со стороны депутатов Национального собрания, они в массовом порядке эмигрируют в Брабант, в Энгиен или в Бинш, где поступают под начало к генерал-лейтенанту графу д'Эктору, в прошлом командующему Брестским флотом, с марта находящемуся в эмиграции.

В январе 1792 г. в Кобленц приехал граф Албер де Рион, в прошлом командующий Тулонским флотом; отряд морских офицеров, расквартированный в Энгиене, растет с каждым днем; из них сформировано несколько пехотных и даже кавалерийских рот, постоянно проводятся учения.

Однако эрцгерцогиня Мария-Кристина, правительница Нидерландов, потребовала, чтобы они покинули Энгиен. Они перебираются в Мальмеди, в Бельгию.

В мае 1792 г. королевский военно-морской корпус состоит из восьми пехотных рот и двух рот конных егерей. Флагман маркиз де Шабер-Коголен командует инфантерией. Во главе пяти дивизионов стоят офицеры в чине флагманов, ротами также командуют флагманы и капитаны 1-го ранга [111]111
  Чин флагмана имели следующие командиры дивизионов: маркиз де Ней, граф Дамблимон, виконт де Бальруа, граф Альбер де Рион, граф де Какре-Вальменье. Ротами в чине флагмана командовали граф де Ла Грандьер, граф де Суланж, виконт де Суйак, граф де Сийар де Сюрвиль и шевалье Дэмар. Чин капитана 1-го ранга имели маркиз де Сенвиль, маркиз де Кергарью-Росконет, виконт де Сен-Ривель, граф де Кергарью-Локмариа и граф де Бонваль.


[Закрыть]– это настоящее созвездие героев войны в Америке.

Вернувшись в Кобленц, Траверсе присоединился к королевскому корпусу, где уже числились трое его родных братьев и множество двоюродных. Огюст, Луи Арман и Жюстен покинули Францию в декабре 1791 и феврале 1792 г. Все вместе они оказались в Энгиенском отряде, в третьей роте, где вместе с ними служат их кузены майор Пьер Клод дю Кен де Лонгбрен и лейтенант 1-го ранга Огюстен дю Кен де Лонгбрен, а также двое лейтенантов из ветви Лемуан де Сериньи. Командует ротой граф де Какре-Вальменье.

Жан Батист был записан в девятую пехотную роту, ее численность – семьдесят штыков. Командный состав роты состоит из маркиза де Водрея, имеющего чин генерал-лейтенанта, шевалье де Фроже, маркиза де Траверсе и господина де Вильбланша. В апреле 1792 г. рота была расквартирована в Кобленце для личной охраны принцев.

Братья Людовика XVI, не считаясь со своим положением изгнанников, тратят огромные суммы на обмундирование войск, при этом забывая платить жалованье. Что бы там ни происходило, но их армия должна быть одета с иголочки и в блеске мундиров ничуть не уступать королевской.

Униформа гвардейца отличается черной фетровой треуголкой с золоченой кокардой, золотыми пуговицами с якорями, белым плюмажем, черным воротником на белой подкладке. Гвардейцы носят длинный до колен мундир голубого сукна в форме фрака. Короткий алый плащ украшен рядом золотых пуговиц. И, наконец, кюлоты из желтой замши и длинные черные шерстяные гетры на черных пуговицах.

Как бы печально ни складывались дела, ветераны американской войны рады вновь увидеть друг друга. Теперь к ним прибавились дети и внуки моряков, высоко поднявших знамя флота Его Величества короля Франции Людовика XVI – Дорвилье, Баррас, Кастелан, Морвиль, Бароден, Фрамон, де Мариньи, Грайи, Дандинье – главный корпус почти в полном составе.

Из всех видов войск, представленных в Кобленце, моряки заслуживают наибольших похвал, ибо им пришлось тяжелее прочих. “ Они оказались вне своей родной стихии; старые офицеры, привыкшие работать головой, теперь сгибались под тяжестью мушкета и падали с ног после многочасовых маршей”, —писал Франсуа де Ларошфуко.

А Шатобриан, также вступивший волонтером в бретонскую роту (пятнадцатилетним юношей он пошел служить во флот, но не ужился в нем из-за своего независимого характера), оставит великолепные строки:

«Слезы наворачивались у меня на глаза, когда я смотрел на этих океанских драгунов, лишенных кораблей, на которых они сбили спесь с англичан и освободили Америку. Вместо того, чтобы разведывать моря и присоединять к Франции новые земли, эти товарищи Лаперуза блуждали по лесам Германии. Еще недавно они гарцевали на скакунах Нептуна, а теперь сменили стихию, но суша была не для них. Впустую их командир вздымал над их головами вымпел “Красавицы-наседки”, святую реликвию разодранного в клочья белого знамени, честь которого пребывала незапятнанной, но победы которого остались в прошлом».

В августе принцы со своей армией оставили Кобленц: они двинулись на соединение с войсками Фридриха Вильгельма II и императора Франциска П. Армия Конде направилась в Трир, где прусский король намерен произвести ее смотр.

Инфантерия морского корпуса прошла смотр 27 августа; 19 сентября она уже находилась в Тионвиле в распоряжении маршала де Бройля, тогда как кавалерия сопровождала принцев. Вскоре инфантерию возглавил генерал-лейтенант де Мартранж. В ходе кампании этого года морская инфантерия не приняла участия ни в одном сражении, но была измотана постоянными перемещениями. В октябре она двинулась в Льеж, 14 ноября разместилась в шестнадцати лье к северу от Льежа, по дороге из Маастрихта в Хертогенбос.