Текст книги "Целый и невредимый (ЛП)"

Автор книги: Люси Леннокс

Соавторы: Слоан Кеннеди
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц)

Глаза Эштона на миг расширились, и вдруг легкая красивая улыбка коснулась его губ.

И, черт возьми, она осветила весь мой гребаный день, став самым ярким его моментом.

День, который технически еще даже не начался.

Захватив свой кофе, я усилием воли заставил себя отвернуться от Эштона.

– Мистер Вейл?

От звука его голоса по спине прошла дрожь. Я обернулся.

– Да пребудет с Вами Сила, – сказал он с огоньком веселья в глазах.

– Эйден, – напомнил я ему. И, слегка склонившись над стойкой так, чтобы только он мог меня услышать, добавил: – А завтра я подробно расскажу тебе, что не так с этим заявлением.

Лишь когда я снова развернулся, направляясь прочь, мне удалось разобрать, что он прошептал в ответ. Его слова сразу же стали новым ярким моментом моего дня.

– Жду этого с нетерпением.

Глава 2
Эш

Что, черт возьми, я только что сказал?

Я наблюдал, как мужчина – Эйден – уходит и отчетливо ощущал тошноту, прокатывающуюся волной по желудку. Черт, слова просто сами сорвались с языка. Как это вообще произошло? Я собирался полностью его игнорировать, но потом он сделал чертов жест Спока и это тепло… этот удивительный, невероятный жар пробежал по моим венам, успокаивая меня.

Прошло так много времени с тех пор, как я чувствовал нечто подобное.

Не то, чтобы я никогда раньше не замечал красивых парней, вот только в этом высоком мужчине с каштановыми волосами было что-то еще, нечто иное. Его окружала аура уверенности, которую можно было легко принять за высокомерие, но в сапфировых глазах отражалась доброта, и это заставляло меня думать, что уверенности в нем все же больше, чем высокомерия. Тепло постепенно начало исчезать и мой взгляд машинально скользнул к окнам, чтобы посмотреть не идет ли снег снова. После стольких лет жизни в Финиксе я все еще не мог привыкнуть к виду снега, и, хотя мне понравилось мое первое «Белое Рождество», я по-прежнему не определился, каково это, иметь все четыре времени года. По правде говоря, я знал, что погода, вероятно, не имеет особого отношения к тем чувствам, что я испытываю к Нью-Йорку.

Как и к тому факту, что мне всегда холодно.

Я заставил себя сосредоточиться на очередном клиенте, что стоял передо мной, и был рад, когда Эмили повторила его заказ из-за гигантской эспрессо-машины, поэтому мне не пришлось снова тараторить его на одном дыхании. Кофе с пониженным содержанием кофеина, двойными сливками, без пенки… Я не мог снова облажаться. В смысле, мне конечно нравился латте, время от времени, который можно было купить на каждом шагу, но все эти люди были определенно одержимы своими заказываемыми напитками.

Я до сих пор не понимал, как здесь очутился. Двадцать четыре часа назад я вошел в небольшую кофейню, заметив восковую фигуру Капитана Кирка² в натуральную величину, которая привлекла мое внимание в витрине кафе, когда я проходил мимо. Мне хотелось на несколько минут спрятаться от промозглого холода и совершенно не хотелось идти домой, но каким-то образом моя попытка отвлечься привела к тому, что всего через несколько часов у меня неожиданно появилась работа.

Едва успев накануне выпить половину своего латте, я вздрогнул от жужжания телефона и поспешно схватил его, чтобы прочесть зловещее сообщение на экране.

Где ты?

Сами по себе слова не являлись зловещими ни в каком смысле, но я знал Билли достаточно хорошо, чтобы буквально услышать, как он произнес их мне на ухо.

Его вопрос не был продиктован любопытством. Вовсе нет, он хотел знать, где я, потому что меня не было там, где он ожидал меня застать.

Дома.

Послушно ждущим его на случай, если он решит вдруг заскочить.

Быстро набрав ему, что зашел за протеиновым смузи в новую кофейню неподалеку от дома, на которую случайно наткнулся, я предложил захватить еще один коктейль для него. Должно быть, мой ответ его успокоил, потому что следующее сообщение было простым.

Как обычно. Поторапливайся. Мне скоро нужно уходить.

Мне повезло сразу по двум фронтам. Во-первых, рядом с моей квартирой действительно находилось смузи-кафе, а во-вторых, там не оказалось очереди.

Собственно, на этом вся моя удача себя исчерпала, потому что Билли уже ждал меня в квартире, когда я туда добрался, и он не был в настроении разговаривать… или слушать. Он просто заехал, чтобы кончить. Мне следовало это предвидеть, потому что в тот день у него была важная встреча, но я был слишком погружен в свои собственные мысли.

Зайдя в квартиру, я мысленно проигрывал некоторые текстовки, которые вертелись в голове, когда на меня внезапно напали со спины и массивная рука крепко обхватила за плечи, впившись пальцами в предплечье. От неожиданности я испуганно подскочил, и, непроизвольно вскрикнув, прижал руку к сердцу. Билли отпустил меня, а затем сложился от смеха.

– Черт возьми, Билли. Ты до смерти меня напугал. Пожалуйста, не делай так больше. Боже… – от глупых слез запекло в глазах, когда из-за выброса адреналина резко зачастил пульс.

Он прекрасно знал, что я ненавижу, когда меня так пугают. Прошло всего несколько лет с тех пор, как я прошел лечение от серьезного сердечного заболевания, и ему было известно, насколько я боялся всего, что могло поставить мое состояние под угрозу. Мне до сих пор было сложно поверить, как он мог быть таким нежным до и после операции, а теперь устраивать подобные дерьмовые приколы, зная при этом, что я ежедневно живу в страхе за свое здоровье, которое может снова ухудшиться.

– Не будь таким педиком, Эштон. Доктор сказал, ты в порядке, – засмеялся он.

– Он не совсем это сказал. Кроме того, мне не нравится, когда меня пугают, и ты это знаешь, – проворчал я. – Вот твой коктейль.

Я давно привык опускать глаза рядом с ним, потому что именно так ему, похоже, нравилось больше всего, поэтому удивился, когда он схватил меня за подбородок, чтобы заставить посмотреть на него. Сильные пальцы впились в кожу, и я приложил все усилия, чтобы не поморщиться от боли, боясь, что он усилит хватку и оставит следы.

Тогда-то я и понял, что потерял бдительность, став чересчур болтливым, и теперь мне придется за это поплатиться.

– Мне не нравится, когда мне читают нотации, как какому-то сраному мудаку. Я пришел сюда, чтобы, блядь, провести немного чертового времени со своим, блядь, парнем, так что избавь меня от своего нытья и перестань вести себя как последняя сучка.

– Прости, – тихо произнес я, уже зная, что будет дальше.

Мне следовало догадаться, что он будет на взводе из-за своей встречи. И следовало предвидеть, что ему захочется секса без разговоров. Забыть об этом было на меня не похоже. Я сделал глубокий вдох, а следом за этим и то, что должен был, чтобы как можно быстрее закончить нашу встречу.

В конечном итоге, все продлилось недолго… редко когда бывало иначе, если я говорил и делал правильные вещи, а у меня было достаточно времени за период наших отношений, чтобы уяснить, что Билли любит, а что нет. Только когда уже уходил, с коктейлем в руке и удовлетворенным выражением на лице, Билли поставил меня перед фактом, что его не будет в городе большую часть месяца. Я прекрасно знал, что жаловаться на изменения в его расписании, сделанные в последний момент, себе дороже, поэтому просто молчал, ответив лишь вежливым кивком, когда он выложил свои ожидания по поводу моего поведения на время его отсутствия.

В этом не было ничего нового. И у меня было много лет, чтобы практиковать подобное поведение тоже.

Несмотря на практику и то, как бы отчаянно я ни старался, мне не всегда удавалось предугадать, что конкретно выведет Билли из себя в следующий момент, и свидетельством этому стало то, что произошло дальше.

Как только Билли вышел из квартиры, я забрался в душ и включил воду, сделав ее настолько горячей, насколько мог вытерпеть, чтобы попытаться смыть его прикосновения со своего тела. Неожиданно Билли вернулся за чем-то, что он забыл, и, вместо того, чтобы застать меня лежащим в постели в посторгазмической дымке наслаждения, где, как он самонадеянно полагал, я должен был все еще находиться, он обнаружил меня под потоками горячей воды, пока я практически стирал свою кожу в кровь.

Вывернув запястье, Билли заломил мне руку за спину, и зарычал на ухо:

– Не знал, что моя сперма настолько отвратна для тебя, Эштон. Ты хоть представляешь, сколько людей готовы убить за то, чтобы оказаться на твоем месте? Чтобы иметь подобную квартиру, оплаченную их мужчиной, так, чтобы единственной заботой было только весь день сидеть на заднице и становиться на колени? Понятия не имел, что для тебя это такое страшное испытание. Что ты едва дождался, пока я уйду, чтобы буквально тут же запрыгнуть в душ и избавиться от запаха моего секса.

Стальная хватка выкручивала мое запястье с каждым произнесенным словом все сильнее, пока я не почувствовал, как из носа начинает течь. Слава богу, из-за воды, льющейся из душа, это было незаметно.

– Нет, Билли, все совсем не так. Извини, я просто… – начал было я, но он с силой меня встряхнул, чтобы заставить заткнуться.

– У меня нет времени задерживаться и вновь затевать с тобой эти дерьмовые пляски, Эштон. Думаю, я попридержу то пособие, которое собирался тебе оставить, чтобы вместо этого ты жрал то, что найдешь в кладовке. Нет необходимости покидать квартиру, когда у тебя совершенно очевидно есть над чем подумать, пока меня не будет. Когда вернусь, то рассчитываю, что твое дерьмовое отношение останется в прошлом. В последнее время ты ведешь себя как форменное дерьмо, и мне это не нравится. Я и так под большим прессингом на работе. И когда прихожу сюда, то хочу расслабиться и быть счастливым. Тебя убьет, что ли, хоть изредка мне улыбнуться? Блядь...

Выйдя из ванной он разочарованно покачал головой, как будто я был каким-то непослушным ребенком, который упорно делал не то, что ему велели.

В действительности же мою душу просто рвало в клочья, когда я осознал, что все, что когда-либо делал, было именно то, и только то, что мне сказали. Давным-давно я понял, что все хорошее, что нас с Билли когда-то связывало, изжило себя много лет назад, но решить уйти от него и уйти на самом деле – было двумя совершенно разными вещами. Я сам допустил это, оказался в этой точке, где на данный момент он практически владел мной. Билли платил за все, а после неприлично больших медицинских счетов у меня закончились все деньги, которые были, включая небольшое наследство, доставшееся от родителей. Я все еще был должен тысячи и тысячи больницам и врачам, и после того, как отказался от стипендии в колледже, чтобы следовать за Билли в развитии его карьеры, я никогда не смогу заработать достаточно, чтобы жить самостоятельно.

Но ничто из вышеперечисленного не сравнится с истинной причиной, по которой я не мог уйти от него. Твою мать, он же просто убьет меня. Билли, в которого я влюбился много лет назад, казалось, больше не существовал, тот Билли, с которым я был теперь, мог избивать меня, пока я буквально не начну истекать кровью, лежа на полу.

Я заставил себя перестать думать о нем и попытался выкинуть из головы всю эту ситуацию. К счастью, у меня было на что отвлечься, и я сосредоточился именно на этом. Быстро закончив принимать душ, в который вернулся после того, как Билли снова ушел, я поспешил записать музыку, что вертелась у меня в голове, чтобы не забыть ее. Но в ту же секунду, как вышел из душевой, мой и без того дерьмовый день стал еще хуже, потому что ко мне пришло внезапное осознание.

Я забыл свой дневник.

В кофейне.

Будь проклята чертова статуя Капитана Кирка.

Быстро натягивая на себя одежду, я практически молился Споку, старому доброму Капитану, а затем и всем остальным персонажам Стар Трек, которых только мог вспомнить, чтобы мой дневник оказался на том же месте, где я его оставил, когда ворвался в дверь кафе.

Но его там уже не было.

И я вдруг сломался.

Заплакал, будто ребенок, прямо там, посреди кофейни, в окружении фотографий с автографами, которые принадлежали Леонарду Нимою, Вильяму Шатнеру и всему остальному актерскому составу, посреди бесконечной атрибутики Стар Трек: пластикового фэйзера, сертификатов из Академии Звездного Флота в рамках и экшн-фигурок Ворфа³. Моим единственным спасением стало временное затишье в кафе, потому что в очереди стояло всего несколько человек. Когда уже знакомая бариста положила руку мне на плечо и спросила, в чем дело, я, не обращая внимания на свой сопливый нос и мокрые глаза, поинтересовался, не возвращал ли кто потерянный дневник. Когда она грустно покачала головой и ответила, что нет, я тяжело опустился на ближайший стул, горько оплакивая утрату одной из последних связующих ниточек с моей прошлой жизнью.

Дневник был подарком родителей… их самым последним подарком. В совокупности с гитарой отца, это был весь мой мир.

Да, жалкое зрелище… в двадцать четыре года вся моя жизнь вращалась вокруг маленькой книги в кожаном переплете, полной бессмысленных каракулей и бесполезных слов, а также музыкального инструмента, который нуждался в гораздо большем количестве любви и внимания, чем я мог позволить себе ему уделять, но сложилось так, как сложилось. Последние несколько лет мой мир постепенно сужался все больше и больше, и потеря дневника сейчас ранила до глубины души.

Бариста, Эмили, пыталась утешить меня, но я был практически безутешен. Вместо того, чтобы проигнорировать или выгнать вон, она приготовила мне восхитительно сладкий латте, провозгласив его рецептуру семейным секретом, который она ни за что, никогда и никому не продаст даже под страхом смертной казни хоть через миллион лет, поклявшись при этом, что дает мне его лишь только попробовать. Пока я пил, она сидела со мной и болтала, рассказывая о том, как Леонард Нимой и Уильям Шетнер заходили в кофейню, в которой она работала в Лос-Анджелесе. Она была «трекки⁴» сколько себя помнила – супер Трекки, даже больше, чем я сам – и встреча с кумирами побудила Эмили отважиться на самый большой риск в своей жизни – открыть собственную тематическую кофейню. Я слушал ее вполуха, пока она рассказывала мне свою историю, по-видимому, пытаясь отвлечь от потери дневника, напомнив, что это всего лишь дневник, в конце концов. Но только когда я наконец заметил, что она держит в руках, которые лежали на поверхности стола, я действительно начал вслушиваться в ее слова.

Когда она закончила рассказывать о том, как Спок и Кирк специально приходили сюда, в Нью-Йоркскую кофейню, чтобы одобрить ее, после того, как услышали историю Эмили на каком-то форуме в интернете, посвященном Стар Треку, мой взгляд прикипел к надписи «Требуется помощь», что виднелась на листе бумаги меж ее пальцев, и я поинтересовался, не нужен ли ей работник.

Через двадцать минут я вышел из кофейни с собственным графиком работы, личным фартуком и шансом обрести то, в чем так отчаянно нуждался, сам даже не подозревая об этом до того момента, пока Эмили не постучала короткими ногтями по объявлению «Требуется помощь».

Свобода.

Как только я вышел за дверь, обеднев на один дневник, но при этом обогатившись работой на неполный рабочий день в кофейне «Стар Трек», у меня случилась полномасштабная паническая атака. Закончилось тем, что я нырнул в переулок, где меня вывернуло наизнанку за мусорным баком, когда я наконец осознал, что же натворил, и что со мной сделает Билли, если об этом узнает. А потом я вспомнил, что его не будет в городе почти целый месяц.

Что, если это тот самый шанс, которого я так долго ждал?

Один короткий месяц, чтобы понять, как построить новую жизнь.

Это было полнейшим безумием.

Все, целиком.

Это никогда не сработает.

Билли обязательно как-нибудь узнает, и после этого последние несколько лет покажутся мне гребаными каникулами.

Но мне уже было плевать.

Совершенно.

А потом я заплакал.

И плакал.

И плакал.

Большими, искренними, счастливыми всхлипами, которые истощили меня настолько, что захотелось просто свернуться калачиком на земле прямо там, среди мусора, пустых бутылок из-под алкоголя и выброшенных медикаментов, и уснуть. Я заставил себя подняться на ноги только потому, что существовала вполне реальная вероятность, что Билли вновь появится без предупреждения для очередного раунда траха. К счастью, этого не произошло, и остаток дня и ночи я провел, пытаясь понять, как осуществить свой Великий Побег. Я позаимствовал название одного из любимых фильмов отца из шестидесятых годов. Мне даже представлять не хотелось, что он подумал бы обо всем этом.

Разумеется, мой грандиозный план накроется медным тазом, если я не соберусь и не возьму себя в руки. Заставив себя огромным усилием воли забыть про ходячий секс, коим был Эйден Вейл, я сосредоточился на следующем клиенте. К тому времени, как моя смена закончилась в полдень, я разбил четыре тарелки, пролил кофе на двух клиентов, а также на планшет, который Эмили использовала в качестве кассового аппарата, и потратил впустую еды стоимостью по крайней мере долларов в десять. Уже не говоря о том количестве заказов, которые я перепутал, и которые Эмили пришлось переделывать.

Все тело болело, когда я устало опустился на один из пластиковых стульев в той маленькой комнате отдыха, что Эмили отвела для сотрудников. Моя смена закончилась и на работу заступили другие ребята. Я непроизвольно выпрямился, когда Эмили вошла в комнату ослепительно мне улыбнувшись.

– Как себя чувствуешь, милый? – поинтересовалась она, машинально наводя порядок в комнатушке. Это я заметил в ней очень быстро – Эмили была одержима порядком.

И это не сулило мне ничего хорошего.

– Прости, – я вытащил из кармана лист бумаги, над которым работал все утро.

– Простить? За что, дорогой?

Нежность Эмили болью отозвалась в груди, и я автоматически коснулся ее рукой, прежде чем понял, что делаю.

– Я не смогу вернуть все деньги сразу, но скоро у меня будет остальное, – я протянул ей листок бумаги вместе с пятнадцатью долларами, которые удалось наскрести в карманах из предыдущего пособия, выданного Билли на прошлой неделе.

– Это что такое? – уточнила она, разглядывая бумагу и не дожидаясь ответа, нахмурилась. – Долговая расписка?

Я кивнул.

– Я в самом деле очень ценю то, что ты дала мне эту возможность…

То, как Эмили внезапно оказалась рядом, плюхнувшись на стул возле меня, испугало, заставив непроизвольно дернуться от нее в сторону, когда она попыталась положить ладонь мне на колено.

Блядь.

– Прости, – автоматически брякнул я в ответ на ее недоуменное выражение.

– Ладно, милый, давай-ка с этим разберемся, – произнесла она и ее голос прозвучал на удивление не терпящим возражений. Не злым, просто… решительным. – Я не знаю, что ты думал, должно произойти, – Эмили показала жестом между нами. – Но этого, – она подняла мою расписку с деньгами, – точно не будет.

Отложив деньги на столик рядом, она вновь повернулась ко мне.

– Ты отлично сегодня справился, Эштон. Тебе пришлось учиться крайне напряженной работе, не имея при этом никакой подготовки. Ты был вежлив с клиентами, даже когда они злились, и ты научился всему быстрее, чем кто-либо, кого я знаю, схватывая все буквально на лету.

Ее слова почти лишили меня дара речи.

Почти.

– Я был ужасен, – прошептал я. – Разбил посуду. Пролил кофе. Все это стоит денег, чтобы возместить…

– Думаешь, ты первый, кто разбил тарелку или уронил выпечку? – отмахнулась Эмили, а затем подалась вперед, слегка прищурившись. – Теперь ты послушай меня. Ты. Был. Сегодня. Замечательным. – она сделал паузу, а затем добавила. – Я не шутила, когда сказала, что ты спас меня, выйдя сегодня на работу, Эштон. Управлять собственным делом, значит работать двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю и не всегда удается найти наилучших помощников. Ты старательно и тяжело трудился сегодня, и не важно, насколько все было сложно, ты продолжал работать и не подвел меня. Это многое значит. Только не говори этого Дженни, потому что она моя кузина и я люблю ее, но я очень надеюсь, что она сбежит со своим парнем и станет каким-нибудь экологистом – гринписовцем, чтобы я смогла предложить тебе больше рабочих часов. Посуда, булочки, разлитый кофе – все это можно заменить. Хороших людей заменить невозможно.

От ее слов сжалось горло, но я сдержал непрошенные слезы. Она действительно… верила в меня?

Я наблюдал, как она полезла в карман и вытащила оттуда небольшую пачку наличных, а затем отсчитала несколько купюр.

– Сегодняшние чаевые, – указала она кивком на деньги. – Каждая смена делит их пятьдесят на пятьдесят.

– Нет, – машинально отказался я, но она все равно сунула их мне. Я не мог не вздрогнуть, когда ее рука чуть коснулась перебинтованного запястья, и мгновенно проклял себя за ту боль, что отразилась у нее в глазах. Она отстранилась, осторожно положив деньги на стол. Мне хотелось извиниться, но, казалось, будто в горло кто насыпал горсть битого стекла.

– Послушай, Эштон, – начала она осторожно, – так тоже не пойдет… – и я понимал, о чем она говорит. – Я не знаю, кто стал причиной этого взгляда в твоих глазах… или причиной всего остального, – ее взгляд на миг скользнул по бинту на моем запястье, – но постарайся помнить, что это была не я. Сейчас, я знаю, это нелегко, но все равно попытайся, потому что вряд ли ты взялся за эту работу только потому, что тебе нужны деньги.

Я был рад, когда она не потребовала у меня подтверждения своим словам. До этой минуты я даже не осознавал, что она абсолютно права. Изначально я взялся за работу именно ради денег и того, что это будет для меня значить, но в тот же миг, как она назвала меня «милый», стоило мне только войти этим утром в кофейню, я ощутил кое-что еще, нечто другое. Теплое чувство дружеской симпатии – то, над чем мне не хотелось слишком сильно задумываться.

Я не мог себе этого позволить.

Потому что уже ошибался в таких вещах прежде, причем чудовищно.

И все еще продолжал за это расплачиваться.

Я не мог быть тем другом, которого она хотела, но, возможно, было кое-что еще, кроме потенциального источника дохода, что я мог бы испытать, пока я здесь. Может, я смогу понять, как много потерял из-за Билли.

– Итак, увидимся завтра? – спросила Эмили, поднимаясь и оставляя на столе чаевые плюс долговую расписку и мои пятнадцать долларов.

Я кивнул, и она развернулась, чтобы уйти.

– Эмили… – прошептал я. Страх сковал все тело, когда я собрался нарушить еще одно правило Билли. – Не могла бы ты… не могла бы ты называть меня Эш, пожалуйста? – попросил я.

Если она и посчитала просьбу странной, то никак не прокомментировала ее. Вместо этого просто улыбнулась.

– Да, Эш, с удовольствием. Увидимся завтра утром.

– Завтра, – пробормотал я, кивнув ей. Слова, сказанные Эйдену, вернулись, преследуя меня.

Черт, я действительно с нетерпением ждал этого… завтра.

Когда подобное происходило со мной в последний раз?

* * * 

У меня все еще был шанс. Я не понимал, как такое возможно, но у меня все еще был шанс. Я давно перестал верить в Бога, но все равно продолжал посылать молитвы благодарности тому, кто бы там ни присматривал за мной сверху, за то, что Эмили решила оставить меня… по какой-то только ей известной причине.

И вся эта затея с именем… черт возьми, о чем я только думал? Билли пришел бы в ярость, узнай он об этом. Он терпеть не мог имя «Эш», говорил, что так оно звучит слишком «по-бабски». Поэтому начал называть меня Эштон, хотя никто и никогда не называл меня так, даже когда я был ребенком. Я подозревал, что если бы он смог найти возможность, как это провернуть, то непременно заставил бы меня сменить имя полностью.

Я поглубже закутался в пальто, когда редкие снежинки закружились в воздухе, пролетая рядом со мной. Как только я свернул к пешеходному переходу, мой телефон ожил, оповещая о входящем сообщении своим жужжанием.

Билли: Где ты сейчас находишься?

Знакомый нервный спазм скрутил все внутренности узлом, но потом я вспомнил, что он в Калифорнии и вздохнул с облегчением. Поначалу хотелось ответить, что я дома, в квартире. Но что-то удержало меня от этой лжи. Да ради всего святого, у меня было полное право гулять по улице в одиночестве посреди дня.

Эштон: Гуляю по кварталу, уже возвращаюсь домой. А что?

Билли: В квартире есть кое-что для тебя.

Сердце затрепетало от предательской надежды, что было нелепо и смехотворно. Я уже проходил через это прежде, так много раз, что и не сосчитать, и усваивал этот урок снова и снова, на собственной шкуре и своих же ошибках.

Ни один из его милых жестов не компенсировал причиняемой им боли.

Эштон: Буду там минут через пять или меньше. Напишу, когда доберусь туда.

Войдя в здание, я поднялся к себе домой, все еще глядя в телефон. Дверь в квартиру уже была открыта, и никакая доставка меня там не ожидала.

– Привет? – интуитивно обратился я к пустой квартире.

– Хэй, милый, – произнес Билли, выходя из спальни с огромной ухмылкой на лице.

Мое сердце зачастило как ненормальное от неожиданности, когда я увидел его здесь, в Нью-Йорке, в то время, как полагал, что он уже давно на безопасном расстоянии от меня в районе западного побережья.

– Хэй… – начал я медленно, мысленно перебирая любую возможную мелочь, которая могла бы выдать ему мою новую работу или планы. К счастью, фартук остался в кофейне. – Что… что ты здесь делаешь? Я думал, тебе нужно улететь? – я очень надеялся, что мой вопрос прозвучал скорее удивленно, чем обвинительно.

Он торжественно вытащил гигантский букет роз из-за спины.

– Решил сделать тебе сюрприз. Мне стало стыдно за то, что пришлось так быстро уйти вчера и оставить между нами все на такой неприятной ноте. Я был напряжен из-за своей встречи и мне не стоило так на тебе срываться. Простишь меня?

Я стиснул челюсть, все еще с трудом пытаясь уложить в голове факт его неожиданного присутствия здесь. Какая-то часть меня чувствовала себя абсолютно преданной. Я ощущал себя обманутым, лишившись своего вновь обретенного чувства уверенности и свободы. Успев лишь совсем немного испробовать их вкус, но тем не менее даже этого было достаточно, чтобы понять, что я хочу больше.

– Так ты остаешься? – уточнил я, потянув время в надежде, что смогу справиться с нервами и сказать ему то, что я действительно хотел сказать.

– Нет, все равно улетаю. Просто отправлюсь поздним рейсом сегодня. Лимузин ждет внизу, – он положил цветы на стол и, подойдя ближе, взял мое лицо в ладони. – Ты счастлив меня видеть? Что это за хрень у тебя на запястье?

Я быстро спрятал руку, на запястье которой был бинт, за спину.

– Просто напульсник, – соврал я. Мою челюсть будто свело судорогой. – Если ты не улетел вчера вечером, тогда почему не остался здесь? Где ты был?

Его взгляд потемнел, а хватка на моем лице стала крепче.

– У меня были дела, – уклончиво ответил он.

Много лет назад я бы не заметил лжи в его глазах. Я был в таком отчаянии, что верил всему, что он мне говорил. Но теперь… теперь с меня было достаточно. Понятия не имею, что именно побудило меня это сделать, но я произнес:

– Ты был с Сиенной прошлой ночью?

Сиенна притворялась подружкой Билли, была его «бородой». Он водил ее на работу и выставлял напоказ, пока она всячески висла на нем, чтобы обмануть неандертальцев, с которыми он работал.

Билли отпустил меня, но не отступил.

– Почему ты всегда это делаешь? – вздохнул он, качая головой.

Я проигнорировал его вопрос и надавил. Мне хотелось услышать от него чертову правду хотя бы раз.

– Почему ты не вернулся? – спросил я, становясь напористым и глупым. – Или хотя бы не поехал к себе?

Глаза Билли сузились, а руки сжались в кулаки. Я сделал вдох, стараясь дышать ровно.

– Может, потому, что мне хотелось побыть с тем, кто не достает меня и не наезжает, блядь, всякий раз, когда я прихожу. С кем-то, кто просто заставляет меня чувствовать себя хорошо, не пытаясь предъявлять претензии, ставить требования и заявлять свои права, усугубляя то гребаное давление, под которым я и без того постоянно нахожусь, – выплюнул он.

– Я знаю, что ты спал с ней, Билли, – тихо сказал я. Мне не понравилось то, насколько израненным прозвучал мой голос, но ничего не мог с этим поделать. Где-то в глубине сознания я понимал, что наши отношения закончились уже давным-давно, но по какой-то причине мое сердце не спешило осознать этот факт.

– Ты в самом деле пытаешься затеять со мной чертову ссору сейчас? После того, как я остался здесь ради того, чтобы увидеться с тобой? После того, как я, блядь, принес тебе цветы? У тебя крыша, что ли, съехала? Почему ты всегда это делаешь? Как будто ты даже не хочешь быть счастливым. Я приехал сюда, чтобы провести время со своим парнем, и что делаешь ты? Провоцируешь меня на скандал из-за какого-то незначительного дерьма?

– Не думаю, что спать с кем-то еще – незначительное дело, – я не стал утруждать себя упоминанием того факта, что давно подозревал, Сиенна всего лишь одна из последних любовниц в длинной веренице его измен. – Но знаешь, что? Это неважно. Похоже, ты готов двигаться дальше, и это нормально. Может, если она сделает тебя счастливым, тебе лучше быть с ней. Все в порядке, Билли. Я согласен, ты постоянно находишься под ужасным прессингом, и думаю, если я уйду, это гораздо облегчит тебе жизнь и ослабит давление, – произнес я, ненавидя себя за то, что даже сейчас не мог выпустить весь свой гнев наружу и сказать ему то, что на самом деле хотел. Что я считал его ублюдочным мудаком, за то, что он без конца изменял мне, снова и снова. Нет, мне следовало быть осторожным и обставить даже это в угоду ему.

Он уставился на меня, а затем расхохотался.

– Да неужели? Ты что, шутишь?

– Нет. Я бы не стал шутить на подобную тему, – заверил я его. – Я серьезно.

– Ты пытаешься порвать со мной, говоря, что мне лучше без тебя? Как будто я сам этого не знаю? – он еще немного посмеялся. – Ты хоть представляешь, насколько проще стала бы моя жизнь, если бы в ней не было тебя, Эштон? – зарычал он, медленно передвигаясь по гостиной и ударяя кулаком по мебели, которая попадалась ему на пути.

Я не ответил, потому что пытался совладать со страхом, чтобы покончить с этим раз и навсегда.

Тем временем Билли продолжил разглагольствовать.

– Как будто бы мне нужно твое разрешение или благословение, чтобы бросить тебя. Забавно...

На него вдруг снизошло внезапное спокойствие, и он решительно направился ко мне. Я машинально опустил глаза. Со взбешенным Билли я мог справиться. С этим Билли – нет. Этот Билли проявлялся редко…

Почему, черт возьми, я не смог вовремя заткнуться и просто придерживаться своего плана?

– Посмотри на меня, Эштон, – угрожающе процедил Билли.

Я послушался и наткнулся на ледяной взгляд зеленых глаз.

– Чего конкретно ты хочешь? – поинтересовался он, хотя судя по тону его голоса, он уже знал мой ответ и просто проверял меня, чтобы посмотреть, действительно ли я пойду на это.