Текст книги "Целый и невредимый (ЛП)"

Автор книги: Люси Леннокс

Соавторы: Слоан Кеннеди
сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)

Глава 24
Эш

Прошло две недели после прощальной вечеринки Беннета, Зендера и Лаки, и мне стало искренне жаль Эйдена. Все трое собрали вещи и уехали в прошлую пятницу, и, несмотря на то, что мы планировали навестить их в предстоящие выходные в Колорадо, я знал, что Эйден скучает по ощущению той близости, когда они с Беннетом жили в одном городе. Так что, я убедил его снова съездить на выходные в пляжный домик, чтобы отвлечь от мыслей об их отъезде. Но теперь мы вернулись в город посреди рабочей недели, и все вновь начало возвращаться в привычное русло.

Я как раз на автопилоте домывал пол в кофейне, потому что согласился взять на себя вечернюю смену Эмили, чтобы она могла пораньше уехать на север штата, где ее бойфренд снял номер в гостинице для празднования их двухлетней годовщины. Когда я поинтересовался, какую годовщину они отмечают – знакомства, первого свидания, или поцелуя – щеки Эмили зарделись, и она нахально заявила мне, что я еще маленький, чтобы знать, что именно они празднуют. Я рассмеялся и поблагодарил ее за множество мысленных образов, вызванных подобным заявлением, а затем обнял и сказал, чтобы она отлично повеселилась.

Пока работал, я не мог не думать о том, что когда-нибудь мы с Эйденом тоже начнем отмечать определенные вехи в наших отношениях – от стандартных юбилеев до мелочей, которые будут только нашими, запомнившимися и дорогими сердцу моментами. У меня уже вошло в привычку записывать эти события в свой дневник, включая наш первый поцелуй с Эйденом и тот удивительный первый раз в пляжном домике, когда мы занимались сексом после того, как он принес мне цветок и приготовил завтрак в постель (который мы, к слову, так и не успели съесть). Я даже сохранил на память такую сентиментальную деталь, как программку с модного показа в стиле «Стар Трек», ставшего нашим первым «не-свиданием», и флаер с музыкального вечера аматоров, который Эйден убедил Эмили провести в кофейне, чтобы помочь вернуть мне еще одну утраченную часть меня. Даже ромашка, подаренная Эйденом, навсегда стала гербарием, бережно зажатым меж страниц моего дневника.

Я улыбнулся про себя, когда понял, что такими темпами мне скоро понадобится новый дневник, чтобы отслеживать все то хорошее, что Эйден для меня делает.

Но стоило этой мысли прийти в голову, как реальность тут же грубо вторглась в жизнь.

Какого черта я творю?

Я не могу планировать годовщины. Я не должен сохранять программки и цветы, которые будут напоминать мне о той идеальной жизни, которую я обрел рядом с Эйденом Вейлом.

Это не соответствовало действительности.

Потому что жизнь со мной означала, что Эйден потеряет все. Его брат потеряет все.

Я мог притворяться сколько угодно, но придет время, когда мое прошлое вторгнется в настоящее.

Кого я обманываю? Это уже произошло.

Не далее, чем вчера вечером.

Пока мы смотрели телевизор, Эйден переключал каналы, а затем вдруг остановился на рекламе популярной линейки дорогих наручных часов.

Меня чуть не вывернуло наизнанку, когда лицо Билли мелькнуло на экране, его сверкающие глаза, казалось, смотрели прямо на меня. Я едва слышал произносимые им реплики, пока он рекламировал дорогие часы на запястье, потому что все, на чем мог сосредоточиться, были его руки. Меня прошиб холодный пот, но только когда Эйден упомянул о том, что мы приглашены на вечеринку, которую устраивала компания-производитель часов, чтобы отпраздновать то, что Бомбардир Флинн теперь новое лицо их брэнда, я вышел из оцепенения и практически сорвался, резко выпалив, что буду занят. Эйден глянул так, будто у меня выросла вторая голова, поэтому я высвободился из его объятий и поспешил из комнаты под предлогом, что мне нужно в туалет.

В ванной я потратил добрых десять минут, пытаясь взять себя в руки, снова и снова плеская в лицо холодной водой. Мне едва удалось сдержать слезы, когда я понял, что просто не смогу остаться с Эйденом и рисковать тем, что он потеряет свой бизнес из-за меня, потому что именно это и произойдет, если Билли узнает, что я с ним встречаюсь. Он найдет способ, как его уничтожить.

Эйден ждал меня возле дверей ванной и без труда поверил, пока я оправдывался, ссылаясь на головную боль. Я едва не лишился самообладания, когда он обнял меня и коснулся губами лба, а потом велел идти ложиться, а он, тем временем, принесет мне что-нибудь от головы. Я сделал, как он сказал, но все мои благие намерения пошли прахом, стоило Эйдену забрался ко мне в постель и обнять меня, уговаривая поспать.

Я пообещал себе, что прямо с утра начну поиск собственного жилья. Из-за высокой стоимости лекарств и того, что я по-прежнему отдавал Эйдену определенную сумму денег каждую неделю, мне удалось накопить не очень много, но этого должно хватить на дешевую комнату где-нибудь. Правда, стоило мне проснуться в сильном кольце рук Эйдена, крепко обнимающих меня, как я тут же забыл обо всем, кроме того, как хорошо ощущать его объятия.

Я тяжело оперся на швабру и почувствовал ноющую боль в груди.

Сегодня вечером.

Я скажу Эйдену, что мне пора обзавестись собственным жильем сегодня вечером. Может, если я скажу ему, что все развивается слишком быстро, он…

Он что?

Отпустит меня?

Согласится сделать перерыв?

Притормозить?

Я покачал головой в ответ на свои невеселые мысли, несмотря на то, что был один. Нет, Эйден только взглянет на меня и сразу же поймет, что я лгу. За последние несколько недель он стал идеально настроен на мою волну, как и я на его.

Я мог бы просто уйти. Мог бы попрощаться с ним как-нибудь утром, как всегда, только поцелуй был бы чуть слаще, и я обнимал бы его чуть дольше. И еще раз оглянулся бы на него через плечо. Потом взял бы такси до ближайшей автобусной станции и уехал задолго до того, как он придет в кофейню за своей утренней порцией кофе.

– Нет, – прошептал я себе под нос и почувствовал, как запекло в глазах. Непроизвольно крепче сжал кулаки от боли, разрастающейся внутри, представляя лицо Эйдена, когда Эмили скажет ему, что я не пришел на работу.

Он запаникует.

Будет искать меня.

Сойдет с ума от беспокойства.

Даже если я напишу ему, что больше не вернусь, это не остановит его от попыток меня найти.

Потому что он любит меня.

Пусть он ни разу не сказал этого вслух, я знал, что это правда. Я чувствовал это в каждом прикосновении, видел в каждой улыбке, слышал каждый раз, когда он произносил мое имя.

Отчаяние нахлынуло на меня оглушительной волной, но прежде чем я успел придумать, что делать дальше, в кармане зазвонил телефон. Я вытащил его и увидел, что Эйден прислал мне сообщение. Открыв его, я не мог не улыбнуться, когда на экране появилось изображение журнального столика. Фото было подписано «Вечер кино», и на нем была видна бутылка вина, несколько пищевых контейнеров с едой на вынос из моего любимого тайского ресторана и три DVD «Стар Трек», разложенные веером на журнальном столике.

Вместе с большими босыми ногами Эйдена.

Невольно рассмеявшись, я вытер все еще влажные глаза. С того момента, как я признался ему, что считаю, будто у него самые сексуальные ноги, которые я когда-либо видел, он на протяжении недели начал присылать мне случайные фото своих ног в различной степени оголенности. Эйден называл это «фут порно».

И черт побери, будь я проклят, если это не срабатывало каждый раз.

Я быстро напечатал: «Буду дома через двадцать минут» и сунул телефон обратно в карман. Мне еще нужно было убрать стойку, но я решил, что поскольку завтра сам открываю кофейню, то могу прийти немного пораньше и заняться этим с утра.

Я все еще глупо улыбался, потянувшись за шваброй, которую прислонил к одному из столов, когда за моей спиной раздался привычный звон колокольчика, просигналив об открывшейся входной двери, и я понял, что Эмили забыла запереть ее на ключ. Я повернулся, чтобы сказать клиенту, что мы уже закрыты, но за те несколько секунд, которые потребовались мне, чтобы обернуться и открыть рот, я полностью утратил способность говорить. Глядя прямо в ледяные глаза, что только недавно перестали преследовать меня во сне.

– Помню, были времена, когда ты улыбался так только мне, – пробормотал Билли, медленно закрывая за собой дверь.

В этот момент мне хотелось сделать много чего.

Хотелось бежать.

Хотелось решительно стоять на своем.

Хотелось позвонить Эйдену.

Хотелось сказать Билли, чтобы он ушел.

Хотелось приказать себе сделать хоть что-нибудь… что угодно, лишь бы выйти из этого жуткого ступора, оказавшись застигнутым врасплох, будто олень в свете фар.

Но именно так я себя и чувствовал.

Ужас быстро расползался по всем нервным окончаниям вдоль позвоночника, посылая в мозг безмолвные сигналы кричать, бежать, молить о пощаде… но я не мог пошевелиться.

Не мог дышать.

Не мог думать.

Я тупо смотрел, как Билли щелкнул замком на двери, а потом не спеша опустил жалюзи. Он поворачивал планки до тех пор, пока внешний мир не оказался заблокирован, унося с собой тени людей, спешащих куда-то мимо кофейни. Эмили уже закрыла жалюзи на двух больших окнах, так что Билли больше ничего не мешало повернуться ко мне лицом и наслаждаться своей охотой.

А я уже знал, что меня ждет именно это.

Он был тем котом, который готовится вдоволь позабавиться с мышью, что оказалась слишком глупа, чтобы сбежать, когда ей давали такой шанс.

Понятия не имею, где нашел в себе силы, но я открыл рот и смог произнести несколько слов.

– Мы закрыты, Билли.

Это было не совсем то, что мне на самом деле хотелось ему сказать, но, хотя еще пару секунд назад мой мозг медленно реагировал на происходящее, теперь он перешел в полную боевую готовность, активировав режим выживания.

– Мой босс вернется с минуты на минуту, и ей это не понравится…

– Да неужели, Эштон? – пробормотал он, сделав несколько шагов ко мне, а затем вдруг остановился и обвел взглядом кофейню. – Решил разыграть карту «кто-нибудь вернется сюда в любую секунду»? – Билли щелкнул языком. – Если бы ты сказал, что тебя ждет твой бойфренд, я бы поверил охотнее.

Он сделал еще шаг ко мне и снова остановился.

Определенно играя со мной.

– Я помню, каким горячим и возбужденным ты был со мной в самом начале, – легко заметил он. – Практически набрасывался на меня каждый раз, стоило мне войти в дверь.

Понятия не имею, что заставило меня это сделать, но я не стал молчать.

– Я помню все несколько иначе.

В глазах Билли что-то блеснуло, но он сумел подавить это. Он все еще оставался холодным смертоносным Билли, а не тем разъяренным, ослепленным яростью, которого мне нужно было спровоцировать и во что бы то ни стало вытащить наружу. Потому что тот Билли любил громко поорать, и прямо сейчас, по иронии судьбы, именно это казалось мне единственным шансом выбраться из сложившейся ситуации целым и невредимым. Достаточно было, чтобы хоть один человек снаружи услышал гнев и ярость в его голосе, и их беспокойство могло бы трансформироваться в спасительный телефонный звонок или стук в дверь кофейни.

– Как ты меня нашел? – спросил я, небрежно потянувшись за шваброй, которую в какой-то момент выронил. Может быть, если я притворюсь, что раздражен, а не напуган до смерти, то смогу, по крайней мере, достать что-нибудь, что сойдет в качестве оружия…

– Не трожь, – отрезал Билли, прежде чем я успел схватиться за деревянную ручку швабры.

Я замер и заставил себя выпрямиться.

Он был спокоен.

Черт, слишком спокоен.

Страх дрожью пробежал у меня по спине. Я машинально сделал шаг назад... и сразу понял свою ошибку, потому что лицо Билли озарила вспышка удовлетворения.

Боже, я был тупой гребаной мышью.

– Эрик, – только и сказал Билли, делая шаг ко мне, потом еще один.

Поскольку я уже продемонстрировал свою слабость, то все, что мне оставалось, это продолжать отступать. Если я сумею сделать так, что нас с Билли будет разделять стойка, то смогу незаметно набрать девять-один-один со своего телефона, пока он все еще у меня в кармане. Если это не сработает, я смогу рвануть к запасному выходу в задней части кофейни. Кроме этих двух вариантов было еще множество предметов, которые я мог бы использовать в качестве оружия, если понадобится.

Сервировочные подносы.

Кружки.

Черт, я бы даже ложкой придумал как воспользоваться максимально эффективно, если бы пришлось.

– Эрик? – спросил я и покачал головой. – Я бы узнал его, если бы он вошел сюда.

– Поскольку в тот момент какой-то парень увлеченно засовывал тебе в глотку свой язык, подозреваю, ты мало что замечал вокруг.

Черт, только что все стало еще хуже. Единственным положительным моментом из всего этого было то, что он не использовал имя Эйдена, а значит, он, вероятно, не знал, что у меня отношения с его личным PR-агентом.

– Где? – спросил я. – Где он меня видел?

На самом деле мне было абсолютно все равно, где Эрик видел нас с Эйденом, поскольку список мест мог быть достаточно длинным. А Эйден не из тех, кто избегает публичного проявления чувств.

Боже, Эйден. Мне нужно выбраться из этой задницы ради Эйдена.

Я врезался спиной в стойку позади. Оставалось сделать несколько шагов влево, и у меня был бы идеальный шанс…

– Слушай, Билли… – и это было единственное что я успел произнести.

Я даже не успел среагировать, как его рука сомкнулась на моем горле, а потом он приложил меня головой об витрину с выпечкой, стоящую сзади. Я бы закричал, если бы только мне хватило для этого кислорода. Вместо этого вцепился в его запястье, затем попытался добраться до глаз, но он воспользовался свободной рукой, чтобы ударить меня в челюсть. От силы этого удара показалось, что моя голова взорвалась к чертям, и я подозревал, что Билли добивался именно этого. Я был слаб по сравнению с ним, и не мог сопротивляться, когда он потащил меня за стойку, а затем через дверь, ведущую в заднюю часть кофейни. Я пытался нащупать опору под ногами, но Билли был слишком силен. Я попытался закричать, но он грубо схватил меня за горло, так что я не смог издать ни звука.

Я понятия не имел, где мы, пока не уперся спиной в стену рядом с часами в комнате отдыха.

– Вот как все будет, Эштон, – холодно процедил Билли. – Ты соберешь свои вещи, а потом…

– Нет, – оборвал его я, прежде чем он успел закончить. Я медленно покачал головой. – Нет, Билли. Больше нет.

Я попытался подготовиться к следующему удару, но это оказалось нереально. Я отчаянно старался защитить лицо, потом ребра, когда упал на пол. Невозможно было предугадать, куда он нанесет следующий удар. Боль пронзила тело, пока я умолял тьму поглотить меня, но она все не наступала.

Мощные пальцы вцепились мне в волосы, грубо заставляя встать на колени. Я больше не в состоянии был разглядеть багровое от ярости лицо Билли, нависшее надо мной, и не мог понять, о чем он спрашивает. Но я знал, какие слова он хочет от меня услышать… два слова, которые положат этому конец. Два слова, которые столько раз спасали меня в прошлом.

Прости меня.

Вот только даже если бы я все еще был в состоянии говорить, я все равно не произнес бы их. Этих слов от меня Билли больше никогда не услышит.

Вместо этого я мысленно повторял их Эйдену, а затем и те слова, которые у меня не хватило смелости озвучить ему вслух. Я больше не слышал Билли… все, что я слышал, это как Эйден отвечает мне, что тоже любит меня.

А затем была лишь мучительная агония, мою руку вывернули и выкручивали до тех пор, пока тошнотворный щелчок не прошил все тело. Я закричал от боли и кричал, пока тьма, которую я так ждал, наконец, не поглотила меня, окутав собой полностью.

Разум.

Тело.

И душу.

Глава 25
Эйден

Эш никогда не опаздывал, на него это было не похоже. Он написал мне час назад, что будет дома через двадцать минут, так что я ума не мог приложить, что, черт возьми, его задержало. В начале наших отношений я пытался притормаживать себя всякий раз, когда мое поведение становилось излишне удушающим или контролирующим. Я не хотел, чтобы он сравнивал меня со своим жестоким бывшим или думал, что я каким-то образом слежу за ним. Но как я мог примирить это с необходимостью убедиться, что с ним все в порядке?

Я написал Эшу, стараясь как можно небрежнее поинтересоваться, когда стоит доставать еду из духовки, но ответа не последовало.

Еще через десять минут я не выдержал и позвонил ему. Он не ответил. Тогда я начал беспокоиться по-настоящему. Как долго, по его мнению, я должен ждать, прежде чем сойти с ума?

Наконец, я не удержался и написал Эмили, чтобы спросить, не в курсе ли она, что задержало Эша.

Эмили: Мы с Ламонтом едем на север. Эш должен был уйти из кофейни самое позднее час назад.

Я совсем забыл об их планах отпраздновать годовщину, поэтому быстро набрал ответ.

Эйден: Не волнуйся. Уверен, все в порядке. Повеселитесь!

А потом еще какое-то время вышагивал по комнате из угла в угол.

Все это время я не выпускал из рук телефон, поэтому попытался занять себя, просматривая и проверяя аккаунты всех моих клиентов в социальных сетях. Когда добрался до аккаунта Бомбардира Флинна, то заметил повышенную активность на его странице.

Бомбардир в больнице!

Бомбардир Флинн не появится в следующем сезоне?

Что случилось с Бомбардиром?!

#МолимсязаБомбардира

Дальше прилагалось нечеткое фото из приемного покоя, на котором Бомбардира запечатлели в заляпанной кровью рубашке. Мое сердце ёкнуло. Блядь. Независимо от того, что задержало Эша, мне срочно нужно было в больницу, чтобы выяснить, что, черт возьми, случилось с нашим самым крупным клиентом.

Я быстро набрал номер Чейза, выключил духовку и выскочил из квартиры. Мой брат как раз должен был вылетать из Лос-Анджелеса, поэтому, как только включилась его голосовая почта, я начал обрисовывать ситуацию односложными предложениями.

– Бомбардир в приемном покое «Маунт Синай». Направляюсь туда. Нам нужно разрулить это. Пока не знаю, что происходит. Сейчас позвоню ему.

Нажав на отбой, я сразу же набрал номер Бомбардира. Ответа не было.

Я снова попытался дозвониться до Эша. Безрезультатно. Оставалось надеяться, что он задержался в кофейне или заскочил куда-то по дороге домой и не слышал своего телефона. Я знал, что он ставит его на беззвучный во время рабочих смен.

К тому моменту, как добрался до больницы, я уже полностью перешел в рабочее собранное состояние, готовый справиться с любой кризисной ситуацией, чем бы это ни было. Я решительно направился в приемный покой в поисках следов присутствия Бомбардира, но не смог отыскать его сразу. Поэтому прошел в отделение чуть дальше, туда, где располагалось большое открытое пространство с лечебными отсеками.

Не переставая внимательно сканировать взглядом оживленное отделение скорой помощи в поисках Бомбардира, я неожиданно заметил знакомое красное пятно, торчащее между занавесками одного из лазаретов. Сердце замерло, а затем подскочило к горлу при виде эмблемы «Стар Трек» на яркой ткани, и я резко остановился. Я едва обратил внимание, как кто-то раздраженно велел мне смотреть, куда я иду, прежде чем они двинулись мимо, вынужденные обходить меня.

Я не ответил.

Потому что не мог оторвать взгляда от этого куска красной материи.

Это просто обман зрения. И никак иначе.

Я не в состоянии был принять реальность того, что вижу.

Но когда усилием воли заставил себя подойти ближе к занавескам отсека, я уже знал, что это правда. И я знал, кому принадлежит этот красный фартук из «Стар Трек». Мне не обязательно было видеть прикрепленную к нему пластиковую табличку с именем.

Ужас сковал по рукам и ногам, когда я дотянулся до шторы.

– Пожалуйста… – прошептал я.

Сначала я не сообразил, кого вижу. Мне отчаянно хотелось верить: то, что в бледной фигуре, неподвижно лежащей на больничной койке, нет ничего знакомого – это добрый знак, но нутром я чувствовал, что это не так. Это не изменит того, что я уже понял. Что это никакая не чертова ошибка, я знал кто лежит на той кровати.

Не помня себя, сделал еще несколько шагов вперед.

Всего мгновение назад я застыл, будто прирос к месту, а теперь стоял рядом с избитым до неузнаваемости телом, что принадлежало человеку, которого я люблю.

Человеку, которому я боялся признаться, что люблю его и всегда буду любить.

– Эш? – прохрипел я, склонившись, чтобы накрыть его правую руку своей, но замер, увидев шину, идущую от кисти к локтю. Я едва заметил, как у меня из рук выпал телефон, пока отчаянно пытался найти на теле Эша хоть одно место, к которому смог бы прикоснуться, лишь бы убедиться, что его кожа теплая.

Если он теплый, все будет хорошо.

Но, как ни старался, оказалось трудно отыскать хотя бы крохотный участок неповрежденной кожи. Руки Эша сплошь покрывали раны и синяки, которые исчезали под короткими рукавами больничной рубашки. Вокруг горла виднелись яркие красные пятна. Его красивое лицо было настолько опухшим, все в синяках и ссадинах, что я по-прежнему не мог найти ни одной знакомой черты, подтверждающей, что это действительно он.

Я слегка коснулся его волос кончиками пальцев. Они казались чуть липкими на ощупь, и я понял, что это скорее всего из-за крови.

В глазах запекло и затуманилось.

– Эш, детка, ты меня слышишь?

Он не ответил, и меня вдруг захлестнула паника. Лишь монотонный звук аппарата, отслеживающего его сердцебиение, не дал мне окончательно сорваться.

Он спал.

Должно быть, он просто спал.

В любую секунду он проснется и все будет в порядке.

– Эш, – прошептал я, склонившись к его уху. – Теперь я здесь, хорошо? Я знаю, ты устал, детка, и тебе не обязательно говорить… но мне нужно, чтобы ты открыл свои красивые глаза. Ради меня. Только на минутку, ладно? А потом сможешь снова заснуть…

Когда он не ответил и не шевельнулся, я крепко зажмурился и прохрипел:

– Пожалуйста, Эш... Пожалуйста, не делай этого со мной.

Позади меня послышалось легкое шарканье, и я заставил себя выпрямиться. Молодая женщина в халате слегка нахмурилась.

– Чем я могу Вам помочь?

– Пожалуйста, он… он…

Я не мог заставить себя произнести это вслух. Я даже не был уверен, о чем именно спрашиваю.

Хмурый взгляд медсестры сменился выражением жалости, когда она подошла ближе. В ее руках была капельница.

– Вы член семьи?

Мне удалось покачать головой.

– Он спит, – произнесла она.

Облегчение было мгновенным и ошеломительным, мои колени подогнулись, так что едва удалось ухватиться за поручень кровати, чтобы не рухнуть.

– Почему он не просыпается?

– Сэр, – мягко настаивала медсестра. – Боюсь, если Вы не член семьи…

– Я люблю его, – перебил я. – Я люблю его и должен сказать ему об этом... Мне нужно, чтобы он очнулся и узнал...

Я понимал, что несу бессвязную околесицу, но, казалось, мой разум все еще в ступоре пытается догнать происходящее. Он просто завис на том стоп-кадре, когда я стоял в коридоре, глядя на этот чертов фартук, пытаясь придумать хоть какой-нибудь предлог, чтобы объяснить, почему эта вещь оказалась здесь, в этом ужасном месте.

– Вы его муж или жених? – поинтересовалась медсестра медленно растягивая слова.

Нет, не медленно.

Намекая.

Я тут же кивнул.

– Его жених, – быстро ответил я.

Медсестра кивнула, удовлетворившись моим ответом.

– Он на сильных успокоительных, мистер…

– Вейл.

– Мистер Вейл. Болеутоляющие, которые он принимает, продержат его какое-то время в состоянии близком к наркозу.

– Что случилось? – я, наконец, отыскал место на его теле, к которому мог прикоснуться. Подушечки моих пальцев легонько черкнули по кончикам пальцев Эша на его сломанной руке.

– Насколько я поняла, кофейню, в которой он работает, сегодня вечером ограбили, когда он как раз запирал входную дверь. Я знаю, что повреждения выглядят пугающе, мистер Вейл, но, к счастью, ни одно из них не угрожает жизни. У него сломана рука, однако операция не потребуется. Врачи подождут пару дней, пока спадет припухлость, а затем наложат гипс. В остальном, это лишь вопрос времени и поддержания его комфорта до тех пор, пока тело само себя не исцелит.

– Ограбили? – качая головой переспросил я.

В этом не было никакого смысла. Какой грабитель станет тратить столько времени, чтобы до полусмерти избить кого-то, не говоря уже о том, чтобы сломать руку жертве? Произошедшему с Эшем существовало только одно объяснение, но прежде чем я успел что-либо произнести, женщина продолжила говорить дальше.

– Все могло быть гораздо хуже, если бы не появился его кузен и не вспугнул грабителя.

– Кузен? – повторил я совершенно ошеломленно.

– Между нами говоря, у грабителя не было ни единого шанса против футболиста НФЛ, не так ли? – произнесла она с легкой улыбкой. – Вашему жениху очень повезло. Мистер Флинн сказал, что ему удалось неслабо отделать того парня, прежде чем он сбежал, так что копы надеются, что нападавший рано или поздно объявится в больнице, потому что ему потребуется медицинская помощь. Возможно, даже здесь…

Из-за глухого рева в ушах я больше ничего не слышал. В меня будто врезался товарный поезд, и я все еще пытался вспомнить как нужно дышать, когда штора внезапно отъехала в сторону и знакомое тело заполнило собой небольшое пространство лазарета.

– Ах, мистер Флинн, а я как раз рассказывала жениху вашего кузена о том, как Вы спасли положение…

– Эйден?

При звуке дрожащего голоса Эша меня захлестнула волна эмоций. Понятия не имею, как мне это удалось, но я смог оторвать взгляд от Бомбардира и посмотреть на Эша. Его глаза заволокло болью, когда они встретились с моими, потом ненадолго переключились на Бомбардира – нет, Билли, – а потом он закрыл их и отвернулся.

Но я успел заметить.

Одинокую слезу, скатившуюся из уголка его глаз. Кожа была настолько опухшей и сплошь покрытой синяками, что разглядеть это казалось практически невозможно, но она походила на чертов сигнал маяка. И в ту же секунду все встало на свои места.

Я отпустил пальцы Эша и выпрямился. Медсестра все еще продолжала что-то мило щебетать, слегка смущенно посвящая дифирамбы Бомбардиру, когда я, миновав ее, со всей силы ударил его так, что он отлетел назад, а огромный букет рубиново-красных роз, что он держал в руке, взметнулся в воздух, осыпаясь на пол. Медсестра истошно закричала, пока Бомбардир усиленно пытался устоять на ногах, но я не обращал на нее внимания.

Я игнорировал все вокруг себя.

Потому что в эту секунду мир перестал существовать.

В этот момент я забыл даже об Эше.

Один на один, только я и человек, укравший так много всего у молодого парня, которого, по его словам, любил.

Этот ублюдок понятия не имел о любви.

Эш, которого он якобы лелеял, не существовал. Он был продуктом жестокости этого человека.

Мой Эш был настоящим. Тот самый Эш, который лежал сейчас на больничной койке до полусмерти избитый, был настоящим.

– Какого хера? – заорал Бомбардир, когда из его разбитого носа хлынула кровь, но это было единственное, что он успел сказать, прежде чем я снова ударил его. Мой кулак прошелся по его лицу, Флинн споткнулся, успев схватиться за занавес, окружавший лечебный отсек, и воспользоваться им, чтобы остаться на ногах.

Ровно до тех пор, пока я не ударил его по колену. Он заорал от боли и грохнулся на пол.

Но этого было недостаточно.

Этого было ничтожно мало.

Я жаждал крови… много крови.

Столько же, сколько пролил Эш за последние четыре года. Черт, даже больше. За каждое слово, которым он унижал Эша, за каждый удар, который он наносил, за каждое бессмысленное извинение, которое предлагал после – я хотел его крови, его боли, его страха. Я хотел, чтобы он понял, каково это – не знать, что грядет, не знать, когда прекратятся удары.

И прекратятся ли они вообще.

С этой мыслью я схватил его за шиворот, поднял на ноги и ударил опять. Бомбардир попытался отреагировать слабым ответным ударом, но все было именно так, как я и предполагал.

Этот мудак умел только бить, но не драться.

Я снова и снова наносил удары один за другим, пока он тяжело не рухнул на пол. Прежде чем я успел вновь поднять его, на меня неожиданно навалилось крупное тело. Вес намертво пригвоздил к полу, а затем усилился вдвое, надавливая мне на спину. Вокруг кричали какие-то люди, а через несколько секунд мои руки заломили за спину, и я почувствовал, как вокруг запястий защелкнулись металлические наручники.

Один из полицейских, нависнув надо мной, что-то говорил, но я его не слышал.

Потому что все мое внимание было сосредоточено на Эше.

В какой-то момент ему удалось выбраться из больничной койки, но далеко он не ушел, потому что обессиленно упал на колени прямо возле кровати. Рядом с ним, тоже на коленях и обняв его за плечи, стояла медсестра. Я видел, что она отчаянно зовет на помощь, но, как и копов, не слышал ее.

Потрясенный взгляд Эша встретился с моим на долю секунды, и я понятия не имел, о чем он думает. Меня охватило болезненное отчаяние, когда я понял, что, возможно, теперь он боится меня после того, что я сделал с Бомбардиром – нет, Билли – но я не жалел о содеянном.

Я просто не мог об этом пожалеть.

– Помогите ему! – крикнул я медсестре в тот момент, когда копы начали тащить меня прочь из приемного покоя. – Не подпускайте к нему этого больного ублюдка, слышите? Даже близко не подпускайте его!

Я попытался высвободиться из крепкой хватки копов.

– Подождите, прошу, мне нужно убедиться, что с ним все в порядке!

Но полицейские проигнорировали меня, и последнее, что я увидел, когда они выволокли меня, как несколько человек поспешно окружили Эша, чтобы помочь ему вернуться в постель. Я отчаянно пытался поймать его взгляд, встретиться с ним глазами в последний раз, но его глаза были закрыты.

И именно это больше всего на свете пугало меня до смерти.

* * * 

Двадцать четыре гребаных часа.

Двадцать четыре гребаных часа Эш предоставлен на милость этому больному ублюдку.

Двадцать четыре часа я расхаживал взад и вперед по тесной тюремной камере, а Билли «Бомбардир» чертов-мать-его-Флинн плел какую угодно историю.

Я был таким конченным идиотом.

Несмотря на приказ офицера полиции сидеть на месте, я поднялся и принялся нетерпеливо мерить шагами комнату, в которой провел последние пятнадцать минут. По какой-то причине на меня не надели наручники, но я знал, что не могу уйти отсюда.

Господи Иисусе, как же я этого не заметил? Как я раньше не догадался? Я чувствовал, что-то странное начало твориться с Эшем с тех пор, как он узнал, что Бомбардир – мой крупный клиент, но списал это просто на нервозность, связанную с новизной наших отношений.

– Черт, – пробормотал я, в отчаянии ударив кулаком по стене.

В этот момент дверь открылась, но на пороге оказался не полицейский. Человек, стоявший в дверях, смотрел на меня со смесью растерянности и праведного гнева.

Мой брат.

Чейз на миг задержал на мне взгляд, затем вошел в комнату и закрыл за собой дверь. В руке он держал два конверта, один был меньшего размера. Я знал, что копы собрали в него мои личные вещи, когда меня оформляли. Чейз молча сел и положил этот конверт на стол. Я нечасто видел брата в ярости, но сейчас сложно было ошибиться. Я опустился на стул напротив него.