Текст книги "Поездка со мной (ЛП)"
Автор книги: Люси Китинг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)
17
В течение следующей недели каждую свободную моменту я сижу за телефоном и компьютером, изучая Instagram Эвы Адамс – ее фотографии и все проекты, над которыми она работала на протяжении многих лет. Ее отделка из натурального дерева, восстановленные терракотовые плантаторы и импортный текстиль. Я копаюсь на нашем пыльном, опасном чердаке, пытаясь найти оригинальные поэтажные планы маминой студии, а потом просто измеряю ее сама и создаю подробные визуализации интерьера и экстерьера 'до и после'. Я, конечно, не подрядчик, и у меня нет средств, чтобы нанять его, поэтому мне придется придерживаться основ. Я сохраню шкафы, общую планировку, но я отшлифую и покрашу. Я также хотела бы придумать, как сделать раковину, используя дождевую воду или воду из шланга, ничего слишком сумасшедшего, просто чтобы она могла смывать свои кисти, не ходя в дом и обратно.
Я иду в магазин Jacobson's Hardware, чтобы взять несколько дополнительных образцов краски, которые Билл припас для меня, с облегчением понимая, насколько мала площадь здания. Для интерьера я выбрала хрустящий, теплый белый цвет, чтобы открыть пространство, а для экстерьера – темный цвет шифера, который, кажется, сейчас в моде на западном побережье, способ превратить что – то историческое в нечто более современное и стильное.
– Это просто так… темно, – замечает моя мама, когда я показываю ей чертежи за обеденным столом.
– В этом вся суть, – говорю я. – Я делаю его современным! Шикарным. Сейчас здесь какой – то беспорядок.
Моя мама ерзает. – А что, если мне нравится, что она в беспорядке?
Я нетерпеливо качаю головой. – Мам, этим занимаются люди вроде Эвы Адамс. Устранение некоторого сумасшествия и упорядочивание вещей. Я обещаю, тебе это понравится.
Мама вздохнула. – Я только за, но, может, ты попробуешь что – нибудь другое, кроме грифеля? Например, пыльный шалфей?
Я прикусила губу. В конце концов, это ее дом. – Хорошо. Обещаю, я не буду заходить слишком далеко.
В четверг Реджи рано ушел домой с больным желудком, поэтому мы с Андре взяли двух дополнительных наездников для поездки домой, за что я ему очень благодарна. Одного из них я никогда раньше не видела, а другая – девушка, которую я лишь смутно узнаю. Думаю, возможно, мы вместе занимались математикой на втором курсе. Шара. Она подходит к машине, неся тяжелый чехол для гитары. Андре выпрыгивает и, как джентльмен, помогает ей положить его в огромный багажник Prius, который открывается, как дверь инопланетного космического корабля.
– Спасибо, – мило говорит Шара, забираясь на заднее сиденье. Ее подруга забирается вместе с ней.
– Эшли и Шара, верно? – говорит Андре. Он смотрит на Шару. – Мы вместе занимались английским в прошлом году.
Он действительно знает всех? – интересуюсь я.
– Точно. – Шара улыбается. – Мистер МакДугал.
– У этого чувака есть стиль, – говорит Андре, и я понятия не имею, о чем он говорит, но Шара испускает высокопарное, застенчивое хихиканье.
– У него точно есть!
Андре поворачивает голову назад, нахмурив брови. – Кстати, я не знал, что ты играешь на гитаре.
Шара пожимает плечами. – Не играю. Не совсем.
– Правда? – Он обменивается заговорщическим взглядом с ее подругой. – Тогда почему ты носишь его с собой.
Эшли многозначительно смотрит на Шару, которая вздыхает. – То есть, я вроде как ношу. Но в основном только для себя. Я беру один урок в неделю после школы. – Она делает паузу, как будто не уверена, что хочет продолжать, затем продолжает. – Недавно я начала писать песни.
– Они такие хорошие, – говорит Эшли. – Я говорю это не для того, чтобы быть милой, или что – то в этом роде. На самом деле я постоянно прошу ее играть для меня.
– Правда? – говорю я. – Это потрясающе. Я бы с удовольствием послушала их как – нибудь.
Андре делает на меня лицо, как будто он шокирован.
– Что? – тихо спрашиваю я.
– Тебе нужно исполнять песни, Шара, – объявляет Андре.
– Это то, что я всегда ей говорю! – говорит Эшли.
Шара выглядит в ужасе. – Вы с ума сошли?! Ни за что.
– Людям бы это понравилось.
Шара молчит, но когда я снова смотрю в зеркало, я вижу, что на ее губах играет небольшая улыбка. – Я не знаю… – говорит она.
– Хорошо, вот что ты должна сделать, – говорит ей Андре, как будто все в полном порядке. – Ты подумаешь об этом. Ты решишь, что это отличная идея. Затем, когда будешь готова, зайдешь в 'Дымную сову' в городе. Управляющего там зовут Гас. Скажи ему, что тебя прислал Андре. Он подберет тебе комплект.
– Вау, хорошо… спасибо! – возбужденно шепчет Шара.
– Не благодари меня пока, – говорит Андре. – Поблагодаришь меня, когда все в городе будут сходить с ума от твоей музыки.
После того как мы отвезли Шару на урок игры на гитаре, Андре поймал меня на том, что я смотрю на него на красный свет.
– Что теперь? – спрашивает он.
– Что заставило тебя сделать это?
– Что сделать?
– Предложить ей выступить? Ты плохо ее знаешь. Ты никогда не слышал ее музыку.
Андре пожимает плечами. – Я могу сказать, что ей просто нужно немного поддержки. – Он делает паузу. – А вот ты, с другой стороны…
Я замялась. – Я? Что я сделала?
– Я бы с удовольствием послушала как – нибудь твои песни, – дразнит Андре насмешливым, высокопарным голосом.
– Я вела себя хорошо!
– Я знаю, – говорит Андре. – Это было странно.
Я стучу его по плечу. Он улыбается мне, и мое сердце слегка замирает. Честерское шипение. Я ухмыляюсь про себя. А потом чувствую себя глупо.
– Позволь мне задать один вопрос, и, пожалуйста, не сердись на меня, – начинает Тесса в пятницу после школы, ее глаза блуждают по внутренней части маминой студии, которая не имеет ни малейшего сходства с прежней, да и вообще с каким – либо функциональным зданием. На полу лежат стружки, инструменты разбросаны повсюду, а половина стен покрыта мазками краски. – Возможно ли, что ты откусила немного больше, чем могла прожевать? – Тесса, Сидни, Такер и Маркус зашли лично, поскольку в последнее время я не очень хорошо отвечаю на сообщения.
Я застонала, приседая, чтобы снова начать шлифовать. Оказывается, шлифовка занимает гораздо больше времени, чем я думала. У меня болит каждый мускул, но у меня нет времени плакать из – за этого. Я должна закончить, чтобы можно было приступить к рисованию.
– А ты не могла просто набросать это? – вклинивается Сидни. Она сидит на ведре прямо за дверью студии, отказываясь заходить, потому что у нее аллергия… на что, она не уточнила.
– Эва Адамс – исполнительница, – говорю я им, глядя с пола. – Она очень практичная. Я должна показать ей, что могу прийти и сделать работу. Что я могу посмотреть на что – то и преобразовать это самостоятельно.
– Ты знаешь, что тебе нужно? – спрашивает Такер, проводя рукой по подоконнику и посылая на пол струйки опилок. – Пицца. Пицца сделает все это лучше.
– Он прав, – говорит Тесса. – Никогда не хорошо делать такую работу на пустой желудок. Это подпитает тебя.
– Как много еще ты можешь рассчитывать сделать сегодня вечером? говорит Маркус. – Просто начни завтра. Я даже вернусь и помогу тебе.
– Поможешь? – Я прекращаю шлифовать и смотрю на него.
– Поможешь? – говорит Тесса.
Маркус пожимает плечами. – То есть, может быть. Возможно. Посмотрим.
Тесса качает головой.
– Просто идите, ребята, – говорю я им. – Ничего страшного. – Конечно, руки у меня сырые, а глаза красные от опилок, но я все сделаю. Я всегда нахожу выход.
Я работаю еще немного, затем в изнеможении откидываюсь к стене. Мой телефон жужжит. Я ожидаю, что это Сидни пытается заманить меня в амбар, или в кино, или еще куда – нибудь, что они делают сегодня вечером. Но это не так. Это Андре.
«Давай встретимся. Я должен тебе кое – что показать.»
«Еще одно место для купания?»
«Нет. Это намного, намного лучше.»
– Мой опыт общения с инопланетянами начался в начале двадцатых годов, – объясняет Матильда Страус, пока мы стоим на вершине старой водонапорной башни на заднем дворе ее участка, расположенного с одной стороны небольшой горы на окраине города. Она больше не работает, и Матильда написала два слова черным шрифтом на самом верху. Добро Пожаловать НЛО.
– Как я не знала об этом месте? – шепчу я Андре.
– Просто послушай, хотя бы раз, – бормочет он мне из уголка рта. Затем он игриво подталкивает меня бедром.
– Как я и говорила. – Матильда бросает на нас взгляд. – Однажды поздно вечером я ехала домой из бакалейной лавки и увидела в небе круглый дискообразный свет. Сначала я подумала, что это уличный фонарь. Но чем дольше я ехала, тем больше понимала, что он находится на расстоянии многих миль. Он мигал среди звезд, а затем набрал скорость. Потом он остановился. – Она смотрит на меня, ее глаза расширены. Я сглатываю. – Это явная улика. Мертвая остановка. Ни один искусственный самолет не способен на такое движение.
Я не могу знать, правда ли это, но Матильда, с ее длинной косой, простым льняным платьем и огромными розовыми очками, убедительна.
– Сумасшедше, – это все, что я могу сказать.
– Действительно, сумасшедше, – отвечает Матильда. – И я поняла, что другие люди тоже должны это увидеть. Я поехала с мужем в Колорадо, в Национальный парк Джошуа – Три, где больше верующих, и, конечно, в Аризону. Здесь люди приезжают просто ради интереса. Они ни во что из этого не верят. Но вы удивитесь, многие в итоге видят дорогу. На такой высоте, с беспрепятственным обзором, небо просто открывается перед вами. Ты видишь то, что никогда не мог себе представить.
– И сколько же здесь было замечено, Матильда? – спросил Андре, скрестив руки, сосредоточенно нахмурив брови. Он всегда был собеседником, даже здесь, на высоте ста футов над землей.
– Зависит от обстоятельств. – Матильда в задумчивости поджимает губы. – Сто восемьдесят?
Я моргаю.
– Более ста случаев наблюдения пришельцев? – спрашиваю я.
Матильда продолжает. – Я лично видела около тридцати, а мой муж, Карл, видел троих. – Она прислоняется к скрипучей стенке водонапорной башни, и у меня возникает искушение протянуть руку и схватить ее, пока она не упала прямо на стенку. – Конечно, это только те, которые были задокументированы посетителями. Кто знает, сколько их еще не было? Кстати, мы призываем вас сообщать о них. – Она смотрит между нами двумя.
– За дело, – говорит Андре.
– Знаете, в этом районе было много задокументированных случаев наблюдения пришельцев, начиная с 1700–х годов. Мало кто знает, но в 1969 году, по крайней мере, пять разных людей встретили один и тот же инопланетный космический корабль недалеко от Грейт Баррингтона. Все они описывали его одинаково. Он парил, был яркий свет, и каждый из них потерял по меньшей мере десять – пятнадцать минут времени.
– Откуда вы это знаете? – спрашиваю я.
– Я знаю все, – говорит Матильда. – И еще, это было в передаче 'Нераскрытые тайны'.
Я украдкой бросаю взгляд на Андре.
Матильда продолжает, глядя на верхушки деревьев. – У нас восхитительный сад. Я очень советую вам взглянуть на него перед отъездом. Более шести экстрасенсов сказали нам одно и то же. В саду есть вихрь, который создает связь с другой вселенной.
Я сильно прикусываю губу и хочу рассмеяться еще больше, когда вижу, какое прямое лицо сохраняет Андре после всего этого времени, слушая каждое слово, вылетающее из уст Матильды.
– Вы должны быть очень внимательны к своему телу в саду. Девяносто девять процентов людей чувствуют энергию. Но вы должны быть открыты для нее. Попросите опекунов о помощи. Не удивляйтесь тому, что происходит.
– Так много статистики, – шепчу я.
– Вы мне не верите, и это прекрасно, – говорит Матильда. – Но бывали и по – настоящему чудесные случаи.
– Не суди, пока не попробуешь, Чарли, – говорит Андре, его лицо серьезно. Я хмуро смотрю на него.
– Мне жаль, – говорю я, чувствуя неожиданный стыд. – Я с нетерпением жду возможности посмотреть сад, Матильда. Я обещаю быть открытым.
– Выбор, конечно, за вами, – говорит она. – Готовы ли вы изменить свою жизнь или нет. А теперь я вас оставлю. – Матильда делает паузу, прежде чем спуститься обратно по лестнице. – Пожалуйста, распишитесь в гостевой книге.
Оставшись одна на вершине башни, я поворачиваюсь к Андре. – Это безумие, – говорю я.
– Или нет? – спрашивает Андре. – Как мы можем знать, если мы никогда не испытывали этого?
Мы садимся, свесив ноги с края башни.
– Итак, почему именно ты привел меня сюда? – спрашиваю я.
– Подумал, может быть, тебе нужен перерыв, – говорит Андре. – И вообще, дело не только в тебе, Чарли. – Он смотрит на меня, ухмыляясь. – По правде говоря, мне тоже нужна была передышка. Джесс приставала ко мне без остановки. Она хочет поговорить. Убедиться, что я в порядке, или что – то в этом роде.
– О, – говорю я, удивленная разочарованием, которое чувствую. Так вот почему он хотел приехать сюда. – Ну, тогда я рада, что могу отвлечься.
– Мы можем отвлекать друг друга, – добавляет Андре.
– Ты хочешь поговорить об этом? – спрашиваю я после нескольких минут молчания.
Андре качает головой. – Ты думаешь, я пригласил тебя на инопланетную сторожевую башню только для того, чтобы поговорить о своей бывшей? Не может быть.
Я киваю, испытывая тайное облегчение.
Чарли на заднем сиденье. Отзывы:
– Такая дружелюбная и ободряющая. Рада, что мне довелось прокатиться с Чарли. – Шара
18
Я провожу половину своего субботнего дня, развозя людей по Честер Фоллс, на спортивные игры и на прически, на занятия в кружках и на танцевальные тренировки, представляя себе время, когда очень скоро я буду далеко отсюда. Вторую половину дня я заканчиваю покраску, а также устанавливаю подключенную к шлангу раковину из залитого бетона, на самом деле это просто маленькая коробка со сливным отверстием в дне.
В воскресенье утром я просыпаюсь очень рано и крашу внутреннюю часть студии грунтовкой. Я хочу, чтобы грунтовка успела застыть, пока я вожу Лулу. Это было бы идеальное время, чтобы бросить ее, но я никогда этого не сделаю. Я знаю, что у меня много дел, но из того, что я знаю об архитекторах, и из Instagram Эвы, вот на что похожа их жизнь. Они работают наперегонки, балансируют между несколькими вещами одновременно, ведут переговоры о бюджете и пытаются добиться наилучшего результата, имея массу противоречивых мнений и логистики.
В этот раз, по дороге от дома Лулу до заброшенного муниципального здания, мне необычайно трудно заставить замолчать все вопросы, которые возникают у меня в голове. Я все время представляю, что бы сделал Андре, если бы он был здесь, на пассажирском сиденье рядом со мной. Как бы он отреагировал на портфель, который она несет, на ее недоуменное место высадки. Стал бы он выпытывать у нее подробности, рассказывая что – то о себе, или просто прямо спросил бы своим непритязательным, обаятельным тоном? В любом случае, нет ни малейшего шанса, что он позволит ей выйти из машины, не раскрыв историю ее жизни.
Лулу замечает мой пристальный взгляд, но ничего не говорит. Она просто смотрит в сторону.
– Увидимся на следующей неделе? – спрашиваю я, когда мы подъезжаем к старому зданию и она выходит из машины.
– Увидимся на следующей неделе, – говорит она и мило машет рукой.
Я смотрю, как она направляется через парковку к кирпичному зданию, и на мгновение я думаю о том, чтобы последовать за ней. Ей даже не нужно будет знать, но я наконец – то получу ответы на вопросы, которые меня так интересовали. Я дохожу до того, что кладу руку на ручку двери машины, но потом передумываю.
– Не лезь в ее дела, Чарли, – говорю я себе, отстраняясь. – Ты бы не хотела, чтобы она вмешивалась в твои.
– Это выглядит невероятно, Чарли, – говорит Андре в понедельник, просматривая на моем телефоне фотографии готовой студии. Я попыталась возразить, но он выхватил телефон из подстаканника и не переставал выпытывать у меня код. А когда Андре смотрит на вас своими светло – карими глазами, улыбаясь уголками рта, ему очень трудно отказать. Я также заметила, что он сегодня нервный, больше, чем обычно. Интересно, Джесс все еще у него на уме, или что – то еще? Интересно, каково это, когда в твоем теле постоянно бурлит энергия? – Не могу поверить, что ты сделала все это сама. – Когда он говорит это, меня охватывает прилив энергии, и я с удивлением листаю фотографии.
– Это действительно выглядит хорошо, – говорит Реджи, наклоняясь с заднего сиденья. – Я никогда раньше не видел дома такого цвета.
– Спасибо, Реджи, – говорю я, и я серьезно. Мое тело покалывает от энергии с головы до ног. Я никогда не чувствовала такой гордости за что – либо.
Когда я вернулась после вчерашней поездки с Лулу, я начала красить внешний вид студии в бледно – зеленый цвет, но все время представляла, что подумает об этом Эва. Потертый шик. По – детски. После нескольких мазков я откопала банки с грифелем, которые изначально взяла, и принялась за работу. Я знаю, что мама просила меня не делать этого, но когда она увидит, я уверена, что ей понравится.
Я повесила фонари во внутреннем дворике и добавила вход из деревянных досок, чтобы люди счищали обувь, прежде чем войти в помещение. Моя мама всегда пачкает обувь грязью во время дождя, и она там скапливается. Это должно решить эту проблему.
Затем я заменила все мамины вещи, сфотографировала их и оставила, чтобы она нашла их сегодня утром. Не могу дождаться ее реакции, когда вернусь домой. Я думала, что она напишет мне смс или что – то в этом роде, чтобы сказать, что она подумала, когда увидела это, но она никогда не умела обращаться с телефонами. Она всегда забывает свой пароль.
Я все время думаю: если я смогла сделать это за такой короткий промежуток времени, что еще я могу сделать?
Андре возвращает мне телефон. Наши пальцы на мгновение соприкасаются. Он пахнет приятно и тепло. Мои щеки тоже становятся теплыми. Помни, ты всего лишь отвлекающий маневр, Чарли, думаю я про себя.
– Не могу дождаться, чтобы услышать, что думает Эва, – говорю я. – Я уверена, что она не ожидала, что я отремонтирую настоящее здание, когда попросила посмотреть мою работу.
– Определенно нет, – говорит Андре, его глаза снова ловят мои. Он проводит рукой по волосам. – Ну, я скажу тебе, что я думаю. Ты должна по – настоящему гордиться. И ты заслуживаешь празднования. Мы идем в боулинг.
– Не могу поверить, что ты не знала о 'Lanes and Games', – говорит мне Андре, когда мы подъезжаем к неприметному, обветшалому зданию, расположенному на окраине торгового центра через два города. Реджи нужно было идти на встречу с репетитором по математике, и он был очень разочарован, что не присоединился к нам. – Это лучшее место на земле.
Чем дольше мы находимся вместе в этой машине, тем более взволнованным кажется Андре. Я пыталась сказать ему, что не знаю, смогу ли я взять отгул на работе, чтобы сходить в боулинг, но он не принял отказа. Он просто продолжал настаивать. Так что теперь, несмотря на то, что мы должны быть здесь ради меня, на самом деле я здесь ради него.
– О, я знала, что он здесь, – говорю я, рассматривая выцветшие окна, недостающие буквы на вывеске. – Я просто не знала, что он все еще работает.
Андре ухмыляется. – Просто подожди.
Внутри Андре расплачивается с работником проката обуви, и мы садимся на скамейку, чтобы натянуть классические двухцветные ботинки для боулинга, от которых воняет освежителем для подошв. Я благодарна, что на мне сегодня очень толстые носки, хотя они и делают обувь немного тесной.
– Ты когда – нибудь раньше играла в боулинг? – интересуется Андре, наклонив голову в сторону, когда наклоняется, чтобы завязать шнурки.
Я задумываюсь на минуту. – Один раз, несколько лет назад, когда мы гостили у моей тети в Бостоне. Но мы использовали маленькие шары для боулинга и маленькие кегли. Не те гигантские с отверстиями для пальцев, которые показывают по телевизору.
– Маленькие кегли – это то, что нужно, – говорит Андре, всегда говоря то, что нужно, чтобы ты чувствовала себя более комфортно. – Они никогда не получают достаточно уважения. – Он ведет нас к выходу и обходит сбоку помещение для проката обуви, и все здание открывается, открывая пространство с яркими огнями, сверкающими деревянными полами и тоннами и тоннами людей.
– Вау. Здесь так… оживленно! – восклицаю я, когда Андре садится в кабину и начинает вводить наши имена на клавиатуре.
– Сегодня вечер понедельника, – говорит он, как будто это очевидно. – Вечер лиги боулинга.
Я пристально смотрю на него. – Откуда ты так много знаешь обо всем?
Он выглядит самодовольным. – Я умный, наверное. Кроме того, это написано вон на той табличке. – Он указывает на табличку рядом с автоматом для пинбола.
Я закатываю глаза. – Ладно, но я имею в виду этот город в целом. Похоже, ты знаешь все места.
Андре смотрит вниз, его улыбка растет, и я могу поклясться, что он покраснел. Когда он снова поднимает взгляд и встречается с моими глазами, я вдруг чувствую себя неловко. – Думаю, я просто внимателен.
Я сажусь рядом с ним, пока он заканчивает вводить нашу информацию в компьютер, и позволяю своим глазам более внимательно осмотреть помещение, впервые замечая, насколько все старое. Место, куда мы ходили в Бостоне, было темным внутри и имело так много неоновых ламп, что едва можно было видеть прямо. Lanes and Games выглядит так, будто к нему почти не прикасались шестьдесят лет, за исключением, может быть, телевизоров для боулинга на каждой станции. Стены пастельно – розового цвета, деревянные кегли покрыты царапинами, а водостоки, похоже, вырезаны вручную. Несколько ступенек вверх и направо – старомодная пиццерия и большой полулунный бар.
– Было бы гораздо веселее, если бы у нас сейчас были белые русские, – говорит Андре, его взгляд метался по сторонам, пока он постукивал ногой.
– Что такое 'Белый русский'? – спрашиваю я, шевеля пальцами ног, пытаясь понять, полностью ли они онемели или нет. – А ты в порядке? Ты выглядишь немного… не в себе.
Андре тупо смотрит на меня. – Чувак в порядке? – спрашивает он.
Я моргаю. – Кто этот чувак?
– Большой Лебовски! – Андре практически кричит, упираясь руками в голову, как будто не может поверить в то, что я говорю. Люди рядом с нами оборачиваются и смотрят, и он протягивает руку в знак извинения, прежде чем продолжить. – Только величайший фильм всех времен! Скажи мне, что ты его видела.
Я качаю головой. – У нас не было телевизора, пока мне не исполнилось тринадцать…
Андре трет глаза, как будто даже присутствие рядом со мной его утомляет. – Ты так говоришь, как будто это уважительная причина. Фильм 'Большой Лебовски' должен посмотреть каждый.
– Ладно, а о чем он?
– Джефф Бриджес играет укурка, которого по ошибке опознали, обмочили его ковер, и когда он отправляется на поиски человека, ответственного за его все более дерьмовый день, его втягивают в сумасшедший преступный мир.
Я делаю лицо. – Звучит мрачно.
– На самом деле это комедия, – объясняет Андре.
– О. Ну, тогда это звучит запутанно.
Андре качает головой. – Это потрясающе. Он также пьет White Russians весь день напролет и находится в финале своей клубной лиги по боулингу.
– Неудивительно, что тебе нравится этот напиток, – говорю я, просматривая его в своем телефоне. – По сути, это просто молочный коктейль с алкоголем.
Андре ухмыляется. – Точно. – Затем он поворачивается к дорожкам. – Может, займемся этим делом?
Андре берет мяч и бросает его по дорожке с большей силой, чем нужно. Затем он отступает назад, переминаясь с ноги на ногу. Как будто он боится остановиться. Даже когда я играю в боулинг, он кажется рассеянным, смотрит на свой телефон, покачивая ногой, или болтает с соседними игроками.
– Андре, серьезно, ты в порядке? – наконец спрашиваю я, когда снова присоединяюсь к нему на скамейке.
Он хмурится, вставая. – Абсолютно. У меня просто были проблемы со сном, вот и все. – Он избегает смотреть мне в глаза, когда говорит это, что на него не похоже. Мне интересно, готов ли Андре полностью погрузиться в разговор, если он не имеет отношения к тому, что его действительно беспокоит.
– Знаешь, ты можешь поговорить со мной. Я имею в виду, ты всегда рядом.
Андре прочищает горло. – Ничего страшного, просто это все из – за моих родителей, – говорит он. – Они сказали мне, что думают, что я зря трачу время, ожидая Уилсона. Что мне лучше пойти в Тулейн. – Его глаза стали темными и сердитыми.
– Как ты думаешь, почему они так сказали? – деликатно спрашиваю я.
– Они, конечно, знают, что Уилсон – отличная школа, но они сказали, что мне следует расширить свои горизонты. Что для меня было бы хорошо уехать отсюда на некоторое время.
Я сглотнула. – Тогда зачем ты подал документы в Тулейн, если ты не хочешь туда поступать?
Андре двигает головой вперед – назад, размышляя. – Меня завербовал тренер по лакроссу. И у них есть знаменитая программа по социальной психологии. Мой консультант в колледже подумал, что мне это может быть интересно.
– А тебе было?
Андре пожимает плечами. – То есть, да. Но я бы предпочел быть здесь.
Наблюдая за Андре, откинувшимся на спинку кресла и сложившим руки на груди, я впервые осознаю кое – что. Он не пытается оставаться рядом с домом, потому что он так одержим им. Он пытается остаться здесь, потому что боится уехать.
Андре прерывает мои мысли. – Я знаю, что ты скажешь мне жить дальше, в стиле Чарли Оуэнс. Но я не могу. Все говорят о следующем годе, а сейчас я понятия не имею, на что будет похож следующий год. Я не хочу представлять.
Я вздыхаю. – Мне жаль, Андре, – говорю я, и выражение его лица смягчается.
– И это все? Ты не собираешься сказать мне, что я веду себя глупо?
Я качаю головой. – Нет.
Немного погодя, когда Андре встает, чтобы сыграть свою партию, я говорю ему, что он может сыграть и мою. Андре не протестует, и к тому времени, когда снова наступает моя очередь, я возвращаюсь с двумя кремово – белыми коктейлями.
– Как ты это сделала?! – спрашивает Андре.
– Я сказала бармену, что у моего друга тяжелая неделя, и, может быть, он сможет нам помочь. – Каждый из нас делает по глотку. Вкус хороший, но он обжигает. Андре закрывает глаза.
– Боже, это прекрасно, – восклицает он. Затем, прежде чем я поняла, что он делает, он обнимает меня. Его кожа теплая на ощупь, а его волосы мягко касаются моей шеи. Я понимаю, что мы никогда не делали этого раньше. Обнимались. Я также понимаю, что мне это очень, очень нравится.
– Спасибо, Чарли, – говорит он, отстраняясь. – Это было очень круто с твоей стороны.
– Не упоминай об этом, – говорю я, все еще приходя в себя после объятий.
– Хорошо, да? – Андре кивает в сторону напитка.
– Хорошо, – говорю я.
– Спасибо, что пошла со мной сегодня. Возможно, это лучшее, что случилось со мной за всю неделю.
Я краснею и открываю рот, чтобы сказать ему, что он не должен бояться, потому что, честно говоря, такой парень, как он, добьется успеха везде, куда бы он ни пошел. Но прежде чем я успеваю произнести эти слова, я чувствую грубую руку на своем плече и смотрю в сердитые глаза человека с бейджиком 'Lanes and Games'.
– Только не это, Андре, – говорит он.
Андре вздыхает. – Нил, мне жаль. Я не хотел…
– Хватит оправдываться. Вам, ребята, пора идти.
Подавив хихиканье, мы собираем вещи, переобуваемся и уходим.
Как только мы усаживаемся обратно в машину, Андре закатывает глаза от досады. – Ну и жуть этот парень, – говорит он. – Мы просто веселились. Не то чтобы мы собирались нажраться после обеда одним молочным коктейлем.
– Да, но мы также пили, будучи несовершеннолетними, в его заведении, – предлагаю я. – Кроме того… казалось, что он уже проходил этот путь с тобой раньше. – Когда Андре не отвечает, я толкаю его. – Андре.
– Что? То есть, да, у меня там были проблемы пару недель назад с некоторыми парнями из команды. Я использовал фальшивку, бармену все равно, а Нилу – да.
– Пару недель назад?! И ты вернулся? – Я откинулась на спинку кресла. – Ты действительно любишь расширять границы, не так ли? – Я вздохнула.
Андре поворачивает голову ко мне, улыбка исчезла с его лица. – Ты можешь просто отвезти меня домой?
Я сглатываю, когда ставлю машину на передачу. – Да. Конечно.
Когда я возвращаюсь домой, то вижу, что мама стоит во дворе с чаем, спиной ко мне, лицом к новой студии.
Я подхожу к ней, а она по – прежнему ничего не говорит, просто смотрит на нее.
– Что ты думаешь? – спрашиваю я.
– Это… – Она моргает, сильно моргает и трясет головой, как будто пытаясь очнуться от сна. Она делает шаг внутрь, и когда проходит мгновение или два, а она все еще ничего не говорит, я задаюсь вопросом, хороший это сон или плохой.
– Тебе это не нравится… – говорю я, осознавая это, когда произношу вслух.
Мама вздыхает. – Я просто… он полностью изменился, Чарли. Это уже даже не то же самое здание.
– И что в этом плохого? – спрашиваю я ее. – Что плохого в том, что хоть что – то здесь немного изменилось? Я хотела, чтобы все выглядело современно.
– Ты можешь модернизировать помещение, не… – Она с трудом подбирает слова. – Не отнимая так много от него.
Я сглатываю. – Ты просто не понимаешь.
Я жду, что мама спросит меня, что я имею в виду, но вместо этого она говорит: – А что именно ты думала я скажу? Это была моя студия! И я сказала тебе, что мне не нравится цвет. Знаешь… – Она качает головой.
Теперь это я ее толкаю. – Что?
– Как будто ты так сосредоточена на том, что подумает эта Эва, что отбрасываешь вещи, которые должны быть важны для тебя.
Я смотрю на нее. – Я не должна удивляться, что у тебя проблемы с переменами, я думаю. – Затем я ухожу в свою комнату.
