Текст книги "Поездка со мной (ЛП)"

Автор книги: Люси Китинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

12

– Ты серьезно не можешь прийти? – Сидни шепчет мне вверх ногами рано утром в субботу, из уголка рта, пока мы толкаемся и складываем наши тела в нисходящую собаку. – Это будет эпично. Моя мама даже разрешила мне взять ее новый внедорожник. Эта штука ездит как спортивная машина.

Я качаю головой. – Поверь мне, я бы очень хотела.

Сидни застонала. – Такой облом. Я думала, тебе понравится хоть раз побыть на пассажирском сиденье.

Я делаю гримасу, пытаясь как можно тише передать, как много это для меня значит. Сидни, Тесса и остальные наши друзья отправляются в аутлеты в Ленокс, и было бы здорово хоть на денек оторваться по полной. Но в отличие от Сидни, никто не собирается платить мне за то, чтобы я не работала, и в отличие от Тессы, я не унаследовала мечту всей моей жизни. И поэтому, к сожалению, у меня другие планы: я везу парня, которого едва знаю и которого едва выношу, в гости к его девушке, находящейся в часе езды отсюда.

– Андре – такое дерьмо, – шипит Тесса. – Заставить тебя возить его повсюду, не предупредив, что эти поездки съедят несколько часов твоего времени.

– Я имею в виду, если честно, Чарли действительно ударила его машину и попросила не сообщать об этом, – бормочет Сидни. Мы с Тессой поворачиваемся, чтобы посмотреть на нее, когда с передней части комнаты раздается голос.

– Дамы, – говорит Дженис Миллман, ее седые волосы убраны назад в цветную повязку, мышцы ее рук в завидном тонусе для шестидесятилетней. – Вы знаете, что нам нравится, когда вы присоединяетесь к нам, но, пожалуйста, будьте уважительны к другим.

Я оглядываю комнату и встречаю раздраженные взгляды двенадцати септуагенариев в трениках. Около года назад Тесса, Сидни и я отправились с нашими мамами в путешествие в Вермонт, где мы посетили наш первый класс йоги. Нам очень понравилось, и мы договорились заниматься регулярно, когда вернемся в Честер Фоллс, но единственный класс, который мы смогли найти по моему бюджету, был в центре для пожилых людей. Тесса потянула за ниточки и предложила принести свежие цветы, и теперь мы ходим туда каждую субботу утром. Это не самая строгая тренировка в моей жизни, скорее легкая растяжка, но все равно здорово проводить время с моими подругами.

– А теперь наклонитесь вперед и опустите тело на коврик, – говорит Дженис успокаивающим голосом, и мы следуем ее указаниям под звуки легкой тибетской музыки ветра и, возможно, под звук выпускаемого кем – то газа.

– Признание. Я всегда считала Андре Минасяна очень симпатичным, – шепчет Тесса.

– Я так и сказала!!! – шепчет Сидни, и по комнате разносится серия шиканий.

Я отказываюсь участвовать.

– Чарли Оуэнс, каменное сердце, – бормочет Тесса.

– Просто смотри, – говорит Сидни. – Может быть, Андре Минасян наконец – то станет тем, кто расколет ее твердую конфетную оболочку.

Теперь и Тесса, и я делаем лицо Сидни.

– Простите, я слишком много читала маминых романтических романов. – Голос Сидни приглушенная ковриком.

– Ну, учитывая тот факт, что у Андре есть девушка, я думаю, это может изменить нашу историю любви.

– Не может быть, – говорит Тесса. – Вот почему ты везешь его в Уилсон? Он все еще встречается с Джесс Миллер? Ничего себе. Я думала, что они точно расстались, когда она уехала в колледж.

– Я тоже так думала. Он буквально никогда не говорит о ней. – Я случайно замечаю лицо Сидни. Она ухмыляется.

– Он тебе нравится, – говорит она.

– Что? – спрашиваю я.

– Ты не просто злишься из – за поездки. Ты злишься, что он не упомянул Джесс. И тот факт, что он не упомянул Джесс, на сто процентов подозрителен. Может быть, все не так серьезно, как раньше. Ты знаешь, что это как раз то время, когда такая пара расходится.

Я смотрю назад, размышляя. Сидни права?

Тесса застонала, потягиваясь.

– Ты в порядке? – спрашивает Сидни. – Ты говоришь так, будто умираешь.

– Я работала сверхурочно на ферме. Моим родителям сейчас не хватает денег, – говорит она.

– С каких пор? – говорю я. – Ферма всегда в такой хорошей форме.

Тесса смотрит на меня, как на милого, но невежественного ребенка. – Чарли. Единственные фермеры, которые гребут бабки, это те, кто заработал миллионы на Уолл – стрит и занимается этим ради удовольствия. Если я хочу сохранить эту ферму для следующего поколения, мне придется проявить изобретательность или умереть, пытаясь это сделать.

– Я понятия не имела, – шепчу я. – Мне жаль.

– Дамы! – Дженис Миллман говорит, превозмогая себя. – Если вы хотите, чтобы вам разрешили вернуться, вам придется – прошу прощения за мою враждебность – заткнуться к черту.

Сидни поворачивается ко мне, глаза расширены. – Я думала, йога должна быть расслабляющей.

После душа и переодевания я сижу в машине возле дома Андре уже добрых пятнадцать минут, прежде чем решаю постучать в дверь. Он не отвечает на свои сообщения, и я умру, прежде чем стану одним из тех людей, которые сигналят, чтобы сообщить кому – то о своем приезде. Даже если этот кто – то – такая же заноза, как Андре Минасян.

Но когда я подхожу к входной двери, боясь потревожить домочадцев субботним утром, я понимаю, что дом уже точно проснулся. Я понимаю это по громким звукам бразильской джазовой музыки, которая грозит вырваться из окон.

Высокая, загорелая, молодая и прекрасная, девушка из Ипанемы идет…

Я пытаюсь позвонить в звонок, но никто не отвечает, поэтому в конце концов я просто открываю дверь и делаю несколько осторожных шагов в коридор.

– Алло? – зову я, но никого не вижу, поэтому иду на звук музыки в открытую и просторную кухню, где обнаруживаю Андре и его родителей, сидящих за столом, завтракающих и смеющихся.

Они поворачиваются, чтобы посмотреть на меня, и мы все просто смотрим друг на друга в течение мгновения, прежде чем его мать широко раскрывает руки. – Чарли! – восклицает она. Отец Андре сияет, а Андре выглядит смущенным, когда его мать встает и крепко обнимает меня, а его отец наклоняется через стол, чтобы тепло пожать мне руку.

– Добро пожаловать! Извините за музыку. Босса – нова – отличный способ начать день, я думаю. – Мама Андре машет рукой Андре, который встает и убавляет звук на стереосистеме. – Мы не знали, что ты приедешь так рано. – Она поворачивается к Андре. – Ты не сказал нам, что она придет так рано! Мы можем принести тебе бублик? Марк сделал их свежими.

У меня такое чувство, что миссис Минасян не из тех, кому можно отказать. Она миниатюрная и подтянутая, с короткими каштановыми волосами, которые она носит аккуратно уложенными на голове. На ней обтягивающий пурпурный топ на молнии и кроссовки. Я сразу же понимаю, что именно здесь Андре должен получить свой дерзкий характер, свой энтузиазм, свои резкие движения. Его отец, очень похожий на него, более спокойный, сдержанный, с приятной улыбкой и темными бровями Андре.

Прежде чем я успеваю ответить, отец Андре начинает бросать что – то на тарелку.

– Мама, – пытается сказать Андре, подходя и обнимая мать – жест, который, против моей воли, я нахожу сердечным, – у Чарли нет времени. Мы должны отправиться в путь.

– Это так мило с твоей стороны, что ты подвозишь Андре, после того, что случилось с его машиной на днях.

Я сглатываю и смотрю на Андре, ожидая, что он скажет. Что я – та девушка, которая въехала в машину ее сына, за которую он так усердно платил. И вот мы здесь.

Но вместо этого миссис Минасян говорит: – Так досадно, что кто – то въехал в него задним ходом, а потом уехал. Возможно, мы никогда не узнаем, кто это сделал. Слава Богу, у Андре есть такие хорошие друзья. – Она улыбается мне.

Мои глаза на секунду встречаются с глазами Андре, и я чувствую себя виноватой, как никогда раньше. Почему он просто не сказал ей, что это сделала я? Но тут миссис Минасян наклоняется ко мне вплотную, как будто шепчет секрет, который может услышать каждый в комнате. – Хотя, давай будем честными, та машина была своего рода куском дерьма.

У меня вырывается искренний смех.

– Мама! – стонет Андре. – Какого черта!

– Ладно, давай я просто соберу несколько вещей, – говорит она, не обращая внимания на его страдания и снова возвращаясь к делам. Я пытаюсь протестовать, сказать ей, чтобы она не утруждала себя, но миссис Минасян уже достает из ящика пластиковый пакет и кладет в него бублик.

– Ты появилась, – тихо говорит мне Андре. Он выглядит довольным.

– Мы ведь договорились, не так ли? – говорю я. Уголком глаза я отвлекаюсь на обмен взглядами между мистером и миссис Минасян.

– Я тоже ухожу, – говорит он. – Собираюсь захватить кое – какие материалы, чтобы мы могли, наконец, держать этих кроликов подальше от огорода.

– Ты мой герой, – говорит миссис Минасян. Она наклоняется и целует своего мужа, прежде чем повернуться к нам. – Веселись, милая. И будь в безопасности, хорошо?

– О, Чарли всегда в безопасности. – Андре улыбается. – У нее идеальная безопасность.

– Не могу поверить, что это твои родители, – говорю я Андре, когда мы пристегиваем ремни безопасности.

– Почему? – искреннее замешательство на его лице заставляет меня слегка фыркнуть. – А, понятно. Ты думаешь, меня вырастили волки или что – то в этом роде?

– Не совсем. Но бразильский джаз… субботний бранч… твоя мама такая… классная. И такая… контролирующая.

– А я не классный? – спрашивает Андре так, что я почти смеюсь вслух.

– Итак, – говорит он, когда мы выезжаем на шоссе 2 из Честер Фоллс и проезжаем мимо полей, старых домов и скучающих стад скота. – Воодушевлена нашим приключением?

– В восторге, – отвечаю я, не обращая внимания на постоянные сообщения, появляющиеся на моем телефоне, – мои друзья веселятся без меня, отправляясь на выезды. – Это лучший день в моей жизни. Спасибо тебе огромное за эту возможность.

– Я могу сказать, – бормочет Андре, гримасничая и протягивая руку к стереосистеме. – Эта музыка звучит так, будто кто – то умер.

Мой рот открывается, когда я смотрю на него. – Извини, но они мне нравятся. Я видела выступление этой группы в Нортгемптоне в прошлом году. Они были потрясающими.

– Я просто уверен, что они были, – говорит Андре тоном, который никак не согласуется с его словами. – Ты была на похоронах?

– Отлично, а что ты любишь слушать? – спрашиваю я, хотя мне все равно.

– Можно? – говорит Андре, махнув рукой в сторону стереосистемы, как фокусник.

Я пожимаю плечами. – Удачи. Эта машина слишком старая для Bluetooth, а разъем aux сломан.

К моему разочарованию, Андре достает из сумки компакт – диск.

– Я принял к сведению ситуацию со стерео. А эти ребята – мое все. – Он нажимает кнопку 'play'.

Когда душевное пение омывает нас, я подавляю смех.

– Boyz II Men? Boyz II Men – это твое все?

Андре смотрит на меня, его лицо серьезно. – От их гармонии у меня мурашки по коже.

– Не пойми меня неправильно, они потрясающие. Просто я не ожидала этого от тебя.

Андре кивает, когда музыка льется из колонок. – Девяностые R&B поднимают мне настроение.

– Отвратительно, – говорю я.

– Я не это имел в виду. Вытащи свои мысли из сточной канавы, Оуэнс, – говорит он, хмурясь, но тоже ухмыляясь. В энтузиазме Андре есть что – то такое заразительное, хотя мне неприятно это признавать. Мне приходится прилагать усилия, чтобы скрыть свою улыбку.

Я вспоминаю, что я знаю о Джесс Миллер, лыжнице, как и Андре, которая закончила школу в прошлом году. Она была миниатюрной, со светло – каштановыми волосами, которые она всегда убирала в высокий хвост. Она была милой, но в то же время какой – то напряженной.

– Как давно вы с Джесс вместе?

– С первого курса, – говорит Андре, ставя футляр с дисками в консоль.

– Это такой долгий срок. Что заставляет тебя… – Я с трудом подбираю слова. – Что заставляет тебя оставаться в чем – то так долго?

Андре насмехается. – Эм, потому что я люблю ее? Она великолепна, умна, и ей нравится все то же, что и мне. Почему бы мне не захотеть остаться с ней?

– Потому что тебе всего восемнадцать лет, – говорю я ему. И, думаю я про себя, потому что это первый раз, когда ты говоришь о ней таким образом.

– А при чем тут возраст? – спрашивает Андре.

– Я имею в виду, разве ты не хочешь выйти на улицу и прожить больше своей жизни? Как ты можешь знать, чего ты хочешь прямо сейчас?

Андре смотрит на меня, как будто это так просто. – Потому что моя жизнь здесь.

Я моргаю. – Ладно…

– Я серьезно. Моя жизнь здесь. Я закончу этот год хорошо, уйду из списка ожидания в Уилсон, пойду в школу с Джесс, перееду домой и начну жить дальше. Что? – спрашивает он, кажется, еще больше раздражаясь.

– Ну, а куда – нибудь еще ты поступил? – спрашиваю я.

Андре кивает, ерзая, что, как я заметила, он часто делает. – Я поступил в Тулейн. Но я туда не поеду.

– Новый Орлеан?! – говорю я. – Ты можешь пойти в школу в Новом Орлеане, но предпочитаешь быть здесь?

И снова Андре смотрит так, будто со мной что – то не так. – Очевидно.

– Ты вообще когда – нибудь встречался с кем – нибудь еще?

Андре молчит минуту. – Я имею в виду, не по – настоящему, нет.

– Так откуда ты вообще знаешь, чего хочешь? Как ты готов застрять с кем – то на всю жизнь, если ты даже не знаешь, каково это – быть с кем – то другим?

– Я не застрял с ней, – говорит он. – Я выбираю быть с ней. – Затем он что – то пробормотал себе под нос.

– Что это было? – спрашиваю я.

– Я сказал, что вам действительно стоит поговорить.

– Не хочешь рассказать поподробнее?

– Ты когда – нибудь с кем – нибудь встречалась? Как ты можешь говорить мне что – то об отношениях? – говорит он. – Я нашел идеального человека для себя. Она красивая, умная…

– Ты это уже говорил.

– Атлетичная…

– Страшная, – добавляю я.

– Что? – спрашивает он, как будто я сошла с ума.

– Она может быть немного пугающей. – Я пожимаю плечами.

– Она не страшная, – говорит Андре, его голос странный и высокий. Я попала ему под кожу.

– Ты когда – нибудь играл с ней в кикбол? – спрашиваю я. – Я играла, в летнем лагере в средней школе. Я боялась за свою жизнь.

Андре смотрит на меня. Затем он начинает смеяться. – Ты просто обиженная неудачница.

Я поднимаю брови. – О, мне было больно. Болела от того, что она вбивала мяч в мой череп при каждом удобном случае.

Андре закатывает глаза, но ухмылка остается на его лице. – Следи за дорогой, Оуэнс.

13

После тридцати минут препирательств и переключения стереосистемы туда – сюда между инди – роком и соул – мелодиями, а также того, что Андре поет Boyz II Men так не в такт, что это звучит как совсем другой жанр музыки, мы въезжаем на невысокий холм и погружаемся в красивый, пышный, холмистый кампус колледжа Уилсон. Андре направляет меня по причудливой главной улице к задней части кирпичного здания, где он едва дожидается, пока я остановлю машину, прежде чем открыть дверь.

– Просто подтверждаю, что мне не нужно за тобой заезжать, верно? – спрашиваю я. – Джесс отвезет тебя домой?

– Верно. – Андре улыбается. – Мой подарок тебе. Не за что. – Я собираюсь спросить его, за что именно я его благодарю, но он продолжает говорить. – Мы собираемся пойти в поход, пообедать и посмотреть, как сегодня вечером играет группа ее друга. Прекрати, – добавляет он, когда, наконец, замечает, что я откинула голову на подголовник машины и притворяюсь спящей. – Ты просто завидуешь, что у меня есть планы.

– О, у меня есть планы, – говорю я ему.

– Я бы спросил, но мне все равно. – Андре отворачивается от машины, махнув напоследок рукой.

– Развлекайся! – говорю я ему с сарказмом.

– Не скучай по мне на обратном пути, – говорит он мне вслед.

Взяв в кампусе кофе со льдом, я возвращаюсь по шоссе 2 и сворачиваю на Нью – Уинсор, город, который когда – то был шумным эпицентром мощной электрической компании, но после 1980–х годов был 'деиндустриализирован', то есть, когда другие компании стали производить свою продукцию дешевле за границей, электрическая компания была вынуждена закрыться, и четверть населения потеряла работу. Последние пятьдесят лет Нью – Уинсор изо всех сил пытается встать на ноги, но у него нет недостатка в сторонниках: жители соседнего города Уилсон хотят, чтобы он выжил, те, кто ценит его историю, и даже известная инди – рок – звезда Стивен Лагранж, который родился в Нью – Уинсоре и вкладывает большую часть своих доходов обратно в город.

Я чувствую, как все мое тело отпускает напряжение, когда я выезжаю на парковку возле трех больших исторических складских зданий, которые пятнадцать лет назад были выкуплены у электрической компании и превращены в один из самых важных музеев современного искусства на Восточном побережье: MaCA. Здесь не только великолепные, наполненные светом галереи, но и множество открытых площадок для публичного искусства, несколько сценических площадок для летнего цикла выступлений, и, что я считаю самым крутым, ряд программ и резиденций, посвященных помощи художникам в работе над своим ремеслом.

Первые тридцать минут своего визита я провожу в обычной рутине, посещая свои старые любимые места: фрески Сола ЛеВитта, гигантскую скульптуру паука Луизы Буржуа и серию портретных фотографий начинающего художника из Западного Техаса.

Затем я сажусь на третьем этаже здания С – мое любимое место, небольшое пространство с окнами и инсталляцией из лампочек, которая дает мне прекрасный вид на остальную часть комплекса и позволяет наблюдать за перемещением людей в пространстве.

Меня всегда удивляет то, что люди проходят через музеи слишком быстро, не успевая ничего воспринять. На мой взгляд, главное не в том, чтобы 'увидеть', а в том, чтобы быть 'в этом'. Почувствовать это кожей, критически осмыслить, что это значит. Иначе, зачем приходить? Кажется, что всем всегда так хочется уйти. Неужели так трудно провести два часа дня в прекрасном месте?

Я только начинаю изучать некоторые из новых экспонатов, когда поднимаю телефон, чтобы проверить время, и замечаю четыре пропущенных звонка от Андре. Я все еще раздумываю, перезванивать ли ему, когда он звонит в пятый раз.

– Ты что – то забыл? – спрашиваю я, не поздоровавшись.

– Тебя ведь еще нет дома? – спрашивает он, и я едва слышу его голос, настолько он низкий и тихий.

– Вообще – то я… подожди, а что? – Я пытаюсь представить, что могло побудить его позвонить мне в разгар праздника любви, к которому он так стремился.

– Просто скажи мне, дома ли ты, Чарли, – говорит он, его голос раздражительный и колючий.

– Нет, я в MaCA.

Я слышу, как он облегченно вздыхает в трубку. – Хорошо. Ты можешь вернуться?

– То есть, не совсем, я только что приехала. К тому же, они только что открыли новое крыло. Я была так занята, что еще не видела его. – Я смотрю в коридор, где манит новое крыло, буквально свет в конце туннеля.

– Мне очень нужно, чтобы ты вернулась, Чарли, – говорит он, и его голос звучит тревожно так, что я даже не могу представить, как он это произнесет.

– Ну, вопреки твоему мнению, Андре, моя жизнь на самом деле не вращается вокруг тебя. Я не могу все время гоняться за тобой по городу. Если я собираюсь тратить свою субботу…

– Чарли, просто приезжай. Хорошо? – говорит Андре, и его голос трещит. – Я просто… Мне действительно нужно выбраться отсюда.

Я сглатываю, уже тянусь в сумку за ключами от машины. – Андре?

Его голос снова звучит тихо, так низко, что я едва его слышу. – Джесс только что порвала со мной. Я в затруднительном положении. Ты можешь заехать за мной, или мне придется идти домой пешком?

Я не уверена, что в жизни не было более печального зрелища, чем Андре, сидящий, поджав колени к груди, на краю бордюра возле общежития своей девушки, теперь уже бывшей, его плечи ссутулены, подбородок покоится на руках.

Я подкатываюсь к нему и опускаю окно.

– Ваша колесница, милорд? – Я пытаюсь быть смешной, чтобы разрядить обстановку, но Андре едва удается поднять голову. В конце концов он поднимается, под его глазами за последний час, похоже, образовались мешки, и затаскивает себя в машину. Усевшись, он скрещивает руки на груди и упирается головой и плечом в окно, как будто хочет свернуться в клубок. Как будто окно – это другое измерение, и он пытается проскользнуть прямо в него, прочь от этого существования.

Я пытаюсь задать вопрос или два, чтобы понять, что произошло, но он качает головой прежде, чем я успеваю произнести хоть один слог. Поэтому вместо этого мы едем. Моя грустная инди – музыка подходит как никогда, в худшем из возможных вариантов, и, взглянув на Андре, я понимаю, что это, вероятно, не лучший выбор для его нынешнего состояния. Тихо, незаметно для него, я переключаюсь на следующий диск в проигрывателе, и из динамика начинает доноситься низкое пение Boyz II Men. В конце концов, кто может лучше помочь человеку прочувствовать любовь и потерю?

– Не надо, – говорит Андре.

– Хорошо, – говорю я, выключая музыку, и мы просто едем в тишине.

– Я не хочу об этом говорить, – говорит он, положив голову на стекло и глядя в пустоту.

– Хорошо, – снова говорю я.

Однако спустя еще несколько мгновений он говорит. – Она сказала, что нам нужно побыть порознь.

Я хочу вмешаться, сказать, что она, вероятно, права, но у меня такое чувство, что это будет совсем не то, что нужно сказать в данный момент, поэтому вместо этого я слушаю, киваю и смотрю на дорогу, пока мы возвращаемся в Честер Фоллс, а Андре продолжает низким, апатичным тоном. Я никогда не слышала, чтобы он использовал его раньше. – Она сказала, что, может быть, я не пойму сейчас, но однажды пойму. – Он фыркает.

– Я действительно…, – начинаю говорить я, намереваясь закончить словом 'сожалею', но Андре продолжает, потерявшись в собственных мыслях.

– Три года мы встречались, и все закончилось. Вот так просто.

– Ты не знаешь, что все кончено, – говорю я ему. – Люди постоянно расстаются и снова сходятся.

– Она сказала, что какое – то время у нас были странные отношения, – продолжает Андре, его голос постепенно повышается, он все больше волнуется. – Как можно любить кого – то, строить с кем – то планы, а потом просто… – Он делает паузу, глядя вперед. – …нет?

– Ну, а были ли они? – спрашиваю я.

Андре выходит из своего оцепенения, поворачивается и смотрит на меня в первый раз за всю поездку, его карие глаза вспыхивают. – Что они были?

– Они были странными какое – то время?

Андре фыркает, как будто это самый глупый вопрос из когда – либо придуманных. – Конечно, все было не очень хорошо. Я имею в виду, мы почти не виделись. И у нас было не так много тем для разговоров, как раньше. Но мы все выясняли. Это никогда не было легко. Но у нас был план.

– Ну, может быть, планы Джесс изменились? – предположила я.

Когда я случайно взглянула на Андре, то увидела, что он смотрит на меня в ответ. – Я это прекрасно понимаю.

Я пожимаю плечами. – Я просто говорю! Как ты можешь знать, чего ты хочешь на самом деле? Моя мама говорит, что некоторые события не должны быть вечными, но это не делает их менее особенными.

Выражение лица Андре становится еще более жестким, он смотрит прямо вперед через лобовое стекло, его поза становится жесткой. – Ладно. Как скажешь.

– Я не пытаюсь тебя расстроить. Я просто хочу сказать, что когда ты говоришь о Джесс, ты говоришь о том, как она вписывается в твою жизнь. Твои планы. Ты не говоришь о ней. Как вы можете расти вместе, если ты хочешь, чтобы все оставалось так, как было всегда?

Молчание.

– Может быть, вместо того, чтобы зацикливаться на каждом крошечном шаге моего будущего, я предпочитаю просто принять то, что у меня уже есть, – говорит Андре.

– Ну, может быть, тебе стоит думать шире, – бормочу я.

– Останови машину, – говорит Андре.

– Что? – спрашиваю я, глядя на GPS в своем телефоне. Мы все еще едем по шоссе 2, вокруг нет ничего, кроме полей и случайных домов. Мы находимся в двадцати минутах езды от окраины города и более чем в часе ходьбы.

– Останови машину. Я хочу дойти до дома пешком.

Я упираюсь. – Из – за того, что я сказала?

Андре ничего не говорит.

– Ладно, с чего это вдруг я виновата?

Молчание.

– Андре, я не остановлюсь на шоссе, чтобы выпустить тебя на обочину. Что если тебя убьют?

Андре закатывает глаза, такие большие, что мне кажется, они могут застрять там. – Просто выпусти меня, Чарли.

Я смотрю на его серьезное лицо. – Я хочу помочь тебе справиться с этим разрывом примерно так же сильно, как ты хочешь, чтобы я помогла тебе. Но вот мы здесь. Мы застряли вместе. И все, что я хочу сказать, это то, что ты молод, и, возможно, ты забежал вперед, и, возможно, Джесс в чем – то права.

– Позволь. Мне. Выйти. Чарли, – говорит мне Андре, медленно, как будто я ребенок. – Моя девушка, прости, бывшая девушка, только что подожгла мое сердце, а затем выбросила его в мусорный бак, и последнее, чего я хочу, это застрять в этом огромном, глупом Prius с человеком, который даже не верит в любовь.

Я нахмурилась. – О Боже, ладно. Мне нужно забрать кое – что в хозяйственном магазине. Если ты все еще хочешь идти домой пешком к тому времени, как мы туда доберемся, будь моим чертовым гостем.

Андре ничего не отвечает, он просто скрещивает руки на груди, пока мы быстро едем домой.

– Так драматично, – говорю я себе под нос.