Текст книги "Поездка со мной (ЛП)"

Автор книги: Люси Китинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

21

– Ты хочешь отремонтировать амбар? – спрашивает Тесса, скрестив руки перед грудью. Мы стоим на ее участке, прямо под большой дверью амбара, на которой я прикрепила ряд планов, вместе с изображениями, которые я вытащила из Интернета и из глубин моей спальни. Фотографии с наших ночевок. Старые фотографии родственников Тессы, гордо стоящих перед амбаром, когда он был только построен. Полевые цветы, шерстяные одеяла и керамика местного производства для вдохновения.

– Не столько отремонтировать, сколько… подправить, – говорю я, любуясь планами. Я уже вижу вещи, которые я бы изменила, или вещи, которые я бы хотела добавить. Забавно чувствовать, что мой разум работает таким образом. Как будто у него есть высшая цель.

– Значит, что – то вроде того, что ты сделала со студией? – Сидни положила руку на бедро, выражение ее лица говорит о том, что она пытается поддержать меня, просто она еще не все поняла.

– Именно. Но это будет более целенаправленно. – Я засунула руки в карманы. – Ошибка, которую я совершила в студии, заключалась в том, что я пыталась превратить ее в то, чем она не была. Я не обратила внимания на то, чем она уже была. Эва хочет понять мой процесс и увидеть меня в работе. Я хочу работать со структурой амбара, чтобы сделать его лучшей версией самого себя. Что – то, что соединит старое и новое.

Тесса нахмурилась. – Я имею в виду, это отличная идея, но это определенно большой проект. Разве не нужен подрядчик для чего – то подобного?

– Если мы хотим поставить ванную, то нужен, – говорю я ей. – Но я посмотрела участок в мэрии, и мы можем провести сюда воду и электричество, если захотим. Или мы можем сделать компостный туалет и использовать колодец для душа на открытом воздухе.

Тесса выглядит впечатленной. – Ого. Так это действительно может… произойти?

– Если мы хотим, чтобы это произошло, мы можем, – говорю я ей.

– Мне придется поговорить об этом с моими родителями. Они почти никогда не возвращаются сюда, но это все еще их земля.

Я достаю свой телефон, практически дрожа от волнения. – Это, безусловно, самая лучшая часть, Тесс. – Я нажимаю на список Airbnb, который я сохранила пару ночей назад. – Это недвижимость в близлежащих городах, которую люди сдают на выходные. Исторические коттеджи, амбары, квартиры. Большинство из них и вполовину не такие крутые, как то, что есть у тебя.

Сидни выхватывает телефон из моей руки. – Черт возьми, Тесс, некоторые из них стоят более пятисот долларов за ночь!

– И ни один из них не находится на такой земле, с прудом и видом, – добавляю я. – Городские люди любят сельскую жизнь. Выходные на работающей ферме – это как раз то, что они ищут.

Теперь Тесса протягивает руку и берет телефон. – Это может стать тем дополнительным доходом, который нам нужен, – говорит она, задыхаясь. – Есть так много вещей, на которые мы могли бы потратить эти деньги.

– Ты могла бы приносить свежие цветы и йогурт по утрам, твоя мама могла бы печь такие замечательные булочки, а гости могли бы пойти посмотреть на альпаку, попивая кофе. Это был бы такой хит.

– Черт, ты говоришь так, будто я бы даже заплатила за проживание, а я здесь живу. – Тесса смеется, передавая телефон обратно мне.

– Именно этого я и добивалась.

Тесса кладет руки на бедра, осматривая землю, словно глядя на нее новыми глазами. Медленно, она кивает. – Хорошо, – говорит она.

– Хорошо? – спрашиваю я.

– Дай мне поговорить с родителями.

Я танцую небольшой танец. – Это будет так весело.

– Я очень рада, что на этот раз ты вовлекаешь нас, Чарли, – говорит Сидни, когда начинает идти обратно к своей машине.

Я приостанавливаю свой танец. – Я не знала, что вы, ребята, хотите помочь…

Сидни и Тесса смотрят друг на друга и качают головами. – Конечно, хотим. Просто ты никогда не просишь.

– Я хочу сказать, что ты дала мне проклятый продукт, и он сильно повлиял на мое благополучие и безопасность, – говорит Синди Портер. Она стоит посреди Wild Oats, ее щеки раскраснелись, бусы свисают с шеи и запястий, волосы заплетены в длинную французскую косу, спускающуюся по спине. В правой руке у нее бутылочка с маслом чайного дерева. Я зашла за латте несколькими минутами ранее и обнаружила, что она говорит Тео, что дерево, с которого было собрано масло, разгневано, и что масло теперь проклято.

– Миссис Портер, – говорит ей Тео, – уверяю вас, масло чайного дерева абсолютно, на сто процентов не проклято.

– А я уверяю вас, что вы на сто процентов ошибаетесь, – говорит она сквозь стиснутые зубы. – С тех пор как я купила это масло, все в моей жизни развалилось. – Она наклоняется ко мне и шепчет: – Дерево пришло за мной.

Я скрещиваю руки, чувствуя себя сегодня необычайно смелой. – Например?

Она замечает меня. – Что?

– Ты говоришь, что все в твоей жизни развалилось. Так что именно развалилось?

Миссис Портер фыркает. – Ну, если ты хочешь знать. Моя машина сломалась на Маунтин Роуд два дня назад, все мои пионы погибли, и я ослепла на правый глаз.

Я хочу сказать Синди Портер, что она сломалась на Маунтин – роуд, потому что она водит фургон 'Фольксваген', который нужно заводить хотя бы раз в неделю, и ее пионы мертвы, как и все остальное в ее дворе, потому что она никогда их не поливает, и она не слепа на правый глаз, ее очки треснули. Но это бессмысленно. Некоторым людям просто нужно что – то, из – за чего можно расстроиться. Этому быстро учишься, когда работаешь в сфере обслуживания.

Тео качает головой. – Я с удовольствием верну вам масло в обмен на полный возврат денег.

Синди пихает ей бутылку. – Просто возьмите его. У меня больше нет никаких дел в этом магазине.

Тео крепко зажмуривает глаза и делает глубокий вдох.

– Она одна из наших лучших покупательниц, – сетует она после ухода Синди. – Я просто рада, что Роджер и Кит не были здесь, чтобы увидеть это.

– Ты молодец, – говорю я ей, и она благодарно улыбается и уходит.

Дверь снова зазвенела, и я приготовилась к тому, что миссис Портер вернется с очередной жалобой, но вместо этого я услышала странное покашливание, а когда повернулась, то увидела прямо Андре.

– О, привет, – говорю я неловким и иррационально приятным тоном, но он не улыбается в ответ. Вместо этого он смотрит вниз, а затем подходит к прилавку. Но там пусто, и Тео нигде не видно.

– Я здесь, чтобы кое – что забрать, – говорит он. – Морковный торт для моей мамы. Я заказал его раньше. – Он засовывает руки в карманы. – Я не знал, что ты будешь здесь.

Мое сердце замирает. – О. Ну, извини… Я здесь.

Теперь Андре закрывает глаза. – Это не то, что я имел в виду. Я просто… – Он засовывает руки в карманы и смотрит вниз.

– Один морковный торт! – говорит Тео, появляясь из ниоткуда и ставя его на стол. – С вас девятнадцать долларов.

Андре достает из кармана немного денег и протягивает их Тео. – Сдачу оставь себе.

– Итак, как ты передвигаешься? – Я перекладываю свой латте из одной руки в другую.

Андре пожимает плечами. – Разными способами. В основном, мои родители. Моя машина должна быть готова через пару недель, – добавляет он.

– Это здорово! – говорю я, и затем мы смотрим друг на друга на мгновение. – Послушай… – начинаю я, но тут дверь снова распахивается, и врывается куча членов волейбольной команды, хвостики раскачиваются, как оружие, девочки громко смеются.

– Вот это да, – бормочет Тео себе под нос. – Девять коктейлей из шпината и банана со взбитыми сливками, как будто в этом выборе есть какой – то смысл. – Она закатывает глаза и уходит за ингредиентами.

Мой взгляд метался между Андре и прибывающей толпой. – Эм…

Андре жестом поднимает пакет с тортом вверх. – Увидимся.

Немного погодя, после того, как волейбольная команда ушла в море смеха, я как раз собиралась собрать свои вещи и отправиться на выход, когда кто – то поставил рядом со мной бледно – зеленый пенистый напиток.

– В нем есть ромашка, – говорит Тео, садясь напротив меня. – И гороховое молоко.

– Ни один из этих элементов не объясняет, почему он такой зеленый, – говорю я ей.

Она поджимает губы. – Просто выпей его. Это успокаивает.

Я недоверчиво поднимаю бровь. – Почему ты думаешь, что меня нужно успокаивать?

Тео делает такое лицо, будто ей не нужно объясняться.

Я вздыхаю, затем поднимаю чашку и подношу ее к губам, делаю глоток и проглатываю его. – Ты права. К тому же, это чертовски вкусно.

Тео победно поднимает кулак в воздух, а затем успокаивается. – Итак, не хочешь рассказать мне, что это было? С красивым мальчиком с тортом?

Я хмуро смотрю на нее. – Мы никогда не вдаемся в тонкости нашей жизни.

Тео пожимает плечами. – Может быть, это потому, что у меня никогда не было ничего интересного, о чем можно было бы поговорить. Но очевидно, что у тебя есть. – Она бросает взгляд в сторону двери.

Я качаю головой. – Возможно, я облажалась.

Брови Тео поднимаются вверх. – Чарли Оуэнс? У которой всегда все под контролем?

– Да. Но не это… – Я гримасничаю.

– Я слушаю…

– Он начинал как один из моих пассажиров, – говорю я. – Но каким – то образом он стал большой частью моей жизни. Проблема в том, что он также сводит меня с ума. Он постоянно переходит границы и ведет себя неадекватно, но очевидно, что он просто боится двигаться дальше. А я, все, чего я хочу, это двигаться дальше. И он тоже этого не понимает.

Тео пристально наблюдает за мной, потягивая то, что должно было быть моим латте.

– Похоже, он тебе действительно небезразличен.

Я наблюдаю за ней краем глаза. – Что из наших массовых ссор и полных разногласий дает тебе основание полагать, что мы небезразличны друг другу?

Тео закатывает глаза. – Потому что если бы это было не так, то тебя бы не бесило то, что другой делает со своей жизнью. И ты бы не была такой чувствительной. – Она добавляет: – Поверь мне. Это происходит в Ривердейле постоянно.

Я вздыхаю. – Я не хотела, чтобы это вышло из – под контроля.

Тео пожимает плечами. – Так извинись, – говорит она.

– Ну, а почему он не может? – спрашиваю я.

– Ты задаешь этот вопрос только потому, что он тебе нравится, и ты боишься, что тебе будет больно, – бормочет она, и я понимаю, что она права.

22

В пятницу я сидела в арт – студии долго после учебы, работая над своими планами и периодически обращаясь за вдохновением к Интернету или к книгам, которые я взяла в городской библиотеке. Я изучаю первых фермеров этого района, то, как проектировались здания, чтобы они могли вписаться в их землю. Ничего показного, но все создано для работы, приготовления пищи и семьи. Затем я достаю старые фотографии наших ночевок, когда мы были детьми, как мы использовали верхний чердак для сна, и как мы смогли починить старую тележку для перевозки сена, чтобы поднять все наши закуски по этажам, вместо того, чтобы пытаться уравновесить их, поднимаясь по высоким лестницам.

Но что – то здесь не так. Есть так много возможностей, но я не могу сосредоточиться на одной. Я чувствую себя вялой. Недостаточно просто смотреть на эти пространства со стороны. Мне нужно побывать внутри одного из них. Почувствовать, каково это – взять что – то из прошлого и перенести в будущее.

Когда мои глаза блуждают по моей цифровой доске вдохновения, я натыкаюсь на изображение моей любимой комнаты в MaCA: атриума в здании С. Я смотрю на часы и замечаю, что до закрытия осталось два часа. Это немного сумасшедшее время, но его как раз хватит, чтобы добраться туда, прогуляться и попытаться что – нибудь придумать.

Я прыгаю в машину и проезжаю пятьдесят минут до MaCA, и прежде чем отправиться в здание C, я исследую внешнюю территорию, замечая, что изменилось, а что было намеренно оставлено. Как они разобрали промышленные здания до кирпича, но оставили узоры краски, ржавчины и износа. Как они использовали способы соединения зданий друг с другом, создавая внутренние дворики, чтобы люди могли оценить строения со всех сторон.

Наконец я захожу внутрь, прохожу все здание сверху донизу и заканчиваю в здании С. Я наблюдаю, как свет проникает через двор и окна, смотрю на то, как углы были объединены новым дизайном, чтобы создать совершенно другое пространство. Затем я сажусь и записываю несколько идей. Не то чтобы я могла сделать ремонт в амбаре, но я могу внести в него небольшие изменения, то тут, то там, например, отшлифовать и покрыть лаком старый деревянный пол, поставить новую деревянную лестницу и использовать разные уровни амбара для сна, общения и чтения. Разве не этого все хотят от отпуска?

Через некоторое время у меня болит рука от такого количества набросков, а в животе начинает урчать, поэтому я собираю свою сумку и отправляюсь обратно тем же путем, которым пришел. По дороге я замечаю знакомую фигуру, стоящую перед большим красочным холстом, ее рыжие вьющиеся волосы торчат под разными углами.

– Это потрясающе, – говорю я, подходя к маме и любуясь работой.

– Я говорила тебе, что тебе понравится Ротко, – говорит она, лишь слегка посмотрев в сторону. После инцидента с рисованием в студии между нами все стало как – то странно. Я извинилась, но это было полусерьезно, как и ее прощение.

– Его цвета неожиданные, но все равно красивые.

– Я знаю, – говорит моя мама.

– Они напоминают мне твои.

Мама не поворачивается, но обхватывает меня рукой за плечи и крепко сжимает.

– Итак, что ты здесь делаешь? – спрашивает она.

– Один очень умный человек, которого я знаю, сказал мне, что когда я застряну, я должна искать вдохновение в вещах, которые я люблю. Думаю, это работает. – Когда я смотрю на маму, я вижу, что она улыбается.

Она подталкивает меня бедром. – Не за что.

Мы уже почти дошли до главных дверей в пустом вестибюле, когда я слышу голос.

– Привет, Чарли!

В последний раз, когда я видела Николь Майерс, ее уносил на плече футболист на вечеринке Тессы. Теперь она стоит в шикарном промышленном фартуке за прилавком сувенирного магазина.

– Встретимся дома, – говорит мама, целует меня в щеку и выходит.

– Привет… – говорю я, подходя к Николь. Это похоже на какой – то странный сон, в котором человек из одной части твоей жизни появляется в другой, как если бы ты сидела рядом со своим дантистом на уроке химии. – Ты здесь работаешь?

– Только начала. – Николь ухмыляется. – Я прохожу стажировку. Я начинаю в сувенирном магазине, потом перехожу в главный офис, и в конце концов я смогу помогать в кураторстве.

– Я не знала, что у них есть стажеры нашего возраста.

– Они открыты для старшеклассников летом, когда студенты колледжей уезжают. Я начала немного раньше, потому что кто – то сломал ногу, играя в Ultimate Frisbee. – Она улыбается, видя выражение моего лица. – Ты удивлена, что я этим занимаюсь, да? Ты думала, что я просто спортсменка или что – то в этом роде?

Я чувствую, как краска поднимается к моим щекам. – Нет! – заикаюсь я. Затем мои глаза находят глаза Николь, и я извиняюще улыбаюсь. – То есть, не совсем. Наверное, я просто подумала… разве многие твои друзья не спасатели?

Николь пожимает плечами. – Какая разница? Я хочу заниматься этим. Я хочу заниматься искусством, когда поступлю в колледж, просто я не уверена, чем именно. Я надеюсь, что эта стажировка поможет мне разобраться в этом.

– Это действительно здорово, – говорю я ей.

Николь опирается на стойку, положив подбородок на руку. – Итак, что ты делаешь здесь в пятницу вечером?

Не успеваю я опомниться, как рассказываю ей все об Эве, о своем проекте по амбару Тессы.

– Это так здорово, – говорит она. – Эй, дай мне знать, если тебе понадобится помощь, хорошо? Вообще – то, если со стажировкой у архитектора ничего не выйдет, я уверена, что музей ищет еще стажеров. У них есть программа для приглашенных художников и дизайнеров. Я слышала, что им нужны люди, которые будут помогать в этом на административном уровне. Я уверена, что они были бы рады иметь рядом такого человека, как ты. Ты такая креативная.

– Я планировала уехать из Честер Фоллс, но об этом полезно знать, – говорю я. Андре был прав, я думаю. Возможно, здесь для меня есть больше возможностей, чем я предполагала.

Николь кивает. – Я понимаю. Я тоже. – Она делает паузу. – Но я также знаю, что когда я уйду, вернуться будет не так просто. Поэтому я держусь за это еще немного.

– Что значит, вернуться будет не так легко? – спрашиваю я. – Я имею в виду, что они нас впустят, да? – смеюсь я.

Николь тоже смеется. – То есть физически, конечно, я смогу приезжать, когда захочу, в зависимости от того, где я буду учиться и какая у меня будет работа. Но это никогда не будет ощущаться так же. Никогда не будет такого ощущения дома.

В понедельник днем я сижу в своей машине на школьной парковке, изучаю доску вдохновения на своем телефоне и жду Реджи, когда Андре выходит из машины. Я борюсь с желанием пригнуться ниже на своем сиденье. Очевидно, он уже знает, как выглядит моя машина, но он еще не видел меня. Я смотрю, как он возится со своим телефоном, и думаю, с кем он переписывается или как он собирается сегодня добраться до дома.

Это уже не твоя проблема, Чарли, думаю я про себя, а затем в ужасе опускаю глаза, когда вижу, как в моем приложении появляется оповещение.

Андре Минасяна нужно подвезти.

Я поднимаю взгляд как раз вовремя, чтобы увидеть, как он хмуро смотрит на свой телефон, а затем медленно поднимает глаза в направлении моей машины. Мое желание увернуться сильнее, чем когда – либо, но сейчас это было бы еще более бесполезно, поскольку он смотрит прямо на меня.

Прежде чем я успеваю сообразить, что делать, Реджи выходит из парадных дверей позади Андре. – Ты вернулся! – восклицает он, достаточно громко, чтобы я услышала его со своего места. Андре смотрит с Реджи на меня, его взгляд пронзителен. Я чувствую, как в моем животе растет яма. Почему я сейчас так нервничаю?

Пока Андре и Реджи идут к машине, я выпрямляю свою осанку и рассеянно убираю все запасные обертки с переднего сиденья.

– Андре вернулся! – говорит Реджи.

Я пытаюсь улыбнуться. – Понятно.

Андре открывает рот и колеблется. Он извиняюще протягивает трубку. – Извини. Думаю, это было просто не вовремя…

Я сглатываю. – Не беспокойся.

Андре садится на пассажирское сиденье, и мы оба сидим смирно. Я жду, когда Реджи сядет внутрь. Но он все еще стоит справа от двери машины и смотрит на нас.

– Почему вы, ребята, ведете себя странно? – спрашивает Реджи.

– Мы не ведем себя странно, – говорю я.

Реджи хмурится. – Ведете.

– Все в порядке, малыш, – говорит ему Андре. – Просто запрыгивай в машину, и мы отправимся в путь. – И это скоро закончится, я знаю, что он думает.

– Вообще – то, я сегодня не поеду, – говорит Реджи, отчего яма в моем желудке увеличивается в геометрической прогрессии. Андре тоже резко поднимает глаза. Пятнадцать минут вдвоем в машине, когда в последний раз, когда он был здесь, он сказал мне, что предпочел бы делать все, что угодно, только не садиться со мной в машину снова? Отлично.

– Куда ты едешь? – спрашиваю я, и это звучит писком, возможно, даже более высоким, чем обычный голос Реджи.

Реджи с надеждой оглядывается вокруг, пока его глаза не натыкаются на что – то, и он восторженно машет рукой, и я вижу, как Джаспер со змеей машет рукой рядом с универсалом.

– Увидимся, ребята! – Реджи машет рукой, направляясь к фургону. – Андре, увидимся завтра. Нам столько всего нужно успеть.

– Подожди, кто это? – спрашивает Андре, кивая Джасперу, когда Реджи доходит до универсала и забирается на заднее сиденье.

– Ты многое пропустил, – говорю я, садясь за руль.

– Не могу поверить, что у Реджи наконец – то появился друг, а меня здесь не было, чтобы засвидетельствовать это, – говорит Андре, в отчаянии откидывая голову на подголовник, когда мы выезжаем на его улицу.

Я не могу не улыбнуться. – Это было очень здорово.

– Это было очень по – дурацки?

– Там были рептилии.

Андре смеется, откидывая голову назад еще больше, и что – то поднимается внутри меня. Я смотрю на него на мгновение дольше, чем следовало бы, просто радуясь тому, что снова нахожусь рядом с ним, как будто в моей груди надулся воздушный шар. Его глаза ловят мои, и я чувствую, как в животе у меня замирает.

– Эй, – говорит он. – Слушай. О том, что случилось…

Воздух между нами настолько тих, что это почти слышно. Меня начинает немного трясти.

– Да, – начинаю я. – Об этом.

Андре кладет ладони на колени и смотрит на меня исподлобья. – Я надеялся, что ты будешь первой.

Мой рот искривляется в небольшой улыбке. – Это ты вышел из моей машины, так что…

Андре кивает, явно чувствуя себя неловко.

– Ты была права, – наконец говорит он. – Я боюсь того, что будет дальше. Я думаю… – Он вздыхает. – То, что было с моей мамой… то, что стало нормальным. Что если…

Я наклоняюсь ближе. – Что?

Когда Андре поворачивается и смотрит на меня, кажется, что мы не просто два человека в этой машине, а два человека во всем мире. – Что, если я уеду, и она снова заболеет?

Мое сердце болит за него. – Андре, – говорю я. – Ты не можешь жить каждый день, беспокоясь об этом. И она никогда бы этого не хотела. Твоя мама? Она бы убила тебя, если бы узнала.

Андре вздыхает. – Ты права.

Я вытираю пыль с приборной панели машины. – Знаешь, сначала я злилась на тебя. И я думала, что это просто потому, что ты вел себя как идиот. Но на самом деле, это было потому, что я никогда ни о ком так не беспокоюсь. И мне это не понравилось. – Я прочистила горло. – Это отвлекало.

Взгляд Андре не отрывается от моего лица. – Ты беспокоилась обо мне?

– Я только что это сказала, – говорю я с раздражением.

Рот Андре искривляется в его фирменной ослепительной ухмылке. – Ты беспокоишься обо мне…

Я пытаюсь оттолкнуть его, но он поднимается и берет меня за запястье. Мы смотрим друг на друга в течение мгновения. Выражение лица Андре смягчается, и я замечаю, как его глаза скользят по моему лицу.

– Кстати говоря, – говорю я, убирая руку назад. – Почему твоя мама не забрала тебя сегодня? Я думала, ты сказал, что родители тебя подвозят.

Андре застонал. – Так и было. Но потом мама узнала, что я не поехал с тобой из – за нашей ссоры, и… – Он усмехается. – Она отказалась меня возить. Сказала, что мы должны все уладить.

– Вот это женщина, – с тоской говорю я.

– Да, обычно я просто ждал, пока ты выедешь с парковки, чтобы вызвать машину, чтобы убедиться, что мы не застрянем вместе.

Это больно.

– Но, – добавляет он, как будто чувствуя мое разочарование, – все идет не очень хорошо. Вчера я поехал домой с Айзеком Расселом, и не знаю, в курсе ли ты, но в его машине пахнет исключительно спортивными носками. Мне повезло, что я добрался до дома без рвоты. – Он бросает хитрый взгляд в мою сторону.

– Звучит как настоящая трудность, – говорю я ему. – Тебе повезло, что ты выжил.

– Действительно повезло, – говорит он, подыгрывая мне. – И я не уверен, что можно рисковать снова. Так что… – Он возится с чем – то на приборной панели. – Как ты думаешь, может быть, я мог бы вернуться?

Я двигаюсь на своем сиденье. – Например, вернуться, чтобы ездить со мной?

Андре медленно кивает.

– Если тебе это будет полезно, то да, конечно. Я имею в виду, я все еще твоя должница.

– Хорошо. – Андре смотрит вниз, и воздух в машине потрескивает. Почему такое ощущение, что мы говорим не только о Backseat?

– Ты многое пропустил, – шучу я, пытаясь снять напряжение. – Брат Элисон Кантер только что вернулся из колледжа с новой девушкой, а отец Джейка Тота получил работу в Сиэтле…

Андре смотрит на меня, его взгляд пронизывает, но он не смеется. – А как насчет тебя?

– Я?

– Да, что с тобой было?

Я возилась с кондиционером. – Ну, Эве не понравилась студия. Так что это было целое дело.

– Что?! – говорит Андре, неожиданно и громко, и я поднимаю одну руку и в шутку затыкаю ухо. – Извини. Но это безумие. То, что ты сделала, было потрясающе. – В моей груди пробегает какая – то пульсация, и я удивляюсь, почему, когда Андре прикрывает меня, я всегда верю ему больше, чем кому – либо еще.

Я пожимаю плечами. – Все в порядке, потому что она предложила мне еще один шанс, и я придумала новый план.

Глаза Андре расширились от интереса, и он откинулся на подлокотник. – Ну? Что гениальное Чарли произвела на свет?

Я ухмыляюсь. – Я собираюсь отремонтировать старый амбар Тессы.

Андре задумывается над этим на минуту. Затем он кивает, на его лице появляется улыбка. – Я все понимаю. Могу я помочь?

– Честно говоря, мне нужна любая помощь, но что ты знаешь о ремонте?

Андре скорчил гримасу. – Вообще – то я немного знаю. Но мой отец знает гораздо больше.

– Твой отец?

Андре смотрит на меня и смеется. – Конечно, ты не знаешь. Чарли, мой отец – один из самых занятых подрядчиков в Честер Фоллс.

Мой рот открывается. – Не может быть.

– Да, конечно, – говорит Андре, снимая трубку. Он улыбается мне, когда телефон звонит.