Текст книги "Поездка со мной (ЛП)"

Автор книги: Люси Китинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

19

На следующее утро я проснулась и пролистал бессознательно электронное письмо, которое я отправила Эве. Фотографии, описание студии. Я пересматриваю видеопрогулку снова и снова, пока у меня не заболят глаза. Я знаю, что должна быть более терпеливой, но с каждым днем я все больше убеждаюсь, что ей понравится то, что я ей прислала, в основном потому, что это выглядит именно так, как она бы сделала. Ну, настолько близко, насколько это возможно для девочки – подростка с минимальными ресурсами, живущей посреди гор. Я представляю себе ее реакцию, когда она это увидит. Кивнет в знак одобрения. Покажет его остальным членам своей команды. Похлопает себя по спине за то, что рискнула выбрать ту девушку из приложения для совместных поездок в Беркшире.

Я чувствую себя настолько уверенно, что к тому времени, когда в четверг вечером зазвонит мой телефон, я уже намечаю маршрут от Честер – Фолс до Нью – Мексико и все места, где я буду останавливаться между ними, например, Стеклянный дом Филипа Джонсона в Коннектикуте и Фоллингвотер Фрэнка Ллойда Райта в Пенсильвании. Я хочу побывать в аркологии Аркосанти в Аризоне и в Спиральной Джетти в Юте. Больше всего я хочу посетить Фонд Чинати в Марфе, штат Техас. Я слышала, что там есть отель, полностью состоящий из старинных Airstreams. Может быть, мне даже удастся съездить в Калифорнию, увидеть Дом Имса в Лос – Анджелесе, общину Sea Ranch и мост 'Золотые ворота' в Северной Калифорнии. Может быть, по дороге домой я смогу поехать на юг, увидеть Чарльстон и Новый Орлеан. Или, может быть, мне придется оставить это для отдельной поездки…

– Алло? – Я отвечаю, мой голос звучит странно и напряженно, и моя грудь замирает в горле, когда я вижу имя Эвы.

– Чарли? Привет, это Эва.

Мое сердце бьется со скоростью мили в минуту, когда я приветствую Эву в ответ, только немного успокоенный дружелюбием в ее голосе.

– О, привет!

– Привет – привет. Слушай, я получила все твои снимки. Работа, которую ты сделала. – Наступает пауза, и я слышу, как она переводит дыхание. Мое сердце замирает.

– Это была отличная работа, Чарли. Это было действительно так.

– Это так здорово… – Я начинаю говорить, желая рассказать ей больше о своем процессе, готовая объяснить, почему я решила сделать это именно так, как сделала, но Эва прерывает меня прежде, чем я успеваю заговорить, ее тон ровный и прямой.

– Но, в конце концов, я должна сказать, что я нашла это немного производным.

Я сглатываю, направляясь к выходу, чтобы лучше ее слышать. – Хорошо…

– Если быть более точным, это было похоже на многое из того, что мы уже делаем. И очень похоже на то, что делают все остальные. Но суть дизайна в том, что мы всегда, всегда пытаемся заглянуть в будущее. Мы должны развиваться. Ты понимаешь, о чем я?

Мое сердце замирает, когда я пытаюсь набраться смелости, чтобы говорить, вспоминая все то время, которое я потратила на шлифовку студии. Все впустую. – Думаю, да. Я имею в виду, что заглядывать в будущее – это все, о чем я думаю. – Я смеюсь, но это звучит высокопарно и пусто.

– Ну, это здорово. И я знаю, что ты молода, не пойми меня неправильно. Но мне стало интересно, когда я просматривала изображения и видео: Какова реальная перспектива Чарли? Что она хочет привнести в это дело?

Я делаю глубокий вдох. – Я думаю… Наверное, я думаю, что я все еще выясняю это? – Я заикаюсь. Я хочу сказать ей, что это первая вещь, над которой я когда – либо работала. Как я горжусь этим. Но я не хочу, чтобы она знала, какой я на самом деле зеленая. – Мне очень жаль, – добавляю я.

На другом конце линии возникает пауза, и голос Эвы звучит с оттенком сожаления. – Не извиняйся. Послушай, когда ты поступишь в архитектурную школу, критика – это не шутка. Архитекторы любят поносить друг друга. Это все часть процесса совершенствования. Я просто даю обратную связь. Чем раньше ты сможешь стать толстокожей, тем лучше тебе будет.

– Хорошо…

– Итак, я хочу, чтобы ты попробовала еще раз. Покажи мне свою точку зрения. Не мою. Не просто возьми структуру и измени ее так, чтобы она выглядела красиво. Я хочу знать, почему ты сделала такой выбор. О чем ты думала, создавая это?

Я энергично киваю, хотя она меня не видит. – Хорошо, я могу это сделать.

– Отлично! – говорит она ярко, и на этом критика заканчивается. – Как ты думаешь, ты сможешь сделать это за три недели? – Ее голос понижается до шепота. – По правде говоря, у моего делового партнера есть кое – кто, кто заинтересован в этой работе, но я действительно хочу дать тебе хороший шанс получить ее.

Я снова киваю, сглатывая, чувствуя кратковременный прилив уверенности. – Я не подведу тебя, Эва.

Эва смеется. – Дело не в этом. Правда. Просто покажи мне, кто ты есть. Хорошо?

– Хорошо. Спасибо, – говорю я ей.

– В любое время, девочка. Скоро поговорим.

Я кладу телефон на бок и смотрю на студию. Внезапно все, что казалось в нем таким идеальным, таким гладким и ровным, его чистые линии и чрезмерное использование растений, кажется совершенно нелепым. Детская забава.

О чем я только думала?

На глаза наворачиваются слезы, и я не могу заставить их остановиться. Она ненавидела это.

Я слышу шарканье позади себя. – Это была женщина из крошечного домика? – спрашивает мой папа.

Я вытираю глаза. – Эва, – говорю я. – Ей это не понравилось. Она назвала его твоим самым нелюбимым словом. Производное.

Лицо моего отца искажается в тяжелой хмурой гримасе. – Да ладно. Большая часть того, что существует, является производным. Дай мне передохнуть! – Он выглядит искренне рассерженным от моего имени. – Тебе семнадцать лет!

– Она сказала, что я должен показать ей больше своих перспектив. Я стою в своем чертовом дворе! – говорю я, и тут же начинаются слезы.

– Иди сюда, – говорит мой папа, обнимая меня. – Давай, не теряй надежду. Ты отремонтировала целое здание! Ты знаешь, что ты будешь делать через пять лет? А через десять? Ты можешь себе представить?

Я вытираю слезы. – Мама ненавидит это. Она злится.

Мой папа качает головой. – Она не ненавидит. Она просто считает, что это не очень… аутентично.

– Она и Эва.

– Ладно, давай поговорим об этом, – говорит мой отец, подводя меня к скамейке на крыльце и усаживая нас обоих. – Ты взяла что – то из своего дома, да. Но потом ты вроде как просто… смыла это.

Я фыркаю. – Я просто хотела, чтобы что – то изменилось. Что угодно. – Как только слова покидают мой рот, я понимаю, что на самом деле я говорю не о доме, и мне интересно, знает ли об этом мой отец.

– Да, но ты также сделала его похожим на все остальное, – говорит мой папа. – Он стоит в твоем дворе, но разве это ты?

Я качаю головой. – Я не знаю.

– А что, если мы поможем? – Папа сжимает мою руку, но я стряхиваю ее. – Твоя мама и я. Знаешь, у меня есть некоторый опыт работы с деревом…

– Спасибо, папа, но я должна сделать это сама.

– Почему? – спрашивает папа, и я не знаю, как сказать ему, что я не уверена, что могу доверить ему свою помощь. И я не могу допустить, чтобы он подвел меня прямо сейчас.

Я поднимаюсь наверх в свою комнату, достаю телефон из заднего кармана и смотрю на него. Мой желудок немного опускается, когда я понимаю, что есть только один человек, которому я хочу позвонить прямо сейчас, и это Андре. После того, что произошло вчера, я не уверена, стоит ли звонить. Он выглядел немного взбешенным после боулинга. Но сейчас мне все равно. Сейчас мне просто нужно услышать, как он скажет мне, что все будет хорошо.

Он отвечает на первом же звонке. – Привет.

– Привет. – Я взяла себя в руки. – Мы можем поговорить?

– Да, – говорит он, его голос смягчается. – Вообще – то, не могла бы ты заехать за мной? Меня нужно подвезти…

– Сейчас около девяти вечера… – Я хмурюсь. – Где ты?

С другого конца линии я слышу звук, как Андре прочищает горло. – Я в полицейском участке.

У меня перехватывает дыхание. – Андре, ты в порядке?

– Я в порядке. Но я не могу говорить. Я объясню, когда ты приедешь.

Положив трубку, я быстро двигаюсь, натягиваю свитер поверх футболки и треников и направляюсь вниз с горы, сворачивая направо, затем налево, пока не оказываюсь возле полицейского управления Честер Фоллс. Андре сидит на ступеньках и выглядит так же, как в тот день, когда я подобрала его возле общежития Джесс. Только сегодня он выглядит не грустным, а измученным.

Андре садится в машину, и я вдруг начинаю нервничать.

– Спасибо, – говорит он, улыбаясь мне так, как я не видела его раньше. Это мило, и это благодарность. Это также восхитительно. – Извини за это. Но я не мог позвонить родителям, а когда ты позвонила…

– Андре, что случилось? – спрашиваю я. – Ты ранен? – Я хочу протянуть руку, чтобы дотронуться до него, но останавливаю себя.

– Я в порядке, – говорит он. – Серьезно. Мы даже не хотели, чтобы это стало большой проблемой. Это была просто глупая шутка.

Я выпрямляюсь. – Шутка. Тебя… подожди, тебя арестовали? Я думала, ты попал в аварию или что – то в этом роде.

Андре качает головой. – Ничего подобного. Это было просто развлечение, клянусь.

Я хмурюсь. – Что вы делали?

– Мы вроде как пытались одолжить несколько цыплят с фермы Перри…

– Вы украли цыплят Перри? – спрашиваю я.

Андре прочищает горло: – Нет, не украли! Одолжили! Все продолжают использовать это слово. – Он проводит рукой по волосам. – Мы просто собирались рассадить их вокруг школы, чтобы, когда все проснутся, вокруг бегали цыплята. Это было безобидно. Шутка старшеклассников.

Я пристально смотрю на него. – Ты собирался украсть чужую собственность и проникнуть в школу. Ты знаешь, сколько неприятностей ты мог бы получить за это? Что с тобой не так?

Теперь он смеется. – Что со мной не так? Чарли, это может быть шоком для тебя, но этим занимаются старшеклассники. Глупости. Делают ошибки. Мы просто немного повеселились.

– Да, это выглядит очень весело, – говорю я, жестом показывая в сторону полицейского участка.

У Андре отвисает челюсть. – Ты ведешь себя как моя мать или что – то вроде того, – говорит он, и я хочу сказать ему, что это следы, поскольку он ведет себя как ребенок.

Вместо этого я пристально смотрю на него. Его нога снова покачивается, и он грызет губу. – Я знаю, что ты боишься, – тихо говорю я.

Андре поворачивает голову и смотрит на меня так, словно я кино на иностранном языке, который он не может понять. – Что?

– Я знаю, что ты боишься того, что будет дальше. Покинуть это место. После всего, что случилось с твоей мамой…

– Пожалуйста, – говорит он, качая головой. – Не надо.

– Но ты не можешь убежать от этого. Ты не можешь притвориться, что этого не происходит. Ты говоришь, что тебе нравится быть в настоящем, а не зацикливаться на будущем. Но я не думаю, что ты действительно в настоящем.

Андре пристально смотрит на меня, его лицо холодно. – Это действительно то, что ты обо мне думаешь?

Я открываю рот, чтобы заговорить, потом закрываю его. Внезапно я задаюсь вопросом… что я здесь делаю? Я так беспокоилась о нем, а он даже не понимает этого. Он думает только о себе. – Ты мне небезразличен, Андре. Но я не позволю тебе вести меня за собой, как ты ведешь всех остальных, только потому, что у тебя не все в порядке с головой.

Андре кивает, как будто переваривает мои слова. – Ты все прекрасно поняла. Прости, что помешал твоим важным планам, Чарли. Это была ошибка.

– Ты прав, – говорю я, заводя машину. – В любом случае, это то, о чем тебе нужно поговорить с родителями. Я отвезу тебя домой.

– Нет, я имею в виду это, – говорит Андре. – Вся эта ситуация. Мы едем вместе. Это была плохая идея.

– Подожди, что?

– Ты думаешь, что ты меня раскусила, Чарли, – говорит он. – Мне больше нравилось, когда ты не хотела иметь ничего общего с моей жизнью.

Прежде чем я успеваю сказать еще хоть слово, Андре покидает машину. И уходит.

20

– Где Андре? – спрашивает Реджи в четверг после обеда, когда он забирается на заднее сиденье машины и обнаруживает, что переднее пассажирское место снова пусто. Последние пару дней я изо всех сил старалась отвлечь его, уклоняясь от его частых вопросов. Вместо этого я решила сделать то, что сделал бы Андре. Спросить его о себе. Мы поговорили об успехах Натана (многообещающе), о том, как идут дела в школе (очень хорошо), и о том, есть ли у него друзья (после этого долгое молчание, поэтому я сменила тему). Было трудно слушать так внимательно, не говоря уже о том, чтобы придумывать последующие вопросы, и это заставило меня неожиданно скучать по присутствию Андре. Как легко он все это делал. Казалось, он всегда пробуждает в людях самое лучшее.

Сейчас я не могу отвлечься, не могу объяснить, рассказать Реджи, что произошло на самом деле. Мы с Андре поссорились. Андре больше не хочет ездить с нами. Или, может быть, дело во мне? Это я заставила его чувствовать, что он не может приехать? Как ни крути, но факт один – Андре теперь будет добираться до школы другим способом.

Я написала ему утром, но до сих пор не получила ответа. Я ждала, когда на моем телефоне появится простое оповещение о поездке. Чтобы увидеть, как он нехотя сядет в машину, даже если он не будет рад этому. Но оповещение так и не пришло, и я забрала Реджи, и только Реджи. И я не могу игнорировать тот факт, что Андре стал гораздо большим, чем просто еще один пассажир.

Сегодня в школе я все – таки увидела Андре, на расстоянии, через кафетерий, но на этот раз он даже не взглянул на меня, что казалось целенаправленным, а занялся оживленной беседой за столом со своими друзьями.

– Андре не придет, – говорю я наконец Реджи.

– Почему?

– Он просто забыл об этом, я думаю, – говорю я, потому что это действительно лучшее, что я могу сделать.

– Покончил с нами? – спрашивает Реджи.

Я поворачиваюсь и смотрю на него. – Нет. Не с тобой. Со мной.

– Ну, а ты не можешь это исправить? – спрашивает Реджи, и я думаю о том же, когда на моем телефоне появляется еще одно оповещение, и, прежде чем я успеваю посмотреть на него, мальчик открывает дверь и просовывает голову внутрь. – Чарли? – спрашивает он.

– Это я.

– Хорошо, если я сяду впереди? – Когда мальчик садится на пассажирское сиденье, одетый в идеально выглаженную рубашку на пуговицах и брюки цвета хаки, я замечаю в его руках пластиковую коробку. У нее прозрачные бока и перфорированный верх. А внутри – отчетливая форма…

– Это змея?! – спрашиваю я, мой голос срывается на писк.

Мальчик выглядит смущенным. – Я обещаю, что он дружелюбный. И, кроме того, он не может выбраться. Я клянусь.

– Хорошо. – Я сглатываю, пытаясь сообразить, есть ли в Backseat какие – нибудь правила на этот счет. Но даже если и есть, неужели я действительно собираюсь отказать этому ребенку? Его явно нужно подвезти домой.

Все остальные мои мысли перекрывает крик Реджи.

– Ты серьезно? – восклицает он, вскакивая на переднее сиденье и оглядывая мальчика. – Что это за вид?

Лицо мальчика загорается. – Это калифорнийская королевская змея.

– Круто, – восхищенно говорит Реджи, поднимая свое лицо на уровень коробки. – Я читал, что они охотятся на гремучих змей.

– Подожди, они едят гремучих змей? – спрашиваю я. – Но разве гремучие змеи не являются уже, типа, действительно страшными?

Мальчики игнорируют меня. Новый пассажир, которого, как я теперь определила, зовут Джаспер, с нетерпением кивает. – Это так круто.

– Так круто, – соглашается Реджи.

– Знаешь ли ты, что в доисторические времена змеи действительно ели…

– Детенышей динозавров? – Реджи визжит, практически вскакивая со своего места в то же время, когда Джаспер произносит это, и они оба смеются. Я тоже начинаю смеяться, несмотря на то, насколько это тревожно.

– Отвратительно, – добавляю я, и мальчики смотрят на меня как на сумасшедшую.

– Мама не разрешает мне иметь змей, – сетует Реджи. – Поэтому у меня есть головастик. Но он уже на пути к тому, чтобы стать лягушкой.

– Мило, – говорит Джаспер. – Я бы хотел на него посмотреть.

– Я как – нибудь приведу его в школу, – радостно говорит Реджи.

Я поджимаю губы, стараясь сохранять спокойствие. У Реджи наконец – то появился друг.

Затем мое сердце замирает, потому что все, что я хочу сделать, это рассказать Андре.

– Я имею в виду, ты можешь подержать его сейчас, если хочешь? – говорит Джаспер, с надеждой глядя на меня.

– Определенно нет, – говорю я. – А теперь все пристегните ремни безопасности, или я никуда не поеду.

– Ты говоришь как моя мама, – говорит Реджи.

– Насколько ты понимаешь, сейчас я такая и есть.

– Он собирается вернуться? – спрашивает Реджи, когда мы высаживаем Джаспера и подъезжаем к его дому. Он держится одной рукой за открытую дверь, одна нога болтается на дороге.

– Кто? – спрашиваю я, хотя и знаю, кто. Внезапно я чувствую себя такой уставшей.

Реджи поднимает на меня бровь. – Ты знаешь, кто.

Я вздыхаю. – Наверное, нет, если ты хочешь знать правду.

Реджи поджимает губы. Я думаю, что он собирается снова затронуть эту тему, но вместо этого он просто говорит: – Ну, я скучаю по нему. – Он спрыгивает (в буквальном смысле, так как его ноги слишком коротки, чтобы достать до земли) и бежит по дорожке, где его мама ждет у открытой двери. Она машет мне рукой. Я машу в ответ.

– Я тоже, – говорю я вслух, хотя там никого нет, чтобы это услышать.

Позже тем же вечером, свернувшись калачиком на диване рядом с удобным креслом отца, я наблюдаю за двумя полицейскими детективами, которые идут по следу убийцы, оставившего в живых несколько жертв за один месяц. Они сидят перед компьютером, ожидая, когда ДНК обнаружит совпадение, и только потом определяют, что серийный убийца умер за три месяца до убийства этих женщин.

– Да ладно, – восклицаю я.

Отец поднимает руку, чтобы заставить меня замолчать. – Они разберутся, – говорит он. – Они всегда разбираются.

Я устраиваюсь поудобнее, не желая признаваться никому, кроме себя, что мне это действительно нравится.

– Ну, что случилось? – спрашивает отец, выключая телевизор во время рекламной паузы.

– Что ты имеешь в виду под 'что случилось'? – Я запихиваю попкорн в рот.

– Ну, почему ты сегодня не гуляешь, не катаешься на аттракционах или с друзьями?

– Не хочу, – говорю я с набитым ртом. – Слишком много всего на уме.

– Твое портфолио? – спрашивает папа, и я киваю, но на самом деле это гораздо больше, чем просто портфолио. Потому что именно тот человек, на которого я рассчитывала в подобных ситуациях, когда чувствовала себя в тупике, не хочет со мной разговаривать. – Не теряй надежды, милая, – говорит мой папа, и мне требуется секунда, чтобы понять, о ком он говорит. – Эва согласилась дать тебе еще один шанс, потому что ей не терпится увидеть, на что ты способна. Ты должна продолжать настаивать.

Я снова протягиваю руку в чашу. – Иногда слишком сильное надавливание на вещи может сломать их. Может быть, у тебя правильная идея.

Мой отец выглядит озадаченным. – Что?

Я изучаю свои руки. – Я имею в виду, что вы с мамой технически разошлись много лет назад. И теперь вы живете вместе, как будто все нормально, но это явно не так… и вы не были вместе лет шесть.

Мой отец наклонился вперед. – У меня определенно были некоторые неудачи. И я знаю, должно быть, трудно это видеть. Тебе кажется, что это легко, просто взять и идти дальше. Но для нас это тяжело. С этим местом связано много воспоминаний. Многие из них очень хорошие. Весь этот город – часть нас самих. – Он смотрит на меня. – Кстати, это часть и твоей сущности. Раньше тебе здесь нравилось. Ходить в походы за полевыми цветами, ходить в яблоневый сад, гонять вверх и вниз по той крошечной горе, которую едва можно назвать горнолыжным курортом. Ты проводила все свое время в том запущенном амбаре на участке Тессы, так что мне приходилось практически тащить тебя домой по ночам. Ты не можешь отказаться от места. Ты не можешь просто стереть его с лица земли и попытаться начать все сначала. Ты должна работать с ним. Сделать так, чтобы оно тебе подходило.

Я перестаю жевать, думая о том, что сказала Эва по телефону. О том, что работа, которую я делала в студии, не показывала мой процесс. Не показывала, кто я есть. Но амбар – это уже часть меня. Может быть, это еще один шанс.

Я встаю, попкорн падает с моего тела.

– Куда ты идешь? – Мой отец внимательно наблюдает за мной.

– Думаю, ты только что подал мне идею. – Амбар, место, которое я всегда мечтала отремонтировать, использовать для чего – то, кроме вечеринок и костров. Я могу сделать из него что – то особенное.

Отец наблюдает за мной. – И ты не собираешься говорить мне, что это такое, не так ли?

Я качаю головой. – Нет, пока я не выясню, возможно ли это.

Я подхожу к нему и кладу руку ему на плечо. – Но папа, если я собираюсь выяснить, как работать с этим городом… – Я останавливаюсь.

– Что? – говорит он.

– Как ты думаешь, ты тоже можешь попробовать? Попробовать сделать то, что раньше приносило тебе радость?

Он прочищает горло. – Я могу попробовать. – Но я вижу, что он это не всерьез.

Когда я поднимаюсь наверх, я слышу, как снова включается телевизор.

Чарли на заднем сиденье. Отзывы:

– Даже когда она в плохом настроении, Чарли всегда делает так, чтобы я чувствовал себя желанным гостем. Лучшая часть моего дня, уступает только уроку биологии. – Реджи

– Она спокойно отнеслась к моей змее. – Джаспер