Текст книги "Ты для меня? (СИ)"
Автор книги: Людмила Сладкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 35 страниц)
Глава 27
Вопреки ожиданиям и планам, их сборы оказались весьма…затруднены. А все потому, что Герман откровенно нацелился, взять ее еще раз! Уже под крышей дома. Этот извращенец, даже не дал Лере возможности смыть с себя следы первого акта. И, казалось, ее смущение данным фактом, зверское, с болезненно пылающими щеками, его лишь больше распаляло. А вид собственного семени в недрах девичьего тела, на разгоряченных складочках, и вовсе, превращал в безумца. В конечном итоге, девушка оказалась пришпилена спиной к стене, как раз, между дверьми в их спальни. Своими поцелуями Давыдов, точно пожирал ее губы, и поглощал душу. Его жадные пальцы, свирепо сминающие ее груди, ягодицы, руки, причиняли боль. Но, столь сладкую, что голова шла кругом. Даже от этого, казалось бы, простого действа, Лера хныкала, и стонала на весь особняк, подобно ненасытной, оголодавшей кошке, требуя большего. Неистово умоляя!
Плевать на синяки! Только бы…вновь…принять его в себя.
Желание, вспыхнувшее с невероятной силой, подобно цунами, вытравляло абсолютно все мысли из головы, уступая место лишь ощущениям. Наконец, Давыдов сжалился над ней. А может и над собой, ведь напряженный до предела ствол, едва ли приносил ему удовлетворение. Подхватив Леру под бедра, бесстыдно, и максимально широко разведя те в стороны, зажал между стеной, и собственным телом, надежно фиксируя. Чувствуя, как горячая бархатистая головка, подразнивая, трется о жаждущий вторжения вход, до ужаса скользкий от смешавшейся смазки и спермы, Лера едва не свихнулась окончательно.
Сорвалась. Полетела в пропасть!
Сердце бухало в груди столь сильно, что она глохла от рева крови, несущейся по венам.
Чего он ждет?
Лера ни собственным телом уже не владела, ни мыслями. Кожа полыхала, точно в кипящем масле ее жарили. Сгорая от нетерпения, просунула руку между их разгоряченными телами, и, зажав ладошкой упругий член, протолкнула его глубоко в себя.
Ох! Мммм…
Вошел, как по маслу, заставляя обоих, застонать одновременно. От чувственности момента, даже глаза закатились. Девушка запрокинула голову, и до крови прикусила губу. Сама не заметила, как свободной рукой вцепилась в его волосы, желая еще более тесного контакта. Что до Германа, тот, погрузившись до упора, сдавленно и довольно протяжно зарычал:
– С-у-у-у-ч-к-а!
– А, нечего дразнить! – Отозвалась хрипло.
– Это я-то тебя дразню?
– А как еще можно назвать подобное…издевательство?
– Попыткой, не кончить, едва тебя коснувшись, дурочка!
– Г-е-е-е-р-м-а-н…
Он находился глубоко в ней, вынуждая извиваться, в предвкушении, и вибрировать от напряжения, подобно оголенному проводу, подключенному к розетке. Так глубоко, что Лера начала задыхаться. Да уж, кислорода не хватало катастрофически. И ее короткие рваные вздохи нормализации дыхания едва ли способствовали.
– Хочется разрядки, так ведь, мелкая? – Жарко шептал, по-прежнему не двигаясь. Упрямец! – Хочется, кончить?
Глупо отрицать данный факт, будучи нанизанной на самую твердую его часть.
– Д-а-а-а! – Обиженно надув и без того распухшие губы, жалобно прохныкала. В тот же миг заработала короткий, но, до ужаса чувственный поцелуй, порождающий невероятный трепет в душе.
Так вот как выглядят припозднившиеся бабочки в животе…
– А каково мне было, находясь так далеко, каждый вечер лицезреть твои с*ськи?!
Мстительный гад! Треснула бы!
– Так сильно не понравились? – Подалась вперед, чтобы упомянутые вершинки колыхались при каждом новом вздохе, на уровне его глаз. Затуманенных и осоловелых.
Внезапно, Давыдов отстранился. Осторожно опустил на непослушные дрожащие ноги, придерживая за локоть, дабы не упала. В несколько шагов, мужчина достиг противоположной стены, на которой красовалось зеркало в полный рост, и молча, притянул ее к нему. Она всхлипнула, едва узнав себя в отражении. Страсть преобразила и тело, и черты лица. А взгляд, лихорадочный, с безумно расширенными зрачками, казалось, вообще не ей принадлежал.
Не теряя времени даром, Герман сжал чувствительные соски, умеючи играя ими. От пронзившего удовольствия Лера выгнулась дугой, захлебываясь в невнятном стоне.
– Разве это может, не нравится, малышка? – Подцепил зубами нежный хрящик на ухе, отправляя в отпуск последние капли здравого смысла. – Сказать, сколько раз я на них кончал, бессонными ночами, представляя тебя рядом?
Способность говорить, после подобного признания, вернулась не сразу. Несколько долгих секунд они буравили друг друга молчаливым взглядом. Эмоции били фонтаном. Наотмашь. Ни капли не щадя. Являлись невероятно противоречивыми. Хотелось, либо разреветься, как последней дуре, либо сжать Германа в объятиях, и опять таки, разреветься!
Любовь! Ее любовь!
– Лучше…покажи.
Мгновение спустя, он нагнул ее прямо там. У зеркала. Девушка столь сильно вцепилась руками в широченную багетную раму, что побелели костяшки пальцев. Их взгляды намертво схлестнулись на поверхности серебряной глади. Давыдов намотал на кулак ее густые волосы, и одновременно ворвался внутрь, выбивая из легких восторженный вопль. Происходящее действо выглядело запредельно развратным. Неимоверно. А вместе с тем, до жути возбуждающим. Лера отдавала всю себя, не задумываясь, что с непривычки, завтра не сможет сдвинуть ноги. А он все брал. Брал. Брал! Свирепо и неистово. Неутомимо. Хрипя, какие-то нежности. И пусть, ни одного слова не разобрала, интонация говорила ей о многом. Звуки их удовольствия: стоны, всхлипы, шлепки, казалось, были слышны и на улице. Что-что, а горло Спирина от безудержных воплей уж точно сорвала. В этот раз, Герман кончил парой секунд раньше. До боли стиснув узкую талию, замер, вздрагивая всем телом. Почувствовав в себе горячие струи его семени, ударившие глубоко во влагалище, достигла пика и она. Едва не упала, отчаянно наслаждаясь чудовищно сладкими спазмами. Благо, Давыдов держал ее крепко, пока судороги не утихли.
– Я готов растерзать его, за то, что он познал тебя…такой! – Выдал задумчиво, когда совершенно обессиленные, они пытались остыть и отдышаться, лежа прямо на полу.
– Кого?
Превратившийся в кисель мозг, совершенно обнаглел, и отказывался работать. Он же, стиснул Леру своими ручищами, до хруста костей, совершенно не контролируя силу. Так ребенок хватает со стола долгожданную и единственную конфету, которую планирует съесть самостоятельно. Ни с кем не делясь.
– Забудь! – Невесомое прикосновение жестких губ, к виску.
– Но…
– У нас очень мало времени!
Теперь, собиралась Лера гораздо шустрее. Приняв душ, на скорую руку, принялась поправлять макияж, который каким-то чудом, пострадал незначительно. На прическе не стала заострять внимание, а потому, хорошенько пройдясь по волосам щеткой, оставила их распущенными. К глубочайшему удивлению, одеяние для вечера за нее выбрал сам Герман. Когда девушка вышла из ванной, оно уже покоилось на кровати. Лежало, прямо поверх шикарного покрывала, выполненного в классическом стиле.
Все же, порылся в ее шкафу, прежде чем уехал!
Да, они пришли к выводу, что лучше им явиться на мероприятие порознь, чтобы не давать лишнего повода для сплетен.
Застегнув молнию вечернего черного платья, Лера покрутилась у зеркала, придирчиво разглядывая себя со всех сторон. Невзирая на отсутствие рукавов, и лямок, смотрелось оно довольно строго. И строгость эту не портила ни длина, едва доходящая до колен, ни слишком облегающий фасон. Однако обнаженная шея, и зона декольте казалась…скучной и пресноватой. Не хватало изюминки. Тяжело вздохнув, девушка начала рыться в своей шкатулке с украшениями. Пальцы, сами по себе, ухватили тонкую платиновую цепочку, и потянули вверх. До уровня глаз.
Господи! Сколько же лет она не держала свою черную жемчужину в руках? Почти три? Задрожала всем телом, вспоминая ночь, когда Герман подарил ее. Прокручивая в памяти и сегодняшние события, не сомневалась более ни секунды. Что же, пусть символ принадлежности ему, вернется на свое законное место.
Пусть видит! Пусть знает! И пусть думает, что хочет!
– Ну, привет, подруга! – Привычным жестом защелкнула замочек. – Будем считать, что я твоего хозяина простила!
Глава 28
– И, все же, ты странная!
Наверное, в десятый раз повторил Глеб, галантно распахивая перед Лерой двери такси. Всю дорогу, друг наблюдал за ней хмуро и пристально, пытаясь подтвердить, или же опровергнуть известные одному лишь ему догадки. И не удивительно – ее трясло, будто паралитика! Честное слово. Зубы чечетку отбивали, и кожа то и дело порывалась крупными мурашками. Волнение не удавалось унять, хоть до ста считай, хоть до миллиона! Сама не понимала, какого черта так страшится предстоящей встречи с Германом. Даже пальцы леденеют. И это после того, как развратно отдавалась ему в разных позах, чуть более часа назад! Последние воспоминания отозвались приятным спазмом, с толикой дискомфорта, между ног. Девушка оказалась права, опасаясь такого напора его нешуточной страсти. Отвыкшая от подобных игр плоть, саднила и немного побаливала. Однако эти ощущения, далеко не неприятные, и являлись неким гарантом, живым подтверждением реальности той ситуации.
Это произошло. На самом деле.
– Вот!– Выразил недовольство Давыдов-младший, настырно требуя свою порцию внимания. – Опять в облаках витаешь!
Встрепенулась она мгновенно, отодвигая переживания на задний план. Еще будет время хорошенько все обдумать, или же отругать себя за легкомысленность. А сейчас, перед ней стояла совершенно другая задача. Натянув на лицо непринужденную улыбку, с благодарностью ухватилась за протянутую руку.
– Не сердись. Я просто устала.
Так себе, отмазка, если честно. Но, все же, лучше чем ничего.
– Всего-то? – Делано ужаснулся. – А глаза горят так, будто кило травки в одиночку приговорила. Помнишь еще, как наркоманы-то выглядят?
Именно! – Пульсировало в висках.– Наркоманка! Конченная…
Только предмет зависимости, очень даже, одушевленный. И самостоятельный. И…вкусный.
– Помню, помню, – спохватилась, осознав, что Глеб покорно ждет ответа. – Всегда бешеные глазищи, и болезненный отсутствующий взгляд.
Давыдов хмыкнул:
– Прямо себя сейчас описала!
Нервный смешок слетел с губ:
– Ну, конечно…
Лера и не заметила, как в попытке успокоиться, до боли привычным и естественным движением, принялась играть своей подвеской, теребя и ощупывая изделие со всех сторон. Она поступала так всегда. Особенно в тяжелые моменты жизни, когда безумно хотелось чувствовать некую близость с Германом. Глупо, конечно. Но, легче становилось.
Внимание молодого человека, целиком и полностью сосредоточилось на ее шее и пальцах.
– Хм, – удивленно. Задумчиво. – Давненько я у тебя данной вещицы не наблюдал.
– Да, завалялась. – Судорожный вздох. – Среди…прочих украшений.
– Как странно. А ведь были времена, когда ты могла, не задумываясь, ударить любого, даже меня, за одну только попытку, прикоснуться к твоей жемчужине. Разглядеть поближе, очень недешевый по тем временам, трофей. В такие моменты кое-кто превращался в дракона!
Отчего-то под проникновенным взглядом Глеба, становилось неуютно. Щеки запылали жаром. Он был ей родным. Безусловно. И пусть не по крови, а лишь по душевной близости. Не суть! Однако именно поэтому, и знал ее как облупленную.
– И…и что? – На эмоциях повысила голос. Прописная истина – лучшая защита – нападение, всегда действовала безотказно.
– Ничего! – Примирительно щелкнул девушку по носу. – Зараза! За столько лет, так и не призналась, чей это подарок. Хотя, несколько предположений у меня все же, имеется…
– Ой, оставь их при себе, Шерлок!
Глеб засмеялся, буркнув – ничего не меняется. А после, не дав опомнится, схватил под локоть, и потащил в самый эпицентр веселья.
В общем и целом, по вине Леры опоздали они более чем на час. В знакомом по их прошлой вылазке клубе царил полумрак, и вселенский хаос. Веселая ритмичная музыка громко лилась из динамиков, побуждая тела присутствующих двигаться в заданном темпе. Основная территория заведения претерпела значительные изменения. В центре огромного зала организаторы возвели круглую сцену, высотой, чуть больше метра. По периметру довольно красиво и грамотно разместили многочисленные овальные столики, вмещающие по восемь персон каждый. Часть из них сейчас пустовала, потому как большинство присутствующих коллег активно двигались на танцполе, который располагался по другую сторону сцены. Напротив зоны отдыха.
– Как много гостей! – Изумилась Лера, когда глаза привыкли к слабому освещению. Отыскать знакомые лица в такой толпе не представлялось возможным. Еще более нереальным оказалось, что их с Глебом появление не осталось незамеченным! Музыку сразу же приглушили, до уровня тихого ненавязчивого фонового сопровождения, для красивого мужского голоса, усиленного с помощью микрофона:
– Дамы и господа, прошу внимания! – Ведущий материализовавшийся прямо из воздуха, лучезарно улыбнулся. – Вот и прибыли наши припозднившиеся товарищи. Поднимайтесь-ка, ко мне на сцену, ребята…
– Ох*реть! – Красноречиво высказался Давыдов, направляя ее к ступеням. – Не поскупились. Кулика пригласили.
Любопытство взяло верх. Соблюдая какие-никакие приличия, поинтересовалась не оборачиваясь:
– А кто он такой?
Легкий толчок в поясницу.
– Шагай, Лера. Евгений Куликов. Очень популярный ведущий. И очень дорогостоящий.
Спустя пару секунд, они с Глебом возвышались на сцене, залитой ярким точечным светом. Все остальное пространство оставалось погруженным во мрак. Как ни силилась разглядеть хоть что-то, результат оставался неудовлетворительным.
– Молодые люди, Ваши коллеги желают отчитать вас за опоздание! И даже жестокое наказание придумали! Есть, чем оправдаться?
Друг небрежно зафырчал:
– Что за народ пошел? Лишь бы наказать!
– Действительно. А, как же, понять? – Не осталась в стороне. – Простить?
– Учтите, мы согласны, максимум на штрафную…бутылку.
– Какая еще бутылка? За себя говори! – Игриво толкнула его бедром. Тихонько зашипела: – Вот ведь…алкашня!
– От алкашни слышу! – расхохотался Глеб, притягивая к себе, и задиристо спутывая ее волосы, своей пятерней.
Взвизгнув, Лера вырвалась на свободу, демонстративно поправляясь:
– Не-не! Я с тобой больше не пью.
– С каких это пор?
– С тех самых, когда ты заставил меня осушать коктейли залпом! ЗАЛПОМ!
– Пф! А ты меня – залпом водку из граненного стакана, наполненного до краев!
– Секундочку! – Упрямо вздернув подбородок, приготовилась отстаивать свою точку зрения. – Во-первых, не я, а Валек. Во-вторых, это был выкуп невесты! А если уж, назвался свидетелем, пей за себя, и за жениха, дружок! Ко мне какие претензии?
– А кто подленько хихикал рядом, и побуждал народ, делать ставки? Упаду я после этого стакана, или нет?
– Не упал же!
– Не упал!
– Мужик! Горжусь! Я в тебя вери…
– Лера! Я те щас…
– Тихо-тихо, – всеми силами пыталась увернуться от щекотки, прячась за спину Куликова. – Да, ладно Глеб. Хоть денег заработали.
– Моей печенью! Зараза!
Краем уха Лера слышала, как зал взрывался дружным смехом, с интересом наблюдая за столь необычной перепалкой. Даже Евгений, прикрывающий ее, словно щитом, исключением не был.
– Брейк, ребята! – Поспешил урезонить их пылкие переговоры ведущий. – Судя по всему, вы отлично друг друга знаете?
Оба, молча, кивнули. К чему слова? Все и так видно. Давыдов раскрыл объятия, в приглашающем жесте, и девушка послушно к нему прильнула.
– Отлично! Помогите и нам, узнать вас получше!
– Э, нет. Спасибо! – Заливался соловьем друг. – Раздеться нас не заставите, даже Вы!
Евгений юмора Глеба все же не выдержал – зашелся приступом дикого хохота, показывая молодому человеку поднятый вверх большой палец.
– Все гораздо проще, – продолжил, успокоившись. – Вопрос – ответ. Согласны?
И если Лера насторожилась, парнишка, обнимающий ее, лишь неопределенно пожал плечами. Каким-то чудесным образом, Куликов принял данное движение за положительный ответ.
– Глеб, охарактеризуй нам свою спутницу, одной единственной фразой. Должны же мы знать, с кем имеем дело!
Давыдов задумался на пару секунд. А потом, с очень серьезным, не свойственным ему, выражением лица произнес:
– Остров сокровищ.
У-у-у-у! – Раздался умиленный хор голосов. Спирина и сама опешила, ожидая привычного и беззлобного «заноза в заднице», или же «главный нарушитель спокойствия». Выражая благодарность, крепче прижалась к родному плечу.
– Лера?
Теперь мужчина смотрел на нее.
– М-м-м?
– Самый достойный, на твой взгляд, поступок Глеба?
– Их очень много. Я до утра могу перечислять…
– И все же?
Валерия задумалась, перебирая в памяти все проведенное с ним время.
– У нас есть общие друзья, которые были влюблены друг в друга…с четырнадцати лет. Так вот, без Глеба их свадьба могла и не состояться.
Друг недовольно закатил глаза:
– Нашла что вспомнить!
– Нет, серьезно. – Проигнорировала его реплику. Понимала, что смущается. Ведь семья, присутствующая здесь, о подобных подвигах сына и не догадывалась. Но, ради него самого и продолжила. Пора им узнать лучше своего ребенка! – Отец Ланы…он…очень обеспеченный человек, с таинственным прошлым. И простого парнишку – одноклассника не считал удачной партией для единственной дочери. К концу одиннадцатого класса он узнал, что, не смотря на строжайший запрет, голубки продолжают встречаться. Вспыхнувшую ярость родителя словами не передать. Все попали под раздачу, и я в том числе. За сокрытие, так сказать. Дело дошло даже до драки между будущим зятем и тестем. Но, Валек настырно твердил, держась за сломанные ребра, что любит его дочь, и заберет у него Светку. В ответ отец решил отправить ее в Лондон, сразу после выпускного. К счастью, на выпускной приехал Глеб, и увел Анатолия Вадимовича на личный разговор. Их не было больше часа. А потом, когда вернулись, отец дал Ланке добро на брак. Они с Вальком поженились, через месяц! И все мы, дружненько, по сей день пребываем в шоке, не понимая, что же там произошло?!
Коллеги засвистели, и захлопали в ладоши, громко выкрикивая «молодец», «красава», «так держать, парень». Сам Куликов одобрительно кивая, обменялся с ним крепким рукопожатием.
– Удивительная история. Как же тебе удалось найти компромисс, с таким…тертым калачом?
Давыдов скривился, с укором поглядывая на Леру. Недовольный взгляд прямо транслировал ей – ну, зачем? Тяжело вздохнув, буркнул:
– Дорогой моему сердцу человек, Лерин папа, сказал однажды – не можешь найти компромисс, ищи компромат! Я прислушался. И закроем тему.
Девушка даже отстранилась, ошалело разглядывая молодого человека.
Господи, боже! Он, что, серьезно, шантажировал Анатолия Вадимовича?!
– Как пожелаешь. Продолжаем? Самый безбашенный поступок твоей спутницы?
Она и рта раскрыть не успела, чтобы возразить, когда Глеб выпалил:
– Однажды Лера, на спор, перетанцевала стриптизершу, и девушку уволили из клуба, за профнепригодность.
Спирина почувствовала, как от смущения становится пунцовой.
Вот жеж!
– Если говоришь подобные вещи, уточняй, пожалуйста, что я была в одежде!
– Да не вопрос! – Не на шутку углубился в воспоминания молодой человек. – А еще, эта сумасшедшая, прыгнула в озеро с десятиметрового обрыва!
– Вообще-то, ты прыгнул со мной.
– Не с тобой, а за тобой! Боялся, не выплывешь.
– Я лучше тебя плаваю.
– Когда это было-то?
– Всегда!
– Ой, зазнайка! – Хмыкнул, вновь обнимая за плечи. – Признаю, было круто.
– Лера, расскажи нам о проекте «Роза Ветров». – Внезапно Куликов прервал их диалог. – Как родилась идея?
Вот, черт! Совершенно забыла, где находится. Благо, сориентировалась довольно быстро.
– Как и большинство детей. – Грусть улыбкой замаскировать не вышло. – От большой любви. Абсолютной и безоговорочной.
Мужчина понимающе кивнул:
– Что ж, поздравляю вас. Вы – отличные ребята, и замечательная пара!
Несколько долгих секунд они, молча, таращились друг на друга, пытаясь осмыслить услышанное. А после, едва пополам не сложились, от собственного и очень уж неприличного хохота.
– Боже, упаси! – Приговаривал Глеб, вытирая слезы. – Боже, упаси!
Лера ничуть не уступала:
– Лучше в монастырь! В монастырь!
– Так вы не…
– Вы с ума сошли? – Зычно поинтересовался друг. – Она же…сестра моя!
Спирина отчаянно закивала головой, подтверждая каждое слово:
– К тому же, мы перестраховались на случай, если вдруг, родителям придет в голову мысль породниться нашими силами.
Воцарилась полнейшая тишина, в которой был бы слышен и взмах крыла бабочки.
– И каким же образом?
Осторожно. Вкрадчиво.
– Общеизвестным! – Глеб состроил такую гримасу, будто у него спросили несусветную чушь. – Покрестили нашего сына!
Если Глеб и планировал произвести фурор последним высказыванием, то своей цели, парнишка определено достиг. Повисшая тишина ошеломляла. Стихла даже музыка. Выражаясь коротко и по существу – у коллег, наверняка закипел мозг, от всего вышесказанного. Люди познали истинное значение термина – шок! В чистейшем, с*ка, виде!
Девушке стало совсем не до шуток. Во-первых, она убедилась окончательно, что Герман, все же присутствовал на вечеринке. Иначе, накрывшее ее цунами чужой ярости, отчаяния и боли, проявившееся как самый настоящий толчок в сердце, объяснить было нечем. Во-вторых, Лера знала наверняка, что сидел он совсем рядом. За одним столиком, с родителями, Тереховым, Смирновой и Покровской. Два стула пустовали – очевидно, их с Глебом места. Теперь она это видела. И столь четко, словно стояла в каком-то метре от мужчины.
Сейчас, Давыдов не просто удерживал ее взгляд, заставляя замереть от напряжения, и забыть об остальных участниках торжества. Куда там! Их «гляделки» он превратил в самый настоящий поединок. Смертельную схватку, из которой ей никогда не выйти победителем.
Только держись! Держись, дьявол тебя подери!
Лера с достоинством выдержала, колющий точно скальпелем, ледяной взгляд с явным привкусом металла. Разве что, чаще дышала, да губы терзала, кусая чуть ли не до крови, выдавая себя с головой . Послышался страшный скрежет. Словно когтистой лапой, не щадя, с нажимом, прошлись по ребрам изнутри, раздирая мышцы.
А, нет! С таким звуком стеклянный стакан, сминаемый левой рукой Германа, разлетелся вдребезги, под гнетом его дикой и необузданной мощи. Осколки впились в мягкую плоть, и спустя мгновение, белоснежная скатерть окрасилась багрянцем. Лера вздрогнула, будто от сильнейшего удара, ощущая его боль, как свою собственную. Давыдов не шелохнулся, словно и не заметил вовсе. Продолжал смотреть, все так же пронзительно. Не мигая. А кровавое пятно на столе становилось все больше. Она прослезилась, едва сдерживаясь от душераздирающего вопля.
Почему он не пытается остановить кровь?
А вот Алина столь сдержанной не являлась – вскрикнув, искренне ужасаясь, принялась услужливо промакивать салфеткой травмированную ладонь, предварительно удалив кусочки стекла.
С*чка! – Ревело подсознание, толкая на безумства. – Не смей к нему прикасаться!
Хотелось ринуться к нему, оттолкнуть в сторону его бывшую любовницу, и обнять. Крепко. Чтобы уже никогда никому не отдавать. Однако Лера продолжала стоять, будто парализованная. А он продолжал пытливо смотреть, словно…ожидая чего-то. Но, чего? Сердце вдруг пропустило болезненный удар, а потом принялось надрывно гонять кровь по венам.
Господи! Он ведь ждет подтверждения слов Глеба, или их опровержения! И просто сатанеет от неизвестности.
Осознание данного факта привело в чувства быстрее, нежели внезапно свалившийся на ногу кирпич.
– А теперь, – громко и зло обратилась к другу, – давай проясним ситуацию, пока нас не сожгли на костре, как главных извращенцев года!
Не только Глеб знал ее, как облупленную. Лера могла похвастать тем же. И по сурово сдвинутым бровям, понимала – вредничает! Ну, вредничает, же! Неужели, заметив на приеме брата, решил показать, что хотя бы, в отношениях с ней, превзошел его?
– Да, мы дороги друг другу, как родные. Но! Кровного родства у нас нет.
Ей показалось, или люди в зале наконец-то начали шевелиться? До этого сидели, замерев. Как статуи.
– Ребенок, которого упоминает мой друг, существует в природе. Его зовут Савелий, ему четвертый годик. – Взгляд на Германа. Глаза в глаза. – Это сынок Ланы и Валька. Мы крестили его, за пару дней до моего двадцатилетия. А Церковь, как известно, запрещает крестной и крестному одного и того же ребенка, вступать в интимные отношения. Вот, что пытался сказать Глеб. Не более…
Она слышала вздох облегчения, слетевший с губ Давыдова, даже сквозь внушительное расстояние. Ощущала, как если бы стояла рядом. В такт движениям его грудной клетки, дышала и сама. Видела расслабленное лицо, и, наконец-то, опущенные веки. Поправочка! Блаженно опущенные веки.
Поверил! Хвала небесам, поверил!
Лера не знала, что чувствовала в тот миг. Банально, конечно, но так хотелось реветь, от переизбытка эмоций! Вместо этого, лишь глупо улыбалась. И когда почувствовала себя в крепких объятиях Глеба. И когда зал разразился бурными аплодисментами, вновь выкрикивая «молодцы», «какие вы хитрюги», «продуманы» и «аферисты малолетние». Улыбка не сползала с лица ровно до того момента, пока Герман, словно ото сна очнувшись, заметил свою поврежденную кисть, и воркующую над ней Покровскую. Нахмурившись, мужчина отнял руку. Наспех перетянув раны матерчатой салфеткой, быстрым шагом направился в сторону туалета. А когда Алина побежала за ним, оказывать непосильную помощь, Лера поняла, что такое состояние аффекта. Цепляясь за остатки разума, то и дело сметаемого всполохами лютой ревности, вырвалась из захвата друга, и ничего не объясняя, ринулась за девушкой.
Лишь ее слова сейчас в памяти пульсировали, вгоняя в еще большую агонию:
С кем бы ни был, кого бы ни тр*хал, всегда ко мне возвращается…
Всегда ко мне возвращается…
Ко мне возвращается…
Руки сжались в кулаки, и каждая мышца на теле превратилась в камень.
Почему? Чем она лучше? Не отдам!
Она не уловила тот момент, когда ее перехватили на середине пути, и притянули за талию к твердой груди. Заторможено вскинула голову, силясь сосредоточить взгляд на наглеце. Впрочем, девушка уже догадывалась, в чьих руках оказалась.
– Привет, кукленок! – Льдисто-голубые глаза светились юношеским весельем. – Эффектное появление. Впечатлен!
– Виктор Сергеевич, мне надо…я тороплюсь…
– Потанцуем? – Терехов закружил ее в танце, раньше, чем успела ответить. Сердце бешено стучало в груди. – Тише, Лера. Спокойно. Не зыркай так. Просто танец.
Она с ним. В туалете. Наедине!
– Выдохни, девочка. – Криво усмехнулся. – Твоей ярости хватит, чтобы разнести мне весь клуб. Уверяю, происшествий на своей вечеринке я не допущу.
Валерия пыталась расслабиться. Честно, пыталась. Глубже дышала, позволяя мужчине вести в танце. Но ком, стоящий в глотке, причинял вполне реальную боль. Душил! Ее наизнанку выворачивало при одной мысли, чем эти двое могут там заниматься.
– Держи лицо, кукленок, – шепнул на ухо, успокаивающе блуждая рукой по спине. – Без сцен. Теперь ты член моей корпорации. За тобой очень пристально наблюдают. Ни одна пчела не стоит твоей загубленной репутации.
Ошеломленно вперилась в Терехова затуманенным взглядом. Как он понял? Как?
Лишь горькая ухмылка растянула его губы в тонкую жесткую линию.
– Да уж, эта твоя пчела…способна жалить очень и очень болезненно. Жало у нее, что надо. Не знаю, почему сразу не догадался…
– Виктор Сергеевич?
– Да, милая?
– Либо обнимите меня крепче, чтобы глупостей не наделала, – процедила сквозь зубы, – либо не мешайте!
Замерев всего на мгновение, Терехов стиснул ее столь сильно, что воздух вышибло из легких. А сам он сдавленно прошептал:
– Господи, Лера…
Чужие руки. Чужие объятия. Они не были ей противны. Нет. Просто…не ее. Что и требовалось доказать. Еще немного, и девушку накрыла бы истерика. Так же, как и после первого раза с Леней. Он тоже был не ее!
– Девочка, – Виктор мягко коснулся губами пылающей девичьей щеки. – Ты только скажи, и я…
– Нет! – Холодно и жестко. Валерия остановилась, прерывая танец. – Я люблю его столько, сколько себя помню!
Осторожно высвободилась из объятий Терехова.
– Обещаю не скандалить, – натянула на лицо фальшивую улыбку. – Спасибо за танец.
Мужчина ничего не успел сделать – слишком шустро Лера юркнула в толпу танцующих. Слишком стремительно пробиралась в сторону туалета, готовя бедное свое сердце, ко всему! Общий коридор. Женская часть. Никого. Пусто. Руки дрожали, как у душевнобольного человека.
Черт! Герман шел первым, значит, они в мужском!
Влетела в уборную ураганом, и застыла. Давыдов все еще держал кровоточащую ладонь под проточной холодной водой. Алина рыдала рядом, растирая по щекам потекшую тушь. Однако ее слезам грош цена. Спирина чувствовала фальшь, даже будучи в столь угнетенном состоянии.
– Ты! Ты сам вынудил меня. Я не изменяла бы, будь тебе нужна моя верность!
– Хватит, Аля! – Голос мужчины, равнодушный и отстраненный, эхом отражался от стен. – Я все сказал.
– Нет. Так не может…завершиться. Я же…на все, ради тебя. Знаешь же! У тебя были девки на стороне. Я не оставалась в долгу. Но, теперь…все может быть иначе…я…
Время остановилось, потому как Давыдов случайно подняв взгляд, заметил ее в отражении. Внутренности от волнения прилипли к позвоночнику, но она сделала крошечный шаг. Потом еще один. А потом побежала! Герман успел принять в свои объятия, прежде чем Лера бросилась на шею, и обрушилась на его губы. Обхватив ладонями ее лицо, ответил. И стало не важно, что они в туалете. Что щека наверняка перепачкана в его крови. Мозг отключился окончательно. Лишь его руки остались, блуждающие по телу, и сжимающие крепко. И губы. И дыхание…общее. Спустя какое-то время, отстранилась, медленно разворачиваясь в сторону невольной, и совершенно охр*невшей свидетельницы их горячей сцены.
– В этот раз на твоем пути стою я. – Вынесла приговор, даже не повышая голоса. – Не вернется. Смирись!
Не смирится! Не забудет. И не простит.
Об этом говорил пылающий абсолютной ненавистью взгляд. В пекло! Главное, что ушла. Громко хлопнула дверью, и ушла.
В тот же миг, Лера оказалась припечатана к стене, всей мощью и тяжестью любимого тела.
– Поедешь со мной?
Хрипло. В самые губы.
– Да!
– И куда не спросишь?
– Мне все равно!
Мужчина мягко очертил контур ее губ. Подбородок. Шею. Кулон. Лера и не дышала, пока он хмуро разглядывал свой подарок. А потом одной единственной фразой выбил почву у нее из-под ног:
– Сегодня я понял одну вещь…
– Какую?
– Что…способен на убийство, при мысли…Лера, прости. Но, я не смогу делить тебя с другим мужчиной. Я скорее…сверну тебе шею!
