Текст книги "Ты для меня? (СИ)"
Автор книги: Людмила Сладкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 35 страниц)
– Я буду удовлетворять тебя! С лихвой. Другой мужчина не понадобится.
– Я спрашивала не об этом…
Утробно зарычал, вновь срываясь с места. Лера же, замерла в ожидании ответа. Момент был решающим.
Разрешит на сторону ходить – значит, плевать ему на нее. Так, на разок…похоть удовлетворить.
Запретит – то и она окажется вправе потребовать верности. А это уже отношения, от которых он, как черт от ладана, бежит.
Давыдов очень хорошо это понимал. От того и бесился, точно зверь в угол загнанный. Еще мгновение, еще пара шагов, и он остановился.
И сердце Спириной вместе с ним.
– Нет, так нет! – Бросил небрежно.
А затем, вылетел из спальни еще быстрее, чем пришел.
Лера же, рухнула на колени прямо там, где стояла. Ноги уже не держали.
Черт, как больно!
Всхлипнула, не в силах более держать эмоции в узде. Слезы хлынули из глаз. Во рту стало горько – горько.
Почему он такой? Почему?
Сквозь раскрытую балконную дверь до нее донесся глухой звук урчащего мотора.
Машину из гаража выгнал?
Не веря собственным ушам, рванула на балкон.
Так и есть!
Едва пополам ни сложилась. Будто удар в солнечное сплетение.
Куда собрался? К Алине? Или, кого другого искать? Более сговорчивого?
Словно почувствовав чужое присутствие, мужчина повернулся, сталкиваясь с ее зареванным до неузнаваемости взглядом.
Секунда. Вторая.
Давыдов яростно стиснул зубы, и резко выжал педаль газа.
Взревел мотор, и автомобиль рванул с места.
Вот и все...
Кое-как, медленной шатающейся походкой Лера добрела до кровати.
Упав без чувств на мягкий матрас, свернулась калачиком, и беззвучно зарыдала, глотая соленые слезы. Трясло так, что зуб на зуб не попадал. Сложно сказать, сколько времени в подобном состоянии пребывала. Пять минут, или десять. Не суть. Но, когда почувствовала в комнате запах его парфюма, решила что бредит. Вскинула голову, вглядываясь в знакомый силуэт.
А, нет! Настоящий.
Злой и колючий. Но, реальный.
Вернулся!
Над ней медленно склонился, проводя дрожащими руками по ее щекам. Насухо стирая с них соленую влагу. А после, совершенно обескураживая, Герман опустился на корточки прямо у кровати, и уткнулся обжигающе горячим лбом в ее обнаженные колени. Отросшая щетина, точно наждаком, царапнула нежную кожу, заставляя покрыться мурашками.
– Не могу…так! – Прохрипел отчаянно. – Не плачь! Не надо.
Козел! М*дак! Скотина!
Вместо ответа из горла вырвался очередной мучительный всхлип.
– Ну, все. Все! – Колени опалило внезапной лаской – невесомым поцелуем. Затем, вторым. – Успокойся. Никуда не поеду…
– Почему? – Тихо-тихо, одними губами. – Зачем вернулся? Зачем?
– Т-с-с!
– Езжай! Тебя, наверняка, Алина заждал…
– Ступай, умойся. – Выдал спокойно, прерывая на корню зарождающуюся перепалку. Сам же поспешил распрямиться, и отойти в сторону.
Лера вдруг почувствовала невероятную усталость. На споры сил уже не осталось. Совсем. Шатающейся походкой девушка послушно направилась в ванную. Умылась, да хорошенько высморкалась. А когда вернулась, обнаружила мужчину, приготовившимся ко сну, и удобно устроившимся в ее постели.
Собрался снова спать с ней?
– Иди ко мне, Мелкая. – Раскрыл объятия, заманивая к себе. – Тяжелый день у нас с тобой выдался. Пора отдыхать!
Глава 14
За окном расцветало. Медленно, очень медленно, но утро вступало в свои права.
Лера чувствовала себя выжатой, как тот пресловутый лимон.
Ночь далась тяжело. Тревожно.
Слишком перенервничала накануне.
Девушка постоянно вздрагивала. Просыпалась, едва ли не каждые сорок минут.
За каким-то чертом проверяла с ней он, или ушел. Для нее это было важно.
Очень важно!
Едва почувствовав себя в кольце крепких рук, спиной ощутив жар, исходящий от мужского тела, вновь проваливалась в забвение.
Вскоре, ей надоел подобный сценарий.
Развернувшись лицом к Герману, приклеилась щекой к его груди. Обнаглев окончательно, обняла в ответ. Чтобы не ушел незаметно.
Чтобы вообще не ушел!
Так и уснула. Крепко и сладко. Сколько времени прошло, не знала. Ни с того, ни сего вновь распахнула веки. Почему проснулась на этот раз, понять не могла.
Будильник еще не звонил.
В следующее мгновение сообразила – его сердце, напротив которого прижалась ухом, тарахтело столь надрывно и громко, будто старая соседская газонокосилка. Вскинула голову, сталкиваясь с темным непроницаемым взглядом.
Боже!
Едва собственной слюной не поперхнулась.
– Здесь я, Мелкая. Здесь! – Проскрипел Давыдов, крепче прижимая к себе. – Спи…
Понял, что она просыпается от страха, что он уйдет?
Вопреки всему, с нее сон как рукой сняло. Лера нахмурилась:
– А ты почему не спишь?
Он молчал так долго, что казалось, ответа Спирина уже не дождется.
– Думаю.
Вот так новости. Каждый мускул на ее теле напрягся.
– О чем?
– О ком, – исправил.
– О ком?
– О тебе, – тихий смешок.
Лера вспыхнула, подобно кучи хвороста. Не знала ни куда глаза деть, ни как собственное сердце успокоить.
– Поделишься умозаключениями?
– Едва ли. – Мужчина надменно фыркнул. – Они останутся при мне.
– Эти мысли мешают тебе спать. Правильнее будет озвучить их. Станет легче.
Он уставился на девушку со странным выражением лица. Отвернулся. Спустя пару секунд повернулся вновь, пожирая взглядом.
– Что я здесь делаю, Лера? – Выдал, наконец. – Как, ты считаешь?
– Не знаю.
– Вот и я, бл*дь не знаю! – Резко опрокинул ее на спину, подминая под себя. – Совсем не понимаешь, что творишь со мной, да? Или наоборот, понимаешь и действуешь намеренно?
Секундочку! На что он намекает?
Она в ощущениях потерялась. Это казалось столь естественным и правильным – быть в одной с ним кровати.
Распятой под ним.
Чувствовать твердость мышц. Тяжесть тела.
– А я ведь схожу с ума! Осторожнее с играми – я безумен. – Переплел их пальцы, и завел руки ей за голову. Практически касался губ. – Ты. Сводишь. Меня. С ума!
– Герман…
Даже не прошептала. Нет. Беззвучно выдохнула.
Мужчина уткнулся носом в основание ее шеи. Втянул в себя запах кожи, мучительно при этом застонал.
– Упрямая…до чего же, ты упрямая, моя девочка! Мы могли провести время с куда большей пользой, если бы пятками не упиралась. Если бы, сама ко мне пришла...
Моя девочка?
Лера зажмурилась. Она, должно быть спит. Бредит. Эти нотки восхищения, пропитавшие его голос, могли лишь почудиться.
Моя девочка! Как же странно звучит.
Сердце готово было выпрыгнуть из груди. Распахнула веки, и, столкнувшись с непроницаемым взглядом темных глаз, расплылась в глупой улыбочке. В тот же миг, улыбнулся и он. Нежно, осторожно и сдержанно. Будто медленно, крайне медленно подпускал ее в свое личное пространство. Как же захотелось освободить руки от его захвата, и обнять. Крепко-крепко.
Это она безумна!
Эйфория окрыляла.
Заигравший в тишине будильник заставил вздрогнуть обоих. Давыдов аккуратно скатился с нее, и потянулся к тумбочке, дабы выключить звук. После сел на край кровати, потирая виски. Лера передвинулась к нему поближе.
– Доброе утро, Герман!
Он повернулся в пол оборота, внимательно вглядываясь в ее сияющее лицо. Наверняка сразу понял, что произошло. Это была первая ночь, которую они провели вместе. От заката до рассвета. Без секса! Вдобавок ко всему, мужчина сам к ней заявился, нарушив уговор. Поставив под сомнения собственные принципы.
Момент, когда Давыдов рассвирепел, она уловила довольно четко. Черты его лица заострились. Глаза потемнели.
Отползти не успела, да и не старалась. Сомкнув пальцы на ее лодыжке, рванул на себя.
– Не сильно радуйся, Мелкая. – Проскрежетал, нависая. – Я не изменюсь. Не тешь себя ложными надеждами. А вот, ты…ты подчинишься. Заставлю! Будешь моей. И исключительно, на моих условиях!
Хорошо. Пора бы вскрыть карты.
Подавшись вперед, заключила его щетинистое лицо в свои ладони.
Вложила во взгляд все чувства, таившиеся глубоко в душе.
Не умершие за эти годы, хоть и хорошо скрываемые.
– Не меняйся. Плевать! Мне нужна лишь верность, Герман! Это – мое единственное условие.
– Исключено. Верность убивает страсть!
– А измена убивает людей!
– Только слабаков!
– Это бред.
– Это правда жизни.
– Не хочу так. – Облизала пересохшие вмиг губы. – Не хочу стать еще одной безликой галочкой, в твоем бесконечном списке свободных отношений!
Давыдов замер. Пару секунд напряженного молчания, и приговор:
– Но, ты ей станешь, Лера! И очень-очень скоро.
Глава 15
Она дернулась в его руках, как от хорошей пощечины.
Его девочка!
Выражение полнейшей муки на лице, дрожащие губы, неестественно блестящие и широко распахнутые глаза…
Самого от зрелища скрутило так, что ни вдохнуть, ни выдохнуть.
Не мог видеть ее боль. С трудом переносил ее слезы.
И тогда. И сейчас.
Но, сам же, с*ка, раз за разом делал больно!
Твою мать! Что ты творишь?
Герман и фразы-то брошенной, элементарно, вспомнить не мог.
Лишь ярость, разум затмевающую.
Как увидел ее взгляд – открытый, нежный, полный доверия и слепого обожания – тут придушить дуреху захотелось. Лера своим теплом, будто под кожу ему пробиралась. В костный мозг просачивалась. Вмиг крышу сорвало.
Ни этого добивался!
Нельзя давать надежду, на что-то большее. Как минимум, бессердечно.
Он хоть и мразь последняя, но не до такой же степени, чтобы девчонке жизнь ломать. Окончательно. Осознавать-то осознавал…но, упрямое сердце…Дьявол! Как же хотелось быть для нее всем. Хотя бы в мечтах. Розовых, детских и несбыточных. Крепко к себе прижимать. Целовать неистово и горячо.
Присвоить. Поработить. Заклеймить. Орать во всю глотку – моя!
И вроде просто все – руку протяни. Но, не мог так с ней поступить.
Нет! Она счастья заслуживает. Столь же бездонного, как ее глаза.
Оттолкнуть бы, для успокоения совести. Да посильнее. И от всего мира закрыться. Сбежать, как паск*дному трусу. В грудь кол, в рот кляп! И терпеть. Молча.
Сам виноват. Самому платить.
Герман уже не был уверен, сможет ли? Сможет ли, теперь…
Рядом с ней совершенно себя не контролировал. Просто улетал, как от дозы чистейшего героина. Терялся в пространстве. Будто под гипнозом. В сотый раз проклинал себя, собственную слабость, но ничего поделать уже не мог.
Механизм запущен. Песок посыпался…
С той самой ночи, после клуба. Когда вновь ощутил сладость ее рта.
Столь запретного и столь желанного.
И хоть башкой о стену бейся, внушая себе раз за разом – все в прошлом – один черт, эффекта ноль!
ZERO, бл*дь!
Словно и не было этих бесконечных мучительных лет. Словно и не было безумных поступков и попыток вырвать сердце из груди – только бы не ныло, только бы не терзало…
Зачем прикоснулся к ней? ЗАЧЕМ?
Зарекался же! Знал, к чему приведет! Знал реакцию собственного тела на эту девчонку! Умом понимал – это конец. Он, с*ка, сорвался.
Повернутый на ней извращенец вернулся. Вернулся, спустя столько лет!
Познав огонь губ, мягкость кожи, сводящий с ума аромат – лишь ее аромат – остановиться уже не мог.
И пох*уй стало, на все. Только Лера и осталась в его искореженном мире.
– Мелкая, – прохрипел, надрывая пересохшее горло. Крепче к себе прижал, мешая вырваться, чувствуя как бешено колотится ее сердечко.
А брыкаться девушка начала усиленно.
Пусть ударит что ли, если легче станет. Ей позволит. Все стерпит.
– Я брежу…прости! – Прижался губами к виску. – Прости, моя девочка…за все. М*дак я!
Кажется, у нее случился шок. Лера уставилась на него с разинутым ртом, не в силах выдавить ни звука. Не удивительно. Герман извинялся очень редко.
Почти никогда, если быть точнее.
– Герман? – От волнения она прикусила губу. Банальный жест. Мелкая всегда так делала. А у него на это всегда одна реакция – дыхание перехватывало. – Ты…ты не наркоман, случаем?
Загоготал бы от абсурдности ситуации, да грудную клетку до сих пор стягивало, как стальными прутьями.
Бл*дь! Лучше бы, был нариком конченным…
– Так заметно?
– Извини! Просто, у тебя взгляд…дикий. И настроение, по щелчку пальцев меняется.
Удивляя все больше, Лера подалась вперед. Обхватив ладошками его лицо, заглянула в глаза.
По позвоночнику мураши побежали от столь безобидного прикосновения. Новый глоток воздуха дался с трудом.
Мелкая. Его малышка.
– Расскажи мне, Гера. – Взгляд серьезный. Взрослый. – Я хочу понять тебя. Хочу помочь!
– Не забивай голову. – Попытался отмахнуться. – Мне не нужна помощь.
– Совершенно не узнаю тебя. Будто и не ты, вовсе.
– Я. – Отозвался глухо. Уронил свой лоб на ее макушку, и втянул запах волос. Не смог удержаться. – Все еще я.
Лера говорила спокойно. Монотонно. Напряжение отступало. Мышцы расслаблялись. Все уходило на задний план.
Лишь ее голос.
– Ты другой. Кто сотворил это с тобой? – Не сдавалась упрямица. – Кто превратил в такого эгоистичного циника? Я готова разорвать этого человека собственными руками!
– Серьезно? – Выгнул дугой бровь, демонстрируя крайнюю степень удивления.
Словно кипяток под кожу вогнали. Внутривенно. Теперь же казалось, что и кишки полыхают. В горле давно уже ком стоял. – Забавно…а что, если это ты?
Она замерла под его изучающим взглядом. А потом задышала часто-часто. Поняла о чем речь.
Умная девочка!
Пару раз нервно сглотнула, прежде чем тихо произнести:
– Я была не права…тогда. Ты. Я. Осознала…с годами. Давай не будем винить друг друга. Ты сказал забыть, и я…
– Мало ли, что я сказал! Невозможно забыть! Я ПЫТАЛСЯ. Ни год. И ни два! – Не отдавая отчета своим действиям, повысил голос. – Помню я! И ты помнишь.
Хотел на ноги вскочить, да отойти подальше, дабы не навредить нечаянно, – нервы ни к черту – но, Лера не позволила.
Вцепилась, что было сил.
– Пожалуйста, Герман, – уткнулась носом в его ключицу. – Поговорим? Просто, поговорим!
И как тут отказать? Вот как?
Еле заметно кивнул, соглашаясь. Девушка едва ощутимо гладила по спине, посылая нервные импульсы в мозг. Расслабляя. И возбуждая, одновременно.
Вообще не соображает, как действует на него? Сумасшедшая!
Как есть, сумасшедшая!
Давыдов едва не взвыл.
– На тот момент, – произнесла она мягко, – все происходило по любви. Я очень-очень сильно тебя любила! И если бы можно было повернуть время вспять, боюсь…поступила бы точно так же. Я снова бы тебя соблазнила. Называй, как хочешь. Только не ошибкой…
П*здец! Все таки, добила его! Окончательно!
Резко оторвав от себя, швырнул на мягкие подушки. Сам же, рванул в другой конец комнаты. Сжал зубы до противного скрежета. До одури курить захотелось. Сдержался, каким-то чудом. Лишь когда отдышался, заговорил.
Холодно и грубо.
Чтобы поняла, наконец! Чтобы осознала!
Безумная. Сумасшедшая. Родная!
– На тот момент, ты была слишком юна! Слишком! Какая, бл*дь, может быть любовь в этом возрасте? До сих пор не понимаю, как мог поддаться чувствам, провокациям и уговорам? Ведь всего пару-тройку рюмок выпил, за упокой твоей матери. Почти трезвый был. Чем думал, и думал ли вообще?
– Герман…все в прошлом. Не злись. Хватит уже наказывать меня за это!
– Не злится? – Полоснул ее взглядом. Острым и предостерегающим. – Девочка, я прошел через Ад! И по сей день за это расплачиваюсь!
Леру затрясло. Она проворно сползла с кровати. А секунду спустя, тяжело дыша и сжимая ладони в кулаки, предстала перед ним.
Такая маленькая. Такая грозная.
Невольно залюбовался, хоть и взбешенный был до крайности.
– Ах, это ты через Ад прошел? – Закричала на него так, что Герман, потихоньку ох*реваяя, по струночке вытянулся. – Хоть на секунду подумал, «как замечательно» было мне? Я ведь любила тебя! Любила! А ты жестоко наказал, за желание быть твоей. Взял, и вычеркнул из жизни. Я ждала тебя, как дура! На каждый праздник. На каждые каникулы. Только приезжал не ты, а Глеб. И передавал приветы, которых в помине не существовало. В той конкретной ситуации, тебе было проще. Так что, хватит, Давыдов! Хватит!
Ах, ты с*чка!
И сам не понял, когда успел притянуть к себе, схватив за шкирку. Лера на носочках стояла.
Но, черта с два эта фурия испугалась!
– Мелкая, ты не в состоянии представить, сколько лет я считал себя педофилом!
Вот и злость испарилась из изумрудных глаз. Лишь изумление и растерянность.
И пухлый ротик, застывший в форме буквы «о».
– Почему? – Прошептала севшим голосом. – Почему ты так считал? Это же…не правда.
– Тогда мне казалось совсем иначе. Мало того, что с тобой переспал, так еще и забыть ту ночь никак не мог! Желая вырвать тебя из мыслей с корнем, трахал все, что только движется. Доказывал самому себе, что нормальный, выбирая дамочек постарше. И, знаешь что?
Сглотнув, Лера отрицательно покачала головой.
– Не доказал! – Голос стал холоднее арктических льдов. – Один хрен, не мог кончить, пока на их месте тебя не представлю! И так…несколько лет.
Господи! Как же сильно она в него вцепилась. Ни оторвать. Ни сдвинуть.
Передернуло всего, когда кожи коснулось что-то влажное.
Только не это!
– Прости! – Шептала бессвязно. – Прости, пожалуйста! Я же не знала…не думала, что…прости! Прости.
– Ш-ш-ш-ш! – Герман осторожно вытер ее щеки. – Не получается у нас, просто поговорить, да? Постоянно до слез тебя довожу.
– Я не должна была…но, я так тебя любила!
Любила!
Почему же, так за ребрами ноет, от этого слова, в прошедшем времени?
Лера отстранилась, проникновенно вглядываясь в лицо.
– Ты сказал, по сей день расплачиваешься…это как?
Ну, и что ответить? Что, твою мать, говорить?
– Я пытался избавиться от тебя в моей голове…разными методами. Разными способами. Некоторые из них имеют определенные последствия.
– Что за последствия?
– Не важно. Я изменился, и прежним не стану.
И должен ее отпустить. Просто обязан!
– Я понимаю! – Вновь ласково прильнула к его груди. – Некоторые события, и меня изменили…
– Не до такой степени, Лера.
Она что-то говорила, но Герман более и половины слов не слышал.
Душа кровоточила. На лоскуты рвалась.
Как он сможет отдать ее другому? Свою малышку. Как?
…твердо решила, что не стану прятать голову в песок…
И условием этим безумным, ее же оберегал. Чтобы воздушных замков не строила. И виноватой себя не считала. И уйти в любой момент могла. Когда сама захочет.
…не дождутся! Я бороться буду…
А она захочет! Рано или поздно.
И он отпустит, даже загибаясь от боли. Снова.
Лишь бы счастлива была.
Его Мелкая…его малышка, которую ему никогда, НИКОГДА не сделать матерью!
Глава 16
Прошлое...
Глубокая ночь и тишина. Гробовая. Выматывающая.
Кажется, слез не осталось. Она выплакала все!
Веки нещадно жгло, глаза резало, точно ведро песка в них насыпали, но лицо оставалось сухим. Наверное, это и называется шоком. Хотя, все гораздо проще.
Так человек сходит с ума.
Ее агония не прекращалась с момента трагедии, и до самых похорон.
Не ела. Не спала. Только рыдала. Горько и безутешно.
Когда прибыли Давыдовы, (прилетели ближайшим рейсом, спустя три часа после происшествия), дядя Стас спешно вызвал скорую помощь – тетя Рита падала в обмороки, не в силах поверить в реальность случившегося. Ее напичкали различными успокоительными препаратами, разрешенными во время беременности.
Лере тоже сделали укол, дабы окончательно не обезумела. Сказали: такая доза, и лошадь с ног свалит – проспишь не менее суток.
Бред!
Всего-то пару часов подремала. А теперь, уткнувшись безжизненным взглядом в потолок, отсчитывала удары собственного сердца, под монотонный звук секундной стрелки будильника.
Мама! Мамочка…услышь. Вернись, пожалуйста. Мне ничего не нужно. Только вернись!
Не вернется. Отныне у нее новый дом. Под землей.
Теперь Лера знала, как выглядит Ад. Он там, где более нет ее – самого близкого человека, на целом белом свете.
В ту страшную минуту, они с матерью разговаривали по телефону.
Девушка слышала ее крик. Пронзительный визг тормозов. И стон. Последний…предсмертный.
А потом уже выла в голос, не помня себя от горя. Рыдала без остановки, находясь во власти истерики.
Запутавшаяся во времени. Потерявшаяся в пространстве.
Кто-то, дорогой сердцу, постоянно находился рядом. Поддерживал. Никого к ней не подпускал. Насильно пичкал едой, и заставлял пить больше жидкости.
Герман!
Ее тайная…безумная любовь, о которой не догадывался никто! Даже он сам…иначе, не воспринимал бы как младшую сестру. Но мама знала. И к счастью, выбор ее сердца не осуждала. Она не раз говорила, как хорошо относится к Герману, словно к родному сыну. А за несколько недель до смерти, и вовсе, сказала очень странную вещь:
– Хорошенько запомни – ты обещана ему. Только ему! Наступит день, когда ты станешь Давыдовой. И каждый волосок на твоем теле станет принадлежать ему! Ты – его женщина. Хранительницей домашнего очага. Будущая жена! Так что, будь добра, соответствуй своему статусу. Достойной будь!
Воспоминания пробили новую брешь в душе. Да…мама видела ее насквозь.
Сложно сказать, что двигало ей в тот миг – назойливое желание исполнить ее последнюю волю, или же собственные чувства – да только спустя несколько минут, девушка уже неслась в гостевое крыло дома. Неслась к нему!
* * *
Она осторожно протиснулась в комнату для гостей, в которой поселили Германа. Предусмотрительно заперла дверь на ключ. Что творит, сама толком не понимала. Однако слова матери намертво въелись в мозг и пульсировали в висках, придавая решимости. Наделяя храбростью. Напрочь лишая смущения. Ступая на носочках, беззвучно добралась до кровати.
Встала совсем рядом, рассматривая его в лучах лунного света.
Герман не укрывался одеялом. Лишь небрежно перекинул угол через бедра, прикрывая все…что ниже пояса. Щеки вспыхнули огнем. Да и сердце вниз ухнуло.
Точно почувствовав чужое присутствие, Давыдов пошевелился. Распахнув веки, несколько секунд вглядывался в ее дрожащий силуэт, утопающий в темноте. Мгновение спустя, щелкнул ночник. Оба прищурились. Хоть и тусклый свет, но все же по глазам бил прилично.
– Мелкая? – Выдал сиплым спросонья голосом. Резко поднялся. Приняв сидячее положение, спустил ноги с кровати. – Случилось чего?
Девушку сковала тревога и неловкость. Под столь серьезным, и очень внимательным взглядом поежилась.
«О-о-й! Будто насквозь душу видит. О всех грязных мыслишках догадывается».
От волнения начала задыхаться. Горло стянуло болезненным спазмом. Лера стояла перед ним…беззащитная и ранимая. Противно стало от этой беспомощности. От глупой сорочки, в крупный цветочек, с преобладанием розовых оттенков. Внезапно захотелось сорвать ее с себя…и сжечь!
Жалкое зрелище…
В груди вновь сдавило. Словно ногой на ребра наступили. Даже хруст ломающейся кости в ушах стоял. Слегка встрепенулась, сгоняя опутавший сознание морок.
– Герман, в голове не укладывается, что мамы нет. – Как ни старалась, голос дрожал. Да и пищала подобно мышонку, попавшему в капкан. – Совсем нет, понимаешь? Нигде…
– Ш-ш-ш-ш!
Протянул руку, и стоило ей доверчиво вложить в нее ладонь, притянул к себе, усаживая на колено. Крепко обнял, убаюкивая и покачивая, как малое дитя. Поддерживая.
– Успокойся, детка. Понимаешь, не вернуть ничего. Не исправить. Только сердце на лоскуты пустишь!
– А как успокоиться? – Вцепилась в него, дрожащими руками обвивая шею. Втянула в себя его запах, уткнувшись носом в ключицу. От него исходил очень приятный аромат. – Каждый свой день рождения я буду помнить, как моя прихоть послужила причиной ее смерти.
Он шумно выдохнул, опаляя затылок горячим дыханием.
– Все пройдет. – Ласково. – В случившемся виноват только водитель автомобиля. Твоя мама правил не нарушала. Свидетелей куча! Обкуренного ублюдка, сбившего ее прямо на пешеходном переходе, обязательно посадят!
Судорожно втянув в себя воздух, Валерия шмыгнула носом.
– Эй! – Мгновенно сжал ее в кольце своих рук. – Мы справимся. Слышишь?
– Правда?
– Правда! – Грустно улыбнувшись, потрепал за подбородок. – Кстати, очень вовремя напомнила.
Аккуратно пересадив девушку на кровать, направился к комоду.
Лера не знала, куда глаза деть. Он был фантастически сложен. Так мужественно. Взросло. И…расхаживал в одних трусах, ни капли этого не стесняясь. А вот она смутилась. Отец никогда не позволял себе такого. Шорты, плавки – да. Но, нижнее белье при дочери – табу. И тот факт, что она сама вломилась к Герману среди ночи, не дав возможности одеться, облегчения не приносил.
Не придумав ничего лучше, опустила голову, и уставилась на собственные пальцы. Некоторые ногти оказались обгрызенными под самый корень. До мяса. Но странное дело – боли не чувствовала.
Вскоре, матрас рядом прогнулся под тяжестью его веса, и мысли мгновенно выветрились с головы.
– У меня есть кое-что для тебя, Мелкая.
Посмотреть на него решилась не сразу. Лишь пересилив разлившуюся по венам трусость и смущение.
– Что это? – Удивленно вертела в руках продолговатую картонную коробочку.
– Подарок. – Невозмутимо кивнул, подтверждая ее догадки. – У кого-то завтра день рождения! Горько, что при таких обстоятельствах. Понимаю – тебе не до него. Но, тем не менее…
Любопытство взяло верх. Даже боль потери слегка притупилась. Самую малость, но стало легче. Лера осторожно потянула за шелковую ленту, связывающую края. На подложке из мягкого бархата красовался изящный кулон, предположительно, из белого золота. Или же платины. Она плохо разбиралась. Одно знала наверняка – не серебро. Россыпь трех маленьких бриллиантов подчеркивала основной элемент – подвижную горошину на конце. Будто жемчуг, но столь странный. Темный. С невероятным зеленовато-болотным отливом. Как бензиновая пленка на воде, но в тысячи раз прекраснее. Завершала композицию цепочка средней толщины, с очень необычным плетением.
– Неужели…черный жемчуг? – Осенило вдруг.
Он так внимательно следил за ее реакцией, что не сразу отреагировал на вопрос. Слегка прокашлялся:
– Именно. Таитянский. Под…цвет твоих глаз.
– Дорогой? – Напряженно застыла.
– Обычный. – Едва заметно, передернул плечами, явно нервничая. Но, от Леры данный жест не укрылся. Она буквально сверлила его взглядом.
– Да, брось! – Игриво вспушил ее волосы. – И не смотри так. Обычный, говорю же. Откуда б я деньги-то взял? Выдумщица ты, Лера. Губу закатай!
– Спасибо! – Благодарно улыбнувшись, стиснула молодого человека в объятиях, что было сил, и чмокнула в щеку. Ладони на ее талии внезапно, сжались, причиняя легкую боль. Двести двадцать вольт пропустили через нее в тот момент. Не меньше! Не могла взгляд отвести от гипнотических черных глаз. Тонула. Захлебывалась, не имея возможности выплыть. Зато, Герман смог. И руки стремительно отдернул.
– К-х-м…давай примерим, что ли?
Она доверчиво развернулась к нему спиной, и подняла наверх волосы, обнажая шею. Холодный металл обжег кожу, заставляя слегка вздрогнуть. И пока Давыдов неуклюже возился с застежкой, пульс стучал где-то в горле.
– Герман?
От волнения, голос звучал на октаву выше.
– М-м-м?
– Долго еще?
– Потерпи…
– А я…хо…хорошенькая?
Давыдов молчал, явно делая вид, будто не слышал вопроса.
– Как ты считаешь?
– Не шевелись.
Дрожа всем телом от накатившей паники, призналась:
– Герман, я люблю тебя! А…ты любишь меня?
Казалось, молодой человек превратился в статую. Спустя пару ударов обезумевшего сердца, подвеска была закреплена, однако его рваное дыхание, продолжало щекотать ее, опаляя шею. Жесткие губы, внезапно, прикоснулись к едва различимой пульсирующей венке. В тот миг и собственное дыхание сбилось. А когда он ответил, и вовсе, еле стон сдержала. Пришлось щеку изнутри прикусить.
– Конечно, девочка! – Тихо. Вкрадчивым шепотом. – И…гораздо больше, чем должен бы.
Она сама откинулась назад. На широкую мужскую грудь. Собрала всю смелость в кулак, и сделала. Чувствуя спиной, как грохочет за ребрами и сердце Давыдова, как ходит ходуном грудная клетка, прикрыла налившиеся свинцом веки.
– Маленькая моя, – сильная рука, настойчиво сомкнулась на ее талии, опасливо притягивая еще ближе. Заставляя буквально спаяться с его пылающей обнаженной кожей. – Малышка?
– М-м-м?
– Я выпил сегодня, знаешь же?
– Да.
– И не проспался! Еще очень-очень хмельной. – Признался, задышав надрывнее. – А твоя близость…она все больше опьяняет.
– Как это?
– Мысли не поддаются контролю. Руки своей жизнью живут. Отдельной! Тебя касаться хочу. Проклятье, как же хочу!
– Герман…
– По-взрослому! – Перебил резко. – Понимаешь?
– Понимаю и…не возражаю.
Господи! Неужели она произнесла это вслух?
Сердце чуть из груди ни выскочило. Перед глазами давно поплыло от нехватки кислорода. В ответ, он стиснул ее больно. До хруста костей.
Намеренно. Отрезвляя.
– Но ты должна возражать! – Его голос стал низким и хриплым. Погрубел. – Должна!
– Только не тебе…
Он отчаянно зарычал, заставляя девушку трепетать. А после прокаркал, будто через силу:
– Уходи, Лера! Умоляю, уходи...
– Нет!
– Ступай, Мелкая! – Давыдов уже мучительно шипел. Зло и обиженно. – Мои желания не поддаются контролю. Неужели не видишь? Бл*дь! Я же лапаю тебя! И кайфую от этого, как последний стервятник!
Ну и что? Пускай! Лишь бы рядом был. Не отталкивал.
– Не гони, пожалуйста…ты…ты очень нужен мне сейчас!
– Твою мать! – Злобно рыкнул, утопая носом в ее густой шевелюре. – Так вкусно пахнешь. Как держаться от тебя подальше? Вот, как? Научи, либо… останови.
Попыталась вырваться, чувствуя, как нутро наполняется небывалой яростью. По-своему расценив ее действия, Герман не стал удерживать. А зря. Она лишь развернулась к нему лицом.
– Зачем? – Голос насквозь пропитался обидой. Хоть выжимай. Нижняя губа дрожала. – Держаться подальше зачем?
– Глупенькая.
Нежно провел по шелковистым прядям. Зацепился за них пальцами.
– У тебя безумно красивые волосы. – Заметил, как бы невзначай. – Никогда не крась. И не обрезай.
– Хорошо.
– Лера?
– Что?
– Посмотри мне в глаза, и скажи честно – что ты здесь делаешь?
Она твердо и уверенно выдержала его взгляд, хоть от страха кишки и прилипли к позвоночнику.
– Я, хочу…, – нервно облизала губы, и выпалила на выдохе, – я хочу стать твоей!
– Ох, ты ж...чтоб меня!
Чертыхнувшись, Герман резко отстранился. Как от прокаженной шарахнулся.
Что тут сказать? Не такой реакции ожидала. Но, не беда.
Отступать без боя, все равно не собиралась. Упрямо вздернула подбородок:
– Кого бы ты во мне сейчас не видел, знай – я давно выросла!
Он перехватил ее запястья, притягивая к себе:
– Тело выросло. Т-е-л-о, глупенькая!
Теперь вырваться Давыдов не позволил. Удерживал, хоть и дергала руками со всех сил.
– Слушай, тебе определенно не стоит торопиться с этим, Лера!
– Хватит! – Остановила нравоучения, переходя на визг. – Совсем за идиотку меня держишь? Пока я буду медлить с этим, ты найдешь себе в Москве тысячи таких дур, как я! Нет. Лучше. На много лучше! А меня…и имени моего потом не вспомнишь!
«И мечта матери навсегда останется всего лишь мечтой…»
Разговаривать более она не собиралась. Назад вырваться не вышло. А вот вторжения в личное пространство Герман никак не ожидал. Не мешкая ни секунды, решительно прижалась к обнаженному мужскому торсу, и поцеловала.
