Текст книги "Ледяное сердце (СИ)"

Автор книги: Людмила Семенова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 31 страниц)

Глава 8. Благими намерениями

В историю Саши и Веры действительно оказалось сложно поверить даже видавшему виды Илье. Антти с высоты прожитых лет не удивлялся: ему это казалось скорее горестным подтверждением всего, что он думал о людской природе.

Путь Саши Силаева семья расписала на годы вперед: его отец был проректором одного из негосударственных вузов культуры и искусств, мать – главным редактором журнала, и сына они видели исключительно в гуманитарной сфере, где легко могли забронировать ему пусть и не слишком хлебное, но стабильное место. Саша рос робким и послушным ребенком, для которого старшие оставались непререкаемым авторитетом вплоть до студенческих лет. Из-за слабого здоровья он до школы воспитывался под опекой бабушек, и его лучшими друзьями были книги, особенно классика детской познавательной литературы – Сладков, Бианки, Чарушин, Даррелл, Сетон-Томпсон. Любимые авторы так ярко передавали свободолюбие, кровожадность и страх гибели в животном мире, что эти истории казались Саше затейливее любого детектива и боевика.

Родители не особенно одобряли увлечение сына, но мирились с ним, в то время как Саша все чаще думал о том, как бы самому увидеть далекие края и их невероятных обитателей. Родные места, где из диких животных ему попадались только белки и ежи, казались пресными и скучными.

Однажды мальчик даже обмолвился о мечте стать ученым-натуралистом и путешествовать по миру, но взрослые пропустили это мимо ушей, а когда он вернулся к этому разговору после окончания школы – подняли на смех, пусть вроде и в беззлобной форме. Отец уже подготовил для него место на кафедре, и вскоре Саша стал студентом, однако не испытал от этого никакой радости. Он с трудом находил общий язык с сокурсниками, а о том, чтобы подступиться к девчонкам, и вовсе не думал.

На этот счет родители также не волновались: Саше была заочно «сосватана» дочь друга отца, какого-то большого начальника из городского комитета по науке, и этот союз, по их мнению, обеспечивал приток будущих грантов для вуза, содействие в развитии и научной деятельности, а также семейный покой. Такой вариант казался старшим Силаевым идеальным: обеспеченная невестка не позарится на их квартиру и не заставит Сашу рвать жилы на работе ради семейного благосостояния.

Но случилось то, чего родители никак не могли предвидеть, – Саша познакомился с Вероникой Алехиной. В разгар лета он ехал в электричке в Токсово, чтобы повидать своих любимых зубров: по выходным парень взялся подрабатывать в заповеднике. Там он невольно разговорился с сидящей по соседству девушкой в ярко-оранжевом сарафане, с длинными волосами, прикрывающими нежную шею. Конечно, Саша и прежде замечал женскую красоту, но еще ни разу она не будила в нем такого сладостного волнения, заслоняющего все прочие мысли.

По дороге Вероника успела рассказать Саше, что живет вдвоем с бабушкой, взявшей ее под опеку после того, как родители погибли в аварии, учится на швею и уже немного подрабатывает частными заказами. И как-то само собой вышло, что в заповедник они приехали вместе и провели там почти весь день – Саша убирал вольеры, Вероника кормила зверей морковью, яблоками и зеленью. Поначалу она вздрагивала от касания их огромных шершавых языков, но вскоре зубры очаровали ее своей доверчивостью, удивительно сочетавшейся с природной мощью. Вечером они поужинали в простеньком кафе, с клеенками и неудобными металлическими стульями, однако Саше этот вечер показался самым романтичным приключением в его жизни.

Потом ребята вместе добрались на электричке до города, а там Саша проводил Веронику до ее станции метро и, не удержавшись, купил ей букет белых хризантем. Девушка разрумянилась от волнения и поцеловала его на прощание в щеку.

В ту ночь Саша долго не мог уснуть, а ворчание родителей не долетало до рассудка. Так они с Вероникой стали встречаться, и поначалу родители не приставали к парню с вопросами и нотациями. То, что радость по этому поводу была преждевременной, он понял лишь пару месяцев спустя, когда уже стал близок с девушкой.

Он оказался у Вероники первым так же, как и она у него, обоим было неловко, немного страшно, а в то же время – уютно и хорошо. Никто не ожидал той феерии наслаждений, которую обещают в романах и кино, и молодые люди с удовольствием нежились в объятиях друг друга, болтали, веселились и дурачились. Если родители уходили из дома в выходные, Саша приглашал Веронику к себе, а иногда они ездили на дачу ее бабушки. Однако вечно замалчивать эту тему дома он не мог и в конце концов намекнул родителям на важные перемены в его жизни.

К его удивлению, они отреагировали невозмутимо и снисходительно, как на детский лепет, заявив, что молодому парню полезно нагуляться и выпустить пар перед свадьбой. Его передернуло как от прикосновения чего-то холодного и липкого, и он понял, что пока живет в их доме и за их счет, его мнение не будет иметь никакого веса. Но на крутые меры Саша пока не решался, надеясь, что при встрече с Верой отец и мать поймут, что ошибались на ее счет.

Как же Саша потом жалел, что настоял на этой встрече... Он не стал скрывать от подруги скепсис родителей, и Вера словно нутром почувствовала, что ее ждет. Так и вышло: отец вообще не покидал своего кабинета, а мать окинула Веру взглядом сверху донизу и с лучезарной улыбкой предложила войти. Однако стоило Саше ненадолго оставить их вдвоем, как хлопнула входная дверь, и он сразу понял, что случилось непоправимое.

Мать попыталась сказать что-то ему вслед, но парень не стал слушать и успел догнать Веру на улице. Она шла уставившись в асфальт и ожесточенно смахивала со щек слезы. Кое-как Саше удалось ее успокоить и она объяснила, что мать сказала ей про его грядущую помолвку – «вот это серьезно, а тренировочных девочек у него может быть сколько угодно».

– И ты поверила в эту чушь? – возмутился Саша, про себя недоумевая, как же он мог так плохо знать собственных родителей. Старшие Силаевы, впрочем, с виду сохраняли полное спокойствие, но всерьез вознамерились разрушить его отношения с Верой. Прежде они не слишком торопились окольцевать сына, но теперь, почуяв, что запахло жареным, решили не дожидаться окончания учебы.

Поняв, что договориться с ними не удастся, Саша решился уйти из дома и забрать документы из опостылевшего вуза. На место в общежитии он не мог рассчитывать, и с помощью Вериной бабушки, оказавшейся очень доброй женщиной, молодые люди смогли снять комнату в коммуналке. У Саши словно открылось второе дыхание: он понял, что его проблемы со здоровьем были весьма преувеличены, и устроился курьером в службу доставки продуктов, а на следующий год рассчитывал сдать экзамены на вожделенный биологический факультет.

Родители поначалу его не трогали, но через пару месяцев все-таки позвонили и велели возвращаться домой. Впрочем, к этому моменту парень уже ничего не ждал и решил, что по-тихому женится на Веронике.

И вот с той поры начались настоящие странности. Однажды Саша вернулся домой и еще в прихожей услышал встревоженный голос Веры, а войдя в их комнату, увидел рядом с ней высокого черноволосого мужчину в кожаной куртке и джинсах. Вера успела познакомить жениха с приятелями по колледжу и старыми друзьями, но этот был явно не из их круга, да и на вид, как позже отметил Саша, ему было никак не меньше тридцати.

Мужчина вдруг со всей силы схватил Веру за плечи, так что она даже вскрикнула от боли и неожиданности. Но тот не обратил на это внимания, резко притянул ее к себе и попытался поцеловать в губы. Тонкие руки девушки, разумеется, не могли разжать его мощных объятий и Вера только старалась уклониться. Когда Саша ворвался в комнату, девушка отчаянно позвала на помощь.

Далее по словам самого юноши он уже не вполне ведал что творил – видел лишь испуганное лицо Веры, и в голове словно полыхнул огненный шар. Саша почти никогда не дрался, за исключением пары эпизодов из детства, но тут без раздумий ударил незнакомца кулаком в лицо и, к собственному изумлению, не промахнулся. У того даже брызнула кровь из разбитой губы, и он будто обезумел – глаза цвета горького шоколада загорелись совершенно жутким огнем, а в белках выступили алые прожилки.

«Блин, да он же больной! Психопат!» – сообразил парень. Саше стало по-настоящему страшно, и он хотел крикнуть Вере, чтобы она выбегала из комнаты и срочно звонила в полицию.

Тут он ненадолго прервал свой рассказ, словно все еще не переварил свалившийся на их головы кошмар. Илья деликатно молчал, и наконец Саша промолвил:

– Только я не успел. Понимаешь, этот мужик... он просто исчез! Не убежал, нет, а реально как сквозь пол провалился, где стоял! Был – и нет, и понимай как хочешь. Я, конечно, сначала подумал, что все, чердак у меня поехал после наших нервотрепок, посмотрел на Веру, а у нее лицо такое же ошалелое... И она сказала, что видела то же самое.

Девушка кивнула и добавила:

– Конечно, после того, что случилось потом, мы уже во все готовы поверить, но тогда не знали, что и думать. Даже подозревали, что нам кто-то подсунул психотропную дурь, вот и начались галлюцинации.

– Нет, Вера, не волнуйся, вы вполне в своем уме, – заверил Илья. – Но с этого места давай-ка поподробнее. Ты раньше видела этого мужчину?

– Честно говоря, да, – ответила девушка, почему-то смутившись. – Где-то за неделю до этого я шла из колледжа домой и несла прозрачную папку с эскизами, для этнических орнаментов на тканях. По пути была какая-то полуподвальная лавочка, а он поблизости стоял и курил. Вдруг окликнул меня, я подошла, и он сказал, что заинтересовался моими работами. Стал расспрашивать, чем я занимаюсь, я ответила – он же тогда казался вполне адекватным, да и милым, что уж скрывать...

– Милым?! Это как понимать? – отозвался Саша шутливо-возмущенным тоном, заметно успокоившись от разговора с Ильей.

– Ну, он похвалил мои эскизы и сказал, что у него мелкий магазин восточного текстиля в этом полуподвале. Пригласил зайти – очень красивая лавочка оказалась, не ткани, а прямо живописные полотна, только без людей и животных. Но это у них каноны такие, он объяснил, и вообще много интересного рассказал. Я и подумала: ну ищет мужик себе клиентов таким нехитрым образом, что здесь аморального? Даже купила пару образцов, а он мне в подарок дал баночку краски для батика, какую я давно хотела.

– Ты эту баночку сохранила? – спросил Илья.

– Наверное, она осталась в нашей комнате, – растерялась девушка, – если никто там не рылся. Потом я несколько раз еще приходила, мы болтали про орнаменты и вообще про Восток, он меня чаем угощал, но все было пристойно. Однако я стала замечать, что у меня от его голоса странные ощущения: вроде и приятно, даже тепло внутри, но как-то не по себе. И еще я почему-то плохо запоминала то, что он рассказывал, то есть он говорит, а я словно по реке плыву и млею, и все мимо меня плывет... Я даже его имя сейчас не могу назвать, помню только что какое-то ближневосточное – Рашид, Халид, Фарид... Вертится в уме, но все не поймать.

– Ясно, – задумчиво промолвил Илья. – В вашу квартиру он естественным путем попал или тоже какие-то чудеса?

– Нет, я сама его впустила... Он умудрился меня заболтать и мы пошли гулять по городу, он меня проводил до дома, а я зачем-то предложила зайти.

Тут Вера опустила глаза, и Илья с сожалением подумал, что девушка до сих пор винит именно себя, словно любимый чуть не погиб из-за ее наивности и доброты, а не из-за коварства злобного духа. И если бы соблазнитель не выдал себя, возможно, ей и не удалось бы оправдаться перед Сашей. Ведь сколько женщин оказываются виноватыми даже когда противятся, плачут и зовут на помощь, а насильникам все сходит с рук...

Тяжело сглотнув, Вера торопливо сказала:

– В общем, я не помню, как он стал флиртовать, очнулась только когда уже с поцелуями полез. Тут я начала отбиваться, но какое там! Все равно что каменную стену пытаться отодвинуть. А когда-то я еще говорила, что изнасиловать могут только двое или трое, а если был один, значит, жертва не очень-то и сопротивлялась! Язык бы сейчас себе прикусить за такую дурь и самомнение...

– Вера, – тепло сказал Илья и коснулся ее плеча, – успокойся, никто тебя ни в чем не винит. Да, любой мужчина гораздо сильнее женщины, а именно этот – вообще не человек, а нечисть, демон, питающийся человеческой энергией, в том числе через соблазн и сексуальное насилие. Ничего удивительного, что ты ему доверилась: у него сверхъестественный магнетизм, который вызывает у женщин безумное влечение и высасывает из них силы. А вот то, что ты все-таки очнулась и дала ему отпор – это редкость, практически чудо. Видимо, ты очень любишь своего жениха.

Антти, который уже успел вернуться, одобрительно кивнул.

– Да, – почти шепотом отозвалась Вера. – Я только не понимаю, зачем я понадобилась этому демону? Полно же других женщин вокруг...

– Об этом мы позже поговорим, пока расскажите, что с вами произошло дальше.

Ребята, только приободрившись, снова помрачнели. С этого момента, по их словам, беды стали наваливаться снежным комом – сначала у бабушки Веры случился сильный гипертонический криз и она попала в больницу. После выписки Вере пришлось постоянно к ней ездить, и Саша старался ее встречать по вечерам, но иногда не успевал из-за работы.

И однажды бабушке снова пришлось вызывать неотложку, из-за чего девушка засиделась у нее допоздна. А когда она вернулась домой и не застала Сашу, ее вдруг стали одолевать кошмарные видения. Она в подробностях описала их Илье и добавила:

– Все происходило прямо как в каком-то винтажном хорроре про полтергейстов! Я над ними всегда смеялась, мне казалось, что актеры с натугой изображают дикий ужас перед трясущимися люстрами и распахивающимися форточками, – мол, ну вы же верите, что нам о-очень страшно? А как столкнулась с этим, сразу поняла – страшно, да еще как! Тем более никто тебе тут не скажет «Снято, перерыв!» и горячий кофе не принесет.

– Да, Вера, на свете очень много необъяснимых вещей, перед которыми пасует и логика, и психика, – ответил Илья. – А вы ребята молодые, впечатлительные, поэтому морок и ударил по вам довольно легко. Это действует и на иммунитет, и Сашина болезнь стала развиваться полным ходом.

Саша заметил, что совсем не был уверен в надежности пристанища на даче, к тому же лишенного удобств, но спорить с невестой не стал – слишком она была взвинчена. Из остального он помнил только страшный ночной ураган и необъяснимую усталость, словно ему пришлось весь день таскать камни. В себя он пришел только в гостинице и вначале не поверил рассказу Веры о лесных парнях, появляющихся из воздуха, но после знакомства с хозяином понял, что это уже не было видением. Впрочем, Саша и сейчас смотрел на обоих колдунов с растерянностью, словно надеясь, что вскоре жизнь снова станет понятной и предсказуемой.

Илья, разумеется, подозревал, что несчастья молодой пары как-то связаны с родителями Саши, но не знал, готов ли тот к такой информации. Антти тоже молчал и только по-отечески гладил Веру по голове.

– Это же надо, – вдруг горестно усмехнулся Саша. – Еще пару месяцев назад мне бы кто-то сказал эту дичь про ведьм и духов, питающихся людьми, я бы только посмеялся! А теперь все это нам по башке шибануло. И главное, за что? За то, что мы полюбили друг друга, пожениться хотели, своей семьей жить?

– Так бывает, Саша, – вздохнул Илья. – Ты сейчас себе голову не забивай, не трать силы: твоя задача выздороветь. С родителями потом будете разбираться, а наша задача – защитить вас от этих духов. И главное, Веру береги, тебе с ней очень повезло.

– А ей со мной, видимо, не очень, – грустно заметил парень.

– Что ты болтаешь? – улыбнулась Вера и погладила его по голове.

– Ладно, ребята, вам отдохнуть надо, а мы с Элиасом теперь сами побеседуем, – промолвил Антти, поднялся со стула и сделал Илье приглашающий жест. Молодой финн ободряюще улыбнулся им и направился за хозяином дома.

Глава 9. Бабочки в янтаре

Вернувшись с Ильей в кабинет, Антти спросил:

– Ну что скажешь, Элиас? И кто здесь, по-твоему, настоящие чудовища? Как назвать людей, которые готовы сами своих детей сожрать, лишь бы на волю не выпустить?

– Да я и слов не нахожу! Но все-таки какое отношение они имеют к нечисти?

– Я, конечно, лишь полагаю, но... Ты же знаешь, все покупается и продается, и не только в наши дни, которые всегда принято ругать, а испокон веков. Так почему не монетизировать и магические силы? Инкубов еще в древности вызывали с целью разбить пару, а сейчас они этим зарабатывают. Нет, родители Саши скорее всего не знали, что это демон-инкуб, знало об этом только специальное агентство. А то в свою очередь давало им гарантии. И стоит это недешево, я тебе точно скажу.

– А зачем вообще духам деньги?

– Да ему они как таковые не особо нужны, ему нужно другое. Я же тебе говорил, что духи выживают как умеют, но не все хотят жить общиной и считаться с проводниками, есть и одиночки. А тот, про кого говорят ребята, вообще особый сорт.

– А именно?

– На Востоке, откуда он родом, таких называют ифритами – духами, связанными с миром мертвых. У него куда более сильное притяжение, чем у среднего мира, и им вдвойне тяжело блуждать среди людей, они вечно голодные и злые. Самые сильные инкубы получаются именно из таких. У нас тоже есть духи Туонелы[1], но они никогда не принимают людского обличья и общаются только с проводниками, через особые ритуалы. А ифриты, как изгнанники, разрываются между мирами и тянутся к пустынным, брошенным, проклятым местам, вымирающим городам и селам, регионам с тяжелым климатом и трагической историей. И сколько энергии им нужно, чтобы держаться, – страшно вообразить...

– Так вы уже все про него выяснили? – невольно перебил Илья.

– Да ну тебя, Элиас! Староват я уже, чтобы за демонами гоняться.

– То-то у вас полный дом демонов в распоряжении! И думаю, он всяко постарше вас, а уж тем более меня.

– Так-то оно так, – улыбнулся Антти. – Но я тебе и по почерку многое могу рассказать. Где похозяйничал этот паразит, как ты выразился? Парк рядом с захоронениями, лавочка по соседству с наркопритоном, дачный домик в поселке, где погибли родители Веры. Даже комната в коммуналке отметилась – прежняя жиличка прямо там умерла, отравившись крысиным ядом. Без этого демону было бы куда труднее нагнать морок. Значит, и логово у него должно располагаться в каком-нибудь мертвом месте, где мало народу и есть следы потерь и бедствий.

– Понятно, – задумчиво сказал Илья. – Вот только что случилось с ребенком? По идее он как раз для такого демона не должен представлять особого интереса.

– Думаю, что ребенка также украли по чьей-то просьбе. Ты эту семью знаешь, вот и поразмысли, нет ли у них недоброжелателей, готовых на такое пойти.

– Боже сохрани! – вздохнул Илья. – Хотя мне ли толковать о боге, конечно...

– Я в бога не верю, Элиас, но если уж он есть, значит, допускает и существование ведьм, хоть его поборники и считают иначе. Иначе что же мы все бродим по миру, как они ни стараются нас извести?

Тут старик достал из ящика стола трубку, закурил и после паузы произнес:

– Знаешь, больше всего меня тревожит, что ифрит пустился в такой дикий разнос. Лишение энергии, медленное истязание – это в их духе, но не планомерное убийство! А он добивался именно того, чтобы ребята погибли, им просто повезло. Вот только потом нам всем может и не повезти...

– Что вы имеете в виду?

– Такие демоны способны на очень мощный выплеск мертвой ауры, который воздействует не только на отдельно взятого человека, но и на местность. Еще в старину появление ифритов среди людей считалось предтечей большой беды – эпидемии, засухи, лесных пожаров, наводнения. Я говорю тебе об этом, Элиас, потому что ты парень рассудительный и не станешь раньше времени паниковать. Пока надо найти ребенка и избавить людей от проклятия, а там посмотрим.

– Я вас понял, – заверил Илья. – Спасибо за доверие и откровенность, Антти, надеюсь оправдать ожидания. Кстати, парни у вас молодцы, так оперативно сработали!

– Это их служба, их жизнь, – тепло сказал Антти. – Они постоянно леса обходят, многих уже так спасли. Но и сердить их не стоит: за пьянки-гулянки в лесу и прочие паскудства напугают до поросячьего визга. Такой уж у них нрав! Твоя Накки и вовсе сказала Вере, будто их кормят мясом прежних гостей! Девочка аж расплакалась с перепугу.

– Что? Ну я ей!.. – вспылил Илья, на что старик только снисходительно улыбнулся. Попрощавшись с хозяином, молодой колдун тут же отправился в комнату, куда его привели прошлой ночью. Накки сидела перед зеркалом и втирала в шею и плечи какое-то месиво жемчужного цвета. Обернувшись, она безмятежно улыбнулась.

– Здравствуй, Велхо! Пришел за завтрак поблагодарить?

– Я тебе устрою сейчас завтрак, – сердито сказал Илья. – Я тебя саму в чайник засуну, вскипячу и растворимый кофе буду пить! Зачем ты бедную девчонку пугаешь? Она и так еле уцелела!

– Уж и пошутить нельзя? Пора бы тебе привыкнуть, – невозмутимо отозвалась водяница. – Она хоть разревелась и выпустила всю эту тяжесть, а когда ее притащили, была как окаменевшая. Ты меня совсем-то за чудовище не держи.

Гнев быстро развеялся и Илья присел рядом с ней на стул. Накки отложила склянку с мазью, стала расчесывать волосы, свисающие через спинку кресла почти до пола, и он невольно залюбовался их блеском.

– За завтрак, конечно, спасибо, – произнес он. – Но ты порой славная, а в другой раз – колючая, я и не пойму, какая ты на самом деле. Я вдруг подумал, что почти ничего о тебе не знаю, хотя ты за мной много лет подсматривала.

– А что ты хочешь знать? Родилась я в Ингрии, год лучше не буду называть, хотя по нашему счету я еще молода. Отец и мать, само собой, были водяными, пути с ними давно разошлись, и если они и живы, я об этом ничего не знаю. Что еще? Сколько колдунов у меня было до тебя? Сколько я повидала пьяных и безмозглых купальщиков, самоубийц и кровавых разборок, выброшенных улик и потерянных сокровищ? Да, мы не только в отражении луны купаемся и песни поем, и не надо тебе всего этого. Вот поверь. А мне все, что до тебя было, давно не важно.

Сказав это, Накки отвернулась от зеркала, положила руку на его колено, затем улыбнулась и добавила:

– И на самом деле я – всякая, Велхо. Как и вода, которая кормит, утоляет жажду, промывает раны, а в другое время разбивает в труху дома и корабли. Вот и скажи, она добрая или злая?

– Верно, – усмехнулся Илья. – Но не могу же я все тебе с рук спускать! Какой тогда из меня проводник? Антти ведь обещал меня учить, и Яна тоже!

– Я этого давно ожидала. Но ты точно уверен, что сыну передались твои способности?

– По-моему, да, – растерялся Илья. – А ты сама разве не заметила? Чутье у него определенно есть!

– Чутье – да, а вот готов ли он к такой судьбе? Вдруг он и вовсе пожелает идти другой дорогой?

– А может, я тебя наконец с ним познакомлю? Вот ты заодно и подскажешь, – вдруг промолвил Илья с надеждой.

– Думаю, время еще не пришло, – ответила Накки и ободряюще потрепала его по плечу. – Север не любит поспешности, Велхо, имей это в виду. И береги сына.

Илья не стал настаивать и, поцеловав ее на прощание, пошел на прогулку с Яном. Тот увлеченно рассматривал разбитый валун, алтарь, на котором еще искрились розовым светом угольки, колючие кустарники с иссушенными бутонами, напоминающие костлявые руки в волдырях. На берегу они снова встретили старого Антти, гуляющего вместе с Луми, и Ян с удовольствием поиграл с кошкой – она охотно давала мальчику лапу и щекотала его подбородок своим роскошным хвостом.

Старик тем временем сказал Илье:

– Я думаю, что поиски демона надо начать с того, о чем рассказала Вера, – лавка, ткани и прочие дела. Они ведь не обретаются в городе просто так, всегда стараются прибиться к какому-то кругу и занятию. Долгосрочных связей обычно не заводят, но этакий перевалочный пункт им необходим. Да и вниманием молодых ведьм они наверняка не обделены.

– Да, у меня сразу были подозрения, что та девица имеет отношение к демону. Я чую один и тот же запах у Милы и у ребят, и он действительно какой-то мертвый, затхлый. Да что там, даже Ян почувствовал, хотя вообще никого из них не видел.

– Вот об этом я и говорил, Элиас, – вздохнул Антти. – Их аура распыляется и становится опасной, в какой-то момент они сами перестанут ее контролировать. А у вашего города самая подходящая атмосфера для таких флюидов.

– Но не зря же и финские духи его любят, – с улыбкой заметил Илья. Антти тоже философски усмехнулся и они посмотрели на горизонт, где нависало уже наливающееся черно-синей акварелью осеннее небо. Дом на его фоне мерцал таинственным внутренним светом, будто океан с россыпью светящегося планктона, и казался таким же безмятежным. Илья подумал, что здесь враждебные силы их не достанут, но и отсиживаться вечно тоже нельзя – надо разбираться с делами и возвращаться к нормальной жизни. Ведь декабрь был уже почти у порога, и предстоял первый Новый Год после пережитых ударов и прикосновения к темному миру.

«И первое Рождество, которое я встречу в качестве колдуна, сношающегося с демоницей, – мысленно усмехнулся Илья. – Интересно, есть ли у меня теперь право на все, что было раньше? На свечи в серебряных подставках, подаренных тетей Лиисой, на мамин праздничный пирог, на запах еловых веток, на тихие вечера в общине за глегом и старинными напевами? Ведь назад уже не повернуть. Даже тогда было еще не поздно – это ведь была вынужденная мера, а теперь слишком много я по доброй воле вложил. Кто бы думал, что калечить бывает легче, чем защищать...»

Посоветовавшись с Антти, Илья взял у Саши ключи от их съемного жилья и там отыскал заветную банку с краской – вернее, флакон изящной формы, с крышкой, стилизованной под бронзу, и какой-то диковинной надписью. Сама краска была золотой с холодным оттенком. Также он побывал по тому адресу, где, по словам Веры, располагался магазин тканей, но помещение стояло уже пустым и заколоченным. Тем не менее испарения еще сохранились, а в соприкосновении с огнем начинали искрить и вибрировать.

Теперь Илья решился вызвать свою верную Кави, которая прекрасно шла по следу, как и многие собаки. Но также она заботилась в первую очередь о безопасности своего патрона, а не о раскрытии истины, и порой могла заупрямиться, если его тянуло в особо зловещие места.

Так и сейчас: едва понюхав флакон, собака выразительно тявкнула и поскребла когтями асфальт. Однако Илья мягко, но решительно потрепал фамильяра по загривку.

– Послушай, нам необязательно сейчас соваться в самое пекло, – сказал он, благо наступил поздний вечер и народу вокруг не было. – Но это ведь непростая краска, ею явно не цветочки на семейных открытках рисуют, верно? Вот давай и узнаем ее секреты.

Ян уже лег спать, и Накки обещала присмотреть за ним, так что времени в запасе было достаточно. Кави еще раз втянула воздух, огляделась и снова поскребла по дороге лапой, но уже по-другому – Илья определил, что нужно проехать около десяти километров в южном направлении. Посадив собаку на заднее сидение, он выехал из двора на улицу, которую скупо освещали фонари и окна домов.

Наконец Кави подала голос, и Илья притормозил. Они находились в Василеостровском районе, в той части, где креативные пространства соседствовали со старорежимными конторами, прячущимися за массивными решетками на окнах. Тут же располагались сетевые супермаркеты, бесчисленные кондитерские и пекарни, аптеки с переливающимися неоновыми крестиками.

Кави здесь чувствовала себя так же уверенно, как в лесу. Она проследовала вглубь полутемного переулка, частично загороженного строительными лесами, и за ними показалось большое здание в замысловатом стиле советского авангарда – частично рубленый, частично гнутый фасад, кирпичная кладка без облицовки, никаких украшений, кроме нескольких чеканных панно. Подойдя ближе, Илья рассмотрел, что на них была изображена царская охота на косуль.

Окна первого этажа светились, и финн сообразил, что здесь проходит какое-то ночное культурное мероприятие. Над дверью было выведено название галереи – «Лилит», и изображен женский лик, обрамленный завитками черных волос.

Илья потянул на себя тяжелую дверь – Кави осталась дожидаться его за углом. За небольшим гардеробом и стойкой информации располагалось фойе, где разносили шампанское, закуски с морепродуктами и десерты, а чуть дальше – сами выставочные залы. Сейчас в них толпилось немало народу.

В первом зале Илья увидел целый ряд небольших женских скульптур из какого-то позолоченного материала – их обнаженные тела, прикрытые лишь длинными волосами, изгибались в самых соблазнительных и в то же время естественных позах. Они расчесывались, полоскали ноги в невидимой воде, испуганно отворачивались, дремали, уткнувшись лицом в колени, даже зевали и почесывались.

А на стенах висели большие полотна, на которых также изображались золотые силуэты женщин, – все они словно плавали в мерцающей янтарной дымке, томно прикрыв глаза и выставив на обозрение безупречные очертания тел. Илья узнал цвет жидкого золота во флакончике, который все еще был в кармане его куртки. Он разбирался только в красках и растворах для дерева, но сейчас был уверен, что все картины написаны этим золотом, без примеси других цветов, – тут были какие-то иные ингредиенты. В зале стоял странный густой запах, в котором смешались химикаты, цветочная пыльца, человеческий пот и мокрая земля. Но другие зрители, похоже, этого не замечали, спокойно угощались шампанским и фотографировались на фоне экспонатов.

Пройдя до конца, он оказался в следующем зале, который был меньше и скромнее. Здесь выставлялись обычные портреты маслом – люди в полный рост или до пояса, на фоне красивых интерьеров и пейзажей. Однако Илью больше всего заинтересовал холст в углу, на котором был изображен мужчина с колоритной восточной внешностью. Колдун подошел ближе и присмотрелся. На вид тот был примерно его ровесником, бледное лицо с чуть неправильным носом и миндалевидными черными глазами несомненно выделялось из толпы и выражало гордость, смешанную с настороженностью. Волнистые угольно-черные волосы прикрывали уши и спадали на воротник желтой рубашки. Рукава были закатаны по локоть и на левой руке виднелся узор из каких-то звезд и ромбиков – вряд ли татуировка, скорее боди-арт. А вот на правой, которой тот подпирал подбородок, Илья смог разглядеть простенькое гладкое кольцо, похожее на обручальное.

– Что, впечатляет? – вдруг произнес кто-то у Ильи за спиной. Обернувшись, он увидел лохматого парня в очках, с бейджиком куратора. Не дожидаясь ответа, тот добавил: