Текст книги "Ледяное сердце (СИ)"

Автор книги: Людмила Семенова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 31 страниц)

Глава 29. Приход Северного старца

Когда Илья собрался в город – Ян решил остаться в гостинице и поиграть с демонятами, – выяснилось, что вместе с домовыми хотят поехать и Саша с Вероникой. Для всех уже не хватало места в машине Ильи, и он одолжил у Антти автомобиль побольше. Метель пока обходила путников стороной, но из-за тумана и пробок ехать пришлось долго. Впрочем, молодые демоны, устроившись у окна, с любопытством разглядывали пейзаж, который казался Илье весьма унылым.

Илья остановил машину вблизи большого торгово-развлекательного центра на севере города. Однако он с трудом узнавал родные края: конусообразная елка с нарисованными гирляндами возвышалась на прежнем месте, но уже не помогала создать даже намек на праздничную атмосферу. Белесые от снега улицы смотрелись вымершими, как больничные коридоры по ночам, а машины походили на темные глыбы. Внутри центра было чуть поживее: люди покупали еду и незатейливые сувениры, чтобы скрасить себе конец года, ибо других удовольствий не могли себе позволить. Но на всех лицах был тоскливый и тревожный сумрак. Петербуржцы никогда не отличались веселостью и открытостью, однако такого всеобщего упадка Илья не наблюдал даже в карантин. На секунду он поежился – от морозного воздуха повеяло духом диких болот, дремлющих под налетом цивилизации, но изрядно проголодавшихся.

Компания зашла в кондитерскую, и там не обошлось без курьезов – Хейкки очень понравилось мороженое, на которое в такую погоду, разумеется, упал спрос. Поэтому продавцы, а затем и посетители с изумлением поглядывали на парня, который просил то один, то другой сорт и невозмутимо уплетал его большой ложкой.

– Ты смотри сам в снеговика не превратись! – шутливо заметил Саша.

– Ничего, у нас нутро горячее, – отозвался домовой и тут же заказал еще порцию, попросив упаковать с собой.

– Юхе отнесу, – пояснил он. Все остальные заказали более уместный кофе или чай с тортом, хотя Илья, в отличие от домового, толком не разбирал вкуса.

Купив кое-что к празднику, компания стала собираться назад: уже стемнело и надвигался новый буран. Когда машина пересекла черту города, Илья заметил, что впереди никого нет, но вместо облегчения это почему-то вызвало тревогу. Вероятно, она передалась Накки, сидевшей рядом, а может быть, она еще раньше что-то учуяла и теперь хмуро и настороженно глядела в окно.

Вдруг впереди возникло что-то ослепительно белое, словно в машину кто-то залепил гигантским снежком. Илья еле успел затормозить, прошипев сквозь зубы пару ругательств.

– Мы что, кого-то сбили? – испуганно спросила Вера.

– Не думаю, но надо проверить, – сказал Илья и осторожно выглянул наружу. Остальные не утерпели и тоже вышли, но перед машиной на дороге никого не было. Шоссе выглядело пустым, и у Ильи закралась мысль, что они ухитрились заблудиться. Пахло чем-то сухим и мертвым, как в огромном морозильнике, стужа нещадно драла по щекам, пробиралась в дыхательные пути, резала глаза.

– Вы-то зачем на холод вылезли? – сказал он Саше и Вере, пытаясь успокоиться. – Накки, может, отправишься домой вперед нас и скажешь Антти, что мы куда-то влипли?

– Я бы и рада, но не могу, – тихо ответила водяница.

– То есть как?

– А вот так: не могу перенестись, словно все тело свинцом налилось. Сколько живу, а такого не припомню...

– Я тоже, – испуганно прошептал Хейкки. Сату, вцепившись в его руку, только кивнула.

– Ладно, ребята, давайте раньше времени не пороть горячку, – произнес Илья. Горло болело, не хватало воздуха, но он был готов говорить любые глупости, лишь бы другие слегка приободрились. Тем не менее про себя подумал, что впору уже насвистывать своего любимого «Капитана Воронина»[1].

– Смотрите, там кто-то есть! – вдруг крикнула Сату. По обочине двигался силуэт, похожий на темное пятно в тумане, но затем компания разглядела, что это была женщина. Обнаженная, обтянутая перламутрово-серой кожей, словно окоченевшая, заострившееся лицо, ямы вместо щек, черные провалы глаз. Рот был полуоткрыт, но пар из него не вырывался, и грудь не вздымалась, будто женщина не дышала и двигалась лишь по чьей-то воле, незримо толкающей в спину. Даже спутанные черные волосы висели на ней липкой паутиной, ни разу не всколыхнувшись.

Когда она поравнялась с ними, все невольно вздрогнули, даже нечисть. Посмотрев ей вслед, они увидели, что на шоссе появился автомобиль – такой же серый, с черными пятнами на месте окон и, похоже, пустой. Впрочем, дверца вдруг распахнулась сама собой и женщину втянуло внутрь воздушным потоком.

– Еперный театр, это что такое было? – тихо спросил Саша. – Нам опять что-то мерещится?

– Нет, – произнесла Накки. – Она та, кого вы привыкли называть Снегурочкой.

– Тогда, выходит, и Дед Мороз должен явиться? – нервно усмехнулся Илья.

– Именно так, и это очень плохо для нас, – ответила водяница. – Он не с дарами придет, а за дарами...

Илья осторожно положил руку ей на плечо. «Как же не хочется вот так умирать, – подумал он. – А эти ребята? За что? И сколько протянет город? В жертву принесут нас, а тем временем пожиратели душ и убийцы останутся жить и играть в свои мерзотные игры. Да к черту такое мироздание, если оно все это позволяет...»

Будто в такт этим мыслям, послышался отчаянный крик Веры, еще сильнее хлестнувший по нервам. Девушка попятилась и еле устояла, опираясь на руки Саши. Перед ними вырос громадный силуэт, закутанный в звериную шкуру, от которой пахло лесом и гарью. По могучим плечам спускались пряди грязно-белых волос, такая же борода, похожая на войлок, спускалась до живота. Посмотрев выше, Илья увидел изрытое морщинами лицо, на котором выделялись сверкающие глаза и нос, похожий на птичий клюв. Гигант разомкнул узкие, мертвенно-бледные губы, и на них повеяло удушливой волной смрада, как от груды тухлого мяса.

– Северный старец... – прошептала Накки, сжав руку Ильи. Вера всхлипнула и зарылась в куртку Саши, а Сату лишь рефлекторно прикрыла свой еще плоский живот.

Старец не нападал, он лишь не пускал их, пристально глядя белыми глазами без зрачков и сжимая костлявой рукой большой посох, от которого шел дымок. Впервые Илья видел прямо перед собой одного из хозяев неба и земли, каждый из которых был намного древнее и опаснее Латифа. На секунду он удивился, как людская молва придала этому хищному богу облик добродушного старика, любимца детей, приносящего в дома счастье и богатство «за просто так». Но какое это теперь имело значение?

Усталость накатила еще сильнее, мысли путались и уплывали словно медузы в темной воде. Кое-как собрав последние силы, Илья шагнул вперед и стал шептать тайные руны, с которыми колдуны обращались к высшим духам лишь в крайнем случае, предлагали сделку – собственную жизнь в обмен на несколько других. Но за итог никто не ручался: бог мог забрать жертву и навсегда забросить в междумирье, мог уничтожить всех, а мог пощадить и дерзкого колдуна, и его подопечных. Его неведомая смертным воля была подобна пуле в русской рулетке, но ничего другого Илья не успевал придумать.

Амулет жег кожу, в глазах темнело, капли крови упали на снег. В голове набух горячий комок и сердце будто провалилось куда-то в пустоту, где не было уже ни рук, ни ног, ни почвы, – ничего такого, на что он мог положиться.

Старец склонил голову и чуть выставил руку с посохом вперед. Его лицо стало меняться, превращаясь в жуткую маску: губы совсем исчезли, обнажив острые иглы зубов, на месте носа зияла черная дыра, щеки ввалились, глаза вспыхнули злобным огнем. Затем черты вновь расплылись и сложились в человеческое мужское лицо, но искаженное какими-то трещинами и прорехами, источающими черную сукровицу. Половина лица была бледной до синевы, другую покрывала огромная глянцево-черная язва, на фоне которой зловеще блестел ярко-голубой глаз.

Дым пошел сильнее, разнося нестерпимый холод – казалось, что дыхание, вырываясь из груди, сразу превращается в ледяную пыль. Вера упала без чувств, Саша осел на колени, пытаясь растереть ее виски и щеки, и внезапно закашлялся кровью.

Вдруг Хейкки сделал шаг, чуть заслонив собой Илью и всю компанию, – перепуганная Сату не успела его остановить, и они оказались лицом к лицу со страшным стариком. Руны прервались, Илья успел опомниться, но не знал, что делать: взгляд домового, причудливо исполненный и страха, и ярости, и молодого желания жить, завораживал не менее взгляда Северного старца.

Первый раз парень лишь беззвучно шевельнул губами, потом тихо произнес:

– Ала коске[2]...

Илья мог взять себя в руки и крикнуть, призвать к порядку, в конце концов схватить его за плечо, однако чувствовал, что сейчас не совладает с силой, таящейся в этих словах. Если уж Хейкки пошел наперекор этому монстру, разглядывающему их будто мясо на витрине, то Илью он в таком запале тем более не послушает. Но понимание не избавляло от страха за него и чувства обреченности.

– Ала коске! – повторил Хейкки вполголоса, уже более твердо. Его плечи подрагивали – разумеется, не от холода, но молодой демон глядел старику в лицо и даже скинул рукавицы, словно желая показать свое единственное, хоть и бесполезное сейчас оружие.

Старец безмолвствовал и нависал над ними, равнодушный, громадный и непредсказуемый, как просыпающийся вулкан. Но Хейкки его безразличие только раззадорило и он крикнул так, что эхо разнеслось по заснеженной пустоши:

– Ала коске!

Еще несколько секунд, за которые сам воздух, казалось, превратился в натянутую тетиву, готовую выпустить смертоносное острие, – и старик отстранил руку с посохом. Дым начал медленно таять, холод понемногу отпускал дыхание. Наконец гигант, поднеся к губам тощий узловатый палец, развернулся и медленно двинулся туда, где маячил серый автомобиль. Приблизившись к нему, Северный старец исчез, а затем и сам автомобиль двинулся и скрылся в тумане.

Хейкки пошатнулся и сел прямо на снег. Компания не сразу смогла задышать полной грудью, никому не верилось, что эти минуты удалось пережить. Но наконец они ощутили, как жизнь возвращается в оцепеневшие тела.

– Хей! – отчаянно крикнула Сату и бросилась к парню, явно желая и обнять его, и прибить. – Ну как ты мог? А если бы это чудище тебя сожрало?

– Да я сам со страху чуть не помер! – заявил Хейкки. – Но злость взяла, да и надо было его как-то отвлечь. Может, вы бы еще успели сбежать...

– Глупый, – прошептала домовинка, прижавшись губами к его щеке. – Неужели ты думал, что я тебя брошу? Что кто-нибудь из нас тебя бросит?!

– Все, ребята, бегом в машину! – крикнул Илья. – От нее скоро сугроб останется, а мы не знаем, что еще может случиться. Вдруг эти чары вернутся?

– Ты сам-то как? – спросила Накки, схватив его за плечи. – Видел хоть, сколько у тебя крови вытекло?

– Не успел, – коротко ответил Илья и поцеловал ее в холодный лоб. – И не трать время, а то придется добираться самой! К остальным тоже относится.

Саша подхватил Веру на руки и все побежали к машине так, будто шоссе превратилось в лед на реке, ломающийся прямо под ногами. По пути девушка пришла в себя, и Илья рассчитывал, что вскоре спокойно обсудит все с Антти и тот наверняка найдет разумные объяснения.

Однако в гостинице их поджидал новый удар. Едва войдя в прихожую, Илья уловил, что воздух пропитан чем-то тяжелым и едким, словно проклятый монстр наследил и здесь. Затем послышались голоса – громкие, встревоженные, убитые, опустошенные. Они стали уплывать, лица слипались в мутной пелене, в которой Илья отчетливо разглядел одно – серое безжизненное лицо Ларисы Цыплаковой...

Он не помнил, как заговорил с ней и слушал все, что ей удалось выдавить сквозь слезы, и не помнил, смог ли что-то ответить. Кто-то отвел Илью в кабинет Антти, там старый колдун помог ему прийти в себя и рассказал, что Олег после их отъезда тоже решил выбраться в город вместе с Халти, забрать из квартиры какие-то любимые инструменты и заодно показать домовому свои старые деревянные скульптуры. Доехали они без проблем, а вот потом связь пропала, и телефонная, и магическая, и Антти поднял тревогу.

Машину Олега нашли на пустыре вблизи какого-то заброшенного завода, колеса успели завязнуть в снегу. Его безжизненное тело на водительском месте успело совсем окоченеть, глаза закрыты, словно мужчина замерз во сне, и ни единой раны. Зато тело Халти рядом с ним было почти рассечено пополам каким-то массивным холодным оружием, а пол залит темной кровью.

– Из Олега вынули душу? – тихо спросил Илья, когда немного смирился с услышанным.

– Нет, если тебя это хоть немного утешит, – ответил Антти. – Умер он без мучений, на них просто навели мощный усыпляющий морок. Твоего друга бросили замерзать, а Халти быстро прикончили: на него же мороз не действовал.

– Какая сила нужна, чтобы нанести такой удар?

– Нечеловеческая, – констатировал старик. – Хафиза этого сделать не могла, и даже ее подручные – вряд ли. Кроме того, в машине нашлось еще вот это.

Он протянул Илье лист бумаги, на котором было написано черным маркером: «Если не примешь мое предложение – в следующий раз это будут их дочери, Водяной Змей. Кстати, они обе недурны и соблазнительны, так что я совмещу полезное с приятным».

– Черт! – простонал Илья сквозь зубы. – Даже не шифруется, подонок! И что теперь, идти на их поганые условия и давать зеленый свет другим изнасилованиям и убийствам? Но разве мы можем ожидать от них с Хафизой честной игры?

– Тут ты абсолютно прав, – кивнул Антти. – И не вздумай винить себя: Латиф делает мерзости и подлости просто потому, что может и хочет. Но сейчас он немного блефует, Элиас.

– То есть?

– Я поставил сильный заслон в гостинице, а на заливе и в лесу установил именно такие ловушки, о которых сказал тебе недавно. Люди там сейчас почти не появляются, а демонов смерти они надежно отпугивают. Потому-то Латиф не полез сюда, а подловил их в городе. Просто он рассчитывает продавить тебя через горе и чувство вины, так что не доставь ему этого удовольствия.

– И что же теперь делать?

– Укрепить заслон и никого больше не выпускать из гостиницы дальше двора. Если понадобится, мы даже наведем на постояльцев безопасное сонное заклятие. Конечно, об этом стоило позаботиться раньше, но я не рассчитывал, что ифрит так нагло полезет напролом. Ведь правило последних дней года на Севере соблюдает почти вся нечисть...

– А мы сегодня встретились с самим Северным старцем, – вздохнул Илья и изложил наставнику недавнее происшествие.

– Вот как, значит? – промолвил Антти и медленно протер очки, когда молодой колдун закончил. – Знаешь, Элиас, это может оказаться полезным.

– О чем вы? – удивился Илья.

– Послушай, я понимаю, как тебе тяжело, – мы оба потеряли друзей! Но их уже не вернуть, а защитить других и самих себя необходимо. Властители духов в разных уголках света и измерениях постоянно взаимодействуют, и если до нижнего мира дойдет, что ифрит проявил такую дерзость, у него будут большие неприятности.

– Но их семьям по-всякому хуже, – мрачно заметил Илья. – Ничего, скоро я до него доберусь, и он очень пожалеет, что это не ему вскрыли горло на даче и не ему оторвали башку в лесу. Но как сейчас быть с женой Олега? У нее теперь похороны вместо Нового года и двое детей на руках! Как она будет справляться, да еще в такое время?

– Мы их не бросим и поможем пережить горе, но всю правду жене, конечно, знать не стоит. Когда она хоть немного придет в себя, мы сообразим, что сказать. Завтра ты можешь поддержать их, а послезавтра нам придется думать только о заклятии, – увы, правила ведовства жесткие.

Илья с горечью кивнул и залпом выпил поданную стариком рюмку коньяка. Затем Антти отпустил его, видимо, желая тоже остаться со своим горем наедине, и молодой колдун отправился к Ларисе и детям. Ему пришлось пустить в ход тайное обезболивание, которое приводило к сонливости и спутанности сознания, но помогало вытерпеть момент кризиса. Потом женщина прилегла, Мила обещала посидеть с братом, и Илья вернулся к сыну. Перед сном они долго разговаривали – Ян не впервые сталкивался со смертью, стойко принял новость и обещал отцу, что тоже научится облегчать боль.

Уже за полночь, когда Ян успел заснуть, а Илья все еще смотрел в окно и размышлял, дверь вдруг скрипнула и он подскочил так, словно сел на раскаленное железо.

– Да это я, Велхо, – тихо сказал Хейкки, прикрыв дверь за собой. – Не бойся, Яна не разбудим! Как себя чувствуешь?

– Если вкратце, то хреново, – усмехнулся Илья. Голова сильно болела и ядовитый вкус обжигал рот и горло, но ему не хотелось давать слабину перед парнем. – Ты лучше скажи, как там Сату?

– Держится, она же боец, вся в отца, да и отношение к смерти у нас немного иное. Другое дело, что это убийство, да еще такое скотское! Демоны подобного не прощают, об этом мы сейчас и думаем, а грусти дадим волю потом.

– Опасные вы ребята однако! – невольно улыбнулся Илья. – И это мне в вас все больше нравится.

– Спасибо, – промолвил домовой, – но я о другом поговорить хотел. Чую, что ты не дело сейчас думаешь, Велхо, ох не дело...

– Ты мысли умеешь читать?

– Да просто я людей знаю! Я давно укладываю спать и мужиков, и баб, и стариков, и детей, знаю все их боли и страхи и вижу, кто достойно с ними борется, а кто плывет по течению. Я много раз знал, что человек уже не проснется, и последний видел его живым, когда он еще мог что-то вспомнить, обдумать, оплакать, – то, что не расскажешь ни на одной исповеди, никакому церковнику. Только домашнему духу. Вот и вообрази, насколько у нас вредная служба.

При этих словах Хейкки тепло улыбнулся.

– Спасибо тебе за все, – растерянно произнес Илья, опустив голову. – Ты сам-то сегодня сильно испугался?

– А ты как думаешь! Где Старец и где я? Ему любого из нас прихлопнуть все равно что муху. И вообще, только трупу не бывает больно и страшно, Укко тебя разрази! Так раз уж мы остались живы, расскажи мне, что у тебя накипело, иначе выгоришь изнутри – это я серьезно тебе говорю.

Илья сжал кулаки, сглотнул, борясь с желанием что-нибудь крикнуть или просто забиться в угол, словно мальчишка. Но глаза домового просвечивали насквозь своей фосфорической синевой и все больше пробивали брешь в том панцире, который за годы прирос к Илье до крови и костей.

– Я просто до тошноты устал, Хейкки, – наконец промолвил он. – Я снова пытался помочь близкому человеку и не смог, несмотря на все колдовские навыки и ухищрения. А он же только успел новую жизнь начать! Почему-то другая сторона всегда идет на шаг впереди меня и убивает то, что мне дорого! Сегодня на какой-то миг даже страх пропал, одно безразличие: будь что будет... А я же не имею на это права, потому что... да много таких «потому», и против них только то, что мне больно и страшно.

– Повтори!

– Больно. Страшно! – выкрикнул Илья, вцепившись себе в щеки.

– Почему?

– Потому что я человек и только потом колдун, и только потом мужик, в конце концов. Но мне еще и гадко от того, что я пытаюсь поступать достойно, а другие используют ведовский дар для наживы или изуверства, ломают и убивают людей, чтобы тешить свои комплексы. И почему-то они живут и не чешутся, и этот гребаный Старец их не трогает, зато ему помешали один шаман, один домовой, один пацан и три женщины, одна из которых беременна. Конечно, вот от кого надо землю очистить перед тем, как круг замкнется! Он же и оставил нас только из-за своих царских капризов, а убить безобидного человека и добрейшего духа не помешал. Глупо спрашивать, почему так? Верно?

– Пожалуй, – кивнул Хейкки. – А еще глупее было бы ответить «потому что мир дерьмо», но люди обычно прячутся именно за это. Но я не о том тебе толкую, а о том, чтобы ты наконец себя пожалел! Ты думаешь, если я демон, то мне убитых не жаль? Жаль, и мы непременно за них расквитаемся. Но сейчас ты о себе подумай, и себе дай погоревать вволю, а то сам погибнешь.

Илья кивнул и зажмурился: в глазах немилосердно щипало. И как он ни пытался сдержаться, одна мокрая дорожка все же пролегла по щеке.

– Вот и славно, – улыбнулся домовой, хлопнув его по плечу. – Теперь иди отдыхать, ты нам здоровым нужен. И вот еще что: спасибо тебе большое...

– За что? – удивился Илья.

– За Юху, – серьезно ответил Хейкки.

– Да о чем ты? Я никого из вас не дам в обиду, – улыбнулся Илья и пожал ему руку. – Ты ложись, тебя, наверное, Сату ждет. А я завтра ее проведаю, помянем отца добрым словом.

– Обязательно приходи, и просто если выговориться захочешь! Это Халти был старой закваски и считал, что демоны поменьше должны лезть в дела колдунов, – мои дед и отец тоже так поучали. А мы уже по-другому мыслим.

Наконец улегшись, Илья понаблюдал, как Хейкки подошел к постели Яна и коснулся его лба, убаюкивая тихими рунами. На миг колдуну показалось, что в воздухе блеснули бледно-розовые искорки, подобные догорающим уголькам в печи. Но мальчик только потер закрытые глаза и продолжал спать под напевный шепот домового, словно под мурлыканье огромного кота. Напоследок Хейкки безмолвно поглядел на Илью и вскоре растаял в полутемной комнате.

[1] Песня группы «Аквариум», саундтрек к фильму «Чёрная роза – эмблема печали, красная роза – эмблема любви»

[2] Не трогай (фин.)