Текст книги "Ледяное сердце (СИ)"

Автор книги: Людмила Семенова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 31 страниц)

Глава 23. Жалость

Сначала Илья недоумевал, зачем Хейкки понадобилось будить его посреди ночи, но кое-как встряхнувшись, он с ужасом осознал, что в гостиницу проник кто-то из круга Латифа и Хафизы. Только не мог вообразить, что увидит перед собой ту странную девицу с темными волосами и мутным затравленным взглядом, которую ему показала на своем телефоне дочка Олега. Гелена тоже с удивлением его рассматривала, явно не ожидая увидеть главного местного колдуна, да еще прирожденного, таким молодым и тоже чуть растерянным, в мятой рубашке и с бледным лицом, осунувшимся от недосыпания и головной боли.

Тем не менее она обратила внимание, что он отличается нордической красотой, в которой сквозило суровое и одновременно безмятежное обаяние. Голубые глаза приятного теплого оттенка, золотистые ресницы, красиво и мужественно очерченный рот и подбородок, растрепавшиеся со сна густые светлые волосы. Под воротом рубашки затейливый амулет из звериных фигурок и акульего зуба, на запястье браслет с подвеской в виде рыбки. Странный, таинственный, но при этом уютный и притягательный...

Он поблагодарил домовых за бдительность и велел им отправляться спать. Ребятам явно хотелось послушать, как он будет распекать ведьму, и потом обсудить это с друзьями, но после пары строгих взглядов они уныло отозвались «Да, Велхо» и наконец оставили их с Геленой наедине, в кухне, где продолжало тихо потрескивать пламя в очаге.

Она нерешительно спросила:

– А как вас зовут? «Велхо» – это же не имя, я правильно поняла?

– Меня зовут Илья. Просто наши духи не обращаются к проводникам по имени, мужчин всегда называют Велхо, а женщин – Нойта.

– Так вы русский?

– Нет, я ингерманландский финн. Но я здесь родился и жил всегда, так что это нам не помешает понимать друг друга.

– Ясно, – кивнула Гелена. – Извините: конечно, тут вы задаете вопросы...

– Гелена, мы не в полиции, и нам обоим есть что рассказать друг другу, так что давай без официоза. Единственное, о чем хочу предупредить, – не пытайся мне врать, иначе я пойму, что ты безнадежна, и очень рассержусь. У нас сейчас слишком мало сил, чтобы тратить их на проблемы взбалмошной девчонки, которой захотелось приключений на свои уши.

Гелена нахмурилась, но не стала препираться, и Илья спросил:

– Во-первых, зачем ты сюда приехала?

– Сначала просто хотелось развеяться, – замялась ведьма, – а потом я увидела здесь того мужика... мужчину, которого мне надо было соблазнить, с женой и детьми, и решила ночью навести на них морок. Это я как-то сдуру, на кураже, вообще-то я такими делами редко занимаюсь.

– Ну да, это у тебя типа хобби, – усмехнулся Илья. – Кстати, эти люди – мои близкие друзья, и я давно приметил тебя здесь с Олегом, а потом поставил ему заслон от твоих чар. Зачем же ты ходила с ним в гостиницу, зная, что в ней служит нечисть?

– Честно говоря, мне здесь будто легче дышалось, да и Латифа хотелось иногда позлить, – вздохнула Гелена.

– А ничего умнее ты не могла придумать? Сначала спутаться с типом, на котором только знака с черепом и перекрещенными костями не хватает, а потом его злить! Где он сейчас, кстати?

– Да если бы я сама это знала! Он мне далеко не все докладывал, а дара видеть на большом расстоянии у меня нет.

– Хорошо, я спрошу по-другому: где он может быть?

– Он слоняется по всему городу, чаще всего по запустелым локациям – развалинам, промзонам, складам. Иногда охотится у бомжатников или там, где наркоту продают. Правда, в последнее время муж уходил только за продуктами или в свою галерею. Но после визита этой отмороженной Хафизы ему что угодно могло стукнуть в голову, так что, увы, не знаю.

Девушка удрученно развела руками, и Илья счел ее слова искренними. Он расспросил Гелену о поручениях инкуба, и к его удовлетворению, ответы совпадали с тем, что он уже знал от Накки и Нурии. Кроме того, ее аура настолько раскрылась, что колдун видел и девочку с темной косой, плачущую у могилы бабушки, и девушку-подростка, отхватившую эту косу портняжными ножницами и бросившую ее с балкона многоэтажки, и студентку, коллекционирующую черепа животных и пробующую кровь змеи, и красавицу, которая нарядилась в бутафорское белое платье, чтобы в осеннюю ночь обагрить его уже собственной кровью.

– Тебя что, никто не искал после побега с Латифом? – спросил он, когда Гелена вкратце поведала о знакомстве с демоном.

– Я один раз написала матери, что теперь живу с мужчиной, только не с тем, за которого собиралась замуж. Она поздравила, напомнила, что я теперь сама за себя отвечаю, и пропала с горизонта. Вроде она незадолго до того переписывалась с каким-то иностранцем и даже хотела в реале с ним пересечься, а потом уехать. Может, и посчастливилось, – равнодушно пожала плечами Гелена.

– А твой бывший жених?

– Ну, как я узнала потом из соцсетей, у него все хорошо, по крайней мере с виду – защитил диплом, работает в какой-то клинике, завел новую девушку. А что там на самом деле, меня уже не касается.

Гелена немного помолчала и решилась спросить:

– А что вы теперь со мной сделаете?

– Да в том-то и беда, Гелена, что я не знаю, как с тобой поступить. С одной стороны, через тебя можно хотя бы попытаться надавить на Латифа и ослабить его энергию – если заклятие Хафизы действует за счет его ресурсов, это могло бы помочь. А с другой – твоя аура связана с ним, и разрушительные импульсы придут по вашему общему каналу, принесут болезни, нервные расстройства и агрессию. И как я буду рисковать жизнями других постояльцев, которые не имеют магической защиты? Среди них и Олег с семьей, и молодая пара, которую твой муженек чуть не прикончил, когда не смог соблазнить девушку. Вот и подкинула ты мне задачу, как будто больше нечем заняться...

– Простите, – сказала девушка еле слышно.

– Да ты не у меня проси прощения, а у тех, кого твой муж соблазнил, изнасиловал, искалечил, пока ты жила с шорами на глазах! Ты задумывалась, откуда он черпает вашу общую энергию? Кому раньше принадлежали побрякушки, которые он тебе дарил? Это все трофеи, вместе с которыми он забирал остатки сил! Я уж не говорю о том, что ты сознательно помогала ему в бизнесе Хафизы, разрушала семьи и отнимала у мужиков здоровье. И теперь у тебя хватило ума явиться сюда, когда мы пытаемся снять заклятие и в энергетическом поле должен быть покой и порядок, иначе все труды пойдут прахом.

– А что вы теперь на меня-то собак вешаете? – зло произнесла Гелена. – Да никакая магия не разрушит семью и не уведет мужика, если он не баран вроде вашего приятеля! Я предлагала им приятно провести время, а дальше хозяин барин. И теперь вы мне так красиво про энергетическое поле говорите, в котором я одна все порчу? А постояльцы у вас все избранные святоши, которые не изменяют женам, не бьют детей и не гадят в общественном месте? Трогательно, но, простите, не верю! Где бы вы столько бесполых манекенов без потребностей набрали?

– Я ожидал чего-то подобного, – улыбнулся Илья, к ее немалому изумлению. – Нет, Гелена, ни один человек в этом доме, кроме тебя, не причастен к убийствам детей и методичному разрушению психики у взрослых ради наживы. Если бы такой нашелся, я не пустил бы его на порог за любые деньги и в любую непогоду.

– Все-таки убийствам? – прошептала Гелена. – Но я-то здесь при чем? Я этих детей даже в глаза не видела, общалась только с их папашами, а в суть меня никто и не посвящал! Латиф всегда говорил, что это не моего женского ума дело.

– Тебе самой не смешно? – вздохнул Илья. – Знаешь что, Гелена, подойди-ка сюда и дай руку. Я просто покажу тебе то, что узнал сам, – надеюсь, твоего дара хватит. И не буду врать, что это не больно.

Гелена отшатнулась, но он так решительно протянул ей руку, что она подчинилась. Илья закрыл глаза и стал беззвучно проговаривать проникающие руны, вызывая в памяти восставших призраков на даче. Он снова видел пустые глазницы и ошметки кожи, ощущал смрад и прикосновение разрушенных суставов к своему лицу, но теперь еще и передавал видения в разум Гелены, лишенный панциря. Ее пальцы судорожно дернулись и вцепились в его руку, она тихо застонала, но Илья не стал щадить ведьму и вообразил все пространство заброшенного дома, болотный воздух, ядовитые испарения, жуткие кукольные морды, скалящиеся в застывшей улыбке.

Вдруг дом исчез, а вместо него Илья увидел огромный городской пустырь, только почему-то с большой высоты. Ветер гонял по дороге клубы пыли, известку и мусор, завывал и щедро бросал всю эту колючую дрянь горстями в лицо. Сильно закружилась голова и все вокруг слиплось в сплошное мутно-серое пятно – стремительно приближающийся асфальт. Илья открыл глаза, стряхивая с себя кошмар, и тут у Гелены вырвался стон, а ее ноги подкосились.

Усадив ее на табурет, Илья налил воды, добавил успокоительных трав и подал девушке.

– Что, теперь поняла? – спросил он, когда она отдышалась.

– Кошмар, – шепотом промолвила Гелена, уставившись в пол. – Но поверьте, я очень жалею, особенно с тех пор как взялась за спиртное. Немного пожила счастливо, без всяких забот, а потом Латиф стал недвусмысленно указывать на мое место. Кончилась красивая восточная сказка, началось какое-то жуткое кино в стиле джалло, а совсем не пить я тоже больше не могла...

– И что, я тебя должен пожалеть? А мне жаль ребенка, которого похитили при тебе в день знакомства с Латифом, и ты закрыла на это глаза, чтобы жить с ним шикарно и весело. Это неправда, что перед инкубом нельзя устоять: та девушка ведь устояла, и другим это удается, и тогда эти твари уже прибегают к прямому насилию. Но ты-то просто польстилась на сладкую жизнь и авантюры, а теперь все вокруг виноваты, только не ты сама! Ну почему моему двенадцатилетнему сыну понятно, что такое отвечать за себя, а тебе, взрослой девице, надо объяснять?

– А покажите женщину, которая не мечтает, чтобы мужчина за нее решал и разгребал последствия! – возразила Гелена. – Если подумать, что плохого в таком раскладе? Просто надо выбрать нормального мужчину, а с этим я, конечно, круто лажанулась.

– Да ничего плохого, только имей в виду одну вещь, – промолвил Илья. – Такие мужчины любят молодых и красивых, а не слабеньких и глупеньких, и будут решать и разгребать только пока у тебя есть молодость и красота. А девушкам, которые родились некрасивыми, это и вовсе не светит: пусть сами крутятся как могут. Хотя они тоже женщины и хотят любви, ласки и надежности! Если тебя подобное отношение не коробит, то флаг в руки, ищи нового Латифа, только доброго и безобидного.

Гелена со вздохом кивнула, хотя Илья видел, что далеко не все в его ответе ее устроило. Однако ночь близилась к завершению, и помимо нависшей опасности, его тревожило какое-то странное чувство.

– Послушай, мне надо отойти, – произнес он. – Тебя можно здесь ненадолго оставить одну?

– Да куда же я убегу? – грустно усмехнулась Гелена, показав на окно. Там уже разгулялся буран, и стекло то и дело жалобно трещало под его натиском.

– Может, хочешь чаю или кофе? – почему-то спросил Илья.

– Чаю, если можно... с лимоном, – произнесла Гелена, заметно растерявшись. – Спасибо большое...

Илья поставил чайник на огонь и вышел за дверь, где его уже поджидала Накки, успевшая натянуть шерстяной свитер и штаны.

– Звал, Велхо? – с улыбкой спросила она.

– Я бы к тебе пришел, – ответил Илья, поцеловав ее в лоб, – хотя по-хорошему мне полагается самому такие вопросы решать. Но больно уж ситуация запутанная.

– Даже больно? – подметила Накки. – И что же у тебя болит, раккаани?

– Да сложно сразу сказать. Тебе, наверное, Хейкки уже сболтнул, что у нас стряслось?

– Ну конечно, иначе я бы ему назавтра уши оборвала! Значит, эта красавица сама решила к нам явиться?

– Именно! И теперь сидит там, понурая, как школьница, получившая двойку, – усмехнулся Илья, показав на дверь. – А я не знаю, что с ней делать! И не потому, что боюсь Латифа, а потому, что мне ее жаль, можешь себе представить? Все думал, кого она мне напоминает, а сейчас сообразил: мою бывшую жену, мать Яна. Не только имена похожие, но и эта страсть к приключениям, огонь в крови, который не греет, а сжигает, разрушает, оставляет гарь и пустоту...

– Ну что же, в жалости нет ничего зазорного, – отозвалась Накки. – Лишь бы ты отдавал себе отчет, что для той женщины уже ничего не можешь сделать, а Гелена – другой человек, и она может распорядиться твоей помощью по собственному усмотрению. Если это тебя не смущает, то поступай как чутье велит.

– Все ты верно говоришь, Накки, но нутром я чувствую, что если сейчас отпущу Гелену, то и ей вскоре уже нельзя будет помочь, – вздохнул Илья. – И на моей совести останутся две недоработки вместо одной.

– Тогда давай думать: как ее здесь держать? Допустим, магические импульсы мы заблокируем, но Латиф наверняка узнает про гостиницу и рано или поздно догадается поискать тут жену. И поверь, это будет очень неприятный визит. Инкубы мстительны, и за жизнь людей, которые от него прячутся, я в таком случае гроша не дам.

– Кстати, а почему он до сих пор до них не добрался?

– Просто отложил на потом, так что не расслабляйся на их счет, – нахмурилась Накки. – Я вот что думаю: у одной лодочной станции живут несколько водяниц, с которыми я давно дружу. Они знакомы с Антти, соблюдают все правила, но им нравится жизнь этаких волчиц-одиночек, которые никого лишний раз не трогают, но и к ним лучше не соваться. Можно их попросить, чтобы приютили ее на время, – там по крайней мере будет тепло. Но усилить у нас охрану, конечно, все равно стоит.

– Слушай, это ты славную вещь подсказала. Завтра, как метель прекратится, отвезу ее к твоим подругам, а пока пусть она выпьет чаю и поспит хоть немного.

– Да пожалуйста, я даже готова пустить ее к себе переночевать – всяко спокойнее будет. И тебе надо выспаться.

– Спасибо, – тихо сказал Илья и снова поцеловал ее. Водяница ушла в купальню, а он вернулся на кухню и стал разливать чай. Гелена слегка оживилась, и даже мертвенная бледность понемногу сходила с ее лица.

– У вас очень вкусный чай, спасибо, – сказала она и робко улыбнулась.

– Давай уж переходи на «ты», Гелена, – отозвался Илья, поставив на стол плетенку с домашним печеньем, – какой смысл церемониться? Скажи вот что: к мужу хочешь возвращаться?

Девушка немного помолчала, нервно кусая губу, затем промолвила:

– Сама не знаю... Нет, я, конечно, по нему скучаю, но надо же когда-то переступить через себя и выпутываться. Я не мечтала жить с убийцей и садистом, уж поверь, Илья. Мне действительно хотелось выйти замуж за хорошего парня, после свадьбы стать женщиной, а потом мамой и бабушкой! У тебя отец с матерью есть?

– Отец умер несколько лет назад, мать, к счастью, жива. Но они всегда жили дружно, если ты об этом.

– А у меня никогда не было нормальной семьи – мать даже не скрывала, что «привезла» меня с курорта, потому что решила родить для галочки! Я росла то с бабкой, то сама по себе, и с завистью смотрела на пары, гуляющие с детьми, в городе или на пляже. Иногда напускала на себя туману: мол, мне этого мещанства даром не надо, да только фигня все и самообман! И вроде парень встретился, и были все предпосылки, – так нет же, надо было Латифу объявиться и все разрушить...

– Но ведь он дал тебе выбор, как ты рассказала?

– А я уже ему не верю, – усмехнулась Гелена. – Он сам меня к этому приучил. И теперь мне кажется, что этот как бы выбор был одной из ловушек, чтобы привязать меня еще сильнее. Благородство демона... это, по-моему, даже звучит смешно. В школе я любила «Мастера и Маргариту», а теперь эта история кажется мне просто красивым кружевом с крайне лицемерной сутью.

– Ну, насчет демонов не стоит обобщать: это просто существа из параллельного мира, персонификации стихий, а не зло во плоти. Да, они не подконтрольны человеку, потому мы и остерегаемся их. Но с ними не так сложно найти общий язык, если отдавать себе отчет, что это не клыкасто-когтистые люди, а совершенно отдельные, причем хищные существа, имеющие множество образов и подобий. И относиться к этому факту с должным уважением.

– Не знаю, смогу ли к этому привыкнуть, – пожала плечами девушка. – Я всю жизнь считала, что если что-то плавает как утка и крякает как утка – это и есть утка.

– При таких установках ты никогда не поладишь с потусторонним миром, – улыбнулся Илья. – Я тоже живу с демоницей, и еще далеко не все принял в ее характере, но постоянно себе напоминаю: нельзя применять к ним наши ценности, в которых мы сами ухитряемся путаться. И всегда лучше стараться с ними дружить, насколько это возможно, как и делали наши предки.

– Ну да, моя бабушка тоже любила оставлять кусочки «для домового», – сказала Гелена, впервые просияв за время беседы. – Только почему они пристрастились к нашей еде, если она им без надобности?

– Раньше это было просто способом общения, типа шифра, – люди через еду передавали свои просьбы, а духи показывали, что дар принят и воззвание услышано. Поэтому вино, оставляемое для них, выветривалось к утру, а яблоки высыхали и морщились. Но постепенно духам полюбились эти вкусы и ароматы, и они уже стали добывать лакомства просто для удовольствия.

– А как они их добывали прежде, когда не было таких гостиниц?

– Тут им помогала дружба: лесовики и водяные делились дарами природы, домовые учились сами готовить и даже полюбили это дело. Думаю, ты успела это заметить!

– Да, надо же, как интересно... Кстати, я слышала, как этот парень, который меня нашел, сказал своей девушке что-то вроде «когда круг замкнется». Что это означает?

– А, так они называют наступление Нового года. В этот момент, как и в дни солнцестояния, происходит соприкосновение миров и верховные духи порой сюда заглядывают. Так что будь осторожна: вскоре они начнут следить за нашим поведением, а колдунов это касается вдвойне.

– Понятно, – промолвила Гелена. – А я ведь ничего этого не знала, хотя больше года жила с Латифом...

– Духи смерти вообще особый разговор, – заметил Илья. – Им труднее живется в человеческой оболочке, чем хранителям, она их гнетет, поэтому они не перенимают наших бытовых традиций и не обзаводятся семьей.

– Но Латиф же как-то появился на свет!

– Разумеется, многие демоницы-ифриты бесплодны, но далеко не все. Однако они никогда не заботятся о потомстве, предпочитают подкинуть его людям, как кукушки. Он ничего тебе не рассказывал о прошлой жизни?

– Да, он обмолвился, что рос в приюте, но не любил об этом распространяться, а я не приставала с расспросами. Что там, я даже не знаю до сих пор, сколько ему лет!

– На этот счет не переживай: демоны часто и сами не знают точной цифры, – улыбнулся Илья. – У них много гораздо более интересных воспоминаний, а документы, если и есть, все равно поддельные.

– А любить они могут?

– За Латифа не скажу, но вообще могут, – уверенно ответил Илья. – Только у них и любовь немного иная, неподвластная нашему пониманию. Если хочешь, поговори об этом с Накки: женщина женщине лучше объяснит.

– Накки это твоя жена?

– Ну, сейчас, наверное, можно и так сказать. Не знаю, сможем ли мы это как-то узаконить после холодов, но хотя бы ради этого стоит вытерпеть.

Тут Гелена задумалась, сморщила лоб, будто припоминая что-то, и вдруг произнесла:

– Послушай, а домовой еще кое-что сказал! Девушка его спросила, что делать, если все погибнет, а он ответил: «Не погибнет, иначе мы бы знали». Так они действительно откуда-то знают?

– У домовых на самом деле обостренное чутье, но будущего они, к сожалению, не видят, – ответил Илья. – Однако на его месте я сказал бы то же самое.

– Надо же, – почему-то улыбнулась Гелена и неожиданно коснулась его руки. – Спасибо, Илья, ты славный...

– И тебе спасибо за компанию, – тепло сказал Илья. – Не буду больше учить тебя жизни, только пожелаю скорее избавиться от влияния Латифа, а следом – и от вашего общего канала. Ты до сих пор его любишь?

– Люблю, – кивнула девушка. – И ненавижу. Так что до полного выздоровления мне, похоже, еще далеко.

– Сейчас нам в любом случае стоит просто лечь и поспать. Выздоровления я тебе от этого не обещаю, но возможно, завтра будет немного легче.

Глава 24. Ночь мертвых

На следующий день Илья сообщил обо всем Антти и отправил Гелену к лодочной станции. Его грызла тревога: он предвидел, что Латиф не станет сидеть сложа руки, но не меньше опасался и того, что Гелена от тоски и страха перед будущим снова переметнется к мужу. У молодой ведьмы в голове пока царил такой сумбур, что не было сил на планы и прогнозы. Хотелось лишь забиться куда-нибудь в угол, подальше от огромного мира с его магией, природными катаклизмами и человеческой подлостью. Мелкие колкости Накки и других молодых духов были беззлобными, но быстро стали ее утомлять. Когда она утром спустилась в прихожую, то снова, к большой досаде, наткнулась на Хейкки, который вдобавок был с приятелем.

– О, посмотри-ка на эту красавицу из Серебряного века, Юха! – ехидно улыбнулся домовой. – Каково же ей придется в лесу без нарядов, балов и богатых поклонников? Ты помни, Гелена, что духи всегда принимают неприкаянных, но лентяев и дармоедов не терпят.

– Да ладно тебе, Хей, не кипятись, – миролюбиво сказал Юха, – А ты не унывай, Гелена, тебе там понравится. Не думай, что нечисть вся одним миром мазана, раз тебе один ублюдок попался. Ты все поймешь, когда поживешь среди нас.

– Спасибо, – отозвалась Гелена, с невольным интересом посмотрев на симпатичного лесовика с длинными белыми волосами и странным золотисто-серым цветом глаз.

– Может, позавтракаешь с нами, прежде чем ехать? – спросил Юха.

– А твой друг сам меня не съест? – усмехнулась Гелена.

– Он добрый парень, просто у домовых служба такая. Мы в лесу тоже с вредителями не церемонимся.

– Значит, я еще и вредитель? – вспыхнула девушка.

– Вчера вечером – да, была, а сейчас ты очень даже милая, – улыбнулся лесовик. – Так пойдешь на кухню? Девчонки там пирожков напекли.

– Ну давайте пойдем, – смущенно ответила Гелена. – Хейкки, ты меня извини, пожалуйста, что я за вами подглядывала...

– Ой, да ладно, было бы нам чего стыдиться! – благодушно рассмеялся парень и протянул ей волосатую руку, сильно смахивающую на звериную лапу. Она несмело пожала ее, улыбнулась Юхе, – в самом деле, обижаться было не на что и добрые слова пришлись ей по сердцу. Но перспектива жить среди духов-хранителей пока не воодушевляла: Латиф приучил ее к роскоши, изысканным запретным развлечениям, и именно так она понимала цель жизни у темных сил. А эти ребята, красивые, но просоленные от пота и набившие мозоли от постоянного труда, босые или в грубых сапогах, в расстегнутых на груди рубахах, с простым нравом и бурным темпераментом, были из совсем иного круга. Вдобавок Гелене лишь предстояло в него вписаться, заслужить доверие, привыкнуть самой заботиться о пропитании и теплых вещах, – а она пока не была готова к столь резким переменам.

В гостинице былое спокойствие все больше походило на уныние и апатию: постояльцы избегали общения и в основном отсиживались в номерах. По настоянию Антти, к завтраку, обеду и ужину все непременно собирались в ресторане – еду в комнаты относили только пожилым и больным, – но Илье казалось, что даже это правило люди соблюдают с неохотой. Да, они не страдали теми недугами, что герои Джека Лондона, но их душевное состояние явно катилось по наклонной. Кое-кто стал выходить в растянутой и засаленной одежде, женщины забросили макияж, а мужчины пренебрегали бритьем. Атмосфера за трапезой утратила прежние теплые ароматы, стала удушливой и промозглой, в ней перемешивались запахи нечистой кожи, бензина, лекарств, мокрой земли.

Минуло два дня с тех пор, как Гелена уехала к водяницам, и Илья несколько раз с ней созванивался. Она уверяла, что пока вокруг тихо, Латиф не объявляется, а хозяйки к ней очень дружелюбны. Заодно они успевали немного поговорить и о магии, и Илье это нравилось. После одного из таких разговоров он снова пришел к Антти. Старик перебирал какие-то истончившиеся серые пергаменты, а рядом крутилась Луми, принюхиваясь к каждому листку.

– Вы уж простите меня, что не сообщил вам про эту ночную гостью сразу. Было как-то неудобно перекладывать ответственность, – откровенно сказал Илья.

– Все в порядке, Элиас, ребята должны привыкать к новому господину. А правильно ты поступил с ней или нет – тут я сам не знаю, с этим наименьшим злом всегда сплошные проблемы. Мы сейчас бродим на перепутье среди тумана и метели, и не видим, куда ткнуться.

Старик протер очки и стал просматривать очередную страницу. Лицо его было как всегда непроницаемым, но слегка хмурым.

– Меня беспокоит, что она вообще смогла проникнуть в дом так, что ребята учуяли ее ауру только на близком расстоянии, – заметил Илья. – А если мы так и Латифа упустим?

– Об этом я уже успел поразмыслить, и похоже, что темный морок, наведенный на город заклятием, перекрывает их флюиды. Представь это заклятие в виде большого чернильного пятна: кто заметит на нем пару новых клякс?

– И что же делать?

– Для демонов смерти существуют кое-какие ловушки, но их нельзя ставить там, где живут люди, – опасно для здоровья и психики, а у нас и так все не слава богу. Пока оставим это на крайний случай и будем надеяться на иссушающее зелье.

– Но ведь оно продолжает влиять и на Гелену, – произнес Илья.

– Ну а ты как хотел, Элиас? Это Латиф задал такие условия, и потом, оно же ее не убьет, а только ослабит. Ты считаешь, что для Гелены, жившей с насильником и пожирателем душ, это чересчур суровая кара? История знает немало таких женщин, подруг и жен истинных дьяволов, и поверь, их не стоит жалеть. Пока мы взвешиваем степень их вины, они преспокойно всаживают нам в спину нож.

– Не хотелось бы в такое верить, – вздохнул молодой мужчина.

– Как человек я тебя прекрасно понимаю, но как колдун настоятельно советую заранее верить в худшее. В нашем деле это самая надежная тактика. А что до Гелены, то ифриты обычно живут поодиночке, найти девку на ночь – дело пары минут. Подумай, чем она так проняла Латифа, что он поступился своими повадками и назвал ее женой?

– Я думаю, этот вопрос лучше Накки задать, – улыбнулся Илья.

– Ох молодежь! – шутливо проворчал Антти. – Знаешь, любовь между людьми и нечистью – это, пожалуй, загадка похлеще всякой другой любви. Может, когда улягутся погодные страсти, я этому посвящу новое исследование.

– Что же, мы будем рады вас вдохновить, – отозвался Илья. Ирония наставника, как ни странно, помогала успокоиться и взять себя в руки, когда вокруг воцарялся депрессивный дух. У Антти заметно прибавилось морщин и кровяных прожилок в глазах от сидения над бумагами и разжигания колдовских трав в поисках ответа. Но старик ни на секунду не изменял своей невозмутимости, полной жизнелюбия и легкого цинизма.

Тут Луми перестала возиться с листками и требовательно замурлыкала. Антти взглянул на часы и сказал:

– Вот же умница моя, не дает забыть! Сегодня грядет зимнее солнцестояние – небесные тела-то движутся своим ходом, несмотря на туман. С их высоты наши междоусобицы, наверное, все равно что возня муравьев, не поделивших хвоинку. Надо успеть подготовиться к ночному обряду.

– А что вы ждете от этой ночи?

– Ну как же, грань между нашим миром и Туонелой сейчас наиболее тонка. В древности северяне в это время забивали большую часть скота, потому что зимой ему все равно не хватило бы корма. Странный праздник: несколько кровавых и сытных дней, а потом скудная, темная, холодная зима. Впрочем, тогда люди философски относились к тому, удастся им выжить или нет, – заметил Антти. – Если мы еще не вконец достали высшие силы своими жалобами, они, возможно, что-то посоветуют.

– Спасибо, что напомнили, Антти! Я тоже вечером выберусь к заливу и попытаюсь с ними поговорить, – сказал Илья, чуть приободрившись.

– Береги себя, – промолвил старик и пожал его руку. – Я бы с радостью выпил с тобой кружку глега за праздник, но сейчас лучше держать голову ясной.

В раздумьях Илья вернулся к себе в комнату и застал там Милу с братом. Они понуро сидели на кресле Яна, поверх пледа, и что-то рассказывали мальчику, устроившемуся рядом на стуле.

– Эй, ребята, вы что такие кислые? – встревоженно спросил Илья.

Никита постеснялся отвечать, а Мила промолвила, опустив глаза:

– Родители снова ругаться стали, дядя Илья... Папа повадился к станции, там небольшой бар есть. Нет, он пока не напивается, понемногу пива берет, но просиживает там часами, в телефон, наверное, тупит. Даже на обед иногда не приходит, сворачивается только когда уже новая метель на горизонте.

– А мама?

– Ну, первое время она его пилила, а сейчас они почти не разговаривают. Мама днем держится, а ночью, по-моему, плачет, – призналась Мила, и ее голос чуть дрогнул.

Илья припомнил, что Олег и Лариса в последнее время действительно держались угрюмо, но списывал это на общую нездоровую атмосферу. Попытки снять заклятие требовали много сил и времени, и ему до сих пор не удалось поговорить с приятелем откровенно.

– Почему они не рады, что я вернулся, дядя Илья? – робко спросил Никита. – Они меня больше не любят? Им без меня было лучше?

– Ну ты с ума сошел, такое выдумывать? – прошипела Мила и дернула брата за ухо. Он всхлипнул, но девочка тут же его обняла и стала укачивать. Илья был благодарен ей за то, что она по-взрослому мудро увела их от опасной темы. Но Мила смотрела на него так мрачно и устало, будто уже не строила иллюзий насчет родительских чувств.

– Никита, ты ведь знаешь, что на улице сейчас очень холодно? – мягко заговорил Илья, потрепав мальчика по плечу. – Так вот, я тебе открою тайну: это не простой холод, а волшебный.

– Правда? – спросил Никита, широко раскрыв восторженные зеленые глазки. – Значит, нас заколдовала Снежная королева? Мила недавно мне про нее сказку читала!

– Угу, мама припахала, – шутливо поморщилась сестра.

– Да, только это совсем другая королева, – таинственно промолвил Илья. – Она не носила белую шубу, не ездила в санях и не жила в ледяных чертогах. Вместо волшебного зеркала ей служил компьютер, а по миру она странствовала на самолете. И иногда мы даже могли встретить ее силуэт в черном пальто на обычной улице. Но это бывало очень редко...

Илья понизил голос и Ян нетерпеливо спросил:

– Почему?

– Потому что она боялась людей, особенно детей. Иногда ей снились солнечные лужайки, по которым бегает веселая детвора, и тогда она просыпалась в холодном поту, а сердце едва не выпрыгивало из груди от ужаса. Чтобы успокоиться, она перебирала драгоценности в ее сундуках, пила хмельные нектары, наказывала слуг. А к вечеру выходила из потайного убежища – на вид оно неказистое, зато внутри богатое и затейливое, – и отправлялась в город на охоту.