Текст книги "Мир будущего (СИ)"
Автор книги: Людмила Райот
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)
6-1. Послание с Земли
Знал ли Никель, где я была все это время? Хороший вопрос.
Да, я ушла по-тихому. Точнее, сбежала. Никому ничего не сказала, не позволяла читать меня задолго до побега (спасибо блокатору, который он сам же мне и сделал). Благодаря тому же самому блокатору сделалась невидимой для сканеров и спокойно добралась до дыры в Москву.
Но мог ли он действительно не знать?.. Глупо так думать. Пора посмотреть правде в глаза: возвращаясь на Землю без денег и без вещей, я на самом деле надеялась: он найдет меня. Перероет хоть всю Объединенную Вселенную, если потребуется, но вернет. С его сферой влияния это было бы несложно.
Самое интересное началось, когда он этого не сделал. Не объявился ни через неделю, ни через месяц, ни через три. Заметил ли он вообще, что я ушла? История приобрела формат отпущения грехов. Шесть месяцев добровольного изгнания на Земле – шесть кругов ада.
Потом стало легче. Я научилась жить свободно, самостоятельно и почти что счастливо. И когда все наладилось, он вдруг вспомнил он моем существовании. Кретин!
Я не стала рассказывать всего этого Ксане. С трудом проглотила последний кусок кафешного суррогата и отодвинула от себя поднос.
– Думаю, что нет.
– Это лучше, чем если бы он прикопал тебя на заднем дворе. Были у меня и такие мысли…
У меня вырвался смешок.
– Ты всегда была о нем неоправданно высокого мнения.
– Ну да! Есть в нем что-то пугающее. Этот его взгляд, когда он смотрит на тебя, а видит правителя Чингисхана, вихрем проносящегося по городам и сметающего…
– Ксана! – Подобно Чингисхану, подруга оседлала любимого конька, и я поспешила перебить её. – Мне очень нужно было уехать на время из Высотного Города. И сделать это тайно, чтобы меня не нашли. Поэтому я не смогла рассказать: если бы знала ты, мог узнать и он… т. е. они.
Мне не получилось сбить её со следа. Выпрямившись, она шумно втянула носом воздух и обвиняюще уставилась на меня.
– Значит, это все из-за него. Так я и знала! Что он натворил? Сделал что-то ужасное? Бил тебя?
– Ничего ужасного не произошло. Просто наши отношения подошли к логическому завершению, – я не собиралась посвящать её в подробности. В конце концов, она тоже не горела желанием рассказывать, кто ночевал у неё дома.
– И за-за этого логического завершения ты сбежала и спряталась в другом измерении? – с недоверием спросила она.
– Я… психанула.
– Ладно. Может это и правда логичный конец, особенно в твоем случае. Эта история с самого начала дурно пахла. Выйти замуж за чтеца! Уму непостижимо!
– Цимрея! – Мне пришлось осадить её, назвав настоящим именем. Ксана замолчала и подобралась, сузив глаза. Быстро огляделась по сторонам: не слышал ли кто?..
– Я поняла, ты мне не расскажешь. Хорошо, но что же привело тебя обратно?
Я была готова к этому вопросу. Было неприятно снова обманывать её, но, вздумай я рассказать правду, Ник спустил бы с меня шкуру.
– Нужно уладить кое-какие формальности.
– Развод, значит, – понимающе кивнула она. – Учти, ты не сможешь получить даже крохотного кусочка его состояния.
Я вспомнила вчерашний разговор с Никелем и улыбнулась уголком рта. Может, и получится.
– Набилианские законы в этом плане безжалостны к таким, как мы. Именно поэтому я и не спешу выходить замуж. А ведь меня звали! – восклинула Ксана и угрожающе наставила на меня указательный палец. – Дважды за прошедший год.
– Я и сама предложила бы тебе брак, будь я мужчиной, – осторожно сказала я и отстранилась. Любой разговор с Ксаной неизбежно скатывался до самой больной темы.
– Я не польстилась бы на мужчину с Земли. Уж прости.
"Из-за такой политики и сложилось определенное мнение о девушках из малоразвитых миров" – подумала я. Впрочем, не мне её судить. Ксана не гнушалась заводить легкие связи с обеспеченными (иногда даже женатыми) набилианцами, но при этом никогда не брала у них денег, твердо стояла на ногах и имела успешную карьеру.
– Тебе есть где остановиться? Моя квартира на Третьем уровне сейчас пустует.
– Да… – я поколебалась. – Я все там же, на Десятом.
– У НЕГО? Вы собираетесь разводиться, и все равно живете в одном доме, рядом друг с другом? Вот ненормальные. Ты сама не считаешь, что это странно?
Я задумалась.
– Нет, все кончено. Нам многое нужно обсудить, и так удобнее. Не волнуйся, он поселил меня на самые задворки дома – думаю, он и сам никогда не был в том крыле.
Она еще раз посмотрела на меня так, будто я, находясь на Земле, додумалась продать на донорство свой мозг. Конечно же, Ксана не одобряла этого. И я была бы с ней полностью солидарна, если бы дело касалось кого-то постороннего. В случае, когда ситуация относилась ко мне, все таинственным образом усложнялось.
Отсутствию посторонних людей я радовалась недолго. Вошел мужчина – высокий, одетый в обтягивающий, самый футуристический спортивный костюм, какой только можно себе представить.
Один из вчерашних «лбов»! Тот, что присутствовал на презентации и провожал в спальню вчера вечером. Нашел взглядом единственных посетителей и направился прямиком к нам.
Я напряглась. Быстро же Никель меня нашел. Хотя, чего удивляться: сколько раз я засветилась в сканерах, пока слонялась по шестому уровню? Раз пять или больше?.
– Это вам, къерра, – он положил на стол маленький конверт, развернулся и вышел из кафе, не дожидаясь ответной реакции.
Остолбеневшая Ксана проводила его взглядом, пока он шел шагал прочь. Темное пятно на белой заснеженной улице.
– Кто это?
– Просто курьер.
Я повертела в руках аккуратный черный квадратик. Уже вскрытый.
– Красивый…
– Прекрати распускать слюни. У него отсутствует ген, отвечающий за самостоятельное принятие решений.
– С каких пор это стало недостатком?
Я лишь отмахнулась от нее. Внутри конверта лежал белый листочек с коротким посланием, написанным синей шариковой ручкой. Почерк был знакомым, и на душе просветлело.
В письме мама отчитывала меня за дурную привычку поздно выходить из дома, требовала писать ей о ходе бракоразводного процесса и выражала надежду на получение хороших алиментов.
И ты туда же, мама? Какие алименты? У нас же нет детей!
– Пойдем? – Ксана наконец отвернулась от окна, провела рукой по столу, и в нем развернулась ниша, поглотившая поднос с тарелками.
Мы вышли на выбеленную искусственным снегом улицу. Опускались сумерки, самое красивое и волшебное время суток. Белый покров потерял первозданную чистоту, потускнел, а затем начал мерцать, излучая нежное синеватое сияние. Пара минут – и воздух вокруг окрасился в голубой, затем темно-голубой, и, наконец, светло ультрамариновый цвет.
Стало гораздо прохладнее, градусов двенадцать; по сравнению с верхним уровнем – почти мороз, но настоящей зимы в Высотном городе, конечно, не сыскать. Десять по Цельсию – вот он, температурный минимум, достижимый для наземных уровней Города.
– Мне пора. Не хочу надолго оставлять его в квартире одного.
– Не доверяешь, и все равно спишь с ним, – И эта женщина только что читала нотации о том, как ненормально жить под одной крышей с бывшим. – Где ты откопала очередного мужчину?
– Невозможно доверять тому, с кем не спала. Это естественный процесс узнавания человека. Он работает в сфере инвестиций, строительства и прочей скучной ерунды, если тебе интересно.
– А ты сама все еще в региональных перемещениях (1)?
– Нет, я же сказала, что вернулась в Сферу. Теперь помогаю новичкам с Земли.
– И давно ты прыгала в последний раз? – Я искоса посмотрела на подругу. Её аура иной сильно потускнела с нашей последней встречи.
Некоторые из странников обладают счастливой способностью становиться со временем обычными людьми: без подпитки и практики их дар угасает до тех пор, пока не затухнет окончательно.
Как показал прошедший год, мне такая завидная участь не грозит. Как и у подавляющего большинства иных, мой дар без практики обострится до предела, медленно, но верно сводя с ума. Лишившись прыжков, я лишусь и рассудка.
Ксана поморщилась.
– Давно. Варя, мне не очень по душе вынужденный аскетизм ради сомнительного удовольствия сунуться в кротовую нору. Я люблю открытый образ жизни, люблю общаться с людьми. Кстати! Сегодня на Четвертом традиционная групповуха.
Она прищурилась, сверяясь с часами в нейроносителе, и хитро улыбнулась.
– Вот-вот начнется.
Я рассмеялась. Еженедельная встряска – именно то, что мне сейчас нужно.
_____________________
1) Региональные перемещения – прыжки в пределах одного и того же мира.
6-2. Встряска
Мы попрощались, и я пообещала, что дам ей знать перед тем, как снова соберусь покидать Набил. Она направилась в сторону дома, я – к зазору.
От прежней пустоты улиц не осталось и следа, уровень заполнили люди. Они шли в чудном лазурном свете, взбивая с земли кружащееся белое облако снега. Взлетающие от их шагов снежинки вели себя иррационально: поднимались к небу вместо того, чтобы опускаться обратно, кружили по спирали или парили параллельно земле.
Почти все из встреченных мной набилианцев шли к подъемникам. Большинство из них молчали, но изредка слышались голоса и даже смех. Они были удивительно похожи на людей с Земли: мужчины один в один, женщины несколько красивее наших. И все же я никогда не спутаю человека из Набила с землянином. Они отличались темпераментом, характерной совокупностью высокого роста с выражением холодной брезгливости на лице (невысокие и темпераментные люди вроде Ника здесь большая редкость), но по сути, дело было даже не в этом.
Они просто были другими.
На площади перед барьером собралась целая толпа. Игнорируя лифты, следующие вверх, народ понемногу набивался в спускающиеся подъемники. Не удивлюсь, если целью их поездки также была встряска.
Добравшись до Барьера, я смогла сполна насладиться панорамой Высотного города. С точки зрения Шестого уровня он простирался не только вниз, но и вверх. Бездна зазора после наступления темноты уже не казалась такой страшной, по устремляющимся к небу вертикалям зажигались яркие белые огни. Через прозрачную границу уровней виднелись крошечные фигурки людей и очертания зданий в глубине соседнего сектора. То слева, то справа вспыхивали перекинутые над пропастью прозрачные "трубы" – узкие пешеходные мосты, соединяющие между собой башни Города.
Я смогла уехать лишь на третьем подъемнике, с трудом втиснувшись одной из самых последних (1). С той стороны дверей, занимающих большую часть моего обзора, проплывали темные гладкие полосы металла. Лифт ехал по ним, как по рельсам, издавая негромкое и равномерное жужжание; иногда раздавался тихий стук, как при соприкосновении шестеренок в механических часах.
Как только мы пересекли отметку четвертого этажа города, подъемник наполнился ярким разноцветным светом, излучаемым стенами зданий.
На улицах колыхалась и бурлила толпа. По мере продвижения вперед я постоянно чувствовала случайные прикосновения чужих рук и тел, но совершенно не всматривалась в окружающих людей. Я смотрела вверх и вдаль. Каждая стена каждого здания в этот момент сияла и жила, показывая что-то свое. Можно было остановиться и, поворачиваясь вокруг своей оси, смотреть, смотреть и смотреть.
Здесь было все: деревья и леса, могучие горы, вздымающиеся вверх волны беспокойных морей и плавный полет птицы. Вместо темного неба, обычно показываемого экранным сводом, над головой раскинулся потрясающий, насыщенный красками космос, такой же яркий, как картинка рабочего стола моего земного компьютера. В нем разворачивались огромные спирали далеких, сияющих миллиардами звезд галактик, проносились кометы и время от времени вспыхивали ослепительные взрывы сверхновых.
Искрометная какофония цветов должна была бы бить по мозгам и сбивать с толку, но этого не происходило. Отдельные картины смотрелись вместе логично и естественно, как прекрасно дополняющие друг друга части единого целого, как сотни маленьких вселенных, из которых складывается одна, подлинная Вселенная.
Бмммммм.
Пол четвертого уровня всколыхнулся, осел, и откуда-то из центра, издалека, побежала волна легких вибраций, сопровождающаяся очень низким и тихим звуком, заполнившим собой каждый миллиметр пространства.
Бмммм. Где-то на пределе слышимости невидимые мощные басы завели медленный, ровный ритм. Его почти не удавалось расслышать, будто бы он располагался на краю доступного нам звукового диапазона. Казалось, билось само гигантское сердце Высотного города. Минуя уши, ритм проникал вглубь, в спинной мозг, и тело само собой повиновалось его нехитрым командам.
Бмммм. Сотни рук вскинулись над головами, а ноги начали выстукивать по гладким матовым плитам, покрывающим землю. Пол снова подпрыгнул, по нему пошли ощутимые колебания. Амплитуда была небольшой, но вкупе с пульсирующим ритмом и разлившимся в воздухе восторженным безумием начинало казаться, что с каждым ее толчком ты взлетаешь в небо, а затем падаешь вниз вслед за ней.
Бммммм. Грянула музыка, и сотни ртов дружно закричали что-то невразумительное, бессмысленное и дикое, просто потому, что молчать было невозможно.
Дискотека продолжалась минут десять, а затем резко оборвалась. Народ схлынул, как вода, расходясь вглубь уровня и к подъемникам, оставляя после себя лишь голые улицы, по-прежнему заполненные светом, теперь спокойным и расслабленным. Биение успокоилось, превратившись в равномерное, тихое гудение – Город удовлетворенно мурлыкал, засыпая.
Я немного постояла среди молчаливых офисов и стремительно закрывающихся магазинов, чувствуя себя столетней старухой, из которой высосали все жизненные соки. Тело обессилело, но в голове царила приятная эйфория.
Чтобы там ни говорили о чувстве единения с миром и друг с другом, возникающем после еженедельных встрясок, мне по-прежнему казалось, что эти массовые вакханалии были призваны отбить у набилианцев желание часто заниматься сексом.
Я повернула обратно к подъемникам, когда вдруг увидела знакомого человека и попятилась обратно, в спасительную тень. Он шел вглубь уровня. Нет, не шел – парил, скользил над землей плавно, стремительно и целеустремленно; двигался с грацией, с трудом угадывающейся у человека его возраста. На этот раз итальянец был одет не в черное; на нем была смесь из неярких тусклых оттенков, делавших его похожим на живую тень. Он был один, и на нем снова не было перчаток. Его взгляд перемещался по лицам; он будто искал кого-то среди толпы набилианцев.
Он прошел невдалеке от того места, где я недавно стояла, и остановился. На секунду мне пришло в голову – выйти бы к нему и поздороваться, мол: вот она я, жива и здорова. Мне стало жутко от одной этой мысли. Он отталкивал меня больше, чем любой другой чтец, за его маской из хладнокровия и иронии скрывалось мотивы, которые я не могла понять. Мне совершенно не хотелось снова попадаться ему на глаза. Он вызывал неприятное ощущение: будто бы случайно стал свидетелем моего проступка – слабости, греха или преступления, и теперь мог поведать его всему свету. А я привыкла доверять своим ощущениям.
Магарони ожил и зашагал дальше. Когда он достаточно отдалился, я смешалась с одной из компаний и торопливым шагом направилась в сторону подъемника, нервничая и поминутно оглядываясь. Мне захотелось очутиться как можно ближе к дому Ника. Впервые за долгое время Город показался мне не столь уж гостеприимным.
____________________
1) Перемещаться в забитом до отказа лифте Набила ненамного приятней, чем ездить на земном метро в час пик.
6-3. Чтец
Возвращаясь в спальню чередой длинных коридоров, я встретила неплотно прикрытую дверь – дверь кабинета, куда меня привели после прыжка. Из узкой щели лился неяркий свет.
Я подошла к проему и заглянула внутрь, стараясь, однако, сделать это как можно тише и незаметней. Было бы неплохо рассказать о внезапной встрече Никелю, если он еще не спит.
Он сидел за столом, развернувшись вполоборота к окну, и на первый взгляд выглядел расслабленным и спокойным: руки сложены на груди, голова чуть запрокинута назад, – если бы не выражение его лица, на котором не было ни следа спокойствия. Зачесанные назад волосы, темные с проблесками первой седины на висках, оттеняли бледную кожу. Высокий лоб, прямой нос – весь профиль казался скульптурно вычерченным, но странно застывшим. Я смотрела на него, и намерение войти таяло, оставляя внутри лишь опустошенность и недоумение.
Что-то было не так. Вчера и сегодня утром он показался мне вполне нормальным; я даже решила снять с себя часть таящихся глубоко внутри угрызений совести за внезапный уход. Посчитала, что мое отсутствие пошло ему только на пользу, вздохнула с облегчением – и, видимо, напрасно.
Больше всего из увиденного мне не понравился взгляд Ника. Сколько минут, часов и дней я когда-то потратила, чтобы привыкнуть к его глазам! К их бесконечным беззвучным спорам, вспышкам неожиданных эмоций, неестественной оживленности. Но сейчас в его взгляде была такая безжизненность, что мне стало не по себе.
Я сосчитала про себя до пяти и сделала шаг назад, намереваясь уйти. Вот только не надо снова начинать его жалеть. Что бы мне там ни показалось, слабым Ник не был; он мог быть каким угодно, в зависимости от настроения, но только не слабым.
Глупо смотреть на него и верить тому, что видишь; глупо придавать такое значение внешним проявлениям его дара. Его тело – просто фасад, и то, что скрывается за этим фасадом – настоящий Никель – неизмеримо больше, чем можно себе представить.
На самом деле передо мной сидел один из тех иных, кто в прямом смысле слова правят умами людей.
Симпатия, возникающая при первой же встрече. Необъяснимое влечение. Ощущение, будто он знает о тебе больше, чем ты сам – люди вроде Ника и Магарони издревле становились источниками легенд. Они чтецы – само воплощение силы разума и безграничных знаний. И причина их могущества кроется в даре создавать искру.
Вы когда-нибудь чувствовали, как между вами и другим человеком пробегает "искра"? Может, вам даже довелось его повстречать – того, прикоснувшись к которому, чувствуешь пьянящее влечение и покалывание в кончиках пальцев?
Поверьте, те, кто знают, в чем тут дело, сделали бы все возможное, чтобы никогда не прикасаться к нему. Мало кому нравится, когда в их сознание проникают, да еще столь вопиюще незаметным и простым способом.
Чтецов можно назвать телепатами, но читать мысли они умеют лишь посредством телесного контакта. Их способности обусловлены повышенной активностью нейронов. Когда чтец прикасается к другому человеку, их нейроны взаимодействуют, образуя единую цепь – ее называют искрой. Я всегда представляю ее себе как тонкую светящуюся нить, связывающую два мозга через кончики пальцев. При этом чтец может прочесть информацию, хранящуюся в голове собеседника, передать часть своей или, при желании, внушить определенные эмоции.
Большинство людей Набила и Атлантиса боится и избегает чтецов. Впрочем, из любого правила бывают исключения: есть те, кто относятся к ним довольно спокойно (как правило, другие иные), и те, кто испытывают к ним противоестественную тягу.
Ксана права. Последнее, видимо, как раз про меня, иначе как объяснить то, что я вышла за чтеца?
– И долго ты будешь стоять там?
Я вздрогнула от почти суеверного страха. Читать на расстоянии невозможно, но это не мешало Никелю угадывать мысли даже сквозь закрытую дверь.
Я вошла внутрь, но приближаться к столу не стала, оставшись стоять посреди комнаты. Впервые с момента возвращения я почувствовала неловкость, переходящую в сковывающую робость – до этого мы не оставались наедине.
– Что на тебе надето? Это не твоя вещь?
Черт! Я забыла отдать Ксане плащ!
– Нет, не моя. Ксанина.
В глазах Ника промелькнуло раздражение.
– Тебе не следовало с ней встречаться.
Я ничего не ответила, просто отвернулась, собираясь выйти из кабинета. Какое ему дело до того, с кем я встречаюсь? Не успела я сделать и шага, как спиной почувствовала стремительное движение. Круто повернувшись на месте, столкнулась с Никелем, который каким-то образом успел за это время встать, обогнуть стол и догнать меня.
Я попятилась назад. То, что произошло дальше, еще больше выбило меня из колеи, и я забыла о том, что собиралась гордо удалиться.
Никель засунул руку в карман и протянул ее мне; на раскрытой ладони что-то блеснуло. Приглядевшись, я с удивлением узнала свою сережку.
– Может взять его обратно.
Совершенно сбитая с толку, я перевела взгляд с блокатора на Ника. Ничего не понимаю.
Наверное, я выглядела ужасно беспомощной и испуганной, потому что даже каменное сердце Ника дрогнуло. Сжалившись надо мной, он отошел и положил блокатор на стол, давая мне возможность держаться от него подальше.
Такой шанс я упускать не собиралась. В два счета оказавшись у стола, схватила сережку. Руки взлетели к лицу, собираясь вернуть ее на свое законное место, но остановились на полпути. Я призадумалась.
– С чего ты вдруг возвращаешь мне блокатор? – я повертела украшение так-и-сяк, но не смогла найти каких-то изменений.
– Я дополнил его, расширив список неразглашаемых тем. О новом мире никто не должен знать… пока.
Я долго смотрела на Никеля, и испуг постепенно трансформировался в злость. Не могу поверить, что он перепрограммировал блокатор! Стоит надеть его, как он автоматически перепрограммирует и нейроноситель. Но хуже всего было то, что он так спокойно заявляет об этом. Словно имеет полное право решать, о чем я могу говорить, а о чем – нет.
Если поначалу, только-только узнавая, что я не такая, как остальные, меня просили никому не говорить об этом, то как только я впервые попала в Набил, все изменилось. Благодаря нейроносителю я физически НЕ СМОГЛА бы болтать о других измерениях, находясь на Земле (1).
– А знаешь, спасибо тебе. Я ведь не подписывала никакого договора о неразглашении, зато запрет точно не даст сболтнуть лишнего, – медленно сказала я. Можно было бы порадоваться – отбирая сережку, Никель не пытался принудить беглую женушку остаться в Набиле. Просто абсолютно не доверял. – Теперь меня здесь ничего не держит, и я могу уйти в любой момент.
Ник обернулся ко мне. Его губы раздвинулись в медленной усмешке.
– Держит. Кое-что посерьезней договора или запрета.
Он почти в точности повторил мысли, которые крутились у меня в голове накануне, и именно это и взбесило. Ему даже не обязательно касаться меня, чтобы знать, о чем я думаю! В груди будто что-то лопнуло, и из этого "что-то" наружу полилась такая концентрированная, кислотная злость, что я побоялась, как бы она не прожгла мне внутренности. Оказалось, гнев за вчерашнее никуда не делся: просто затаился, перебродил, превратился во нечто неконтролируемое.
Мне захотелось броситься на него с кулаками, но, слава Вселенной, я не настолько обезумела. Просто сорвалась с места, желая очутиться как можно дальше, когда события вышли из-под контроля. Сильный рывок заставил крутануться на месте – Ник схватил меня за руку и развернул к себе лицом.
Время замедлилось до предела, лишая возможности двигаться. Никель держал меня за предплечье чуть ниже локтя, где тонкий рукав кофты скрывал кожу. Я знала, что он не сможет прочесть через ткань, но все разумные мысли покинули тонущий корабль; остались лишь громкий стук сердца и наши руки. Ник поднял их до уровня глаз, и я осторожно выдохнула.
Это было всего лишь предупреждение.
Ник улыбнулся, и его улыбка сперва показалась ангельской – если чему-то настолько зловещему можно приписать божественную мимику.
– С каких пор ты пугаешься моих рук? Они, возможно, самое гениальное эволюционное достижение Объединенной Вселенной. Помогут вмиг освоить радости и удовольствия всего человечества. Но если ты еще раз уйдешь… – его голос стал почти ласковым. – Они заставят тебя испытать всю боль этого мира.
И он отпустил меня.
____________________
(1) Запрет разглащения серкретных тем срабатывает при нахождении человека без внесенной в его нейроноситель пометки о допуске к неразглашаемой теме (или совсем без нейроносителя) в радиусе менее чем 10 метров от человека, чей нейроноситель дополнен функцией запрета разглашения секретных тем, и заключается в потере соответствующим человеком способности адекватно произносить, писать или другим образом передавать секретную информацию.
