Текст книги "Мир будущего (СИ)"
Автор книги: Людмила Райот
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)
23. Сон третий. Воды Атлантиса
Подземная «пуля» летела по темному тоннелю, стремительной иглой вонзаясь в чрево горного массива. Разговор не клеился. Ник, единственный из всех выглядевший веселым (удачный побег из Центра Разума заметно приподнял ему дух), пробовал было шутить, но вскоре сдался подавленному настроению коллектива и погрузился в молчание.
Я сидела у окна, вглядываясь в проносящиеся мимо огни, напротив, моим угрюмым отражением, сидел Тимериус. Его лицо посерело, сияющая белизна одежды померкла. Вопру было пожалеть его, оставившего в коридорах Центра весь свой ментальный потенциал, но вместо этого хотелось отодвинуться еще подальше: вместо ореола спокойствия вокруг атланта клубилось смутное облако безнадежности, казалось, вытягивающее из окружающих последние положительные эмоции. Его способностей впервые не хватало не только на нас, но и на него самого.
– Что нам делать, къерр?
Непробиваемый Борк выглядел непривычно угрюмо. Столь неожиданный поворот событий выбил почву у него из-под ног, хотя чего-то подобного стоило ожидать. Любая, на первый взгляд невинная, затея под руководством Никеля неизбежно оборачивается крупными неприятностями, проблемами с законом и угрозой для жизни.
– Прыгать в Атлантис, само собой. Оставаться в Высотном городе может быть опасно.
– Как скоро?
Ник задумался и запрокинул голову, словно надеясь отыскать ответ на потолке капсулы.
– Завтра или послезавтра. Костюмы готовы, осталось собрать вещи. Мне понадобятся приборы. Шелли, само собой.
Я отвернулась от окна и внимательно посмотрела на Никеля. Уже завтра? Неужели пройдет одна ночь, и я окажусь в водном мире? Почему-то сейчас эта мысль не вызвала никаких чувств. Только равнодушие.
– Прыгать вместе с техникой слишком тяжело, – возразил ему Борк. – Ее можно доставить с «курьером». Меня волнует другое: если ловцы Центра Разума что-то подозревают, нас могут ждать. И перекрыть выход в другой мир.
– Значит, сделаем это тогда, когда они будут ждать меньше всего. Они не могут полностью перекрыть порт (1).
Борк медленно кивнул, не выглядя убежденным на сто процентов. Между его бровей залегла упрямая складка.
– Схожу прогуляюсь по поезду. Проверю, не взяли ли мы с собой «хвоста».
– Конечно, – Ник неопределенно махнул рукой, погруженный в размышления.
А костюм ему идет, отметила я. Почему Кринна отключила сканер, рискуя должностью и благополучием? Ник заставил, подселив ей желание помочь другу, или она сделала это добровольно? Но тогда почему? Почему она так спокойно дает ему прикасаться и читать себя, и почему меня это так бесит? Что вообще происходит?..
Вздохнула и снова отвернулась, прижавшись лбом к стеклу, не желая видеть ничего, кроме ритмичной смены красочных пещер за окном. Неудержимо клонило в сон. Я закрыла глаза и сама не заметила, как уснула.
Мне показалось, я задремала всего на минуту или две, но, когда вновь открыла глаза, в капсуле никого не было.
Стало прохладней, чем раньше. Пещеры закончились: с той стороны виднелась лишь неясная, мглистая темень.
Куда все подевались? Я не успела прийти к какому-то выводу: из-за двери, ведущей в коридор, послышался всхлип. Я замерла, напряженно вслушиваясь в заполнившую каждый сантиметр пространства упругую тишину. Вот, снова! Подпрыгнула от испуга и так и осталась на ногах.
Нет, это не всхлип.
От двери тянуло явственным холодом; меня начала трясти крупная дрожь. За дверью находится нечто огромное, невероятное, страшное – то, чего никак не могло быть.
Больше всего на свете мне не хотелось выходить из капсулы, но я все равно обреченно приблизилась к проходу, обхватив себя за плечи руками и втянув голову в шею. Ужасно несправедливо, что этот сон такой же страшный, как и предыдущий, и что в нем я совсем одна. Атлантис пришел ко мне и ожидал снаружи, как огромное притаившееся чудовище, но другого выхода не было.
Я и так тонула.
Помимо холода из-под двери сочилась вода. На пол натекла большая лужа, откуда-то сверху срывались большие, увесистые капли. С той стороны ухнуло, и капсула пошатнулась, словно в нее с налету врезалась тяжелая волна. Из щелей брызнуло, вымочив почти до нитки.
Я постаралась не поддаваться панике, а мыслить разумно. Под водой нельзя дышать. Но у любого, даже самого глубокого водоема есть конец – там, где вода сменяется живительным воздухом. Также и любой страшный сон всегда подходит к концу. И если он закончится быстрее, чем запас кислорода в груди, я смогу вынырнуть, отдышаться и прийти в себя.
Набрав в грудь побольше воздуха, я протянула руку и коснулась замка. И сразу пожалела об этом – дверь открылась всего на сантиметр, а ужасающая масса воды уже расширила проход до предела и обрушилась на меня, сбив с ног. Вся теория полетела к чертям, события вышли из-под контроля и приобрели масштаб стихийного бедствия.
От удара меня на секунду оглушило, втянув в холодное и гулкое нутро волны, а затем швырнуло спиной назад. Наверное, стекло не выдержало удара и я выбила его; наверное, я здорово поранилась при этом. Явно было лишь то, что окружение поменялось: меня вытащило из капсулы в океан и закрутило в бешеном, сжимающем тисками водном водовороте.
Только не дышать! Вода уже не казалась ледяной: холодные полосы сменялись теплыми, почти горячими. Перед глазами вспыхивали голубые, синие, белые пятна. Хотелось верить, что подводный поток уносит к поверхности, но остатки кислорода расходовались слишком быстро, и с каждой секундой я все глубже погружалась в ужас. Звуки пропали, проблески света сменила чернота. Вода давила со всех сторон, обнимая, и это были самые смертоносные объятия из всех, что мне пришлось испытать.
Кто сказал, что умирать во сне – легко? Я снова задыхалась, но если той, позапрошлой, ночью я этого не осознавала, растворяясь в психоделическом восторге, то сейчас это было отчетливо понятно, и оттого страшно.
Почувствовав, что больше не могу сдерживать дыхание, я приготовилась к тому, что в легкие хлынет вода, но вместо этого захлебнулась своим собственным криком. Я закричала громко и неистово, вложив в него весь свой страх, и почувствовала, как где-то рядом закричала точно также, но уже по-настоящему.
Видимо, Море услышало мой крик и расступилось: темноту прорезал яркий луч, а потом еще и еще. Из последних сил дернувшись к разливающейся над головой воронке из света, я вынырнула на поверхность серебристо-стального, покрытого холмами волн океана.
Тусклое, бескрайнее низкое небо ослепило. Широко открыв рот, я сделала судорожный вдох и вместе с воздухом проглотила изрядную порцию соленой воды. Закашлялась и снова наполовину ушла под воду: мокрые одежда и сапоги тянули обратно, а сил для сопротивления не осталось.
Сон закончился неожиданно, когда я уже думала, что он не закончится никогда. Чья-то теплая рука ухватила за ладонь и сильным рывком вытащила меня из воды. Острый деревянный борт врезался в грудь, и в следующее мгновение я всем телом шлепнулась на дно небольшой лодки: мокрая, как рыба холодная, судорожно открывая и закрывая рот. Последнее, что я увидела, это был внутренняя сторона борта, грязная, шероховатая, и кусочек неба над ним.
А потом я окончательно проснулась.
Не знаю, сколько времени ушло на то, чтобы осознать – кругом больше нет морей Атлантиса. Я снова была в капсуле, сухой, светлой и неповрежденной.
Заледеневшее тело не слушалось, словно все еще находилось в студеной воде: шло камнем ко дну или безвольной куклой болталось у поверхности. Сквозь ватное, колющее десятками мелких иголок оцепенение пробивался дискомфорт. Сидеть было неудобно: во сне я свалилась с кресла и кто-то неловко усадил меня на полу. Этот «кто-то» все еще находился рядом – стоял на коленях и прижимал к себе.
Крепкие объятия, сжимающие в кольцо. До оргазмической боли знакомый запах. Никель.
Внутри зазвенел тихий звоночек. Я шевельнула левой рукой и увидела Тимериуса: в отличие от нас, атлант все еще сидел в кресле. Его взгляд отрезвил, такое концентрированное удивление плескалось в нем. Изумление, интерес и… отвращение.
Я слабо дернулась, попытавшись высвободиться и почувствовала ответный толчок. Никель вздрогнул всем телом. Раз, другой. Неужели он плачет? Быть того не может. Я расслышала смешок.
Нет, он не плакал. Сотрясался в удушающем, беззвучном, страшном хохоте.
– Горы… – сквозь всхлипы произнес Ник.
– Что? – осипшим голосом просипела я.
– Там и правда были горы.
– Какие горы?
– Ты вынырнула недалеко от берега. Далеко, на самом горизонте, стояли горы, – Никель смеялся, сжимая меня и раскачиваясь из стороны в сторону. – Последние материковые горы Атлантиса. Все сходится, понимаешь?
Нет, я не понимала. Внутри меня разыгрывалось сражение противоречивых чувств: враждующие стороны сшибались в исступленном крике, визжали мечи, развевались знамена. Происходящее шло вразрез со спасительным, тщательно выстроенным мировоззрением прошедшего года на Земле. Было неправильным, порочным, противоестественным.
Он не должен ТАК обнимать меня.
В противовес неправильности крепла другая эмоция. Брала начало в замерзших пальцах рук и ног, росла и крепла, протекая по непослушным конечностям, вместе с кровью разгоняя по телу тепло. Разливалась широким согревающим потоком в груди.
Спокойствие и умиротворение. Квинтэссенция уюта, словно бы я с разбегу упала в объятия родительского дома. Похожее на то, что давал Тимериус, но более сильное, основательное, настоящее. Идущее изнутри. Из сердца.
На внутреннюю борьбу уходило столько внимания, что я не сразу заметила горячую, буквально обжигающую кожу Никеля в том месте, где я прикасалась виском к его шее. Поперек горла встал ком. Он сдавил горло и вернул к жизни умственные способности.
Никель касался меня. Я наконец-то поняла.
В лодке сидел он. Он спас меня из холодной океанской воды, выловил, будто пьяную, наглотавшуюся воды русалку. Схватил за руку и вытащил из страшного муторного сна.
Вот тут-то это и случилось. Я заплакала. Из горла вырвался сдавленный звук. В груди стремительно росла черная дыра, засасывающая внутрь чувства, превратив меня в полую, дрожащую оболочку. Теперь содрогалась я. Воспользовавшись замешательством Никеля, разорвала кольцо рук и отползла в сторону. Он сделал движение в мою сторону, но я отшатнулась.
– Не трогай меня! – закричала и зарыдала уже в голос.
Напряжение, скопившееся после возвращения в Высотный город, выплеснулось наружу неконтролируемой истерикой. Я плакала и завывала минут пять, сидя на полу и обхватив руками колени, исторгая наружу ужас, пережитый в водах Атлантиса, заново ощущая боль и разочарование, вынесенную после ухода от Никеля. В капсуле повисла тишина – если череду издаваемых мной звуков можно назвать тишиной.
Спустя некоторое время рыдания прекратились. Запас слез подошел к концу, я чувствовала себя опустошенной, истонченной, вымокшей – одежда пропиталась то ли морской водой, то ли слезами.
Меня трясло, и я уткнулась лицом в мягкую обивку кресла. Я выглядела отвратительно, но мне было плевать на это.
– Как тебе удалось это сделать? – глухо спросила я.
– Что? – Никель поднял голову.
– Как ты попал ко мне в сон? Ты специально коснулся меня, когда понял, что я вижу Атлантис?
Ник вытянул ноги в проходе и тоже облокотился спиной на седушку.
– Это ведь проще, чем снова просить пересказать сон, искать его в недрах памяти и переносить в компьютер. Считай это неожиданным, но удавшимся экспериментом.
Эксперимент. Подопытная.
А, не все ли равно? Меня охватила безразличная безысходность, глухое отчаяние. Чувство неизбежности. Мне никогда не убежать от Никеля, не скрыть мысли, не отвратить неотвратимое. Он найдет меня и проникнет куда угодно – в запертую спальню, другой мир. В мой собственный сон. Это не закончится даже после смерти – в каком бы измерении не выпало родиться вновь, он переродится там же и в то же время. Чтобы снова мучить меня.
Вернулся Борк. Посмотрел под ноги, но тактично промолчал. Перешагнул через нас с Ником и сел к светлеющему окну.
– Я не встретил в пуле сотрудников отдела безопасности, къерр, – сказал он.
– Мы почти приехали, – добавил он. Это был намек сворачивать наше странное поведение и приходить в себя, но ему снова никто не ответил.
Темнота стен тоннеля постепенно сменялась стеклянным блеском прозрачных панелей. За окном замелькали яркие зеленые полосы, предваряющие въезд в Высотный город,
Никель ловко – можно подумать, это не он столько времени просидел на полу в неудобной позе – поднялся на ноги. Протянул мне руку и тут же отдернул её. Я поднялась сама – медленно и осторожно, словно боясь оступиться и снова рухнуть на дно Атлантиса.
Пуля затормозила на платформе, но двери не спешили открываться, ожидая оплаты проезда.
– Я заплачУ, – вызвался Борк и приложил руку к сканирующему диску у выхода, – незачем вам светиться.
Никель в очередной раз промолчал, что было совершенно не в его характере, просто вышел из капсулы вслед за Борком.
Я дождалась, пока они уйдут на достаточное расстояние, и взяла атланта за предплечье.
– Тимер.
Хамелеон поднял брови и напрягся – чуть-чуть, и брезгливо отшатнется.
– Ты видел, что произошло. Расскажи.
Он глубоко вздохнул и посмотрел вслед удаляющимся спутникам. Аккуратно снял мою руку. Прикосновение атланта показалось на удивление прохладным, словно он тоже только что вышел из моря: но не промерз насмерть, как я, а лишь освежился в жаркий день.
– Он соврал, – бросил парень, чуть повернув голову. – Ты уснула. Потом начала кричать, грозя переполошить весь поезд и свалилась на пол.
Очень мило. Я попыталась улыбнуться, чтобы как-то сгладить общее впечатление своей ненормальности, но губы слушались с трудом.
– Никель вскочил с кресла, поднял и обнял тебя. Вряд ли он понимал, что происходит, – атлант немного помолчал и добавил. – Что это было?
– Сон-образ, – бесцветным голосом ответила я. – Мне снилось, что пуля оказалась в Атлантисе. На дне моря.
В глазах хамелеона проскользнуло сочувствие.
– Ясно. Пойдем, нам не нужно разделяться.
После этого он сам взял меня за талию и увлек в Город, маневрируя между скоплениями набилианцев. Привокзальная толпа дышала и колыхалась. Кто-то оставался на площади в ожидании подземных пуль или уходил вглубь Четвертого уровня. Кто-то направлялся в сторону подвесных переходов, соединяющих между собой сектора города, но основная масса народа стекалась ручейками к многочисленным подъемникам.
Мы догнали Никеля с Борком и встали в длинную очередь к лифту. Никель не стал привлекать внимания и надевать перчатки, просто засунул руки глубоко в карманы брюк. Я опустила голову, чтобы ненароком не встретиться с ним взглядом.
В голове все еще звучали слова Тимериуса:
"Никель соврал. Вряд ли он сам понимал, что происходит".
__________________
1) Порт – комплекс сооружений вокруг кротовых нор, ведущих в Атлантис, занимающийся отправкой и встречей путешественников между мирами, переправкой, досмотром багажа и пр.
24. Катарсис
А затем настало утро. Утро перед отправлением. В первый же миг после пробуждения я изумилась перемене, произошедшей с миром. Все стало ярче, звонче, четче. Льющейся из окна свет казался прозрачным и чистым, как горный ручей. Постель – мягкой и теплой, будто нагретый солнцем песок.
– Мы не любим распространяться о себе, – сказал хамелеон, когда мы чуть позже сидели вдвоем в Серебряном зале. – Атлантис – закрытый мир. Мой народ не строит туристических баз для гостей из соседних измерений и не зовет к себе всех без разбора. Да, он поддерживает тесные связи с Набилом – и политические, и экономические, но сам при этом держится особняком.
После вчерашнего мы с хамелеоном стали ближе. Он рассказал мне об Атлантисе: плавучих городах (1), научных лабораториях на дне моря, станциях по управлению штормами и старейшем во всех Сопредельных мирах некрополе. Я слушала, параллельно доедая завтрак: яйцо-пашот невиданных размеров на подложке из жареного бекона и цельнозернового хлеба, периодически вставляя осторожные замечания.
Только бы не спугнуть внезапную идиллию.
– Но разве Великий Потоп не научил вас тому, что нужно держаться сообща с другими мирами? Атлантис не смог бы достичь сегодняшнего уровня без помощи Набила. Почему вы пытаетесь закрыться ото всех?..
– Скорее, стараемся защитить то, что еще осталось. В словах Никеля есть правда: атланты – не самая приятная и доброжелательная раса, – ухмыльнулся Тимериус. – Сотрудники порта не будут рады, если мы заявимся раньше положенного срока.
– То есть мы можем нажить проблемы еще и в Атлантисе? Веселая перспектива.
– Будем выкручиваться. В команде есть Кальведросси, а это большая удача. Я не просто хамелеон, я – АТЛАНТ, – на этих словах он горделиво подбоченился, задрав подбородок и повернулся в профиль. Хоть портрет пиши.
– А еще с тобой, оказывается, можно нормально поговорить! – засмеялась я. – Куда ни глянь, сплошное везение.
Атлант выглядел неотразимо, успев полностью восстановиться после упадка сил. Казалось, над его макушкой горела лампочка, окрашивая ее в золотисто-ангельские тона. Я сидела достаточно близко, чтобы ощущать ауру спокойствия, накатывающую мягкими волнами. Она действительно стала мощнее, или мой датчик ментальных воздействий настроился на частоту хамелеона, воспринимая его поле с повышенной чувствительностью?
Еще вчера ночью мне было плохо. Гнетущая атмосфера подземной корпорации, предчувствие опасности, непонятная связь между Кринной и Никелем лишали точки опоры, ввергали в ступор и шок. Но затем настал переломный момент. Сон-образ пробил плотину из спресованных эмоций, и скопившиеся слезы вырвались на волю, освобождая от негатива.
Что-то сломалось во мне на пути из Центра Разума: вначале на этом месте возникла пустота, но уже сейчас оттуда пробивалось нечто новое, чистое, радостное. Впервые с момента возвращения в Набил я чувствовала себя счастливой.
Вполне возможно, я вляпалась в дерьмо, сама того не замечая. Но "плохо" длилось уже столько времени, что хуже быть просто не могло. И этот факт внушал оптимизм.
– Знаешь, у тебя еще есть возможность отказаться от участия в этом безумии, – Я крепко задумалась, забыв о том, что все еще смотрю на Тимериуса. Лампочка потухла: атлант сказал это очень серьезно, враз повзрослев. – Жить так, как прежде. Свали все на Никеля, если будут вопросы. Скажи, что действовала по принуждению.
– Как прежде? – усмехнулась я. – Допустим, мне удастся уйти от Никеля. Сбежать из Набила, спрятаться от охотников Центра Разума… Но смогу ли я скрыться от собственных снов? Атлантис ждет меня, Тимер.
Тимериус ответил не сразу, с прищуром глядя на меня. Раньше я бы непременно стушевалась от столь пристального внимания, но сейчас его интерес казался мне вполне естественным. И стеснение, и чувство собственной неполноценности по сравнению с его происхождением остались в прошлом. Мы стали равны.
– Искренность в ответ на искренность, – сказал он. – Почему вы расстались?
Я замерла от неожиданности. Еще ни одной живой душе я не рассказывала об этом. Но вопрос был задан в лоб, и я просто не смогла уйти от ответа.
– Потому что… Когда первоначальная страсть прошла, под ней не оказалось ничего, что стоило бы сохранить. Оказалось, что он не принц, которого так хотелось в нем видеть, а я – не гений, щелчком пальца отправляющий его в другой мир. Кажется, он и женился на мне только потому, что хотел иметь под боком странника-алмаза на тот случай, если представиться возможность совершить нечто выдающееся.
– Например, открыть новый мир?
– Точно! По мне не скажешь, но я считалась одним из лучших странников в нашем потоке, – я снова засмеялась, взмахнула руками и задела тарелку. Та разбилась об пол. – Лучшая не в плане приспособления и усвоения новой информации, а в плане способности к открытию кротовых нор. Я и правда была алмазом тогда… Сны-образы приходили ко мне постоянно, каждая ночь оборачивалась путешествием в незнакомый, захватывающий мир. Если бы алмаз удалось как следует "огранить"… Уверена, он тоже думал об этом. Мечтал превратить меня в настоящий бриллиант.
– Но..?
– Но не получилось. Посмотри на меня! Кем я стала, чего достигла? Ни-че-го! Перед тем, как уйти, мне почти перестали сниться сны – не образы, а вообще любые!
Я встала и принялась расхаживать по комнате. Меня понесло.
– А знаешь, почему? Из-за Ника! Он занял собой все, заполонил целый мир, поселился в моей голове и правил там, словно божество! Читал сколько и когда хотел, брал, не спрося, никогда и ничего не отдавая взамен!
Под моими туфлями хрустели осколки тарелки, но я не замечала этого.
– Хотя нет… Иногда он все же делал мне подарки – блокатор, например, чтобы я могла хоть как-то спрятать разум. Но это не помогло, процесс деградации был уже запущен… Интуицию, образы, сны – все отшибло напрочь, так я любила. И кожей чувствовала разочарование – его, свое… Понимаешь, оно буквально разливалось в воздухе… пачкало руки, и я никак не могла отмыться, – я поднесла ладони к лицу, словно желая удостовериться, что они чисты. – Это казалось невыносимой пыткой. И я ушла.
Я прервала тираду и села, машинально вытирая со лба испарину. С меня сошло семь потов, пока я выкладывала то, что копилось во мне столько времени. Тимериус налил воды и пододвинул мне узкий, расширяющийся к кромке бокал. Я залпом осушила его.
– Прости, – сказал он. – Из-за меня ты снова начала волноваться.
– Нет! – воскликнула я. – Все нормально. Даже прекрасно. Это катарсис. Ты слышал про «очищение страстей»? Нельзя отправляться в путь, не сбросив лишнего груза.
Я продолжала говорить что-то еще: о том, что открытие целого мира – слишком сложно, и вряд ли мне хватит сил и способностей, но Тимериус перебил меня и протянул над столом руку.
– Рад познакомиться с тобой, Варисса. В этом и любом другом мире тоже.
Я замолкла и осторожна ответила на его рукопожатие. Я не очень хорошо знала обычаи Сопредельных миров, но, видимо, это было что-то вроде символического обряда принятия в ряды друзей.
– Вначале я относился к тебе предвзято. Не понимал, почему Никель взял странником именно тебя, думал, что задействованы личные мотивы. Теперь я думаю иначе: ты – та, кто сможет привести нас к новой вселенной.
Я не нашлась, что ответить.
Тимериус встал, собрал осколки и погрузил их в мусорный отсек, прибрал оставшиеся тарелки и столовые приборы.
– Пойдем, – сказал он. – Нам пора.
Багровый зал лучился от света: окна нараспашку, потолочные панели сдвинуты. Никель склонился над столом, заваленным техникой: там были большие приборы, средние и совсем крохотные. Надеюсь, он не думает взять все это с собой?
Он по-прежнему был в транс-форме, только избавился от куртки – она лежала рядом на стуле. На нем были штаны и светлая майка, обтягивающая крепкий торс.
– Доброе утро! – воскликнул Ник, не оборачиваясь. – Как наше разрешение на посещение Атлантиса, Тимериус? Ты получил его?
– Да. Все готово: разрешение, билеты, пошлина за багаж, бронь странника…
– Отлично. Тогда прыгаем сегодня ночью, когда в порту меньше всего народа.
– Но разрешение действует с третьего числа месяца Спокойного моря, – атлант озадаченно нахмурился, – это только через два дня. И билеты на другую дату.
– Они нам не понадобятся, – Никель сосредоточенно ковырялся в нутре одного из аппаратов. – Будут прикрытием. На всякий случай.
Тимериус кинул на меня короткий взгляд. "Чего я и боялся" – читалось в нем.
– Что взять с собой? – спросила я.
Ник обернулся, словно не ожидая увидеть меня здесь, и оглядел с ног до головы. Я не стала с утра пораньше наряжаться в транс-форму, оставшись в пижамных штанах и рубашке.
– Ничего. Главное – надень костюм. Все необходимое возьмем мы с Борком, – Ник хлопнул ладонью по одному из агрегатов. – Он скоро поедет отправлять багаж.
– У меня есть просьба.
– Да? – Ник изогнул одну бровь.
Я вздохнула полной грудью.
– Ты предлагал обновить данные в моем нейроносителе. Сделай это сейчас. А еще – передай мне историю водного мира. И всё остальное – этапы развития цивилизации, особенности менталитета, географию планеты. Я должна быть готова к встрече с Атлантисом.
Видимо, сегодня был день примирений и рукопожатий. Находясь в трезвом уме и твердой памяти, я сама предложила Никелю проникнуть в свой разум и протянула ему руку.
Никель долго смотрел на меня, будто я имела в виду что-то совсем другое. В его глазах промелькнуло одобрение.
– Конечно. Если наш атлант не откажется стать источником.
Тимериус деланно задумался, покачал головой и рассмеялся.
– Не уверен, что это пойдет на пользу общему делу. Моральный дух команды заметно упадет, если мы не сможем подтрунивать над неосведомленностью Вариссы.
– Ти-и-м! – возмутилась я.
– ТимЕр, – поправил он. – Никаких земных имен в мой адрес.
Он еще капельку поразмышлял и тоже протянул Никелю руку.
– Хорошо. Если она хочет стать гением, так тому и быть.
Ник медлил, словно сомневаясь. Снял перчатки и защитные очки, взлохматил волосы. Наконец протянул нам с Тимом руки.
– Одновременно.
Стало очень тихо, будто не только я, но и окружающий мир замер в ожидании. Мы готовились к прыжку в другое измерение, но не физическое, а ментальное: путешествие в мир истории Атлантиса. Стоя в кругу, набилианец, атлант и землянка переплели пальцы.
Я поспешно уставилась на наши ладони, пытаясь распознать момент, когда чтец применит дар, почувствовать или увидеть связывающую тела искру. И, конечно, ничего не почувствовала: лишь вздрогнула, когда мозг наполнился образами. Это было не чтение, а передача: перед глазами замелькали яркие и четкие картинки, сменяющие друг друга, как в калейдоскопе.
Над землей сверкали молнии, клубились тучи и шли дожди. На месте каменистых, изъеденных кратерами равнин образовывались моря, из безжизненных пустынь прорастали дремучие леса. На месте некогда крошечных деревень возвышались огромные города. Они устремлялись к небу, подпирая облака остроконечными шпилями, бурлили и видоизменялись.
Империи расцветали, а затем приходили в крах. Рассыпались в руины мегаполисы. Армии нападавших осаждали задыхающиеся цитадели, гигантские волны рушились на землю, сминая постройки. Колоссальных размеров дымный гриб распростерся в небе, на долгие годы затмив солнце.
Поток информации напоминал убыстренную видеосъемку; будто сам Творец снимал планеты на протяжении веков, а поток ускорил воспроизведение так, что тысячелетия уложились в секунды.
Вместе с образами во мне просыпался и рос восторг. Экзистенциальное счастье на грани мучения жгло, уничтожая и раздробляя индивидуальность под именем Вариссы Максимовой.
Внутренний огонь расплавил все временное и человеческое, что было во мне. Осталась лишь бесконечность, тысячелетний ток знаний, мудрости и свершений. Он наполнял меня, перетекал в Никеля и Тима и делал чем-то совершенным, вечным, завершенным.
Я держала за руки целые миры: одной – Набил, другой – Атлантис. Одиночества не существовало: ни для меня, ни для планеты Земля, затерянной посреди молчаливого космоса. На протяжении тысячелетий наши цивилизации развивались бок о бок, сплетаясь, словно пальцы соединенных в рукопожитии рук. И я была с ними единым целым. Осознание этого было упоительно, волшебно и немного жутко.
– #*&##! – простонал Тимериус, отстраняясь и потирая виски, – я вроде не просил передавать мне чьих-либо отпечатков! Зачем мне знать русский?!
– Ммм, – в тон ему промычал Ник и обессиленно опустился в кресло, – так вышло. Издержки производства.
Никель передал нам много, чудовищно много информации. Среди тысяч увиденных мной образов был расцвет Набила, катаклизм Атлантиса и ядерная война Суоми. Знания притягивали к земле: колени согнулись, и я осела на пол. Я чувствовала себя сосудом, наполненным до краев, и старалась ни о чем не думать – каждое умственное усилие извлекало на поверхность сознания множество гулких слов и мысле-образов, вызывая тошноту и головокружение.
Ну вот. Если повезет, я смогу находить в приобретенных знаниях нечто полезное, понимать атлантийский язык и говорить на нем сама. Но многого ждать не приходится. Искусно оперировать таким количеством данных может один Ник.
– Придется повысить мой гонорар еще на пять тысяч таксов, – невнятно сказал Тимериус, тоже усаживаясь в кресло.
– Обойдешься. Ты и так обходишься слишком дорого. Бери пример с Вариссы – умна, скромна, невинна… Хотя нет. «Невинно» – это не про нее.
– И что мне делать со всеми этими знаниями? В голове водоворот… А мне еще ехать в порт, договариваться о внеплановом прыжке…
– Подожди, скоро все уляжется. Немного тренировки, и факты и цифры будут всплывать лишь по запросу. Или расслабься, опустоши разум, и совсем скоро он станет девственно чист.
– Как у меня? – подала голос я.
Никель сдвинул брови.
– Снова мимо. «Девственно» – тоже не про тебя.
Я закрыла лицо ладонями, спасаясь от части звуков и образов.
Конечно же, он все знает. Что была ему неверна. Что ушла от него в отчаянной попытке обратить внимание и спряталась, лишь чтобы насолить. Более того, я только что узнала кое-что о себе: все это время, помимо прочего, я чувствовала стыд и угрызения совести.
Я поступила низко. Он этого не заслужил.
Но все это осталось в прошлом. Теперь между нами не осталось недосказанностей, непонимания, секретов. И от этой мысли стало неимоверно легко. Наступил момент прозрачной, звенящей искренности, принятия и… прощения. Заглянув себе в душу, я не нашла там ни капли обиды, злости или ненависти.
– Тимериус, забирай ее и идите собираться. Зашли поздороваться, называется!.. – он попытался встать, опершись рукой на стол, но повалился обратно в кресло и вдруг расхохотался. – Эта женщина выпила из меня все соки!
Чуть позже, добравшись до своей спальни, я осторожно присела на краешек постели и, приложив титонические умственные усилия, набрала номер Ксаны.
У меня оставалось еще одно незавершенное дело в Высотном городе. Я не могу снова сбежать, не попрощавшись.
Подруга не отвечала. Я повторила вызов, а потом оставила ей голосовое сообщение.
– Привет! Ты просила сообщить, если я снова надумаю покинуть Набил. Мне нужно будет отлучиться по делам… – я не стала уточнять, в какой конкретно мир собралась. – Уезжаю вечером, так что увидеться не сможем.
Я немного подумала и закончила фразу.
– Не волнуйся насчет Никеля. Кажется, мы пришли с ним к соглашению.
_________________
1) Искусственные острова Атлантиса, дрейфующие в океане.
