Текст книги "Каждый выбирает по себе (СИ)"
Автор книги: Людмила Безусова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)
Дождавшись парня, Отлюдок подвел его к воде. Пологие волны в замедленном ритме набегали на берег, несмотря на безветрие.
– Не передумал? – спросил колдун.
Антон отрицательно покачал головой (рта он решил больше не открывать). Скажет, что передумал, как тогда за сестру просить станет? А так колдун глянет, что толку от него никакого, да и прогонит, как бесперспективного... А если не очень разозлится, то и поможет...
Отлюдок достал из расшитого бисером мешочка, висящего у него на поясе, завернутый в сероватую ткань подсохший кусок хлеба. Со странным выражением на лице раскрошил его над водой.
Вмиг темная вода словно вскипела белым ключом. Антон наклонился, всматриваясь в бурлящие пузыри. Юркие мальки жадно хватали хлебные крошки, вырывая лакомые кусочки, стараясь опередить один другого. В глубине озера мелькнули серебристые маневренные тени. И в тот же миг мальки ринулись в разные стороны, спасаясь от поднимающихся вверх хищников. Крупные рыбины, в пену взбивая верхний слой воды хвостовыми плавниками, устремились за ними.
– Видел? Точно так же в Нави черти твою душу рвать будут, коль твердо решил волхвованием заняться.
«Черти? Это мне не страшно, видели чертей. И с ними можно общий язык найти. Мне бы от тебя поскорее смыться» – парень не собирался здесь задерживаться надолго:
– Мне все равно...
– Все равно... – задумчиво повторил Отлюдок, глядя на будущего ученика. – Ну, раз все равно, оставайся... глянем, на что ты способен...
– Искупаться можно? – хмуро поинтересовался Антон. Быть у озера и не окунуться было глупо. Хорошо бы еще и постирушки устроить, да не до хорошего...
– Здесь глубоко.
– Я умею плавать.
Колдун, оставив парня у воды, отошел к ивняку и присел на выпирающие корни кустарника.
«Нда... лучше б сапоги не снимал... – стараясь дышать через раз, Антон прополоснул портянки, обмыл обувь, отставил в сторону. Одним махом сдернул через голову рубаху. Почувствовав знакомый свербёж между лопатками, оглянулся на Отлюдка. От пристального взгляда разноцветных глаз колдуна стало почему-то не по себе. Дальше обнажаться расхотелось: – Еще сглазит...».
Он натянул рубаху обратно, утешая себя тем, что одежда заодно и постирается, зашел по колено в озеро, помедлил немного перед прыжком. Вода оказалась очень холодной. Бахромчатые нити каких-то красноватых водорослей легонько касались ног, ступни медленно погружались в тонкий ил. Антон пошевелили пальцами – облако мутноватой взвеси расплывалось на поверхности черной кляксой. Забавно, словно осьминог раскинул щупальца, поджидая поживу.
Задержав на миг дыхание, парень «рыбкой» вошел в воду. Темное озеро сомкнулось над ним – без брызг, без всплеска...
...мгновение спустя Антон вынырнул далеко от берега. Хорошо-то как... Разом отступила усталость, тело словно налилось невиданной силой. Нырнув ещё пару раз, парень размашистыми саженками поплыл к центру озера, не видя, как вскочил на ноги Отлюдок, тревожно следя за его выкрутасами.
Полоса тумана приблизилась. Уже были видны прорехи в клубящемся белом мареве, а сквозь них золотом просвечивали стволы сосен, смело подобравшихся к самому краю кручи. На откосе, прислонившись спиной к дереву, стояла Людмила, призывно махая ему. Зеленый сарафан ладно облегал статную фигуру, распущенные волосы развевал несильный ветер.
Антон, подгребая ногами, завис на месте, взмахом головы откинул мокрые волосы назад: – «Ай да Кимря! Молодец, что направила нас к Отлюдку. И спросить ни о чем не успел, колдун сам догадался, зачем пришел... Вот и не верь после этого кудесникам...».
Издалека не разобрать выражения лица, но он мог поклясться, что сестра улыбается. Он радостно гикнул и рванул к ней (что того озера – его переплыть раз плюнуть), не обратив внимания на низкий вибрирующий звук, колокольной звягой прокатившийся над водой. Зато колдун услышал, замер, подавшись вперед, словно гончий пес.
Рябь прошла по поверхности воды, разбивая протянувшуюся от закатного солнца волнистую рубиновую дорожку на крошечные блики, схожие с алыми капельками крови.
Волна плеснула в лицо парню. Тот фыркнул, отплевываясь от неприятного горько-соленого привкуса озерной воды, мельком отметив, что уж слишком она похожа на морскую, и форсировал преодоление водной преграды, потому что Людмила уже подпрыгивала от нетерпения. Ну, ещё бы! Наверное, и не чаяла вновь свидеться с братцем...
Багряная волна поднялась стеной, на миг закрыв от Антона берег, и масса воды обрушилась на него. Он беспомощно взмахнул руками, стараясь удержаться на плаву. Отлюдок в два прыжка подскочил к урезу воды – светлая голова парня ещё раз мелькнула на поверхности и скрылась в стремительном вращении чудовищного водоворота.
*****
– Это точно? – хвост Баюна раздраженно стегнул бока. – Вот так живет, и никто об её истинной сущности даже не догадывается?
Сухонькая старушка, сидящая напротив него, молча кивнула.
– Ладно, будем считать, что мы квиты... – когда-то давным-давно Баюн помог ей избежать наказания за наведение порчи на любимую жену воеводы (дело выеденного яйца не стоило, обычная бабская ссора), сумел уговорить его не казнить виновную, а просто отправить куда подальше. Уговорить уговорил, дело не трудное, к тому же обязалась ведьма отплатить достойно... Вот котофей и стребовал обещанное. – Услуга за услугу, больше ты ничего мне не должна...
С ведьмами умный котофей предпочитал не связываться. Их Ковен напоминал ему змеиное гнездо, где каждая, умильно улыбаясь товарке, норовила учинить той гадость похитрее. Тайком, исподтишка... Ни одна из них не шла на прямое столкновение, потому что знала – противница тоже не лыком шита, и расплачиваться придется по полной. Как умудрялась Верховная держать в подчинении строптивых ворожей, оставалось только гадать, но котофей в этих сомнительных сведениях не нуждался. Его, как вольного странника, интересовала одна-единственная ведьма – Хранительница и место, куда можно всегда вернуться, место, где его всегда ждут. Кто ж знал, что очередная чародейка окажется такой непоседливой и ему, всегда избегающему любых столкновений, придется оказаться в гуще событий? Но бросить Людмилу на произвол судьбы он не мог... Пожалуй, первый раз за свою долгую жизнь он нарушил собственный принцип – «не вмешиваться ни во что», когда пошел с чародейкой к Кащею, а теперь тем более дороги назад нет. Сильно надеяться на Антона не стоило – котофей сомневался, что тому удастся сговориться с Отлюдком.
«Кто бы мог подумать, что здесь обитает самая сильная ведьма? – Ветхий низенький домишко за покосившимся забором не внушал доверия, кажется, дунет ветер посильней, он и развалится. Котофей протиснулся в дыру и поминутно озираясь, подобрался к двери, на ручке которой висел вышитый парадный рушник, завязанный узлом. – Дома никого нет, хорошо, но чары обережные поставлены. – Он тихонько тронул лапой рушник, опасаясь, что именно на него сведено все колдовство. – Нет, проход свободен...».
Остатки творимой волшбы он учуял ещё снаружи, а вот внутри все было пропитано духом неуловимой ласки, за которой он безуспешно гнался полночи. Вот это сюрприз! Недаром он подозревал, что в исчезновении Хранительницы без ведьм не обошлось, а теперь убедился воочию. Он обежал горницу, ненадолго замерев около начисто вычищенного очага посреди нее, нырнул в подклеть. Не найдя ничего для себя любопытного, выбрался в пустой коровник, убедился, что и там ничего интересного для него нет, опять вернулся в дом. Котофей торопился вынюхать все, что могло навести на след пропавшей чародейки, пока хозяйка не вернулась – тогда никакого разговора не получится. Какая ведьма простит столь наглое вторжение?
Тихонько брякнула щеколда, скрипнула несмазанными петлями открывшаяся дверь Эх, не успел...
Кот сжался, стараясь стать незаметной маленькой мышкой, из-под лавки настороженно следя за входом. В проеме возникла дородная баба в тесноватом полинялом сарафане, застыла у двери, осмотрелась, привыкая к полумраку. Кошачьи глаза, желтым огнем полыхнувшие снизу, напугали её до смерти.
– Ой... – Босые ноги дробно простучали по утоптанному глиняному полу, и тут же со двора донесся дикий вопль. – Ой, люди добрые, ратуйте... Ведьма Негляда, как есть ведьма... Я сама бачила, як она чертом обернулась!
«Неужели я так страшен, – оскорбился котофей, выползая из своего ненадежного убежища, – чертей она не видела! Никакого сравнения нету, я против них так просто красавец... Дура баба... Просто шерстку надо в порядок привести, запылилась слегка».
Развалившись, он принялся вылизываться. Совсем о себе забыл... Так и блох недолго завести, вываживать их потом замучаешься...
Снаружи проволокли что-то тяжелое. Кот прислушался, не отрываясь от забот о себе, любимом. Ведьма, что ли, воротилась? Нет, не похоже... В бревенчатую стену дома что-то глухо стукнуло, потом послышалось тихий шорох, словно мыши заскреблись, а следом Баюн уловил опасливый шепоток.
Нет, ну что за люди! Устроили паломничество... рады, небось, что хозяйки нет... Про свой навязчивый интерес он как-то запамятовал. Ненароком...
Запах гари долетел до чуткого кошачьего обоняния. Он метнулся к двери, толкнулся в нее всем весом и отскочил: – «Подперли, заразы... Это что ж они удумали? Живьем меня сжечь? Меня? Или ведьму? Какая разница...». Сквозь малозаметные щели между створкой и косяком начали просачиваться тонкие струйки дыма. Дым проникал и через небольшие окошки, плотно прикрытыми наружными ставнями. Угарный смрад, поднимаясь, скапливался у выступающих потолочных балок густым зловонным облаком, опускающимся все ниже. Стараясь не поддаваться панике, Баюн сформировал перед собой энергокольцо портала. Едва он собрался нырнуть в него, как туманная дымка истаяла в воздухе сама собой. Иногда умение подводило котофея в самый неподходящий момент. Кот, хлеща хвостом по вздымающимся бокам, припал к полу, оттолкнулся, что есть сил, и очертя голову вымахнул через выбитые им створки ближайшего окна. Жаром опалило усатую морду. Котофей ошалело замотал головой, сбивая крапины пламени.
– Бей, бей её! – завопили со всех сторон, – не уйдешь! Наотмашь бей!
Котофей заметался в толпе окруживших дом селян. Кое-кто попытался дотянуться до него оглоблей, кто-то, более решительный, просто заступил дорогу и тут же испуганно отскочил, услышав предостерегающие людские крики. Баюн с маху попробовал перескочить забор, оборвался, получив увесистый удар по хребтине, кубарем покатился под ноги загонщиков и снова понесся кругами по двору, проскальзывая в едва заметные прорехи в окружении.
Изба уже пылала основательно – языки огня сноровисто лизали бревенчатые стены и подбирались к соломенной крыше. Раскаленные искры разлетались фейерверком, обжигая слишком близко подобравшихся к пожару селян.
Когда над головой кота свистнул меч и в воздухе темным облаком закружились обстриженные шерстинки, Баюн решил было, что все пропало, но тут гулко ухнула, проваливаясь, крыша. Потрескивающий факел пламени поднялся высоченным столбом, разбрасывая во все стороны пылающие головешки. Народ на мгновении застыл, потом кинулся уворачиваться от носящихся поверху сгустков жара, а котофею только того и надо было. У него словно открылось второе дыхание. С разбега взяв ранее неприступный барьер, он секунду побалансировал, стараясь удержать равновесие с помощью распушившегося трубой хвоста, и с мявом рухнул вместе с забором наземь.
– Уйдет... – ахнули позади.
– По коням! – зычный бас только подстегнул улепетывающего во всю прыть кота. У погони одна дорога, а у него их сотни, дай только проскочить перелесок. Бешенный лошадиный галоп настигал беглеца. Котофей шмыгнул под ближайший куст и замер, сливаясь с прошлогодней подгнившей листвой. Конники промчались мимо, бряцая плохо пригнанным снаряжением, оставив после себя забористую мешанину запахов – едкого пота, металла, гари. Кот облегченно выдохнул, но выбираться из убежища не торопился. Возник ещё один животрепещущий вопрос – откуда в захудалой деревеньке взялись конные ратники? И при чем здесь Верховная ведьма?
*****
Слегка отжав мокрые волосы и скинув одежду, колдун сделал несколько энергичных движений, чтобы согреться. Холодна вода озера, словно могила, что ждет его... Чувствуя, как кровь горячим потоком пронеслась с головы до пят, заполняя тело жаром, шумно выдохнул остатки чужих чар. Потом опустился на колени, приложил ухо к груди парня, вытащенного из воды, – сердце бьется. Слабо, очень слабо ... Он сложил руки крест-накрест, несколько раз, помогая себе всем весом, надавил на грудную клетку «утопленника», удовлетворенно хмыкнул, услышав хруст ребер. Рывком приподнял обмякшее тело и, уложив животом себе на колено, с размаху ударил кулаком по спине.
Антон закашлялся. Фонтан бурой воды выплеснулся из раскрытого рта вместе со стоном.
Дожидаться, пока парень окончательно придет в себя, Отлюдок не стал. Набросил на себя влажную одежду, поежившись от соприкосновения с ней. Без затей перебросил спасенного через плечо и поволок подальше от коварного озера. Предупреждал же, что глубоко, так нет же, не поверил...
От оливкового одинокого глаза, неотрывно глядящего на него, Антону стало не по себе. Даже сквозь сомкнутые веки он чувствовал этот взгляд, пытающийся докопаться до сути его намерений. Парень вслепую взмахнул руками, отгоняя от себя ощущение чужого присутствия. На большее сил не хватило, но странно – глаз, существующий сам по себе, испуганно дернулся и закачался, словно мячик на резинке, отсвечивая черной точкой зрачка, потом превратился в одинокую желто-зеленую звезду... звезду, стремящуюся завладеть человеком, дотянуться до которой стало смыслом его жизни и смерти. Антон устремился к ней, обреченно чувствуя, что чем больше он прилагает усилий достичь звезды, тем дальше оказывается от вожделенного огонька. Для него стало вдруг очень важно оказаться за сверкающей гранью, за которой уже не оставалось нерешенных задач и вопросов без ответов. Парень потянулся, что есть мочи, стараясь ухватить манящую искру и...
...пальцы сомкнулись на мокрой скользкой коже, противно скрипнувшей в мертвом захвате кисти.
– Может, все-таки откроешь глаза? – прозвучал над ним ироничный голос. – Хватит уже лицедействовать... Надоел.
Антон разлепил отекшие веки. Над ним склонился Отлюдок – парень судорожно вцепился в его мокрую безрукавку, не давая тому сдвинуться с места. Перед глазами, словно маятник, качался диковинный кулон колдуна. В глубине камня мерцала черная точка. Черт...
– Есть будешь? – освобожденный колдун отошел к костру, помешал аппетитно пахнущее мясом варево, облизнул ложку. – Готово...
В животе парня тихонько булькнуло, он поспешно сглотнул слюну: – «Спрашивает...».
– Как я сюда попал? – горло неприятно саднило, и каждый звук выдавливался с трудом. Только сейчас до него дошло, что он, абсолютно голый, лежит закутанный в кошму на подстилке из лапника. Его одежда на рогатинах развешана по другую сторону костра. Он быстро, пока колдун стоит к нему спиной, вскочил, схватил влажноватые штаны, натянул на себя и опять нырнул в войлочный кокон.
– А я тебя спас.
«Про Людмилу ни слова не говорит... она как?.. неужели не видел?» – Антона заколотил озноб – с перепуга или от холода? Не имеет значения... Главное, жив.
Отлюдок протянул парню деревянную ложку:
– Не бери в голову, что привиделось. Каждому свое... Озеро хитрое, на «слабо» берет, самым желаемым манит.
– Там что, монстры глючные обитают?
– Я не проверял... А кто рискнул, тот уже не расскажет.
– Что ж вы мне не сказали, когда я купаться полез?
– Зачем? Ты ж сам захотел... – удивился колдун.
– А если бы меня сожрали?
– Не сожрали же, выпустили. Главное, жив остался... – с каким трудом выбрался он сам и как вытянул парня, Отлюдок распространяться не стал.
– Да, – грустно кивнул Антон, – в этой жизни умирать не ново, но и жить, конечно, не новей...
– Верно мыслишь.
– Это не я, это до меня сказали, но очень подходит.
И тут парня словно прорвало – он взахлеб, боясь, что колдун не поверит ни единому слову, принялся рассказывать о себе, о Людмиле, обо всем, что довелось испытать им, попав сюда.
– Занятно... – после долгой паузы, наступившей, когда Антон замолчал, произнес Отлюдок. – Я все думаю, с чего это магические потоки так нестабильны – то всплеск, то затишье... А это оказывается вы тут свои порядки устанавливаете, не считаясь с чужой потребой.
– Потоки? – что-то очень знакомое послышалось парню в словах ведьмага. Что-то такое уже говорил ему Баюн, да только слушал он котофея вполуха, не думая, что когда-нибудь это знание ему пригодится.
– Что-то ведаешь о них? – в глазах колдуна сверкнул хищный огонек.
Парень стушевался: – «Баюн говорил – тайна, а я разболтался, как последний дурак...» и отрицательно помотал головой.
– Знаешь... – протянул Отлюдок, – не хочешь говорить, не надо. Ешь, остыло все уже...
Такой резкий переход от одной теме к другой окончательно сбил с толку Антона. Не придумав ничего лучше, он придвинул котелок к себе и зачерпнул ложкой густое варево с кусочками мяса. Вкуснятина, язык проглотить можно...
– Оливин... – вдруг сказал колдун.
– Что? – парень едва не подавился остатками похлебки.
– Камень в моем амулете – оливин.
«Он что, мысли читает?»
– Нет, не читаю... – усмехнулся Отлюдок. – Просто ты глаз с него не сводишь, а все остальное легко додумать, глянув на твое лицо. Кстати, если действительно чародеем стать хочешь, – с легкой иронией произнес он, – научись на первых порах собой владеть. Это основное правило – умей утаить свои истинные намерения...
– А вы какой маг – темный или светлый? – после длинной паузы, делать которые ведьмаг был большой мастер, осмелел Антон.
– Вы? – колдун шутливо оглянулся, – вроде у меня за спиной никто не стоит... Что ж ты меня, как татя величаешь?
– Ну почему? – сконфузился сбитый с толку парень. – Просто принято к старшим по возрасту так обращаться, уважительно.
– Уважительно... А кого ни попадя уважать не ладно, надо на деле проверить, кто чего стОит.
Вот паразит, крутится, как ужак на сковородке, а на вопросы не отвечает. Баюн этому Отлюдку по части уверток и в подметки не годится. На «вы» ему не нравится... Ладно, попробуем повторить вопрос, но уже на «ты»...
– А ты какой магией занимаешься? Черной, белой? – едва выдавил из себя Антон. В ответ Отлюдок полыхнул разноцветными глазами, в цвете костра сверкнувшими интенсивными промельками. Фамильярничать с колдуном оказалось нелегко, хоть он сам на этом и настаивал.
– Магия не пестрит всякими окрасами, она неизменна, так же, как этот воздух всегда прозрачен, а вода мокрая.
– Воздух может быть и непрозрачным... – сказал парень, вспоминая пробки в час пик и густые клубы выхлопных газов, поднимающиеся над улицей.
– А вода сухой? – издевательски протянул ведьмаг. – Все зависит от нас. Что мы творим, то и получаем.
– Улыбнись миру и он улыбнется тебе? – такой слоган Антон не раз слышал от заядлых оптимистов, но следовать ему не всегда получалось, а может, у него просто не хватало терпения дождаться, когда же мир улыбнется ему. Все больше приходилось полагаться на себя и смотреть в оба, чтобы не обмишуриться... Хоть дома, хоть здесь...
– Тут иной подход... Но об этом мы поговорим завтра... Ночи всего ничего осталось.
– Вы что, и, правда?.. – удивленно воскликнул парень, и тут же поправился: – Ты что, и, правда, меня будешь учить колдовать?
– Почему нет? – колдун, кряхтя, улегся с противоположной стороны затухающего костра на ворох лапника.
– Но разве для этого не надо иметь каких-то врожденных способностей? Или каждый, кто захочет, может стать магом?
– Не любой... Ты сможешь.
«Вот влип, так влип, – ворочался Антон, вслушиваясь в похрапывание Отлюдка, который заснул, едва улегся. У него самого сон, как рукой сняло. Не выдержал, уселся, уставился на короткие язычки огня, изредка пробегающие по подернутым пеплом углям. – Так я отсюда никогда не выберусь, хотя научиться колдовать тоже неплохо. Домой теперь навряд ли попаду, а колдунам здесь неплохо живется... – С сомнением оглядел укромную полянку с замшелой землянкой, которая служила ведьмагу пристанищем. – Не всем... Но кому что нравится, у Людмилы совсем неплохо... Интересно, почему Отлюдок забрался так далеко?».
Додумать не удалось – колдун страшно завыл, забился в конвульсиях.
Парень подскочил к нему, с замиранием в груди склонился, прислушиваясь – дышит ли?
– Чего тебе? – недовольно спросил ведьмаг, открыв совсем не сонные глаза.
– Вы...ты кричал... – принялся оправдываться Антон, отодвигаясь от него.
– И что?
«Действительно, что? Колдун он и есть колдун, как его ни назови, и что тебе о них известно? Ничего, как ни крути... Может, для ведьмага так вопить во сне нормально, а ты перепугался. И не за себя ведь, а за него... Вот что интересно...».
Антон отошел за куст, сделав вид, что нужда приперла. Отлюдок следил за ним, не отрывая взора.
«И чего я к нему полез? Пусть бы орал дальше... лишь бы спал», – разражено подумал парень, снова укладываясь на свое спальное место. Он уже прикинул, что и уйти не удастся, хотя уже сильно хотелось, наплевав на все. Но куда? Лес кругом, а провожатого нет. Утра бы дождаться... что вечера мудренее... там видно будет...
*****
...очень трудно сохранить в себе искру жизни... не дать ледяному ветру погасить слабый огонек... балансируя на тонком канате, под порывами ледяного ветра, в любой момент рискуя сорваться в бездонную пропасть... возврата из которой нет... и будь ты хоть трижды Хранительница путей, самой ступать на дорогу, ведущую в Навь, не хочется...
...надо немного... совсем чуть-чуть... заставить себя... двигаться...
– Хватит прикидываться... – Резкий толчок в бок отозвался едва ощутимой болью в оцепеневшем теле. – Я вижу, ты уже пришла в себя... Вставай!
Людмила, повинуясь голосу, попробовала шевельнуть пальцами, слегка, не надеясь на чудо, и с радостью поняла, что рука послушна ей. Колкие иголочки, словно жвалы голодных муравьев, впились в кожу. Чародейка прислушивалась, как благословенное тепло растекается по телу, проникает в мышцы, разгоняя застывшую кровь, заставляет сердце биться сильнее, как тугой спиралью разворачивается сила, казалось, утраченная навсегда. Неужели? Свободна? Кого благодарить за чудесное спасение?
Со стоном перевернулась на спину (не так легко возвращаться из объятий стужи, как думалось вначале). Сколько она здесь? День, год, вечность? Не похоже... вокруг дрожат листьями осинки, кругами носится над ней полосатый шершень, мягкая трава холодит (холодит? неужели мне жарко?) тело, яркое солнце слепит глаза, медленно проплывают по небу редкие облака. И никаких следов холода, в одночасье покрывшего изморозью этот кусочек леса. Никаких...
Воды бы испить, горло дерет, словно полынного настоя невзначай хлебнула. Здесь же родник бил...
Людмила поднялась, развернулась, отыскивая взглядом криницу.
– Ты? – Руки чародейки сами собой сложилась в охранный жест, губы начали проговаривать заклинание.
– Я... – ехидно ухмыльнулась стоящая напротив ведьма. – Пришла проверить, насколько мои чары сильнее против твоих...
ГЛАВА 5
Капля росы скользнула по листьям, на миг задержалась на кончике слегка подрагивающей от дуновения ветра тонкой ветки и сорвалась вниз. Упав на лицо спящего на спине человека, расплылась прозрачной кляксой.
Антон поежился от утреннего холодка, перевернулся на другой бок, натягивая на себя одеяло, чихнул и открыл глаза, спросонья недоуменно уставившись на кусочек затянутого тучами неба, что виднелся в прорехе среди густой листвы. Надо же, а он думал, что здесь всегда светит солнце... Здравствуй, утро туманное, утро седое... хотя утро ли? Такое ощущение, что проспал по меньшей мере сутки... Впервые за последнее время измученный блужданиями по лесу организм не просил передышки.
Костер едва тлел – горьковатый дымок тонким слоем стелился над самой землей. Парень, не поворачивая головы, скосил глаза, взглядом отыскивая колдуна. Нет, не видно... Ушел, что ли, куда? Антон рывком уселся на разъехавшейся за ночь подстилке из лапника и едва сдержал крик возмущения. Отлюдок сидел в паре метров от него и деловито копался в распотрошенной им котомке. Антоновой, между прочим...
Нет, ну это уже ни в какие рамки не лезет...
– Ты что делаешь?
– Твой? – слабый отблеск сверкнул на лезвии ножа, который крутил в руках колдун.
– Мой, грибочки им режу...
– Врешь, – констатировал Отлюдок, всматриваясь в светящийся узор, проступивший на клинке.
– Зачем мне? – удивился парень, пытаясь издалека разглядеть затейливые переплетения ломаных линий, словно вплавленных в металл, и сходу догадаться, откуда они взялись. Он мог поклясться, что ничего такого раньше не видел. Не об этом ли говорил Баюн, когда предупреждал об осторожности?
– Использовать ритуальные ножи для «грибочков», – причем «грибочки» он произнес со странным сарказмом, – по меньшей мере глупо...
– Ритуальный? В каком смысле?
– А ты и не знал? Хорош хозяин... – Отлюдок махнул рукой в сторону парня. Блестящей серебристой рыбкой сверкнул нож, немного замедленно переворачиваясь в воздухе.
Антон заворожено смотрел на его полет и отмер только тогда, когда клинок беззвучно вонзился в землю у его ног. Совсем ополоумел колдун! А если б промахнулся? Парень схватился за рукоять «своего» ножа и, вскрикнув, отдернул руку. С чего он так нагрелся, жжет, словно раскаленный утюг? Оттого, что побывал в руках колдуна?
Тот, не скрывая усмешку, легко выдернул из земли нож.
– Остальные где?
– Дома остались... у сестры... – Чего юлить? На горячем, как говорится, поймал...
– Оборотные ножи не для того ладили, чтобы вот так зазря их гробить...
– Да откуда я знал? Баюн... – и Антон торопливо прикусил язык, чтобы не сболтнуть лишнего. Все-таки он надеялся на помощь Отлюдка, а котофей строго-настрого наказал про него не упоминать. Чуть не спалился... А ведь услышал оговорку колдун, не глухой же, вон как сверкнул глазами, но промолчал. Чем же ему кот так насолил? Да ладно, неважно... – Просто лежали у Людмилы в загашнике, вот я взял, все равно они ей без надобности. – Заметив удивленно вскинутые брови собеседника, поправился: – Пока... Да и не нужны они ей были, она без всяких ножей оборачивалась.
– Ты уверен?
Припомнив превращение сестры в кошку, Антон утвердительно кивнул.
Колдун склонил набок голову и, прищурив правый глаз (тот, что коричневый), задумался. В этот момент он стал похож на хищную птицу – тонкий нос с едва заметной горбинкой, собранные в хвост белые волосы, слегка сутуловатые плечи. Да, про такого не скажешь – «хороший мужик, но не орел...». Орел, белоголовый...
– Держи, – наконец он протянул Антону пресловутый оборотный нож, – вернешь хозяйке, а уж она сама решит, что с ним делать.
– Сначала её найти надо, – пробурчал парень, подбирая свою полупустую котомку и укладывая на место тесак, к тому времени почти утративший странный блеск. Рассмотреть бы его поближе, но так откровенно любопытничать не хотелось. Потом...
– Все-таки определись сначала, чего больше хочешь – сестру найти или магом стать. А то ведь за двумя зайцами погонишься, ни одного не поймаешь.
– Я бы ни от чего не отказался...
Колдун никак не отреагировал на его слова, словно и не слышал. Он молча глядел на стоящего напротив босого парня в одних штанах, закинувшего на плечо увязанную полупустую котомку. Тот поежился от утреннего ветерка и только сейчас сообразил насколько ему неуютно под пристальным оценивающим взглядом Отлюдка.
Никаких планов у Антона не было, потому что для него ближайшее будущее казалось окутанным густым туманом. Что делать дальше неясно – и оставаться смысла нет, и уходить некуда... Наступившее утро в решении проблемы не помогло... Он с сожалением посмотрел на затянутое тучами небо. И по солнцу сориентироваться не получится... Вот уж забрался, так забрался... Колдун ему не помощник... значит, не нашел он нужных слов, не сумел... Ну, на нет и суда нет...
Парень скинул поклажу и потянулся за рубахой, до сих пор висящую на рогатинах. Вспомнил вчерашний разговор и вскользь, не особо надеясь на ответ, обронил:
– Так что, я и вправду колдуном могу стать?
– Не колдуном, магом... – поправил Отлюдок и охотно пояснил: – Маг тот, кто может... а «может» тот, кто знает...
– Всего-то? – протянул Антон, накидывая одежу. – Любого натаскать можно? А природные данные как же? Они что, побоку? Вон у нас ни один экстрасенс даже под пытками не признается, что чему-то сам научился, все, как один кричат, мол, я потомственный, дар от предков получил...
– Хорошо, когда есть у кого учиться, а самому трудно... – Отлюдок внезапно помрачнел. Видно, что тема ему не очень приятна. – А те, кто силу по крови получил, не маги – чародеи, у нас подход разный.
– Да? И какой же? – парень сразу передумал уходить (уж больно разговор интересный завязался, может хоть что-то удастся прояснить для себя), по-турецки уселся около потухшего, припорошенного седым пеплом костра и снизу вверх посмотрел на колдуна. Тьфу ты, на мага... Все равно колдуном привычней называть, но придется привыкать, уж больно тот болезненно реагирует на оговорки. А так вообще-то нормальный человек, без закидонов. С чего Баюн решил, что у него характер не подарок? Вон засуетился, сучья шалашиком укладывает, чтоб зажечь огонь, как гостеприимный хозяин...
– В чародействе весь упор делается на заговоры. Произнося его, ворожей создает определенный ритм, интуитивно включаясь в поток, соединяющий Явь с невидимым миром. Вот только, – ведьмаг задумался, – ничего нового чародеи не придумывают, пользуются незыблемыми словесными формами, хранящимися в веках. Все сущее звучит по-разному и, зная, как заставить откликнуться окружающие нас слои мира, можно многого добиться.
– Всего-то? А я думал, все гораздо сложнее.
– Все действительно сложнее, чем ты думаешь... Заклинание – самый простой способ, но еще есть масса возможностей собрать воедино, усилить и направить собственную силу. Слова, жесты, амулеты, травы... Это орудия чародеев, этого у них никто не отнимет, но редко кто добирается до сути своей силы, неважно, откуда она – досталась ли от предков или получена в дар.
