Текст книги "Каждый выбирает по себе (СИ)"
Автор книги: Людмила Безусова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)
Вообще-то, момент для обнаружения скрытых талантов оказался не совсем подходящий, но зачем Антону портить себе творческий настрой такими мелочами? Еще фигурки вырезАть...
– Всё... – парень отложил нож. Сорванная водянка на правой ладони сочилась сукровицей, неглубокие порезы на левой кисти неприятно пощипывали, но это пустяки. Работа-то закончена. Обломанные еловые лапы и ненужные остатки древесины парень предусмотрительно отбрасывал подальше, за пределы поляны, но толстый слой стружек все равно усыпал все вокруг, надежно схоронив тоненькие стебельки травы.
Шахматные фигуры оказались слегка кривоваты, но отличить их друг от друга особого труда не составит. При хорошем воображении, конечно... Разложенные по цветам на две кучки они несказанно радовали глаз «творца».
Ратников, или пешек, Антон сделал без затей – просто скопировал известный всем образец из классических шахмат, увеличив в соответствии со своей «стационарной доской». С конями тоже особо не возился – лошадь, она и в Африке лошадь: несколькими зарубками обозначил пышную гриву и сделал более крупную, чем у людей, голову. А вот волхва-короля и князя-ферзя резал тщательно – длинноволосого волхва обрядил в развевающийся плащ, князю прицепил на плечи эполеты, как знак отличия от остальных воинов. Элита как-никак... Ладья превратилась в массивного ратоборца с длинным широким мечом, а слон стал лучником, этакой боевой фигурой быстрого реагирования.
Антон потянулся, разгоняя застоявшуюся кровь. Затекшие ноги закололо острыми иголочками. Отсидел, увлекшись, зато быстро справился, ночь еще даже не кончилась. Хорошо, что никто под руку не лез, не отвлекал – ни Баюн с советами, ни Леший с расспросами. Где они, кстати? Подозрительно...
Расставив фигуры по местам, парень приложил ладони рупором ко рту и громогласно гаркнул:
– Леший, принимай работу! Баюн, иди, глянь!
Лесовик мгновенно возник рядом, словно вылез из-под земли. Котофей не торопился оценивать плоды нелегкого труда напарника. Ну, как хочет...
– Значит, так, – начал Антон, – у нас два войска. Задача каждого – захватить в плен волхва противника. Только пленить, но ни в коем случае не убивать его.
Леший согласно кивнул, пробормотав себе под ном что-то вроде: – «Конечно, если убить волхва, то кто тогда новое сражение затевать станет?».
– Не перебивай, – отмахнулся от него парень. – Значит, пленить волхва... Такое положение дел называется мат, то есть конец игры. Тот, кто загнал волхва в ловушку, тот и выиграл. Понятно?
– И всего-то? – разочаровался лесовик. – И что тут интересного?
– Не все так просто... Думаешь, навалились скопом и всё, уже победили? Нет, каждая из фигур ходит строго по определенным правилам, и нарушать их нельзя никому. Смотри...
По мере того, как парень объяснял Лешему смысл игры, в глазах лесовика загорался интерес. Он даже пытался внести свои предложения:
– А что, если ратника посадить на лошадь? Он же станет сильнее... Или лучника объединить с ратоборцем? Это ж какая сила будет! А князь на лошади вообще станет непобедим. Ему даже волхва захватить раз плюнуть будет...
– Так не делается, – остановил его парень. – Каждый действует сам по себе.
– Неужто так? – засомневался лесовик, – зачем же ты тогда такие широкие плечи им всем сделал? Чтобы их друг на друга ставить.
– Ну... – замялся Антон. Не будешь же признаваться, что это получилось ненароком.
– Вот, ты забыл, – укорил его лесовик. – А раз забыл, значит, можно. Давай играть.
После одиннадцатой партии, выигранной, наконец, Лешим, парень получил небольшую передышку и свалился на землю. Наматывать круги вокруг шахматной доски, переставляя фигуры, оказалось очень утомительно.
– Вымотал ты меня, – еле ворочая языком от усталости, взмолился Антон, – дай хоть чуток поспать. Скоро рассветет, мне в дорогу, а я никакой... Баюн меня живьем съест за медлительность...
– Жаль, что одному играть никак нельзя, – опечалился лесовик, – ладно, ты спи пока, а я подумаю...
Кисть руки зверски чесалась. Антон, не открывая глаз, несколько раз сжал кулак, стараясь прогнать неприятное ощущение. Но, вопреки ожиданию, зуд усилился настолько, что стал походить на учащенные уколы тонюсенькой иглой. Парень слегка приподнял веки (несмотря на сон, отдохнувшим он себя не чувствовал) и глянул на раскрытую ладонь. Несколько заполошных муравьев, решивших, что наступил конец света, носились по ней в страшной панике, потеряв ориентацию. Остальные недоуменно рыскали по земле, не понимая, почему оборвалась протоптанная дорожка.
– Хорошо, что не в муравейнике заснул... То-то бы мураши пир горой устроили... – стряхнув насекомых, парень смачно зевнул, поднимаясь, и застыл с открытым ртом. Такое не могло привидеться даже в горячечном бреду.
Напротив друг друга у шахматной доски, подперев головы руками, на подложенном под седалища еловом лапнике, сидели Леший и давешний медведь (впрочем, топтыгин мог быть и другой, Антон не стал бы ручаться, для него все медведи казались на одно лицо). Недвусмысленность позы роденовского мыслителя, в которой замерли оба, свидетельствовала об их тяжких раздумьях. Наконец, медведь протянул лапу и передвинул одну из фигур, попутно сбив стоящие рядом.
Леший взвыл раненым зверем, поднимаясь во весь рост, став вровень с верхушками деревьев. Из глубины леса ему вторило эхо суматошных криков и хлопанья крыльев вспугнутых птах. Медведь затравленно оглянулся в поисках путей к отступлению и, смешно подбрасывая мясистый зад, кинулся прочь с полянки. Треск кустов, через которые напрямую ломился косолапый, стих довольно быстро. Антон даже не предполагал, что медведи так стремительно двигаются. Глядя на неповоротливость лесных великанов, заподозрить в них склонность к быстрому бегу довольно сложно.
От повторного горестного вопля лесовика, теперь уже рассерженного исчезновением партнера, парень едва не оглох. По его мнению, не стоило так орать из-за одной загубленной партии. Кстати, он свое обещание выполнил, пора отчаливать, и так подзадержался тут.
– Леший, а Леший, – тихонько позвал Антон лесовика, опять превратившегося в невзрачного мужичка, – ты мне дорогу к Отлюдку покажешь? Вроде как я свое слово сдержал... Очередь за тобой.
– Может, разочек сыграем, на дорожку... – лукаво прищурился тот, – но в этот раз не просто так, а на желание.
– Ага, и если я проиграю, то твое желание будет, чтобы я навсегда остался здесь... – В том, что выиграть ему в этот раз не удастся, парень не сомневался. – Нетушки...
– Ну, нет, так нет... – махнул рукой лесовик, снова расставляя фигуры, – иди себе...
– Как иди? – растерялся Антон, – а дорогу показать?
– Тебя там провожатый ждет, – Леший потерял к парню всякий интерес.
– А где там?
– Да где выйдешь, там он тебя и ждать будет.
Подождав немного, парень убедился, что лично провожать его лесной хозяин не намерен. Делать нечего... Непонятно только, как он будет по ночному лесу брести. Это здесь иллюминация, хоть иголки собирай, а там... Как бы проводника своего не просмотреть... Дойдя до низких елочек, обрамлявших поляну, он задержал дыхание, как перед прыжком в холодную воду, и храбро шагнул в черноту зарослей...
...в глаза ударил ослепительный солнечный свет. Антон оглянулся – призрачное сияние позади постепенно гасло. Сквозь наползающий полумрак ещё можно было различить поляну и Лешего, задумчиво бродящего вокруг шахмат, но уже едва-едва. На немой вопрос недоуменно замершего парня, лесовик невинно изрек:
– Полянка-то заговоренная, здесь ночь сколько мне надо длится...
– Например? – онемевшие от злости губы едва шевельнулись.
– А три дня... Ты ступай себе, ступай... Пока я не передумал.
«Чертов Леший, чертов Баюн, чертов лес... Немудрено, что я все успел сделать... – клял свою доверчивость Антон, стоя на границе света и тьмы, не рискуя двинуться с места. Кто знает, что ещё ему уготовано в этом сумасшедшем мире, не поддающимся никакому логическому осмыслению. – За дурака меня держат. И все потому, что я ничего здесь ни знаю! А ведь никто не торопится меня просветить. Даже котофей... Странно, что он до сих пор не появился. Или посчитал свою миссию выполненной? Так хоть бы слово на прощание сказал...».
Ощущение неясной раздвоенности внезапно навалилось на парня. Противоречивые желания рвали его тело на части. Одно неумолимо толкало вперед, другое тянуло назад. Измученное лицо сестры, покрытое кристалликами льда, предстающее перед глазами, сменялось ласковым оскалом Лешего, призывно махающего рукой. Бесконечный путь или тихая пристань? В-общем, как говорится, выбирай или проиграешь...
Конечно, вперед!
Пробившись сквозь густой частокол невысоких елочек, окруживших поляну, он вывалился в жаркий день, наполненный шелестом листьев, гомоном птиц, шуршанием ветра над головой, и закрутил головой в поисках обещанного проводника.
Никого...
Пройдя несколько шагов, парень остановился. Показалось, что зацепился штаниной за еловую ветку. Он дернул ногу – рядом пролетел пестрый клубок, на земле развернулся в длинную пеструю ленту. «Только не это...» – мысленно взмолился Антон и словно услыхал голос лесовика «Полоз безобидный, зато любую тропочку в лесу знает. Только знай поспевай за ним...». Конечно, сейчас не до хорошего, надо торопиться, Антон это чувствовал – ледяные тиски, слегка ослабившие свой захват на поляне Лешего, вновь напомнили о себе. Казалось, будто вместо сердца в груди ворочается снежный ком. А ведь, пока возился с шахматами, ни разу о сестре не вспомнил...
– Ну что ж, – глядя на ужа, сказал парень, – веди меня, мой юркий лоцман... – и только потом сообразил, что услышать его полоз никак не может. Видел он как-то одну из передач Дроздова, в которой тот довольно доходчиво объяснял телезрителям, что змеи почти глухие. Антон так и не понял тогда, зачем заклинателям змей, о которых с гипнотизирующим придыханием вещал ведущий, дудочка? Для понта?
Полоз точно уловил мысли человека, потому что он приподнял голову, застыл на мгновение, не сводя немигающего взгляда с парня, и скользнул в траву.
Парень ринулся за ним. Теперь для Антона самым главным стало не потерять проводника из виду. Постепенно хвойный лес сменился лиственными деревьями. Наверняка Антон распознал только дуб, березу и грушу-дичку (по усыпавшим дерево мелким плодам). Не вызывали сомнения и кусты орешника, заросли которого иногда поднимались гораздо выше человеческого роста. Уж его-то ни с каким растением не спутаешь. Парень на ходу нарвал немного орехов, кинул в котомку. Пригодится. Дороги полоз не выбирал, легко скользил по траве, по попадающимся на пути кустам и редким завалам валежника, проворно перебираясь с ветки на ветку, изредка только останавливался, поджидая медлительного человека, пока не нырнул куда-то и не скрылся из виду окончательно в переплетении густого кустарника. В хвойном лесу низкорослой поросли мало, сосны да ели, видать, конкурентов душат на корню, а здесь дебри совсем непролазные, ноги сломать можно.
Натруженные мышцы ныли, вожделея отдыха, да не на несколько минут, что им выпадали, а неделю абсолютной неподвижности, как минимум. Вроде и не слабак, в армии марш-броски с полной выкладкой давались без проблем, а тут уставшее тело настойчиво требует прекратить над ним издеваться.
Поискав взглядом проводника, Антон мысленно махнул на него рукой – отдышусь слегка. Он достал котомку, выбрал по одному орехи, покрытые жестковатым на ощупь покровом, слегка приоткрытым вверху, как распускающийся бутон, пошарил ещё, надеясь на чудо: – «Не мог же я все съесть, может, и завалялся кусочек лепешки? Хоть на один укус...» – и не смог отвести взгляда от просвета между деревьями. Такое ощущение, что он сделан специально... Везде лиственный подлесок стоит стеной, пока шел, все лицо и шею оцарапал, а здесь слишком уж аккуратно обломаны ветки. Неужели?..
Парень оглянулся и медленно, осторожничая, двинулся к проходу, мигом забыв и про голод и про усталость.
Открывшаяся взгляду лужайка (метра три в диаметре, не больше) на дальнем от Антона краю поднималась невысоким взгорком, полускрытым высокой густой травой. Подойдя ближе, парень раздвинул заросли: перед ним оказалось непонятное сооружение из неошкуренных бревен, до половины вросшее в землю; вместо крыши слой дерна с небрежно наваленным на него валежником, заплетенным ползучей повиликой; полукруглая, потемневшая от времени и непогоды дверца подперта деревянным обрубком. Именно обрубком, без всяких сомнений – на торце его хорошо видны свежие зарубки от топора. Значит, жилище обитаемое... Но замаскировано идеально, пройдешь в двух шагах и не заметишь.
– Что потерял? – негромкий голос за спиной прозвучал для парня, точно раскат грома, мигом разрушив безмятежный покой леса.
Сглотнув подступивший к горлу ком, Антон медленно повернул голову.
ГЛАВА 4
Отброшенный ком земли рассыпался мелкой крошкой. Глаза запорошило пылью. Тяжелый заступ снова завяз в переплетении корней. Капля пота со лба скатилась на разгоряченное работой лицо, за ней другая сорвалась с ресницы, щекоча кожу, поползла по щеке. А, может, то и не капля пота, а слеза непрошенная. Кто знает... Считается, что ведьмы не плачут... Никогда...
Чернава слизнула соленую каплю с губ, откинула назад прядь мокрых волос. Жарко как, хоть и вечереет... Воздух вязкий, душный. Парит, словно перед грозой. Стоя по пояс в выкопанной яме, она прикинула, что вряд ли сегодня справится с работой, но бросать нельзя. До утра ночные падальщики обглодают тело. Зоряна этого не заслужила.
Отложив заступ, она вылезла из могилы, упала ничком на траву, чтобы не видеть черно-белую пятнистую коровью тушу. Сколько дала Морена, по крупице делясь тайностями волшбы, столько и забрала, когда время пришло отплачиваться. И среди людей бескорыстных раз-два и обчелся, что говорить о Хозяйке Ледяных чертогов – для нее все смертные, что вот эта пыль под ногами, дунул, и нет её. С чего она, Чернава, решила, что станет исключением?
Ведьма встала, потянулась, глянула на вырытую яму. Глубина достаточна, не на два же метра вглубь уходить! Просто надо подкапывать под тушу снизу... А Морена? Будем считать, что она свою плату получила сполна... Значит, и Чернава может считать себя свободной от каких-либо зароков.
С натугой навалившись на черенок заступа, ведьма немного сдвинула тушу к краю ямины. Так потихоньку, полегоньку и перевалила мертвую корову, забросала сверху землей. Соорудив высокий холм, посадила в изголовье могилы рябиновое деревце, что прихватила по пути. Кто знает, вернется ли она сюда когда-либо, так пусть хоть дерево шумит ветвями над Зоряной, пусть птицы прилетают. Все кормилице веселей будет... Наверное, негоже хоронить животину, как человека, и так же горевать над ней, но для неё ближе коровушки никого не было и вряд ли будет
Теперь быстро собраться и, не дожидаясь утра, – в путь. Больше её ничто не держит. Это для селян-домоседов за лесом земли нет, а ведьме весь мир – дом. Эх...
Солнце уже село, когда Чернава вернулась в избу. Не зажигая свечи, собирала вещи: споро уложила в узел кое-что из одежды, немного еды на первое время. Гораздо дольше перебирала свои снадобья – хотелось взять с собой все припасы, что собирала годами, но как? Особенно жалко было большое серебряное зеркало, и Чернава решила, что ещё вернется – забрать оставшееся. Бояться, что что-то пропадет, не стоило. Испокон веков дома не запирались, просто прикрывали плотно дверь, привязывали снаружи рушник, и без хозяев никто в избу не входил.
Ведьма окинула взглядом свое жилище. Вот и все... пора...
Нет, остался один должок: насолить Морене и отвлечь её, чтоб и мысли не возникло разыскать незнамо куда исчезнувшую выученицу. Жаль, что обратного хода наведенному заклятию нет, не зря Хозяйка выбралась из своих чертогов и лично явилась (не верит никому, даже ей, и то верно), следы подчистить. Ну, так то не загвоздка, на месте и разберемся, как Бабу-ягу на волю выпустить, а заодно и поведать ей, кто виноват в её заточении. Не Чернава, конечно, при чем тут Верховная, по чужому навету орудовала.
*****
Повертевшись вокруг Антона, увлеченного разговором с лесовиком, Баюн решил, что эти двое найдут общий язык и без его помощи, стало быть, пока он может считать себя свободным. У него полно своих дел...
Поиски Птаха следовало начинать от дома Бабы-яги. И хотя котофей недурно порыскал вокруг, где гарантия, что он не пропустил чего-то важного. А уж если ничего не удастся, то есть ещё один альтернативный вариант, но это он оставит на самый крайний случай, когда иного выхода не будет.
Баюн несся по ночному лесу, не отвлекаясь на заманчивое шуршание в кустах. Особого смысла в спешке кот не видел, но так приятен стремительный бег среди тускло-серых деревьев, когда никто не задерживает движение и не плетется сзади со скоростью навозного жука. Люди, конечно, хорошие компаньоны, но уж больно медлительны...
Словно сгусток мрака, оживленный внезапной причудой природы, силуэт котофея показывался в редких прогалинах среди зарослей и тут же растворялся в лесной чащобе. Опешившая лесная мелюзга не успевала сообразить, что делать, куда прятаться, как возмутитель спокойствия уже исчезал – так же бесшумно, как представал перед их мордами, ошеломленными столь наглым вторжением. Какое Баюну до них дело – лес по сторонам сливается в одну сплошную дымчатую полосу, и встречный ветер легко оглаживает гибкое разгоряченное тело, не пытаясь остановить мчащегося во всю прыть кота.
Ещё и середина ночи не минула, как котофей одолел дорогу, что заняла у них с Антоном весь день. Места пошли родные, не раз хоженые... Баюн перешел на медленный аллюр, интуитивно отслеживая малейшие искажения окружающего фона. Ничего не берется из ниоткуда и так же никуда не исчезает... И если он сразу чего-то не заметил, так только из-за того, что слишком озадачен оказался домовихой, напрочь забывшей свою хозяйку. Порыскав немного вокруг, вскоре наткнулся на Лешего, с задумчивым видом сидящего на пеньке. Какая-то зубодробительная проблема не давала ему покоя – он озадаченно крякал, чесал затылок длинными желтоватыми когтями, но посвящать кота в свои думки не стал. Наоборот, очень обрадовался, что можно отвлечься от тяжких раздумий. Баюн не стал тянуть резину и сразу же поинтересовался, не видел ли лесовик чародейку. На вопрос об исчезнувшей Бабе-яге Леший едва не накостылял любопытному котофею. Еле-еле отвязался от него Баюн, убедив лесовика, что он и не думал насмехаться над ним. Подумал, подумал кот, решил, что самому не справиться, да и кинулся звать на подмогу Антона, следуя правилу «одна голова хорошо, а две – лучше»...
Легким дыханием ветра донесло до чуткого обоняния резкий будоражащий запах. Шерсть на загривке котофея встала дыбом.
«Хорты? Откуда? Никогда сюда не забредали... – он, едва перебирая лапами и готовый в любой момент дать деру, двинулся вперед, вычленяя из насыщенного аромата леса запашок исполинского зверя, одно упоминание о котором вселяло страх в кошачье сердце: – Самец... Пометил все, что мог... Но давно уже, дней десять, не больше... И не один, самка с ним была... Место для логова облюбовали? В любом случае сейчас их нет...».
Не мощь исполинского волка внушала ужас (от любой твари сбежать можно, надо лишь вовремя нырнуть в портал), а его сверхъестественные телепатические способности – хорт легко подчинял себе любую добычу, и той оставалось только смиренно ждать, когда ею решат подзакусить. Котофей тоже как-то попался, но то ли хорт не был голоден, то ли счел кота чересчур разумным для «еды» и отпустил, но Баюн до сих пор помнил это ощущение собственной беспомощности и обреченности, когда все понимаешь, а изменить ничего не в силах.
Неприметной тенью проскользнув под опустившимися к самой земле еловыми лапами, Баюн очутился на едва заметной поляне, охваченной кольцом замшелых старых елей. Сверху посыпалась древесная труха и мелкие веточки, тень вылетевшей на ночную охоту совы стремительным росчерком мелькнула на фоне неба, слегка подсвеченного тонким серпом месяца, но котофей лишь досадливо дернул ухом. Он весь был сейчас как один большой нос... и этот «нос» различил среди терпкого духа кукушкиного льна и влажной грибницы, забивающего все остальные запахи, что-то очень неожиданное...
Не удержавшись (к Лешему хортов!), Баюн метнулся туда, где отсыревший хвойный опад сохранил едва уловимый отпечаток следа чародейки, который не полностью заглушила резкая мускусная метина волчьей струи. Так и есть, не ошибся... Есть! Котофей крутнулся по поляне, сделал стойку, точно выжловый пес, и заспешил, стараясь не потерять следов. Они, как назло, множились, сплетались причудливым узором ароматов – тут и Антон отметился, и Тимофей, и Леший, и кто-то чужой... Похоже, Баюн со своими зряшными поисками пропустил оживленный междусобойчик.
Очутившись вскоре перед запертой дверью дома, не подающего признаков жизни, котофей не стал тревожить хозяйку. Зачем навлекать на себя гнев чародейки, разбуженной не вовремя? Есть весьма легкий способ попасть внутрь и куда более безопасный для его кошачьего здоровья... Шмыгнув в марево портала, через мгновение кот оказался на кухне. Тишина безлюдного дома настораживала, но котофей и без того понял, что зря радовался. Все осталось так же, как в тот день, когда они с Антоном ушли, вот только отложенные парнем и впопыхах забытые на полу ножи исчезли.
– Кимря, – позвал он, – ты прибралась?
Домовиха не вылезла. Упрямая... ну, не буду тревожить почем зря...
Кот порыскал по шкафчикам. Голым голо – есть нечего... Сунул нос в сухие травы. Не мешало бы настроение поднять и здоровье поправить. Прочихавшись, огорченно констатировал, что кошачьего корня нет и в помине. Тогда и задерживаться не стоит... До рассвета ещё можно вокруг побегать, а потом наведаться к Лешему и издалека посмотреть, как дела у Антона.
«Благими намерениями дорога в Навь вымощена... пока я чужие проблемы решаю, свои множатся, – огорченно думал Баюн, труся по следу, случайно обнаруженному около разоренного гнездовья малиновок. Решил подкрепиться перед дальней дорогой и вот, пожалуйста... – Ласка пуглива, а эта несколько дней около дома околачивалась. Откуда такая прибилась? Повадится на кормежку бегать, и останусь я с таком, а она с гаком... – Возмущению кошачьему не было предела, проучить нахалку следовало немедленно. И другим наука будет. – Догоню только...».
С первыми лучами солнца след расторопного хищника истаял, словно утренний туман. Уставший от напрасной беготни котофей рассудил, что наглая ласка не стоит таких усилий. Надо думать, случайно забрела, и с такого далЁка не будет бегать к его заветной заначке на черный день. Ну и Леший с ней... есть дела поважнее... теперь к ведьмочке знакомой наведаться надо бы... пошептаться.
*****
– Что потерЯл?
Антон медленно повернулся.
«Эльф... Лук на плече, из-за спины выглядывает оперенье пучка стрел, с охоты, наверное, в опущенной вниз руке болтается тушка птицы ... Точно, эльф, один к одному, как в кино, только живой, – пронеслось в голове. Одна из пассий Антона оказалась ярой поклонницей фэнтези, так что об эльфах он имел представление. Четвертого „домашнего“ просмотра режиссерской версии культового фильма „Властелин колец“ парень уже не выдержал, заявив своей подружке, что предпочитает убивать время несколько другими способами, более приятными для тела. „Любовь“ кончилась, толком не успев начаться, но эльфы в голове застряли надолго... – Да ну, ерунда, они же выдуманы... – Впрочем, он тут же себя поправил, усмехнувшись незатейливости своих мыслей: – А Леший, Кащей, кикимора разве нет? Но им ты не удивлялся... Говорящему коту, впрочем, тоже...».
Высокий, тонкий в кости, мужчина со снежно-белыми волосами до плеч, перехваченными на лбу тонкой лентой, молча рассматривал непрошенного гостя с головы до ног.
Чувствуя, что пауза несколько затянулась, Антон наигранно закашлялся, лихорадочно соображая, что сказать. Ничего умного в голову не шло, кроме того, что если это и, правда, эльф, то какой-то нетипичный, поскольку жить в такой глухомани им не положено. Впрочем, не ему судить об эльфах...
– Я спрашиваю, что потерял?
– Отлюдка ищу.
– Нашел, – мужчина взглядом поймал ускользающий взгляд парня, – и что?
Действительно, что? Антон поежился от пронзительно взора «эльфа». Он терпеть не мог этого слова «пронзительный», но как ещё назвать этот жесткий взгляд? Темные густые брови (как говорится, вразлет) сурово сдвинуты у переносицы, узковатые приподнятые к вискам глаза, опушенные короткими темными ресницами, неотрывно глядят на парня. Глаза... один ярко-голубой, другой темно-карий... один, как сияющий летний полдень, другой, как мрак зимней ночи... О том, с чего именно такие сравнения пришли ему в голову, Антон даже не задумался, не до того. Он искал нужные слова, которые, как назло, на ум не шли. Не послушал доброго совета котофея, не придумал надежного прикрытия, кого теперь винить, кроме себя? Парень раскрыл рот, надеясь на «авось», и...
– Возьмите меня в ученики... Хочу стать таким, как вы.
"Боже, что я несу? – ужаснулся он, осознавая потаенный смысл пословицы «язык мой – враг мой».
– Как «мы»? – скептически усмехнулся Отлюдок. – А ведь не за этим ко мне шел. Что этому сладкоголосому болтуну от меня понадобилось?
– Кому? – не понял Антон.
– Баюну.
– Я не знаком ни с каким Баюном, – вовремя припомнив нежелание котофея идти с ним, принялся отнекиваться парень. Учитывая чувство юмора кота, можно было не сомневаться, что колдуну он когда-то насолил и, видать, крепко. – Кто это?
– Не прикрывайся, у тебя все штаны в кошачьей шерсти.
Антон торопливо опустил глаза. Точно, правый бок весь в шерсти – из грубой ткани штанов предательски торчали длинные черные волоски. Нацеплял, когда к Лешему шли, и Баюн об него терся. Надо же, волшебное существо, а линяет, как самый обычный шелудивый кот.
– Это? Ума не приложу, где... – неловко оправдываясь, принялся отряхиваться парень, мысленно чихвостя на все лады котофея. – «Все... Спалился... Зараза Баюн!»
Отлюдок, выпрямившись во весь свой немалый рост, с явным презрением наблюдал за его неловкими попытками уйти от ответа.
Антон представил, как он смотрится со стороны: мятая, провонявшая потом некогда светлая рубаха, штаны в темных пятнах (откуда взялись – необъяснимо), сапоги невнятного серо-буро-зеленого цвета. Никакого сравнения со стоящим напротив него, облаченным в кожаный жилет-безрукавку и пижонские кожаные штаны с заклепками, как у фанатов-рокеров (хоть и потерт костюмчик слегка, но весьма стильный). Правда, тяжелый кулон на плетеном шнурке, раскачивающийся на груди при каждом движении Отлюдка, несколько выбивался из образа престарелого «металлиста». Людмила бы точно сказала, что за камень оправлен в черный металлический треугольник, она разбиралась в них неплохо. Антон не знал, для него прозрачный желто-зеленый камень, играющий переливчатыми бликами, казался зловещим оком, пристально наблюдающим за каждым его движением.
Колдун прошел к землянке, снял лук, положил на землю, рядом пристроил колчан со стрелами. Не обращая никакого внимания на Антона, сноровисто ощипал свою добычу и отложил, завернув её в листья лопуха, потом обернулся к парню:
– Все ещё хочешь быть моим учеником? – последнее слово он произнес с явной иронией, глядя тому прямо в глаза.
– Да, хочу, – не отвел взгляда Антон. Начнешь юлить, вообще прогонит, как тогда из леса самому выбираться.
– Тогда пошли... – колдун прикопал потроха птицы и окровавленные коричнево-белые перышки, развернулся и, не оглядываясь, пошел прочь с поляны.
Конечно, Антон, точно телок на привязи, поплелся следом, думая, не слишком ли многого он попросил. Но уже куда деваться?
По едва намеченной тропке Отлюдок уходил все дальше от парня, скрываясь за кустами в рост человека. Вроде и не спешит, а догнать его никак не получается. Парень подбавил ходу, ориентируясь на легкий шелест листьев впереди. Зря... Узенькая тропка нырнула в заросли крапивы. Антон, не ожидавший подвоха, шарахнулся в сторону, когда жгучие стрекала коснулись руки, и завяз, словно муха в паутине, в дебрях ежевичника. Парень не успевал отцепить одну лозу, густо усыпанную острыми колючками, как в него впивалась другая, третья, оплетая его колким коконом. На миг возникло ощущение, что бороться ему с кустом до скончания века, и то не факт, что выберется.
– Эй! – паникуя, крикнул он изо всех сил, отдирая от штанов особо настырную ветку. – Отлюдок!
– Чего орешь? Не дома... – вернувшийся колдун играючи освободил его от ежевичного плена, – лес тишину любит... А чужаков – нет.
«Можно подумать... Я уже нагулялся по нему по самое не могу, так что пора меня уже за своего признать. Да будь моя воля, я бы в этот ваш лес ни за какие деньги бы не сунулся, но Людмила...».
Впрочем, вслух говорить этого Антон не стал. Во избежание...
Вскоре они выбрались из ежевичника, оставив позади чащобу лиственного леса, и очутились в ивовой рощице, насквозь пронизанной золотисто-красными лучами солнца. Оно просвечивало сквозь кроны ив с узкими серебристыми листочками, охряными пятнами расцвечивало ковер подножной травы, усыпанный мелкими белыми цветами-звездочками, над которыми суетливо жужжали мухи. Легкий ветерок играл длинными косицами деревьев. Парень был бы не прочь остаться здесь и дальше никуда не ходить, но колдун не думал останавливаться. Быстрым шагом он миновал открытое пространство. Антон вздохнул и поплелся следом в заросли ивняка с переплетенными, словно нарочно ветками.
«Одно утешение, что не колются, – утешал себя парень, пробираясь за ним через живую стену, вставшую на их пути. – И все же – куда он меня ведет? И не спросишь ведь...».
Неожиданно кусты перед ним расступились, открыв узкую полоску берега. Перед глазами предстало лесное озеро с темной, бурой водой. Только сейчас Антон сообразил, что под ногами уже давно пружинит мягкая торфяная подстилка, напитанная влагой, а вокруг стоит тишина, странная для леса. Ни посвиста птиц, ни жужжания насекомых... и звонкая дробь туканья дятлов, обычно слышная издалека, сейчас смолкла. Даже шорох листьев стих... вместе с ветром... Нехватка привычного фона, на который парень уже давно не обращал внимания, заставил насторожиться. Антон глянул на колдуна, неподвижно застывшего на берегу. Тот внимательно изучал противоположный берег озера. Крутой откос с росшими на нем соснами затягивал белесый туман, поднимающийся от воды, и разглядеть то, что рассматривал ведьмаг, не удалось. Парень пожал плечами: – «Что он здесь забыл?», не спеша побрел по узкой полоске берега к нему.
