Текст книги "Каждый выбирает по себе (СИ)"
Автор книги: Людмила Безусова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)
Скептически глянув на Антона, ведьмаг нехотя отложил грибной «шашлык». Невнятно пробормотав себе под нос «ох, человече, раз только поможешь, сразу норовят в дугу согнуть...», вскользь коснулся недвижного тела и, в одно мгновение вскочив на ноги, крикнул:
– Воды давай!
– Нет больше... – растерялся парень, – всю нагрел...
– Копай яму, – склонившись над телом, приказал колдун, – поглубже.
– Где? – не понял Антон.
– Да где хошь, – с остервенением встряхнув девицу, рявкнул Отлюдок.
– Большую?
– Копай! – «Мертвая» девица, не открывая глаз, клацнула зубами в сантиметре от лица отпрянувшего от неё колдуна, полоснула длинными когтями по его обнаженной груди. – Да копай же... – ведьмаг коленом придавил к земле страдалицу, вмиг превратившуюся в разъяренную фурию, с воем рвущуюся из мощного захвата.
Антон, заметив, как буграми вздуваются мышцы на спине колдуна, кинулся к своей сумке, и придвинулся к месту сражения, примериваясь, как половчее ударить ножом, чтобы не задеть ненароком ведьмага. Тот, краем глаза уловив маневры парня, скорчил ужасающую гримасу, недвусмысленно приказывая – «Делай, что сказано, а я сам тут...».
Отскочив от борющихся, парень воткнул лезвие в дерн, вывернул пласт земли. Обнажилась рыхловатая влажная почва в переплетении мелких белесых корешков. Антон, стараясь не вслушиваться в жуткие звуки за спиной, торопливо рыл яму – где ножом, а где и руками, срывая ногти и сдирая кожу об острые срезы перерубленных ножом корней. Истово, не раздумывая, зачем и для чего... После хищного оскала девицы как-то враз пропало желание переспрашивать колдуна и думать о том, зачем тому понадобилась яма.
Наверное, у каждого есть свой скрытый талант, проявляющийся только в стрессовых ситуациях. Стоя по пояс в круглой ямине с осыпающимися краями, Антон не верил своим глазам. За такое короткое время и столько земли перекидать голыми руками! Однако толком полюбоваться «плодами своего труда» ему не дали – Отлюдок швырнул ему под ноги брыкающуюся пленницу. «Черт, совсем отключился от реальности...» – парень отшатнулся от неё, словно от чумной, в два счета выскочил из ямы. Говорят, безумие заразно...
– Чего встал? Помогай... – Антон малодушно отвел взгляд в сторону. В душе тяжело заворочался громадный червь сомнения – не то делают, не то, стоило тащить на себе бездыханную девушку, чтобы, едва она ожила, заживо похоронить, но спорить не стал. Стоя на четвереньках, молча сбрасывал перемешанную с травой и хвойным опадом землю на дно, не заглядывая в середину ямы.
– Довольно... – окликнул его ведьмаг, – отходи...
Парень поднялся. Невысокий округлый холмик слегка шевелился. С него медленно осыпались комья влажной почвы.
«Неужели больше никак нельзя было? Уж лучше бы убил её сразу, чем вот так – живьем...» – Антон торопливо сглотнул. К горлу подступила тошнота – настолько мерзко ему давно уже не было, хотя... В памяти, как по заказу, всплыли Кащеевы подземелья: – «Но там рядом всегда были друзья, а тут...». – Он с ненавистью глянул на Отлюдка, копошащегося у свежезасыпанной могилы. А как её ещё назвать?
– Пошли отсюда, – буркнул парень.
– Погодь чуток... – отмахнулся от него ведьмаг.
Внезапно воздух рядом с ними сгустился туманной дымкой и весьма ощутимо задрожал.
Антону показалось, что он стоит под высоковольтной ЛЭП – короткие волоски на теле поднялись дыбом, недолеченные до конца зубы невыносимо заныли, а все внутри затрепыхалось мелкой дрожью. Парень поежился, тело, словно ватой, набито. Он отступил на несколько шагов в сторону, оперся спиной о ствол старой ели, прикрыл глаза, стараясь справиться с подступившей слабостью. Трясучка вроде слегка утихла.
Что за ерунда? И только тут сообразил, что около деревьев тихо, а слабый гуд, похожий на гудение потревоженного пчелиного роя, идет от Отлюдка. Хорошо видная полупрозрачная воронка локального смерча закручивалась над его головой, свивая в жгут пряди длинных белоснежных волос. Колдун обходил по кругу насыпанный ими холмик, изредка наклонялся и, подхватывая в горсти землю, бросал её вверх. Вскоре между ними возникла рыжевато-коричневая завеса и скрыла от взгляда изумленного парня ведьмага. Крупицы перепрелой лесной почвы зависали в воздухе вопреки законам земного притяжения. Приблизиться к нему Антон не рискнул, просто присел под деревом и не сводил глаз с медленно вращающегося порошистого облака. Эх, хуже нет, чем ждать, а ещё тяжелее ждать, не понимая, что к чему....
– Что, сморило тебя?
«Неужели прикемарил? Так, может, мне все приснилось? Нет... – Антон сильно потер обеими руками лицо, разгоняя кровь. Проклятый колдун никуда не делся, и рьяно тормошил вялого парня. – Что он от меня хочет? – Плавающий спросонья взгляд остановился на ведьмаге. – Видок у него... Как из-под земли вылез... Да и я не лучше выгляжу, наверное... А девушка?».
– Ты не кори ни себя, ни меня, – заметив, как заиграли желваки на скулах парня, сказал Отлюдок. – Я ничего плохого сестре твоей не делал. Земля она ведь чем хороша? Любая погань ею примется и чистой вернется, потому всякая нечисть так и любит в норах хорониться, иначе скверной своей раньше времени бы захлебнулась. Смотри...
Нехотя повернул голову Антон туда, куда указал ведьмаг. Девушка лежала на прежнем месте у костра – измызганная одежда разодрана в клочья, а в прорехи тело светится, словно после бани розовато-матовое. Сердце на миг замерло и резво переместилось в низ живота, чтобы забиться там с удвоенным рвением. Парень стыдливо отвел глаза. Не то, чтобы он таким уж скромнягой был, но предпочитал разглядывать обнаженных девушек в более интимной остановке, а не так вот, исподтишка...
– Но разве это не жестоко? Вот так, не разобравшись...
– Иногда уяснять не стоит, что к чему. Ворочаться шибче надо... – Колдун закаменел лицом. – И что ты можешь знать о жестокости?
...Жадно хватая воздух раскрытым ртом, вынырнул мальчишка на поверхность реки. Охваченный пламенем крабль выносило на стрежень. Река, подхватившая погребальную лодку, ярилась, пытаясь перевернуть её, но широкая долбленка упорно держалась на плаву. Тоскливым взглядом проводил Родослав крабль, уносимый течением, потом развернулся и размашистыми саженками поплыл к берегу.
Почувствовав ногами илистое дно, встал во весь рост и медленно побрел к угрюмо замершим у самой кромки воды родовичам. Назад пути не было...
Увидел, как схватила за плечи мать метнувшуюся к нему навстречу Синеоку, прижала, всхлипывая, к себе, как вышел вперед князь... Одного лишь не заметил – как поднялся из воды громадный черный котище, сверкнул желтыми глазищами, брезгливо отряхнулся и двинулся следом за ним.
– Слова не держащим один путь в изгои... – Словно наотмашь хлестнул мальчика приговор князя. – Давший кров и хлеб следом пойдет... Все сказал. – Он развернулся и размашистым шагом пошел прочь.
Родослав с надеждой глянул на людей, застывших, как изваяния: суровые вои, хмурые мужики, зареванные бабы, не смеющие поднять глаз на отщепенца... Напрасно... ни один не пойдет против воли старшего, ибо выжить в лесах в одиночку... Даже слова не дали молвить в оправдание, точно не знали его с измальства...
– Трус! Предатель! – и толпа взорвалась криками.
Понурив плечи, мальчик медленно побрел по берегу, чтобы не слышать криков за спиной, потом, едва сдерживая рвущие грудь рыдания, побежал, стараясь как можно скорее убраться подальше от селения, куда дорога ему теперь заказана навечно.
Темная четвероногая тень, не обгоняя человека, шаг в шаг следовала за ним.
Когда уже не было сил сдерживаться, Родослав заголосил навзрыд, напрочь позабыв отцовское напутствие «Слезам воли не давать». Чуть успокоившись, зло отер горящие щеки, прислушался. Тишина вокруг стояла мертвая: ни шороха листьев, ни птичьего посвиста, ни гуда вездесущей лесной мошки.. Обступивший мальчика лес замер от всплеска человечьего отчаяния, даже бродун ветер, беззаботно гуляющий в кронах деревьев, притих. Далече ноги занесли, да делать нечего – теперь это его дом... Придется отлюдком жить. Он снова всхлипнул, представив ожидающую его участь. Не может человек жить один! Не может!
– Беда, что текучая вода – набежит, да схлынет...
Родослав резко развернулся на голос. Неужто кто-то осмелился последовать за ним? Неужто?..
Неясная тень, сливающаяся с кустами, скользнула к мальчику. Тот едва удержал вскрик – хоть и старались жить родовичи с лесом в мире, да только потаенок много скрывалось в пущах. А о таком и знающие не сказывали... Черный, как смоль, котище встал перед человеком, плотоядно облизнулся, прищурил медовые глаза.
«Ужель лесовик самолично познакомиться вышел? – Родослав напрягся. – И то дело, нечего зазря по лесу кажному бродить...».
– Не гневись, Лесной Хозяин, я не со злом пришел. Дозволь гостем быть...
– Да ладно тебе, живи, сколько хочешь, – внезапно хмыкнул «лесовик», – мне-то все одно, я сам здесь такой же гость.
– Как это? – не сводя глаз с ухмыляющейся физиономии кота, справился мальчик. – Разве ты не дух лесной?
– Скорее я перелетная птица – сегодня здесь, завтра там... Что дальше делать будешь?
Родослав озадаченно оглянулся. Вопрос застал его врасплох. Как выжить в лесу без оружия, без огня? Об этом ещё не думалось, глаза застили горе и обида... Ведь не его вина, что нарушил обряд, что не смог проводить отца в Ирий, он просто ... От внезапно мелькнувшей догадки мальчик замер:
– Ты?
– Да, – с легким сердцем ответил кот, – я полагаю, крода – лишенный смысла обычай. Дурашка, подумай сам, зачем мертвому свита? – Он воинственно встопорщил усы. – На Калиновом мосту всегда есть кому встретить и проводить, там каждый в ответе сам за себя...
– Зачем? Кто тебя просил? – От бессильной ярости у Родослава сжались кулаки, да что такому громадине сделаешь.
– Тебе ещё жить и жить... Пошли, провожу тебя.
– Куда?
– За Кудыкину гору... – котеич развернулся, и, не глядя, идет ли мальчик за ним, исчез в колючих зарослях ожины.
Родослав, охнув, кинулся за ним. Все же лучше такой наперсник, чем одиночество... Лихо продравшись через ежевичник, догнал кота, пошел рядом, благо, что тот никуда не торопился, спросил:
– А как величают тебя, чудо-юдо лесное?
– Баюн, – отозвался кот, не повернув головы, – и давай без всяких этих «любезностей», а то разорву!
Мальчик едва увернулся от зубок, клацнувших рядом с плечом, опасливо покосился на загадочного спутника и решил до поры до времени держать язык за зубами, хотя расспросить хотелось о многом...
Отлюдок замолчал так надолго, что Антону стало не по себе. Дальше делать-то что? И не спросишь – сидит ведьмаг, словно истукан деревянный. Наконец, парень не выдержал, коснулся руки молчащего.
– А с ней что? – он кивнул на девушку.
– Скоро придет в себя... Отваром отпоишь, отлежаться дашь, да идите себе своей дорогой, как на роду написано... – Колдун встал, подхватил свой мешок, забросил на плечо. – Ну, всё, прощай... – Он потянулся за луком.
– Как всё? А Людмилу искать?
Красноречивый взгляд ведьмага, брошенный сначала на Антона, а потом на девушку, не нуждался в лишних словах.
– Это не сестра, – опасаясь гнева колдуна, парень виновато опустил голову. – Это я нашел... там, в лесу... Ну не мог же я бросить её там, без помощи! Ну не по-людски это! – он поднял глаза и опешил, увидев саркастическую усмешку напарника. – Что?
– Поражаюсь, как ты при такой наивности до сих пор по земле живой ходишь... – Антон в ответ пожал плечами. – Видать и впрямь у тебя сильный хранитель. Только рискуешь ты сильно – девица-то ведь непроста. Хорошо, коль добром за спасение отплатит, а вот если... Не люблю ведьм, никогда не угадаешь, чего от них ждать.
– Ты же сам ведьмаг!
– У нас разный подход к делу...
*****
Придя в себя от негромкого разговора, Чернава прислушалась к своим ощущениям. Ничего не болит, только колет что-то в спину, что-то очень похожее на острый обломок ветки – ну да это ладно, не смертельно, потерпим. Главное, жива, а падение закончилось легким испугом. Аукнутся ещё Соловью его шалости! Надолго запомнит, как ведьму затрагивать!
Сквозь полуопущенные ресницы Чернава осмотрела сидящих у костра людей. С первого взгляда определиться невозможно, но явно не лиходеи. Она чуть пошевелила пальцами рук – свободны... Окаянники такой оплошности не допускают... Теперь бы ещё узнать за каким делом эти люди в мир отправились, да если повезет, в попутчицы напроситься... Странная парочка: от того, что постарше, чарами веет недюжинными, второй, с короткой щетиной на лице и русыми волосами до плеч, скорее подмастерье. Ишь, так в рот старшому и заглядывает, знамо дело, простак...
– А что с ней такое было?
– Вишь какое дело получается... За ней ведь Смерть приходила, да не забрала отчего-то, пожевала со смаком, да выплюнула...
Чернава мысленно содрогнулась – неужели Морена все-таки её настигла? Тогда почему выпустила? Забыв про опасливость, полезла за пазуху, ухватилась за ладанку, висящую на витом шнурке. На месте оберег... От сердца отлегло. Напрасная тревога, ошибся колдун... Девушка, не сводя настороженного взгляда от сидящих к ней спиной людей, постаралась перевернуться на бок, чтобы оглядеться получше.
Почуяв движение позади, старший оглянулся и тут же вскочил на ноги.
– Что? – второй (все-таки не ошиблась.... недотепа...) недоуменно глянул на него, потом перевел взгляд на девушку.
Пальцы ведьмы недвусмысленно сжались в защищающем жесте.
– Ну, что, девица, сказывай, куда путь держишь, да что с тобой стряслось? – колдун мрачной глыбой навис над приготовившейся дать отпор Чернавой. – Не старайся зазря, я ведь тоже не лыком шит. Не будем сызнова брань чародейную устраивать, нам и так обоим досталось, да и тебя немного потрепали.
Толку притворяться! Чернава поднялась на ноги, выпрямилась во весь рост. Со спутанных волос, упавших на плечи и лицо, посыпались комочки земли, уже слегка подсохшие. Ничуть не смутившись пристальных мужских взоров, неторопливо, словно собираясь с мыслями, огладила руками тело, поправила разорванную одежду, откинула назад спутанные пряди.
– Знахарка я, местная, – ответствовала она, – заплутала...
От её быстрого мимолетного взгляда у Антона пересохло во рту – все оказалось так, как он себе и представлял: в глубине васильковых глаз, опушенных густыми ресницами, пульсировал зрачок, будто черная дыра, ведущая в глубины неизведанные.
– Ага, в ста милях от человеческого жилья... Да и впервые вижу ведьму, что идет собирать травы со всем своим скарбом. Не надорвалась, милая? – издевательски поинтересовался колдун. – Да нам-то какое дело? Иди куда шла подобру-поздорову...
– Благодарствую за помощь, – смиренно ответила девушка, подхватывая свой узел с вещами, – чем смогу отплачу при случае.
Глядя вслед скрывшейся ведьме, парень вздохнул:
– Отчаянная... Одной по лесу ходить... Вдруг на зверя нарвется? И так едва не погибла... Ты зачем её отпустил просто так?
– У каждого своя нужда. А она в провожатых не нуждается, её судьба ведет. Свидимся ещё...
Антон сильно в этом сомневался. И пожалел, что даже имя не спросил...
*****
Едва заросли скрыли от глаз Чернавы костер, она прибавила шагу, стараясь, как можно быстрее убраться дальше от негаданных «спасителей». Привычка никому не доверять прочно сидела в крови ведьмы. Ощипывая по пути ягоды с кустов боярышника (во рту стоял горьковатый привкус дрока), она припомнила, как смотрел на неё подмастерье колдуна, словно диво-дивное увидал, восторженных глаз не сводил... А на что смотреть-то было – одёжа рваная, сама грязна, как шишимора болотная... Забавный... Видел бы он её во всей красе, тогда бы дар речи потерял, а так... хотя и эдак не шибко разговорчивый оказался... А лицо-то какое знакомое, хотя поклясться могла Чернава, что никогда прежде не встречала ни его, ни колдуна.
Услышав поблизости слабенькое журчание воды, ведьма обрадовалась. В круге молодой зеленой травы по капельке пробивался на поверхность крохотный родник. Споро расчистила Чернава от сухолома заваленный источник, выкопала руками небольшое углубление, присела рядом, дожидаясь, пока наберется хоть немного. Умыться никак не помешает – кожу так и колет мелкими иглами, да и переодеться надо. Перетрясла узел с вещами, доставая запасное одеяние (то, в котором была, только и осталось выкинуть), досадливо вздохнула: – «Ежели я так часто вещи выбрасывать буду, к Словену голая добреду, то-то потеха будет зевакам...» и торопливо сплюнула через левое плечо, чтоб не навлечь дурными мыслями на себя новую беду. Взвесила на руке кошель с серебром – вроде все цело, на первое время должно хватить, а там придется подыскивать себе какое-никакое занятие, только колдовать – ни-ни, ни в коем разе, пусть Морена наверняка следы беглянки потеряет.
Пока плескалась ведьма, ойкая от стылой родниковой воды, оттирала пучком травы присохшую к телу грязь, солнце опустилось за кромку леса. В густых сумерках оживился лес, загомонил на разные голоса, провожая уходящий день, а потом разом притих, замер сторожко – ночной зверь на охоту вышел, тут уж хоронись, кто как может.
И Чернава не решилась в темноте путь продолжать – очертила обережный круг, сунула под голову узел с тряпьем, да и прикорнула прямо на траве, не разводя огня.
Поутру, едва развиднелось, бодро вскочила – предрассветный холодок долго залеживаться не дал. И то дело, чего время зря терять?
«Ну что ж, раз метла сломалась, дальше придется на своих двоих топать... – Можно было бы новую смастерить, да побоялась ведьма творить волшбу, чтобы не привлечь внимания Морены. Что ни говори, а свою магию Хозяйка ледяных чертогов издали почует. – Благо, что тракт недалече, доберусь как-нибудь...».
Она достала заветную монетку, истертую тысячами прикосновений, подбросила её на ладони, кинула, не глядя, за спину, да зашептала:
– Дорога пряма, дорога ровна, дорога коротка, укажи мне путь от лиха к счастью... Приведи меня, дорога-матушка, к добрым людям, к теплому крову... – и улыбнулась, глядя, как раздвигается трава перед ней, как ложится под ноги едва намеченная тропка.
Легко ступила на нее и пошла, не задумываясь особо, – заклинание надежное, не раз проверенное... выведет, куда надо... а монета заветная опять в потаёнке окажется, как приведет дорога на место...
*****
Как смерч, ворвалась Морена в свои покои, шуганула льнущих к ней мар. Те, как напуганные щенки, кинулись врассыпную, спасаясь от тяжелой руки негодующей хозяйки. Убить не убьет (нежить трудно изничтожить, на то она и нежить), а помучаться придется.
Гамаюн высунул голову из-под крыла, присмотрелся к вернувшейся, и заметался по клетке, отлично зная, что выхода нет. Что ещё Морена удумает? И так почти без перьев сидит!
Повезло вещей птице, не до него оказалось Властительнице смерти. Кинулась, спотыкаясь о подол своего длинного балахона, к льдине, плавающей без всякой опоры посреди зала, окунула руки в спутанную кудель.
– Где же она, где?
Лопались ниточки чужих жизней, разрываемые в спешке нетерпеливой Мореной – какая намеренно, потому что время бытия её вышло, а какая и случайно, цепляясь за острые когти разгневанной Пряхи. Только нужная не попадалась, словно сгинула неведомо куда Чернава, а ведь не может такого быть, никак не может... разве что появился кто-то, кому под силу укрыть непокорную ведьму от всевидящей пряхи. Да только в это с трудом верилось...
ГЛАВА 7
В два шага пересекла Чернава поляну – и вот уже нет её, только ветки кустарника, скрывшего хрупкую фигурку, едва шевелятся, возвращаясь на место.
«Хм, одень её в джинсы и топик, вряд ли отличишь от девушек поколения „next“... – Антон задумчиво посмотрел ей вслед. – Не видел бы сам её недавние выкрутасы, никогда бы не поверил, что это ведьма... А ведь уже кое-что повидал в этом мире, пора бы начать соображать где нечисть, а где человек. Хотя не все же здесь подобны Кащею, – он слегка поежился, – самой большой достопримечательности здешнего паноптикума. Слава богу, бывшей... Никому не веря, можно в два счета свихнуться».
Немного удивившись безмолвию вокруг, парень оглянулся, гадая, отчего притих ведьмак.
Отлюдок висел в полуметре от земли. Ноги слегка подогнуты, руки свободно опущены вдоль тела, такое ощущение, что он расслабленно плавает в ставшем необычайно густым воздухе. Обманчивое ощущение расслабленности, потому что под его веками беспокойно двигались глаза, словно старались не упустить не единой подробности из творящейся мистерии, недоступной обыденному взору. Но не это поразило Антона – тело ведьмага, как прозрачный скафандр, окружала тонкая трепещущая пленка, к которой тянулись пульсирующие жгуты: сверху – холодно-голубой, снизу – обжигающе-красный, заполняя оболочку его, как вода пустую бутыль. Самое странно, что цвета не сливались друг с другом, а существовали внутри каждый сам по себе, вращаясь калейдоскопом микроскопических точек. Парень зажмурился, надеясь, что это временное помешательство, вызванное недавним стрессом. Нет, ничего не изменилось после нескольких минут малодушной темноты: колдун так же висел на двухцветном иллюзорном шнуре, как одинокая бусинка в фенечке юной модницы. Как такое может быть? Как? Последнее «как?» Антон буквально выкрикнул.
Мгновенно открывший глаза – спокойный взгляд, как у снулой рыбы – колдун отрешенно глянул на парня и опустился на землю, встав во весь рост.
– Что опять случилось?
– Ты... – Антон руками попытался изобразить то, что видел. Слов у него явно не хватало.
– Одно из правил мирного сосуществования – не спрашивай слишком много, чтобы не получить резкий ответ... – Колдун закинул на плечо свой лук, подхватил котомку и пошел прочь, небрежно бросив на прощание: – Даже если и увидел что-то непонятное тебе... Не всем твое любопытство придется по нраву...
Опешивший Антон пару раз открыл, закрыл рот, соображая, что сказать и только потом сообразил, что возражать, собственно говоря, некому. Он остался на поляне один.
Бежать следом? Чтобы получить ещё одну отповедь, более хлесткую? А если Отлюдок уходит совсем? Тогда ещё унизительней – догонять уходящего колдуна, в открытую признавая, что страшишься этого бесконечного леса, обрыдшего до зубовного скрежета. Как бродячий пес, лететь сломя голову следом, каясь в собственной никчемности... Этого Антон тоже не хотел. Он немного потоптался на месте, разрываемый на части противоречивыми желаниями, и, ничего не решив, уселся у костра. Пусть будет, как будет... Как там Баюн говорил? Судьба-а-а...
Сколько он просидел у затухающего костра, ожидая возвращения ведьмага, Антон толком так и не понял. Когда окружающий его лес начал расплываться, скрываясь в сгущающихся сумерках, он осознал, что ждет напрасно, и надеяться теперь точно уже не на кого. Отлюдок не вернется. Ну и черт с ним! Была без радости любовь, разлука стала без печали... Пока не стемнело окончательно, парень, стараясь не отходить далеко от огня, насобирал валежника (благо, что валялось его тут в избытке). Особо обрадовался небольшой елочке, вывороченной ураганом давным-давно. Как это он удачно споткнулся, а мог мимо пройти, уже ведь ни черта не видать...
Сначала в огонь полетели тонкие веточки с остатками хвои, потом Антон переломил об колено тонкий ствол, высохший до звона, уложил обломки крест-накрест в кострище. Голубоватые язычки пламени робко облизнули предложенное угощение, словно пробуя его на вкус. Понравилось... Вскоре огонь, рассыпая обжигающие искры, взметнулся почти до неба.
Всё бы ничего, да только темнота за пределами круга света казалась по-прежнему опасной, особенно если напряженно вслушиваться в звуки, то и дело доносящиеся из чащи. Парень каждый раз вздрагивал от резких пугающих вскриков за спиной, старательно убеждая себя, что любой зверь боится огня и к костру не полезет. Пока помогало, но надолго ли? Последней каплей стал одинокий волчий вой, к которому вскоре присоединился целый хор. Вот этого слитного завывания нервы Антона уже не выдержали. Поминутно оглядываясь, он достал из сумки веревку и, наплевав на костер, который за ночь наверняка прогорит, шустро забрался на ближайшую разлапистую ель с мощным стволом. «Так-то оно надежней будет», – успокоено думал он, устраиваясь в переплетении веток высоко над землей, и обматывая веревку вокруг пояса.
В некрепкий сон, сморивший парня, вплелись далекие бесплотные голоса, похожие на шелест листьев на ветру, зашуршали-запели: – «Наш... ты только наш...».
Встрепенувшийся Антон едва не свалился с дерева, только натянувшаяся до предела веревка удержала его от падения. Напряженно прислушавшись, он облегченно выдохнул – приснилось... Жаль, что не приснилось все остальное... Похоже, добрая сказка кончилась, добро пожаловать в мир реальный. Теперь рядом нет ни кота-советчика, ни угрюмого колдуна (вот сейчас он был бы рад и ему!), ни Людмилы...
Остаток ночи тянулся бесконечно. Тело затекло от неудобной позы, хотелось есть, пить, хотелось двигаться, а не сидеть сиднем. Идти хоть куда-нибудь, создавая иллюзию бурной деятельности по спасению сестры, потому что отказываться от своих планов Антон не собирался. Если не он, то кто? Но и слезать с дерева парень не торопился – блукать в темноте смысла нет... разве что искать новых приключений... на мягкое место...
Когда небо слегка посветлело, предвещая скорое начало нового дня, замаявшийся от безделья и невеселых мыслей (чего только не передумалось за эту долгую ночь) парень слегка оживился. Внимательный оценивающий взгляд – все ли спокойно внизу? стоит слезать? – и легкий ступор от увиденного. Вокруг ноги, упиравшейся в ствол дерева, явственно обрисовался просвечивающийся контур, такой же, как у Отлюдка. Антон мысленно простонал: – «С кем поведешься, от того и наберешься... Что за хрень такая?». Он, не сводя глаз с аномально выглядевшей ноги, осторожно сдвинулся – неощутимый абрис сдвинулся вместе со ступней, а в остальном ощущения собственного тела ничуть не изменились. Ну и ладно, жить не мешает! Пусть будет... Потянулся руками к лицу, прогнать остатки сна энергичным растиранием, и замер. Исцарапанные, местами кровоточащие кисти с «траурной» каймой под ногтями охватывал тот же контур. В голове сами собой всплыли слышанные не раз слова «аура... биополе...». Жаль, что он не видит себя со стороны – забавное, должно быть, зрелище... Но с чего у него вдруг открылись такие способности? Парень слегка сдвинул руки, чувствуя упругое сопротивление. Такое ощущение, что сжимаешь невидимый воздушный шарик... А если сжать его сильнее? От резкого нажима словно что-то взорвалось с громким хлопком и теперь в воздухе между сблизившимися ладонями висел расплывчатый сгусток, больше похожий на смотанные в клубок нити тумана. Антон растерянно дернулся назад и стукнулся головой о ствол. Туманный сгусток пропал, словно был игрой не вовремя разыгравшегося воображения. Что ж это такое? Потерев ноющий затылок, парень снова решил поэкспериментировать, тем более, что это было гораздо интереснее, чем просто ждать приближения рассвета.
Новые попытки ничего занимательного не явили – шарик величиной с грецкий орех послушно появлялся, висел, пока между ладонями оставался зазор сантиметров в десять и исчезал при сближении или удалении рук. Довольно скоро Антону надоело забавляться, тем более что практической пользы от этого сгустка не было никакой – он не грел, не светил, и подсказать, что же делать дальше, никак не мог. Единственная радость, что за игрой парень едва не прозевал восход солнца. Тот наступил как-то неожиданно. Пылающий полукруг светила медленно выползал из-за леса, разгоняя остатки утренних облаков. Да и шарик померк на свету, стал едва видимым, как и очертания вокруг тела. Досадливо вздохнув, парень слез с дерева. Потоптавшись немного у потухшего костра (разводить новый особого желания не было), он махнул рукой (какая разница куда идти?) и побрел себе потихоньку, стараясь не углубляться в заросли. Впрочем, торопиться особо было некуда. Предстоящий день оптимизма не внушал ...
*****
– Ну, что делать будем? Сейчас пойдем или как?
Вопрос ошарашил Людмилу, едва успевшую оторвать голову от подушки. Немигающий взор Баюна, терпеливо сидящего у кровати, пылал жаждой деятельности. Подушечки передних лап сжимались, на миг выпуская острые когти, и вновь прятали их. Кончик хвоста слегка подергивался, выдавая волнение котофея.
– Куда? – зевая во весь рот и потягиваясь, спросила она.
– Куда, куда... – ворчливо повторил Баюн, – заспала? Антона спасать...
– Из лап коварного ведьмага? – отшутилась чародейка, – ты ж сам сказал, что ничего плохого Антону не грозит. Или не так? – грозно нахмурила она брови, но кот не поддался на провокацию.
– Так, всё так, но не стоит бросать брата на произвол судьбы...
– А то ведьмаг его плохому научит... – закончила недосказанную фразу Людмила. – Никуда мы не пойдем, – поднимаясь, сказала она.
– Как? – удивился кот, – а вот вчера ты готова была в ночь бежать за ним!
– Так на то она и ночь, чтобы мудрости учить...
– А чего удумала дальше делать? – Кимря сидела за столом, где уже дымился самовар, и старательно (в который раз!) переставляла плошки с вареньем и медом. Она никак не могла решить, что же придется больше по вкусу чародейке. Домовиха снова признала её хозяйкой и теперь старалась изо всех сил, чтобы загладить свою вину.
Кимря зря тщилась. Людмила равнодушно скользнула взглядом по столу, так и не отведав ничего из приготовленных домовихой яств, выпила «пустого» душистого травяного чаю. Мысли её витали далеко отсюда. Посидев немного молча, она повелительно щелкнула пальцами и сноровисто подставила руки под увесистый фолиант, возникший перед ней прямо из воздуха.
– А причину непонятностей искать будем... – пояснила чародейка. – На месте.
Баюн, заметно нервничающий, терпеливо улегся рядом.
– Ну, что ты хвостом всё дергаешь? – недовольно оторвалась от чтения Людмила, – что не так?
– Понимаешь, – медленно начал кот, внимательно следя за реакцией Бабы– яги, – Отлюдок не простой человек...
– Это я уже знаю. Он ведьмаг сильнейший. Что дальше?
– Дак ведь характер у него... Как бы он парня не отшил...
