Текст книги "Каждый выбирает по себе (СИ)"
Автор книги: Людмила Безусова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)
Каждый выбирает по себе.
Пролог
Заложив крутой вираж над притихшим лесом, растрепанная метла сорвалась в крутое пике и притормозила только над вершинами заснеженных деревьев. Порыв встречного ветра едва не сбросил наездницу, с головы до пят закутанную в меховую епанчу, на острые пики еловых верхушек. Едва удержав помело на лету, Чернава громко выругалась, осмотрелась, слегка подправила курс и, плавно развернувшись, ужом скользнула в узкую безлесную прогалину среди сплошной чащобы.
Хаотическое нагромождение ледяных торосов предстало перед ней, и только внимательный взгляд ведьмы смог разглядеть в них очертания обитаемого жилья. Она опасливо, стараясь не оскользнуться на корке наледи, прошла под аркой, украшенной орнаментом из расколотых черепов животных и людей. Венчал эту замысловатую вереницу черно-серый лунный диск. Чернава оглянулась. Пожалуй, эта аспидная чернота была единственным чужеродным вкраплением в голубовато-прозрачные тона ледовых глыб, и от нее было неимоверно трудно отвести взгляд. Ведьма стряхнула наваждение и поспешила к той, что приказала явиться немедленно.
– Звала? – с порога справилась она. Сзади донесся злобный вой разочарованных мар, не сумевших остановить слишком резвую ведьму. Чернава усмехнулась: – "А не по зубам добыча..." и, невольно понизив голос, спросила: – Зачем так срочно?
Словно не слыша, хозяйка не повернулась к ней, продолжая увлеченно заниматься своим делом. Её тонкая девичья фигура, до колен укрытая облаком распущенных снежно-белых волос, склонилась над чем-то не видимым гостье.
"Ну, что ж... не буду настаивать... подожду, пока не соизволит сама заметить званку..." – легким движением плеч ведьма скинула кунью накидку, о чем тут же пожалела – ледяные пальцы стужи тут же вцепились в разгоряченное полетом тело. Чернава нерешительно сделала несколько шагов вперед. Здесь, в этом царстве вековечного холода, ей всегда было немного не по себе.
– Он мертв... – голос рассыпался кристалликами льда.
– Мертв? Бессмертный? Но как?.. – ведьма порывисто бросилась к владычице ледяных чертогов и нерешительно остановилась, увидев, чем занята та.
Перед ней без всякой опоры висела округлая полупрозрачная льдина с нечеткими разводами пестрых пятен – коричневато-зеленых и изумрудно-синих с редкими прожилками голубых волокон. В середине неприглядной кучей высилась грязная спутанная кудель, от которой во все стороны тянулись пряди тонкой канители с маленькими подвижными фигурками на конце каждой нити.
– И боги не вечны... – обернулась пряха, поднимая вверх тонкий жемчужно-белый серп, зажатый в левой руке. Правой рукой она, не переставая, ворошила и перетряхивала пучок волокнистого сырца. – Последний "небожитель" покинул нас... – Извилистая трещина улыбки прорезалась на морщинистом лице. Оно казалось целиком высеченным из куска черного дуба и так же, как это дерево, покрыто грубой растрескавшейся корой. Красные угольки пылающих ненавистью глаз спрятались под наплывами тяжелых век. Светлые шелковистые волосы и точеная фигура плохо сочетались с ликом Морены и мерещились взятыми внаем. Домысливать у кого – ведьме не хотелось...
Ресницы Чернавы дрогнули. Только неимоверным усилием воли она заставила себя не опустить взгляд.
– Откуда такие вести? – справившись со своей минутной слабостью, спросила она.
– Гамаюн поведал... – хозяйка чертогов взмахнула рукой. Лунный проблеск сорвался с изогнутого лезвия серпа и осветил золоченую клетку с нахохлившейся птицей, похожей на ощипанного петуха, только вместо красного кокетливого гребешка у него торчком стоял изрядно потускневший золотистый хохолок. Гамаюн встрепенулся, поспешно спрятал голову под крыло, умудряясь все же подглядывать одним глазком за своей непредсказуемой властилиной.
– И о том, кто его и как, тоже растолковал?
– А как же, – скривилась Морена, – Баба-яга окаянная... А сама цела и невредима осталась... – Острое лезвие серпа с маху опустилось вниз, рассекая тонкие нити людского бытия. Чернава не выдержала, зажмурилась, но:
...оборвался на самой высокой ноте вопль роженицы, исторгающей из своего чрева дитя. Зашелся криком новорожденный и смолк. Повитуха зашептала, встряхивая младенца, и отпустила с горькими словами – "не жилец"...
...свистнула оперенная стрела. Вскинулся выжлятник, ненароком задевший растяжку самострела, настороженного на крупного зверя, выпустил из рук сворку с борзыми, выгнулся дугой и свалился навзничь под горестный вой пестуемых им псов...
...оборвал смех кряжистый мужик, закашлялся, поперхнувшись хлебной крошкой, схватился руками за грудь и упал бездыханный на стол под скорбные стенания жены...
..."мама, пить... мамочка, пить..." – мечется в бреду усыпанный гнойными язвами ребенок и выбивает из рук почерневшей от горя матери, склонившейся над ним, корчажку с водой...
Не выдержала звуков агонии, закричала, что есть мочи, ведьма, зажимая уши руками, чтобы не слышать всех этих предсмертных стонов, всхлипов, воплей...
Хлесткая пощечина ожгла щеку словно огнем. Тяжела рука у пряхи... пощады не ведает ни для кого...
– Слабая ты... – остановила её Морена, – хоть и верховодишь всеми. Но не затем звала, чтобы порадовать, а чтобы службу задать... Не властна я над жизнью и смертью Хранительницы путей, но мне не нужны соперницы.
– О чем ты? – прошептала не успевшая прийти в себя от выплеска чужой боли Чернава. – Разве мешала кому Баба-яга? Она и с нами-то знаться не захотела, все тишком да молчком в своем дому сидела, неужели теперь кому козни строить будет, она о тебе и не ведает.
– Силы она своей не ведает, а когда поймет что к чему, поздно что-либо менять будет. Власть она такая – ломает кого угодно...
Чернава не чуяла подвоха в безобидной ведьме-недоучке, свалившейся, как снег на голову. Конечно, планы ковена ведьм пошли прахом, но это пережили легко, мало ли дел на земле, чтобы ещё и в Навь соваться прежде времени.
– Но... – попыталась возразить она Хозяйке Зимы и осеклась под её гневным взглядом. Тут же стушевалась и поспешила перевести разговор в более безопасное русло: – Как она смогла?
– То неведомо мне... Смогла, знать не так слаба, как хочет показать... Твоя служба – убрать её. И чтоб ни следа, ни памяти не осталось... Ни у кого... Молчишь? – Чернава потупилась. – Так тебе замена легко найдется, только кликну, такая свара пойдет. За место верховной ведьмы Бабу-ягу голыми руками на клочки порвут, да мне это не надо... Пока не надо... Иди...
Морена повернулась спиной к гостье и снова занялась прядением, словно осталась в одиночестве.
С тяжелым сердцем Чернава вышла из ледяных чертогов, резким жестом отогнала надоедливых мар. За место под солнцем каждый борется, как может. Слишком легко ей в свое время удалось взять верх над своенравными колдуньями, не без помощи Морены, конечно, теперь хоть умри, а отслужи.
Ведьма зябко повела плечами, закуталась в мех по самые брови, подняла с земли свое обледеневшее помело и вскоре зависла над лесом, осматривая окрестности. Ну и местечко для жилья выбрала себе пряха! Отсюда до реки Смородины рукой подать...
Вдалеке, почти на пределе взгляда, темной полосой поднимается в небу дым, черной смрадной тучей клубится, даже досюда дух скверный доносится. Вот уж где согреться можно на всю жизнь... Молва идет, что не вода в той реке течет, а смола кипит, пузырями бурлит, огонь выше леса стеной полыхает, а через реку мост железный перекинут, докрасна раскаленный. Да кто об этом точно знает? Сама Чернава там никогда не была, да и не стремилась, как и любой из ныне живущих. А вот если Морене не потрафит, вполне может туда угодить, ответ-то все одно держать придется, за все дела, что в Яви творила...
Ведьма развернула кисть отводящим беду знаком – указательный и мизинец распрямлены, остальные загнуты вниз – в сторону дымного марева, задержала на мгновение, пока губы беззвучно шептали заклинание, потом, немного подумав, повторила, только в этот раз над чертогами Морены. Ей все равно, конечно, но лучше поостеречься.
Пряха подняла голову, прислушиваясь, и усмехнулась. До чего наивна Чернава, но исполнительна, пусть тешится...
ГЛАВА 1
– Ой, лихо у нас, Антон... – Баюн спрыгнул на пол и подошел к парню, заглядывая ему в глаза снизу вверх.
Парень хмыкнул – на убитого горем кот никак не походил: морда довольная, бока заметно округлились, угольно-черная густая шерсть лоснится, только кончик хвоста почему-то белый, хотя ... Он вспомнил, что раньше этот самый хвост выглядел весьма плачевно. Каким же ветром занесло сюда Баюна, так неожиданно покинувшего их? Неужто просто так пришел, на жизнь пожаловаться, но он, Антон, здесь при чем?
– Да, да, – Баюна нисколько не смутил скептический взгляд парня. Кот давно уже жил по принципу – "стыд не дым, глаза не выест" – и свои интересы для него всегда стояли превыше всего. Почти... – Без тебя никак не обойтись.
– В каком смысле без меня?
– В самом прямом... Беда случилась непоправимая... – внезапно в бархатистых тонах котофеева голоса дискантом прорезались страдающие нотки, звучавшие так же нарочито, как искусственный надрыв у исполнителей русского шансона, стонущих о якобы загубленной молодости.
– Беда? – поднял брови вверх Антон, удивленный такой резкой сменой настроения котофея, и не поверивший ему ни на грош. Баюн, конечно, лицедей тот ещё, но в этот раз роль ему не удалась. – Толку от меня? Где я и где вы...
– Только ты помочь можешь.
– А я-то тут при чем?
Опять туда? Но ведь он сам хотел... Антону стало немного неловко от своего недавнего стремления вернуться во что бы то ни стало, навеянного непонятно чем: то ли необъяснимым влиянием этой квартиры, казалось, ещё хранящей запах любимых духов сестры, то ли сложной адаптацией к реалиям современной жизни, или же слишком резким переходом к праздному ничегонеделанью. Этот мимолетный порыв оказался неподвластен осмыслению – просто до желудочных колик захотелось снова оказаться рядом с Людмилой. Сейчас же мозг парня словно проснулся от зимней спячки: это что же, опять бесконечные скитания? Снова в мир, в котором он так до конца не разобрался, действуя скорее по наитию, чем осознанно, частенько волей обстоятельств оказываясь на волосок от смерти и только случайно избегая её? "Там хорошо, но мне туда не надо..." – промелькнул верткой мышью и тут же пропал, вытесненный возмущенным воплем разума, фрагмент песни.
– Не о том говоришь, не о том, – совершенно безнадежным тоном сказал кот, усевшись у ног парня. – Я вот думаю, что приобрел ты гораздо больше, чем потерял. Подумаешь, парочку другую шишек набил, зато такого ты никогда и нигде не испытаешь, хотя это с какой стороны посмотреть... – Баюн с интересом уставился на дергающийся кончик своего хвоста, словно сроду не видел ничего более увлекательного, а больше его ничего и не волнует.
Сначала парень потерял дар речи, а потом заорал на кота:
– Пару шишек, говоришь? Да меня Кащей чуть не убил, и Птах твой разлюбезный тоже... А Тимка там вообще ни при делах был! К нему чего приклепывались? – Сердце тоскливо сжалось. За мальчишкой он скучал больше всего, и острая боль лишь усиливалась от понимания того, что они не увидятся уже никогда, и с Людмилой тоже. По крайней мере, в этой жизни...
– Ну, с тобой же все в порядке... – котофей наплевательски отнесся к крику души парня, – а вот Баба-Яга пропала...
– Как? – выдохнул Антон.
– Если б я знал... А мне, поверь, многое ведомо... В-общем, решай, ты идешь со мной или нет?
Легко сказать – решай... Выбор всегда сложен, неважно какой, даже если просто выбираешь чай в магазине и то порой сомневаешься "а не ошибся ли ты?", а тут тебе предлагают невесть что... Насколько проще все было с зеркалом – оно само за всех все решило, а здесь... Антон задумался: – "Толку от меня ноль, ну чем я могу помочь Людмиле? Я не воин, не колдун, силой немереной не обладаю, умом и сообразительностью, как птица говорун, тоже особо не отличаюсь...". Парень отрешенно обвел взглядом комнату. Томноокая дама, слегка прищурив темные глаза, в упор смотрела на него. Сложенный веер из пушистых длинных перьев лежал на её ладони. Лежал... а ведь раньше прикрывал глубокий вырез платья. Игра теней или он видит это на самом деле? Антон по широкой дуге обогнул кота, подошел поближе к стене, всматриваясь в лицо, мастерски выписанное искусным художником давным-давно. Несмотря на то, что паутинка тонких, хорошо заметных, трещинок покрывала картину, женщина не казалась простым изображением. Она жилА... Здесь и сейчас...
Парень не выдержал, прикоснулся к картине – кончики его пальцев уперлись в шершавую поверхность. Он надавил сильнее. Жесткий холст чуть прогнулся и тут же, словно предупреждение, короткий булавочный укол заставил Антона отдернуть руку: – "Черт...".
– Что ты там застрял? – немного сварливо окликнул его кот. – Решил?
Дама внезапно лихо подмигнула Антону, её губы слегка шевельнулись, и мгновенно, словно застеснявшись своей выходки, она прикрылась раскрывшимся веером.
– Ты видел? – обернулся парень к котофею, указывая на портрет.
– Нашел время любоваться, там, может, твоя сестра погибает, а он на чужих женщин пялится...
– Она со мной разговаривала...
– Да? – заинтересовался Баюн. – И что сказала?
– Не горюй, прорвешься... – растерянно повторил парень.
– Тогда какие проблемы, – обрадовался кот, – главное, принять благословение...
– А кто это?
– Да какая тебе разница? Считай, что тебе Судьба знак послала. Пошли... – кот прошмыгнул в коридор. Судя по всему, для Баюна альтернативы не существовало, он не сомневался в решении Антона, но кое-какие вопросы следовало бы прояснить. Парень тщательно запер дверь, сунул связку ключей в карман и обернулся к котофею, терпеливо сидящему на лестничной клетке.
– И что теперь?
– За мной... – котофей, задрав хвост трубой, двинулся вниз по лестнице.
– Что, мы ещё куда-то пойдем? А прямо сразу нельзя – раз и там? – удивился Антон.
– Юморист... – отозвался Баюн этажом ниже и ворчливо добавил: – Привыкли – "по щучьему хотению, по моему велению, езжайте сани сами". Ан нет, не получится, тут ножками потопать придется.
– А что так? – догнал его парень уже у самого выхода на улицу.
– Я ж не чародей, сам ещё туда-сюда, а вот тебя перетащить никак не смогу, придется точки перехода искать.
– А что, такие существуют?
– А как же! Ткань времени тонка, как кисея, для знающего где искать, лазейка в мироздании всегда отыщется.
– А ты хоть знаешь? – Антон с сомнением глянул на Баюна.
– Интуитивно догадываюсь...
– А вот мне хотелось бы знать точно, – парень внезапно сообразил, что на улицах города здоровенный кот будет вызывать нездоровый интерес. Хорошо, если их прогулка не закончится в психушке.
– Не бойся, проблем с этим не будет, – предвосхитил его вопрос кот. – Никто меня вообще не увидит.
– Хвост случайно не отдавят? – едко поинтересовался Антон, – у нас иногда шибко людно бывает, особенно в час пик.
– Не бойся, – торопливо поджал под брюхо свою гордость котофей, – они меня подсознательно сторониться будут, как любую нечисть.
– Может, ко мне зайдем, я переоденусь, деньжат побольше захвачу, документы... – через полчаса, убедившись, что кота действительно никто не видит и суетливая людская река обтекает его вместе с котом, словно заговоренного, спросил Антон. – Твои точки перехода на другом конце света могут находиться.
– Нет, – Баюн резко свернул и остановился перед светофором, желтый огонек которого энергично мигал. В двух шагах от них нетерпеливый водитель газовал в ожидании зеленого сигнал, от чего мотор стареньких "Жигулей" захлебывался надсадным ревом. – Хочешь, скажу, о чем ты сейчас подумал?
– Ну?
– А он неплохо ориентируется в правилах дорожного движения... – Антон скорчил скептическую гримасу. – Да не старайся, у тебя на лице все написано было... Я ж не вахлак какой, под колеса лезть. Механизмы опаснее людей, они ничего не чувствуют, просто выполняют заданную функцию. Им глаза не отведешь... – Котофей едва успел увернуться от толстой суматошной тетки, зигзагами перебегающей дорогу на "красный", и едва не врезавшейся в него. – Вот дура, хоть бы подумала, на тот свет всегда успеешь... – крикнул он ей вслед.
– Зря стараешься, она ж тебя все равно не услышит.
– Зато почувствует...
Действительно, тетка внезапно остановилась, ошалело закрутила головой, схватилась за сердце и медленно, едва переставляя ноги, побрела прочь, абсолютно забыв о том, что она куда-то торопилась.
– Лихо ты её, тебе в ГИБДД цены не было бы...
– Да я и без того высоко "котируюсь", – скаламбурил Баюн и длинными прыжками понесся через дорогу перед самым носом замерших автомобилей.
Антон догнал его только в конце квартала.
– Стой, куда несешься, я ж не спринтер, за тобой гоняться, от меня уже люди шарахаются, того и гляди, хватать начнут, решат, что от милиции убегаю...
От быстрого бега пересохло во рту. Парень притормозил у стойки с напитками, кинул девчонке-продавщице две мятых десятки, с наслаждением влил в себя литр минералки, и огляделся. Лоснящаяся черная шкура опять мелькала далеко впереди.
– А, – махнул рукой Антон, – где наша не пропадала... выкрутимся, если что... – он кинулся вслед за котом, не обращая внимания на недоуменные вскрики прохожих, случайно задетых им.
Шумный центр города остался позади, и теперь Антон, обливаясь потом, бежал по кривым закоулочкам, спотыкаясь на выбоинах растрескавшегося от времени асфальта, стараясь не потерять из виду кота. Внезапно Баюн нырнул в одну из подворотен и исчез. Парень прошел вслед за ним сквозь воняющую нечистотами арку и очутился в неухоженном дворе-колодце, оглядываясь по сторонам и мучительно соображая, куда же мог деться его провожатый.
– И долго ворон считать будем? – котофей возник словно из-под земли. – Догоняй... – он вильнул хвостом и...
Но тут уже Антон не сплоховал – вцепился в загривок кота:
– Э, нет, постой... – тот дернулся, но парень держал крепко, – изволь объясниться, куда ты так несешься?
– Да тут уже близко... – заюлил котофей, упираясь лапами в землю и стараясь помаленьку ослабить захват. – Вот туточки через калиточку и почти на месте будем...
– Учти, я ведь и передумать могу, – предупредил Антон, отпуская Баюна. – Теперь ты решай, как тебе быть...
– Ага, – слишком поспешно согласился тот, отпрыгивая назад.
Калиточка оказалась узкой щелью в полуразрушенной кирпичной стене, через которую, опасаясь испачкаться, брезгливо пролез Антон и сообразил, куда так несся котофей. Они оказались на задворках центрального рынка, а, точнее, около мясных рядов. Тучи мух роились над колодами для рубки мяса. Рядом на обитых железом столах лежали приготовленные для разделки коровьи туши. Неподалеку неспешно курили два мрачного вида мужика в некогда белых фартуках. Специфический запах убоины витал над всем этим великолепием.
– Печёночку попроси, а? – умильно заглядывая парню в глаза, мяукнул внезапно засуетившийся кот. – И пару-тройку килограммов от почечной части...
– Про запас хочешь взять? – оценивающе глянул на своего спутника Антон.
– Зачем про запас? – не на шутку обиделся тот, – сейчас поесть хочу, свеженького...
– Ну, ты даешь, – хмыкнул парень и пошел договариваться с рубщиками, прикидывая, хватит ли денег.
Денег хватало не только на мясо, но и на шаурму для Антона. Мясник оказался сговорчивым – мелко нарубил купленную мякоть аккуратными небольшими кусками, покромсал меленько печень, пока покупатель пытался объяснить, что они с друзьями решили пожарить шашлыки.
– Мне по барабану, что ты с ним будешь делать, хоть сырым ешь... – ухмыльнувшись на прощанье, вручил парню пакет с покупкой. Тот облегченно выдохнул и поспешил покинуть территорию рынка проторенным путем, через пролом в стене.
Пока Баюн насыщался, урча над первыми крупными кусками говядины и задумчиво медитируя над мелко нарезанной печенью, Антон в мгновение ока проглотил лепешку с начинкой и теперь сидел на лавочке во дворе дома, медленно потягивая через соломинку холодный чай "Нестле".
Мир снова стал прекрасен...
– Ну, что, теперь куда? – парень огляделся в поисках урны, потом зашвырнул опустевшую бутылку в ближайший куст сирени, потянулся и встал.
– Обратно...
– В каком смысле? А точку перехода искать?
– А чего её искать, она не мышь, по норам не шмыгает, на одном месте всегда, недалеко от дома бабки твоей, – проболтался разомлевший после еды кот.
Вот тут Антон пожалел, что поторопился выкинуть бутылку, а как иначе выразить шустрому котофею свое "фи"?
Прохиндей, сообразив, что брякнул лишнее, отскочил подальше от изменившегося в лице парня.
– Подумаешь, прогулялся слегка, тебе для здоровья полезно, а вот мне поесть надо было...
– Обо мне, значит, заботишься? Чтоб форму не потерял? А просто попросить не мог, там рядом магазинов полно.
– Ещё чего не хватало, всякую дрянь, сто лет назад замороженную, есть, – возмутился Баюн, – ты бы мне ещё курицу-гриль предложил!
– А что? Нормальная еда...
– То-то и оно, что "нормальная", непонятно чем напичкана. Ну да вам-то что, привыкли...
– Обратно на автобусе поедем, – без возражений заявил парень и побрел искать остановку. Этот район он знал плохо, а прохожих, уточнить дорогу, не попадалось.
– Мне там лапы оттопчут, – ныл кот, но без фокусов плелся сзади. Хитрец понимал, что слишком наглеть не стоит. Антон ему нужен. Без него Бабу-ягу ни в жизнь не отыскать, ну да об этом подумают, когда на месте окажутся, чего сейчас зря голову забивать.
– О, повезло, – обрадовался парень, когда набитый битком автобус, шедший от рынка, опустел через несколько минут. Люди как-то внезапно вспомнили о неотложных делах и, словно горошины из стручка, посыпались на улицу и устремились кто куда.
– Ага, – буркнул рядом кот, целую остановку ехавший плотно притиснутый к двери, так что та едва открылась, когда автобус притормозил на остановке, – сам о себе не позаботишься, никто не догадается... – и влез на переднее освободившееся место для "детей и инвалидов".
Антон, устроившись радом, смотрел на проносящиеся мимо дома, машины, деревья, но воспринимал их, как фантомные виденья. Мысли его неотвязно крутились вокруг пресловутой "точки перехода". Как-то слабо верилось в то, что она действительно существует в их густонаселенном городе, и никто до сих пор на нее не наткнулся. Он хмыкнул, может, кто и находил дыру в другое измерение, да рассказать никому об этом не успел... А что? Пропадают же люди бесследно, вон сколько объявлений на стендах около отделений милиции висит "Помогите найти... Ушел их дома и не вернулся...", а человека уже нет. Нигде – ни в этом мире, ни в этом времени... Ему ещё повезло, что вернулся. И опять, словно по кругу, завертелось в голове – а стоило ли возвращаться? Ведь если бы он остался, может, сестра и не пропала бы? Вдруг она его искать кинулась?
*****
– Ушел? – вскользь поинтересовался Птах.
Людмила вздрогнула и нехотя кинула.
– Насовсем?
– Думаю, да... – она отвернулась от бесенка, сморгнула, чтобы тот не заметил слезинки, предательски повисшей на реснице. От обиды сжалось сердце. – Даже не попрощался...
– А ты что ж? Вроде как звал с собой?
– А как я тебя без присмотра оставлю? – отшутилась ведьма. -Тебя толком не вЫходила. Пропадешь ведь... Опять же, дом на кого брошу?
– Хозяйственная, – одобрительно протянул Птах. – Похвально, конечно, только ты о главном упомянуть забыла... – Людмила удивленно изогнула бровь. – Для чего ты тут поставлена, больно уж приманчивое место. Сам удивляюсь, как до сих пор никто на него глаз не положил.
– Почему? А Кащей, запамятовал?
– Да нет, такого как забудешь... Сколько живу у тебя, все удивляюсь, как никто из ведьм на место Хранительницы не посягнул, такую силу в руках иметь кто откажется?
– Потому и не рискуют, что боятся с этой силой не совладать, – самоуверенно заявила Людмила, – не хочу больше об этом говорить. Мне и Бессмертного во врагах хватило, хочу пожить, не таясь ни от кого.
– Это как? – усмехнулся бесенок. – В люди выйти, что ли? Общения захотелось? Так тебя там и ждут... с распростертыми объятиями...
– Нет, просто хочу спать спокойно, не просыпаясь еженощно в холодном поту от каждого стука в стену, не вздрагивать от каждого звука за спиной. Знал бы так, каково мне дались эти годы постоянного страха?
– Да, а я и не заметил.
– А нельзя мне расслабляться было. Баюн мне сразу сказал – врагов здесь у меня немеряно, вопрос только в том, кто первый до меня доберется. С колдуньями я как-то поладила, а вот Кащей... – Людмила передернулась от отвращения. – Ну хоть в лес безбоязно ходить буду, а то у меня уже скоро все припасы закончатся, что насобирала. Кимря, – позвала ведьма домовиху, – а пошли-ка мы с тобой ревизию устроим, глянем, что у нас там из трав-кореньев осталось, да прикинем, о чем в первую очередь позаботиться надо.
Лучшее лекарство от тоски – работа, кропотливая, утомительная, а изнурительней занятия, чем подсчитывание и перекладывание с места на место бесконечного количества мешочков и узелков с компонентами зелий для всяческих потреб, Людмила не знала. Разве что дрова колоть, да в этом нужды особой нет, лето пока на дворе, год только на вторую половину перевалил.
День в трудах пролетел так незаметно, что Людмила спохватилась только к вечеру, когда в избе совсем стемнело, и вспомнила, что она сама не ела и о семье забыла. И тут же сообразила, что кормить ей особо некого... Опять стало до крайности тоскливо. Слабая надежда на то, что брат вернется, все-таки теплилась в душе, но, видно, не судьба им жить вместе...
Среди ночи вскинулась. Услышала, как, старательно приглушая голос, чтобы не потревожить её, разговаривает с кем-то Антон. Узнала ломкий басок Тимофея, обрадовалась. Воротились, однако... Надо хоть чаем травяным напоить... Она вскочила, накинула на рубаху шаль, вышла на кухню. Никого... А, во дворе сидят. И то дело, ночи теплые.
Распахнула настежь входную дверь и увидела, как удаляются прочь от дома два расплывчатых силуэта, едва заметные в слабом свете только народившегося месяца.
– Антон, вы куда? – Даже не обернулись. Неладно...
Споткнулась в потемках о брошенную кем-то бадью, пока, ругаясь сквозь зубы, потирала ушибленную ногу, парни скрылись в лесу, и почти сразу же оттуда донесся полусдавленный вскрик мальчишки: – "Пустите, гады...".
Людмила, формируя в руках боевое заклинание, кинулась на помощь.
*****
Войдя во двор Людмилиного дома, парень побрел через газон по протоптанной такими же, как он, торопыгами, тропинке к подъезду.
– Куда? – Антон обернулся на возмущенный мяв Баюна. – Нам в другую сторону...
– Задумался...
Кот обогнул дом с торца и остановился у обитой проржавевшим железом дверцы. На ней уродливой блямбой "красовался" не менее ржавый амбарный замок.
– Сколько хожу, ни разу этой двери не видел, – удивился парень, – а ведь мы с пацанами все здесь излазили, даже в подвалах дома были, подземный ход искали, хоть и влетело нам тогда безбожно.
Давным-давно Санька, Антонов друг детства, под страшным секретом поведал, что дед ему сказал (врет, верней всего просто подслушал!), что в доме есть подземный ход, куда он ведет, никто толком не знает, боятся потому что заходить далеко, там странные вещи творятся, и предложил самим проверить так ли это. Все с жаром ухватились за эту идею – летние каникулы, духота стоит неимоверная, даже на реку лень идти по такому пеклу, а в подвале по любому прохладнее, чем на улице. Санька потихоньку стащил у бабки ключи и вся ватага ломанулась на разведку. Обжитой оказалась только часть подвала, поделенная на маленькие клетушки, где рачительные жители дома хранили припасы на зиму, разные соленья-варенья, но это было не интересно. Куда больше манила другая половина, нехоженая, скрывавшаяся за высокой двустворчатой дверью, закрытой тяжеленной поперечиной. Но для любопытных пацанов это не преграда, поднатужились втроем, кое-как выдрали из прогнившего косяка ржавый костыль, удерживающий засов, и очутились в широком проходе, с низким полукруглым сводом. Прошли немного дальше по коридору и вернулись – остановила темень вокруг, света от слабой лампочки, падающего из обжитого подвала, было явно недостаточно. Вооружившись толстыми стеариновыми свечами, воодушевленные предстоящим приключением пацаны на следующий день снова отправились на поиски подземного хода. И угораздило же их взять с собой мелкого Вальку, что неотвязным хвостом ходил за своим старшим братом! Серега потом оправдывался: – "А что я мог сделать? Он мамке грозился нас сдать, тогда вообще бы в подвал не попали". Попали... Так попали, что по сей день вспоминать не хочется...
Валька сразу же начал ныть, ну, что возьмешь с первоклашки, а потом вообще потерялся. Толстые стены искажали звуки, крики мальчишек возвращались изменчивым эхом. Дрожащий огонек свечей давал мало света, едва-едва освещая их перепуганные лица. Найти мелкого, забредшего неизвестно куда, без взрослых шансов никаких не было. Им просто повезло, что дворник дядя Петя, бдительно присматривающий за детворой, почуял неладное и спустился в подвал, увидел сорванный засов и, без особого труда сообразив в чем дело, отыскал уже охрипшего от рыданий мальца, так что обошлось без особого скандала, хотя... Карательные меры, принятые отцом, Антон помнил до сих пор. Конечно, рассказывать об этом Баюну парень не стал, но то, что железной дверцы в торце дома никогда не было, он помнил абсолютно точно – вход в подвал вел из крайнего подъезда.
Котофей замер у створки, потом обернулся к парню:
– Что бы не случилось, чтобы не почудилось, не убегай, просто замри и не двигайся. Да и ещё, молчи... – он скептически глянул на своего спутника и добавил, – а лучше ни о чем не думай.
– А можно сейчас спрашивать?
– Спрашивай, – великодушно разрешил Баюн, не ожидая подвоха.
– Как ты откроешь дверь? Куда мы попадем? Что нас ждет? – Антон хотел знать все и сразу. – И откуда это, черт возьми, здесь взялось? Тут люди каждый день ходят, неужели никто ничего не видел, неужели никто ни разу не поинтересовался, куда же ведет "маленькая белая дверь в стене"? – съехидничал он под конец.
– Запомни, пригодится ещё не раз, – и котофей, упоенно прикрыв глаза, нараспев продекламировал:
