Текст книги "Каждый выбирает по себе (СИ)"
Автор книги: Людмила Безусова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)
–
*Ведогонь (ведогон) – по славянским верованиям, одна из составляющих души человека, «тело сновидений», или, как говорят оккультисты, эфирно-астральное тело
Резкий удар сердца, словно набатный колокол...
Вскинувшаяся Людмила затылком ударилась о балясину перил: – «Заснула все-таки, заснула...». Она приподнялась, разминая затекшие ноги, и опустилась бессильно обратно. Тело словно прошило иголочками холода. Морозный воздух обжег ноздри и глотку. Облачка пара вылетали при каждом выдохе и застывали туманными сгустками, медленно планирующими перед глазами чародейки, не давая толком рассмотреть темную расплывчатую фигуру, застывшую перед ней.
Людмила с ужасом вгляделась в красноватый отблеск глаз, мелькнувший в просвете капюшона, потом, собравшись, сплела в решетку пальцы рук, произнося заграждающий дорогу наговор. Леденеющие от стужи губы едва двигались.
Фигура шагнула ближе, не заметив стараний чародейки выстроить преграду.
Дверь позади Людмилы затрещала, выбиваемая запертыми друзьями изнутри, и, затрещав, точно сухой лист, прогнулась обратно, проминаемая снаружи неведомой силой, исходящей от твари.
Чародейка скатилась по ступеням, сметенная походя взмахом широкого рукава. Что ж, значит, пришло время тяжелой артиллерии!
– Оглянись!
Окрик заставил тварь застыть на месте. Грузная фигура медленно развернулась, откидывая капюшон. Точно вырубленное из цельного куска дерева темное лицо с повисшими вдоль щёк прядями белых волос преображалось на глазах. Теперь на Людмилу смотрела печальная юная дева. Вся скорбь мира сосредоточилась в её взоре.
– Не надо, пойдем со мной, – она протянула открытую ладонь Людмиле. Тонкая кисть слегка подрагивала в ожидании ответного жеста.
«Надо же, девица... такая кручинная... просто сердце заходится от жалости... – Опустились безвольно руки чародейки, выпустившие в воздух огненный рой, сумбурно закружившийся вокруг в ожидании указа. – К чему стараться? – Тоска змеей вползала в душу, лишая воли к сопротивлению. – Все впустую, все зря... Жизнь прожита напрасно... Так к чему цепляться за неё... Лучше вечного покоя ничего нет... Стоит только поддаться воле пришедшей и пропустить её туда, куда хочет... И идти следом...».
– Не смей! Не поддавайся! – Сильный толчок едва не сбил чародейку с ног, вернув на миг ясность мысли. Кот, толкнувший её, отскочил в сторону и, уворачиваясь от разъяренного роя, ринувшегося на него, нырнул в спешно созданный им портал. – Не дай ей войти!
Птаха, заступившего дорогу Морене, та смела, точно муху, и кинулась к чародейке, отгородившуюся кольцом пламени. Ибо что лучше всего против стужи? Только яростный огонь...
*****
Услышав шелест разворачиваемых крыльев над головой, Отлюдок поднял голову и проводил взглядом удаляющего филина. «Ни пуха, ни пера, лесовик, – мысленно пожелал удачи лесному хозяину, – всё спокойно, за мной пригляд не нужен, я лесу не враг... И за спутников моих готов поручиться, не до шалостей им».
И был прав, как всегда. Ни Антон, ни Чернава на филина не обратили никакого внимания: парню было не до того, сосредоточенно сопел позади, занятый лишь одним – не потерять колдуна из виду, а ведьма с переменным успехом боролась сама с собой. Судя по тому, что ласка все время крутилась под ногами у лошадей, перевес был пока на стороне человека.
Отлюдок немного придержал коня, поджидая Антона. Гнедая, верно почувствовав настроение ведьмага, ускорила шаг. «Вот уж точно темная лошадка. Интересно, откуда она у ведьмы взялась? Такие по лесу просто так не бродят...».
– Зря мы тронулись в путь, – недовольно пробурчал догнавший его парень. – Темень, хоть глаз коли...
– Темно? – удивился Отлюдок.
– Ни зги не видать! – Признаться честно, Антон изрядно преувеличил. Он неплохо видел отчетливый силуэт колдуна, маячивший на фоне более темных стволов деревьев. – Как бы ведьму не потерять... – добавил он озабоченно.
– Об этом не беспокойся... Никуда она не денется... А нужен ли тебе свет? – вдруг спросил ведьмаг.
– Спрашиваешь! – Парень был уверен, что со светом ему станет гораздо легче.
Темный притихший лес ощутимо давил на психику. Ни луны, ни звезд... Да и откуда им взяться? Слегка прояснившееся к вечеру небо опять затянули тучи, влажный стылый ветер кружил меж деревьев, недобро шелестел листвой, проникал под тонкую рубаху, выдувая жалкие остатки тепла. Если бы не лошадь, пышущая жаром, словно печка, совсем продрог бы. Оптимальным вариантом развития событий для Антона был бы костерок и привал до утра, но прямо сказать об этом он не решался. Как было бы неплохо растянуться на земле во весь рост, дав отдых ноющей спине и уставшим мышцам! Однако ведьмаг понял его иначе.
– Так зажги!
– Да будет свет, сказал монтер... – усмехнулся про себя Антон и едва слышно съехидничал: – Я что, Бог?
– Да проще простого! Убить же смог!
– Точно... – пробормотал парень, сводя ладони. – Ага, вроде так...
Пламя огненным фейерверком полыхнуло из сложенных лодочкой рук. Неподалеку вспорхнули потревоженные птахи, порскнул из кустов небольшой зверок и затрещал по валежнику, уносясь прочь от ненадежного ночного убежища. Кто там был, Антон не разглядел, потому что перед глазами плавали радужные круги, обрамляя перекошенное лицо ведьмага, ослепленного яркой вспышкой. Огонь, панически отброшенный парнем на землю, радуясь раздолью, жадно пожирал сухие ветки, в изобилии валяющиеся вокруг.
– Тьфу, – досадливо сплюнул Отлюдок, одним движением руки погасивший разгорающийся пожар. – Ну что ты поделаешь! Досталась дурню сила немеряная... Лес спалишь! Осторожно надо, будто свечу зажигаешь...
– Сразу не мог объяснить? – огрызнулся парень, не ожидавший такого спецэффекта. Вздохнул, успокаиваясь. – Ладно, пробую ещё раз...
В этот раз получилось намного проще, вот только ожидаемого успокоения слабый огонек, горящий на ладони, Антону не принес. Тьма, показалось, ещё плотнее обступила небольшой освещенный круг, не нарушая четких границ, терпеливо дожидаясь своего часа. Нет, не темнота была виновата в его душевном раздрае, что-то было ещё. Что-то, что ощутимо давило на плечи...
Внезапно гнедая заржала, взвилась на дыбы. Парень взмахнул руками, стараясь удержать равновесие, и, извернувшись, поспешно приник к холке лошади. Огонек, конечно, тут же погас, но и без него, оказывается, можно было обойтись. По ноге пробежало что-то, неприятно царапнув бедро, и из густой гривы вынырнула голова ласки. Гнедая затрясла головой, негодующе фыркая, заплясала на месте, пытаясь сбросить незваную наездницу.
– Что за черт? – воскликнул Антон, оборачиваясь. – Отлюдок?.. – и осекся, с изумлением глядя на ведьмага. Тот бесформенным кулем съезжал с жеребца. – Твою мать...
Соскочив с лошади, парень успел подхватить обмякшее тело.
– Нет... Там... – оседая на землю, прохрипел ведьмаг. – Бой...
Антон поднял голову – недалеко, кажется, рукой подать, за деревьями разгоралось фиолетовое зарево, подсвеченное снизу оранжевыми бликами. Странно знакомое зарево... Виденное уже...
– Людмила! – он, разом забыв обо всем, бросился было бежать, вернулся, схватил за гриву гнедую, дернул, пригибая голову лошади к земле, торопясь взобраться. – Пошевеливайся... – наотмашь хлестнул заупрямившуюся гнедую по крупу.
– Добрались все-таки? Вовремя... – На плечо его легла твердая рука. Отлюдок, уже оправившийся от отголоска магического удара, долетевшего сюда, был собран и решителен. – Не гоношись, успеем. Беда с сестрой, но держится пока... Ведьма наша тут ещё? – Он осмотрелся. Заметив ласку, умостившуюся на голове у кобылки, хмыкнул: – Умная... А могла бы и деру дать, под шумок... Ну что, в атаку?
ГЛАВА 11
Некоторое время кони ведьмага и Антона мчались грудь в грудь, довольно успешно лавируя в темноте. Потом, когда ветер, бьющий в лицо, принес въедливый запах гари, а меж деревьев потянулись жидковатые ленты дыма, парень пришпорил гнедую, со всех сил всадив пятки в бока и без того взмыленной лошади. Не ожидавшая такого от всадника, кобылка опрометчиво рванула вперед, на финишной прямой обойдя жеребца на несколько корпусов.
Потому Антон первым влетел на поляну перед домом сестры, заерзал на спине застопорившей на месте гнедой, осматриваясь. Старая сараюшка полыхала не слабо и света от гигантского костра хватало. Одним взглядом он сумел ухватить все – и выломанную дверь, и пустой двор, и черные выжженные проплешины на траве. Впрочем, на этом оглядывание прервалось, потому что громкий треск треснувших в огне досок и ворох искр, взвившийся вверх, вывели лошадь из кратковременного ступора. Гнедая звонко заржала, подалась назад, уклоняясь от долетевших до неё частиц жара, и взвилась на дыбы.
Ласка, непонятно как сумевшая удержаться на голове лошади во время стремительной скачки, резво соскочила вниз и замерла в опасной близости от копыт, точно поджидала парня.
Антон, съехавший по крупу лошади к хвосту, тоже спрыгнул (с каждым разом это удавалось все легче, несмотря на накопившуюся усталость) и кинулся следом за скользнувшей к крыльцу зверюшкой. Зачем, он и сам не понял, тут надо бы осмотреться хорошенько, да сообразить, что к чему, а не кидаться очертя голову за взбалмошной ведьмой... Мало ли куда она намылилась... Может, решила их покинуть, не прощаясь, привела ведь, как обещалась, значит, свободна... Впрочем, когда парень едва не споткнулся о тело лежащего навзничь бесенка, ему стало не до размышлений о проделках ласки. Приоткрытые глаза Птаха незряче уставились в ночное небо, на покрытой льдом мордочке плясали оранжевые блики пламени.
– Хреново... – склонился над ним Антон, – похоже, я тут уже не нужен, где ж остальные?
Приподнял голову, увидел, как угрожающе зарычала ласка и метнулась к темной аморфной массе, клубящейся у границы светового пятна. Металлическое частое цоканье сопровождало бег зверька, точно удалой клич вызова на битву.
Вызов приняли. От малопонятного скопления отделился сгусток, медленно двинулся навстречу ласке, на ходу обретая облик человека в мешковатом балахоне с наброшенным на голову объемистым капюшоном. На полпути, однако, остановился и, будто раздумав, отправился обратно, медленно обращаясь в тусклый клок хмари.
Антон опасливо и заворожено наблюдал за этими метаморфозами, не в силах понять сути происходящего.
Только ласка не сомневалась в своих действиях ни мгновения. Ускорившись до предела, она догнала существо, пружинисто подпрыгнула, повиснув там, откуда у людей растут ноги. Коротковатые лапы заскребли по мешковатому одеянию, закрепляясь на занятых позициях, зубы исступленно впились в мягкую плоть, но куда ей! Отброшенная сильным ударом, ласка отлетела почти под ноги парню и утробно вякнув, затихла.
– Черт! Это же... – Антон беспомощно оглянулся, забыв обо всех своих новоприобретенных способностях, узрел прислоненную к стене дома жердь, сноровисто ухватил её и кинулся к существу, в котором он, в конце концов, признал тварь, напавшую на них в лесной избушке. Морена, так кажется, назвала её ведьма? И она очень её боялась...
– Стой! – донесся до него запоздалый крик колдуна, неспешно выбирающегося из кустов. Пешего, между прочим, ведущего в поводу своего жеребца.
– Не до тебя! – Несколько метров парень пролетел, едва коснувшись ногами земли, и со всего размаху опустил увесистую слегу на спину твари. Здоровенная орясина смачно хрустнула и переломилась, оставив Антона с жалким огрызком. Зато эффект от его удара оказался весьма впечатляющ – существо всхлипнуло (ага, проняло!) и поспешно развернулось к человеку, которого до этого упорно не желало замечать. Красные глаза зловеще блеснули из-под капюшона.
– Беги... – Спасительная мысль пришла слишком поздно. Парню показалось, что он увяз в тягучем киселе. Вроде и руки, и ноги на месте, а словно чужие, не двинуться с места, как ни старайся. Мерзкое ощущения – все понимаешь, а сделать ничего не можешь, только и остается наблюдать, как неминуемо надвигается на тебя твоя смерть. В том, что смерть его будет ужасна, Антон не сомневался ни капельки, он интуитивно чувствовал это всеми клетками своего недвижного тела. Он бы закрыл глаза, да только и это несложное движение оказалось невыполнимо.
Над головой внезапно визгливо свистнуло, зажужжало, затем жужжание перешло в знакомый гул, который опустился к самой земле. Косой удар снизу вверх раскроил надвое взметнувшееся одеяние Морены, открыв взгляду точно собранное из рваных кусочков тело. Круглое лезвие, вращающееся, как пропеллер, зависнув на миг над головой её, и вернулось, чтобы изящным скользящим пируэтом пройтись по контуру тела.
– Да тут же одного хорошего удара хватит! – нервозно воскликнул парень, очухавшийся, как только тварь отвлеклась от него. – Чего оно мудрит?
– Ассер свое дело знает... – Отлюдок прихватил его за плечо и потащил в сторону. Антон особо упираться не стал, но отвести глаза от схватки был не в силах, голова сама разворачивалась назад. Такого он не видел даже в крутых боевиках. Морена вертелась юрким вьюном, ускользая от легких скользящих ударов сверхоружия, не причиняющих, казалось, ей никакого вреда. Парень, не в силах уследить за смазанными движениями твари, настолько быстры они были, всерьез начал опасаться, что она неуязвима. Знал бы, насколько он недалек от истины, был бы весьма удивлен...
И тут тварь вспыхнула, точно газовый голубоватый факел. В оплывающем контуре тела, будто в матрешке, оказалось иное обличье – женщины с огромными глазами, в которых застыла боль и ужас.
Впрочем, потом уже Антон не мог сказать с уверенностью, что ему всё это не померещилось, потому что мелькнувшее перед глазами совершенное в своей красоте лицо быстро исчезло, а темная фигура просто испарилась, будто капля воды с горячей сковороды, не оставив после себя и следа. Но все это он осознал гораздо позже, когда все осталось позади. Сейчас же после исчезновения Морены аморфная масса, на которую никто не обращал внимания, взметнулась вверх туманными клубами и роем ринулась на людей. Отлюдок досадливо отмахнулся от них, точно от назойливых мух, пояснив напрягшемуся парню:
– Нежить для нас безвредна... Глянь! Не её ли спасать шли?
Там, откуда поднялись мары, разливалось едва заметное фиолетовое сияние. В призрачном яйцевидном коконе с опущенной долу головой сидела чародейка. Руки её оплели колени, сильно притянув их к груди, точно она боялась, что ноги могут ненароком вылезти за пределы защищающей оболочки.
– Людмила!
Услышав крик, чародейка, слегка приподняла голову, откидывая спутанные волосы с глаз. Измученное лицо озарилось слабой улыбкой, которая тут же погасла. Очередной морок, насланный марами...
– Людка, зараза, очнись! – Антон присел около сестры, заглядывая ей в глаза. Непонятно, слышит ли она его? Но то, что видит, несомненно. Тряхнуть бы её как следует, чтобы в себя пришла поскорее, да боязно. Неизвестно, чем она защищалась, ещё шарахнет какой-либо пакостью, да так, что не очухаешься...
Парень оглянулся на Отлюдка. Тот стоял поодаль, иронически улыбаясь – семейное дело, сами разбирайтесь, мол...
– Люд, это же я...
– Ты? – не веря, едва шевеля губами, произнесла она. – Пришел все-таки?
– Пришел... – согласно кивнул Антон.
– Тошка! – чародейка, не поднимаясь, обхватила руками шею брата, притянула его к себе. – Живой...
Парень покачнулся, едва не придавив Людмилу, неловко пристроился рядом, обняв её за плечи:
– Все хорошо... – и при этом ничуть не солгал. После всего пережитого за последнее время эти минуты показались ему филиалом рая на земле. Как мало, оказывается, человеку надо для счастья!
– И долго вы так сидеть надумали? – довольно скоро едко поинтересовался ведьмаг. – Оба живы, почти здоровы, ну так это быстро проходит... – и, помолчав, добавил: – Особенно если Морена надумает вернуться.
Антон мигом вскочил на ноги со всей поспешностью, на какую оказался способен. И в ту же минуту от мучительного стона, идущего из-под земли, замер, чувствуя, как леденеет спина.
– Что это?
Обернулся на дрожащий голос сестры, заметив, как исказилось лицо Отлюдка.
Стон повторился. Долгий, протяжный...
Наверное, сработал какой-то неосознанный рефлекс, но Антон, не раздумывая, бросился туда, откуда слышался рвущий сердце звук. Он склонился над ведьмой, распластавшейся лицом вниз, осторожно развернул на бок. Нда, дела...
– Что с ней?
– Сил не хватило оборот завершить... – Отлюдок подошел неслышно.
– И что делать?
– Что-что? Ждать... Если очнется, сама справится.
– А если нет?
Ведьмаг пожал плечами.
– Её в дом-то перенести можно? – После утвердительного кивка колдуна парень поднял девушку на руки и, не задавая лишних вопросов, понес свою нелегкую ношу. «Похоже, у меня входит в привычку её спасать», – невесело думал он, внимательно глядя себе под ноги.
– Кимря, пропусти! – немного запоздало, когда Антон уже поднялся на крыльцо, крикнула Людмила, к тому времени уже вставшая на ноги. Пошатнувшись, она опять опустилась на землю. – Руку дай, что ли? – окликнула Отлюдка. – Не видишь, плохо мне!
Ведьмаг ухмыльнулся и протянул чародейке руку
– Идти сможешь?
Людмила кивнула, мало заботясь о том, увидит ли чужак. Тяжело опираясь на поданную руку, чародейка двинулась к дому, искоса поглядывая на странного долговязого незнакомца. Кто он сразу и не скажешь, но врага Антон не привел бы... Друг? А вот это надо посмотреть.
Напряжение никак не отпускало чародейку. Слишком быстро все произошло: превращение пригожей девицы в ожесточенного монстра разом выбило Людмилу из колеи. Несколько боевых заклятий, сотворенных впопыхах, мало помогли, зря только силу потратила. Для твари они были словно комариные укусы. Та, как изваяние, стояла на одном месте и, казалось, с нескрываемым интересом наблюдала за жалкими потугами чародейки. Людмила передернулась от отвращения, припомнив красноватое сверкание из-под надвинутого на лицо капюшона. Немилосердный свет злобных глаз, который не приглушал даже яростный блеск огня, окруживший чародейку. Жуткий смех твари до сих пор звенел в ушах, а сердце все ещё сжималось от предощущения неминуемой гибели. Потом тварь придвинулась почти вплотную и...
...отскочила, отброшенная ударом пробудившегося оберега. Впрочем, это было все, на что оказалось способно кольцо с расколотым камнем. Хотя нет, ещё какое-то время оно сдерживало нападение, окружив чародейку защитным коконом. Кто знает, чем бы кончилось это противостояние, если бы не Антон?
"Даже и не увидела толком, что это было, а ворога надо знать в лицо. Хотя бы для того, чтобы сообразить, что в следующий раз делать, – чародейка скрестила пальцы, отводя лихо, – только вот не надо мне такого счастья не сейчас, ни в будущем... Зря я пошла на поводу у котофея... На что надеялась, самой непонятно... Едва не погибла сама и друзей поставила под удар. Ну, что ж, это плата за самонадеянность. Умнее буду... ".
Нога подвернулась на некстати попавшейся на пути кочке. Людмила, едва не упав, повисла на чужаке. Удивительно, тот не сказал ни слова, будто и не заметил её спотыкания, даже не глянул на неё. Покаянные мысли женщины воротились в привычное русло. Что сделано, то сделано, чего зря копаться в своих ошибках, если исправить ничего нельзя...
«А где, кстати, сам герой дня? – Взгляд её обшарил пространство перед домом, ярко освещенное набравшим силу пламенем. – Заварил кашу, а сам, как всегда остался в стороне? Или?..».
– Птах! – чародейка кинулась к бесенку, опустилась на колени, принялась тормошить его. Кисти свело от обжигающего холода. – Птах... – прижав к себе холодное скрюченное тельце, она поднялась на ноги (откуда силы взялись?)
– Не стоит стараться... В нем нет жизни...
Недоуменно обернулась она на голос:
– Откуда знаешь?
– Сама не видишь, что ли? Оставь его.
Повинуясь резкому приказу, Людмила молча опустила бесенка на землю и только сейчас поняла, что незнакомец был прав – тело бесенка курилось паром, оно истаивало, словно осколок льда под солнцем. Там, где его касалась чародейка, виднелись глубокие темные отпечатки ладоней.
– Это я... Я во всем виновата... Он чувствовал... Да что там! Знал. Ну почему я не послушала? – всхлипнула женщина.
Отлюдок давно уже отвык от женских слез, да и признаться, подзабыл, как выглядит плачущая женщина, поэтому он растерялся.
Не дождавшись ответа, Людмила, сдерживая рвущиеся наружу рыдания, поднялась на крыльцо и развернулась обратно. Утерев слезы, начала спускаться по ступенькам.
– Погоди... – оттолкнула чужака, поднимающегося за ней, направилась к полыхающему сараю. Рыжеватая клякса пала уже ползла в сторону леса, низкорослая поросль и трава около дома курились редкими струйками дыма, почти незаметными на фоне пожара. Однако языки пламени упорно пытались дотянуться до раскидистых сосновых лап над бывшей сараюшкой. Изредка огню удавалось зацепить нижние ветви, и тогда вспыхнувшая хвоя выстреливала фейерверком искр, разлетающихся вокруг. – Загорится лес, никто не выберется.
– Иди, я разберусь, – ведьмаг легонько подтолкнул Людмилу к дому. Пожалуй, это все, что он мог сейчас для неё сделать.
– Ты? Тут умение надобно... – и осеклась на полуслове.
Показалось, будто прозрачным колпаком накрыло пожарище. За незримые границы его больше не проникал ни едкий дым, ни жаркий огонь, который взметнулся было вверх, пытаясь вырваться наружу, однако быстро смирился, сминаемый силой неизмеримо большей, что была в нем.
Чародейка с ужасом посмотрела на непонятного чужака. Тот стоял, сложив руки на груди, неотрывно глядя на затухающее пламя. Когда угасли последние искорки, невидимая рука прошлась по траве, тщательно прихлопывая тлеющие остатки жара, дотянулась до сосен, гася теплящиеся огоньки в хвойных лапах, обломила обугленные веточки. Потом незнакомец коротко свистнул, подзывая к себе испуганных, дрожащих лошадей, что-то прошептал им и, одновременно хлопнув по крупам обоих, отскочил в сторону. Кони, повинуясь ему, дружно помчались прочь, только кусты затрещали, проминаемые их сильными телами.
«Этого ещё не хватало! Не нужны мне здесь колдуны пришлые, да ещё такие...» – Людмила бегом заскочила в дом. Вихрем пронеслась по дому, заглядывая во все комнаты в поисках брата.
А Антон в это время стоял над ведьмой и напряженно думал, что же с ней делать дальше. Однозначно ждать сестру, вот только не будет ли слишком поздно? Когда он нес Чернаву на руках, та ещё дышала, редко, правда, со всхлипами, а сейчас почти затихла. Отсветы пламени, пробивающиеся сквозь неплотно прикрытые ставни, давали достаточно света, чтобы разглядеть то, во что она превратилась. От прежней Чернавы остались лишь длинные волосы, всё тело и лицо покрывала короткая густая шерстка. Девушка застряла на переходной стадии, и непонятно, чего в ней сейчас было больше – звериного или человеческого, но, удивительно, она напомнила парню плюшевую игрушечную обезьянку, которую была у него в детстве. Присмотревшись к едва вздымающейся груди, он решил, что ведьма все же жива. Парень провел ладонью по плечу, покрытому шелковистой шерсткой, и удивился: – «Теплое... – и сам себе поразился, – а чего ждал? Живая ведь... Блин, что ж делать? – Ему в этот миг до дрожи стало жалко так нелепо пострадавшую девушку. – И чего она с ходу на эту тварь набросилась? Ну, ладно я, ей это зачем?».
В комнате внезапно стало совсем темно. Антон, распахнув ставни, выглянул наружу. Свежий ночной воздух, лишь слегка отдающий дымовой горечью, ворвался в распахнутое окно. От былого пожара не осталось и следа. Не успел парень, высунувшись по пояс наружу, подивиться тому, как быстро удалось затушить его, в светелку ворвалась Людмила.
– Кого ты привел? – с ходу обрушилась она на брата.
Антон ощутил, как волна протеста захлестывает его с головой, однако он сумел сдержаться.
– Хоть бы «спасибо» сказала человеку за свое спасение...
– Спасибо, – машинально ответила чародейка и, спохватившись, опять закричала: – Кого ты привел, я спрашиваю?
*****
Путь к реке Родослав преодолел быстро. Хотя возможно ему это просто показалось, поскольку его больше занимали новые ощущения, овладевшие им в тот момент. Ноги, казалось, шагали сами по себе, безошибочно выбирая дорогу, а мальчик, захваченный отголосками чужих жизней, пытался разобраться в них. Он слышал, как под землей роет ход упорный крот, пытающийся прокопаться к норкам лакомых червей, проникался тревогой какой-то птахи, чувствующей приближение змеи к гнезду, и одновременно чуял вожделение обхаживающего самку рогача-сохатого, и переполнялся решимостью волка-одиночки, вышедшего на бой с целой стаей. Новые ощущения оказались пугающими и одновременно притягательными. Родослав действительно стал частью необъятного мира, впустив в свою душу все то, что раньше было недоступно человеку.
У воды он немного постоял, не решаясь склониться к ней. Мальчик и хотел, и боялся увидеть себя.
Увидеть другим...
Долгий протяжный крик вырвался из его груди, когда он нашел в себе силы отвести взгляд от дрожащей пленки воды, переливающейся слепящими бликами. «Этого не может быть! Это не я... – Ярость не давала сделать вдох, тугим кольцом стискивала грудь. Родослав упорно отказывался признать очевидное, а текучая вода шептала и манила, зовя снова склониться над ней, чтобы убедиться и принять изменения. – Нет, нет... Это важда, морок». Руки стиснули чужое лицо, которое просто не могло принадлежать ему, девятилетнему отроку из рода Гридней.
Короткий звонкий смешок прозвучал за спиной, точно щелчок спущенной тетивы – неожиданно и жутко.
Резко обернувшийся Родослав взглядом обшарил пустынный берег. Никого...
– Согласись, Велизар, он забавен... Такие яркие чувства нам уже давно недоступны...
Стоящие в двух шагах арии бесцеремонно разглядывали человека. Для них не составляло особого труда остаться незамеченными им.
– Боюсь, Тиса, что это станет самой большой его проблемой.
– Или нашей, – снова хихикнула арийка, – забыли мы, как это выглядит на самом деле.
– Я не хочу вспоминать.
– А я была бы не против, Велизар, слишком уж все прискучило... – И тут же парировала возможные возражения. – И Борута здесь ни при чем!
Снова склонившийся над водой Родослав поднял голову. Ему опять показалось, что рядом с ним кто-то есть, но убедившись в полном своем одиночестве, он до боли в глазах всмотрелся в лицо, которое отныне и навек принадлежало ему. Скуластое, с упрямо сжатыми тонкими губами, оно не очень сильно отличалось от прежнего, но глаза... Они чуднО изменили свой природный серый цвет – один стал черным, как глухая полночь, другой же высветлился до сияющей голубизны полуденного неба. Мальчик снова с отчаянием устремил разноцветный взор на свое отражение. Поднявшийся ветер перебросил абсолютно белые волосы на лоб, скрыв непрошеную слезу. Впрочем, мужчины не плачут...
Сколько сидел Родослав на берегу, привыкая к себе, он так и не понял. Солнце все так же беспощадно скалилось с небосвода, вдалеке высилась неприступная гора с вращающейся над ней воронкой серых туч, ветер легко трогал ярко-зеленую листву, откликающуюся тихим ропотом на его нежные прикосновения, только прежнего очарования этого места Родослав уже не ощущал. В душе поселился полный разброд, мешающий сосредоточиться на самом существенном для него вопросе. Наконец он решительно поднялся. Толку мучиться самому, когда можно просто пойти и спросить того, кто знает.
И только добравшись до дома, он осознал: несмотря на то, что, сам того не желая, чувствовал обитающее поблизости зверье, разумным ощущал он только себя, точно и не было рядом ариев.
– Я рад, что ты вернулся...
– Куда я мог деться? – буркнул Родослав, почти вплотную подходя к вставшему из-за стола Боруте. Сейчас мальчик доставал ему до плеча.
– Выбор есть всегда.
– Головой в реку? – Недавняя необузданная ярость завладела Родославом. Кровь прилила к лицу, отчего капельки пота выступили на лбу. – Зачем? Зачем ты это сделал со мной?
Борута долго молчал, прежде чем ответить.
– Сейчас я не уверен, что ты поймешь меня. Подожди немного и сам найдешь ответ на свой вопрос.
Следует отметить, что Борута оказался отличным учителем. Он не делал никаких скидок на природу человека. Родославу пришлось нелегко – приходилось одновременно упражнять изменившееся тело, не привыкшее к таким физическим нагрузкам, и совершенствовать мозг, который просто не мог вместить все, о чем повествовал наставник.
– Наши предки были богами, способными творить и менять мир по своей воле и своему желанию, – рассказывал Борута. Родослав слушал его, от удивления приоткрыв рот, и не верил ему, считая это вымыслом, мало отличавшимся от сказаний его народа, верившего в своих богов. – Они создавали величественные империи и прекраснейшие города, не нарушая гармонии Мира. В нем тогда были иные материки и иные воды, в небе сияли две луны, но настал миг, когда все пришло в движение. Прародители слишком сильно старались проникнуть в тайны мироздания, докопаться до сути вещества, разделить неделимые частицы, из которых он состоит. Они не смогли сдержать разбуженный ими Хаос, он вырвался на волю, и одна из лун рухнула на землю. Воздух горел, плавилась земля, и воды океанов хлынули на материки...
– И что, все погибли?
– Нет, как видишь... – улыбнулся арий. – Немногие остались живы... кое-кто смог пробраться к Меру, – он указал рукой на виднеющуюся вдалеке белоснежную гору, – и спастись на её склонах.
– А разве её не коснулся Хаос?
– Если бы это произошло, то ничего вокруг не осталось бы, поскольку гора только кажется таковой. На самом деле это средоточие Сил, которые питают и удерживают Землю в реальном мире. Видишь воронку на вершине? Именно через неё проходит ось Мира, вокруг которой вращаются звезды, только одна из них стоит на месте – Полярная, указавшая нашим предкам путь к спасению. Но ужаснее всего оказались не разрушения и смерти... Нарушились ритмы Вселенной и утратилась связь с тонкоматериальным миром, поскольку страх поселился в сердцах выживших. Те, кто не добрался до спасительных склонов Меру, чудовищно изменились, став служителями Хаоса, беспощадными и яростными.
