Текст книги "Каждый выбирает по себе (СИ)"
Автор книги: Людмила Безусова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)
Телеги, конечно, на поляне уже не было. Пройдошистый селянин изловчился не только сам сбежать, но и подводу с немногим оставшимся добром прихватить. Ловок, однако! В этом ведьма нисколько не сомневалась, видела, как он изворачивался, когда дружинники его прижали – вертелся, точно уж на сковородке. Зато как настоящая заваруха началась, так и был таков, спасая свою шкуру. «А вот я теперь точно осталась без плошки, без ложки, – ведьма скрестила пальцы, чтобы самой себя не сглазить, и прошептала, – но, главное, жива... А с живыми мертвым поделиться не зазорно... Позаимствую малость...». Она направилась к останкам дружинников, лежащим неподалеку, и зацепилась юбкой за сухие веточки, выросшие на пути. Сердито притоптав их, через пару шагов по щиколотку провалилась в топкий зыбун. С трудом выдрав ноги из вязкого болотца, о существовании коего она не подозревала, ведьма, проклиная все на свете, замерла на месте.
«Ну, не хотят мертвые делиться, не надо, обойдусь, отыщу оберег и ходу», – она развернулась. Позади, сплетясь ветвями, стеной стоял непроходимый ельник, которого раньше не было.
– Мы так не уговаривались, – снова возник перед ней лесной хозяин. – Хочешь из леса выйти, вон дорога, – он махнул рукой в просвет между сосен. – А просто так по лесу ходить не дозволяю.
– Мне одну вещь найти надо, – скрипнув зубами от злости на неуступчивого лешего, сказала Чернава. Вот навязался! Будто других забот у него нет. – Без неё мне дороги нет.
– Иди так, – категорично изрек лесовик. – Мне твои интересы без надобности. Что в лес попало, то всё мое...
– Ишь, ты! – взъярилась ведьма. – Тебе мой амулет всё одно бесполезен... – но договорить ей не дали.
Мохнатая лапа толкнула её в бок, недвусмысленно указывая, куда именно идти. Подчиняясь настойчивому давлению, девушка ступила на узенькую тропку, возникшую под ногами. И пошла по ней, не оглядываясь. Зачем? То, что леший присматривает за ней, она знала точно. Так чего зря на рожон лезть? Чтоб здесь на веки вечные остаться? Аккуратным таким холмиком, каких в лесу не счесть. Холмиком, покрытым цветущими асфоделями. Она грустно улыбнулась – насчет цветов явный перебор, ей хватит и обычных трав...
Выйдя на просеку, ведьма уселась на обочине. Здесь уже можно не торопиться – дорога дело рук человеческих, леший здесь большой власти не имеет. До утра-то она потерпит, а как солнце встанет, так и двинется. Знать бы ещё куда... Заветная монета потерялась, да только зря вверила свою судьбину той монете – просила вывести к добрым людям, а она её к лешему завела.
Глаза предательски слипались, тянуло прилечь, хотя понимала Чернава, что спать нельзя ни в коем случае. Она же сейчас беспомощна, как теленок против волка. И не хищников страшилась девушка – тихо и мирно вокруг, словно лес враз опустел, один только ветер гоняет опавшие листья, да изредка шлепаются сбитые им шишки. Зверье вообще очень чувствительно к любым всплескам чародейства, а тут много чего творилось, вот и попрятались обитатели леса кто куда. Переждать смуту.
Другого боялась Чернава, почти позабывшая, как это – быть беззащитной перед нежитью лесной, что такое для простого человека повстречаться с мавкой или шишиморой. Однако не могла она поставить охраняющий круг, никак не могла... Для него хоть малая толика силы, а требуется. Потому и таращилась упорно ведьма в темноту, стараясь не прозевать нежеланных гостей.
Услышав редкий перестук лошадиных копыт, донесшийся со стороны дороги, девушка вскочила, отбежала поближе к зарослям, притаилась в тени кустов, высматривая, кто появится из-за деревьев. Хоть бы проехал мимо...
– Берегиня, – тихонько ахнула Чернава, когда из-за поворота вышла девушка с отливающими зеленью волосами. Длинные пряди с вплетенными в них листьями свободно струились, укрывая обнаженное тело, слабо мерцающее в свете луны. Рука лесной девы касалась бархатисто-черной гривы лошади, горделиво ступающей рядом с ней.
– Выходи, – берегиня остановилась как раз напротив того куста, за которым спряталась девушка. – Я все равно тебя вижу.
– Кто бы сомневался? – Чернава вышла на дорогу, став лицом к лицу с пришедшей. Издревле не ладили ведьмы с берегинями. Лесные девы частенько брали под свою опеку людей и отводили от них напасти, напущенные ведьмами, а иногда и сами строили чародейкам козни, чем большой любви к себе не вызывали. – Неужели я так слаба стала, что ты меня под свою защиту берешь?
– Не заносись, – мелодично рассмеялась лесная дева. – Прихоть у меня такая... Да и жаль такой красавице зазря пропадать... – Она погладила кобылку по холке, любуясь ею. – Пусть доброму делу послужит... Иди, милая, иди, вот твоя хозяйка. – И опять обратилась к Чернаве, не знающей, как воспринимать дар берегини – как милость или как подвох. – Сможешь с ней столковаться, обе счастливы будете, а коли нет, что ж, значит, судьба тебе такая... Век одной куковать.
Лошадь потянулась к ведьме, фыркнула, обдавая её теплом. Игриво толкнула лбом.
Чернава вздрогнула, отстраняясь от её навязчивого интереса, и...
...проснулась.
«Все же заснула, – досадливо подумала она, – вот и привиделось леший знает что... – Снова уселась, сердито вытащила из-под седалища занозистый сухой сучок, не ощущавшийся, когда она спала. – Пригодится, буду колоть себя им, чтобы снова не заснуть». Изо всех сил растерла глаза, в которые словно песка насыпали, и насторожилась, услышав отдаленный звук.
Вскоре из-за поворота до неё донесся редкий перестук лошадиных копыт, и на дороге показалась одинокая гнедая лошадь, медленно бредущая по просеке.
Чернава вскочила на ноги, не веря своим глазам. Вот так удача!
Лошадь подняла голову, заржала, приветствуя девушку и, ускоряя ход, устремилась к ней.
*****
За стенами бревенчатой хижины с самого утра несмолкаемо шумел дождь. Пламя свечи, горевшей на столе, слегка подрагивало, выхватывая из темноты лица людей, молча сидящих напротив друг друга.
Антон, напряженно думал о чем-то, то и дело недоверчиво покачивал головой, словно сомневался в реальности существования этой избенки. Он поднимал глаза на колдуна, потом долго рассматривал закопченный потолок, переводил взгляд на густо затянутый паутиной угол, недоверчиво хмыкал и снова рассматривал потолок. Уже в который раз.
Отлюдок, сложив руки на груди, терпеливо ждал, пока парень восстановит забытое им. Всё, что зависело от него, ведьмаг сделал, хотя вернуть память парню оказалось не легче, чем оживить его.
– Я умирал... – Антону не верилось. Чувствовал он себя вполне прилично, если не считать ушибов и синяков, полученных в стычке с дружинниками. Он провел языком по зубам, проверяя, все ли целы. Один немного шатается, но это мелочи. От такого не умирают. Правда, ещё ныли ребра, отбитые, пока Антон болтался поперек лошадиной спины, но всё это было уже потом. – Умирал... Ты шутишь?
Но сидевший напротив него колдун был серьезен, и не похоже было, что непроницаемое выражение его лица напускное. От тяжелого взгляда его разноцветных глаз парню стало не по себе, однако он не выдержал и задал ещё один вопрос, который занозой сидел в голове с тех самых пор, как осознал случившееся:
– Скажи, почему ты вернулся? – и напрягся, предчувствуя ответную реакцию. Но не спросить он не мог.
– А разве это так важно? – Отлюдок поднялся, приоткрыл дверь, прислушиваясь к глухому шлепанью капель по листьям. Похоже, дождь зарядил надолго...
– Для меня – да...
– Ты никогда не знаешь, чем обернется твое зло... – Ведьмаг коротко взглянул на Антона, отвернулся и замолчал.
Солнце стояло в зените.
Худенький мальчишка сидел, охватив руками колени, на самом краю обрыва и с тоской смотрел в открывающуюся перед ним пропасть. В глубине её клубился сизый туман, и тянуло влажной прохладой.
В центре каменной площадки, на которую, вывалившись из спирального лабиринта, угодил Родослав, торчал исполинский столб, испещренный угловатыми письменами, но тени он почти не давал, а так хотелось укрыться от палящих лучей хоть на миг. Мальчик давно уже понял, что солнце, точно пригвожденное к небосводу, никогда не уходит за окоем.
Давно...
Это сколько? Время, казалось, навеки замерло здесь – на этой гладкой площадке, со всех сторон обрывающейся в бездну.
Мальчик облизнул пересохшие губы – пить хотелось неимоверно. А ведь всего в паре саженей от него ярко зеленела трава, по каменистому склону горы вниз струился ручеек, который водометом выбивался из-под большого валуна. Близок локоть, да не укусишь – пропасть не перепрыгнуть, не перелететь... Это он уже понял...
Нет, сначала-то он пытался, разогнавшись, перескочить провал, но в последний миг остановился, поняв, что толчок будет недостаточно силен, и он наверняка свалится вниз. Потом разодрал на длинные полосы одежду, сплел веревку и, обмотав её вокруг столба, обвязался сам. Эта попытка была единственной и последней – повиснув на вязке, он все-таки смог зацепиться за выступы скалы и едва выкарабкался на площадку, однако от сплетенной им веревки остались лишь жалкие лохмотья.
Оставалось только снова и снова перебирать в мыслях леденящие кровь видения, из-за которых он оказался здесь, и корить себя за собственную неразумность.
Первые шаги внутри спирального узора дались легко. Камни ложились под ноги ровной дорогой, потом откуда-то вдруг потянуло стылым ветром, от которого колючие мурашки пробежали по спине. Родослав слегка поежился, но не остановился даже тогда, когда вокруг него стремительно потемнело. Мир, который казался незыблемым, одним махом выцвел, став похожим на лубочную картинку, а потом и вовсе пропал. Реальными оказались только светлые пятна камней, цепочкой уходящие в темноту.
Мальчик помедлил немного и двинулся дальше. Теперь каждый шаг давался ему с трудом – приходилось напрягаться, словно путь шел в гору. Однако вскоре Родослав почувствовал, что, высоко поднимая ноги, как при подъеме, он, тем не менее, опускается все ниже и ниже. Немного помедлил, привыкая к новому ощущению, принимая все, как есть. Дорога в Ирий не может быть обыденной...
Словно услышав его мысли, всё вокруг изменилось. Теперь в лицо мальчику дул сильный ветер, препятствуя движению. Из темноты раздавались утробное рычание и завывания, от которых сердце сжималось в тревожном предчувствии. Изредка от скользких мерзких прикосновений холодели руки, и липкий пот выступал под волосами. Но Родослав принуждал себя не давать воли своему страху, помнил напутствие кота – «Обратной дороги для тебя уже не будет», значит, только вперед. Вот только долго ли так идти? И стоит ли? Вдруг это просто лукавство нечистого, который любит чудить с легковерными?
Сомнения Родослава едва не заставили его повернуть назад, но тут вдалеке возник отец в свободной одежде, которая не колыхалась ветром, сбивающим с ног мальчика.
Отец, приветствуя, помахал ему рукой... Веселый, с улыбающимся лицом, совсем не похожим на ту застывшую личину, которую видел Родослав, когда стоял над ним во время погребальной кроды.
Протискиваясь через незримую упругую преграду, возникшую на пути, мальчик торопился скорее добраться до отца, ждущего его, чтобы вместе, вдвоем, пройти остаток дороги.
– Родька, – раздался истошный крик, – что ты творишь? Вернись сейчас же!
Растерявшийся Родослав обернулся, гадая, откуда здесь могла взяться Синеока.
Тут-то его и завертело, лишая всяческих сил к сопротивлению, а потом ударило о твердый камень так, что дух вышибло вон.
Очнулся он у подножия столба, стрелой уходящего в небо. В небо, где солнце стояло в зените...
Давно...
Всегда...
– Как ты сюда попал?
Мальчик вздрогнул и поднял голову. На той стороне стоял человек, с веселым изумлением рассматривающий его.
Родослав молча пожал плечами. Если б он знал...
Мужчина легко перешагнул пропасть.
Мальчик отскочил к столбу, вжался в него голой спиной, чувствуя, как царапают кожу неровности надписи, высеченной на камне.
Чужак опустился на колени, и коснулся рукой ребенка. Громадная ладонь оказалась неожиданно легкой. И теплой...
– Надо же... – сказал светловолосый мужчина, поднимаясь, – раньше сюда только мертвые попадали, а ты живой... Ну не бросать же тебя здесь.
Родослав задрал голову – рост чужака превышал его собственный раза в три.
– Я... – от длительного молчания голос сорвался.
– Ничего... – Только тут мальчик заметил, что чужак говорит, не шевеля губами, а слова его рождаются не звуками, просто возникают прямо в голове. – Ничего...
После долгой томительной паузы, во время которой Антон, кажется, даже не дышал, ожидая, что же произнесет дальше ведьмаг, тот добавил:
– А единожды взявшись тебе помогать, я просто не имел права бросить тебя.
Исчерпывающий ответ.
Антон обескуражено промолчал. В принципе он мог догадаться и сам, но насколько он узнал ведьмага – альтруистом тот не был, значит, существовало что-то ещё, о чем Отлюдок говорить не хотел.
– Другой на твоем месте в первую очередь поинтересовался бы тем, что с ним произошло?
– Что именно? – несколько заторможено произнес парень.
– То, как ты умудрился отбиться от трех вооруженных людей, натасканных убивать.
– Просто я очень хотел остаться живым.
– И, тем не менее, не рассчитав своих возможностей, едва не отдал концы.
– Да ничего я не рассчитывал, – рассердился Антон. – Просто выбора у меня не было. Или я, или они.
– И ты не придумал ничего лучше, как использовать свежеприобретенную силу, вот только слишком много потратил, настолько много, что исчерпал весь запас Саты.
Слегка обескураженное лицо парня заставило ведьмага скривиться, словно у него внезапно заболел зуб, и пояснить:
– Сата – это магическая часть любого человека. У кого-то её больше, что ж, он может уповать стать сильным чародеем, кому-то не так везет, и он всю оставшуюся жизнь будет пытаться оттянуть Сату у других – бесконечными распрями, необузданной тягой к соитию, лютым живодерством.
– Знаю, – процедил сквозь зубы Антон. – Таких у нас полным-полно. Неужели все дело только в том, что они не имеют магической энергии?
– Не знаю, это их жизнь, мне до них нет дела...
Парень затих, наступив на горло «собственной песне». Не хватало ещё, чтобы колдун рассердился на него, и опять ушел в глухую молчанку. Интересно все же, с чего это его потянуло на откровения?
– Пробуждение твоей Саты прошло внезапно для тебя... – Антон улыбнулся, представив, что сказал бы ведьмаг, увидев его забавы с туманным сгустком. Оказывается, он развлекался со своей собственной магической энергией. Круто... – Ты захотел убить, направил мысленный посыл, и твоя сила подчинилась тебе. Вся, до капли... Слишком велико было желание.
– И я убил? – Холодный пот прошиб парня. До сих пор он как-то не думал об этом. – Всех троих?
– Нет, – заметно заскучал Отлюдок, – просто выжег одному из нападавших глаза. Умер он сам, совсем недолго помучавшись... Двух других успокоил я, ты в это время уже отходил на Кромку...
– Куда? – не понял парень.
– Вы зовете её Междумирьем. – И продолжил: – Потому что следом за Сатой ты утратил и Тан, силу разума и сознания. Мулана осталась при тебе, поэтому тело твое осталось цело.
У Антона уже голова шла кругом от всех этих Сат, Мулан, Тан и прочего, что наговорил ему колдун.
Заметив, что парень «поплыл», ведьмаг внезапно выбросил вперед открытую ладонь, из которой вырвался луч света. Парень инстинктивно пригнулся, ожидая какого-либо подвоха, но потом сообразил, что не стал бы Отлюдок сообщать все это, а потом «стирать» того, кто слишком много узнал. Раз сказал, значит, посчитал нужным сказать, но это, как говорится, его проблемы.
Луч, слегка коснувшись лба Антона, обратился светящейся сферой и точно шлем охватил голову парня. Она стала какой-то невесомой, и взбудораженные мысли больше не метались в ней, как клубки перекати-поля, не могущие никак найти себе пристанища.
– Это поможет тебе добраться до сути сказанного без особого труда. Считай, что я начал тебя учить, потому что силы в тебе достаточно, но сила без знаний ничто.
– А у нас говорят, сила есть, ума не надо.
– Пустое... На любое действие всегда найдется противодействие, перед которым ты не сможешь устоять, а основа магии – знания. Стихийное, неосознаваемое, чародейство удел слабых. – Ведьмаг присел на лавку.
Оказывается, все это время он простоял перед Антоном, по-прежнему сидящим за столом. Свеча догорела до середины, значит, говорили они долго, а время пролетело, как одна секунда.
– Пока идет дождь, не стоит двигаться с места, вдвоем на одном скакуне далеко не уедем. Переждем непогодь здесь, а потом решим, как быть дальше. Да и ты восстановишься слегка. – Антон послушно кивнул. Хорошо, когда кто-то за тебя решает. Признаться, устал он уже от неопредёленности и постоянного выбора.
Сквозь толстые стены избушки донеслось приглушенное конское ржание.
– Что там ещё? – Отлюдок распахнул дверь. – Волков, что ли, почуял?
Привязанный у порога конь покосился на него темным глазом, нетерпеливо переступил с ноги на ногу и снова заржал, на этот раз мягко, словно звал кого-то.
В лесу послышался треск веток. Из зарослей, плотно окружавших дом, появилась шкодливая конская морда, настороженно оглядевшаяся вокруг. Увидев привязанного жеребца, кобылка коротко взвизгнула и неторопливо вышла на прогалину перед домишком.
Мокрая с головы до пят девушка, косовато сидевшая на спине лошади, вскрикнула и попыталась развернуть свою гнедую назад. Не тут-то было! Кобылка, кокетливо задрав хвост, иноходью пошла к дому.
Отлюдок подскочил к всаднице, рывком сдернул её на землю. Девушка дернулась, вырываясь, но, быстро сообразив, что схватили её крепко, притихла.
– Ты, что ли? – Колдун не верил своим глазам.
– Ну, я... – своенравно вздернула голову Чернава, точь-в-точь, как её лошадка. Занесла же её нелегкая. Час от часу не легче... Мокнуть под моросящим дождем весь день, чтобы в конце концов напороться на недруга, хотя просто хотелось отыскать надежный приют. Ну, берегиня, ну, подсиропила лошадку...
– Откуда ты взялась?
– Не поверишь, – усмехнулась ведьма, – просто мимо проезжала.
Любопытствующий Антон, услышав голоса на улице, высунулся в проем раскрытой двери.
Чернава скользнула по нему безразличным взглядом и осеклась на полуслове. Вспомнился нечеткий мужской силуэт, возникший за её плечом, когда она смотрела в темную воду озера, пытаясь узнать, что предстоит ей. Только сейчас, когда мягкий вечерний сумрак размыл черты парня, оставив только нечеткий контур, такой же, какой привиделся ведьме в воде зеры, она поняла – отчего то и дело пересекаются их дорожки. А ведь сколько раз она уже встречалась с ним, а узнать никак не могла. Одно только интересно – не ошибается ли она, принимая желаемое за действительность?
ГЛАВА 9
Мужчины обменялись настороженными взглядами и Отлюдок, развернув девушку к себе спиной, легонько подтолкнул её вперед и задушевно произнес:
– Ну что ж, заходи, коль пришла, гостьей будешь, – и добавил колко, – а насколько дорогой, решим после...
Чернава растерянно оглянулась, словно прося поддержки у своей гнедой, но той до хозяйки не было никакого дела, занятая слишком оказалась. А, была не была! Сама пришла, никто не звал! Так чего упираться? Девушка шагнула к ветхой избе-лесовушке, в которой даже окон не было. Только вверху, у венца изрядно покрытой мхом крыши, имелись небольшие отверстия для выхода дыма.
Парень, застрявший в дверях, молча посторонился, открывая ей проход.
Ведьма, пригнувшись, обозрела нутро жилища: огонь в очаге не горит, даже зола начисто выбрана, полки вдоль стен пусты – ни посуды, ни припасов, только на столе мерцает наполовину сгоревшая вощинная свеча. Темнота притаилась в углах горницы, терпеливо дожидаясь, когда слабый огонек погаснет окончательно, чтобы стать полноправной хозяйкой в этом домишке, издавна принадлежащий только ей. Чернава облегченно рассмеялась – это двое здесь такие же пришлые, как и она. Жилым духом в избе и не пахнет. Она присела к столу, не дожидаясь приглашения, устало прислонилась к бревенчатой стене. Всё тело ныло от долгой езды верхом, а более всего бедра и спина. Наездница из неё ещё та! А откуда умение взять, когда у «бедной сиротки» только корова имелась? Чернава отжала руками мокрые волосы, отбросила их с лица на спину. Обсушиться бы, да согреться...
Антон с непонятным для него самого чувством рассматривал девушку. Как сильно она изменилась с того времени, как он вытащил её из бурелома! Даже мертвая она выглядела краше, чем сейчас живая – осунувшееся лицо, одежда клочьями (хотя какая там одежда, одно название!), ссадины на руках и ногах, а, самое главное, глаза... Такого затравленного выражения глаз Антон ещё не видел ни у кого...
Девушка, точно уловив его мысли, подняла голову. Пренебрежительно скривилась, взглядом ответила – «Не нравлюсь? На себя посмотри... такой же красавчик...».
– Давай знакомиться... – Парень вздрогнул. Так задумался, разглядывая ведьму, что не заметил, как вошел Отлюдок и устроился на лавке около входа, словно сторожил выход.
Девушка кивнула:
– Негля... – и осеклась под строгим взглядом колдуна. Слишком строгим. Потом подняла голову, пристально посмотрела глаза в глаза колдуну, словно говоря «Откровенность за откровенность, мы не враги». Тот в ответ кивнул, понимая, о чем речь. – Чернава, Верховная ведьма Ковена...
– Как я понимаю, бывшая? – перебил её Отлюдок. – Что ж... – Он привстал, шутовски откланялся: – Родослав, ведьмаг...
Антон онемел от изумления. Он вообще ничего не понимал, толком не «переварив» ещё то, что поведал ему Отлюдок, а тут вот это. Под прицелом чужих глаз ему стало несколько неуютно. Ну, что, опять рассказывать этой девице кто он и откуда? Громкого титула у него нет, и бог с ним!
Пауза грозила затянуться надолго, но колдун решил все по-своему:
– Антон, – он небрежно махнул рукой в сторону парня, – мой ученик...
– Я поняла это ещё в первую нашу встречу... Недотепа...
Антон вскинулся от этих слов, открыл рот и...
...промолчал.
– Позволь спросить... – Не дал договорить ведьме Отлюдок. – Как ты сумела стать во главе Ковена в столь юном возрасте? Вы ведь набирает силу только к старости, когда у вас в жизни уже все позади, – пройдя путь от знахарки до ведуньи.
– Не всегда мудрость приходит с возрастом, иногда возраст приходит один, – парировала ведьма, не желая вдаваться в подробности.
– Ага, – согласно кивнул ведьмаг, – значит, Навьей премудростью с тобой поделились?
– А тебе какое дело? – Чернава начала потихоньку злиться. Пусть своего простака учит! – Тебе я ничем не обязана!
– Ошибаешься, красавица. Запамятовала?
– Тогда мы квиты, – ведьма выразительно глянула на парня. – Ещё вопросы будут? Я могу идти? – Чернава поднялась с лавки. Ну, их в пень, обоих! И с чего это она взяла, что сама судьба привела её сюда? Усталость сказалась, видно, что стало мерещиться всякое... Передохнула и хватит, дальше пора двигаться.
Отлюдок промолчал. Зато Антон суетливо вскочил, пытаясь удержать девушку.
– Куда ты пойдешь в ночь, останься, переночуй... Места хватит для всех.
Ведьма оттолкнула его, потянула на себя дверь.
Ведьмаг ухмыльнулся – эти двое начинали его забавлять.
– Пусть идет, – жестко сказал он. – Все равно скоро вернется. В лесу без силы несладко, а она, как орех без ядра. Достойный урок тому, кто польстился на медовые посулы...
Чернава обернулась, услышав его слова. Горькая гримаса исказила её лицо:
– Что бы ты, колдун, понимал? Когда остаешься одна, как перст, любой поддержке рада... И только потом приходит понимание того, что за все в жизни надо платить. И ладно, когда только жизнью, а вот когда душу забирают... Впрочем, что я говорю, у вас, колдунов, её сроду не было.
«Один, как перст? Знакомо... Только давно это было... Слишком давно...».
*****
Пряный запах настойчиво щекотал ноздри. Настолько упорно, что Родослав тихонько чихнул и заворочался, чувствуя, как расходится благоухание, напомнившее ему цветущий луг в самом разгаре лета. Мягкое шуршание под рукой, которой он ощупал то, на чем лежал. Понятно – под ним подстилка, набитая пахучими сухими травами. Мальчик, не открывая глаз, прислушался к голосам, звучавшим, казалось, совсем рядом.
– Зачем ты его принес? – Рассерженный тон женщины выдавал её раздражение. – Мы не можем давать приют слабым и немощным.
– Видела бы ты его... Перепуганный зверек, попавший в западню, – возразил невидимый мужчина.
– Держать его у себя, как домашнего любимца, тебе никто не позволит. Ты знаешь наши правила. Он человек.
– Значит, пройдет обряд единения с Миром... так же, как и мы все.
– Как ты можешь? Сравнивать его с нами! – захлебнулась от возмущения женщина. – Он... У него не может быть Силы. Мир его не примет. – Немного помолчала. – И ты должен будешь его убить. Сам, – твердо отчеканила она, – потому что только ты виновен в том, что принес его сюда.
– Он бы все равно не выжил, а так я дам ему надежду.
– Не уверена.
– Посмотрим...
Быстрый шорох шагов и резкий хлопок двери.
– Слышал? – Мальчик сжался в комок, не зная, что его ожидает, и почувствовал, как над ним кто-то наклонился. – Она считает, что твое тело и разум не смогут принять того, что есть в нас...
Притворяться дальше не было смысла. Ослепительный свет больно резанул глаза – здесь его было куда больше, чем там, под лучами палящего солнца. Смаргивая выступившие слезы, Родослав непонимающе глянул на чужака.
– Я все слышал... И понял...
– Я немного с тобой поработал, пока ты спал, – улыбнулся его спаситель. – Теперь у тебя не будет трудностей с общением, хотя кто знает... – задумался он, – захочет ли кто с тобой общаться, кроме меня. Если уж Тиса так тебя приняла, что скажут остальные? Вставай...
Свесив ноги с ложа, расположенного на середине чертога, мальчик понял, что все здесь слишком велико для него. Ну, это и неудивительно, если чужак привел его к себе домой. Убранство покоев мало отличалось от обычного жилища, вот только над кроватью, стоящей на невысоком помосте с резными столбами по углам, был наброшен темный тяжелый полог, сейчас откинутый с одной стороны наверх, да окна оказались слишком большими. Настолько большими, что свет, льющийся сквозь проемы, не оставлял затененных мест. Распахнутые настежь ставни едва заметно покачиваются от ветра, свободно витающего по всем закоулкам терема.
– Где я? И кто ты? – Родослав спрыгнул с помоста.
– Есть хочешь? – вопросом ответил чужак, словно не видел обращенных на него встревоженных глаз мальчика. – Впрочем, что я спрашиваю? Садись.
Замешкавшегося Родослава подхватила сильная рука, избавляя от необходимости карабкаться на лавку, но все равно он ощутил свою неуклюжесть, чувствуя себя недомерком по сравнению со своим спасителем.
– Ешь, и пойдем, – мужчина улыбнулся, глядя на найденыша.
Мальчик покосился на необъятных размеров деревянную миску с медом, украшенную чеканным узором серебрённую ендову с водой и немалый кус ржаного хлеба, лежащий перед ним. Есть он не станет, пока не выяснит, что его ждет. Сказы о великанах, откармливающих пленников перед тем, как самим полакомиться ими, всплыли в памяти, как и остальные, не менее ужасающие, истории, которыми сказители потчевали народ на редких ярмарках.
В животе предательски заурчало. Родослав прислонил ладонь к животу, стараясь унять бормотание. Эх, а не все ли равно? Он потянул к себе хлеб, отломил немного и торопливо запихнул в рот. Если суждено скоро умереть, так хоть поест напоследок...
Когда Родослав вышел за чужаком на высокое крыльцо терема, перед ним открылся необъятный простор. На миг перехватило дыхание. Широкие зеленые уступы с небольшими рощицами деревьев, усыпанных красновато-оранжевыми плодами, и полосами цветущего кустарника, полого спускались к полноводной реке. Она медленно несла свои воды, а чуть дальше вспенивалась на крутых порогах и резко падала вниз, тревожа прозрачно-голубую гладь озера расходящимися волнами в крутых барашках пены. От многоцветных радуг, рожденных водопадом, невозможно было оторвать глаз – так это было красиво.
Однако мальчик перевел взгляд на вздымающуюся вдали гору, покрытую снегом и льдом, ярко блестевшую под лучами солнца. Сверкающая вершина её скрывалась за сероватыми облаками. Они так сумбурно и стремительно перемещались, что казалось, будто верхушка горы дымится. Однако, присмотревшись, Родослав заметил в кружении облаков некую слаженность – серое марево стремительно вращающихся облаков раскрывалось кверху колоссальной воронкой, снова и снова затягивающей в свой круговорот те сгустки тумана, что пытались оторваться от общей массы. Полукружием от блистающей горы отходили горы значительно ниже неё, охватывая долину с двух сторон, словно заботливые руки матери младенца.
– Это Ирий? – Родослав обернулся к спасителю, стоящему рядом с ним. Он тоже, казалось, был заворожен открывающимся видом. – Я все-таки попал туда?
– Нет, – чужак присел на ступени. Его лицо оказалось вровень с лицом мальчика. – Это Ариан, обиталище магов. А я – Борута.
Огорченный Родослав ещё раз осмотрелся вокруг:
– Магов? Но ведь здесь, кроме тебя никто не живет?
– Мы давно уже не селимся рядом, а для общения нам достаточно мысленно обратиться к тому, кто тебе нужен. Да и Тиса появилась здесь только для того, чтобы посмотреть на тебя.
– Зачем?
– Преграда, поставленная нами, непроходима для людей, потому я так и удивился, когда увидел тебя. Стагны убивают всех мыслящих, кто пытается проникнуть сюда.
– Стагны? Это тот столб с надписями?
– Тот самый, – кивнул Борута. – Нам не нужны твои соплеменники... Пойдем.
Он встал, положил руку на плечо мальчика, легонько подтолкнул.
Через миг Родослав едва не захлебнулся от потока воды, окатившего его с головы до пят. Откашлявшись, он сообразил, что они очутились на скалистом выступе у водопада. Не дав мальчику опомниться, арий снова подтолкнул его – порыв шквалистого ветра холодом обжег мокрую кожу. Родослав едва удержался на ногах – перед ним открылась зияющая пустота. Толчок в спину – дух захватило от ощущения полета, переходящего в стремительное скольжение вниз. Борута подхватил мальчика подмышки над самой землей, и, резко развернув его, нырнул в темноту подземелья.
