Текст книги "Для тебя я ведьма (СИ)"
Автор книги: Ляна Вечер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)
Глава 13
Ещё две недели в пути – десяток ночлежек, ноющая от боли спина и бесконечная лента дороги. Иллюзия, что в мире нет ничего кроме сбросившего листву леса и невзрачных деревушек с похожими друг на друга жителями, начинала здорово походить на реальность. На смену осени, вместо привычной прохладной зимы, пришла невыносимая влажная духота – днём, и пробиравший до костей холод – ночью. Низкое небо нависало косматыми, тяжёлыми тучами – бесконечная морось опускалась на землю, а под колёсами дилижанса мерзко чавкала грязная жижа. Здесь на юге, самое холодное время года мало отличалось от ненастной осени на севере. Настроение под стать – до скрежета сжимая зубы, давила желание оказаться на месте возницы рядом с Сальваторе, чтобы обнять его пухлую руку и услышать что-то вроде – «Куколка, ты прекрасна, но мне нужно управлять лошадьми». Вляпалась в историю хуже некуда, под названием – «не любовь, но привычка».
Уроки помогали отвлечься от однообразного пейзажа за окном и душевных стенаний. Ром подсунул мне детскую книгу с коротенькими легендами, и уже через пару дней я читала незамысловатые тексты ничуть не хуже наставника. Следом в ход пошла энциклопедия великих земель Ханерды – оказалось, что если скорость чтения позволяет поглощать текст, словно вкуснейший пирог, то вместо мучений получаешь удовольствие. С историей проблем не возникло, её я знала неплохо благодаря стараниям покойного папочки, а вот арифметика – настоящее проклятье Амэно Гвидиче. Ни фавна не понимала в цифрах, формулах и прочей ерунде. Иногда мы с Ромео затевали такой жаркий спор, что Мими бросала кодекс Ловчих и вставала на сторону лекаря, пытаясь растолковать мне прописные истины счёта.
– О, священные печати, синьорина Гвидиче! – фурия приложила аккуратную ручку к взмокшему лбу. – Было сто семьдесят кулаков золота, вы заплатили налог, осталось восемьдесят кулаков. Сколько вы отдали в святейшую казну?
– Девяносто! – чуть не орала я.
– Наконец-то! – ликовал Ром. – Девяносто! Так сколько это в процентах Амэ? – он сунул мне листок с формулой.
– Чтобы вас Сильван утащил, – отвернулась и уставилась в окно дилижанса. – Не понимаю, как считать.
– Ты просто не стараешься, – вздохнул синьор Ландольфи.
– Послушайте, если бы у меня было сто семьдесят кулаков золота… Впрочем, не важно.
На улице собрались густые сумерки, мы заехали в небольшое село. Мазаные глиной дома с соломенными крышами, мигали огнями в глазницах-окнах. Скоро синьор Сальваторе остановит лошадок возле местного трактира, и мы отправимся «пировать». Еда в подобных заведениях оставляла желать вкусного – даже мои скромные ужины в Тромольском лесу радовали живот больше, но человек привыкает ко всему, в том числе и к поглощению почти несъедобной пищи. В дороге поняла, что деньги решают… не всё. Если в захудалой деревеньке нет нормальных продуктов, то даже сто семьдесят кулаков золота не обеспечат хороший ужин.
Юг земель Ханерды невыгодно отличался от севера. Тёплый край, богатый лесами и реками, плодородная почва, но люди жили в унизительной нищете. В больших городах на юге ещё можно было встретить редкого толстосума, но в провинции найти хотя бы сытого человека – проблема. Виной всему непомерно высокие налоги. Считалось, что богатая сторона великих земель Ханерды должна отстёгивать святейшей казне больше, чем все остальные. Южанам приходилось отдавать добрую частью урожая, рыбы, мяса, молока, а сверху на людей возложили обязанность платить денежный сбор. Живёшь в городе – плати налог за каждую пуговицу на штанах, в деревне – отдай всё, что добыл, вырастил, нашёл, украл… и пуговицы.
Сельская улочка заметно оживилась, как только наш «Малыш» сверкнул чёрно-красным нарядом на радость зевак. Улюлюканье жителей и бегущие следом дети давно стали привычным делом. Надпись на борте кареты – «Ловцы безумия» привлекала внимание людей, порождала слухи и сплетни. Однажды услышала в трактире легенду о Ловчих. Это была не старинная история о тех, чьи имена давно поросли мхом на надгробьях – менестрель развлекал народ рассказом о нас. Ловцы ещё не успели провернуть ни одного стоящего дела, а слава, словно чума, расползлась по югу земель Ханерды. Рассказчик явно приукрашивал, если не сказать – откровенно врал, но сам факт весьма польстил.
– Хорошие новости, – Торе забрал свою сумку из дилижанса, – если выдвинемся на рассвете, то к следующей ночи прибудем в Илиси, – он кивнул трактирному конюху, чтобы тот распрягал лошадей.
– Это прекрасная новость! Конец мучениям, – с блаженной улыбкой выдохнула наша карманная фурия.
– Не спешите с выводами, – ухмыльнулся командир. – По прибытию Ловчие немедленно приступят к работе. Можете не сомневаться, Мими, приключений хватит и на вашу попу в штанах.
– Раз так, предлагаю сегодня расслабиться и выпить последнюю флягу вина, – синьор Ландольфи потряс саквояжем, в котором припрятал драгоценный напиток.
Перевести дух после запойной дороги – необходимость. Хмель поможет успокоить нервы и заснуть безмятежным сном в холодной комнате. Дрова на юге дорогое удовольствие, а в кошельке Ловцов безумия почти не осталось наличности.
Небольшой зал трактира пустовал. Лишь в углу на лавке спал кверху пузом лысый усатый синьор. Судя по несвежему фартуку, повязанному на животе, мужчина – хозяин этого заведения. Очаг лениво дожёвывал чуть красноватые угли, а запахи еды если и были, то так надёжно прятались в зловонии нечистот, что аппетит испарился за секунды. Мраморное личико синьорины Мими приобрело лёгкий зеленоватый оттенок. Прижав к носу кружевной платок, она вылетела на улицу. Синьор Ландольфи окрас не изменил, но поспешил следом за наблюдательницей.
Словно привязанная невидимыми канатами к Сальваторе, я замерла в зале таверны. Голова немного кружилась от недостатка свежего воздуха, к горлу подкатил комок отвращения, но любопытство побороло брезгливость. Мне нестерпимо хотелось знать, зачем Торе решил задержаться в этом свинарнике. Командир прошёлся взглядом по бардаку и отправился будить трактирщика. Раскидывая нечищеными сапогами объедки на полу, Торе даже не морщился, а я и шага не решалась ступить по ковру из гниющих остатков чьих-то пиршеств.
– Славный вечер, любезный, – Тор выкрикнул приветствие в ухо спавшего синьора.
Мужчина подорвался на ноги, едва не заехав макушкой по лицу Тора, и вытаращил глаза. Пухлые щёки командира разошлись в добродушной улыбке, трактирщика попустило: он с облегчением выдохнул и, держась за сердце, осел на лавку.
– Свободных комнат нет, – выдал синьор, поняв, что перед ним путники.
– Как же так? – нахмурился Торе. – Не вижу толп посетителей в вашем заведении.
Если Сальваторе всерьёз решил поселиться здесь, то я не с ним. Лучше провести ночь в хлеву, чем в этом отвратительном месте. Смрад, от которого разрывало не только нос, но и глаза, наверняка шёл в довесок к клопам и вшам в комнатах.
– Стая Охотников на ведьм, – мужчина почесал затылок, – неделю уже живут.
– Ведьма в селении? – не выдержав рвущего ноздри аромата, сжала нос пальцами.
– Да какая она ведьма, – отмахнулся трактирщик. – Альда – моя помощница. Девочка родом из Илиси, вроде даже благородных кровей. Пару месяцев назад, когда в город пришла эпидемия, её родители погибли, а брат лишил наследства и выставил из дома. Волей Великого Брата Альда оказалась в нашем селе, я пожалел бедняжку, взял на работу. Пара золотых в месяц и крыша над головой – что ещё нужно в такой ситуации?
– Ваша доброта не знает границ, синьор, – Торе уселся на лавку рядом с мужчиной, – но при чём тут Охотники на ведьм?
– Альда не стала здесь своей. Она другая, не такая, как мы. Немного заносчива, слишком любознательна и читает не те книги. Девчонка раздобыла где-то древний трактат о некромантии. Поползли слухи, что она оживила курицу с отрубленной головой. Бред, конечно, но люди сбросились деньгами и вот – бедняжка в лапах Охотников.
Ничего себе Альда… Действительно – не в меру любознательная и невероятно удачливая синьорина. Некромантия покинула наш мир сотни лет назад вместе со старой магией, с тех пор никто не обладал даром возвращать к жизни мёртвых. Книги, свитки, да и любые другие колдовские писания старого света последователи Великого Брата уничтожили безжалостно и крайне скрупулёзно. Чтобы отыскать древний труд нужно носить гордое имя – Фортуна. Не многие в курсе, что в наше время фолиант по некромантии – безделушка. В мире больше нет сил, способных заставить ожить неживых, но зачем разбираться в тонкостях – «сжечь ведьму».
– Взгляните, что эти твари сделали с моим трактиром, – синьор окинул грустным взглядом зал. – Альду заперли в погребе, она пыталась бежать, но вышло ещё хуже. Охотники стали пытать девочку, им нужно признание…
– Старая схема, – Сальваторе похлопал мужчину по плечу, – берут деньги у селян и выбивают признание у невинной синьорины, чтобы получить сверху золото за её голову от инквизиции. Знаете, где сейчас стая?
– Точно не скажу, где-то в селе. У меня закончилась выпивка, они забрали Альду и отправились искать эль у местных.
– Отлично! – командир хлопнул пухлыми ладонями по коленям и встал с лавки. – Приберите здесь, синьор, и выкиньте вещи Охотников из комнат. Больше они здесь жить не будут.
– Как же так? – трактирщик растерянно смотрел то на меня, то на Тора. – Кто вы?
– Ловцы безумия, – Сальваторе склонил кудрявую голову, – но сегодня работаем не по профилю, – азартная улыбка озарила его лицо.
***
Планы провести этот вечер спокойно, попивая вино и отдыхая от дороги, рухнули. Тор собрал срочный совет Ловчих прямо перед входом в трактир. Синьор Ландольфи держал фонарь, пока мы искали зацепку в толстой пачке документов.
– Святейший должен был внести несколько пунктов, чтобы усложнить жизнь Охотникам, – Мими внимательно изучала текст. – Уверена, он не мог упустить такую возможность.
– Ищите, синьорина, ищите, – Торе на мгновение взялся щепотью за переносицу и продолжил копаться в огромной стопке.
Наша компания с виду приличных, хорошо одетых людей сквернословила, словно портовая пьянь. Даже безупречно воспитанная фурия не стеснялась в выражениях, высказывая негодование по поводу витиеватых, местами бессмысленных пунктов в документах. Мы нашли – положение о пытках дочерей бездны, требования к клеткам для перевозки ведьм, целый список обязанностей Ловчих и ни одного упоминания Охотников. Боялась, что пока мы старательно искали ключ к спасению Альды, стая уже добилась признания и отрезала бедняжке голову.
– Нашла! – я размахивала листом бумаги, словно флагом победы.
«Охотники на ведьм обязаны передать любую подозреваемую в колдовстве женщину, её имущество и обнаруженные улики, доказывающие факт использования магии, Ловцам безумия, по требованию командирского состава последних, при условии, что Ловцы действуют в интересах святейшей инквизиции». Строки документа заканчивались личной подписью жреца Польнео и жирной печатью с застывшей в ней золотой нитью – знак, который подделать почти невозможно.
Прочитав документ, командир обхватил моё лицо мягкими ладонями – был так близко, что я захлебнулась нежностью. Забытые чувства взорвали сердце – в груди грянул гром, мелькнула слепящая вспышка молнии, и глаза наполнились влагой. Вспомнила, с каким трепетом целовала Сальваторе, как теряла голову от запаха печёных яблок, как чудесно было просыпаться в его крепких, тёплых объятиях, как…
– Умничка, куко... – приглушённый кашель Ромео остановил командира. Огоньки в глазах погасли, он убрал руки от моих щёк и сделал шаг назад. – Молодец, Гвидиче. Кулак золота за внимательность.
– А мне? – Ром скорчил удивлённую физиономию. – Это я научил Амэно быстро читать.
– Тебе, дружище, придётся пойти со мной к Охотникам, и если не обделаешься, получишь два кулака золота.
– Хватит болтать, – я подобрала юбку и зашагала в сторону сельской улицы.
– Не так быстро! – голос Торе ударил в спину. – Вы с Мими останетесь здесь.
– Нет, – не оборачиваясь, замотала головой, не желая даже слышать об этом.
– Что значит – нет? – Сальваторе догнал меня и указал взглядом на трактир. – Это приказ.
Ромео и Торе ушли, прихватив с собой заветную бумагу и пару пистолетов, а мы с синьориной Эспозито остались ждать их на лавке возле дурно пахнущего заведения. Возмущение клокотало в груди, раздувая огромные пузыри беспокойства. Наши смельчаки решили выступить вдвоём против стаи Охотников. Чувства к Сальваторе оказались фальшивкой, но я не хотела бы стоять с цветами у его могилы.
– Амэ, мне кажется, мы думаем об одном и том же, – наши с Мими взгляды встретились, и я заметила в карих глазах отражение собственного волнения.
– Вы меня пугаете.
– Сама боюсь, – она свела тонкие бровки, поджав губы, – стыдно признаться… Так неловко… О, Великий Брат, это невозможно держать в себе, – она закрыла фарфоровое личико ладошками.
– Да что стряслось?! – миниатюрная птичка выдерживала такие же мучительно долгие паузы, как Ромео.
– Кажется, я влюбилась в синьора Ландольфи и теперь не могу усидеть на месте, зная, что он в опасности, – на одном дыхании выпалила Мими.
Удивительное – удивительно! Ушам не верила – наша карманная фурия с ледяным сердцем умудрилась полюбить самого отъявленного бабника Польнео. Рому удавалось скрывать свои похождения. Многие уважаемые горожане считали его чуть ли не праведником, достойным войти в сады Великого Брата при жизни, а женщины сдавались синьору Ландольфи без боя, и каждая из них считала себя единственной обладательницей его сердца. Синьорины терпеливо ожидали предложения женитьбы, списывая редкие встречи на занятость будущего супруга. Должность главного в госпитале Польнео – отличная отговорка, а положение в обществе, немалое состояние, красота и природное обаяние Ромео заставляли глупеньких пташек не роптать понапрасну.
– Амэно, прошу, идёмте со мной. Я хочу убедиться, что с синьором Ландольфи всё хорошо, – взмолилась Мими, вцепившись мне в руку, словно в последнюю надежду.
***
Вечер – художник, он стёр селян с улиц и написал их силуэты в окнах домов. После тяжёлого дня жители отдыхали у очагов, отдавая огню проблемы. Близость ночи дарила безмятежность – прекрасное время: рассвет не скоро, груз усталости сброшен у порога, а сон играет привкусом сладости на языке, и только нам с синьориной Эспозито не было покоя.
Определить пристанище Охотников труда не составило, для этого оказалось достаточно обладать слухом. В конце улицы громыхал хмельной смех, велись громкие разговоры. Устраивать пир среди рабочей недели крестьяне не станут, а значит, мы с Мими имели честь слышать стаю.
Лёгких путей не искали – отправились в обход, чтобы не дышать в спину нашим синьорам. Пришлось насладиться букетом из издержек шпионажа, продираясь сквозь густые заросли колючих кустов. Фарфоровая кукла на удивление стойко пережила тяготы испытания, но, когда мы добрались до искомого дома и шмыгнули в заброшенный курятник во дворе, я ужаснулась. Блестящие каштановые кудри Мими теперь походили на воронье гнездо, короткий камзол из тонкой ткани можно пускать на тряпки, а царапина на мраморной щёчке подвела черту под новым образом фурии. Наверное, я выглядела не лучше, но по уши влюблённая синьорина Эспозито – королева вечера, вне конкуренции.
Безжалостно расчёсывая исколотые шипами кустарника руки, мы с Мими по очереди высовывали нос из окошка необитаемого курятника.
– Надо же, успели раньше Сальваторе и Ромео, – шепнула наблюдательница.
Она оказалась права – кроме компании из пятерых охотников во дворе никого. Троих можно «заносить» – мужчины предались хмельному сну прямо на улице. Если я всё верно истолковала, то сидевший к нам спиной длинноволосый здоровяк – вожак стаи, а второй оставшийся «в живых» худощавый парень – его правая рука.
Не видела лица главного Охотника, но голос, уверенный тон и жесты этого мужчины показались мне знакомыми. Чувство тревоги и тщетные попытки отыскать в памяти концы нитей, ведущих к разгадке личности здоровяка, грозили свести с ума. Цепь мыслей разорвала женщина в простеньком шерстяном платье. Она вытолкнула из дома девушку со связанными за спиной руками и повела её к столу. Пленницу явно пытались освежить, макая головой в воду: мокрые светлые локоны налипли на лицо бедняжки, а платье промокло до пояса. Альда…
– Искупалась, рыбка? – худощавый Охотник, убрал волосы с лица девушки и тут же получил от неё плевок в рожу.
Парень стёр оскорбление рукавом рубашки и с яростным рыком отвесил Альде сочную затрещину. Бедняжка повалилась на холодную, влажную землю и, свернувшись калачиком, прижала лицо к коленям. Охотник довольно оскалился.
– Оставь её, Энрике, – лёд в голосе вожака крошился от хрипотцы.
– Надо дожать эту тварь, – компаньон сплюнул через зубы, но строптивую пленницу трогать не стал.
– Не спеши, – давя подчинённого авторитетным тоном, заявил главный. – Прекрасная ночь, эль льётся рекой, – он прищёлкнул пальцами, синьора в шерстяном платье схватила со стола кружки и убежала в дом. – Что ещё нужно?
– Золото. Мне нужна моя часть за эту рыбину.
– Голодный слепой щенок, – усмехнулся вожак стаи и, вынув из-за пояса пистолет, положил его на стол.
– Настоящие пытки, а не помывка в бочке – вот чего ей не хватает, – в глазах Энрике заиграло сумасшествие. – Заставим девку пожалеть, что до сих пор жива…
– Скажи, Энрике, ты от рождения кретин или стал таким позже? – главарь изобразил удивление. – Полагаешь, можно сколотить состояние на нищих селянах и подачках инквизиции? Нам нужен большой куш.
– Ты-ы-ы, – надрывно захрипел парень, – это ты виноват, что стая бедствует. Мы не можем заработать, потому что наш вожак не позволяет пытать сучек бездны, как следует. Я хотел написать признание за неё, – Энрике указал пальцем на Альду, – но ты и этого не позволил.
– Ого, у нас бунт! – главный откровенно потешался над истерикой Охотника. – Признаться, ждал его немного позже. Думаешь, я идиот и не вижу, что ты пытаешься подвинуть меня?
– И подвину… – неосторожно заявил Энрике и получил пулю в сердце.
– Достал, – главный едва слышно выругался в унисон угасающим хрипам подчинённого и бросил дымящийся пистолет обратно на стол. – Хозяйка, эль сегодня ждать или уже не стоит?! – Синьора в шерстяном платье шаткой походкой вышла из дома, сжимая в руках кружки. Я пригнулась, чтобы женщина не заметила меня в окне курятника.
Синьорина Эспозито сидела в углу, вжавшись в обветшалую стену, и закрывала рот ладошкой. В глазах наблюдательницы застыл ужас. Она не видела смерть Энрике, но всё слышала. Поднеся указательный палец к губам, я безмолвно умоляла Мими взять себя в руки, она понимающе закивала. Сама не чувствовала тела от страха, бой сердца и звон в ушах затмили остальные ощущения. Дом, во дворе которого только что развернулась драма, находился на отшибе села. Соседей у женщины не было, зато были гости… Тёмная ночь, вокруг ни души, а Торе и Ром до сих пор не нашли пристанище стаи.
Осторожно выглянула в окно: вожак сидел рядом с Альдой на земле. Он опять оказался ко мне спиной, а я опять гадала, откуда в синьоре столько знакомого. Во дворе горело не меньше десятка фонарей, и разглядеть Охотника было не сложно. Будто руками, взглядом гладила копну его длинных, тёмных волос, запуская в них пальцы-мысли. Вдыхала металлический запах бронзовой кожи, бесстыдно позволяла мечтам целовать широкую, мощную спину. О, козлоногий! Я желала этого убийцу больше, чем боялась. Вожделение крупинками бежало по моему телу, собиралось в вереницу непристойных фантазий и затягивалось узлом, заставляя живот выть от желания. Это невообразимо, это просто невозможно… Снова и снова, словно зачарованная, сжимала пространство между нами. Охотник, хищно впивался зубами в мою холку, ни то желая загрызть, будто добычу, ни то утолить жажду сластолюбия…
– Что же нам делать, Альда? – вожак прервал молчание, а заодно и вспышку бреда в моей голове. – Я уже потратил слишком много времени на тебя, пора заканчивать, но… Чувствуешь аромат этого «но»?
Пленница не ответила палачу, она тихо рыдала, глотая слёзы и предчувствие неминуемой смерти. Спина вожака раздалась от глубокого вдоха, он встал на ноги и замер, будто прислушиваясь к шорохам в темноте. Выдохнул. Порыв ветра скрипнул навесными фонарями во дворе, облизал тёмные волосы Охотника, а через мгновение вожак развернулся лицом к курятнику. Словно сотни ледяных рук схватили моё сердце, выдрали его из груди и швырнули на грязный пол. Рванула подальше от окна, чудом не наделав шума. Я только что посмотрела в прозрачные, будто весеннее небо, глаза прошлого с седой полоской в короткой бороде. О, Сильван, Пелле – путник, завернувший в мою хижину в Тромольском лесу, мой первый любовник, тот, кого опьянила любовным зельем, тот, кого боялась до смерти и хотела до цветастых вспышек перед глазами. Он называл себя наёмным солдатом… Пеллегрино – Охотник на ведьм.
Глава 14
Правда о синьоре Пеллегрино стучала болью в висках, скребла душу воспоминаниями. Прокручивая в памяти моменты нашей близости, я без конца шептала – «О, Сильван…», не веря, что выжила после трёх суток почти непрерывной страсти с Охотником. Хвала всем силам этого мира – магия, талант и упорство сделали из меня мастерицу варки приворотных зелий. Трезвое сердце обязательно подсказало бы Пелле, что перед ним дочь бездны. Молоденькая хрупкая синьорина, живущая в одиночестве на окраине леса – уже подозрительно. Не пуганная ни инквизиторами, ни Охотниками, я чувствовала себя в полной безопасности, а незваный гость впервые заставил испугаться. Подумать не могла, что смотрю в лицо вожаку стаи Охотников …
Предложила гостю немного поболтать на улице. В окрестном лесу я ориентировалась с закрытыми глазами, и в случае чего оставался шанс сбежать в чащу, спрятаться, притаиться – сам козлоногий не нашёл бы. Пелле что-то рассказывал о путешествиях за границами земель Ханерды, слушала вполуха, стараясь придумать, как опоить его зельем любви. Сидеть на крыльце вечно не получится, мужчина уже не раз намекал на «погреться у очага». Пелле отказался от тёплого питья, воды, еды, и я почти отчаялась, но он всё же совершил оплошность – отошёл ненадолго по нужде, оставив свою флягу с водой на крыльце хижины. Когда Пеллегрино вернулся, мы вновь отдались беседе. Ни с кем ещё мне не бывало так интересно, как с этим незнакомцем. Кроме красноречия и нескончаемого запаса увлекательных историй Пелле обладал фундаментальной привлекательностью матёрого самца и скоро мои, почти невинные мысли превратились в жгучее желание отдаться ему без остатка. Пеллегрино глотнул воды из фляжки, чтобы промочить пересохшее от разговоров горло, и мир для него потух. Зелье завладело душой темноволосого синьора, я видела в прозрачной высоте его радужки блики колдовства, я ждала. Как только магия замкнула круг, фальшивая любовь окутала сердце мужчины. Мы ввалились в хижину, сдирая друг с друга одежду…
Взрослый, опасно привлекательный Пеллегрино спал на моей кровати, с блаженной улыбкой на устах. Могла ли я мечтать о такой ночи? Пелле – лучший вариант, чтобы потерять невинность. Мне не хотелось замуж и не нужны были клятвы, а гость – опытный, нежный, внимательный синьор, и не придётся встречать с ним старость. Действие любовной воды испариться навсегда вместе с чувствами, как только мужчина окажется на приличном расстоянии от меня. Он не вспомнит подробностей, лишь радость ласк и тепло наших тел…
– Амэно, – шёпотом позвала Мими, – вы в порядке?
– Нет, не в порядке, – замотала головой, разгоняя скачущее перед глазами стадо воспоминаний.
– Посмотрите, что там происходит, – фурия стыдливо опустила карие глазки. – Мне страшно.
Великий Брат, как ты допустил, чтобы эта трусиха служила в инквизиции? Вздохнув, я встала на четвереньки и подползла к окну. Пока голову мучили картинки из прошлого Амэрэнты, синьор Пеллегрино успел растолкать спавшую стаю. Парней явно мучило похмелье, но мёртвый собрат в луже крови куда трагичнее тошноты и боли в висках. Охотники собрались вокруг тела Энрике, о чём-то взволнованно шептались, пока вожак спокойно попивал эль за столом. Альды во дворе не было.
– Патрон, у Энрике много родственников, его будут искать, – один из подчинённых осмелился обратиться к Пелле.
– Уже ищут, – лениво откликнулся Пеллегрино. – Вчера объявили награду за его голову. Щенок имел неосторожность надругаться над дочерью служителя собора Илиси, – он встал, подошёл к парням и обнял двоих за плечи. – Закон надо уважать, а если кто-то из вас подорвёт репутацию стаи… умрёт. Это понятно? – Охотники закивали. – Вы – мои пёсики, – довольно улыбнувшись, вожак шутливо чмокнул рыжеволосого в лоб.
Игривая нотка в голосе патрона не смогла создать весёлую финальную мелодию – стая его боялась. Страх не способен породить уважение, лишь ненависть, и, в конце концов, предательство – это дело времени. Единственным амбициозным, готовым громко лаять щенком здесь был Энрике, остальные трое лишь жалобно поскуливали в поисках тёплого мамкиного пуза. Пройдёт время, они возмужают, превратятся в поджарых псов и скорее рано, чем поздно страх возьмёт своё – надоумит перегрызть горло тирану, а Фортуна не станет долго держать Пелле под руку.
– Запрягайте телегу, нужно отвезти его в лес, – главарь брезгливо толкнул мертвеца носком сапога. – Башку отрезать, а тело закопать.
Парни не торопились исполнять приказ. Переглядываясь, они с тревогой косились на окровавленный труп. Вожак отыскал во дворе мешок, бросил им под ноги и рыкнул:
– Стройся! – Охотники засуетились, встали по росту. – Лука, Густаво, Дон, вы моя стая, а не сборище девственниц, – взгляд Пелле сверкнул ледяной яростью. – Отвезёте голову в Илиси, чтобы получить награду за эту кучу дерьма…
– Патрон, – едва слышно мяукнул один из щенков, – мы с Энрике ели из одной тарелки…
– Команды голос не было! – злой вой Пеллегрино наверняка слышало всё село. – Закончите с этим и повернёте носы в сторону Польнео. Я приеду, как только улажу дела на юге.
Повторять не пришлось – вожаку оказалось достаточно выдернуть пистолет из-за пояса. Через половину часа, погрузив убиенного собрата на телегу, стая покинула двор.
***
В заброшенном курятнике дуло отовсюду. Тихонько отбивая зубами лихой ритм тарантеллы, мы с Мими жались друг к другу, чтобы не околеть. Хвала Великому Брату, что дождь обошёл село стороной, иначе мы бы ещё и промокли – дырявая крыша позволяла наслаждаться полнолунием.
– Где их носит? – синьорина фурия оставила меня замерзать и поползла к окну.
– Понятия не имею.
– Идут!.. – слишком громким шёпотом обрадовалась Эспозито.
Мысленно проклиная фарфоровую куклу за писклявый голос и бездумность, на четвереньках добралась до окошка. Наши синьоры спешно шагали по направлению к дому. Тор то и дело поправлял пистолет за поясом, а Ромео освещал путь фонарём. Пеллегрино сделал крупный глоток из кружки и встал.
– Чем обязан? – вежливым сухим тоном поинтересовался вожак, когда мужчины вошли во двор.
– Синьор Охотник, вы получали заказ на казнь девушки по имени Альда, помощницы местного трактирщика? – Торе стал разводить церемоний.
– Не так быстро, – Пелле изящно ушёл от вопроса, жестом приглашая Торе и Рома за стол. – Для начала предлагаю узнать друг друга поближе.
– Сальваторе – командир Ловцов безумия, – Тор уселся напротив Пеллегрино.
– Ромео Ландольфи, – лекарь, устроился рядом с другом.
– Пеллегрино Карузо – Охотник на ведьм и большой поклонник Ловчих, – главарь надел очаровательную улыбку и потянулся через стол, желая закрепить знакомство рукопожатием, но синьоры не ответили «реверансом».
– Обойдёмся без этого, – Тор смотрел в глаза Пелле, не скрывая враждебности.
– Вы всегда столь холодны со своими поклонниками?
– С поклонниками… – синьор Сальваторе заглянул в пустую кружку и снова вцепился взглядом в лицо Охотника. – Только когда слышу откровенную фальшь.
– О чём вы?! – ухмыльнулся Пеллегрино. – Село весь вечер гудело о визите Ловчих, а я никак не мог придумать повод для встречи. И вот, – он раскинул руки, – вы здесь.
– Боюсь, встреча не станет радостной, – Ромео прошёлся взглядом по двору. – Вам придётся отпустить добычу, – он вытащил из нагрудного кармана куртки документ и отдал Охотнику. – Синьорина жива?
– Живее многих, – вожак тряхнул листком и принялся внимательно изучать.
Улыбка вновь заиграла на красивых, чувственных губах мужчины. Он тихонько вторил прочитанному – «…любую подозреваемую…», кривил брови – «…действуют в интересах святейшей инквизиции» и гладил большим пальцем короткую бороду.
– Увлекательно, но не более, – съязвил Пелле, закончив читать. – Синьоры, меня не устроил размер гонорара за казнь этой рыбки, а награда инквизиции за её голову едва покроет дорожные расходы стаи. Говорят, с паршивой овцы хоть шерсти клок, но… – он задумчиво вздохнул. – Девочка может быть свободна, – вернул бумагу Рому.
Вожак мог чтить закон или врать, что чтит, но сейчас ему было откровенно плевать на содержание документа. Никакие приказы Святейшего жреца Польнео или даже глас самого Великого Брата не смогли бы заставить его выпустить добычу из зубов. Значение имело лишь желание Пеллегрино Карузо.
Альда вышла во двор под руку с хозяйкой дома. Синьорина выглядела уставшей, но не изнурённой пытками ублюдков. Синяк на скуле и пара ссадин на щеке – почти идеальное состояние лица после побывки у Охотников. Переодетая в бедненькое, но чистое платье, с прибранными чуть влажными волосами, она остановилась рядом с пятном крови Энрике на земле, брезгливо глянула под ноги и, перешагнув, отправилась прочь со двора.
– Дружище, проводи синьорину Альду, будь любезен, – Торе чуть не выталкивал Ромео из-за стола. – Я догоню вас.
Лекарь метнул в Ловчего молнию несогласия из карих глаз, но всё равно подчинился приказу – не место и не время для споров. Прихватив с собой фонарь, синьор Ландольфи поспешил следом за строптивой девушкой.
– Куда это он? С ней… – забеспокоилась Мими, высовывая нос в окно курятника.
– Кудахтайте тише, – потянула её за юбку.
– Амэ! – зашипела фурия. – Амэ, отстаньте!
Не успела я и рта раскрыть, как синьорина Эспозито шлёпнула меня по рукам и шмыгнула на улицу. Благо – никто не заметил, что наша дурочка в штанах выпорхнула из двери и нырнула в колючие заросли. Выражаясь языком Сальваторе – «это любовь».
Шороха в кустах обезумевшая от чувств Мими всё же наделала, чем привлекла внимание Охотника. Пока Пеллегрино обходил курятник, я, стараясь не дышать, пряталась в самом тёмном углу. Наверное, он принял ползущую по совсем не божественным кущам наблюдательницу за какого-то зверька – тихо выругался и вернулся за стол. Слава Великому Брату, Пелле не пришло в голову выстрелить.
