Текст книги "Для тебя я ведьма (СИ)"
Автор книги: Ляна Вечер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)
– Без суда казнить?! – голос жреца громыхнул на весь зал. – Мало нам Охотников…
– Поймите, – Тор собрал всю свою убедительность и заглянул в глаза Святейшего жреца, – инквизиция и Ловцы безумия вместе смогут гораздо больше, а поможет нам в этом носик синьорины Амэно. Мы прокатимся огненным шаром по землям Ханерды, освобождая людей от безумных ведьм. Суды инквизиции избавятся от лишней работы, а про Охотников забудут так скоро, что вы сами удивитесь.
– Синьорина Амэно, вы согласны стать компаньоном синьора Сальваторе? – в глазах седовласого мелькнул азарт.
– Согласна, – как продали, честное слово…
– Свидетельствую святейше! Послезавтра Великий совет жрецов земель Ханерды. Вас оповестят о решении, – Святейший поспешил покинуть зал. Не стал разводить церемонных прощаний – пулей вылетел в двери.
Наша троица осталась сидеть за столом, молча ожидая, пока шаги в коридоре стихнут. Кажется, от Торе исходили лучи света. Он сиял, а вот меня распирало от негодования.
– Ай, Синьор Тор Сальваторе! – хлёстко выбрасывала слова из самого сердца. – Ай! – растопырив пальцы, взмахнула руками. – Что твориться в твоей голове?! Ты чуть не загубил нас! Ай, Торе! – я рванула с места, быстрым шагом обошла стол и упёрлась кулаком в мягкий живот инквизитора. – Предупредить времени не нашёл?! Вместо этого целовал мои колени!
– Прошу прощения?! – лекарь привстал со стула.
– Дружище, это личное, – Торе ласково погладил мой кулак на своём пузе. – Куколка, я ведь хотел, чтобы ты приняла верное решение, и ты приняла. Всё получилось, моя Амэ.
Конечно, получилось! Благодаря бесконечному потоку удачи, в который нам посчастливилось попасть. Бредовые истории о моём носе… невероятное везение, что я не ляпнула ничего, о чём не говорится в отчёте Ромео. А Ловцы? Да – я согласилась, но со стороны Торе было так бездумно – ничего заранее не объяснить! Это ведь моя жизнь, наша жизнь!
– Вот что, Тор Сальваторе, – пыл немного спал, и сердце заколотилось ровнее, – отныне я для тебя Амэно Гвидиче – не куколка и не твоя Амэ.
***
Тор не поехал с нами домой. Он больше не называл куколкой, не просил прощения, перекинулся парой слов с другом и зашагал прочь от замка. Чувствовала боль в сердце Сальваторе, словно не словами его ранила, а воткнула сотню кинжалов в грудь. Жалела о сказанном, но утешалась мыслью, что прощу, как только он вернётся в дом лекаря. Ромео выглядел крайне измотанным. Оказывается, Святейшего жреца спрятали в госпитале, как только стало известно, что Тина сбежала и жаждет его крови. На седовласого паникёра извели почти все запасы микстур от сглаза, порчи и прочих ведьмовских штучек. По словам лекаря – зря, лекарства не помогают тем, кто не успел пострадать. Пришлось искать возницу для нашего экипажа – лекарь наотрез отказался управлять лошадьми.
– Напрасно вы так резко обошлись с Сальваторе, – Ромео задёрнул занавеску на моём окне в карете. – Синьорина Амэ, поймите – Торе, он немного чудак, если позволите так выразиться.
– Немного? Он чуть нас не прикончил.
– Священные печати, я сейчас скажу лишнего, надеюсь во благо. Вы очень нравитесь ему, Амэно.
– Не думали, что это отголоски заклинания на соединение душ?
– Вы просто вынуждаете меня раскрывать карты! Ночью он пришёл ко мне в госпиталь пьяным…
– Вы упоминали об этом, – попыталась как можно тактичнее избежать тягомотины.
– Да, простите… Я видел, что нравлюсь вам, Амэ, и решился рассказать Торе о своём намерении поухаживать за вами. Амэно, мой друг просто рассвирепел! Мы даже повздорили… Слава Великому Брату, всё обошлось, наша дружба не пострадала, но сотворить такое с ним могла только любовь.
Отвечать не стала. Откинулась на сиденье и закрыла глаза. Один Великий Брат знает, как я хотела услышать слова, сказанные лекарем, от Торе… от моего Торе.
***
Дома мне, наконец, удалось поесть. Повара синьора Ромео Ландольфи можно отправлять на костёр – приготовить такие вкусные блюда без колдовства просто невозможно. Мой живот, привыкший к простой еде, сходил с ума от запахов и красок на тарелках. Здесь даже пиццу готовили не так, как привыкли простолюдины. На пшеничной лепёшке кроме привычных помидоров с пряностями красовались осьминоги, креветки, мелко порубленная зелень и невероятное количество сыра, название которого я так и не запомнила. Зато запомнила, что такое паста с соусом Песто. О, это настоящее блаженство, отдающее базиликом и чесноком. До столовой я так и не дошла – застряла в кухне, заговорившись с поваром. Добрый синьор готовил блюда у меня на глазах и тут же угощал. Подставляя тарелочку, он кокетливо щурил глазки, целовал щепоть пальцев, а я пробовала и восклицала – браво! Кажется, мы нашли общий язык.
Когда в кухне появился хозяин дома и попытался вырвать меня из лап греха переедания, я чуть за стул не цеплялась – так не хотелось уходить. Синьору припекло срочно понять причину моего нездоровья, приключившегося в замке Святейшего. Как я ни объясняла, что это от нервов и голода, он не слушал. Да, мне действительно было нехорошо, но всё наладилось.
Я нервно постукивала сапогом, сидя на стуле в кабинете синьора Ландольфи. Лекарь неспешно омыл руки в тазу, вытер слепяще-белым полотенцем и достал из шкафа странный прибор – небольшую трубку, закрепленную на подставке с помощью замысловатого механизма.
– Это ещё зачем? – после пилюли, запросто изменившей внешность, я опасалась лекарских штучек.
– О, не переживайте, Амэ, это всего лишь безобидный прибор. С его помощью мы узнаем, что с вами случилось в замке Святейшего.
Прибор действительно оказался безобидным, в отличие от заточенного кусочка металла, которым Ромео безжалостно рассёк подушечку моего указательного пальца. Я дернулась от неожиданной боли, но изящные руки синьора Ландольфи бережно и крепко сдержали мой порыв. Он зачерпнул выступившую кровь тем же лезвием и отправил каплю на стёклышко под трубкой прибора.
– Вы настоящая умница, Амэ. Совсем не испугались, – лекарь устало улыбнулся, протягивая салфетку.
– После того, что произошло со мной за эти дни, странно было бы испугаться малюсенького кровопускания, – я прижала ткань к ранке и с интересом уставилась на работу Ромео.
Он уселся за стол, упёрся глазом в трубку, подкрутил колёсики на приборе и что-то шепнул себе под нос. Сделал записи в толстой тетради и снова вернулся к рассматриванию крови. Ничего более странного в жизни не видела.
– Амэ, вы чуть не потеряли сознание на приёме у жреца. Расскажите, что предшествовало этому?
– О, святейшие печати, ну было и прошло. Знаете, не каждый день приходится убивать чокнутых ведьм…
– Ну, это пока – не каждый, – пробурчал лекарь.
– В каком смысле?
– Не отвлекайтесь, продолжайте.
– Говорю вам, Ромео, я испытала сильное нервное потрясение. К тому же была голодна…
– И немного пьяна, – он снова припал глазом к прибору.
– Вчера, – смущённо потёрла нос, вспоминая прошлую ночь.
– С похмелья, значит.
– Да.
– Амэ, всё, что вы перечислили, несомненно, имеет место, но дело в другом, – Ромео беглым взглядам пробежался по сделанным записям. – Если бы не настойка из корней Ши, всё могло бы закончиться скверно. Вспомните, вам ранее не приходилось испытывать ничего подобного, когда использовали дар?
– Скорее, дар использовал меня… До сегодняшнего дня я не пользовалась им по желанию, всё происходило само собой.
– Есть над чем подумать, – лекарь так сладко зевнул, что захотелось немедленно повторить за ним. – Пожалуй, потрачу на это завтрашний день, а сейчас прошу простить, но я безумно устал.
***
Глухая тишина дома просто сводила с ума. Синьор Ландольфи изволил отдыхать, по этому поводу слуги устроили себе чуть ли не выходной: немного повозились в гостиной, изображая бурную деятельность, и исчезли. Этого я и боялась – остаться в одиночестве. Побродила по дому и, поняв, что живых не встречу, грустно поплелась к себе в комнату. О, Сильван… мне бы хоть пару свободных ушей, чтобы мысли о Торе не давили виски.
На кровати нашла простенькое шерстяное платье с дутыми рукавами. Знатные особы надевают такие наряды, если не нужно никуда выходить. Видимо, и мне положено переодеться, как в лучших домах Польнео. Завалилась на перину и прокляла художника, изобразившего ангела на потолке. Ну почему? Почему ты так похож на него, малыш? Зажмурилась, пытаясь услышать мысли инквизитора. Поняла, что Тор гуляет по городу, заходит в кофейни, какие-то лавочки, иногда торгуется, но никакой конкретики. Вздохнув, обняла подушку и задремала, мечтая, чтобы на её месте оказался мягкий тёплый синьор Сальваторе.
Проснулась от холода. Снова проспала весь день – потрясающая особенность комнаты усыплять своих обитателей начинала раздражать. Сдёрнула покрывало с кровати и, обернувшись им, отправилась разжигать камин. Огненное сердце заиграло слабым теплом, создавая танцующий полумрак в спальне. Интересно, а ужин будет? Мне нестерпимо хотелось попробовать, что вечером приготовит повар, но мысли о еде осыпались осколками от грохнувшего в голове голоса Торе – «Амэ?!» О, козлоногий! Чуть с ног не свалилась, покрывало с плеч опустилось на пол. «Амэ, подойди к окну». Неужели нельзя сказать лично?! Как это делают все нормальные люди. Нормальные…
От увиденного на мгновение захотелось бежать – быстро и без оглядки. Надёжно окопанный высокий костёр полыхал на заднем дворе дома лекаря прямо под моим окном. Синьор Торе, задрав голову, с беспечной улыбкой на губах смотрел на меня, сжимая в руках небольшую гитару – это первое, что заставило остаться на месте. Вторым обезоруживающим аргументом сочла целое море цветов под ногами Сальваторе. Распустившиеся, в бутонах, разобранные на лепестки розы ковром покрывали увядшую траву.
– Моя прекрасная Амэ, это для тебя! – воскликнул инквизитор и дёрнул струны.
Я не посещала оперу, но, кажется, Торе задал бы жару любому певчему. О, этот леденящий кровь баритон и драматически визжащий тенор. Дребезжание расстроенного инструмента забило последний гвоздь в крышку гроба умения исполнять серенады. Улыбаясь, сложила ладони на груди, а на глаза навернулись слёзы, не то от неожиданного счастья, не то от душевной боли.
– Святейшие печати! У меня на заднем дворе режут свинью?! – голос Ромео отдавал несвойственным ему раздражением.
– Добрый вечер, синьор Ландольфи, – я перевалилась через подоконник, чтобы засвидетельствовать почтение хозяину дома, высунувшемуся в окно своей спальни.
– Синьорина Амэ, – лекарь сдёрнул с головы ночной колпак, – кажется, вечер перестаёт быть томным. Уймись, покоритель женских сердец! – Ром выставил кулак, с зажатым головным убором и погрозил другу.
– Что?! – Тор остановил волну диссонанса.
– Я говорю, синьорина Амэно выпадет из окна от твоих неистовых воплей!
– В мои объятия?!
– О, Великий Брат! – Ромео хлопнул створками, серенада возобновилась.
– Торе! Торе! – я замахала руками.
– Да, Амэ! – плавное движение пухлых пальцев по струнам и тишина.
– Не надо, хватит! Ты почти покорил меня, честное слово!
– Почти?! Не-е-ет, я не соглашаюсь на половину!
– Это шантаж, синьор Сальваторе!
– Это любовь, синьорина Гвидиче!
Быстро вернулась в комнату и прижалась спиной к стене. Любовь. Он сказал, что это – любовь! Чувствовала себя огромным пульсирующим сердцем и боялась выглянуть на улицу. Тор больше не пел, гитара стихла.
– Прости меня, Амэ! Я ни разу не сказал спасибо, а ты уже дважды спасла мне жизнь. Ты подарила мне имя, а я чуть не разрушил всё. Куколка, может, я не заслуживаю и ногтя на твоём мизинце, но я люблю тебя. Амэ, я тебя люблю!
Вечерний ветер ударил в лицо, и я задохнулась запахом признания с нотками осени, с послевкусием абсолютного счастья. Лепестки роз под ногами Сальваторе полетели в воздух. Тор застыл, время остановилось, и только в груди подсказывало – мы живы.
– Торе, моё сердце принадлежит тебе, до конца дней, – показалось, я говорила слишком тихо, почти шептала.
Зачем Тору слышать, когда он может легко зацепить любую мысль в моей голове, словно удачливый рыбак добычу. Синьор Сальваторе бегом бросился к дому, потянулся к балкам на стене…
– Торе! О, Сильван! Торе, не надо, я спущусь к тебе… – пухлощёкий не слушал, он отчаянно карабкался к моему окну, цепляясь за лакированный брус. – Тор Сальваторе, немедленно спустись на зем… – кудрявая макушка инквизитора совсем близко – казалось, я могу дотянуться. – Тор, дай руку! – перевесившись через подоконник, растопырила пятерню ему на встречу. Он поднял голову, синие глаза округлились, и Торе полетел вниз, соскользнув с деревяшки…
Так быстро я ещё никогда не бегала.
Глава 6
Лекарь святейшей инквизиции шаркал по своему кабинету в тапочках на босу ногу и ночной сорочке до колена. Торе уложили на кушетку, костёр потушили, розы собрали, а мне рекомендовали заткнуть уши, пока Ромео будет высказывать всё, что думает о друге.
– Синьор, я могу оставить это здесь? – на пороге появился слуга с вазой. – Там уже негде…
– Проваливай! – в закрывшуюся дверь ударился тапок, снятый с ноги самого воспитанного мужчины, которого я знала.
Тор испытывал крайнюю степень вины и стыда. Его эмоции добрались и до меня – чуть уши не спалили. Ещё Торе щедро поделился болью в затылке, шее и спине. Благодарность так и рвалась наружу, но я держалась.
– Значит так, герой-любовник, – Ромео поднял тапочек и нервно натянул на ногу, – кости целы, обезболивание будет слабым.
– Дружище, ты садист! – кучерявый пухляк рванулся на кушетке, но резкая боль в голове вернула на место. Я закрыла глаза и сжала губы, стараясь не выругаться.
– Святейшие печати, как я хочу выспаться… – причитал лекарь. – Я не садист, я – прагматичный человек, – он достал таблетку из шкафа и плеснул воды из кувшина. – Если в полной мере избавить тебя… вас от боли, – Ром протянул лекарство Тору, – боюсь, придётся слушать совсем другую музыку. Спокойной ночи, – синьор Ландольфи запер шкаф с пилюльками на ключ, схватил со стола металлический колпачок, потушил им свечи и вышел из кабинета.
– Что это было? – голос инквизитора в темноте, звук глотка, и кружка оказалась в моей руке.
– Что-что, – буркнула я, запив комок неловкости, – ты умудрился вывести из себя самого уравновешенного синьора земель Ханерды.
– Ничего, завтра он выспится, и я спою ему серенаду. Ром оттает, – Тор кряхтя, уселся на кушетке.
– Это будет твоя последняя песня.
– Амэ, иди сюда, – инквизитор потянул к себе, ладони нежно коснулись моего лица.
Я вздрогнула от прикосновения пальцев к губам. Зрение привыкло к темноте, видела, как искры в синих глазах Торе вот-вот вспыхнут костром. Вцепилась в кружку с водой до ломоты в запястьях. Сальваторе аккуратно вытащил её из хватки, поставил на стул и, убрав прядь моих волос за плечо, прошёлся лёгкими поцелуями по шее. Дразнящий запах печёных яблок приятно защекотал ноздри, и в животе всколыхнулось знакомое чувство. Сомкнув веки, поняла, что вот-вот потеряю голову. Кудряшки Тора щекотали кожу, его близкое волнующее дыхание растекалось по телу. Обняла руками за шею и потянулась к любимому. Мягкие губы Сальваторе коснулись моих, одурманив нежным теплом.
О, святейшие печати… Как Тору удаётся сдерживать в себе этот пожар?! Несмело прикусила его губу, едва слышный стон – и огонь освободился от плена, грозя превратить нас в пепел. Так жадно, так пылко и сладко целовала моего Торе, что казалось, душа вырвется, растерзав дрожавшее от страсти тело. Он крепче прижимал меня к себе, а я запускала пальцы в густые кучеряшки и любила до беспамятства, до судорог в мышцах, до иголок в сердце.
***
Нас остановила только хорошо спланированная подлость синьора Ромео – лекарство действительно оказалось слишком лёгким. Последствия падения Тора накрыли нас на самом интересном месте, мы не смогли забыть о ломоте в спинах и звенящей боли в голове. Пришлось ковылять в гостиную, чтобы разжечь камин и устроиться в креслах. Комната здорово смахивала на цветочный рынок. Достать такое количество роз осенью можно только в Польнео. Вазы на столе, на полу, на книжных полках – везде, куда ни кинь взгляд. Бархатный аромат, согретый камином, мгновенно пропитал одежду.
– Уму непостижимо, – обиженно шептал Торе, – как он мог так поступить?! В такую ночь… Моя Амэ рядом, а я могу только держать за ручку и ворчать. Мы что, уже состарились?
– О-о-о, мы отомстим, – улыбнулась я, потирая ноющую шею.
– Пусть даже не сомневается, – осторожно кивнул Сальваторе.
Мы и правда смахивали на пожилую парочку, прожившую долгую счастливую жизнь. Я почти слышала, как наши взрослые дети о чём-то спорят в кухне, а внуки весело тарабанят ножками на втором этаже. Сидя у огня с любимым, не могла решить, что было бы сейчас лучше – прочувствовать этот момент или оказаться с ним в спальне.
– Сосредоточься на внуках, куколка, – умоляюще протянул Торе, – ради Великого Брата.
– Давай, вина принесу? Где его хранят?
– Сам.
Мужественно собрав силы, превозмогая боль и возбуждение, синьор Сальваторе похромал в кухню. Кто из нас пойдёт особой разницы не имело, плохо всё равно было обоим. Так ярко ощущала Тора – нас сегодня словно сшили в одно целое. А если это навсегда? О, козлоногий…
Сальваторе протянул бокал с бордовым напитком, отблески огня заиграли с резными стеклянными гранями.
– Торе, мой Торе, – улыбнувшись, осторожно пощупала манящую складочку на его пузе и приняла вино.
– Смутила раненного инквизитора, – он заулыбался и аккуратно уселся в кресло.
– Если любят, то любят всё, что в тебе есть.
– Серьёзно? Я ведь не атлет, – он почти издевался.
– А кто это?
– Как-нибудь мы с тобой перечитаем все энциклопедии Великих земель, и ты узнаешь много-много нового, моя Амэ, – Тор сделал глоток и закрыл глаза, откинувшись на высокую спинку кресла.
– Смотри-ка, если не шевелиться, всё очень даже неплохо, – хотелось уйти от неприятной темы.
– Амэ, ты не раздумывала, когда согласилась стать Ловчей. Почему?
– Не знаю, – пожав плечами, вспомнила вопрос Святейшего, – наверное, так должно быть. Кажется, я хотела того же, что и ты.
– Первое решение всегда верное – это правда, но я хочу знать, понимаешь ли ты на что согласилась? Мы будем казнить ведьм.
– Обезумевших ведьм, – поправила я.
– Всё равно, Амэ, это – убийства. Не одно, не два. Ты не хотела, чтобы я казнил Охотника, а тут… твои сёстры.
– Тор, я беспокоюсь о другом.
– Что-то случилось?
– Ромео подозревает, что причина моего помутнения сегодня куда серьёзнее, чем потрясение.
– Вот как… – мысли Сальваторе зашуршали, словно ветер кронами деревьев. – Это скверная новость, куколка.
– Я боюсь.
– Бояться не надо, – Торе протянул ладонь, и я почувствовала, как он отправляет мне частичку спокойствия. – Мы через всё пройдём. Вместе.
Его «вместе» – это куда важнее, чем обменяться клятвами в присутствии Святейших служителей собора. Гораздо больше, чем сказать «люблю», и совсем не то же самое, что быть связанными случайным заклинанием. Боялась только одного – разочароваться в пухлощёком синьоре. У него слишком много тайн, а у меня слишком мало ответов.
– Расскажешь, почему у тебя не было имени?
– Любовь моя, ты так сильно хочешь знать?
– Иногда мне хочется хорошенько покопаться в твоих мыслях, и, видит Сильван, я могу это сделать, но не стану.
– Когда-то меня звали Ферро Макиавелли, и я был счастливым сыном своих родителей, – Сальваторе выпустил мою руку и уставился на пламя в камине, словно желая сжечь слова…
Они жили в Сэнбари. Отец хорошо зарабатывал, служа судьёй святейшей инквизиции. Мать занималась воспитанием сына и домашним очагом. Спокойная жизнь закончилась, когда Ферро стал юношей. В его голове гулял ураганный ветер, а в сердце пылал огонь противоречий. Дети часто причиняют родителям боль, не задумываясь об этом. Настоящая беда пришла в их дом, когда Охотники убили синьору Макиавелли. Она не имела никакого отношения к магии, была замужем за судьёй святейшей инквизиции, но это не спасло её от жестокой расправы.
– …Мама с моим дядюшкой возвращались из соседней деревни от родственников, когда на пути их экипажа встали Охотники. Эти твари отрезали ей голову, – Торе допил вино одним глотком. – …Отец во всём обвинил меня, разорвал документы и сказал, что у него больше нет сына – Ферро Макиавелли больше нет. Я взял прежнюю фамилию матери, а имя выбрать не решился.
– Ох, Торе, – встала и, сделав пару шагов, опустилась на ковёр рядом с инквизитором, – почему он так с тобой обошёлся? Почему счёл виновным?
– Это ещё одна история, – он ласково провёл ладонью по моим волосам. – В следующий раз, куколка.
***
Мы проболтали полночи, Тор заснул в кресле, а я, накрыв его шерстяным одеялом, отправилась к себе. Утром, впервые за долгое время, было так спокойно и хорошо, что я боялась подняться с постели и потерять драгоценную каплю умиротворения, в груди будто качался плавными волнами залитый рассветным солнцем залив Чокорони. Ждала, что Торе появится на пороге моей спальни с беспечной улыбкой, чтобы осыпать поцелуями, но этого не случилось. В дверь постучала служанка и холодно сообщила, что меня ждут в столовой. Над заливом Чокорони нависли тучи.
К завтраку не спешила. Медленно спускалась по белой лестнице, рассматривала картины на стенах, вдыхала аромат вчерашних роз. На лицо лезла улыбка от воспоминаний о поцелуе и ночи в гостиной перед камином. О, Сильван, сколько же у нас всего впереди! В груди заиграл холодок приятного волнения.
– Синьорина не хочет поторопиться? Только вас и ждут, – с упрёком сообщил седой слуга в шелковом камзоле.
– Неужели?
Вместо ответа седовласый раздражённо цокнул и вернулся к своим обязанностям. Интересно, а если бы на моём месте был синьор Ландольфи, старикашка был бы столь дерзок? Вернувшись на последнюю ступень социальной лестницы, где простолюдинке самое место, я выпустила вздох горечи из груди и поспешила туда, где «только вас и ждут».
Прекрасное, наполненное спокойствием утро трещало по швам, а когда я оказалась в столовой, и вовсе взорвалось. Никак не ожидала увидеть в компании синьоров женщину. Нет, это была не просто женщина – само совершенство ковырялось десертной ложкой в вазочке с творогом. Синьорина с мраморной кожей подняла на меня карие глаза и слегка изогнула тоненькие брови. Секунда на оценивающий взгляд, и она, глубоко вздохнув, вернулась к творогу. Прекрасные ухоженные руки, пара недешёвых перстней и невообразимое количество рюшей на манжетах белоснежной рубашки, выглядывавшей из-под бархатного чёрного камзола.
– Амэно, проходи, куколка, – Торе неуклюже подскочил с места и выдвинул стул рядом с собой.
– Вижу, тебе лучше, – приняв предложение инквизитора, не могла отвести глаз от гостьи.
– Ром выспался и подобрел, – шепнул Торе мне на ухо, – дал хорошую пилюльку…
– Теперь, надеюсь, все в сборе, – синьорина отвлеклась от ковыряний в вазочке и, поправив накрученные каштановые локоны, отправила каждому из нас внимательный взгляд.
– Амэно, познакомьтесь – это синьорина Мими Эспозито, – Ромео привстал, указав на гостью. Она будет вашим наблюдателем от святейшей инквизиции. Синьорина Мими, позвольте представить вам синьорину Амэно Гвидиче – Ловчую и компаньона синьора Сальваторе.
Едва сдерживала зевоту, пока Ромео и эта Мими обменивались любезностями. Впрочем, синьорина не была многословна – больше слушала хозяина дома, внимательно цепляясь взглядом за меня и Сальваторе. Аккуратно подведённые глазки Мими, словно острые крючки, впивались в тело. Клянусь козлоногим, я чувствовала, как из моих жил утекают силы.
– Довольно, – синьорина прервала Ромео и поставила на стол блестящий саквояж, – перейдём к делу. Для Амэно Гвидиче, – она протянула мне свиток и увесистый мешочек.
Развернув бумагу, не могла поверить строчкам. Пожалуй, на этот раз я читала даже дольше, чем обычно. В послании Святейшего жреца говорилось, что меня приказано наградить за спасение его души и тела. Мне полагалось получить целый кулак золота и святейшую печать из чистого серебра.
– В чём дело, синьорина Гвидиче? Неужели награда вас не устраивает? – Мими опёрлась локотком на стол и, подперев мраморную щёчку, с насмешкой уставилась на меня.
– Нет… я… мне…
– Амэно взволнована, – Торе вытащил из моих рук смятый свиток, – это её первая награда.
– Занятно, – улыбнулась синьорина. – Пусть выпьет кофе, а мы продолжим. Сальваторе, ваше прошение об увольнении удовлетворено.
– Для меня честь услышать об этом от вас, – Торе явно фальшивил.
– Кроме того, на место смерти отряда отправлены инквизиторы с проверкой. Мы получили вести – ваши слова полностью подтверждены. Остаётся придать останки Амэрэнты Даловери огню, а тела ваших подчинённых перезахоронить в Сэнбари.
– Пусть Великий Брат упокоит души парней, – Тор поднял руки к потолку.
– Хвала, – прошептал Ромео.
– Хвала, – повторила Мими и ожидающе посмотрела на меня.
– Хвала, – я кивнула, сжимая в ладонях серебряную печать.
– Итак, – синьорина Эспозито снова запустила руку в лакированный саквояж, – теперь о главном – Ловцы безумия возрождаются в великих землях Ханерды, – она протянула Торе целую стопку бумаг. – Здесь дубликаты всех необходимых документов, кроме кодекса Ловцов. Моя задача составить основные правила для вас, этим я и займусь в путешествии. Когда планируете отправляться?
– Завтра на рассвете, – Торе даже мельком не глянул, что написано в документах, отложил в сторону.
– В таком случае не смею больше отвлекать вас, – Мими поднялась и, закрыв саквояж, взяла со стола шляпку-цилиндр. – Передайте повару тысячу комплиментов, – изящным движением она подхватила трость и отправилась к выходу. – До завтра!
Женщина уходила, феерично раскачивая круглой миниатюрной задницей, обтянутой… штанами. Штанами! Такая дерзость в одежде непозволительна синьоринам великих земель Ханерды. Торе чуть не свернул шею, провожая Мими взглядом. Ромео выдал едва слышное восхищение и запил это дело глотком кофе.
– Похоже, здесь никого не удивляет, что совет только завтра, а документы готовы уже сегодня, – я пихнула замечтавшегося Тора локтём в пухлый бок.
– Любимая, – он сглотнул скопившуюся слюну, – Святейший жрец Польнео обладает огромной властью. Согласие остальных – формальность.
– Амэно, от всей души поздравляю вас с наградой, – Ром кивнул на мешочек с деньгами. – Поверьте, получить золото от жреца Польнео может не каждый, а уж личную печать…
– Это что, его печать? – повертев серебряный медальон в руках, подняла глаза на лекаря.
– Да, синьорина Гвидиче, – довольно заключил Ромео, – самая настоящая печать самого Святейшего жреца – великая честь!
– Сохраню, как талисман, – пожала плечами и, сунув «великую честь» в мешочек, затянула вязки.
– Амэ, у тебя сегодня много дел, – бывший инквизитор положил ладонь мне на колено. – Поезжай в город и купи всё, что пригодится в дороге. Зайди к портным, выбери одежду…
– Синьор Сальваторе, а почему я узнаю о завтрашнем отъезде только сейчас?
– Ну… – он замялся, – я это придумал несколько минут назад.
– Друзья мои, я тоже вынужден покинуть вас. Уже опаздываю, – спохватился Ромео, достав часы из кармана жилета.
– Ты-то куда? Выходной же, – Торе удивлённо захлопал ресницами. – Мир перевернулся, и ты проводишь свободные дни не дома?
– Ромео, а как же… Вы ведь собирались выяснить, что со мной.
– Без паники, синьоры и синьорины, – шутливый тон лекаря удивил ещё больше, – обо всём поговорим вечером, а сейчас мне действительно пора.
Мир не перевернулся, но определенно сошел с ума. Вчера я наблюдала, как этот чопорный синьор сыпал витиеватые ругательства за шиворот лучшего друга, а сегодня он, чуть не приплясывая, убежал по делам. Где синьор Ландольфи – занудный, медлительный, непривыкший менять планы?
– Задумал что-то, – Торе покачал головой вслед другу.
– Без сомнений.
– Амэ, куколка, – Тор коснулся дыханием моего уха, – ты безумно красива этим утром, но я не могу тебя задерживать, – он нежно коснулся щеки губами. – Хотя очень хочется… Любовь моя, поторопись, иначе я за себя не ручаюсь.
– Ты не поедешь со мной?
– Нет, – он грустно улыбнулся, – мне нужно по своим делам. Святейший жрец ждёт налог и оплату штрафа, ещё нужно зайти в банк и… Амэ, – Тор полез в карман брюк, – тебе нужны деньги...
– Я теперь богата, – потрясла мешочком с наградой.
Сальваторе вдруг стал серьёзным. Почувствовала, что Торе разочарован, и это разочарование принесла ему я. Только чем именно вызвала эти эмоции, сообразить не могла. Тор определённо пытался подобрать нужные слова, мял пальцами переносицу и задумчиво вздыхал.
– Синьорина Гвидиче, сейчас ты выслушаешь меня, и не станешь обижаться…
***
Возница неспешно гнал лошадок по улицам Польнео, а я вертела в голове слова Сальваторе. Безумно сложно поймать грань между моим Торе и командиром Ловцов безумия. Сегодняшнее утро не раз щёлкнуло по носу напоминанием о моём происхождении, неграмотности и слишком скудном уме. Амэно Гвидиче всё ещё не прорвалась через тугую оболочку Амэрэнты Даловери.
Первое задание от моего командира вселяло ужас, хоть в кошельке позвякивал целый кулак золота и расписка от синьора Сальваторе на случай, если денег не хватит. Хотелось на ходу выпрыгнуть из кареты и разбиться насмерть. Если бы возница прибавил ходу лошади, видит Сильван, я бы это сделала. Могу съесть дюжину изысканных блюд, надеть десяток дорогих платьев, получить ещё пару наград из рук Святейшего, но ничего из этого не может выбить из меня деревенщину… Кажется, я насквозь пропиталась запахами коз и дыма.
Закрыв глаза, представляла, как на той поляне, где Тор убил Эмму, отряд инквизиторов сжигает не останки безумной ведьмы, а синьорину Даловери. Мечтала, чтобы рыжуха во мне сдохла! Совсем недавно Амэрэнта казалась девушкой с изюминкой, но теперь я ненавидела эту простолюдинку.
– Синьорина, приехали, – возница распахнул дверь кареты. – Лучшая портниха Польнео, – он указал на крыльцо с тканевым навесом и кадками с цветами.
Перед тем, как толкнуть дверь и ступить через порог, я мысленно развеяла прах Амэрэнты над лесом и облегчённо выдохнула. Звон колокольчиков вернул в реальность, передо мной появилась изящная женщина с добродушной улыбкой. Синьора Дебора без конца ворковала о последних новинках моды, подсовывала образцы ткани, великолепное кружево, а я не могла и рта раскрыть. Казалось, что заговорив, оживлю прежнюю Амэ, и всё полетит под хвост фавну.
– Синьорина, давайте снимем мерки, – портниха вытащила из-за пояса ленту с насечками.
– Нет, – в горле пересохло, голос скрипел.
– Неужели я не была убедительна? О, Великий Брат, вы закажете платье в другом месте!– Дебора расстроено отбросила на портняжный стол ленточку и опустилась в кресло.
– Мне нужны готовые наряды, на мерки и выкройки времени нет.
