Текст книги "Для тебя я ведьма (СИ)"

Автор книги: Ляна Вечер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

– Выбирайте, синьорины, – Торе спрыгнул с места возницы, сжимая в руке фонарь, и помог спуститься Альде, – постучим в любой дом, на который укажете.

– Не видно же ничего, – Мими посмотрела на Сальваторе, как на умалишённого.

– Надо родиться в Илиси, чтобы видеть в темноте то, что чужаки и при свете не разглядят, – сумничала Альда. – Советую выбрать вот тот, – она указала изящным пальчиком на небольшой домик справа. – Его хозяин – замечательный человек, не остаётся жить с постояльцами и берёт не дорого.

– Если он согласится подождать с деньгами до утра, пока не откроются банки, это будет просто прекрасно, – Торе улыбнулся белокурой рыбке так сладко, что у меня во рту появился отчётливый привкус горечи.

– Не беспокойся Тор, – эта девица ворковала, обращаясь к моему командиру на «ты», – я попрошу синьора Ромарио подождать, он не откажет.

Невероятное везение повстречалось нам в лице этой синьорины. Как бы мы обустроились в Илиси без её заботы, ума не приложу… Мерзко смотреть, как Альда с нежностью гладила ладошкой плечо Торе, как оголяла зубки в улыбке и, наверняка, надеялась оказаться в его объятиях сегодняшней ночью. Сама не знаю почему, но я твёрдо решила, что умру, но этой белобрысой дряни рядом с Сальваторе быть не дам.

Глава 16

Не сомневалась, что голубая кровь синьорины Альды ни за что не позволит ей остановиться в доме уровня ниже – «простолюдинам входа нет», но после особняка Ромео и замка Сальваторе меня сложно удивить недвижимостью. Я с достоинством встретила недешёвую мебель в гостиной, скучающим взглядом прошлась по живописи в массивных рамах, что с избытком украшала стены, и, томно вздохнув, отправилась на улицу забрать вещи из дилижанса. Спину царапнул злой взгляд Альды – видимо, ждала, что я упаду на пол, чтобы облобызать хотя бы дорогой коврик у входной двери, но, к её разочарованию, эмоционального пассажа не случилось.

Вытаскивая из багажного отделения «Малыша» свои саквояжи, я радовалась, что в доме есть купальня, кухня и повар в ней, а у каждого из нас будет отдельная комната. Последнее ласкало душу тёплыми лучами несуществующего солнца. Хрупкая иллюзия «отдельности» дарила надежду, что Торе не окажется наедине с Альдой, но на задворках души гоготали дурные предчувствия.

– Амэ… Амэ-э, – синьор Ландольфи взял меня за руку, и я вернулась из фантазий на тёмную, отвратительно пахнущую улочку Илиси. – У тебя снова приступ?

– Нет-нет… Я… Задумалась, – убрала за ухо выбившийся из причёски локон и схватилась за сумки.

– Побереги силы, синьорина Гвидиче, – лекарь забрал у меня багаж. – Они тебе ой как пригодятся.

– Что? О чём ты, Ром? – мы направились к крыльцу.

– Сальваторе хочет с тобой поговорить. Он ждёт в кабинете.

Ромео исчез в доме, а я осталась стоять на ступенях. Порыв прохладного ветра облизал спину: даже сквозь плотную ткань пальто я почувствовала нервное дыхание Илиси. Не ждало меня ничего хорошего в этом городе.

– Доброго вечера, синьорина. Желаю приятно провести время в городе, – на улицу вышел синьор Ромарио – владелец снятого нами дома.

Альда не соврала, он действительно сдавал жильё постояльцам, а сам ретировался, позволяя гостям наслаждаться бытом без оглядки на хозяйский упрёк. За забором его уже ждал запряжённый экипаж.

– Благодарю, – я вспомнила, что забыла дышать.

– Вам здесь понравится, – мужчина подозрительно прищурил глаз. – На первый взгляд Илиси может показаться неприветливым, но есть место, где вы обязательно почувствуете его сердцем и поймёте, как сильно ошибались.

– Что за место такое? – хмыкнула, представив, как передо мной раскрывается душа самой натуральной помойки.

– Старый парк, синьорина. Посетите, не пожалеете. Доброго вечера, чудесной ночи. – Ромарио попрощался лёгким поклоном и неспешно пошёл к воротам.

Старый парк Илиси… О нём писал Пелле, там предлагал встретиться. От одной мысли о романтическом свидании с Охотником у меня подпрыгнуло сердце и, кажется, застряло в горле. Откашлявшись, стукнула кулаком по груди и сглотнула изжогу ужаса. Эмоции пищали крысами, едва я задумывалась о синьоре Пеллегрино. Хотелось забыться в его объятиях и одновременно ощущения последствий такого желания вызывали приступ тошноты. Мягко выражаясь – странно. Даже не обернувшись, чтобы взглянуть на вечернюю улочку перед добровольным заточением в доме, я быстро пересчитала ногами ступеньки и толкнула входную дверь: хватит с меня этой невообразимо шикарной вони.

В гостиной суетилась наша карманная фурия. Эспозито стояла перед сложным выбором – решала, какой из двух практически одинаковых женских дублетов ей нужен здесь и сейчас. У синьорины потрясающая страсть к тряпкам, и, надо отдать должное, с чувством стиля всё в порядке. Жаль, Ромео не оценил. Похоже, лекарь видел только её клыки и кожаные крылья за спиной. Вряд ли комплименты этим частями тела горгульи осядут мягким туманом любви в её ожившем сердце.

– О, Амэно, вы вовремя, – Мими прижала к груди бордовый наряд. – Этот? Или тот? – кивнула на диванчик, где был разложен его близнец, только в клеточку.

– По-моему, никакой разницы, – не раздумывая, заявила в ответ. – Зачем вам верхняя одежда в такой час?

– Собираюсь прогуляться.

– Очень опрометчиво, – стянув пальто, я бросила его на диван и плюхнулась рядом. – После недвусмысленного заявления в дилижансе вам стоит поговорить с синьором Ландольфи или не поговорить, а…

– Амэно! – фурия поджала накрашенные губки и округлила глаза, видимо, призывая меня быть сдержаннее. – Прекратите балаган. Ромео занят этой вашей настойкой Ши, а мне нужно навестить своего осведомителя. Помните, я обещала разузнать про Охотника? Считаю, затягивать нельзя.

– Кажется, вы увлечены Пеллегрино даже больше, чем вменяете мне.

– Вы беспечны, а я нет. Вот и всё, – отрезала Эспозито, застёгивая клетчатый дублет. – Синьор Ландольфи не освободится раньше чем через час. Я всё успею. А вам, моя дорогая, стоит заняться нашим командиром. Альда буквально виснет на нём.

В подтверждении слов Мими из двери соседней комнаты, виляя хвостом, выплыла рыбка Альда – так я узнала, где в съёмном доме находится кабинет. Исполненная достоинства голубокровая дрянь хмыкнула, а подлокотник дивана из слоновой кости чуть не раскрошился под моей ладонью. Будь у меня магия, этой курочке досталось бы самое горячее ведьмовское проклятье.

– Займу купальню-ю, – пропела Альда.

– Вы собираетесь утопиться? – меткий плевок ядом от синьорины Эспозито попал в цель, лицо помощницы трактирщика потеряло победоносное выражение. – Нет? Раз так, никому здесь неинтересно, куда и зачем вы направляетесь.

– Только если не в спальню синьора командира? – рыбёшка быстро очухалась и захлопала губами, выпуская месть на волю.

В моей груди растеклась жгучая боль обиды, но я сохранила твёрдое, каменное, несокрушимое спокойствие. Внешность синьорины Амэно Гвидиче идеально подходила для ловких выпадов такого характера, и я училась этим пользоваться. Успешно. Альда, недовольная скудной реакцией соперницы, скрылась в темноте коридора, а синьорина Мими изгибом брови выразила всю гамму чувств, которую испытывала к напыщенной особе, и поспешила по делам. С удовольствием увязалась бы хвостиком за нашей фурией, но, увы, вынуждена была прилепить себе на грудь табличку с номером два и пойти в кабинет к синьору Сальваторе.

Переступив порог, я почти скончалась от приступа ревности. Несколько минут назад голубокровая обхаживала здесь Торе. Улики едва не разъели мне глаза. Командир сидел за письменным столом, занятый какими-то бумагами, но… Единственным источником освещения была лампа на столешнице, остальное пространство куталось в полумрак, а по правую руку от Сальваторе стояла початая бутылочка вина и два бокала.

– Синьорина Гвидиче, присаживайтесь. Я скоро закончу, – он даже не поднял на меня глаза. – Выпьете?

Я захлебнулась слишком душным воздухом. Угостить меня остатками романтического пира – какая честь! О, Сильван, я должна выпить из бокала Альды или Торе предложит свой? Другой посуды в кабинете не заметила. А может, мне полагалось хлебнуть из горла? Для простолюдинки – самое оно…

– Нет, спасибо, – поставила звонкую точку в безмолвном монологе.

– Как хотите, – командир на секунду взялся за переносицу и, отложив бумаги в сторону, наконец, посмотрел на меня. – Синьорина Гвидиче, как вы знаете, я решил помочь синьорине Альде…

Альда, Альда, Альда… Тор только открывал рот, чтобы произнести это отвратительное имя, а я уже дрожала от негодования. Видит Великий Брат, я заведу себе белую мышь с красными глазёнками и назову эту мерзость Альдой! Хотя… фавн побери! Животное не заслуживает такой жестокости.

– Амэно! – Торе врезал кулаком по столу, и я вздрогнула.

– Что?.. – образ белой мыши, отгрызающей мне палец, растворился туманом.

– Вы меня слушаете?

– Да.

– Повторите, что я сказал.

– Вы сказали – «Альда»? – с невинно-язвительным видом предположила я.

– Начнём сначала, – командир резко выдохнул. – Мое решение помочь синьорине Альде – не акт милосердия. Я верну её состояние, а она поможет вернуть вашу магию.

– Чего?! – Я от души расхохоталась.

– Ничего смешного. Трактат по некромантии, который был у Альды, уничтожен, но она помнит нужное заклинание наизусть и готова записать его. Цена вопроса – поставить её братца на место. С этим я справлюсь.

И тут мне действительно стало не до смеха. Альда поможет вернуть магию? Нужное заклинание из трактата по некромантии? Тор Сальваторе… Ты же не?.. Я опустилась в кресло, которое стояло перед письменным столом, потому что ноги больше не держали. Это невообразимая глупость! Невообразимая! О, Сильван…

– Смерть заставит силу бездны покинуть моё тело, у магии не останется другого выбора, кроме как вернуться к законной хозяйке. А вам, синьорина Гвидиче, придётся оживить меня с помощью некромантии.

– Невозможно… – не моргая, смотрела на стену, где под давлением фантазии уже разворачивалось страшное действо. – Я не обладаю достаточными знаниями.

– Я бы поручил исполнить заклинание Альде, но доверять ей настолько рискованно.

– Вот именно! – подскочила на ноги и, перевалившись через столешницу, вцепилась ледяными пальцами в рубашку командира. – Послушай, синьор Сальваторе, между нами всё кончено… и на этот раз – абсолютно всё. Я уезжаю!

Вылетела из кабинета, чуть не сбив с ног Ромео, который собирался войти. Оттолкнув его, я попыталась схватить один из своих саквояжей, что оставили в гостиной, но почему-то вместо этого оказалась переваленной через плечо лекаря.

– Пусти! – колотила кулаками по спине Ландольфи, отчаянно пытаясь освободиться, но стальная хватка его рук надёжно удерживала меня в положении кверху попой. – Ром! Сейчас же отпусти! Я должна уехать!

Пусть проклятая сила бездны остаётся с кучерявым командиром навсегда – справится как-нибудь, а я подыщу нору в лесу, заткну нос мхом и почувствую себя в безопасности. Уж лучше так, чем осуществить безумную затею.

– Примерно такой реакции я и ожидал, – в дверях кабинета появился Сальваторе.

– Прости, дружище, но сегодня я на стороне синьорины Амэно, – Ром, наконец, избавил меня от необходимости болтаться у него на плече.

– Значит, я уезжаю! – моё заявление стукнулось о безоговорочно отрицательный взгляд командира и упало без чувств.

Никуда я не уезжаю. Тор не выпустит меня ни из дома, ни – тем более – из Илиси. Одной из этой паутины мне не выбраться, а единственный, на кого я могла рассчитывать – синьор Ландольфи.

– Идёмте в кабинет, – лекарь подтолкнул меня к порогу, – и постарайтесь унять истерику. Оба.

***

Ромео не меньше часа вдалбливал Торе, как бездумно он собрался поступить, сделав ставку на смерть и возрождение.

– Дружище, ты одержим желанием поскорее исполнить долг перед Амэно и отправиться зализывать душевные раны…

– Ромео, закрой рот, – кудрявый командир снова схватился за переносицу.

– И не подумаю, – лекарь ловко отбил словесный удар Сальваторе. – Давно следовало поговорить… – Ландольфи сдобрил монолог коронной паузой. – То, что вы с Амэ сейчас переживаете – душевные метания, эмоциональная агония – не больше, чем последствия разрыва душ. Скоро симптомы стихнут.

– Ай! – я демонстративно отвернулась от командира. – О чём ты, Ромео?! Сальваторе обзавёлся поклонницей. Даже если ты прав, и мы временно обезумели, это ничего не меняет. Я не прощу ему измену, – «измену» я прошипела, словно была рождена змеёй.

– Измену?! – Тор взвыл. – Ты сказала, что никогда не любила меня, что твои чувства ко мне – фальшивка!

– Ай! – мои руки рисовали в воздухе тысячу эмоций, которые невозможно описать словами. – Ай, Торе!

– Занялись бы вы делом, – лекарь устало вздохнул. – Я усовершенствовал настойку Ши. Уверен, теперь она способна не просто предотвратить приступы, но и сдержать вред, который нанесёт дар синьорины Амэ в отсутствии силы бездны. Ближайший месяц эта формула будет работать, а дальше…

– А дальше, друг мой, мы придумаем способ вернуть Амэно её магию. Если настойка действенна, не вижу причин протирать штаны, – командир выдохнул. – Ловчие заявят о себе в Илиси завтра вечером.

Известие подействовало на меня не хуже успокоительного отвара. Командир явно собирался навести шороху в городе, прежде чем Ловчие лишаться своего «носа», и я его прекрасно понимала. Более того – поддерживала. Обновлённая настойка Ши – пусть и не вечная, но гарантия, что со мной всё будет в порядке. Надо брать быка за рога. Обхватила себя за плечи и отвернулась к окну. За стеклом меня ждал неуютный городской пейзаж. Тяжёлые крупные капли с неба и грязное месиво на дороге. Улочку всё же обошёл фонарщик, и теперь всё это «благолепие» стало очевидным, а оттого ещё более мерзким.

– Доброй ночи, друзья, – мягкий хлопок закрывшейся за лекарем двери как свидетельство, что мы с Сальваторе остались наедине.

Минута. Две. Три. Тор не покинул кабинет. Нужно найти в себе силы повернуться к командиру. Если Ром прав, и мы с Торе переживаем последствия разрыва душ, и рано или поздно всё встанет на свои места, то… То я люблю этого синеглазого, кудрявого здоровяка? В груди захныкала тоска.

– Подытожим, – холодное заявление Сальваторе потушило слабый огонёк моего романтического настроя. – Вы, синьорина Гвидиче, никуда не уезжаете, а я забываю о некромантии. Поищем другой способ вернуть вам магию.

Набат хороших новостей грянул в моей голове – Альде больше нечего здесь делать. Помощь голубокровой – не акт милосердия, Тор сам сказал. Я обернулась и захлебнулась нежностью, утопая в синих озёрах глаз моего командира. Он стоял так близко, что запах печёных яблок мгновенно забрался в ноздри и вернул в те дни, когда мы были одним целым.

– Торе, – я запустила пальчики в мягкие кудри, представляя, что заклинание Эммы всё ещё связывает нас невидимыми узами.

– Амэно, – мои запястья попали в тёплый плен рук Сальваторе, – не делай так, – его голос шуршал хриплым прибоем. – По крайней мере, пока не разберёшься в чувствах ко мне.

– Я разберусь, обещаю, – опустила глаза, понимая – будет непросто. – Теперь здесь не будет Альды, и я смогу всё обдумать, не отвлекаясь на её нападки.

– Сожалею, но Альда останется, – Тор сделал шаг назад, и между нами материализовалась пропасть. – Я уже дал ей слово и теперь обязан помочь.

– Что?.. – я ушам не поверила.

Синьор безжалостно раздавил маленькую надежду на спасение нашей любви. Бедняжка только и успела, что вякнуть, и затихла, кажется, навсегда.

– Поговорю с Альдой. Ей придётся вести себя сдержаннее.

– Спасибо, сама разберусь!

Огрев Сальваторе яростным взглядом, направилась к двери. Он пытался ещё что-то сказать, но в моих ушах квохтало негодование. Не акт милосердия, не обмен услугами – честное слово синьора Сальваторе. О, великий Брат, какая я дурочка… Пока я переживаю последствия разрыва наших с командиром душ, пытаясь выудить мух из острого соуса эмоций, он облегчит свои страдания рядом с этой мышью.

– Отлично… – снова шипела, чеканя каблуками по ступеням. – Славная парочка!

Спальня на втором этаже дома ждала меня с распростёртыми объятиями, а в ней – синьорина Мими. Карманная фурия оказалась здесь очень не вовремя: я рассчитывала пошипеть ещё и желательно наедине с собой. Эспозито растеряно моргнула, когда я, хлопнув дверью, подпёрла бока кулаками, уставившись на неё в ожидании объяснений. На кукольном личике наблюдательницы мелькнула тень сомнения – надо ли затевать разговор? Но замешательство оказалось недолгим.

– Мне удалось узнать кое-что о синьоре Карузо, – Мими протянула мне пухлый конверт. – Здесь дубликаты документов инквизиции. Прочтите, Амэ, и чем скорее, тем лучше.

– Непременно, – выхватив у неё из рук свёрток, швырнула его на кровать.

– Вы снова повздорили с Сальваторе, – не вопрос – утверждение от наблюдательницы святейшей инквизиции врезало мне отрезвляющую пощёчину.

Мы снова повздорили… Как я устала от карусели, в которую угодила! Эмоции и события вращались с немыслимой скоростью – не успеваешь привыкнуть к одному факту, в тебя уже летит второй. Пожалуй, Ром недооценил последствия разрушенного заклинания Кривой Эммы. Меня стоило запереть в комнате с мягкими стенами, пока симптомы не перестанут рвать душу на части.

– Мими, спасибо за документы. Я обязательно прочту, но не сегодня. Хочу побыть одна…

– Вы наверняка не ужинали, Амэ, – бестактно оборвала Эспозито. – Оставайтесь здесь, я скоро.

Карманная фурия выскользнула из комнаты, оставив меня с открытым ртом и полной грудью возмущения. В том, что эта кукла с лицом ангела вернётся, я не сомневалась. Если Мими припёрло сделать по-своему, её и пуля в лоб не остановит.

Конверт с компроматом на кровати ничуть не манил открыть его, мне не хотелось узнать тайны бывшего любовника. Взволнованное разрывом душ либидо могло среагировать на кого угодно, Карузо просто оказался под боком. Всё пройдёт, и я забуду о бесстыжих ощущениях, избавлюсь от мыслей о Пеллегрино. Достаточно подождать. Самовнушение действовало слабо – от воспоминаний о крепком бронзовом теле Охотника голова шла кругом. Святые печати, я с ума сойду!

Отсрочить мой визит в дом безумных помогло возвращение синьорины Эспозито – фурия появилась в спальне с подносом. Аккуратно расставленные на серебряной поверхности миниатюрные пиалы намекали на фуршетную нотку, а незажженная свеча посередине этого праздника живота – на романтику.

– Не обращайте внимания, – Мими убрала свечку, – я собиралась разделить ужин с синьором Ландольфи, но вам моё общество сейчас пригодится больше.

Ромео вряд ли оценит титанические старания Эспозито. Я уже видела, как лекарь уплетает оливку за оливкой, отпуская едкие упрёки. Нет уж, обойдётся! Устроившись на кровати с подносом, мы с Мими принялись ужинать. Тяжелее душевных терзаний мне давался только голод, поэтому, опустошив пару тарелочек с вкусностями, я почувствовала себя гораздо лучше.

– Если хотите, я могу сама прочитать вам документы, – Эспозито указала взглядом на пухлый конверт.

– Там что-то страшное?

– О… Я не успела во всём разобраться. Инквизиторы – страшные бюрократы.

– Тем лучше, – цапнула стакан с молоком, собираясь завершить напитком трапезу, – нам с вами будет чем скоротать один из долгих вечеров, но сегодня я даже думать не хочу о Пеллегрино.

– Сальваторе сильно разозлил вас? – наблюдательница сощурилась, словно пытаясь вытащить из меня взглядом-крючком подробности.

– Мы с Торе в силу некоторых причин эмоционально нестабильны и…

– Не утруждайте себя, Амэ, – карманная фурия убрала поднос с остатками ужина на прикроватный столик, – я в курсе, что происходит. Поверьте, очень скоро вы успокоитесь и сможете взглянуть на происходящее трезво, как и наш командир.

Захлопнув открывшийся от удивления рот, я нервно хихикнула. Конечно, Эспозито знает всё и чуточку больше. События развивались при ней, а пост наблюдательницы святейшей инквизиции Мими точно достался не за красивые глазки.

– Остаётся ждать и верить в лучшее, – я кивнула. – А вы? Вы собираетесь расставить точки и запятые в истории с синьором Ландольфи?

– Прямо сейчас этим займусь.

Наблюдательница ещё пару минут покрутилась перед зеркалом в золочёной раме, поправляя кудряшки, и упорхнула искать вино для позднего свидания с нашим лекарем.

Раньше я серьёзно полагала, что достаточно встретить привлекательного синьора, и сердца зажгутся волей судьбы, а если нет, то любовное зелье всегда под рукой. Теперь подобные рассуждения выглядели глупо. Любовь – совсем не серенада под окном и не увлекательное приключение, а настоящее испытание, пройти которое не каждому дано. Я поёжилась от холода. Слуги не спешили ко мне с охапкой дров и ведёрком углей, чтобы растопить камин, а влажный южный холод пробирал до костей. Решив согреться в тёплой воде, а заодно смыть с себя дорожную грязь, я взяла полотенце и отправилась на поиски купальни.

Глава 17

Можно смыть с себя дорожную пыль, но не дрожь воспоминаний. По пути из купальни в комнату я уже не понимала, отчего меня трясёт – от холода или от назойливых картинок в голове. Видимо, на сегодня пришёлся пик осложнений после разрыва наших с Сальваторе душ. По щекам катились слёзы, зубы отбивали нервный ритм, а единственным желанием было исчезнуть из этого мира навсегда. Так плохо мне ещё не было. Я очнулась рядом с дверью в свою спальню, куда почему-то так и не вошла. Вместо этого осталась посреди тёмного, холодного коридора, рыдая и кутаясь в мокрое полотенце.

– Амэно? – передо мной стоял Торе, но за пеленой истерики казался миражом. – Амэ! – крепкие мужские руки сжались на моих плечах. – Святые печати, да ты ледяная!

Конечно, ледяная! Какими ещё бывают мёртвые? Разве что совсем недавно подарившие душу Великому Брату теплее, но я умерла давно. В ту проклятую ночь в Мариам, когда Тор спросил – люблю ли его, а я ничего не ответила. Ай, Тор Сальваторе…

– Ай…

Мгновение, и я оказалась на руках кудрявого здоровяка, дверь спальни распахнулась с грохотом, ударившись об стену. Спасение меня командир организовал чётко – сбегал вниз за саквояжами, вручил самую тёплую ночную рубашку, которую смог в них отыскать, и, пролепетав что-то о дровах, снова исчез из комнаты. Едва успела вдеть последнюю пуговицу в петельку, Торе вернулся, а я забралась с головой под одеяло. Сейчас разведёт огонь в камине и уйдёт… «Уйдёт» – билось в моём сердце сдуревшей птицей, причиняя невыносимую боль. «Уйдёт» – это не движение Сальваторе в сторону своей спальни – это объятия Альды, её мерзкий смех и два бокала вина, как недавно в кабинете. Голубокровая дрянь с моим командиром смотрелась словно пятно на белой скатерти. Хотелось застирать, чтобы больше ничего не напоминало о досадном недоразумении, но, увы, Альда – не капля соуса. Если у Сальваторе такие же проблемы с мыслями о ней, как у меня с Пеллегрино, то дела плохи. Осторожно выглянула из-под одеяла – Торе возился с огнём. «Уйдёт» – отчаяньем врезалось в сердце, и я снова спрятала лицо.

– В это время года дома в Илиси ещё не отапливают, – голос Торе звучал мягко. Кровать скрипнула, качнулась, а я перестала дышать. – Не знаю почему, но местные предпочитают одеяла, пока не станет совсем холодно.

Я высунулась из укрытия – командир сидел рядом, облокотившись на спинку кровати, и смотрел на меня. О, Сильван, этот его взгляд! Синие глаза Сальваторе говорили – «куколка», «моя Амэ», шептали мои любимые нежности.

– Тебя влечёт к Альде, да? – вопрос чуть не свёл меня с ума, а ответа я боялась больше собственной смерти.

– Влечение к Альде – наваждение. Оно пройдёт. А вот что делать с любовью к тебе, синьорина Гвидиче, я понятия не имею.

– Я ведь не ответила тебе тогда в Мариам.

– Что? О чём ты?

– Ты спросил – люблю ли я тебя, а я промолчала. Торе, всё изменилось. Мне дышится иначе, я вижу мир по-другому, а ещё в моей крови нет ни капли магии, но одно осталось неизменным – я не могу без тебя. Не могу…

– Это любовь, Амэ, – кучерявый негодяй довольно улыбнулся и, запрокинув руки за голову, закрыл глаза.

Нужно время. Возможно, много времени, чтобы не спеша, шаг за шагом, вернуть и приумножить всё хорошее, что между нами случилось. Мы оба понимали, что сегодняшняя ночь не для страсти, она – покой, баюкающий два любящих, но всё ещё скованных болью потери сердца. Лучшее средство от наваждений – просто быть рядом.

***

Утром меня разбудила мурчащая мелодия. Песня летала по комнате, звучала то справа, то слева: исполнитель явно пребывал в отличном расположении духа. Открыв глаза, улыбнулась – Торе, пританцовывая, занимался утренним туалетом. Через четверть часа с его лица исчезла двухдневная щетина, кудряшки улеглись в послушную, хоть и не лишённую бардака причёску, а белая рубашка нашла идеальных спутников – тёмные брюки и широкий кожаный пояс.

– Не стану спрашивать – как тебе спалось, – Сальваторе подмигнул мне, натягивая высокий сапог на ногу. – Ты даже не ворочалась.

– Снова отлежала тебе руку? – зевнув, откинула одеяло.

– Я успел соскучиться по занемевшей конечности, – хохотнул командир.

У нас с Торе давно появились свои милые традиции – те, о которых знают только двое, и отлежать руку синьору Сальваторе – одна из них. Она означала, что его синьорина спала ангельски крепким сном.

– Мне сегодня гораздо лучше, – я раскрыла один из саквояжей, собираясь найти сногсшибательный наряд.

– Разве после ночи рядом с таким синьором, как я, могло быть иначе? – промурлыкал мне в ухо, и на шее проснулась стайка мурашек.

– Торе, я… – обернулась к командиру и, чтобы не смотреть в глаза, принялась расправлять рюши на его рубашке. – Я хотела сказать, что не имею ничего против того… чтобы ты исполнил слово, данное синьорине Альде. Только об одном прошу – пусть это произойдёт скорее.

– Да, – он подцепил мой подбородок, заставив посмотреть на него. – Обещаю. И чтобы не быть голословным, начну прямо сейчас. Спускайся к завтраку, я догоню.

Торе чмокнул меня в лоб и смылся, а я потеряла хвостик хорошего настроения. Все бои проходят в столовых за приёмом пищи, и сегодняшний мне предстояло выдержать с честью. Синьорина Альда наверняка приготовила десяток-другой запрещённых приёмов, а у меня даже подходящего платья нет.

– Я видела, как из этой комнаты выскользнул наш командир, – в дверях появилась Мими. – Вас можно поздравить с примирением?

– С перемирием, – я кивком разрешила ей войти. – А вас с Ромео стоит поздравить?

– Нет, – фурия тяжело вздохнула, усевшись в кресло у камина. – Сначала я не нашла подходящего вина, а потом оказалось, что часы перебрали за полночь…

– Струсила?

– О-о-о, – Эспозито развела руками, – мы перешли на «ты»? Я не против, Амэ, но акцентировать внимание на моей… Да, я струсила.

– Ничего, – махнула рукой, – наверстаешь.

Наблюдательница только хмыкнула. В отличие от меня, нашу карманную фурию нельзя напугать мелкими неприятностями, да и крупные не слишком её волнуют. Тем лучше. Нервы стоит беречь, иначе можно превратиться в Амэно Гвидиче – синьорину, которая готовится к завтраку, словно к бою. Найти надёжный доспех мне удалось, только когда Мими согласилась стать моей союзницей в этой военной кампании.

***

Столовая съёмного дома сверкала чистотой, белоснежной скатертью на огромном овальном столе, а пахло тут словно в садах Великого Брата – чудом. Иначе эти раззадоривающие аппетит запахи назвать нельзя. Ароматы доносились из приоткрытой двери – судя по всему, за восточной стеной находилась кухня.

Кроме нас с Мими, к завтраку пока никто не спустился, и это был несомненный плюс. Наблюдательница поправила заколку-бабочку в моих волосах, поцеловала щепоть из своих пальцев – «браво!» – и заняла одно из самых удобных для обзора мест. Одёрнув строгий, но подчёркивающий мои достоинства жакет, я устроилась по правую сторону от центрального стула, на котором будет сидеть командир. Отныне и навсегда на моей груди будет красоваться цифра один, никаких вторых номеров даже рядом с именем Амэно Гвидиче!

– Доброе утро, – из кухни выпорхнула белобрысая дрянь.

Альда в мощном, по женским меркам, доспехе держала в руках кое-что пострашнее меча – блюдо с восхитительно пышными булочками. Я напряглась, вспомнив о любви Сальваторе к сдобе, а когда прирождённая хохлатая птичка заявила, что испекла их САМА специально для Торе, и вовсе сникла.

– Прекрасное утро, синьорины, – в столовую вошёл наш лекарь. – Амэно, Мими, вы восхитительны. Женился бы.

От приветствия – вполне в духе Ромео – карманная фурия растеклась тёплой лужицей. Захотелось срочно найти тряпочку и стереть эту трогательную картину с лица завтрака. Мне нужна была сильная союзница, а не то, во что превратилась наблюдательница с приходом Ромео. Я шикнула, Мими встрепенулась.

Очень вовремя в столовой появилась повариха с кофейником – отвлекла меня от довольной рожи Альды, а когда кофе был разлит по чашкам, к завтраку, наконец, явился наш командир. В руках Тор держал увесистую пачку бумаг – немало у Альды документов на имущество.

– Куколка, – командир поцелуем коснулся моей щеки и занял место во главе стола. – Доброе утро всем.

От синьорины Эспозито мне достался взгляд торжествующий, от Рома кивок в поддержку «наших», а от Альды поджатые со злостью губы – настолько комично-аристократической мордахи я ещё не видела. Немного расслабившись, плеснула молока в кофе, и утро стало не таким уж чёрным.

– Торе, я испекла это для тебя, – рыбка переплыла с дальнего стула на стул по левую руку от командира и пододвинула к нему тарелку со сдобой. – Попробуешь?

– Непременно, но сначала обсудим дела, – командир холодно отнёсся к пышным булочкам синьорины. – Начнём с вас, Альда. Я изучил документы и могу сказать – всё очень и очень запутано. Много ошибок, на которых ваш брат может сыграть в суде.

– Не нужен суд, у меня есть другой план, – вставив грудь вперёд, заявила голубокровая.

– Слушаю.

– Нам с тобой нужно пожениться, – мурлыкнула Альда и опустила ресницы.

Ромео поперхнулся кофе, а я чуть не завязала узлом десертную ложечку, неизвестно зачем поданную к завтраку. Мими красноречиво показала букет эмоций изогнутой бровью, и только командир мягко улыбнувшись, не выдал и тени отрицательных эмоций. У меня в ушах шумели морские волны, а сердце штормило так, что видела, как дёргается воротничок моего жакета.

– Синьорина... – начал Торе.

– Выслушай, – с придыханием заявила белокурая, накрыв его пятерню своей ладошкой, – заключим брак… я не стану претендовать на твоё состояние, но ты станешь законным правообладателем половины имущества моего рода. Все документы с ошибками мы сожжём в камине. Будут новые, на твоё имя. Мой братец даже не пикнет.

– Мне идея нравится, – совершенно неожиданно и убийственно радостно поддержал Сальваторе.