Текст книги "Последняя милость"

Автор книги: Луиза Пенни

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 25 страниц)

Трое мужчин смотрели на Кри, которая сидела на краю кровати. Все вокруг было усеяно конфетами и фантиками. Казалось, по комнате пронесся шоколадный вихрь. Она была последней в роду, окончательным вместилищем всех страхов и иллюзий своей матери и бабки. Они создали ее из них, как Франкенштейн своего монстра.

Старший инспектор Гамаш взял вялую руку девочки и заглянул в ее пустые глаза.

– Кри, почему ты убила свою мать?

Кри лежала на пляже, и жаркие лучи солнца ласкали ее загорелое лицо и стройное, гибкое тело. Ее парень взял ее руки в свои и заглянул ей в глаза. Его взгляд был полон любви и нежности, а юное тело, казалось, светилось изнутри. Он притянул ее к себе и нежно поцеловал.

– Я люблю тебя, Кри, – прошептал он, продолжая сжимать ее в объятиях. – Я нашел в тебе все, о чем только можно мечтать.

Ты даже не представляешь, какая ты замечательная, красивая и талантливая. Ты самая чудесная девушка в мире. Ты споешь для меня?

И Кри запела. Она запела в полный голос, а молодой человек, которого она прижимала к своей груди, вздыхал и улыбался счастливой улыбкой.

– Я никогда не покину тебя, Кри. Я больше никому не позволю обидеть тебя.

И Кри поверила ему.

Глава 38

Дверь открылась еще до того, как Гамаш и Рене-Мари успели постучать.

– Мы вас ждали, – сказал Питер.

– Вранье! – Из глубины уютного коттеджа до них донесся голос Руфи. – Мы начали пить и есть без вас.

– Что касается ее, то она никогда и не заканчивала, – прошептал Питер.

– Я все слышала! – крикнула Руфь. – И то, что твои слова правдивы, не делает их менее обидными.

–  Bonne année, – Клара расцеловала Гамашей в обе щеки и приняла у них пальто.

Это была ее первая встреча с Рене-Мари, и жена Гамаша оказалась именно такой, какой она себе ее представляла. Улыбчивая и доброжелательная, со вкусом одетая в сшитую на заказ удобную юбку, блузку и свитер из верблюжьей шерсти. Шелковый шарф дополнял ансамбль. Гамаш был в твидовом пиджаке, галстуке и безупречного покроя брюках. Все вещи сидели на нем как влитые, и старший инспектор носил их с небрежной элегантностью.

– С Новым годом! – улыбнулась Рене-Мари.

Клара представила ее Оливье, Габри, Мирне и Руфи.

– Как себя чувствуют Матушка и Кей? – спросил Питер, проводя их в гостиную.

– Приходят в себя, – ответил Гамаш. – Правда, пока они еще очень слабы, и им очень не хватает Эм. Без нее они чувствуют себя потерянными.

– Во все это просто невозможно поверить, – сказал Оливье, присаживаясь на ручку кресла Габри.

В очаге потрескивали ноленья, а на пианино стоял поднос с напитками. Украшенная елка делала всегда уютную гостиную дома Морроу еще более очаровательной.

– Блюдо с устрицами мы поставили на пианино, подальше от Люси, – объяснила Клара. – Только в семействе Морроу может быть собака, которая любит устриц.

– Мы видели бочонок, когда заходили, – призналась Рене-Мари, вспомнив полный устриц деревянный бочонок, стоящий в снегу, рядом с парадным входом. Последний раз она видела нечто подобное в далеком детстве, которое прошло в деревне. Бочки с устрицами на Новый год… Старая квебекская традиция.

Положив на тарелки устрицы, слегка смазанные маслом тоненькие ломтики ржаного хлеба и кусочки лимона, Гамаш и Рене-Мари присоединились к остальным, собравшимся у очага.

– Как дела у Кри? – поинтересовалась Клара, усаживаясь на диван рядом с Питером.

– Кри в психиатрическом отделении. Пока она не может предстать перед судом, да и вряд ли когда-нибудь сможет, – сказал Гамаш.

– А как вы догадались, что она убила свою мать? – спросила Мирна.

– Сначала я думал, что это сделали Эмили, Кей и Матушка, – признался Гамаш, потягивая вино. – Они совершенно одурачили меня. Но потом я вспомнил о сапогах из кожи новорожденного тюленя.

– Кошмар! – прокомментировала Руфь, шумно отхлебывая из своего бокала.

– В письме Эмили написала о ниацине, антифризе и соединительных проводах. Но в нем не было ни слова об одной очень важной детали. – Теперь все взгляды были прикованы к Гамашу. Морроу и их гости ловили каждое его слово. – Если бы они все сделали так, как описано в письме, Сиси была бы жива и здорова. В своем письме Эмили не упомянула о сапогах. В тот день на Сиси обязательно должны были быть эскимосские муклуки с металлическими шипами. Без них убийство стало бы невозможным. Вчера, когда я рассказал Эмили об этих сапогах, она была шокирована. Но, что еще более существенно, она была удивлена. Эмили слышала какое-то клацанье, когда Сиси шла по тропинке от церкви, но не видела ее и потому не могла понять, что именно производит этот звук.

– Никто из нас не мог, – сказала Клара. – Это было похоже на стук когтей какого-то монстра.

Пока она слушала Гамаша, ей почему-то вспомнились слова старого рождественского гимна: «За виновных умерщвленный ляжет Он во гроб чужой». Потом Клара сообразила, что это слова из гимна о трех волхвах.

– Я понял, что эти трое не могли убить Сиси, – продолжал Гамаш, – но знали, кто это сделал. – Все, включая Люси, слушали его, затаив дыхание. – Матушка нам все рассказала. Кей вела себя, как солдат в плену. Сообщила нам свое имя, звание и регистрационный номер, который, правда, оказался номером ее телефона, но категорически отказалась говорить о чем-либо еще. Матушка рассказала, что Кей все видела, а то, чего она не видела, они домыслили позже. Например, они не видели, как Кри подсыпала матери ниацин. Но зато видели, как она разливала возле стула антифриз. А Эмили заметила, что она долго топталась возле грузовика Билли Уильямса. Сначала они не придали этому значения, однако потом Кей увидела, как Кри специально накренила стул и подсоединила к нему провода, и это возбудило ее любопытство. Она не ожидала, что дело закончится убийством, но когда Сиси схватилась за стул и ее убило током, сразу поняла, в чем дело. В конце концов, она всю жизнь проработала на лесозаготовительном предприятии и хорошо разбиралась в генераторах и соединительных проводах. Перед тем как присоединиться к толпе, собравшейся вокруг Сиси, Кей отсоединила провода и отбросила их в сторону. В общей суматохе их быстро затоптали в снег. Пока вы все пытались привести Сиси в чувство, Кей начала потихоньку сматывать кабель. Эм это увидела и поинтересовалась, что она делает. У Кей не было времени на объяснения, поэтому она просто сказала, что нужно положить кабель обратно в грузовик Билли. Что Эм и сделала без лишних вопросов.

– Значит, они знали о том, что Кри убила свою мать, – сказала Мирна. – А о том, что Сиси тоже убила свою мать, они знали?

– Нет. Эм узнала об этом от меня. Так что смерть Сиси никак не связана с тем, что она убила свою мать. По крайней мере напрямую. Думаю, Матушка бы сказала, что это карма.

– И я бы с ней согласилась, – заметила Клара.

– Убийство, которое совершила Кри, было своего рода самообороной. Душевная боль, которую она постоянно испытывала, стала настолько сильной, что она больше не могла ее терпеть. С детьми такое иногда случается. В таких случаях они либо совершают самоубийство, либо убивают своего обидчика. Говоря о Кри, Эм сказала, что она совсем не такая, как кажется, и добавила, что не имела в виду ничего дурного. Она хотела сказать, что Кри казалась всем глупой, скучной, лишенной каких-либо способностей или талантов. Но на самом деле она была совсем другой.

– Мы слышали, как она пела во время рождественской службы, – сказал Оливье. – Это было потрясающе!

Все согласно кивнули.

– Вдобавок она была круглой отличницей и блестяще успевала по всем предметам. Особенно хорошо ей давались физика, химия и биология. Кстати, в течение последних нескольких лет она отвечала за осветительную аппаратуру во время школьных спектаклей.

– Участь всех школьных изгоев, – сказала Руфь. – Меня она тоже не миновала.

– В этом году они, в числе прочего, изучали витамины и минералы, – продолжал Гамаш. – В частности, витамины группы В. Ниацин. Рождественские экзамены Кри сдала блестяще. Она обладала всеми необходимыми познаниями, чтобы подготовить и осуществить убийство своей матери.

– Может быть, она выбрала именно такой способ убийства, потому что он вызывал у нее ассоциации с казнью на электрическом стуле? – предположила Мирна.

– Возможно, – согласился Гамаш. – Но, скорее всего, мы этого никогда не узнаем. Кри находится в состоянии, близком к кататоническому.

– Итак, вы поняли, что Три Грации не совершали убийство, – заговорил Питер. – Но почему вы решили, что его совершила Кри?

– Из-за сапог Сиси. О них знали только два человека. Ричард и Кри. Честно говоря, мне хотелось верить, что убийца Ричард. Он был просто идеальным подозреваемым.

– Зачем вы так говорите? – обиженно спросила Мирна. Все с любопытством посмотрели на нее. – Сегодня он заходил в магазин и подарил мне вот это. – Мирна порылась в своей объемистой сумке и извлекла оттуда совершенно обычную с виду тонкую перчатку. – Просто сказочная вещь! Сейчас я вам покажу. Дайте мне вон ту книгу. – Ей передали книгу в твердом переплете, которая лежала на пуфике. Мирна натянула перчатку и взяла ее. – Смотрите. Она кажется совсем легкой. Лайон что-то сделал с перчаткой, каким-то образом укрепил ее. Я не знаю, как он это сделал, но когда на руке у вас эта перчатка, книги в жестком переплете кажутся даже легче, чем карманные издания.

– А ну-ка, дай мне попробовать, – оживилась Клара, забирая у Мирны перчатку и книгу. Книга удобно легла на ее ладонь, и Клара удерживала ее без малейших усилий. – Потрясающе!

– Он слышал, как мы говорили, что не любим книг в твердом переплете из-за того, что их неудобно держать, и сделал эту перчатку. – Мирна протянула ее Рене-Мари, которой хотелось верить, что Ричарду Лайону наконец-то удалось изобрести что-то полезное и, возможно, даже прибыльное.

– Он явно к тебе неравнодушен, – нараспев произнес Габри.

Мирна не стала его одергивать.

– Но вы продолжали утверждать, что Лайон все время сидел рядом с вами, не отлучаясь ни на секунду. – Гамаш повернулся к Мирне.

– Так оно и было.

– А раз Ричард Лайон не убивал Сиси, значит, это сделала его дочь.

– Кри очень сильно рисковала, – заметил Питер.

– Согласен, – кивнул Гамаш. – Но у нее было одно большое преимущество. Ей было все равно. Ей было нечего терять и некуда деться. У нее не было никаких планов на будущее, кроме одного – убить свою мать.

– Пять часов. Мне пора, – Руфь встала и повернулась к Рене-Мари. – После знакомства с вами я, пожалуй, пересмотрю свое мнение о вашем муже. Возможно, он умнее, чем я думала.

–  Merci, madame. – Рене-Мари слегка наклонила голову, почти точно так же, как это делала Эмили Лонгпре. – И счастливого Нового года!

– Что-то я сомневаюсь, что он будет счастливым. – С этими словами Руфь захромала к двери.

Ричард Лайон сидел в мастерской в подвале и колдовал над своим новым изобретением. Рядом с ним, на верстаке, лежала рождественская открытка, которая пришла с утренней почтой. Она была от Саула Петрова. В ней Саул извинялся за свой роман с Сиси. Дальше он писал о том, что у него была пленка с компрометирующими фотографиями Сиси, которую он впоследствии сжег. Саул признавался в том, что поначалу собирался шантажировать Сиси, если той удастся разбогатеть, а после ее смерти не сразу выкинул эту пленку, потому что решил проделать то же самое с Лайоном. Но недавно в нем проснулась совесть, которую он считал навсегда потерянной. Поэтому теперь Саул хотел извиниться перед ним. В конце письма Саул выражал надежду на то, что когда-нибудь они смогут стать если не друзьями, то хотя бы добрыми приятелями, потому что в ближайшем будущем наверняка окажутся соседями.

Ричард Лайон сам удивился тому, как много значило для него это письмо, и подумал, что, возможно, они с Петровым могли бы стать хорошими друзьями.

Возвращаясь к машине, припаркованной у бистро, Гамаш и Рене-Мари столкнулись с агентом Робертом Лемье.

– Я собираюсь встретиться с суперинтендантом Бребефом, – сказал Гамаш, пожимая руку молодого человека и представляя его Рене-Мари, – и попросить его распределить тебя в наш отдел.

Глаза Лемье широко распахнулись от изумления.

– Господи, сэр… Благодарю вас! Благодарю! Я не подведу вас, сэр.

– Знаю, что не подведешь.

Они вдвоем начали очищать машину от снега. Рене-Мари решила подождать в бистро.

– Бедная мадам Зардо, – сказал Лемье, указывая скребком на Руфь, сидящую на обычном месте на деревенской площади.

– Почему ты назвал ее бедной?

– Она же пьяница. Мне сказали, что это ее пивная прогулка.

– А ты знаешь, что такое пивная прогулка?

Лемье уже собирался кивнуть, но в последнюю секунду спохватился. Может быть, он все неправильно понял? Сделал слишком поспешные выводы? Он отрицательно покачал головой.

– Вот и я тоже не знал, – улыбнулся Гамаш. – Но Мирна Ландерс мне все объяснила. У Руфи была собака по имени Дейзи. Я помню Дейзи. Они с Руфью были неразлучны. Две старые сварливые дамы, хромая, шли вместе по жизни. Но этой осенью Дейзи начала чахнуть. Она почти не вставала, и всем было ясно, что конец близок. Тогда Руфь вывела свою старую подругу на последнюю прогулку. Было пять часов, и они отправились в лес, туда, куда ходили каждый день в течение стольких лет. Руфь взяла с собой ружье и, улучив момент, когда Дейзи смотрела в другую сторону, застрелила ее.

– Но это же ужасно!

– Здесь это называют пивной прогулкой. Дело в том, что большинство фермеров, когда им предстоит усыпить свою собаку или другого домашнего любимца, обычно предварительно выпивают ящик пива. Алкоголь притупляет остроту восприятия и эмоциональных переживаний. Руфь была абсолютно трезвой. С ее стороны это было проявление большой любви, милосердия и невероятного мужества. Потом Оливье и Габри помогли ей похоронить Дейзи под этой скамейкой на деревенской площади. И с тех пор Руфь каждый день приходит навестить свою Дейзи. Как Грейфрайарз Бобби [84]84
  Знаменитый английский скай-терьер, который так любил своего хозяина, что после его смерти 14 лет неотлучно провел на его могиле.


[Закрыть].

Лемье не понял последнего сравнения, но зато понял, что ошибался.

– Постарайся впредь быть осторожнее с выводами, – сказал Гамаш. – Я на тебя рассчитываю.

– Я все понял, сэр. Я буду стараться.

В одном из кабинетов главного управления Сюртэ зазвонил телефон, и суперинтендант ответил почти сразу. Он ждал этого звонка. Выслушав невидимого собеседника, он сказал:

– Вы молодец. Хорошо справились.

– Извините, сэр, но мне все это как-то не по душе.

– А вы думаете, мне по душе? Вы даже не представляете, как меня удручает эта ситуация. Но у нас нет выбора.

Суперинтендант говорил чистую правду. Он оказался в незавидном положении и действительно сильно переживал из-за этого. Но Гамаша необходимо было убрать с дороги, и только он один мог это сделать.

– Да, сэр. Я понимаю, сэр.

– Вот и хорошо, – сказал Мишель Бребеф. – Я рад, что мы друг друга поняли. А сейчас извините, мне звонят по другой линии. Держите меня в курсе. – Он попрощался с агентом Робертом Лемье и снял трубку другого телефона.

–  Bonjour,суперинтендант, – раздался в трубке низкий бархатный голос Гамаша.

–  Bonne annéе, Armand, – ответил Бребеф. – Чем могу помочь, тоn ami?

– У нас проблема. Мне нужно поговорить с тобой об агенте Николь.

Вернувшись домой, Иветта Николь начала распаковывать дорожную сумку, рассовывая грязную одежду по ящикам. Ее отец стоял на пороге и собирался с мужеством, чтобы заговорить. Пора было рассказать дочери всю правду о мифическом дяде Сауле.

– Иветта…

– Чего тебе? – Она резко обернулась к нему, комкая в руках грязно-серый свитер. Ее голос звучал дерзко и вызывающе. Этот тон был хорошо знаком Ари Николеву. Он не раз слышал, как она разговаривает так с окружающими, и ему это даже нравилось. Но еще ни разу за всю свою жизнь его дочь не разговаривала так с ним. Он шагнул к ней и почувствовал неприятный запах гари.

Она, конечно, рассказывала ему о пожаре. Но одно дело телефонный разговор с Тремя Соснами, когда все события, о которых рассказывала Иветта, казались не совсем реальными, и совсем другое стоять рядом с ней, чувствовать запах гари и осознавать, какой опасности она подвергалась. Ари охватил ужас при мысли, что он едва не потерял ее. Дочь чуть не погибла из-за его лжи. Из-за несуществующего дяди Саула.

– Я горжусь тобой, – сказал он.

– А я больше не желаю об этом говорить. Я уже все тебе рассказала. – Иветта повернулась к нему спиной. Впервые в жизни. Это небрежное движение перевернуло всю жизнь Ари Николева. Дочь отвернулась от него.

Униженный и растоптанный, он все еще пытался найти в себе силы для того, чтобы рассказать дочери правду. Рассказать о том, что она могла погибнуть из-за мифа, который он однажды создал. Из – за того, что он лгал ей. Всю ее жизнь он ей лгал.

Она возненавидит его за это. В этом Ари не сомневался. Он смотрел на спину дочери и представлял себе, какая жизнь ожидает его впереди. Безрадостная и унылая. Лишенная тепла, смеха и любви. Не слишком ли дорогая цена за правду?

– Я хотел…

– Чего ты хотел?

Иветта снова обернулась к отцу, мысленно умоляя его о том, чтобы он не отступал, чтобы продолжал настаивать, чтобы заставил ее открыться. Она бы снова и снова рассказывала ему об ужасном пожаре, пока эта история не стала бы одной из семейных легенд, облагороженной и красивой.

Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, повторяла она про себя. Пожалуйста, спроси меня еще раз.

– Я хотел дать тебе это.

Он достал из кармана ириску и вложил ее в руку дочери. Целлофановая обертка хрустнула, и этот звук напоминал потрескивание первых искр занимающегося пожара. Когда Ари Николев возвращался к себе по темному, мрачному коридору, едкий запах гари продолжал льнуть к нему, как когда-то льнула дочь.

– С кем ты разговаривал? – поинтересовалась Рене-Мари, садясь в машину.

– С Мишелем Бребефом, – ответил Гамаш, выжимая сцепление, и подумал о том, что настало время приступить к осуществлению задуманного.

Когда они выезжали из Трех Сосен, водитель встречной машины приветственно помахал им рукой.

– Это случайно был не Денис Фортан? – спросил Гамаш, который немного знал владельца самой популярной художественной галереи Монреаля.

– Я не обратила внимания, но он напомнил мне о том, что я забыла передать тебе привет, – сказала Рене-Мари. – В бистро я встретила одного из твоих здешних знакомых. Он сказал, что был рад снова увидеть тебя.

– В самом деле? И кто же это был?

– Билли Уильямс.

– И ты смогла понять, что он говорит? – изумленно спросил Гамаш.

– Конечно. Каждое слово. Он просил передать тебе кое-что.

Она открыла бумажный пакет, который держала на коленях, подальше от нового члена их семьи. На заднем сиденье, виляя хвостом и внимательно прислушиваясь к их разговору, сидел Генри. Гамаш заглянул в пакет и почувствовал, как его руки покрываются гусиной кожей. Там лежал ломтик лимонного торта с меренгой.

– Смотри, здесь что-то написано, – удивилась Рене-Мари, выуживая из пакета исписанную салфетку. – Странно, правда?

Гамаш остановился у обочины на вершине Мельничного холма.

– Дай угадаю. – Сердце Гамаша учащенно забилось в груди, когда он процитировал:

 
Там, где есть любовь, есть мужество,
Там, где есть мужество, есть покой,
Там, где есть покой, есть Бог,
А если у тебя есть Бог, у тебя есть все.
 

– Как ты догадался? – Рене-Мари оторвала взгляд от салфетки и подняла на мужа удивленные глаза.

В зеркало заднего вида Гамаш видел Три Сосны. Он вышел из машины и некоторое время стоял, глядя на раскинувшуюся внизу деревню. Окна домов светились теплым, манящим светом, обещая надежную защиту от окружающего мира, который иногда бывает слишком холодным. Гамаш закрыл глаза и почувствовал, что его сердце снова начало биться ровно и размеренно.

– С тобой все в порядке? – Рене-Мари присоединилась к мужу, и ее одетая в варежку рука скользнула в его.

– Ты даже не представляешь, насколько в порядке! – Гамаш улыбнулся. – У меня есть все.

Благодарности

В первую очередь, как, впрочем, и всегда, я должна поблагодарить Майкла, моего удивительного, замечательного, талантливого и очень терпеливого мужа.

Я благодарю Гари Мэтьюза и Джеймса Кларка за то, что они всегда были готовы ответить на крайне важные для меня вопросы, связанные с электричеством. Благодарю Лили де Грандпре за помощь в правильном подборе французских слов. Особенно это касается ругательств, в которых она, судя по всему, разбирается значительно лучше, чем я. Марк Бролт позволил мне позаимствовать его чудесное имя, за что ему большое спасибо. А без помощи доктора Роберта Сеймура и Дженет Уилсон я бы не смогла разобраться во всех медицинских аспектах. Я благодарю их за то, что они обеспечили меня всей необходимой информацией.

В моем романе много говорится о керлинге – спорте, который я очень люблю. Я сама немного играла в него в Сандер-Бей и Монреале и очень уважаю керлингистов за их самообладание и умение концентрироваться, не говоря уже об их способности потрясающе играть в любой обстановке, какое бы моральное давление на них не оказывалось. Это очень увлекательный спорт, что бы там ни думал инспектор Бювуар. Уэйн Кларксон, Ральф Дэвидсон и Боб Дуглас из «Саттон Керлинг Клаб» помогли мне лучше понять стратегию этой игры. Я благодарю их за потраченное на меня время и за их терпение.

Я познакомилась с Анной Перри на конференции авторов детективов, которая проходила в Канаде. Это было незадолго до выхода моей первой книги – «Что скрывал покойник». Она согласилась прочитать ее и стала первой известной писательницей, которая одобрила мой дебютный роман. Для меня как для начинающего автора это стало грандиозным событием. Анна Перри удивительный человек, она прекрасна и душой, и телом, и я чрезвычайно благодарна ей за то, что у нее нашлось для меня время, не говоря уже о словах поддержки. Я также хочу сказать огромное спасибо другим писателям, которые одобрили мою книгу. Я знаю, какие это занятые люди, и очень благодарна Маргарет Йорк, Реджинальду Хиллу, Энн Грейнджер, Питеру Лавси, Деборе Кромби и Джулии Спенсер-Флеминг за то, что они выкроили время на чтение моего романа. Я бы тоже сделала это для других, если бы меня попросили.

Тысяча благодарностей замечательной Ким Макартур и ее команде.

И наконец, я благодарю своего агента Терезу Крис за мудрость и здоровое чувство юмора, а также Шериз Хоббс из «Хэдлайн» и Бена Севье из «Сен-Мартин Пресс» за то, что они сделали эту книгу лучше, чем она была изначально, проявив при этом большую чуткость и доброжелательность.

Я – счастливая женщина, и я знаю об этом.