Текст книги "Лорд-Чародей"

Автор книги: Лоуренс Уотт-Эванс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 26 страниц)

– Что здесь произошло? – снова спросил он.

– Именно это мы и должны выяснить, – сказала Ясновидица, шагая по залитыми водой остатками того, что прежде было садом.

– Есть здесь кто-нибудь?! – прокричал Ведун, довольно прилично имитируя диалект округа Гэлбек.

– Эй! – крикнул Крушила, использовав сложенные ладони в качестве рупора. – Кто-нибудь меня слышит?!

– В Каменистом Склоне нет ни единой живой души, – сказала Ясновидица, снимая обугленную щепку с искореженной дверной петли. – Во всяком случае, человеческой. Здесь – только мы, и наблюдающее за нами животное Лорда-Чародея.

– Но деревня… – сказал Крушила, обведя взглядом заросшие поля и обгорелые руины. По размерам поселение примерно соответствовало его родному Безумному Дубу, занимая почти весь склон холма и часть лежащей внизу долины. Это означало, что Каменистый Склон служил домом десяткам, а может, и сотням людей. Число обитателей, по оценке Крушилы, могло доходить до пятисот. – Куда они все ушли?

– Никуда. – Ведун откатил ногой обуглившееся бревно и достал из-под него половину человеческого черепа. – Они все здесь. Теперь я знаю, что заставляет нас так страдать. Эти кричащие и стонущие лерры – души мертвых.

– Они все мертвы? Не может быть! – Крушила огляделся по сторонам и ужаснулся, увидев тут и там бугорки, очень похожие на кучи полуистлевших костей.

– Как бы мне хотелось, чтобы ты был прав, – донесся из руин дома голос Ясновидицы. – Но это – именно то, что я видела. Я чувствовала, что люди умерли здесь.

– Но… ты же не хочешь сказать, что это сделал Лорд-Чародей? Он же не мог так поступить! Это сотворили злые колдуны, а Лорд-Чародей позже с ними расправился.

– Воин, – мягко произнес Ведун, – мы точно знаем лишь одно – сбившихся с пути магов Лорд-Чародей здесь не убивал.

Крушила уставился на Ведуна, стараясь вникнуть в смысл его слов. Он знал, что это должно быть правдой, если так утверждают Ясновидица и Всезнайка. Но, с другой стороны, почему он в этом так уверен? Ведь доказательством служили всего лишь слова этих двоих, а версия, что Ведун помнит только правду, была весьма удобной для того, чтобы утверждать все, что угодно, и напоминала одну из старых легенд.

Но как бы то ни было, он теперь находится в царстве легенд о героях и злодеях. Ведь он Воин. Один из Избранных. Он – герой, а тот, кто побывал здесь несколько лет назад, несомненно злодей.

Но Лорд-Чародей не мог быть этим злодеем. А что, если им была сама Ясновидица? Ведун вообще мог не участвовать в заговоре, а версию о плохих чародеях не помнит потому, что версия лжива, а потому, что Ясновидица ему этого никогда не рассказывала.

«Постой, – сказал он себе. – Это вообще могло быть просто заблуждением. Может быть, она искренне верила в то, что все ему рассказала, а на самом деле вовсе и не рассказывала. Может, она рассказала кому-то другому и теперь путает неизвестного слушателя с Ведуном». Ясновидица – женщина немолодая, а пожилых людей частенько подводит память. Может, здесь вообще не было никакого злодея.

Но он видел перед собой сожженную дотла и усеянную десятками человеческих черепов деревню. Слышал душераздирающие стенания лерров. Помнил, как Лорд-Чародей делал все, чтобы не пустить их в Каменистый Склон.

А может быть, через ворон и белок с ними говорил вовсе не Лорд-Чародей? Крушила посмотрел назад на потемневший от дождя лес и сказал:

– Мы должны быть уверены до конца. Вы утверждаете, что Лорд-Чародей стер с лица земли деревню и убил всех ее обитателей. Если это так, то он, несомненно, становится новым Темным Лордом, и я обязан его убить. Но прежде чем кого-нибудь убивать, я желаю знать всю правду.

– Разумеется, – согласился Ведун. – Нельзя исключать и того, что у него было законное право так поступить – хотя в это трудно поверить, – но серьезно сомневаться в том, что здесь произошло нечто ужасное, у тебя нет никаких оснований, так же, как и в том, что Лорд-Чародей имеет к этому какое-то отношение.

– Да, против этого возражать трудно, – согласился Крушила. Он всем своим существом чувствовал присутствие душ умерших, слышал их крики и стоны. Ему даже показалось, что при упоминании о Лорде-Чародее стенания усилились.

В этих стенаниях были не только боль и страх. В них присутствовали ненависть и неистовое желание. Желание чего? Что они хотят ему сказать? Молодой Воин пока этого не понимал.

Из обугленного дверного проема появилась Ясновидица. В руках она держала какой-то предмет.

– Очень трудно представить, что могло бы оправдать это, – сказала она и подняла руку. На ее ладони лежал крошечный череп.

Череп младенца.

– Там была колыбелька. – Ясновидица указала на спаленный дом. – А это находилось в ней. – Она резко подняла голову. – Он за нами наблюдает.

Крушила проследил ее взгляд и увидел летящую к ним ворону. Вполне вероятно, что летела одна из птиц, с которой они уже имели дело, но определить точно Крушила не мог. Впрочем, это не имело никого значения.

Избранные молча ждали. Как только ворона опустилась на стропила сгоревшей крыши, Ясновидица сказала:

– Поведай нам, Лорд, о том, что здесь случилось. Скажи, это сделал ты? Объясни, как и почему. Что сотворили эти люди, чтобы заслужить подобную участь? И говори только правду. Всезнайка запоминает лишь правдивые речи, и мы тут же поймем, лжешь ты нам или нет.

Ведун хотел было что-то сказать, но раздумал. Крушила догадался, что Избранный собирался пояснить, что не обязательно забывает ложь, но в последний момент предпочел промолчать.

– Ведь здесь был твой дом, не так ли?

– Я родился вот здесь, – прокаркала ворона и неуклюже показала крылом на гору почерневших камней у подножия склона. – Моя мать умерла при родах, а отец покинул этот мир, когда мне было восемь лет.

– И ты уничтожил дом своего детства? Убил своих друзей и соседей?

– У меня не было здесь друзей! – прокаркала ворона. – Они все меня ненавидели. Я был маленьким, слабым и уродливым. При появлении на свет убил свою мать. Они меня ненавидели, – повторила птица. – Они называли меня Вонючкой, Свиной Харей и Убийцей. После того как умер отец, у меня много лет не было достойного прозвища. Только оскорбления. В меня швырялись камнями и гоняли по жнивью до тех пор, пока мои ступни не начинали кровоточить. Когда я попадался им в руки, меня избивали. Однажды я поклялся перед лицом всех лерров, что когда-нибудь стократно воздам им за жестокость. Когда мне исполнилось пятнадцать лет, я убежал из Каменистого Склона, чтобы учиться магическому искусству. Вернулся я сюда лишь пять лет назад, чтобы исполнить свою клятву.

– Но это дитя тебя никогда не мучило и над тобой не издевалось, – сказал Ясновидица, поднимая крошечный череп.

– Это делал ее отец! – хрипло воскликнула ворона. – Или, если быть точным, муж ее матери. Я не удивился бы, узнав, что эта шлюха зачала свое отродье от кого-то другого.

Крушила похолодел:

– Выходит, ты их всех знал?! И убил намеренно?

– Разумеется, знал. Прежде чем обрушить на них свою месть, я заслал шпионов, которые целый год следили за тем, что здесь происходит. Мне надо было продумать план мщения. Я подозревал, что кое-кто может мой поступок не одобрить. Вы, Избранные, могли не понять, что я должен был так поступить ради высшей справедливости. Поэтому я постарался сделать так, чтобы о моей мести не узнал никто. Я убил проводников – отца, дочь и внука, оборвав таким образом все связи с остальным Бароканом. С тем Бароканом, который населен достойными людьми. После этого я получил возможность убрать всю грязь из этого места. Но до того мне еще предстояло узнать всех обитателей деревни, чтобы ни один не избежал моего гнева.

Крушила окаменел от ужаса. Он пытался внушить себе, что это всего лишь дурной сон, ночной кошмар, что говорящая ворона ему грезится. Но пропитанная водой одежда и грязь под ногами были вполне реальными, убивая любую мысль о видении.

– Итак, ты считал, что все жители Каменистого Склона заслуживают смерти? – спросил Ведун. – Неужели когда ты был ребенком, среди них не нашлось никого, кто помогал бы тебе или по крайней мере держался в стороне?

– Никого! – прокаркала ворона. – Никого! Никого!

– У тебя не было семьи? – спросила Ясновидица.

– Я же сказал, что мои родители умерли.

– Но ведь кто-то пригрел тебя после смерти отца. Неужели жрецы и лерры не встали на твою защиту как одного из своих?

– Какое это имеет значение? Они все мертвы. Мертвы уже пять лет. Я клялся всеми леррами, что отомщу. У меня не было выбора.

– Но ты же не клялся убить всех! Разве не так?

– Именно так! Те, кто меня не мучил, не положили этому конец!

– Как… – Голос Крушилы стал почти таким же хриплым, как у вороны. Он прокашлялся и попытался снова: – Как ты это сделал?

– Тебе лучше этого не знать, – склонив голову набок, ответила птица. – Ведь я Лорд-Чародей, повелитель ветров, огня и стали. Ты действительно желаешь знать подробности?

– Мы хотим знать, истязал ли ты их перед смертью, или сделал так, чтобы они ушли из жизни быстро и без страданий, – сказал Ведун. – Для справки, как ты понимаешь.

– Вначале я наслал на них моровую язву, – ответила ворона. – Когда они все слегли, а часть уже умирала, я пустил в дело очистительный огонь и ураган, чтобы сильнее раздуть пламя. После того как все закончилось, я с помощью сильного ливня залил огонь и смыл пепел. Затем я явился в Каменистый Склон. Не в виде вороны или иного животного, а лично, во плоти, если можно так выразиться. Мне надо было убедиться, что дело сделано. Я отрубил головы тем, в ком, как мне казалось, еще теплилась жизнь. Затем я удалился, оставив их всех гнить. Я никого не мучил и ни над кем не издевался. Я не мог позволить себе опуститься до подобной низости. Я совершил это, чтобы избавить Барокан от гнили, а вовсе не для того, чтобы наслаждаться видом чьих-то мучений.

В этих словах, как показалось Крушиле, прозвучала самодовольная нотка, несмотря на то, что они были прокарканы вороной.

Некоторое время все молчали, а затем ворона спросила:

– Будете ли вы теперь, после того, как я все вам рассказал, считать меня воплощением зла или безумцем? Попытаетесь ли вы меня убить?

– Не знаю, – ответила Ясновидица, опередив собеседников. – Нам потребуется время, чтобы все обдумать, и мы должны посоветоваться с другими Избранными. Мы трое – меньшинство и не вправе принимать решения.

Крушила с изумлением уставился на нее.

– Я не хочу убивать вас, – прокаркала ворона. – Но в случае необходимости мне придется это сделать, хотя это и лишит меня части моего магического могущества…

– И остальные Избранные, несомненно, проголосуют за то, чтобы тебя устранить, – прервал птицу Ведун. – Лорду-Чародею категорически запрещается убивать Избранных.

– За вас будут мстить не только Избранные, но и Совет Бессмертных, – согласилась ворона. – Если я прикончу восьмерку Избранных, все чародеи Барокана возжелают моей крови, а у меня практически не останется магических сил, чтобы им противостоять.

– Полагаю, что никто из нас этого не хочет, – сказала Ясновидица. – Но, надеюсь, ты понимаешь, что мы обязаны рассказать другим о том, что ты здесь сделал.

– И вы решите, были ли мои действия проявлением высшей справедливости или приступом безумия. Признание меня безумцем будет означать объявление войны. Войны не на жизнь, а на смерть.

– Смерть вовсе не обязательна. Ты можешь добровольно уйти с поста, – сказал Ведун. – Так двести лет назад поступил Темный Лорд из Паучьего Болота.

– Возможно, – прокаркала ворона. – Возможно.

С этими словами птица встряхнулась, похлопала крыльями, каркнула и улетела прочь.

Крушила и без слов Ясновидицы понял, что Лорд-Чародей их оставил. По крайней мере на время.

Кроме того, до него наконец дошло, чего требуют духи убиенных обитателей Каменистого Склона.

Они хотят справедливости.

Нет – это не совсем точно. Души убитых жаждут мести.

17

Им не терпелось как можно скорее уйти из Каменистого Склона, уйти от обугленных домов, заросших сорняками полей и сотен душ невинно убиенных людей. Здесь не осталось жрецов, которые могли бы проводить их из этого мира в мир иной. Искать новых доказательств преступлений Лорда-Чародея не имело смысла, тем более, что он не только признался в своих деяниях, но даже похвалялся ими.

Избранные поспешно покинули Каменистый Склон, чтобы найти себе крышу над головой до наступления темноты.

Путешествие до безымянной деревни прошло без сколько-нибудь заметных событий. Просто грязь под ногами казалась более липкой, чем обычно, да одна из лиан захлестнулась на шее Ведуна с явно нехорошими намерениями. Но своевременная реакция и удар меча лучшего в мире воина благополучно решили проблему.

На обратном пути они не видели никаких животных, что немного удивило Крушилу. Что делает Лорд-Чародей, спрашивал он себя. Что он затевает? Правитель знает, что они обнаружили в Каменистом Склоне и в какой ужас это их повергло, но Крушила видел, что Лорд-Чародей пока ничего не предпринимает. Облака рассеялись, а тропа не проявляла прежней враждебности. Лорд-Чародей, судя по всему, решил не препятствовать их возвращению в мир людей, хотя знал, что они расскажут обо всем.

Итак, чем он сейчас занят? Укреплением своей башни? Концентрирует магические силы, чтобы отразить неизбежное нападение?

Крушила хотел спросить Ясновидицу, но ее лицо говорило о том, что сейчас этого лучше не делать. Да и сам он не был уверен, что сможет говорить спокойно, – стоны духов Каменистого Склона еще продолжали звучать у него в ушах.

Нельзя было исключать и того, что Лорд-Чародей их подслушивает. Их могли слушать и обычные лерры, чтобы затем передать услышанное другим. Крушила хорошо знал, что новости порой распространяются сами по себе, без какого-либо участия людей, а время для того, чтобы мир узнал о преступлениях Лорда, по его мнению, еще не настало.

Поэтому всю дорогу до безымянной деревни он не проронил ни слова.

Когда они вышли из леса, солнце уже садилось. У пограничного святилища их ждал жрец – видимо, лерры сообщили ему о приближении Избранных.

– Вы живы! – без всяких вступлений воскликнул он.

– Я, во всяком случае, очень на это надеюсь, – буркнула Ясновидица, проходя мимо черного камня.

Из окон ближайших домов на них пялились десятки людей, но Избранные не обратили на них ни малейшего внимания.

– А ты полагал, что нас прикончат дикие лерры или какие-нибудь монстры Лорда-Чародея? – спросил жреца Крушила, задержавшись на несколько секунд около пограничного камня. Мнение жреца его почему-то очень интересовало.

– Кто знает? – пожал плечами жрец. – Мне известно лишь то, что за последние пять лет из Каменистого Склона никто живым не возвращался. Наши лерры говорили о какой-то моровой язве – но духи, как тебе известно, выражаются порой весьма туманно, и на их слова полагаться нельзя.

– Как и на слова некоторых других, – вставила Ясновидица, повернувшись к ним лицом. Она уже успела пройти в сторону деревни шагов двадцать.

– Да, там была моровая язва, – сказал Ведун. – Все жители Каменистого Склона мертвы, и тайны их жрецов, вероятно, утеряны навеки.

– Какой ужас! Чем мы можем вам помочь?

Избранные обменялись взглядами, и Крушила сказал:

– Мы очень приветствовали бы горячую баню, обильный ужин рядом с пламенем очага и теплые постели.

– Конечно, конечно! Я распоряжусь, чтобы вам все приготовили. – Жрец повернулся и затрусил в сторону главной площади деревни, что, надо признать, не очень соответствовало его высокому положению. Избранные последовали за ним, но более спокойным аллюром.

Баня оказалась не такой горячей, как хотелось Крушиле. Дрова удручающе дымили, поскольку противоестественный потоп залил все запасы топлива. Ужин был обильным, но состоял лишь из овсянки, а постели оказались набитыми сеном матрасами в общественном амбаре. Сено под ними постоянно шуршало, но обитатели безымянной деревни, похоже, сделали для Избранных все, что могли. В обмен на их гостеприимство Избранные, прежде чем отправиться на сеновал, рассказали о том, что видели в Каменистом Склоне, и ответили на многочисленные вопросы жителей. По молчаливому согласию ни один из них не упомянул, что моровую язву наслал Лорд-Чародей. Избранные еще не были готовы сообщить миру, что Бароканом правит новый Темный Лорд. Крушила твердо знал, что не хочет быть первым, кто откроет людям правду. Он прекрасно понимал, что раз вылетевшие слова вернуть будет невозможно, а вызванные ими последствия непредсказуемы.

– Думаю, что в поселении не осталось здоровых людей, способных сражаться с огнем, – ответил он, когда его спросили о причинах столь катастрофического пожара.

– Но почему их не защитили лерры? – поинтересовалась девчушка лет десяти.

– Возможно, потому, что их жрецы чем-то прогневали лерров, – высказала предположение Ясновидица. – Мы этого не знаем. Нам известно лишь то, что мы видели.

– И вам удалось добраться туда целыми и невредимыми?

– Легко, – ответил Ведун, отодвигая в сторону недоеденную овсянку. – Лесные лерры пытались затруднить наш путь, но их действия были весьма примитивны. Если у кого-нибудь возникнет мысль вступить в переговоры с леррами Каменистого Склона, то нельзя исключать возможности создания там нового поселения.

Крушила бросил на Ведуна изумленный взгляд. Что он несет? Ведь ему, как и другим Избранным, прекрасно известно, что жить там, где когда-то был Каменистый Склон, можно лишь после того, как утешатся и уйдут в мир иной страждущие, мятежные души.

Ведун, поймав взгляд Крушилы, дал ему знак придержать язык.

Обители безымянной деревни нервно заерзали и что-то забормотали, пожимая плечами. Лишь одна женщина рискнула высказаться.

– И подхватить моровую язву? – спросила она. – Ну уж нет.

– Мы в любом случае не имеем представления, как вели себя их жрецы, – вмешался жрец. – Заключали ли они с леррами договоры, управляли ими или сами были ими порабощены? Ответа на это у нас нет. Каждый, кто попытается основать новое поселение, может потерять жизнь, если изберет неверную стратегию.

Против этого никто не смог возразить, и Крушила понял, что Ведун, выступая со своим предложением, как раз того и ждал. Тем не менее слова Ведуна по-прежнему казались Крушиле странными и неприятными.

Когда жители деревни разошлись, а трое путешественников стали готовиться ко сну в отведенном для них амбаре, Крушила спросил:

– Что теперь?

– А теперь мы соберем всех Избранных, – ответила Ясновидица. – Говорунья живет в нескольких днях пути, Лучник лишь немного дальше. Вор обитает в восточной части Среднеземья, Вожак странствует где-то поблизости. Красавица обосновалась в Зимовье. К счастью, Избранных нет ни в Северных Долинах, ни на Островах, ни в дальних болотах.

– Остается надеяться, что те, кого ты назвала, не пустятся в странствия, – заметил Ведун. – Если большинство сейчас сидит по домам, это вовсе не значит, что они там останутся. К тому времени когда мы туда придем, они могут быть на Островах.

– Мы можем направить им послание, – сказала Ясновидица. – Особенно после того, как отыщем Говорунью.

– Но мы же сейчас в холмах Гэлбек! – запротестовал Крушила. – Башня Лорда-Чародея всего в нескольких милях отсюда! Разве не так?

– Примерно в тридцати, – подтвердила Ясновидица, показывая на юго-запад.

Воспоминания о духах Каменистого Слона все еще скребли сердце Молодого Воина.

– Ты хочешь, чтобы Лорд-Чародей укрепил свою твердыню, пока мы будем слоняться по всему Барокану? Почему бы нам не отправиться сразу к нему, чтобы его прикончить?

– Верно, – вздохнула Ясновидица.

– Если тебе так не терпится, отправляйся убивать его в одиночку, – сказал Ведун. – Но если он в порядке самообороны прикончит тебя, мы не будем испытывать необходимости предпринять какие-либо действия. Лишь после того как мы решим, что он должен быть устранен, любой нанесенный им тебе урон вызовет наш праведный гнев, который неизбежно обрушится на его голову. Возникает вопрос: как обстоят дела в данный момент. Ответ напрашивается сам собой. Ясновидица, так же как и я, видела, что случилось с Каменистым Склоном, мы чувствовали, что ощущают тамошние лерры. У меня нет права выступать от ее имени, но лично я считаю убийство Лорда-Чародея более чем оправданным. Его устранение жизненно необходимо. Однако нас только трое. Пятеро остальных пребывают в других местах.

– Но мы можем отправиться к его башне и втроем, – мрачно произнес Крушила.

– Ты горишь желанием его убить?

Он сразу отмел напрашивающийся ответ «да!» и попытался придумать что-нибудь более дипломатичное, но не успел – слово взяла Ясновидица.

– Неужели ты горишь желанием умереть? – спросила она. – Лорд-Чародей без труда покончит с нами.

– Но… неужели восемь – более значительная сила, чем трое? Он может убить нас всех так же, как расправился с деревней.

– Не может, – покачала головой Ясновидица. – Если он это сделает, то потеряет свою магическую силу, и с ним сможет расправиться любой чародей.

– Надо заметить, что мы обладаем иммунитетом к его магии огня и болезней, – сказал Ведун. – Он, разумеется, может нас убить, но не так, как расправился с жителями той несчастной деревни.

– Но… он способен нас умертвить.

– Троих – несомненно, – демонстрируя терпение, произнесла Ясновидица. – Но если все восемь будут действовать совместно, он не сможет уничтожить нас, не утратив свою волшебную силу и не оставив себя беззащитным перед лицом других магов. Если Лорд-Чародей увидит, что против него разом выступили все восемь Избранных, к нему может вернуться здравый смысл, и он, сдавшись без борьбы, откажется от правления. Если же выступят только трое Избранных, такой исход маловероятен.

Крушиле очень хотелось продолжить спор, но он понимал, что его спутники правы. Молодой Воин хотел покончить со всем этим делом, пока воспоминания об ужасах Каменистого Склона еще свежи в памяти. Мщение должно быть быстрым, думал он, в то же время понимая, что его желание далеко не соответствует его же реальным возможностям. Избранные избраны для того, чтобы действовать вместе и без всякой поспешности.

Мысль о том, что Лорд-Чародей может добровольно отказаться от правления, избежав казни за свои ужасные преступления, была Крушиле не по сердцу, но умом он понимал, что это, возможно, лучший исход.

– Итак, Говорунья, – сказал он. – Ты хочешь, чтобы мы нашли ее первой?

– Она ближе всех.

– Я слышал, что она сумасшедшая, – немного поколебавшись, решился Крушила.

Ведун и Ясновидица обменялись взглядами.

– Когда я последний раз с ней говорила, она была в здравом уме, – сказала Ясновидица, – но должна согласиться, что со стороны она может показаться слегка тронутой. Ведь Болтунья слышит то, что другие услышать не могут. А большинство людей склонны считать всех, кто слышит голоса, психами. Кроме жрецов, естественно.

– Вот оно что! – удивился Крушила. – Я-то считал, что она может говорить на всех языках. О голосах я ничего не знал.

– Она слышит и понимает все языки. Само собой разумеется, что она на них и говорит, – пояснила Ясновидица. – И не только языки людей. Она слышит лерров, птиц, зверей, пауков и мух, духов земли и огня, послания, которыми обмениваются между собой чародеи. Словом, она слышит все. И если она когда-нибудь свихнется, то на это у нее будут весьма веские причины. Попробуй хотя бы немного пожить в постоянном гвалте!

Крушила попытался представить, каково это – слышать всех и вся, но тут же от этого отказался. На роль Говоруна, если бы ее ему предложили, он ни за что бы не согласился. Стоящие перед Избранным Воином задачи гораздо яснее и проще.

– Если она умрет, – сказал Ведун, – Лорд-Чародей не сможет управлять другими созданиями и потеряет способность говорить через них. Эта часть его магии связана с Говоруньей.

Информация любопытная, ничего подобного Крушила раньше не слышал. А затем его вдруг осенило: если он убьет Говорунью, Лорд-Чародей станет менее опасным противником. Если же прикончить всех остальных Избранных, Лорд-Чародей останется практически беззащитным.

Мысль явно безумная – Избранные были его соратниками, помощниками и партнерами, и у него нет никаких причин их убивать. Его единственным противником был и остается Лорд-Чародей.

Правитель заслуживает смерти за то, что сотворил в Каменистом Склоне, и он, бывший Крушила, а ныне Избранный Воин, должен сделать все, чтобы справедливость восторжествовала. Но это вряд ли дает ему право убивать кого-либо другого. Он не имеет никакого права лишать жизни своих компаньонов. Крушила не мог понять, откуда у него взялась столь чудовищная идея.

Может быть, его мыслями каким-то образом управляет Лорд-Чародей? Хотя вряд ли. Скорее всего это была одна из тех случайных странных мыслей, что мелькают порой в усталом мозгу – особенно после того, что довелось увидеть и прочувствовать случившееся в Каменистом Склоне.

– Мне надо отдохнуть, – сказал сам себе Крушила, и тут же вспомнил об одном неотложном деле.

Он сегодня еще не упражнялся с мечом. Поход в Каменистый Склон, короткое расследование и возвращение заняли почти весь день, полностью сломав его обычное расписание. Возможно, это и стало причиной возникновения столь омерзительных мыслей. Лерры, одарившие его боевым искусством, наверное, постоянно жаждут кровопролития. Они-то и влияют на его психику.

– О, духи и кровь! – пробормотал Крушила и, скатившись с матраса, поднялся на ноги.

– В чем дело? – спросила Ясновидица.

– Забыл о ежедневной практике, – ответил он, обнажая меч.

Выходить на улицу не требовалось – амбар был просторным, а свечи обеспечивали вполне приличное освещение. Крушила вздохнул и приступил к стандартным упражнениям, совершая выпады по обе стороны от деревянной опоры крыши, отбивая воображаемые удары и делая ложные замахи.

Ясновидица и Ведун следили за его действиями, но к тому времени, когда лучший в мире воин, закончив махать мечом, задул свечи, они уже крепко спали. Требования, которые предъявляла к ним их магия, Крушила знал: Ведун, например, ежедневно должен был запомнить хотя бы одну новую историю или несколько фактов. Эти требования были, видимо, выполнены днем.

Утром они отравились в путь без проводника. Ведун клялся, что хорошо запомнил не только дорогу, но и те молитвы, которые возносил проводник, дабы умилостивить лерров. Кроме того, помня обо всех перипетиях вчерашнего дня, они не сомневались, что способны самостоятельно справиться с любыми препятствиями.

– Мне приходилось это делать, – сказал Ведун, когда они уже прошагали порядочное расстояние. – Не на этой дороге, естественно. Я повторял путь, который прошел в противоположную сторону с проводником. Это – одно из самых полезных проявлений моих магических возможностей.

– А ты уверен, что мы под твоим водительством останемся живы и здоровы? – поинтересовался Крушила, чудом увернувшись от пожелавшей выколоть ему глаз ветки.

– Вовсе нет, – ответил Ведун. – Ну и что из этого следует?

Ответа у Крушилы не нашлось.

В городке Большой Куш они появились примерно в час или два пополудни. В отличие от безымянной деревни, которую с внешним миром соединял лишь один путь, в Большом Куше им пришлось выбирать один маршрут из нескольких возможных. Но Ясновидица точно знала, куда идти, а проводника в городе ждали как раз к вечеру.

Избранные продвигались довольно быстро. В пути они почти не разговаривали. Крушила не знал почему. Им было что обсудить, да и у него на языке вертелись десятки вопросов, на которые он хотел бы получить ответы. Как мог Лорд-Чародей совершить подобное преступление? Почему Ясновидица, узнав о смертях, не могла определить, сколько человек погибло? Почему приняла на веру слова Заправилы о том, что это всего лишь горстка избравших преступный путь магов? Почему не расследовала дело самостоятельно?

Действительно ли необходимо искать других Избранных, прежде чем выступить против преступного Лорда-Чародея?

Почему он не ощущает никаких изменений после того, как они приступили к своей миссии по устранению Темного Лорда? Почему в селах и городах по-прежнему царят мир и покой, а солнце светит все так же ярко? Разве не должны были проявиться где-нибудь в Барокане знаки, говорившие о преступлении, совершенном в Каменистом Склоне Лордом-Чародеем?

Если он член братства героев, идущих отомстить за смерть невинных, то почему он не чувствует особой близости с Ясновидицей и Ведуном? Более того, он, как всегда, ощущает свою от них отстраненность. Ведун – вполне приятный человек, но они по-прежнему далеки друг от друга. Что же касается Ясновидицы, то она представляет собой некое сочетание его матери и Старшей жрицы, а вовсе не равного ему товарища в опасном предприятии. Разве не должны они быть членами одной команды, подобно Избранным из старинных легенд? Те герои были готовы умереть друг за друга и понимали один другого так, что могли без слов предвидеть действия соратников.

А эти – нет. Они лишь три разных человека, которых свела дорога. Всего лишь попутчиками. Крушила не чувствовал, что их ждут великие дела, и не мог представить, что об их деяниях когда-нибудь станут слагать баллады. Да и что можно сочинить о каких-то трех типах, слоняющихся из города в город?

Возникает вопрос, почему им не приходится постоянно сражаться с опасностями? Почему Лорд-Чародей не пытается их остановить? Почему по пути их не подстерегают чудовища, не ждут ловушки, почему они не получают известий, способных сбить с толку? Почему, в конце концов, им не угрожают?

Все это казалось странным и нереальным, но лишь до тех пор, пока он не закрывал глаза и перед его мысленным взором не всплывали почерневшие от огня руины Каменистого Склона и возвышения на земле, под которыми скрывались кости мертвецов. Крушила снова вспомнил череп младенца, и его, наверное, в сотый раз пробрала дрожь.

Эти видения были для него более реальны, чем ясное небо, пробивающиеся сквозь кроны деревьев лучи и зеленеющие поля, мимо которых они шли следом за проводником. Плюмаж из перьев арра на шляпе проводника слегка трепетал под легким ветерком.

Когда они вышли из Каменистого Склона, от Говоруньи их отделяла добрая сотня миль, но на третий день пути она направилась им навстречу.

– Видимо, что-то ей подсказало, что мы идем, – заметил Ведун.

На пятый день они увидели Говорунью. Она ждала в главном храме большого процветающего города, именуемого Земное и Небесное Благословение. Несколько жриц совершали какой-то ритуал, и в храме было полным-полно женщин. Крушила не увидел бы Говорунью, если бы Ясновидица не потянула его за рукав и не указала в нужную сторону.

Крошечная женщина в темно-коричневой дорожной накидке сидела на каменной скамье, поджав под себя ноги и прислонившись плечом к стене. Крушиле вначале показалось, что перед ним ребенок, но когда Говорунья повернулась к ним лицом и на ее из распахнутых дверей упал свет, молодой человек понял, что она по меньшей мере раза в два старше его, хотя существенно моложе Ясновидицы. Ее вьющиеся волосы все еще оставались темными, не коже почти не было морщин или пятен. Однако было заметно, что пору расцвета Говорунья миновала давно.