Текст книги "Тайна «Прекрасной Марии»"

Автор книги: Лора Эштон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)

XVII. ДЕМОНЫ В САХАРНОМ ТРОСТНИКЕ

«У вас есть друг, который хотел бы, чтобы вы знали…»

Жильбер Беккерель держал письмо за уголок и поджег его сигаретой. Когда оно воспламенилось, он с раздражением бросил его в камин. Франсуаза могла ликовать. Жильбер причислял ее к своей собственности, так же как свой дом или свою лошадь.

Жильбер позвонил в колокольчик, стоящий на столе.

– Билл Эвинг приходил?

– Да, сэр. Он ждет в передней.

– Проводите его и принесите нам бутылку виски.

Когда Эвинг вошел, Беккерель указал ему на стул. Эвинг сел и улыбнулся своему избраннику-кандидату:

– Я думаю, мы нашли, что нам нужно.

– Что мне сейчас нужно – так это палка, чтобы побить мою жену.

Эвинга интересовало только одно – могло это повлиять как-то на результаты выборов или нет.

– Я расскажу тебе позже, а пока – что ты нашел? – спросил Беккерель.

– Женщину, – ответил Эвинг.

– Кто эта женщина?

– Французская леди, – сказал Эвинг. – С характером гремучей змеи, если вы спросите мое мнение, но она живет с де Монтенями, и она не хочет, чтобы Поль де Монтень победил.

– Почему?

Эвинг пожал плечами.

– Она бы мне все равно не сказала, но это не имеет значения. Зацепка вот в чем – она переписывает письма де Монтеня и следит за его календарем. Она будет передавать тебе письма через меня, и мы будем знать, на каком фронте нам нужно работать в первую очередь.

– Я не думаю, что в Новом Орлеане так много глупцов.

– Не беспокойся, – уверенно заявил Эвинг. – Мы провалим де Монтеня. А теперь расскажи, что же, черт, произошло с твоей женой?

Беккерель достал золотые часы из кармана и молча изучал их какой-то момент. Затем он поднял глаза:

– У нее есть любовник.

– Кто?

– Если бы я знал… Мне не надо было говорить тебе об этом.

– Хорошо, а как же ты узнал?

– Кое-какие решительно настроенные граждане… Найми кого-нибудь, чтобы следил за моей женой, и когда он появится, дай мне знать – я с ним расправлюсь. Никто, кроме меня, понял?

– Эта идея мне кажется несколько скоропалительной, – сказал Эвинг. – Голосующие люди могут претерпеть многое, но мужчину, не сумевшего удержать свою жену под контролем, назовут чертовым глупцом.

– Ну и что же ты мне предлагаешь делать? Пойти и пожать ему руку?

– Все, что я знаю, – сразись ты с ним, и ты не получишь ни одного голоса, если проиграешь.

– Не проиграю. Теперь иди и займись тем, о чем тебя просили.

Салли казалось это таким несправедливым, что после стольких лет совместной жизни она увидела, как Поль влюбился в Адель. Но черт с ним! Кроме сердечной боли, он от нее ничего больше не получит. Так зачем Салли должна чувствовать себя столь несчастной из-за их маленького любовного романа?

Она сидела перед туалетным столиком. Она никогда не рисовалась перед Жильбером Беккерелем на глазах у Поля. Но в конце концов у тебя ребенок от него, никуда от этого не денешься. Она не любила Жильбера. Любил ли Поль Адель? Если да, что из этого?

Он не оставит Салли из-за нее. Он так и будет жить, делая всех несчастными. Салли угрюмо смотрела на свое отражение в зеркале. Быть может, она должна отвоевать Поля обратно у этой женщины.

«Я все еще красива, красивее, чем Адель». Но был ли смысл бороться за мужчину, который разлюбил ее годы назад? «У меня не было времени беспокоиться об этом, – думала она. – Я хочу добиться того, чтобы Поль попал в Вашингтон. Вот что я собираюсь сделать, и отныне я буду беспокоиться обо всем».

Поль заметил голубую блузку Салли, промелькнувшую мимо двери кабинета, и он уже приготовился к объяснениям насчет того, как это получилось, что он стоял, взяв за руки мадемуазель Скаррон. Но шаги Салли были слышны уже в зале и на ступенях. Он был настроен принять обвинения жены и снести ее справедливое возмущение, но она была недостаточно раздражена для этого. Он снова взглянул на Адель. Она смотрела на него с выражением, с каким не смотрела Салли уже многие годы, – с выражением восхищения. Поль освободил ее руки.

– Выйди в сад, подыши свежим воздухом перед тем, как заняться моими письмами.

Адель поднялась с улыбкой на лице. Они прогуливались по октябрьскому саду.

– Это мое любимое время года. Салли любит весну, но осень – мое время года, – сказал Поль.

Адель с любопытством изучала Поля. У нее создавалось такое впечатление, что ему больше нравится ухаживать за своим садом, нежели быть конгрессменом. Это должно быть очень скучно – быть замужем за таким человеком.

– Да, красиво! – сказала она, стараясь понять восхищение Поля. Для Адели красота представлялась в виде большого дома с фонтанами, красиво было то, что стоило денег.

– Мне приятно, что ты учишься любить это здесь, – сказал Поль.

«Ты здесь». Она прикрыла глаза и шепнула ему на ухо:

– Как мне может не нравиться здесь?

Поль взял ее за руку, она стояла с опущенными глазами.

Эмилия, Милеси и Шарман прогуливались по саду и заметили их. Эмилия толкнула Милеси обратно в тень и с недоумением смотрела на своего отца.

– Что вы делаете, мисс Эмилия? Вы знаете, мы не должны здесь находиться!

– Чепуха, – сказала девочка. – Я хочу послушать, что они говорят.

– Кто?

– Папа и эта француженка.

Пока они наблюдали, Поль подвинулся ближе к Адели и поцеловал ей руку.

– Пошли! – позвала Эмилия.

– Куда мы идем?

– Найдем Маму.

Мама Рэйчел как раз поднималась по ступеням кухни с переполненной корзиной в руке, когда Эмилия догнала ее сзади.

– Я искала тебя, Мама, – прошептала она. – Надо сделать что-нибудь насчет этой Адели.

– Что я могу сделать для нее? – поинтересовалась Мама Рэйчел. – И вообще, почему ты думаешь, что надо что-то делать?

– Папа целовал ей руку, а она так смотрела на него. – Девочка вспыхнула и выбежала за дверь.

Мама Рэйчел озадаченно смотрела вслед малышке. Адель чего-то добивалась, Рэйчел была в этом уверена, но чего именно – она понять не могла. Только самый большой глупец мог бы подумать, что Поль де Монтень разведется со своей женой.

– Ты не дашь мне немного холодного пирога для мистера Люсьена?

– Вы – всепрощающая душа, Мама Рэйчел.

Рэйчел вздохнула, посмотрев на Мио:

– Я знаю мистера Люсьена со дня его рождения, намного больше, чем я знала Сэма. Я не могу повернуться спиной к человеку, который был для меня почти родным ребенком. Ни за что, никогда я не смогу.

Когда Мама Рэйчел дошла до тростникового поля и увидела Люсьена, ей показалось, что он сейчас умрет. Он не поднял взгляда на нее, когда она подошла, он просто продолжал механически рубить тростник в размеренном ритме. Только когда она встала впереди, и он столкнулся взглядом с ее ботинками, он остановился, воткнул нож в землю и осторожно распрямил спину. Он с сомнением смотрел на нее, как будто думал, что она могла прийти, чтоб удостовериться, что он сполна расплачивается за ее Сэма.

– Я пришла не за тем, чтобы читать тебе мораль, – сказала Рэйчел. – Я не считаю, что ты виноват.

Это было первое, что она сказала ему после смерти Сэма.

Люсьен бросил нож. Ему очень хотелось положить голову ей на грудь, как он это часто делал в детстве.

– Я так устал, – сказал он. – Я просыпаюсь уставшим.

– Тростниковое поле – прекрасное место, где Господь забирает грехи людей вместе с выходящим потоком пота.

– Но я не хотел, чтобы паром взорвался. Я не хотел, чтоб все это произошло.

Мама Рэйчел вздохнула. «Да, дорогой, ты никогда этого не хотел. Но ты также не хотел, чтобы этого не произошло. Всю свою жизнь ты живешь, не принимая на себя ответственности, – человек не должен так жить. Быть может, это последний шанс для тебя стать взрослым». Она покачала головой, посмотрев на лицо Люсьена. Как только мистер Поль отпустит его с поля, он станет прежним. «Быть может, я сделала что-то неправильно, но я растила его так же, как мистера Дэниса».

Мама Рэйчел протянула ему корзину:

– Я принесла тебе кое-что поесть. А Мио послала тебе немного своего вина.

Люсьен поцеловал ее в щеку:

– Скажи Мио, что ее вино на вкус лучше любого шампанского.

Он сел и стал жадно поглощать мясной пирог. Мама Рэйчел с грустью наблюдала за ним. Он был ее, ее ребенок, ровно настолько, насколько он был сыном Салли и Поля, и она любила его. Пока он ел, у него тряслись руки. Он вытер рот рукой, выпил вина. Когда он завершил трапезу, он увидел, что Харлоу Маккэми следил за ним. Он подобрал нож и стиснул зубы.

– Папа говорил когда-нибудь, как долго он собирается держать меня здесь?

– Нет, он не говорил, – ответила Рэйчел. – Я не думаю, что ты должен пробыть здесь до конца сезона.

Она не могла смотреть на темные впадины под его глазами.

– Я поговорю с папой, – сказала Рэйчел. – Ты научись обуздывать себя, и я поговорю. Ты должен научиться, ты не можешь больше откладывать.

– Я обещаю, – протянул Люсьен. – Только поговори с папой. Он прислушивается к твоему мнению.

Он бы пообещал что угодно, лишь бы спастись от тростников.

Мама Рэйчел взяла пустую корзину в руки и направилась в ту сторону, где стояли Маккэми и Селеста. Они говорили о чем-то, когда Селеста вдруг задрала подол юбки, обнажив стройные шоколадные ноги.

– У тебя есть право иметь любую женщину, которую ты здесь пожелаешь, покуда ты мужчина, но ведь ты не мужчина. Не так ли?

Селеста смотрела с удовольствием, как лицо Маккэми побелело. Все негры на плантации смеялись над ней, потому что она мечтала, что у нее появятся поклонники, которые освободят ее от работ на плантации. Но такого не случалось. Теперь у них появился повод посмеяться над ним.

– Убирайтесь отсюда все убирайтесь! – Маккэми был подобен заряженному ружью. До Маккэми донесся еще один смешок, на этот раз от Люсьена.

– Мужчина, который не может использовать инструмент, данный ему Богом, должен благодарить любой шанс немного постараться, – произнесла Селеста отчетливо. Она снова задрала юбку:

– Ну что, в этих штанах есть что-нибудь?

Габриэль взял ее за руку, пытаясь надоумить ее успокоиться. Она отдернула руку:

– Ты просто сам хочешь меня. – Она засмеялась и выставила свою маленькую обнаженную ножку перед ним в злом танце. – Но и ты недостаточно мужчина, не так ли? Все эти твои рассказы об Африке!

Мама Рэйчел посмотрела на лицо Маккэми, она никогда не видела на нем такого страха.

– Вернись в поле и не отрывай людей от работы, а то я скажу мистеру Полю, чтоб он продал тебя с аукциона, – вмешалась Мама Рэйчел.

Селеста посмотрела на нее суженными глазами:

– Я не твоя собственность.

– Ты недостойна быть собственностью. Я не думала, что настанет такой день, когда я увижу кого-то из рабов мистера Поля, ведущих себя подобным образом!

Мама Рэйчел подобрала свою упавшую корзину и посмотрела на всех строгим взглядом, как бы говоря, что спектакль окончен. Избегая встретиться глазами с Маккэми, Рэйчел прошла мимо него как можно быстро и решительно направилась к дому. Когда мистер Поль выходил из кабинета после обеда, она была намерена поговорить с ним. «Но мистер Поль должен избавиться или от Селесты, или от этого надзирателя-янки, или от обоих», – думала она.

Небо покрылось тучами, начался дождь. Но дождь не был препятствием во время работы по уборке тростника. Постепенно негры набрали обычный ритм рубки. Когда они оглянулись, то увидели, что Маккэми ушел, но никто не заметил отсутствия Селесты.

Маккэми притаился в тростнике, как хищник.

– Ты не сможешь спрятаться здесь. – Селеста предстала перед ним. – Нет такого места, где бы ты мог спрятаться от меня.

Она бросила нож и раскрыла платье спереди, обнажив черную мокрую грудь. Селеста подняла юбку и раздвинула ноги. Над ними раздался гром, появилась молния. Обычно хозяин отпускал рабов при разразившейся молнии, но Маккэми не было, и негры продолжали работать.

– Уходи, – закричал Маккэми, но Селеста подошла к нему еще ближе. Он упал перед ней на колени, она просунула руку ему между ног.

– Дай мне посмотреть, что там есть? – промурлыкала она ему в ухо.

Харлоу закричал в ужасе, когда она дотронулась до него. Он толкнул ее, и она упала в грязь с раздвинутыми коленями. Глядя ему в глаза, она подползла к нему на спине и прижалась к его промежности, медленно сексуально извиваясь.

– Ты хочешь сделать это, не так ли?

Харлоу трясся, дождь бил ему в лицо.

– Нет! – закричал он. Он видел перед собой демонов с протянутыми руками. Он подобрал оброненный нож. Селеста, посмотрев на его лицо, поняла, что зашла слишком далеко. Последнее, что она увидела, – это его бледное лицо, хищные глаза и подплывающий к ней в дожде нож.

Гром смолк, дождь прекратился. Харлоу стоял на коленях, руки почти по локоть погрязли в глине.

Он открыл глаза и посмотрел вокруг себя.

«Господи, я убил ее».

Харлоу вскочил на ноги при звуке шагов. Габриэль смотрел на него из-за тростника, черты его лица онемели от отчаяния. Харлоу отбросил нож и убежал, пробивая дорогу в тростнике. Проделав несколько шагов, он закричал. Харлоу бросился к Дэниелу.

– Габриэль убил ее! Он перерезал ей горло!

Габриэль наклонился над телом Селесты, стоя в окровавленной грязи. Он все еще был в таком положении, когда они пришли поймать его.

XVIII. ГАБРИЭЛЬ

Обед прошел в скорбном молчании. Габриэль был привязан цепью к кольцу в стене. Никто из негров не знал, что будет дальше, и все они были в страхе.

Домашние слуги молча занимались своими делами. Когда Люсьен поднялся из-за стола, Мама Рэйчел ожидала его в зале.

– Везде ходят страшные толки. Мистер Люсьен, что же там случилось?

Люсьен пожал плечами.

– Эта чертова Селеста опять приставала к Маккэми, Габриэль приревновал ее и зарезал ее ножом для рубки тростника. Так по крайней мере говорит Маккэми.

Он поднялся по ступеням, он слишком устал, чтобы беспокоиться о том, что произошло.

Рэйчел встала у дверей в кабинет Поля и глубоко вздохнула. Она имела большое влияние в доме де Монтеней, но это был особый случай, речь шла об убийстве, и она ставила под сомнение слова белого человека.

– Мистер Поль, вы не могли бы уделить мне минуту?

– Я думаю, сейчас не лучшее время для беседы. Убийство не может оставаться безнаказанным. – Но Поль никогда еще не вешал рабов.

– Да, я знаю, – сказала она. – Именно поэтому я и пришла.

– Ну хорошо, садись. Но если ты хочешь попросить меня, чтобы я отпустил его, то ты знаешь, Рэйчел, я не могу.

– Нет, сэр, – ответила Мама Рэйчел, посмотрев в глаза Полю. – Но я должна сказать вам: я не уверена, что это сделал Габриэль.

Поль с любопытством взглянул на нее:

– Боюсь, что у него одного была на то причина.

– Нет, сэр, не у него одного. – Она остановилась.

– Хорошо, Рэйчел, но Харлоу Маккэми видел, как он это сделал, – сказал Поль.

– Это он так говорит.

– Но у Маккэми нет причин лгать.

– Он лжет, мистер Поль. Эта Селеста заигрывала перед всеми с Маккэми. А он до смерти боится женщин, нет, не робок с ними, он по-настоящему боится. Вы не видели его глаза в это время. Она смеялась над ним в присутствии всех черных. Вы можете спросить мистера Люсьена.

– Какие бы у нее ни были мотивы, – сказал Поль, – у Габриэля была довольно веская причина убить ее.

– Да, была, но он этого не делал.

Поль долго молчал. Он знал Маму Рэйчел с тех пор, как был женат на Салли, он знал, что она никогда не лжет.

– Хорошо, Рэйчел, я учту то, что ты рассказала. Но я бы не хотел, чтоб ты рассказывала об этом своим людям.

– Я не стану, сэр. – Рэйчел поднялась. – Спасибо, что вы уделили мне время.

Габриэль сидел, поддерживая голову руками. Селеста умерла, и ни одна душа на всей плантации не поверит слову Габриэля против слова белого человека.

«И что же ты будешь делать?»

Казалось, голос самого Габриэля беседует с ним.

«Ты собираешься рассказать, что белый надзиратель сделал это? Если даже ангел спустится с Небес и подтвердит твои слова, никто не поверит этому».

«Я собираюсь умереть. Он убил Селесту, теперь он убьет меня».

– Я принесла тебе немного еды, – хозяин велел. – Риар держала лампу в одной руке и тарелку в другой. Она положила тарелку. – Я молюсь за тебя, – сказала она.

– Я не молюсь, – ответил Габриэль. – Господь знает, что у меня на душе творится.

Казалось, мистер Поль хотел накормить его прежде чем повесить. Он набрал полный рот еды.

– Ты возвращайся назад, – сказал он Риар.

Габриэль потянул за цепь, ударил по кольцу, вделанному в стену. После нескольких попыток ему удалось сорвать кольцо, которое с грохотом упало к его ногам. Он обмотал руку цепью, чтоб она не бренчала. Габриэль встал, подошел к двери и открыл ее. На улице было тихо. Ему казалось, что он уже мертв и находится в тихой темноте.

– Садись, Маккэми. – Поль предложил Харлоу стул. – Я бы хотел, чтобы ты снова рассказал мне все подробности. Дело настолько серьезное, что мне хотелось бы знать все факты.

– Конечно, мистер де Монтень, – сказал Харлоу. – Начну с того, что я боюсь. Эта женщина сама того хотела, сэр. Ну, не то, чтоб быть убитой, конечно, но чтобы Габриэль ударил бы ее, но мне не надо было вмешиваться.

– Почему нет?

– Она была женщиной, которой хотелось, чтобы все мужчины бегали за ней, – сказал Харлоу. – Она заигрывала со мной, и Габриэль очень рассердился на нее.

– Заигрывала с тобой? Ты имеешь в виду сексуальное приглашение?

– Гм, да, – подтвердил Харлоу.

– Я бы хотел, чтоб ты рассказывал подробнее, Маккэми. Что именно она делала?

– Она подняла юбку. – Его лицо вспыхнуло, затем снова побледнело.

– Она в первый раз такое делала?

– Нет, нет, она… она… все время… несколько дней… – Харлоу запнулся и потупил свой взгляд.

– Почему ты не мог остановить это? Ну, то есть если ты не хотел ее. Я бы не возражал против такого положения дел, ты знаешь, поскольку женщина сама того желает. – Поль смотрел на Маккэми, чувствуя какую-то невидимую до этого ненормальность. – Как долго ты допускал, чтоб это продолжалось?

– Я не позволял! – возразил Маккэми. – Она… она… какое это имеет отношение к ее смерти? Она спровоцировала, Габриэль перерезал ей горло. Конечно, этому нет оправдания.

– Нет, – произнес Поль медленно. – Нет оправданий. Я хочу, чтобы ты рассказал мне снова, как это произошло.

– Я не знаю! – сказал Маккэми.

Поль подумал, что в этом есть правда.

– Я видел, как они ушли, и пошел поискать их – я хотел собрать их всех, был сильный дождь, вы знаете, и когда я нашел их, он стоял около нее с ножом в руках.

– Она была на земле?

– Да, конечно. Она… она, должно быть, была уже мертва.

– А он стоял?

– Да. Я имею в виду, наклонился. Он, должно быть, был на коленях сначала, а потом, когда я подошел, он привстал. Да… Я думаю, это было именно так.

– Мне сказали, – сказал Поль, – что Селеста за пять минут до этого крикнула Габриэлю, чтоб он оставил ее в покое.

– Да. – Маккэми стремительно подтвердил. – Я думаю, она боялась его.

– Но она ушла с ним в высокий тростник? Мне трудно верить в это.

– Быть может, она старалась избавиться от него? – сказал Маккэми. – Я думаю, он преследовал ее и убил, пока я искал их. Он стоял на коленях возле нее, и кругом была кровь… везде кровь. Рекой текла. И стала розовой из-за дождя.

– Мне показалось, ты говорил, что он стоял.

Поль уже начал сомневаться, не убил ли ее Маккэми, с ним явно было что-то не так.

– Да, он стоял. – Глаза Харлоу теперь уткнулись в пол.

– И наблюдал, как смывается кровь?

– Да.

– Мистер Маккэми, в такой ливень, когда тело подобрали, крови почти не было. Единственный человек, который мог увидеть кровь, был человек, который убил ее.

Харлоу посмотрел на него с ужасом.

– Но она должна была быть.

– Кровь везде текла рекой? Я уверен, что была. Но к тому времени, когда ты подошел, Маккэми, если ты подошел тогда, когда ты говоришь, ты не мог увидеть кровь. Никто не опишет так что-либо, если этого не видел.

Глаза Харлоу моментально расширились, и Поль увидел в них страх.

– Послушай, Маккэми! – Его голос был таким сердитым, что дрожал. – Это ты убил ее, а затем ты попытался переложить вину на раба и убедить меня повесить его раньше, чем он мог бы доказать мне, что ты лжешь. Отвечай!

Маккэми весь дрожал. Он положил голову на руки.

– Я. Она… Она была нечиста… черная, как дьявол… Она соблазняла меня… они смеялись… все смеялись. Они преследовали меня, – прошептал он.

– Кто тебя преследовал?

– Женщины… ведьмы… дьяволы… Когда умерла мама, я думал, они прекратят, но они преследовали меня!..

Он был в агонии, в отчаянии. Поль смотрел на него с неподдельным ужасом.

– Они забираются ночью ко мне в постель. Дьяволы в постели… Она была одна из них… ведьма…

Поль был в растерянности. Он посмотрел на Маккэми с сочувствием, которое пересилило презрение:

– Итак, ты убил ее и хотел повесить невинного раба, которому никто не поверит. Я хочу, чтобы ты сегодня же покинул «Прекрасную Марию». И если я услышу, что ты занялся работой, где есть общение с женщинами, или командуешь беззащитными людьми, я до тебя доберусь и положу этому конец. Маккэми взглянул на него влажными глазами:

– Что же я буду делать?

– Стань клерком в банке. Содержи лавку. Молись Богу, делай все что хочешь. Но уйди туда, где твое сумасшествие не будет приносить людям смерть. Я вычту стоимость Селесты из твоих заработков, но ее смерть останется на твоей совести. А теперь убирайся, я пошлю кого-нибудь с деньгами, чтобы доставить тебя в Новый Орлеан. «Султана» должна прибыть сегодня. Ты можешь успеть на нее.

Маккэми встал без кровинки в лице.

– Да поможет тебе Господь, – сказал Поль ему вслед, когда тот направился к двери.

Поль услышал стук лошадиных копыт. Прищурив глаза, он увидел, что это был Дэнис.

Поль рассказал ему о своем разговоре с Маккэми и сказал сыну, что с завтрашнего дня он должен будет работать надзирателем на плантации.

– Нет, – возразил Дэнис. – Пока там работает Люсьен, я не начну работу.

– Хорошо, я и сам об этом думал, – согласился отец. – С завтрашнего дня я отпускаю Люсьена.

Поль взял лампу и направился в подвал к Габриэлю с намерением сообщить ему о восторжествовавшей справедливости. Открыл запертую дверь и остановился.

– Габриэль, – закричал Поль. Он распахнул дверь. – Габриэль! Вернись, глупец, мы знаем, что это не ты убил ее.

В доме надзирателя стояла кромешная тьма. Оттуда послышались шаги, и Харлоу Маккэми вошел в дом. Габриэль был больше и сильнее, и ему нечего было терять. Все произошло очень быстро. Маккэми боролся с цепями, обмотавшими его шею. С его губ сорвался предсмертный вопль, потом он замолчал. Габриэль положил его на землю и освободил от цепей.

Он сел на кровать Маккэми и стал ждать, пока за ним придут.