Текст книги "Тайна «Прекрасной Марии»"
Автор книги: Лора Эштон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц)
В ресторане гостиницы друзья встретили Поля, который все еще беседовал с известной троицей усатых мужчин и, видимо, получал от них последние ценные указания.
– Только не следует соглашаться на участие в президентских выборах.
– Не связывайся с Ваном Буреном, лучше попробуй одолеть Харрисона, если будет возможность.
– Совершенно верно. Избегай стычек с этим типом и постоянно напоминай о твоей безоговорочной поддержке его программы, так как в Луизиане даже в непогоду люди привыкли собирать хороший урожай.
В этот момент официант уже принес дышащие паром блюда с речными раками, и неугомонная троица принялась продолжать беседу за вкусной трапезой.
– Конечно, мы не знаем все о соперниках досконально, как, наверное, де Монтень знает о Беккереле. Но, чтобы ни делали янки, Луизиана остается верной себе, это точно. Демократы добились равноправия штатов, так, значит, это надо использовать на все сто.
– Многоуважаемые господа! – неожиданно прервал разговор Поль. Все внимательно посмотрели на него. – Все это мы уже проходили и хорошо знаем. А сейчас мне хотелось бы просто спокойно поесть.
Поль взял свою ложку и торжественно поднял над головой.
– Вы позволите?
Трио мгновенно притихло, хотя на их лицах можно было прочесть явное недоумение. Разумеется, для победы над Жильбером Беккерелем им позарез нужна была репутация и популярность Поля. Однако выведать все планы у этого, пока еще малоопытного политика им так и не удалось. Не говоря уже о грандиозных замыслах этого весьма амбициозного дилетанта.
– Ну что, как у нас идут дела? – спросил Дэнис, усаживаясь в одно из крайних кресел, рядом с третьим советником, и бегло посмотрел на присутствующих в зале.
– Эту публику вряд ли можно назвать податливой, – прокомментировал советник. – Но мы попробуем получить несколько голосов у тех, кто любит и умеет считать, – кивнул он на первые ряды. – А вот ребята с задних рядов, как правило, отличаются крутым нравом.
Поль с видом добропорядочного фермера и благоухающий дорогим лосьоном Жильбер Беккерель в ярком цветастом жилете расположились на лавке в глубине зала. Над головами людей витало светло-голубое облако сигаретного дыма вперемежку с запахом пива. Первые ряды занимали представители высшего света или местной аристократии. За ними сидели торговцы и владельцы магазинов, банковские служащие и другие солидные граждане. Наконец, в самом конце зала обосновалась разноликая компания из ирландских, немецких и кентукских моряков и даже одного или двух индейцев. Именно здесь, на задворках, можно было обнаружить любителей побросаться помидорами.
– Сколько из них имеют право голоса? – спросил Дэнис.
– Прежде всего правом голоса обладают владельцы собственности. Но ты не поверишь, сколько здесь толстосумов без собственности, зато с бешеными деньгами. Беккерель раздал своим сторонникам кругленькую сумму.
– Чтобы те освистали моего отца?
– Это они сделают в любом случае. И Беккерелю может достаться, если он им наскучит. Конечно, в момент голосования бесплатное пиво должно напомнить им о том, кто заботился о них больше других.
– Но ведь право голоса имеют далеко не все участники собрания, – сказал Дэнис с отвращением и, немного погодя, добавил:
– Хотя попить бесплатного пива им тоже доводится не каждый день. Только сейчас я начинаю понимать, почему вы хотите избрать моего отца.
– Вашему отцу нужны мои деньги, и он этого никогда не скрывал, – как бы между прочим заметил советник, поглаживая усики. – Конечно, надо быть очень осторожным, чтобы вовремя лишить поддержки и постараться вычеркнуть из списков неугодного нам кандидата. Тем не менее ставить на Жильбера Беккереля мы не решились и не захотели. В настоящее время мы должны поднять свой престиж в Новом Орлеане, если всерьез хотим и дальше развивать судоходство. Такой человек, как ваш отец, с его репутацией в определенных кругах, нам пришелся как нельзя кстати. Он нам может здорово помочь.
– Разумеется.
В этот раз отношение организаторов предвыборной кампании показалось Дэнису менее альтруистическим, чем в тот день, когда Роман Превест пытался объяснить ему то же самое. Несмотря на это, Дэнис внимательно слушал выступление отца.
Первым пунктом предвыборной программы Поля де Монтеня был вездесущий вопрос о правах штатов, однако невидимой, скрытой стороной айсберга являлась проблема рабства. Даже те из южан, кто предвидел возможную отмену рабства, осознавали неизбежный экономический крах, ожидавший их впереди не без помощи новых свободных штатов. Этот факт безусловно признавали как Жильбер Беккерель, так и Поль де Монтень.
Другое дело – способность кандидатов убедить избирателей в том, кто же из них получит большую симпатию и поддержку в Вашингтоне. Месье Беккерель был почти уверен, что месье де Монтень будет ощущать себя в столице не совсем уверенно, тем более в такие быстро меняющиеся и трудные времена.
В свою очередь, месье де Монтень почти не сомневался, что политическая партия, чьим лозунгом стал кувшин крепкого яблочного вина и старомодный бревенчатый домик, была не в состоянии обеспечить счастливое будущее штату Луизиана.
Однако месье Беккерель уверял присутствующих в политической наивности и даже недалекости своего соперника, на что другой месье парировал примерно так: «Честность и простодушие – далеко не одно и то же, и очень жаль, что месье Беккерель забыл об этом немаловажном факте почему-то сразу же после знакомства со своим противником на выборах».
Публика начала заводиться. Кто-то вскочил со своего места.
Следующей темой дебатов был вопрос о проведении правительственной реформы. Полем был предложен целый ряд изменений, которые имели здравый смысл, но не дошли до немного уставшей и скучающей аудитории. Тогда, объявив о вопиющих нарушениях при составлении списков для голосования, он с опаской посмотрел на реакцию задних рядов. В ответ он услышал сердитое ворчание. Сидевший рядом с Дэнисом джентльмен, обхватив голову руками, закричал:
– Дилетант!
Жильбер Беккерель заметно повеселел и испытывал прилив вдохновения.
– Сегодня мы баллотируемся в Конгресс Соединенных Штатов Америки. Поэтому считаю, что обсуждаемые вопросы должны входить в исключительную компетенцию законодательного органа нашей страны, – заключил он.
– Если мы хотим продолжить начатые реформы, – возражал ему Поль, – то должны послужить примером для всех, независимо от уровня государственной службы. Корабли прибывают к нам из других штатов, за нами следят из столицы. От того, каким будут наш флот и судостроение в целом, зависят мнение и отношение к нам со стороны наших друзей и врагов. Флот для нас – это источник жизненной силы и энергии. Его процветание принесет процветание в ваш дом.
Сказанное вызвало одобрение первых рядов, а возмущение задних пошло на убыль. Слово «процветание» имело какой-то волшебный смысл и магическое воздействие на избирателей. Многим казалось, что для того, чтобы процветание стало реальным, достаточно было не обмануться в выборе нужного кандидата.
– Процветание, – продолжал уверенно Поль, – будет служить гражданам Нового Орлеана дольше и надежнее, чем дармовое пиво в день выборов.
Усатый мужчина напротив Дэниса приподнял голову. Последние слова, похоже, задели за живое не только его одного.
Между тем по мере продолжения дискуссии Дэнис заметил, как вновь стала накаляться атмосфера на галерке. Серьезные мужчины полезли в карманы пальто. Плотный дородный моряк, сидящий в проходе между рядами задумчиво жонглировал спелым помидором. По его виду было хорошо заметно, что ему уже порядком надоело слушать, как в течение добрых трех часов солидные мужчины пережевывали одно и то же так и не дойдя до сути. По его мнению, политики должны были вести себя иначе.
Организаторы дебатов, расположившиеся на лавках позади кандидатов, начали спешно делать какие-то пометки в блокнотах, судя по всему по поводу не всегда понятного хода мыслей своих подопечных. Вдруг Жильбера Беккереля, продолжавшего разглагольствовать о «светлом будущем нашего любимого города», грубо прервали на полуслове.
– Месье Беккерель, боюсь время вашего выступления подходит к концу. Месье де Монтень, чтобы ответить на вопросы в вашем распоряжении осталось пять минут, после чего мы закроем дебаты.
Не упуская из виду неблагонадежную группу любителей покидаться овощами, Поль разумно заявил о том, что, поскольку сказать ему больше нечего, он с радостью предоставит оставшееся время месье Беккерелю.
И тут Беккерель совершил большую ошибку. Переоценив долготерпение задних рядов, которым в целом понравилось его выступление, он попробовал продолжить прерванную ранее мысль.
– Но, черт возьми, он начинает повторяться, – послышалось из зала.
И тут же последовал гул одобрения. Конечно, Беккерель был своим парнем и тратить на него помидоры было делом непристойным. В то же время, нарастающий шум не предвещал приятной развязки для выступавшего, достаточно точно отражая общее настроение толпы. Занимавшие передний ряд джентльмены в цилиндрах все, как один, пригнулись.
– Кажется, нам пора идти, – сказал советник, сидевший напротив Дэниса.
Они спустились вниз. У входа Дэнис успел разглядеть своего отца, который оставался спокойным и невозмутимым. А вот Жильберу Беккерелю повезло меньше других. Он успел прошмыгнуть через порог входа и бросить мимолетный взгляд на Поля и Дэниса. На его цветастом жилете красовалось огромное красное пятно от помидора, напоминавшее столистную махровую розу среди голубых васильков.
– Черт возьми, Жильбер, ты мог быть гораздо аккуратнее!
– Все правильно, иначе и быть не могло! Пятно так здорово смотрится на этой идиотской жилетке!
Крики и гиканье не утихали.
Беккерель взглянул на свою группу поддержки.
– Де Монтень подготовился к дебатам значительно лучше, чем мы предполагали. Неужели никто из вас не предвидел и не мог разузнать обо всем подробнее? – упрекнул он своих соратников.
– В стане де Монтеня нет лазутчиков или шпионов. Его люди довольно лояльно настроены. Подкупить их практически невозможно.
– Допустим, что это так, черт возьми. Но неужели нет исключения и все так кристально честны и неподкупны? – недоумевал Беккерель.
Вновь обращаться к Салли не имело смысла. В то же время, в «Прекрасной Марии» было полно людей, преследующих свои корыстные цели.
– В самом деле, какого дьявола я всем вам плачу деньги? – сердился он.
– Честно говоря, мне было очень жаль его симпатичную жилетку, – хихикнул Дэнис.
В номере Поль сразу же бросился в кресло напротив окна.
– Этот вид из окна радует сердце.
Поль заложил руки за голову и лениво потянулся.
– Все-таки эти игры не для меня. Возраст уже не тот, – сказал он.
– В любом случае, мы собирались заскочить на бал, так ведь? – напомнил Дэнис. – Если ты ни разу не присутствовал на подобном зрелище, считай, что и в жизни ничего не видел! А ты, папа, поедешь с нами?
Поль отрицательно покачал головой.
– Мне нужно готовиться еще к одному выступлению, и я хотел бы немного поработать, пока есть мысли и желание.
– Что ж, в таком случае не поминайте лихом и скоро не ждите. – Дэнис взял в руки шляпу и перчатки.
Он отлично понимал, что скрыться в номере от Франсуазы было почти невозможно. Лучше куда-нибудь податься, но только не сидеть сложа руки. Бал в танцевальном зале Орлеанского театра был как нельзя кстати, во всяком случае, Франсуаза не стала бы искать его именно там.
Развлекательная программа официально называлась Bals du Cordon Bleu[1]1
Bals du Cordon Bleu (фр.) – Бал квартеронов.
[Закрыть], тем не менее почти все, кроме достопочтимых tantes и mamans[2]2
Tantes e mamans (фр.) – тетушки и мамы.
[Закрыть], приводящих туда своих красавиц дочерей, называли это мероприятие Балом квартеронов[3]3
Квартерон – человек, родившийся от брака белых с терцеронами, являющимися детьми белых и мулатов.
[Закрыть]. Ибо именно здесь прекрасные леди – потомки gens de couleur[4]4
Gens de couleur (фр.) – цветные (о людях).
[Закрыть] могли чувствовать себя легко и свободно. Это был маленький мир, который принадлежал только им и никому больше. Всех дам смешанной крови сопровождали белокожие кавалеры. Входной билет стоил два доллара плюс стоимость белоснежного костюма, который выдавался напрокат. Чернокожие или цветные гости на бал не допускались, причем проход был закрыт даже для чернокожих братьев и сестер.
Надо сказать, что Белые балы в отличие от Балов квартеронов проходили в Новом Орлеане намного скучнее и неинтереснее. Редкий джентльмен мог позволить себе упустить случай побывать на Балу у мулаток, если любовный роман с его дамой сердца заходил в тупик, а время проведения обоих балов совпадало.
Приблизившись к дому, Дэнис, Баррет и Люсьен услышали веселые аккорды вальса, разносившиеся по залитой искусственным светом улице. Баррет с интересом осмотрел здание. Широкий и низкий фасад выглядел довольно неказисто, как бы скрывая красоту интерьера. С фронтальной части на улицу выходил железный балкон, сквозь окна которого виднелись силуэты танцоров.
На первом этаже располагались холл и игорный зал. В холле и на лестницах столпилось много господ в вечерних костюмах. Люсьен, Дэнис и Баррет, заплатив по два доллара за вход, широким шагом сразу же устремились в зал на третьем этаже. Контраст с фасадом был очевиден и прямо-таки бросался в глаза. Стены зала украшали панели с замысловатым рисунком, а также картины в позолоченных рамах. Вдоль стен ровными рядами красовались мраморные статуи. Трехслойный кипарисовый пол, покрытый сверху пластинами из радиально распиленных дубовых бревен, блестел как стекло и имел славу самого лучшего в городе. Хрустальные канделябры, переливаясь от света, освещали кружившиеся в танце пары.
«Такие девушки могут разбить сердце любого мужчины», – подумал Баррет. И действительно, все они были как на подбор: милы, молоды и красивы, а коричневая кожа имела нежно-шоколадный или бледно-кремовый оттенок. Было слышно, как в танце их шелковые платья шуршали и развевались.
Вдоль стен, на высоких стульях восседали, не сводя глаз со своих чад, чопорные мамаши девушек и их престарелые опекуны, одетые в вечерние платья и костюмы. На закуску гостям предлагались на выбор лучшие сорта шампанского, бренди, абсента, а также изысканные, прекрасно сервированные блюда из мяса и птицы.
Оркестр состоял из лучших музыкантов, а молодые, красивые и утонченные девушки не знали себе равных во всем городе. Если какой-нибудь джентльмен проявлял интерес к своей избраннице, опекуны сразу же начинали наводить справки. Быть может, кто-то был знаком с его отцом или дядей? Добрые ли они люди? Имеют ли вес и связи в обществе. Без положительного ответа на эти традиционные вопросы жених был обречен.
Какое-то время Баррет и братья де Монтени стояли как вкопанные, наблюдая за кружащимися в танце парами. Потом, когда кончилась музыка и довольные партнеры обменялись знаками любезности, кавалеры проводили молодых леди к их мамам или, если соглашение еще не было достигнуто, в уютную тенистую галерею.
– Смотри-ка. – Дэнис ткнул пальцами в ребра Баррета. – Как тебе нравится эта красотка?
Баррет медленно обернулся, притворившись, что не понял, о ком идет речь. В сарафане из розовой тафты, украшенном белыми кружевами, она вела непринужденную беседу с одной из крошечных престарелых дам в темно-фиолетовом шелковом платье. На шее старушки красовалось жемчужное колье, равное по стоимости ее собственному дому. Все это время она пристальным и оценивающим взглядом смотрела на Баррета. Не выдержав подобного осмотра, Баррет спешно отвернулся.
– Совсем даже неплоха, – буркнул Люсьен. – Простовата, на мой вкус, но очень и очень мила. Если у тебя появится желание пригласить ее, я вас представлю.
– Не надо, – быстро отреагировал на предложение приятеля Баррет.
С кислой ухмылкой Люсьен удалился. С Барретом было слишком скучно. Тогда, пройдя немного по залу, он обратился к молодому креолу, который только что проводил свою девушку к старой дуэнье.
– Bonsoir[5]5
Bonsoir (фр.) – Добрый вечер!
[Закрыть], Майкл. Не будешь ли ты так любезен представить меня… Это… Если ты не против…
– Нет, конечно, – сказал приветливо Майкл. – С большим удовольствием.
– Мадемуазель Беллок, разрешите представить вам месье Люсьена де Монтеня. Люсьен, мадемуазель Клодин Беллок и ее тетушка, мадам Клели Беллок.
Клели посмотрела в лицо Люсьена. «Боже мой», – подумала она.
Люсьен вежливо откланялся:
– Мадам, разрешите пригласить на танец вашу племянницу?
Тетушка Клели нехотя кивнула. «Сейчас время не для скандалов. Клодин – умная девочка. Она знает, как вести себя в таких ситуациях. Если нет, то подскажем…» – размышляла она, глядя им вслед.
XIII. НА БАЛУ КВАРТЕРОНОК
Вновь заиграл оркестр. Люсьен обнял Клодин за талию и в танце повел ее в центр зала. Она была как пушинка и танцевала легко и непринужденно. Люсьен чувствовал, что Баррет смотрит на них с завистью. Конечно, девушка очень мила, хотя для него немного простовата. Впрочем, это ничуть не помешало бы Клодин претендовать на звание королевы бала, своего рода сирены. Очевидно, что с детства ей привили хороший вкус – розовый шелк был ей очень к лицу. А платье и одежду подбирал какой-либо признанный мастер.
– Кажется, в этом зале я никогда не встречала вас раньше, месье, – сказала взволнованно Клодин.
«Странно, почему она так сильно волнуется, – размышлял про себя Люсьен. – Заигрывающие глазки и малозначительные безобидные улыбки в адрес Майкла и вдруг…»
– Я просто решил зайти сюда на часок-другой, – поспешил оправдаться Люсьен и, переводя взгляд на Клодин, улыбнулся. В этот момент в глаза ему бросилась изумительной красоты брошь с бутоном розы у самого декольте ее платья. От золотой филиграни с тремя рубиновыми камешками в форме капель с трудом можно было оторвать взгляд. Тем не менее очарованный Люсьен посмотрел в зал и увидел, что старая леди пристально следит за ними.
– У вас очень красивая брошь, мадемуазель Беллок. Просто чудо.
– Она досталась мне от моей мамы, – начала рассказывать Клодин. – Представляете, сделана из обыкновенной сережки. Дело в том, что сережки раздражали мамину кожу, и она не могла их носить. Об этом хорошо знал мой папа. И вот однажды в ювелирном магазине он увидел образец и сразу понял, что это именно то, что может понравиться маме. Тогда и велел мастеру сделать из сережки эту замечательную брошь.
– Очень разумно, – сказал Люсьен, едва сдерживаясь от смеха. Судя по всему, у незадачливого папы не хватило духу вовремя объяснить, что, оказавшись без одной сережки, у него просто не было другого выхода, как сделать из второй эту брошь. Люсьен не раз видел, как мама надевала такую же золотую брошку с тремя рубиновыми камнями.
Тем временем молодые люди продолжали кружиться в танце. Клодин чувствовала себя немного неуютно и неловко, в то время как ее кавалер, мило улыбаясь и прикрыв глаза, мечтательно смотрел в зал. «Конечно, она точно знала, кто я. Если не она, то ее тетушка», – размышлял про себя Люсьен. Разумеется, в мире есть много людей по фамилии де Монтень, однако Люсьен прекрасно помнил о его поразительном сходстве с отцом. На мгновение он еще раз призадумался, чтобы найти выход из этого неловкого положения.
– Мадемуазель Беллок, должен признаться, что вы прекрасно танцуете. Я в восторге. Я очарован и счастлив, что сегодня попал в этот зал.
– Вы очень любезны, месье, – тихо прошептала Клодин. Ее карие глаза смотрели куда-то вниз, а озорное лицо потускнело.
«Она совершенно точно все знает, и теперь лишь думает о том, как поведать этому несчастному влюбленному, то есть мне, что она его родная сестра и у них общий отец», – продолжал размышлять Люсьен. Он улыбнулся и посмотрел вокруг. Старая тетушка не спускала с него глаз и, казалось, что даже фиолетовые цветочки, украшавшие ее прическу, внимательно следят за ним. «Если она захочет поссорить меня с Клодин, то непременно расскажет о сегодняшнем эпизоде отцу», – прикидывал в уме Люсьен. В то же время он знал, что эти невинные развлечения и возможный переполох были сущим пустяком по сравнению со скандалом, который мог закатить по этому поводу его родной папенька.
Люсьен и Клодин все еще кружились под звуки вальса, когда неожиданно для них музыка стихла. Тогда Люсьен взял свою партнершу под руку и торжественно проводил ее, однако не в общество пожилых дам, а к ничего не подозревающему Баррету Форбсу.
– Мадемуазель Беллок, позвольте представить вам, как своей неповторимой и неутомимой партнерше по танцам, мистера Баррета Форбса из Чарлстона. Баррет, это мадемуазель Клодин Беллок.
Клодин мило улыбнулась, и Баррет позабыл обо всем на свете.
– Я буду счастлив, если вы позволите пригласить вас на следующий танец, мисс Беллок.
– Но сначала не забудьте спросить разрешения у моей тетушки.
– Да, вон у того замечательного дракончика в сиреневом платье, – иронично добавил Люсьен.
Клодин бросила оценивающий взгляд на Баррета. Ей начало казаться, что Люсьен де Монтень догадывался или же прекрасно знал об их родственных узах. «Не понятно только, зачем ему понадобилось знакомить меня со своим другом из Чарлстона». Она еще раз взглянула на Баррета. На вид ему можно было дать лет сорок, а слегка закрытое рыжеватой бородой лицо казалось скорее приятным и симпатичным, чем красивым.
Его карие глаза смотрели на Клодин с восхищением. Правда, во взгляде Баррета можно было прочесть и кое-что другое. Быть может, сочувствие или понимание ближнего. Про таких людей говорят: «Кажется, мы с вами знакомы сто лет». Действительно, Баррет производил впечатление не только благодушного и доброго человека, но и, судя по его искрящимся глазам, мужчины, способного по-настоящему и крепко любить. С таким стоило испытать счастье. Жаль, что он из Чарлстона… Это сильно меняло дело, ведь их отношения в этом случае просто-напросто не имели будущего, а Клодин учили всегда думать о завтрашнем дне.
Баррет протянул ей руку. «Ладно, о будущем будем думать потом, когда оно на самом деле наступит», – словно внутренне протестуя судьбе, решила Клодин.
– Пойдемте, идемте же, месье Форбс, я представлю вас своему дракончику, – предложила она глухим голосом.
Между тем Люсьен застал Дэниса за бокалом шампанского.
– Должен сказать, что ты выглядишь очень самодовольно, – заметил Дэнис. – Чем ты занимался все это время?
– Я познакомил Баррета с нашей сестрой, – радостно ответил ему Люсьен.
Услышав откровения брата, Дэнис уронил тарелку с крабами на пол.
– Господи Боже мой, – пробормотал он, не отрывая глаз от девушки, которая именно в этот момент представляла Баррета своей тетушке.
Тем временем подошедший лакей принялся собирать на серебряный поднос осколки посуды.
– Ты что, в самом деле?
В ответ Люсьен взял в каждую руку по бокалу шампанского и жестом предложил Дэнису пройти к большим выходящим на галерею окнам. Тот последовал примеру старшего брата, не позабыв и о шампанском, которое могло пригодиться как нельзя кстати. Войдя в галерею и оказавшись в темноте, Люсьен ехидно сказал:
– Наш неповторимый папочка, кажется, разбросал свои семена по всему свету.
– Что ты все время несешь? – не выдержал Дэнис.
Люсьен вновь усмехнулся.
– Сначала была пара сережек. Так вот, потом папа подарил, к счастью ныне покойной, маме Клодин брошку, сделанную из одной серьги, а потом из другой сережки заказал точно такую же брошь и для мамы. Не знаю, может быть, все было наоборот, но это не меняет сути дела. Ты и сам видел – маленькая золотая брошь с рубиновыми камушками.
Выслушав эту историю, Дэнис осушил один бокал и принялся за второй.
– А мне показалось, что она напоминает мне Эмилию, – с долей сарказма заметил Дэнис.
– Ты абсолютно прав, – подтвердил Дэнис. – В этой семье все друг на друга похожи, так что и дураку понятно. У меня такое впечатление, что в стане пожилых дам я произвел истинный переполох.
Дэнис посмотрел на Люсьена.
– Итак, ты решил развлечься и представил ее Баррету. Тебе что, совершенно наплевать на маму?
– Конечно, нет, – парировал Люсьен. – С чего это ты взял?
– Просто если ты что-нибудь накуролесишь и от этого пострадает мама, пеняй на себя. Я сделаю из тебя студень.
– Ты уже второй раз угрожаешь мне с тех пор, как я вернулся домой, – сказал равнодушно Люсьен, – но ни разу не привел приговор в исполнение.
– Значит, ты еще не довел меня окончательно, – ответил Дэнис.
– Думаю, до этого никогда не дойдет. С одной стороны, ссора – явление вполне нормальное. С другой стороны, нет ничего противнее, чем выяснение отношений между братьями с оружием в руках, – сказал Люсьен, спокойно направившись в игорный зал. Он никогда не принимал Дэниса всерьез.
Дэнис же, думая, с каким удовольствием он когда-нибудь проучит брата за его дерзость, сердито проводил его взглядом. Честно говоря, поведение брата раздражало его намного сильнее, чем история с папой, который слыл бы самым предупредительным и осторожным человеком на земле, если бы не количество одинаковых брошей, раздаренных дамам сердца. Ну а сегодняшнюю выходку со знакомством Клодин и Баррета, старейшего друга мамы, даже при очень большом воображении назвать благоразумной было никак нельзя.
Через открытое окно галереи Дэнис с сожалением смотрел на танцующих Клодин и Баррета. Разумеется, Баррету не следует говорить ни слова, ведь это может незаслуженно обидеть Салли, даже если она никогда не узнает всей правды. Удивительно, что и пожилые дамы проявляли к этой парочке неподкупный интерес. Дэнис хотел было напрямую обратиться к самой тетушке Клели, однако внушительный вид целой группы неприступных старых дам заставил его передумать.
Тем временем неутомимые дамочки не отрывали глаз от молодого человека из Чарлстона, то и дело перебивая друг друга.
– Это, если я не ошибаюсь, гость де Монтеня, очень старый друг семьи самой мадам де Монтень.
– Да к тому же еще и очень богатый. Я слышала, что у него уйма земли и рисовых плантаций.
Сплетням и домыслам не было видно конца. Каждый считал себя вправе высказаться по этому поводу. Впрочем, ничего удивительного – для дам в таком возрасте перемывание косточек являлось чуть ли не единственным важным занятием.
– Держит себя молодцом! Так изящен в этом костюме!
– Жаль, немного староват для нашей Клодин!
– Близкий друг де Монтеня прямо здесь!
– В высшей степени неразумно!
Задумавшись над происходящим, тетушка Клели рассуждала примерно так же. Она была рада, что молодой месье де Монтень отстал от ее племянницы, и теперь явно сожалела, что поспешно дала добро на танец месье Форбса с Клодин.
– Надеюсь, что дальше танцев у них не пойдет, этого я просто не допущу. И вообще ничего хорошего из их отношений не выйдет, – заявила она категорическим тоном. – Я ничего не слышала о его намерении остаться здесь, а забрать Клодин с собой в Чарлстон ему никто не позволит. Нет, нет, я просто уверена, что серьезными намерениями здесь и не пахнет. Он всего-навсего решил приятно провести время в обществе милой девушки, не больше.
– Я бы сказала, очень красивой девушки, – не сдержалась от комментария мадам Патрик, самая уважаемая из организаторов бала. – Считаю, что муж не должен быть слишком молод.
– Да, допустим, что для юной девушки он слегка скучноват, зато безусловно надежен. А это самое главное.
Когда Баррет с Клодин проносились в танце мимо почтенной публики, мадам Патрик не смогла сдержаться от еще одного замечания.
– У него очень красивые руки, – сказала она. – А руки говорят о многом. Он истинный джентльмен.
Тем временем Баррет, лишенный возможности услышать о себе много интересного, продолжал свой танец, забыв обо всем на свете. Его черные блестящие ботинки и розовые туфельки Клодин попеременно мелькали в такт музыке, отражая свет канделябров. Подвешенные к потолку опахала гоняли потоки воздуха так, что хрустальные подвески, вращаясь, отражались на блестящем полу сотнями маленьких звездочек. Одетые в нежно-голубые платья девушки казались невесомыми светлячками на фоне строгих черно-белых костюмов своих кавалеров.
Не прекращая кружиться в танце, Клодин, подавшись немного назад, ощущала на талии крепкую руку Баррета. Ее вьющиеся каштановые волосы были заколоты в пучок на затылке, а сверху прическу украшал тонкий венец из кремовых роз. Глубокое декольте на розовом платье маняще открывало шею и грудь. Гибкое стройное тело и нежная смугловатая кожа непреодолимо влекли ее партнера к себе. Светлая улыбка придавала Клодин какое-то волшебное очарование.
– Вы знаете, месье Форбс, раньше я даже представить не могла, что мужчины из Чарлстона умеют так хорошо танцевать.
– Я люблю танцы, – улыбнулся польщенный Баррет. – Более того, должен сказать вам, что в общении с дамами это мой сильный козырь.
Клодин удивленно улыбнулась.
– Имея столько достоинств, месье Форбс до сих пор не женат, интересно знать – почему?
– Дело в том, что моя сестра, к моему великому сожалению, старается восполнить этот пробел своим чрезмерным вниманием и опекой.
Клодин рассмеялась.
– Как долго вы пробудете в Новом Орлеане?
– Я постараюсь пробыть здесь как можно дольше.
– Чтобы улизнуть от сестры?
– Конечно, – ответил Баррет и улыбка на какое-то мгновение сошла с его губ. Он очень надеялся, что Клодин не заметила этого.
– Вам надо успеть посмотреть все наши местные достопримечательности, – посоветовала она. – Прежде всего посетите костел – самое высокое здание в городе. Сходите в гавань и полюбуйтесь на корабли. И конечно, не забудьте про оперу – нашу гордость и страсть.
– Вы любите оперу? – спросил Баррет, который терпеть не мог этот жанр.
– Очень люблю.
– Тогда я тоже обязательно схожу на спектакль. Что еще вы могли бы рекомендовать мне?
– Театр. – Клодин сделала довольно кислую мину. – И, конечно же, нас!
При этом она посмотрела вокруг. Зал был заполнен мерцающим светом.
– Да, да, именно нас, ведь мы тоже одна из достопримечательностей этого города. И вы не имеете права пройти мимо.
– Помилуй Бог, конечно, нет. Ни за что на свете, – произнес Баррет таким неожиданно серьезным тоном, что Клодин немного смутилась от такого внимания. Она взглянула на него, и глаза их встретились. Клодин почувствовала мелкую дрожь. Разумеется, этот сероглазый мужчина был далек от ее идеала, однако теперь, ощущая на поясе его сильную руку, Клодин поняла, как легко и бесповоротно она может влюбиться.
Музыка кончилась, танцоры замедлили шаг, однако Баррет продолжал поддерживать свою партнершу за талию. Платье Клодин плотно прилегало к ее телу, очерчивая аккуратную грудь и округлые бедра. Баррет подумал, что с годами Клодин может сильно поправиться, и тут же поймал себя на мысли о том, будто их, неразлучных, ждала счастливая старость.
– Не подумайте только, что я веду себя… нескромно, – сразу же попыталась оправдаться Клодин. – На самом деле, мне не на что жаловаться, поскольку живем мы хорошо и довольно весело. Мне кажется, вы приехали сюда не для того, чтобы глазеть на нас и заниматься всякой ерундой.
