Текст книги "Все цвета тьмы. Часовой галактики"

Автор книги: Ллойд, Биггл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 26 страниц)

– Значит, «Викторианский клуб»? – спросил Даржек, оглядывая зал.

– Назван в честь основателей, – объяснил Уоткинс, подмигивая. – Шестерых человек, носивших имя Виктор. Изначально в члены клуба и принимались только Викторы, но затем возникли трудности с заполнением вакансий, и двери клуба были открыты также для простых Томов, Диков и Приков. Тед с Джин… а, вот и они. Ну что ж, начнем?

– Яна усадим во главе стола, – сказал Уокер. – Но помни: почетный гость имеет не только привилегии, но и обязанности – как, например, запевать в общем хоре и давать официантам щедрые чаевые. Джин…

– Я – рядом с Яном, – откликнулась та. – Я не выпущу его отсюда, пока не выясню, что стряслось с его волосами, и отчего это он беззастенчиво врет мне в глаза.

Собравшиеся с интересом воззрились на Даржека.

– А что такого с его волосами? – спросил Арнольд.

– Это мне и хотелось бы узнать, – ответила Джин.

– По-моему, с ними все в порядке.

– А по-моему – нет. К тому же, ты стоял рядом с нами утром, когда он мне солгал.

– Если тебе обязательно нужно меня допрашивать, – взмолился Даржек, – окажи милость, позволь вначале хотя бы сесть.

Все начали рассаживаться вокруг стола, Арнольд – с Джин Моррис, Уокер – с Раксом. Арнольд галантно предложил Джин кресло, что оказалось задачей непростой, поскольку сиденье было лишено спинки, но она не обратила на это внимания и, стоило Даржеку сесть, перегнулась через стол и сдернула с его головы парик.

– Ага! – победно воскликнула она.

Все замерли от изумления. В общей тишине Даржек спокойно отнял у нее парик и снова водрузил его на голову.

– Я рад, что так получилось, Тед, – сказал он. – Врожденная деликатность не позволяла мне объяснить тебе, что это на самом деле за фурия, но, поскольку она сама выказала свою звериную сущность в присутствии свидетелей, ты впоследствии не сможешь сказать, что не был предупрежден.

– Что случилось с твоими волосами? – рявкнула Джин.

Остальные продолжали молча взирать на Даржека.

– Она не только раскрыла мою постыдную тайну с полным пренебрежением к моим чувствам, но еще имеет наглость…

– Что случилось с твоими волосами?!

– Если тебе непременно нужно это знать, я курил в постели и заснул. К счастью, тот, кто охранял меня, учуял запах дыма и вовремя подоспел на помощь, однако моя роскошная шевелюра успела обгореть. Однако те, кто держал меня в плену, вовсе не хотели создавать впечатление, будто меня пытали огнем, и потому заказали мне парик, взяв за образец фото в паспорте. Я бы сказал, парик – неплохой…

– Был бы еще лучше, если бы ты надел его прямо, – заметила Джин.

– Спасибо, – откликнулся Даржек, поправляя парик.

Джин неохотно села на место.

– Все это на него очень непохоже, однако… другого объяснения я все равно не дождусь. Ладно. Но зачем ты мне врал?

– Когда? – осведомился Даржек, взяв с блюда булочку.

– Утром, в присутствии свидетелей, ты сказал, что еще не был дома.

– И повторю в присутствии свидетелей. Домой я к тому времени еще не заезжал.

– Тогда как ты объяснишь, что исчез в светлом твидовом пиджаке, темных габардиновых штанах, светло-зеленой рубашке и галстуке-бабочке, не говоря уж о тех омерзительных ярких носках при коричневых ботинках, далее безвылазно сидел в Брюсселе, а вернулся в том старом пиджаке, который уже лет двадцать, как пора выбросить, белой рубашке, черных туфлях, галстуке, который ты одолжил у моего брата да так и не вернул, и в паре носков, которые я подарила тебе на прошлое рождество? Как ты это объяснишь? Как?

– Тед, эта женщина не способна быть женой. Она и замужем будет настоящим детективом.

– Однако вопрос-то – интересный, – сказал Арнольд.

– И ты, Брут! Что ж, хорошо. Твидовый пиджак и габардиновые штаны дважды побывали в бою, причем оба раза я проиграл, а пол там был цементным. В перерыве между схватками и некоторое время после них я делил помещение с грудой угля весом в несколько тонн. К тому времени, как мои отношения с хозяевами переменились к лучшему, одежда моя пришла в полную негодность. За время наших переговоров один из них несколько раз летал в Нью-Йорк за инструкциями, и, по моей просьбе, привез мне на смену одежду из моего гардероба. Вкус его, конечно, ужасен, но за это я нести ответственность отказываюсь. Еще вопросы есть?

– Джин, – сказал Арнольд, – похоже, тебе придется перед ним извиниться.

– Сомневаюсь, – ответила Джин. – Но к чему портить вечер? Пока что я принесу ему извинения, а все, что о нем думаю, выскажу потом, когда напишу заявление об уходе.

– Может быть, начнем? – спросил Уоткинс, кивнув официанту.

Официант вкатил в зал тележку и принялся накрывать на стол.

Ужин шел своим чередом, пока не настала пора заказывать десерт. Даржек попросил самую большую порцию пломбира с сиропом, фруктами и орехами, а Джин, сделав выбор, нежным голоском сообщила официанту, что мистер Арнольд – на диете и десертов ему нельзя.

– Знать бы об этом утром, – вздохнул Даржек. – Ни за что не стал бы делиться с ним черничным пирогом.

– Тед! – взвыла Джин. – Ты в самом деле съел кусок пирога?!

– Не кусок, – заметил Даржек, – а целый пирог. Вернее, половину.

– Мистер Арнольд воздержится от десерта, – твердо сказала Джин.

Официант удалился.

– Предатель, – буркнул Арнольд.

Уоткинс хихикнул и сказал, что сейчас самое время поздравить Арнольда.

– Она сделает тебя другим человеком, – сказал он. – Когда свадьба?

– Мы еще не решили, – ответил Арнольд. – И я не хочу становиться другим человеком. Кстати, Ян, тут без тебя возникла еще одна загадка. Будь ты с нами, я бы тебя попросил над ней поразмыслить.

– Я так понимаю, вы и без меня управились, – улыбнулся Даржек. – А это означает, что загадка была не из трудных.

– Нет, ответа мы не нашли. И никогда не найдем. Это случилось позавчера, на нашей лунной базе. С утра Перрин пошел включать трансмиттер, и увидел, что в нем кто-то всерьез покопался. А на Мысу как раз президент со всей свитой ждал экскурсии на Луну! Вот и говори после этого о накладках…

– Что именно было сделано с трансмиттером? – спросил Даржек.

– Тоже загадка! Схема была перестроена каким-то совершенно фантастическим образом; такая получилась жуткая мешанина! Перрин знал, что ожидается прибытие президента, и ему ничего не оставалось, как все исправить, да поскорей. Жаль, что он не успел подробно зафиксировать всего, что было проделано с трансмиттером. То, что он запомнил, можно сказать, отнюдь не было бессмысленным. Такое впечатление, что некто, обладающий крайне оригинальным конструктивным мышлением, пытался… улучшить схему.

– Крайне оригинальный мотив для вредителя.

– Но кто мог это сделать? На базе, кроме Перрина, находились только двое, и оба клянутся, что даже близко не подходили к трансмиттеру. И я им верю, так как тот, кто все это сделал, обладал недюжинными познаниями в электронике, а за теми двумя подобного не наблюдается. Кое-кто грешил на русских, но это уж абсолютно ни в какие ворота не лезет. К тому же, если кто-то хотел вывести трансмиттер из строя, проще всего было пару раз ударить молотком и убраться восвояси. Зачем тратить время и переделывать схему? Перрин божится, что видел возле базы какого-то таинственного незнакомца. Было бы крайне интересно выяснить, откуда этот незнакомец взялся и куда делся. Таинственные незнакомцы на Луне очень быстро становятся мертвыми незнакомцами, если только у них нет базы поблизости. Нет, эта загадка не по зубам даже Яну Даржеку…

– Спасибо, старина, но мне и на Земле загадок хватает, – отозвался Даржек.

– Я так понимаю, это – тоже не для публикации? – спросил Уокер.

– Верно понимаешь, – отвечал Арнольд.

– Чтоб вам провалиться!

– Возможно, НАСА и скажет что-нибудь для публики завтра-послезавтра. Я уже говорил им, что кратер Абенезра следует переименовать в кратер Загадок. Сначала – взрыв, не оставивший никаких следов, затем трансмиттер, неведомо зачем перенастроенный неким таинственным незнакомцем, а теперь там, говорят, начали пропадать вещи. Впрочем, до трансмиттера-то больше никто не доберется – его перенесли в металлический ангар, который запирается на замок.

– А со взрывом что? – спросил Даржек.

– Это – уже старая история. Не было никакого взрыва. Видели его от силы человек десять, и… Рон, найди Яну несколько старых газет, пусть сам прочтет об этом взрыве.

– В конторе есть целая папка с подборкой статей, – сообщила Джин. – Но он не стал бы всего этого читать, даже будь он на месте. Лунная жизнь его не интересует.

Тем временем официант успел подать десерт, и Даржек, уже занесший ложку над своим пломбиром, вдруг замер.

– Странно. Прошлой ночью мне снился сон о Луне. Как будто я – там и смотрю вверх, на Землю. Все выглядело, будто наяву. Очень реалистично. Земля была таким прекрасным, сияющим полумесяцем… А я и не знал, что у нее, как и у Луны, бывают фазы.

– Ну конечно, ведь фотографий Земли, сделанных из космоса, опубликовано всего около миллиона, – проворчал Арнольд.

– Вот как? Никогда не обращал внимания. Одним словом, для меня это было открытием.

– По крайней мере, с тех пор, как тебе в последний раз снилась Луна, ты стал гораздо лучше разбираться в астрономии.

– Это почему?

– Ты рассказывал, что тебе снилось, будто ты – на Луне и смотришь вниз, на Землю. Ну, а на сей раз ты смотрел вверх. Радикальная перемена к лучшему!

– Может, ты и прав. Сам я никаких других снов о Луне не помню.

– Жаль, что ты не знал о лунной загадке Теда, – сказала Джин. – А то бы, может, и решил ее там, в своем сне. Припомни: больше ты там не видел ничего интересного?

– Правду сказать, видел лунных людей – мужчин и женщин.

– Ничего, в конце концов, может быть, он и нормален, – заметила Джин. – И как эти женщины выглядели?

– Они были огромны. Восьми, а то и десяти футов ростом. И шириной – как ворота гаража. Вдобавок, они были обмотаны полосами ткани, точно египетские мумии, а кожа их была этакого синеватого оттенка…

– Ну, в этом нет ничего удивительного: на Луне холодновато, особенно по ночам.

– Но эти женщины не были холодны. Напротив, они излучали тепло, и были куда человечнее любых земных женщин, каких мне доводилось видеть. На руках у них было по четыре пальца, а лица их выглядели так, точно по ним проехались асфальтовым катком, однако мне они казались прекрасными. Сам не знаю, отчего.

– Господи! – воскликнула Джин. – Неудивительно, что он до сих пор не женат. Где же ему отыскать такую невесту?

– Ты рассказывал о сне своему психоаналитику? – спросил Рон Уокер.

– У меня нет психоаналитика.

– Лучше обзаведись, да не тяни с этим. Тед… Тед, что с тобой?!

Арнольд замер на месте и, не отрываясь, смотрел на Даржека. Губы его шевельнулись, но заговорить он смог далеко не сразу.

– Четыре пальца на руках?

– Верно, – ответил Даржек.

– И между пальцами – перепонки?

– Верно.

– И с ног до головы обмотана чем-то вроде бинтов, а лицо – вдавленное; спереди кажется широченной, а в профиль – совсем тоненькой; глаза – бесцветные, и…

– Значит, ты с нею тоже знаком, – констатировал Даржек.

– Все правильно?

– Все правильно.

– Вы сговорились, – недоверчиво протянула Джин.

– Вовсе нет, милая, честное слово! Похоже, нам снился один и тот же сон, хотя я видел только одну эту женщину. Она тебе что-нибудь сказала?

– Вроде бы нет, – ответил Даржек.

– Со мной она тоже не говорила, зато показала мне две формулы и чертеж трансмиттера. Я тут же проснулся и все это записал, а утром…

– Естественно, с чего бы ей было показывать подобные вещи мне! – заметил Даржек.

– Утром я поразмыслил над ними – и все понял! – Он повернулся к Уоткинсу. – Я вот все думаю обо всех препонах, с которыми мы столкнулись, когда собрались отправить трансмиттер на Луну, и обо всех хлопотах, доставленных нам с тех пор Космической Администрацией. По-моему, мы должны всерьез взяться за свои собственные лунные проекты.

– Согласен. Но как мы доставим трансмиттеры на Луну, не прибегая к помощи Космической Администрации?

– Все, что для этого требуется, сконструировать трансмиттер, работающий без приемника. И в том сне я как раз видел решение этой задачи. Я уверен. Мы сможем достичь любой точки Луны, Марса, Сатурна, Плутона! Сможем добраться в любую точку Солнечной системы, и не только! А на Земле удвоим пропускную способность терминалов, переключив все наши трансмиттеры на передачу, вместо того, чтобы половина аппаратов работала, как приемники… Ян, кем были была эта лунная женщина, я ей чертовски признателен. Эта идея…

– Он все еще спит, – сказал Даржек Джин. – Пни его как следует.

Джин пнула Арнольда – от всей души. Тот заморгал и потер ушибленную голень.

– Ничего. Я построю такой трансмиттер и, уверен, он будет работать, как надо.

– Джин, твое семейное счастье – под угрозой, – сказал Даржек. – Очевидно, эта лунная женщина – тоже инженер-электронщик. Сей факт, вкупе с ее естественной красотой, делает ее серьезной соперницей. Сдается мне, у тебя – только одна надежда…

– Какая же?

– Не отказывай ему в десертах. И ему сразу же перестанут сниться подобные сны.

– Но ведь тебе никто не отказывал в десертах! Отчего же тебе приснился точно такой же сон?

– В личной жизни каждого мужчины есть нечто настолько сокровенное…

– Обоих за шкирку отволоку к психоаналитику, – сказала Джин. – Там разберемся, откуда взялись эти сны.

Даржек с наслаждением сунул в рот еще ложку мороженого.

– Ты уверена, что тебе хочется это знать? – вкрадчиво спросил он.

Часовой галактики

1

Сильные порывы ветра кружили снег за стеклом. Ян Даржек смотрел в окно своего офиса и думал о том, что Нью-Йорк еще не видел столь противной метели. Снежинки отскакивали от окна, причудливо разлетаясь, словно выполняли акробатические трюки, подчиняясь забавам ветра, и покорно, мокрой и грязной кашей падали на ползущие в пробке машины.

Эд Ракс, мрачно всматривающийся в соседнее окно, произнес:

– Ну почему люди в Манхеттене так упорны в своем желании водить машины?

Даржек ухмыльнулся:

– Существуй до сих пор такси, то я бы сказал, что ты говоришь как таксист.

– Я серьезно. На дворе тысяча девятьсот восемьдесят восьмой год, и все вокруг утыкано трансмиттерами, так что человек может добраться из любого места и куда угодно за каких-то несчастных полдоллара!

– Ты думаешь, что автомобиль – средство передвижения, – сказал Даржек. – Это не так, за некоторым исключением. Главная его функция – игра. Люди водят машины, потому что им это нравится.

– В Манхеттене, во время вьюги?

– Автомобили очень важны в психологическом плане. В век, когда человек целиком во власти машин, он должен иметь власть хотя бы над одной из них, чтобы иметь возможность сказать вслух, что он ее хозяин. Его эго требует этого. Поэтому он садится за руль.

– Ну, возможно… – с сомнением произнес Ракс.

– Такое впечатление, что ты считаешь всех нас глупцами!

– Да мы такие и есть! Никогда не сталкивался с фактами, доказывающими обратное.

– А я сталкивался. Но прежде не рассматривал их под таким углом зрения.

– Послушай, – настойчиво произнес Ракс. – Если ты действительно хочешь определить, кто эти ищейки, спусти на них мисс Слоуп. Если она не сможет ничего о них узнать, значит, их просто-напросто не существует.

Даржек покачал головой.

– Она мила, и я не хочу, чтобы с ней что-то случилось. Если мы подберемся к ним слишком близко, эти люди способны на грязную игру.

– Это о них надо беспокоиться. Слоуп – самая убойная личность из всех, кого я когда-либо встречал, особенно за счет невинной внешности сухонькой старушки. Она мило улыбается парню и говорит: «Простите меня, пожалуйста». После чего ломает ему руку. Такое уже случалась. Вспомни Морриса. Так что они будут осторожны, ведь их интересует Ян Даржек.

– Возможно. Но я все равно не хочу вмешивать в это дело мисс Слоуп. Что ты еще узнал от Джейка Энофа?

Ракс покачал головой.

– Джейк разыграл стандартный вариант. Наплел, что ты просил у его заказчика ссуду, или кредит, или еще что-то в этом роде.

– Кредит! Да я куплю это вшивое здание, в котором у него офис, и вышвырну его самого на улицу!

– Ну, он не знал, что ты владелец солидного пакета акций «УниТел», до того, как его парни не написали этого в рапортах. Ему заплатили, чтобы получить о тебе сведения; он сделал свою работу. Ему и в голову не пришло проверять заказчика. Заплати Джейку, и он будет шпионить за собственной матерью. Если хочешь, я продолжу расследование, но мне кажется, что это пустая трата времени и твоих денег. Я сделал все, что только могло прийти мне в голову, и еще то, что подсоветовал мне ты, но мы не продвинулись ни на йоту.

– Ладно, Эд. Скажи мисс Слоуп, сколько времени ты потратил на это, и она выпишет тебе чек. Когда понадобишься, я дам тебе знать.

Мисс Слоуп вошла через несколько минут. Она посмотрела на Яна поверх очков, аккуратно поправив прядь седых волос.

– Они что-нибудь разузнали?

Даржек покачал головой.

– Они несколько сузили поле деятельности. Трое наших людей работают на детективные агентства, находящиеся за пределами города. Кто-то потратил уйму денег, чтобы вынюхать про Яна Даржека все возможное. Интересно, получил ли он то, что хотел?

– А что насчет той четверки?

– Про них известно ровно столько, сколько мы знали в тот день, когда обнаружили их. Это невероятно. Дюжина лучших людей в течение двух недель пытается выяснить о них хоть что-нибудь, но результат их работы нулевой. Какая-то мистика. Они никогда не ходят домой; они просто исчезают.

– Возможно, они просто удачливы?

– Не две недели подряд. Причина в том, что из-за сети трансмиттеров в Нью-Йорке сесть кому-нибудь на хвост практически невозможно. У меня лишь два выхода: либо я нанимаю собственную армию и устраиваю полномасштабную слежку, либо я плюю на них и занимаюсь личными делами.

– Вы могли бы попытаться похитить одного из них. Я знаю хранителя музея. Он мог бы одолжить нам на ночь что-нибудь из арсенала инквизиторов. Например, тиски для больших пальцев.

Даржек улыбнулся:

– Но они не сделали ничего противозаконного. Разве что потратили кучу денег и времени, чтоб шпионить за мной. Возможно, я должен быть польщен таким вниманием.

Он повернулся к окну и задумчиво посмотрел на сыплющийся с неба снег, который швыряло порывами ветра то в одну, то в другую сторону.

– А на Таити есть трансмиттер?

Мисс Слоуп фыркнула.

– Вы отдыхаете больше, чем работаете. Иногда мне кажется, что вы отдыхаете, даже тогда, когда работаете.

– Это потому, что вы не оставляете мне никакой работы. Мне просто нечем заняться.

– Миссис Арнольд звонила. Она приглашает вас в воскресенье на обед.

– У меня уже есть планы.

– Ох! Я опять села в калошу? Но в расписании ничего не значится.

– Я только что это придумал. Моя подружка из Самарканда потеряла свой любимый парик. Она хочет, чтобы я нашел его.

Мисс Слоуп хихикнула.

– Миссис Арнольд опять намерена сосватать вас?

– Ее кузина приехала к ней в гости, – уныло произнес Даржек. – Миссис Арнольд хочет поскорее свести меня с ней, причем ни меня, ни эту бедную девочку она в известность не поставила. Связав себя узами брака, люди начинают пытаться женить и своих друзей – неопровержимое доказательство пословицы, что страдание любит компанию.

– Миссис Арнольд в этом не виновата. Мужчине, столь же красивому, как вы, трудно оставаться холостяком. Вините в этом ваши синие глаза, вьющиеся белокурые волосы и широкие плечи. Любая женщина, которая не попытается женить вас на себе – предает женский пол. В любом случае, вы не должны так говорить. Я знаю много людей, которые счастливы в браке.

– Нет, не знаете. Вы знаете много людей, которые лишь кажутся счастливыми, но инсценировка безоблачного брака не может маскировать тот факт, что супружество имеет два основных недостатка: мужья и жены. Каждый мужчина имеет врожденный талант быть ужасным мужем. Женщины, в свою очередь, обладают поразительной способностью быть несчастными женами. Вот что человечеству действительно необходимо, так это третий пол – средний, с безграничной любовью к семейному очагу, и широкой душой. Тогда и мужчины и женщины могли бы жить в счастливом браке с этим полом. Вот скажите, если вы такого высокого мнения об институте брака, почему же вы тогда никогда не были замужем?

– Мистер Смит звонил, – сообщила мисс Слоуп.

– Не уходите от темы. Почему вы никогда не были замужем?

– Никто не приглашал, – ответила мисс Слоуп печально. – Мистер Смит уже в дороге.

– Откуда он?

– Он не сказал.

– И вы не спросили?

– Не спросила.

– Значит, Джон Смит? Отлично, – улыбнулся Даржек. – Если дела выгоняют его на улицу в такую погоду, то это что-то очень срочное. Вы не расслышали этого в его голосе?

– Я расслышала лишь дыхание дохлой рыбы.

– Не хочу с ним встречаться. Вот если бы он использовал действительно оригинальный псевдоним, что-нибудь вроде Ржечийвиштошич…

– Вполне возможно, что Смит – не псевдоним.

– Возможно. Должен же быть кто-нибудь где-нибудь, чье настоящее имя Смит, но все Смиты, с которыми я сталкивался за время своей работы, оказывались Джонами. На Таити есть терминал? Или я уже спрашивал?

– Спрашивали. Я узнаю.

– Будьте так любезны.

Мисс Слоуп аккуратно прикрыла за собой дверь, оставив Даржека общаться с метелью за окном.

Он прокручивал в голове все текущие дела своего детективного агентства. Автора анонимки схватят, в худшем случае, на следующей неделе. Служащего, который подделывал бухгалтерские отчеты в компании «Арнадо», нашли и арестуют, как только он попытается проделать свои трюки еще раз. Взломщики торговых автоматов Марри Хилла были проблемой для инженера, который разработал эти автоматы, но какой-то скучающий миллионер от нечего делать настоял, чтобы Даржек взял эту работу. Он согласился и дал запрос инженеру на основании фактов, и тот обещал вскоре ответить.

Остальные дела были тривиальны. С небольшой помощью Эда Ракса он легко может освободиться от них через две недели. Ян стоял, глядя на снег, и думал о Таити. Он никогда там не был и удивлялся сейчас, как такое могло случиться.

Мисс Слоуп постучала и зашла, закрывая за собой дверь.

– На островах Южного моря нет терминала, – объявила она. – Компания уверена, что он появится там не позднее 1990 года.

– Прекрасно, – проворчал Даржек. – Терминал на Луне начинает работать в следующем году, и они поднимают шум по поводу установки еще одного на Марсе. Как они могли забыть про Таити?!

– Ближайший терминал – Гонолулу.

– Я все равно попаду на Таити. Чему вы ухмыляетесь?

– Мистер Смит ждет.

– Я не буду с ним говорить. Я не буду говорить вообще ни с кем, если дело касается работы.

Мисс Слоуп поправила очки и неодобрительно нахмурилась.

– Правда? И зачем он только проделал весь этот путь по снегу!

– Мне плевать, даже если он полз на брюхе… Чему вы опять ухмыляетесь?

– Это – ищейка!

– О!

– Он похож на дохлую рыбу, впрочем, так же, как и его голос.

– Или на дохлую ищейку?

Даржек подошел к столу, сел и мрачно объявил:

– Отсутствие сведений о нем стоило мне две тысячи семьсот сорок два доллара, плюс то, что вы заплатили Эду сегодня. Для него будет лучше, если его дело окажется стоящим. Пусть войдет.

Мисс Слоуп улыбнулась ищейке-Смиту, приглашая войти. Он неуклюже прошел вперед, протянул руку, чтобы закрыть за собой дверь, и смутился, когда обнаружил, что мисс Слоуп его опередила. Даржек, не вставая, холодно указал на стул.

До этого момента он видел Смита семь раз, и все время их разделяло не менее тридцати футов. Он внимательно наблюдал, в то время как мужчина устраивался на краешке стула. Мисс Слоуп была права, он, действительно, выглядел как дохлая рыба.

– Я знаю, – сказал Смит, вперившись в лицо Даржека, – что Вас можно нанять для выполнения рискованного и опасного поручения.

– Вам не возбраняется так думать, – миролюбиво сказал Даржек. – Я бы, конечно, не стал, но вам можно.

Яну подумалось, что у рыб более выразительное лицо. Рыба Смит напоминал не просто дохлую рыбу, а рыбу ископаемую, умершую и окаменевшую много миллионов лет назад.

– Значит, вы не выполняете рискованных и опасных поручений?

– Конечно же, нет.

Без тени эмоций, не используя ни единого жеста, Смит сумел показать, что его ошеломило это известие.

– Иной раз поручение оказывается опасным, – уточнил Даржек. – И тогда я, при первой же возможности, спихиваю его полиции.

– Я узнал из надежного источника, что вы брались за опасные дела. У меня есть работа подобного рода, и мне хотелось бы знать, сколько вы возьмете, – медленно проговорил Смит.

– Я не берусь ни за какие поручения вообще, пока не выясню, во что влезаю, – ответил Даржек. Он пытался уловить акцент Смита, но сразу же понял, что ничего подобного у ищейки быть не может. Его произношение было настолько чистым, что звучало даже странно.

– Вы не могли бы, по крайней мере, сказать примерную цену ваших услуг, какие-то стандартные расценки у вас имеются?

Даржек покачал головой.

– Все зависит от расходов, которые я несу, от требуемого времени, многое зависит от изобретательности, которую я должен проявить в процессе расследования. Я сильно перегружаю свой мозг мыслями, а это стоит недешево. Пока я ничего не узнаю о деле, я буду оставаться для вас фантастически дорогим детективом.

– Не думаю, что вы понесете какие-либо расходы, – сказал Смит. – Но дело отнимет у вас много времени.

– Что вы подразумеваете под словом «много»? Недели, месяцы?

– Годы, – сказал, как отрубил, Джон Смит.

– Полагаю, мне придется много путешествовать? – с улыбкой поинтересовался Даржек.

– Совершенно верно, очень много.

– И задание будет опасным?

– Чрезвычайно. Настолько опасным, что вы можете распроститься с жизнью.

Даржек откинулся в кресле.

– На основе данной информации, могу определить приблизительный гонорар. В виде аванса я потребую один миллион долларов. Наличными. Предпочитаю в один, пять и десять долларов. С редким вкраплением двадцаток и, совершенно случайно затесавшихся в общую кучу, полтинников. Когда работа будет закончена и результат удовлетворит вас, тогда я назову окончательную сумму. Сейчас нельзя сказать, какой она будет, но я сомневаюсь, что больше двух миллионов.

Он надеялся вызвать хоть тень эмоций на этом отвратительно невыразительном лице, но не смог. Смит, казалось, задумался на мгновение, а затем сказал:

– Не слишком ли много?

– По-моему, в самый раз. Не знаю, сколько стоит ваша жизнь, но свою я ценю высоко, поэтому имею право устанавливать цену самостоятельно.

– Я не подвергаю сомнению право самостоятельно оценивать вашу жизнь, – извиняясь, сказал Смит. – Боюсь, однако, что сумма гонорара значительно превысила доступные мне ресурсы. Есть ли хоть какая-то возможность снизить цену? Я могу уверить вас, что ваши услуги срочно необходимы. Людей с вашей квалификацией чрезвычайно трудно найти.

– Именно поэтому мы и стоим так дорого, – сухо сказал Даржек.

– Да. Миллион долларов вперед, – Смит сначала покивал, как бы соглашаясь, потом покачал головой. Он встал и, как будто нетвердо держась на ногах, повернулся к Даржеку и протянул ему мягкую, сухую руку.

– Один вопрос, если не возражаете, – сказал Даржек. – Кто вас послал?

– Я не вправе сообщать этого.

– А я не вправе браться за работу, не зная работодателя.

– Поверьте, если мы наймем вас, вы будете проинформированы в полной мере. Однако, миллион долларов…

– Чрезмерно?

– Точно. Спасибо, мистер Даржек.

Смит судорожно закивал, повернулся и ретировался из офиса. Даржек выглянул через мгновение и обнаружил, что в приемной никого нет. Он уселся в кресло-качалку мисс Слоуп и стал ждать се возвращения.

Она вошла, с отвращением отряхивая свою сумочку, ее щеки покраснели от мороза и колючего ветра, стекла очков запотели, а ее взъерошенные седые волосы были покрыты снегом.

– Я проследила за ним до ближайшего терминала, – объявила она. – Мне показалось, что он нажал кнопку Центральный Западный Парк, но его там не было, и к тому времени, когда я добралась до Центрального Восточного Парка…

– Неважно, – перебил ее Даржек. – Нет нужды следить за ним. Некто с деньгами и извращенным чувством юмора посмеялся надо мной. Я вел себя неправильно, и Смит знает об этом. Отвратительно. Интересно, кто из моих, так называемых друзей, в этом замешан.

Он взял пальто.

– Куда Вы направляетесь? – спросила мисс Слоуп.

– На Таити, – мечтательно сказал Даржек. – И чем быстрее, тем лучше.

2

Рассвет застал мятежников врасплох и заставил бежать домой.

Биаг-н выполз из своего потайного места, чтобы понаблюдать за тем, как они бегут. Лишь у некоторых были небольшие щиты от солнца, а поскольку стремительно восходящее светило пылающим апельсином неслось по розовому небу, они, спотыкаясь, в панике перебегали от тени к тени и поднимали свои узловатые, похожие на корни деревьев, пальцы, чтобы защитить большие глаза без век.

Тяжелая, гнетущая тишина стелилась над ним. Дым сотен пожаров душил горизонт, разграбленные уже по несколько раз сотни складов и жилье окружали Биаг-н со всех сторон. Надзиратели провели мимо него толпу иностранцев с их семьями, и толпа двигалась за ними по пятам, чтобы разрушать, грабить и жечь. Спасаясь, торговцы бросили даже самые дорогие товары. Украшенная драгоценными камнями металлическая тарелка, на деньги от продажи которой можно прожить долгую безбедную жизнь, небрежно валялась у двери рядом с Биаг-н.

Всю залитую огнем пожаров ночь сумасшедшая толпа бушевала, не замечая укромного уголка, в котором спрятался коробейник Биаг-н. Он знал, что этой ночью случилось чудо, потому что его не нашли, но не питал никаких иллюзий относительно следующей ночи. При первой же возможности он отполз от своего куполообразного пристанища, служившего раньше кому-то жильем, держа в руке свой саквояж с образцами ткани.

Жаркий, наполняющий пространство тишиной, день мягко накрыл успокоившийся город. Большие лампы дневного света, сорванные толпой с оранжерей для ночных цветов, искрились на черном тротуаре подобно драгоценным камням среди останков грабежа. Биаг-н печально прошел мимо: лепестки растений сморщились и скрутились под лучами солнца, а их глянцевую поверхность покрыли темные пятна. Даже тонкий, исчезающий аромат цветов отдавал привкусом смерти.

Биаг-н осторожно двигался вперед, звонко цокая крошечными ногами по затвердевшему кварцу. Он вздрагивал на каждом шагу. Инстинкт самосохранения требовал, чтобы он полетел, но Биаг-н заставил себя идти, беспечно покачивая одной рукой, и в то же время судорожно вцепившись в саквояж с образцами другой. При этом пристально наблюдал за улицей. Он знал, что огромные, пылающие глаза аборигенов смотрят на него с ненавистью из-за разноцветных прозрачных выпуклостей, которые покрывали все его тело.

Добравшись до окрестностей джрампа, он замедлил шаг, изучил мрачную обстановку, но ничего не смог разобрать в мешанине теней и скрытого фильтрами полумрака. Глубоко дыша и всхлипывая, он устремился внутрь вслепую. Он практически достиг панели управления телепортатором, и даже начал сбивчиво набирать номера, когда надзиратель выпрыгнул из тени с хриплым криком: «Грильф! Грильф!»